Вмятина

– Как ушел?

– Через подземный ход. Старый дом принадлежал раньше виноторговцу и соединялся лазом с подвалом. Подвал выходит в соседний переулок…

– Почему не организовали преследование?

– Слишком поздно нашли люк. Собака довела до гаражей на пустыре. Дальше след потерян…

– Чей дом?

– Мирсагатова Наримана Рауфовича, 1932 года рождения, преподавателя математики… По этому дому еще проходили гаражи в деле расследования угона автомобилей…

– Кто вел дело?

– Капитан Гафуров…

– Мирсагатова задержать. С ордером я улажу. Кому думаете передать дела Гафурова?

– Старшему лейтенанту Хамдамову.

– Правильно, и подключите к нему в помощь опытного сотрудника. Да. Выясните, кому принадлежат гаражи на том пустыре. Не исключено, что преступник мог сесть в том месте на такси или попутную машину…

– Прошу прощения, товарищ генерал! Срочное сообщение.

– Подключите и меня…

Генерал услышал, как оперативный работник докладывает:

– Товарищ подполковник! На перекрестке Садовой и Кары-Ниязова произошел взрыв и воспламенение автомобиля марки «Москвич». Личность погибшего установить пока не удалось. Машина сгорела. Докладывает капитан Войтович…

– Спасибо, капитан! Продолжайте выяснять причины катастрофы. Сейчас я подъеду…

– Вот что, Владимир Кириллович! – сказал генерал. – Попытайтесь установить связь между этими двумя случаями. Поиск преступника не прекращать!

– Слушаюсь, товарищ генерал!

– Валентина Михайловна! – Генерал нажал кнопку. – Соедините меня с больницей!

– Хорошо, Мухаммад Аббасович, – отозвалась секретарша. – А вы поговорите пока с дочерью. Она давно дожидается на проводе.

– Папа, это я.

– Слышу.

– Она тебе все рассказала?

– Да!

– Папа! Я его люблю! Ты меня слышишь, папа? Я его люблю! На всю жизнь! Что ты молчишь?

– Я слушаю…

– Папа! Мы сегодня придем к нам, вечером. Хорошо?

– Он сегодня не придет, дочка…

– Ага… Вы уже успели с мамочкой вызвать его и отчитать? Вы уже приказали ему и думаете – все? Думаете, приказали – и нет любви? Так, папа?

– Выслушай меня спокойно, дочка. Капитан Гафуров тяжело ранен…

– Как это «ранен»? Что значит «ранен»? Я не понимаю, о чем ты, папа? Вчера вечером мы… Как это «ранен»? В какой он больнице? Я еду к нему!

– К нему сейчас нельзя…

– Как это нельзя! Почему нельзя? Почему мне всю жизнь рядом с тобой все нельзя? Другим можно, а мне всегда нельзя? Только потому, что я твоя дочь? Это ты! Ты послал его на опасное задание! Специально!

Мухаммад Аббасович положил трубку.

– Вот что, Валентина Михайловна, – сказал он, нажав кнопку. – Если будут звонить из дома, жена или дочь, меня нет… Ясно? А сейчас вызовите машину. Я еду в больницу…

IX

Мирсагатов вошел в кабинет следователя для первого допроса. Он брезгливо оглядел стул, на который ему предстояло сесть, аккуратно запахнул полы узбекского халата, надетого поверх пиджака, и только потом сел.

– Старший лейтенант Хамдамов, – представился Азамат.

Нариман Рауфович согласно кивнул.

– Ваша фамилия, имя и отчество? – начал Азамат обычную процедуру допроса.

– Во-первых, я должен сделать протест на имя прокурора по поводу моего незаконного ареста, – доверительно сказал Нариман Рауфович.

– Пожалуйста, это ваше право… Как вы хотите: письменно или чтобы я передал устно?

– Письменно.

Азамат передал ему листок бумаги вместе с ручкой.

Нариман Рауфович стал неторопливо писать изящным, почти каллиграфическим почерком…

Азамат сидел и листал папку, начатую еще капитаном Гафуровым, а сам обдумывал план предстоящего допроса.

«Сказать ему, что обнаружена сгоревшая машина с трупом «Байрама»? Или не стоит? Не надо торопиться. Всегда успею… Пока есть о чем беседовать. А интересно, – мелькнула вдруг нелепая мысль, – трудно ли получить у него зачет по математике? Наверное, зануда. Характеристику с места работы прислали хоть куда… Впрочем, обычные фразы: «Пользуется уважением среди преподавателей и студентов, скромен в быту, выполняет общественные поручения…» Пронюхал ли «костоправ» об его аресте? Если да, это затруднит поиски доказательств. И засада напрасна. Сколько у него, интересно, таких гаражей?»

– Посмотрите, – протянул исписанный листок Нариман Рауфович. – Все правильно?

Азамат быстро пробежал заявление.

– Нормально, – сказал он. – Сегодня же я постараюсь передать его прокурору… Ну что? Приступим? Сейчас я буду спрашивать и писать, а вы постарайтесь отвечать на вопросы четко и не торопясь. Ваша фамилия, имя, отчество?

Когда представительная процедура допроса была исчерпана, Азамат спросил:

– Вам знаком Сагдулла Эрманов по кличке «Байрам»?

– Первый раз слышу…

– А как вы объясните тот факт, что он прятался в вашем доме?

– Ума не приложу… Во-первых, в этом доме я не живу, так как он сравнительно недавно достался мне по наследству от умершего дяди, – Нариман Рауфович провел руками по лицу в знак памяти по усопшему. – Во-вторых, мое постоянное местожительство у сестры…

– Дядя ваш переехал в Ташкент всего два года назад и сразу купил такой дом? Его вместе с вещами оценили в сорок две тысячи…

Нариман Рауфович вздохнул:

– Дядя был прижимистый. Всю жизнь копил…

– А почему, имея самых близких родственников в Коканде – сыновей, дочерей, он оставил дом по завещанию именно вам, самому дальнему?

– Вы знаете… Я и сам часто об этом думаю. Может быть, я был ему чем-то дорог или крайне симпатичен, а? Бывает, иногда чужой человек ближе родного, верно?

– Значит, вы утверждаете, что с Сагдуллой Эрмановым, уголовником-рецидивистом по кличке «Байрам», вы знакомы не были?

– Утверждаю…

– И ни разу не виделись?

– Ни разу.

– А в тот приход капитана Гафурова к вам во двор?

– Я не знаю никакого капитана Гафурова.

– А я вам напомню… Вспомните человека, который приходил и спрашивал у вас об автомастере?

– Так это был капитан Гафуров? Интересно…

– Да. Вы зашли в дом и вынесли ему номер телефона, а сами остались…

– Припоминаю… Кажется, давал какую-то бумажку. А может быть, и с номером телефона. Мало ли что мы выносим, даем…

– Кстати, вот эта бумажка, но по номеру, написанному вашей рукой, никакой мастер не проживает.

– А я откуда знаю, проживает или нет? Значит, он меня обманул. А я-то думаю: все занято и занято. Когда звонил… Ну, народ!

– Итак, я спрашиваю: как же вы зашли в дом и не заметили там присутствия преступника?

– А я дальше передней никуда не ходил. Посидел минут пять, передохнул и ушел. Может, и прятался кто в это время в доме, откуда я мог знать? Дом-то вон какой…

– Значит, вы утверждаете, что дальше передней никуда не ходили?

– Утверждаю.

– Скажите, а где у вас находится холодильник? В какой из комнат дома?

– Разумеется, на кухне. А-а-а, вон вы о чем… Может, и прошел я на кухню к холодильнику. Разве это существенно?

– Капитан Гафуров свидетельствует, что в руках у вас была сетка с продуктами. Зачем приносить в дом продукты, если вы там не живете?

– Мало ли что у меня было в руках. Может быть, и сетка. Я унес ее опять с собой. К сестре… Помню, она все просила: проверь дом, проверь дом! Вот я и завернул с базара… И потом, что же капитан Гафуров сам меня об этом не спросит?

– Капитан Гафуров ранен при задержании преступника в вашем доме…

– Ая-яй-яй! Какая жалость… И серьезно?

– Вернемся к нашему разговору. Во время обыска в вашем доме был обнаружен полный холодильник продуктов, причем довольно свежих… Как вы объясните этот факт?

– Вспомнил… Это я заполнил холодильник. Знаете, извечное свойство человеческой натуры запасать впрок. Появилась возможность – купил, а в холодильник к сестре не вошло, вот я и отвез в этот дом…

– Допустим… А каким образом мог попасть к вам в дом преступник, не имея ключей? При обследования окна и парадные двери были тщательно закрыты изнутри. Замки и шпингалеты целы, кроме одного, который повредил наш сотрудник.

– Да как угодно. Через окно, чердак…

– Или подземный ход?

– А-а-а… – улыбнулся Нариман Рауфович. – Вот вы к чему… Это исключено: о ходе знали только дядя и я…

– Объясните, зачем вам был нужен подземный ход?

– Мне он абсолютно не нужен. Дом строился во времена нэпа по заказу виноторговца. А потом надобность в подвале отпала, и его просто закрыли. Как видите, дяде дом достался уже с секретом…

– И что, он сам изготовил подъемное устройство для люка?

– Ну что вы? – опять улыбнулся Нариман Рауфо вич. – Это я. Люблю мастерить что-нибудь своими руками. Да это и не так сложно, как вы заметили. Зато таинственно…

– И часто вам приходилось пользоваться этим устройством?

– Знаете, ни разу. А в подвал, по-моему, я так я не спускался. Жутко, знаете ли… Темень. Не верю в чертей, но как подумаю…

Азамат достал из папки листок.

– Вот акт экспертизы, из которого следует, что вы Довольно часто пользовались подземным ходом. А последний раз недавно… Хотите ознакомиться?

Нариман Рауфович взял акт, внимательно прочитал и. отдавая, вздохнул:

– Может быть, может быть… Да оттуда и к автобусу ближе…

– А вот второй акт, из которого вытекает, что служебно-розыскная собака взяла след преступника в вашем подвале. Не кажется ли вам странным, что холодильником, некоторыми вещами и даже подземным ходом вы пользовались почти одновременно с преступником?

– Я не удивлюсь, если следующий акт вы покажете написанный самой собакой…

– Я прошу вас не шутить подобным образом!

– А я попрошу не приводить мне в качестве аргумента собаку!

Азамат, сдерживаясь, промолчал.

– Продолжим, – сказал он. – Я прошу вас коротко и ясно отвечать на поставленные вопросы… Кому вы сдавали ваши гаражи в аренду?

– Зовут Гена, а фамилию не помню. Вроде, Савочкин, а может, Саушкин…

– Как же так? Не – зная даже фамилии, сдавать кому попало гараж?

– Почему – кому попало? Лицо открытое, глаза честные. Ну, думаю, и за домом последит…

– Сколько он вам платит?

– Когда пятьдесят, когда шестьдесят, – они тоже на своем хозрасчете работают…

– Деньги передавались лично вам в руки?

– Нет. У нас было, как он выразился, «джентльменское соглашение», что каждый месяц деньги он будет подсовывать под дверь…

– И он выполнял свое обязательство?

– Как будто…

– Точнее?

– Выполнял…

– А бывало так, что он «подсовывал» более крупные суммы?

Нариман Рауфович задумался.

– Не припомню… Нет.

– Какого рода работы производились в гаражах вашего дома?

– А я откуда знаю? Наверное, что-то чинилось, латалось, ремонтировалось. Техника! Это не мой профиль.

– Скажите, какая движимая и недвижимая собственность у вас еще есть? Ну, я имею в виду дачи, гаражи, машины?

Нариман Рауфович задумался.

– Больше ничего.

– Вы это утверждаете?

– Да.

– Тогда внимательно прочитайте и распишитесь…

– А где, кстати, этот преступник? – спросил Нариман Рауфович, ставя подпись. – Что вы его со мной не сведете? Убежал, что ли?

– Ищем, – бодро ответил Азамат. – И когда найдем, я непременно устрою вам очную ставку. Надеюсь, что наше первое знакомство было плодотворным!

– А я надеюсь, что оно будет кратковременным…

В сопровождении конвоира он направился к выходу. Сейчас со спины Нариман Рауфович показался Азамату похожим на учителя богословия из медресе.

Генка не знал об аресте Мирсагатова. Как на службу, являлся он каждый день к воротам станции техобслуживания в надежде выловить клиента. Работать стало труднее, так как появились конкуренты. Но Генка не унывал. «Волка ноги кормят, а «костоправа» – чутье», – говорил он друзьям.

На этот раз ремонтировать предстояло светло-голубой фургон. Он с обычной нахрапистостью обломал клиента, обнадежил его, очаровал и в результате ехал теперь впереди буксируемой машины…

Генка закрыл машину в гараж, договорился с хозяином о сроках и, довольно насвистывая, укатил на своей «Яве». О том, что дом и гаражи находятся под наблюдением, он и не подозревал.

«Нет, – возмущался он по дороге, – за половинную долю и так пахать!» Но тут же заткнулся. Генка даже в мыслях боялся бунтовать против «шефа». Нариман Рауфович, кажется, глядел даже сквозь Генкину душу.

Итак, даешь светло-голубенький фургон! И Генке повезло. Фургон такой масти он увидел через полчаса ожидания у обочины большой трассы. Генка пристроился У него в хвосте и стал преследовать…

Ох, и мотал же он его. Ох, и мотал… Сначала водитель ездил по служебным делам от здания политехнического института в различные организации. Потом, когда рабочее время истекло, водитель остановился у телефонной будки и с улыбкой стал куда-то названивать…

«Ну вот, приехали, – подумал Генка, – на сцену выходит невеста…» Он оказался прав.

Невеста впорхнула в машину на одном из поворотов, и началось… Сначала заехали за ее подружками и отвезли их в одно место, затем взяли двух тетушек и направились в другое место, где к ним присоединилась еще одна, и они все вместе поехали к четвертой тетушке. Там они пробыли довольно долго, после чего развезли тетушек по домам и заехали за прежними подружками. Развезли и подружек.

«Браво, киска! – одобрил Генка невесту. – Так его, гунявого. За удовольствие надо платить. Ну, а я-то тут при чем?» В общем, Генка затосковал. Он проголодался, а уехать было нельзя: этот фургон мог в любую минуту сорваться с места. Ищи в поле такой редкий цвет… Потом водитель и невеста долго сидели в машине и любезничали, и Генка с тоской оглядывался время от времени на их профили. Потом невеста скрылась, и фургон двинулся в путь. Генка ехал за ним и видел в просвет заднего стекла, как парень одной рукой крутил ручку приемника, а другой придерживал баранку и ухитрялся еще рассматривать себя в зеркале! «Прихорашивается… Этот, пожалуй, будет пошустрей меня!» – по-хорошему позавидовал Генка.

А фургон, выехав на обводную дорогу, уже мчался по большому тракту. Генка оглянулся и попытался сообразить. Мелькали пригородные дома, сады, виноградники, хлопковые поля…

– Ого! – отметил он. – Да мы мчимся в Янгиюль!

Но и в Янгиюле водитель не успокоился. Он еще долго переезжал с одного места в другое. Где-то стоял и курил, с кем-то болтал, куда-то заходил, наверное, чай пил… Но наконец страдания Генки как будто кончились: фургон остановился у четырехэтажного дома, водитель посигналил и крикнул вверх:

– Сыночек! Иди помоги папочке разгрузиться. Папочка устал…

«А где же он все-таки оставляет машину?» – мучился вопросом Генка. И он был вознагражден за труды. Водитель поставил машину к стенке и ушел в дом…

«Завтра, вернее, сегодня, – решил Генка, – Рус-тик привезет меня сюда и оставит на ночь. А остальное уже дело техники…» Он вздохнул и посмотрел на часы. Было двенадцать часов ночи…

Генку и его помощников Серегу и Рустика накрыли с поличным. Работники милиции дождались, когда «бригада» приступила к работе, и только после этого с о следователем, экспертом и двумя понятыми вежливо постучались в дверь гаража…

Сначала Генка потушил внутри свет. Потом зажег и грубо спросил: «Чего надо?» А узнав, «что надо» и «кто пришел», струсил и попытался спрятаться под верстаком. Рустик и Серега отнеслись к приходу милиции более или менее спокойно: «Ну и что? Работаем себе. Помогаем вот ему. Попросил, и помогаем. А что тут такого?..»

Генка понял, что отвечать придется ему одному. «Вот это я попал! – осознал он. – Да эти щенки сразу заложат меня. Как пить дать…»

Он вспомнил, как познакомился с ними. Уже тогда можно было понять, что у него за помощники. Так, в первую же встречу они ему, незнакомому человеку, с ходу предложили лобовое стекло и приемник. Он купил тогда «товар» за гроши и тут же перепродал его впятеро дороже. Но не это главное. Как он вообще мог связаться с такими подонками? Уж не потому ли, что они рьяно рекламировали свои способности? Тоже хотели заполучить постоянного «клиента» и для начала просветили Генку, как при помощи зажженной сигареты открывать форточку «Жигулей», как изнутри выдавливать ногами лобовое стекло, как несколькими способами открывать багажник… Вообще эти щенки его многому тогда научили… А главное, они пообещали, что весь товар будут сдавать только ему, Генке.

И когда Нариман Рауфович предложил идею «срочного ремонта», Генка сразу подумал о Рустике и Сере-ге. Уговаривать их не пришлось.

Генка, на всякий случай, спросил сначала:

– А весь автомобиль вы бы смогли собрать и разобрать?

– Ну, часа за два, за три, – ответил, подумав, Серега. – И то, если есть инструменты…

– Инструменты будут, и самые лучшие, – заверил их Генка. – Только кто проболтается – пика в бок!

– Какой разговор! – оскорбился Серега. – Лишь бы гроши, – добавил Рустик.

Генка вылез из-под верстака и принял независимый вид.

– А по какому, собственно, праву? – надменно спросил он.

Ему коротко разъяснили: по такому. И он сник. Уселся на стульчик и сделал вид, будто происходящее в гараже его не касается…

Серега вообще не придал никакого значения приходу милиции, потому что имел на руках повестку в военкомат и уже считал себя представителем Вооруженных Сил.

Рустик же повел себя полным дураком. Он вдруг преисполнился романтики блатных сказаний и гнусаво затянул песню: «А-есть по а-Чуйскому а-тракту а-до-рога! А-много ездит по ней а-шоферов… А-среди них а-был отчаянный шофер… Звали а-Колька а-его а-Снеги-рев!» Потом поднялся на ступеньку машины и, обернувшись, прокричал собравшимся в отдалении зевакам:

– Люди! Я еще вернусь к вам, люди.

Усатый и добродушный на вид старшина слегка подтолкнул его:

– Давай, давай, парень. Проходи!

X

Нариман Рауфович давно понял, что человеческие страсти и эмоции поддаются логическому прогнозированию и что их при желании и умении можно смоделировать, а также, что не обстоятельства правят настоящими людьми, а люди, конечно, сильные, сами создают и направляют обстоятельства. Почему люди высокого духа способны сплотить вокруг себя единомышленников и вести их за идею даже на смерть? И почему бы в низких сферах, где все построено на обмане, не создать подобную модель? Чтобы боялись и ненавидели, но покорно следовали за своим «вождем». Так почему бы не создать маленькую модель уголовного «отца»? Который все знает и все может…

Сначала это были только мысли и рассуждения. А потом… Все началось просто. Однажды, несколько лет назад, когда Нариман Рауфович возвращался с работы, недалеко от пивной путь ему преградил пьяный верзила. «Бывший боксер», – подумал Нариман Рауфович и не ошибся. Это был Роберт Панн, по кличке «Брэк», к тому времени почти спившийся.

– П-поставь полбанки, – потребовал верзила, – любому голову откручу, кто тебя обижает…

Нариман Рауфович оробел, но внешне остался спокойным. Он небрежно вытащил десятку, сунул ее верзиле в нагрудный карман и тихо сказал:

– Ты мне еще понадобишься, мальчик…

Боксер разглядывал десятку, словно не веря в ее реальность, а Нариман Рауфович уходил, довольный собственным поведением.

И надо же было случиться, что именно в этот вечер Нариман Рауфович, оказавшись в компании торговых работников, услышал за столом фразу: «Да я бы любые деньги отдал, лишь бы ему набили морду. Не жаловаться же в милицию». Речь шла о коллеге, поступившем непорядочно.

Оставшись наедине с автором фразы, Нариман Рауфович, вроде бы в шутку, предложил:

– Пятьсот рублей, и через два дня вашего друга настигнет возмездие…

Продавец с радостью согласился. Видимо, крепко его надули.

На следующий день Нариман Рауфович отправился разыскивать верзилу. «Брэк» пил в компании собутыльников. Нариман Рауфович встретился с ним взглядом, приглашающе кивнул и вышел на улицу. Он чувствовал, что «Брэк» выйдет…

«Буду я тебе за червонец стараться…» – думал «Брэк», пробираясь между стойками и прикидывая на ходу, как бы отделаться от нового знакомого.

Нариман Рауфович вынул четыре двадцатипятирублевки, веером развернул их перед «Брэком» и, вложив одну из них в его нагрудный карман, сказал:

– Остальное – потом. Шестой магазин. Продавец с горбатым носом, с усиками… Понял?

«Брэк» понял…

Он купил на этот четвертак водки и закуски для всей честной компании, а потом повел всех к магазину и там, когда усатый продавец проходил мимо, затеял драку.

«Брэк» получил свои обещанные 75 рублей, а Нариман Рауфович положил в карман первый гонорар – 400 рублей. Потом заказы стали поступать все чаще, и «Брэк» выкручивался как мог, выполняя задания своего нового патрона. О том, что он получает только пятую часть, «Брэк» не догадывался. Подумаешь, набить морду. Ведь не своими же руками. Вон сколько дружков…

Нариман Рауфович уяснил для себя важную истину: чем меньше о тебе знает вся эта шваль, тем лучше. А то, что знают, должно укладываться в одну фразу: имеет деньги и держит слово. Все…

Потом Нариман Рауфович вдруг прекратил такого рода деятельность и на любые, даже самые выгодные предложения отвечал отказом. Он знал, что подобный промысел крайне ненадежен: малейший срыв грозил катастрофой, а с уголовным кодексом не стоило заигрывать. Да и обиженные могли применить к нему ту же систему.

Надо было искать что-то новое.

Спекуляция, например, даже в крупных масштабах Наримана Рауфовича не устраивала. А вот те, кто занимался спекуляцией в крупных размерах, очень интересовали Наримана Рауфовича. Он собирал о них любую возможную информацию и составил дома даже нечто вроде картотеки, куда входили примерные сведения о доходах, способах приобретения их и возможные варианты их изъятия. Нариман Рауфович исходил в своей идее из известного постулата: люди, имеющие неправедные деньги, отдадут часть, чтобы сохранить целое. Надо только убедить их это сделать. Или заставить.

Но для предварительной обработки намеченных жертв нужен хороший исполнитель. Туповатый «Брэк» для етого не годился. Лучше всех для подобных целей подходил «Байрам». Однако его надо было приручить и заставить работать на себя, причем так, чтобы он знал и выполнял только свои функции. Для этого требовалось, во-первых, убедить «Байрама», что он, тщедушный Нариман Рауфович, не только не боится его, а, наоборот, не ставит ни в грош. А во-вторых, дать ясно ему понять, что над ним, «Байрамом», есть грозная, а главное, неизвестная сила, которую ему следует бояться. И пусть сам строит догадки.

Поэтому Нариман Рауфович напускал в своих действиях туману: куда-то спешил, где-то оставлял условные знаки и при этом держал «Байрама» в отдалении или вдруг отпускал его небрежным жестом. Он как бы провоцировал «Байрама»… При этом он передавал ему через бывшего боксера такие суммы, что жадный до денег «Байрам» не мог решиться и порвать с шефом.

Но вот однажды Нариман Рауфович узнал, что «Байрам» отозвался о нем неуважительно. Настала пора действовать. Или он поломает «Байрама» и заставит служить себе, или придется искать другого исполнителя. Он все рассчитал, все продумал. На то он и бы а математик. Рассчитал, что пьяный «Байрам» пойдет к дому одной разведенной бабенки, где его всегда ждали. Рассчитал, что после звонка в калитку есть полминуты чистого времени, да и то, если сразу выйти на звонок. Он все рассчитал…

И когда «Байрам» появился у калитки и позвонил, Нариман Рауфович вышел сзади из-за кустарника и ударил его по голове ломиком, аккуратно завернутым в тряпку. После чего положил ломик во внутренний карман пиджака и неторопливо двинулся из тупика. Пока вышла женщина, пока сбежались соседи, пока вызывали «скорую», Нариман Рауфович успел добраться до дома сестры, где жил, и досмотреть фигурное катание.

Все шло, как и предполагал Нариман Рауфович: «Байрам» после двухмесячного «отдыха» в больнице согласился опять сотрудничать и выполнял все поручения гораздо ретивее. Да и поручения стали настоящими, как раз для «Байрама». Только вот в последний раз переусердствовал. Ну что ж, издержки производства. Хорошо, хоть у него хватило ума молчать на следствии и суде…

Честно говоря, Нариман Рауфович уже нашел ему замену и если изредка вспоминал, то только так: сидит, мол, в колонии человек, который может быть когда-нибудь полезен…

Однако когда тот слишком уж засиделся в пустом доме, Нариман Рауфович после недолгих раздумий решил: «Байрама» быть не должно. Он опасен…

На следующий день Нариман Рауфович зашел в гараж на пустыре и вытащил из старенького «Москвича» резиновый коврик и прокладку, а для подстраховки подпилил болты на правом переднем колесе. Дело в том, что старичок, продавший ему машину, сказал: «Ни в коем случае не убирай этот коврик и прокладку. Аккумулятор чужой, на корпус пробивает, бензобак подтекает, и когда двигатель нагреется, может быть пожар, а то и взрыв…» Так вот, Нариман Рауфович в то утро выбросил коврик и прокладку и положил в салон запасную канистру с бензином.

Неужели старичок обманул? Тогда «Байрама» возьмут. Никого в Янгиюле Нариман Рауфович не знал, а чайханщика выдумал так, на ходу. Еще и этот «костоправ»… Черт дернул завести побочное дело. Не хотел трогать основной капитал, хотел иметь живую копенку на мелкие расходы. Да и паренек понравился. Этакая продувная бестия. Нариман Рауфович вспомнил о своих пустующих гаражах и предложил ему «настоящее» дело.

Генка понял его с полуслова. И правильно. Чем ежедневно рисковать по мелочам, лучше раз в месяц рискнуть и получить те же деньги. Главное, не зарываться. После ремонта ни одной лишней детали, ни одной гайки не должно оставаться в гараже. «И если все будешь выполнять так, как я сказал, из любой беды вытащу. А деньги будешь подсовывать под дверь. И запомни: меня можно обмануть один раз, это будет твоим последним разом…» – сказал он Генке.

Не дай бог, Генка попадется… Этого свидетеля еще не хватало. А может, догадался об аресте? И притих. Нариман Рауфович никогда не строил иллюзий. Он знал, какие шутки может выкинуть жизнь. Поэтому старался, где можно, подстраховаться, иметь запасной вариант.

Да, он рискует. Но этот риск основан на точном расчете. А пока…

На всякий случай Нариман Рауфович перевел дом на имя дальнего родственника. Собственноручно составил текст завещания, где говорилось, что в случае смерти родственника дом переходил во владение Наримана Рауфовича. Бедный старик так и укатил помирать в провинцию, не поняв, что является владельцем большого дома и что, самое главное, имеет право изменить завещание…

Денег у Наримана Рауфовича было всего полторы тысячи на сберегательной книжке, да и внесены они были давно… А вот заветная коробочка, о которой Нариман Рауфович и вспоминать-то боялся, была спрятана в таком месте, что разыскать ее можно было разве что только через потаенные мысли хозяина. Четырнадцать камешков. Всего – четырнадцать камешков… А прожить на них можно несколько обычных человеческих жизней. Да и то останется…

Он вспомнил слова старого ювелира Соломона Яковлевича: «Все в жизни теряет рано или поздно свою ценность, только не бриллианты. Они, наоборот, чем старше, тем дороже. Поэтому, вкладывая в них эти бумажки, которые мы называем деньгами, мы поступаем очень мудро…»

И Нариман Рауфович в один прекрасный день принес к Соломону Яковлевичу чемоданчик денег, получив взамен коробочку с семнадцатью камешками. Но потом три из семнадцати пришлось уступить по настоятельной просьбе Соломона Яковлевича и их общего знакомого Краснянского, отбывающего за границу… Собственно говоря, Нариман Рауфович не отдал бы их, но его восхитила простота способа, которым намеревались переправить камешки за границу. А что? Может, и ему пригодится. Пусть проверят. Не рисковать же своими бриллиантами…

«И что этот мальчишка зря время теряет? – думал Нариман Рауфович, сидя на очередном допросе. – Все вокруг да около… Есть два свидетеля, которые могут что-то рассказать: «Брэк» и «Байрам», но их я что-то еще не вижу… «Брэк», насколько я помню, спился и лежит в больнице. Год-полтора он не опасен. И вообще, что стоят показания больного? «Байрама» явно не взяли. Это было бы заметно по поведению следователя. А что до «костоправа»… Этот пусть что хочет рассказывает… Чем больше наплетет, тем лучше для меня. Легко смогу доказать и обратное. А полуправда – это палка о двух концах…»

– Вы знаете этого человека? – спросил Азамат у Наримана Рауфовича и указал на Генку.

Очная ставка проходила в кабинете Хамдамова в присутствии двух понятых и секретаря-протоколиста.

– Да, – спокойно ответил Нариман Рауфович. – Это мастер, который арендовал у меня гараж и мастерскую.

– А вы? – вопрос адресовался Генке…

– Это хозяин, у которого я снимал гараж и мастерскую в аренду.

– Подследственный Мирсагатов, на каких условиях были сданы в аренду гараж и мастерская?

– Я уже говорил. Из расчета пятьдесят рублей в месяц…

– Какие пятьдесят рэ?! – вскинулся Генка. – А кто меня научил всему? Кто подсказал, как угонять машины? Как перебивать номера на деталях? Как ловить клиента? Кто?

Нариман Рауфович пожал плечами:

– Чушь какая-то… Я не пойму, что он там болтает?

– Сколько вы отдавали Мирсагатову из своих так называемых «доходов»?

– Ровно половину…

– И сколько это каждый раз выходило? Припомните, пожалуйста.

– Когда как… Когда шестьсот, когда восемьсот, а бывало – и всю тысячу… А ведь мне надо было еще Сереге и Рустику платить…

– И сколько всего денег вы передали за время аренды мастерской?

– Тысяч десять-пятнадцать, а может, и больше, – ответил Генка.