Среди аборигенов вспыхнуло волнение... И угасло под дулами нацеленных автоматов.
      У горцев тоже было оружие, но мало у кого - с собой.
      - Где твоя одежда? - спросил азиат.
      - Там. - Геннадий кивнул в сторону хижины толмача.
      Он не испытывал к убитому вождю теплых чувств, но подобное решение споров Черепанову очень не понравилось. Впрочем, свое неодобрение он демонстрировать не стал.
      - Возьми его вещи, - велел азиат Сэму по-английски. - И отправляйтесь в вертолет. Живо!
      Тесак полоснул по веревкам, и руки Геннадия снова стали свободны.
      - Давай, - пихнул его Сэм. - Шевели задницей, летун!
      Естественно, имущество Черепанова рассосалось. Все, вплоть до нижнего белья.
      - Дерьмо, - констатировал мулат. Он не удивился. Пошарил в своем мешке, выудил шорты, черную майку и пластиковые шлепанцы. - Надевай. Хорош тут шарами трясти.
      Черепанов оделся. Шорты оказались длинноваты, а майка налезла с трудом.
      - Сойдет, - резюмировал Сэм. - Двинулись.
      В селении шла разборка. Кто-то кричал, кто-то плакал. Головорезы в камуфле сгоняли народ в одну кучу.
      Мимо Черепанова стрелой пронесся индеец. Парень хотел нырнуть в чащу за хижинами, но не успел. Дудукнул автомат, и беднягу швырнуло в траву.
      - Шагай, - мулат подтолкнул его в спину, - без тебя разберутся. Или по крабам соскучился?
      - Нет уж! - Черепанов подумал, что с этого дня он крабьего мяса в рот не возьмет.
      Парень в черных очках скинул им трап. Чрево вертолета было огромно. Мощная двухвинтовая машина. В такой можно весь здешний поселок увезти. Вместе с хижинами.
      Поближе к кабине был выгорожен пассажирский отсек. Туда Сэм и отвел Черепанова.
      - Сиди и не дергайся, летун, - посоветовал он. - Захочешь отлить - вон лючок. Остальное - не твое дело.
      - Остальное - это что? - спросил Черепанов.
      - Это то, что тебя не касается! - отрезал мулат. - Я тебе добра желаю, понял? Вы, русские, вечно на жопу приключений ищете. Один из ваших тут в военных советниках числился...
      - Да? - обрадовался Черепанов. - И где он теперь?
      - Был - и нет, - отрезал мулат и скривился. - Твое дело - не рыпаться и язык за зубами держать. Особенно с Ляном. Лян болтунов не любит.
      - Я заметил, - сдержанно произнес Геннадий, а про себя подумал: попадись ему этот Лян без своего пистолета, один на один... Уж они бы поговорили.
      Глава тринадцатая
      СЕКРЕТНАЯ БАЗА
      Снаружи бухнул выстрел. И тут же трещотками, взахлеб залаяли автоматы. На полминуты грохот стрельбы заглушил все прочие звуки. Потом пальба смолкла, и стали слышны плач и жалобные крики.
      - Сидеть! - скомандовал мулат, хотя Черепанов даже и не пытался подняться.
      Снаружи заговорили по-испански. Кто-то повелительно гаркнул. Черепанов поднялся, выглянул в окошко.
      - Сидеть! - приказал мулат.
      - Да пошел ты в жопу, - пробормотал Геннадий.
      К вертолету двигалась цепочка местных: детей, женщин, мужчин. У некоторых руки были связаны. Молодчики Ляна - по обе стороны...
      Мулат схватил Черепанова за руку, потянул книзу. Геннадий перехватил его руку, сжал... Физиономия мулата перекосилась.
      Когда Геннадий еще не был летчиком, а всего лишь подающим большие надежды спортсменом, в силовую часть их подготовки входили упражнения с брезентом. То есть вдоль стены зала вешался брезент, и будущие чемпионы, хватаясь руками за ткань, лазали по нему, как мухи по стенке. Очень полезное упражнение. Одно из многих полезных упражнений. И с тех пор если уж Геннадий брал кого-то за руку или еще за что-нибудь по-настоящему, то это производило нужное впечатление.
      - Не нервничай, - спокойно произнес Черепанов, ослабив хватку. - Я просто посмотрел.
      - Я тебе добра желаю, - обиженно проворчал мулат, растирая запястье.
      - Спасибо, Сэм. - Черепанов не собирался ссориться с этим парнем. В конце концов, тот его выручил. Кабы не он, Геннадия уже доедали бы крабы.
      В соседнем отсеке шла погрузка. Туземцев загоняли наверх. Из-за переборки доносился детский плач, перемежаемый бодрыми командами "погонщиков".
      Спустя некоторое время в пассажирский отсек ввалилось полдюжины бандюков-"коммандос". Очень довольных. Старший из них, бычара с крохотными черными усиками и следом ожога на пол щеки, что-то сказал по-испански. Сэм ответил. Потом покосился на Черепанова и продемонстрировал запястье, на котором остался след от хватки Геннадия.
      "Обожженный" кивнул, а остальные "амигос" одобрительно защелкали.
      - Говорит, ты такой здоровый, - пояснил Сэм. - Панчо говорит: сразу видно - русский.
      Черепанов ухмыльнулся. Он знал, что в маечке смотрится достаточно весомо. В отличие от многих бывших спортсменов, Геннадий тщательно следил за тем, чтобы поддерживать себя в форме. Профессия летуна требовала идеального здоровья. Тем более он уже тогда целил на самый верх, за пределы воздушной стихии. А там требования еще выше...
      Вертолет рвануло, дернуло, мотнуло в сторону. В грузовом завизжали. Практически пустая машина пошла вверх так, словно поднималась с предельной загрузкой.
      "Любитель", - пренебрежительно подумал Черепанов о пилоте. Вспомнилось, как взлетают настоящие боевые вертолетчики. Резко, низко, под острым углом к горизонту, чтоб затаившийся вражина не влепил подарочек на взлете...
      И тут Геннадия пробила тоска. Остро захотелось неба. Не так, как сейчас: грузом в неуклюжей машине, а чтобы ходил в руках теплый чуткий штурвал, чтобы заворачивалось вокруг пространство...
      Молодчики гомонили по-испански, перекрикивая рев двигателей. Оружие они держали между колен, беспечно. Черепанов мог бы легко дотянуться до ближайшего автомата...
      И что дальше? Даже если он сумеет положить всех в отсеке?
      Летели недолго. Может, с полчаса. Потом вертолет ухнул вниз так, что уши заложило, завис, опять нырнул - и сел. Вернее, плюхнулся.
      "Коммандос" полезли в грузовой отсек. Меченый Панчо мимоходом звонко хлопнул Черепанова по плечу, изрек что-то одобрительное.
      Минут через пять поднялся и Сэм:
      - Пошли!
      Это была узкая долина, к удивлению Черепанова, "оборудованная" самой настоящей взлетной полосой. В дальнем конце ее имелся прикрытый камуфляжными сетками ангар. За ангаром, под деревьями, одноэтажные бараки.
      Индейцы из поселка сбились в кучу, жались друг к другу. В основном молодежь и подростки. Несколько взрослых мужчин со связанными руками и окровавленными физиономиями.
      Из кабины вертолета спустился Лян. Вернее, спрыгнул. С четырехметровой высоты. Отлично спрыгнул, мягко. Черепанов оценил. Сам бы он так не смог, хотя прыжковый опыт и навыки имел изрядные. Оценил и отметил: опасный мужик. Очень опасный.
      Азиат подошел к кучке аборигенов, что-то сказал своим, и индейцев погнали к баракам. Геннадий профессионально отметил, что с воздуха поселок прикрыт идеально. Да и полоса тоже неплохо замаскирована. Во всю длину ее выложена полоса мелких и крупных камней, между которыми проложили тусклую металлизированную ткань. Но это снизу видно, что тряпка, а сверху наверняка покажется, что ручеек. И на солнышке блестит. Да уж, такое не лох придумал. Но возникает вопрос: зачем? Лян жестом поманил их к себе:
      - Как тебя зовут, русский летчик? Кто ты и как сюда попал?
      - Геннадий Черепанов. Летчик-испытатель, - лаконично ответил Геннадий. - Демонстрировал модель на столичной ярмарке. Были неполадки с системой. Катапультировался. Попал к местным... - подумал, не пошутить ли по этому поводу? Нет не стоит. Физиономия китайца не располагала к шуткам. - Теперь у вас. Это все.
      - Какой самолет ты пилотировал?
      - МиГ-двадцать пятый.
      Азиат кивнул:
      - Военный летчик?
      - Да.
      Не было смысла скрывать то, что очевидно.
      - Сейчас где служишь?
      - Нигде. У нас сокращение штатов. - Черепанов криво усмехнулся.
      Вспомнился анекдот советских времен.
      На совещании в генштабе:
      "Товарищи офицеры. Главный вопрос сегодняшнего совещания - сокращение штатов. Вопросы есть? Предложения? Так, если других предложений нет, начнем с Канзаса..."
      Нынче все реализовалось с точностью до наоборот.
      Зато вот у боевого офицера самой что ни на есть закрытой категории во время отпуска появилась возможность подкалымить в западном полушарии. Вот и подзаработал.... Нет, правильно их при совке за бугор не пускали.
      - Все, что ты сказал, будет проверено, - заявил китаец. - Если врешь, то лучше признайся сейчас.
      Черепанов пожал плечами:
      - Проверяйте. В том, что я сказал, ничего секретного нет.
      - Он будет жить в шестом блоке, - сказал китаец Сэму по-английски. Покажешь ему, где столовая.
      Глава четырнадцатая
      РАЗВЛЕЧЕНИЯ ЛАТИНОАМЕРИКАНСКИХ МАЧО
      Пронзительный вопль раздался снаружи. Черепанов опустил ложку...
      - Ты кушай, русский, - невозмутимо посоветовал Сэм. - Тебя это не касается.
      В столовой, приземистом здании на коротких сваях, кроме них было еще человек десять. Все - мужчины. И никто не обратил внимания на крик.
      Черепанов поглядел в окно, затянутое противомоскитной сеткой: на лужайке перед столовой старый индеец чистил котел. Кричал явно не он.
      Еще один вопль.
      - А посмотреть я могу? - спросил Геннадий.
      - Можешь, - кивнул мулат. - Посмотреть можешь. Но лучше сначала покушай.
      "Ешь, когда дают, и спи, когда есть возможность". Старое солдатское правило.
      Это происходило за углом. Расчищенная от джунглей лужайка. Яркое солнце. Яркие цветы. Вопли попугаев в зарослях. В куче отбросов под полом "столовой" рылась пегая свинья.
      А на лужайке развлекались головорезы Ляна.
      Туземец, один из тех, кого взяли в поселке, был подвешен к перекладине за ноги. Руки его были свободны, и он изо всех сил пытался защититься от двух усатеньких латиносов, которые тыкали его палками. Туземец снова взвыл, и приятели латиносов разразились одобрительными воплями.
      - Такая игра, - пояснил Сэм. - Кто заставит обезьяну подать голос, получает очко.
      По животу и груди индейца текла кровь. Один глаз заплыл, щека была разорвана.
      Неподалеку, сбившись в кучку, как перепуганные овцы, стояли сородичи подвешенного. Дети, женщины, подростки. Одна девочка плакала, остальные просто смотрели.
      - Хочешь сыграть? - спросил Сэм. - У тебя ведь к обезьянам должок?
      Черепанов в упор поглядел на мулата.
      - Если кто и похож здесь на обезьяну, то это ты, - произнес он по-русски. И добавил уже по-английски: - Нет, не хочу.
      - Дело твое.
      На полянке появились еще двое, Панчо с приятелем. Деловито направились к пленникам, выдернули из группы девочку лет десяти. Женщину, попытавшуюся им помешать, приятель Панчо ткнул кулаком в лицо. Та упала. Приятеля Панчо это очень развеселило. Панчо что-то громко сказал, обращаясь к остальным пленникам.
      Парочка, мучившая подвешенного, на некоторое время прекратила игру, заинтересовались. Ублюдки.
      - Он говорит: если кто после его удара устоит на ногах, может быть свободен, - перевел Сэм. - Он шутник, наш Панчо! - добавил мулат, ухмыльнувшись.
      Тут девочка, о которой на время забыли, сорвалась с места и бросилась к Черепанову.
      Упала на коленки, обхватила ноги Геннадия и быстро-быстро заговорила. В ее черных и блестящих антрацитовых глазах плескался ужас.
      Хрупкие смуглые плечи, толстые черные косы с вплетенными яркими перьями, в вырезе платья, между чуть обозначившихся грудей - дурацкая китайская игрушка на красном шнурке. Запах юной, нагретой солнцем кожи... Запах не женщины - ребенка...
      - Что она говорит? - спросил Черепанов, хотя и так было ясно, о чем она говорит.
      - Прогони ее, - велел Сэм. - Быстро!
      А к ним уже двигался Панчо.
      Головорез был намного выше Черепанова и так же широк в плечах. Он наклонился, намереваясь отцепить девочку от ног Геннадия.
      - Не тронь ее! - четко произнес летчик по-английски.
      Панчо медленно выпрямился, поглядел на Черепанова сверху вниз. Осклабился.
      - Что русский, любишь маленьких сучек? - перевел Сэм. - Они пока не про тебя. Ты еще не заработал. А если свербит, можешь трахнуть вот ее! Меченый махнул в сторону свиньи, рывшейся в отбросах. - Хочешь?
      - Или тебя, - холодно произнес Геннадий. - Не вижу разницы между тобой и свиньей.
      Не стоило это говорить, но Черепанов ничего не мог с собой поделать.
      Сэм запнулся...
      - Что он сказал? - потребовал по-испански Панчо.
      - Переведи ему, Сэм!
      Мулат перевел. Очевидно, перевод был точен, потому что Панчо тут же перестал ухмыляться.
      - Посмотри на это, русский? - В руке латиноса был здоровенный автоматический пистолет. "Ингрем", кажется. - А теперь туда! - Панчо выбросил руку, грянул выстрел и подстреленный попугай тяжело плюхнулся на землю. Пуля напрочь снесла его голову.
      - Хочешь попробовать? - Пистолет уже глядел в переносицу Черепанова.
      "Не "ингрем", - подумал Геннадий. - "Ингрем" одиночными не стреляет. И откидного приклада нет".
      - Панчо, нет! - выкрикнул Сэм. - Не спорь с ним, летчик! Он дурной, он выстрелит! - Мулат был по-настоящему испуган. Он нес за Черепанова личную ответственность перед Ляном.
      Геннадий на пистолет не смотрел. Он смотрел прямо в глаза меченого.
      - Отпусти меня, детка, - сказал он по-русски, и погладил юную индианку по гладким волосам.
      Девочка поняла. Разжала руки, встала. Ее черная макушка не доставала даже до нагрудного кармана Панчо. Совсем крошка. Головорез снова осклабился, начал опускать оружие, открыл рот, чтобы что-то сказать... Черепанов выбросил вперед руку... Панчо тут же нажал на спуск. Пистолет был направлен в живот Геннадия, но выстрела не произошло, потому что по ту сторону спускового крючка, между ним и скобой оказался палец Геннадия. В следующее мгновение рука Панчо хрустнула в запястье, а сам он с воплем грохнулся на траву. А его пистолет остался у Геннадия.
      Но и на летчика уже было направлено не меньше дюжины стволов. У головорезов Ляна тоже была отменная реакция и солидный опыт.
      - Не стрелять! - Из-за угла столовой появился китаец. - Не стрелять! повторил он по-испански и еще раз по-английски, для Черепанова.
      - Что здесь произошло?
      Панчо, баюкая сломанную кисть, заговорил яростно. Лян прервал его на половине фразы.
      - Сэм?
      Мулат зачастил по-испански. Пока он говорил, азиат пристально разглядывал Черепанова. Пистолет в руке Геннадия он игнорировал.
      "Коммандос" загалдели, но азиат сказал что-то, даже особенно не повышая голоса. И стало тихо.
      - Умеешь драться? - спросил китаец Черепанова. - Хочу проверить, чего ты стоишь, русский. Положи пистолет и покажи мне, на что способен.
      - Зачем?
      - Затем, что мне этого хочется. А тебе разве - нет?
      "Он крут, - подумал Черепанов, вспомнив, как лихо китаец сиганул с четырехметровой высоты. - И наверняка владеет всякими кун-фу, у-шу. Но ведь и мы не лыком шиты. И весу во мне килограммов на пять больше... И терять мне нечего опять-таки, а вот я ему, похоже, нужен". Черт возьми! Разве не было у него самого желания накостылять самоуверенному азиату?
      Черепанов поставил пистолет (австрийский, надо же!) на предохранитель и бросил на траву.
      - Давай, - сказал он. - Попробуем...
      Головорезы тут же подались в стороны. Загалдели, но уже скорее одобрительно, чем осуждающе.
      "Мужики везде одинаковы, - подумал Черепанов. - Хлебом не корми, дай на хорошую драку поглазеть. Даже если понимают, что не в игрушки играем".
      Он скинул шлепанцы - босиком надежнее, потер ладони, шеей подвигал, подышал...
      Китаец ждал. Представлял гостю право первого броска. Ну что ж...
      В быстроте с Геннадием мало кто мог конкурировать. Азиат только и успел, что чуток назад податься, а уже оказался в захвате. И сразу бросок. Жалобно затрещала рубаха китайца, скрученная черепановскими пальцами. Почва ушла из-под ног китайца. Правда, он ухитрился вцепиться обеими руками за каменное предплечье Черепанова, а тот уже послал противника резко и мощно - вверх и назад...
      И тут что-то произошло. Бросок был уже сделан, Лян был уже в воздухе, но пальцы Геннадия, подхватившие китайца под ремень, почему-то сами по себе разжались. И упал азиат совсем не так, как должен был упасть - плотно припечатанный о землю, а боком. При этом вывернулся и ухитрился чуть ли не на ноги сразу встать. Но его рубаха была все еще в захвате, и Геннадий рванул его на себя, собираясь перехватить второй рукой... Но второй, левой руки у него не было. То есть она была, но почему-то висела плетью и отказывалась повиноваться. А китаец легко, необычайно легко подался навстречу...
      На этот раз Черепанов успел понять, что произошло. Вернее, почувствовать, как мягкая, почти нежная рука Ляна скользнула по его руке, от запястья вверх, а потом пальцы китайца как-то проникли между черепановских мышц, уже у локтевого сгиба, и правая рука Геннадия отнялась так же, как и левая. Миг спустя дикая боль, словно удар тока, проскочила между онемевшими руками Черепанова. У Геннадия как будто сердце остановилось. Наверное, он закричал. Если этот вибрирующий вой можно назвать криком. В следующий момент китаец резко хлопнул летчика ладонью точно в центр груди. И Черепанов отключился.
      Отключился и не слыхал, как восторженно заревели "коммандос". И не увидел, как Лян поднял руку, призывая к молчанию. Кивнул на лежащего Черепанова:
      - Летчика отнесите в блок. Аккуратно. - Затем азиат указал на Панчо. Ему - десять плетей и в лазарет.
      Подручные зароптали было, но холодный, равнодушный, как у ящерицы, взгляд раскосых глаз прошелся по лицам - и ропот увял.
      - Этого, - кивок на подвешенного, - кончайте. Остальных - к делу. Мне нужны рабочие руки, а не харч для кондоров. Можете взять пяток баб - на всех. А эту, - жест в сторону девочки, которая опрометчиво понадеялась на защиту Геннадия, - эту - мне. Выполнять!
      Китаец повернулся и неторопливо двинулся прочь. А его подчиненные, не мешкая, принялись выполнять приказ. Точно и быстро.
      Правда, те, кто тащил Геннадия, не удержались и уже внутри попинали бесчувственное тело. Но аккуратно попинали. Без членовредительства. Они знали своего командира. Только очень хорошие деньги могли удержать этих людей рядом с таким чудовищем. С другой стороны, деньги действительно были очень хорошие, а чудовище крайне редко убивало своих ради развлечения.
      Глава пятнадцатая
      КИТАЙСКОЕ ПРЕДЛОЖЕНИЕ И ПОСЛЕДСТВИЯ "УТОНЧЕННЫХ" РАЗВЛЕЧЕНИЙ НАСТОЯЩИХ КИТАЙСКИХ МУЖЧИН
      - Это хороший самолет, - сказал Лян. - Маленький, но быстрый. Слетаешь в Мексику и обратно.
      - А потом? - спросил Геннадий.
      - А потом получишь деньги. Десять тысяч долларов.
      - Не слабо. - Черепанов сделал вид, будто сумма его заинтересовала. На самом деле он ни минуты не сомневался, что никаких денег не будет. Его используют, а потом убьют. - А что мы повезем?
      Китаец сделал вид, словно не услышал вопроса.
      - За каждый рейс будешь получать десять тысяч. Наличными или на кредитку. Как предпочитаешь?
      - Наличными.
      - Хорошо.
      - Маршрут?
      - Узнаешь перед вылетом.
      - Трудности?
      - Какие трудности?
      - Если за два вылета платят десять тысяч баксов, значит, должны быть трудности.
      - Единственная трудность, русский, в том, что это должен быть беспосадочный рейс. Даже если кто-то захочет, чтобы ты сел. Но я знаю, что ты хороший летчик. Я узнавал о тебе. Ты справишься.
      - Справлюсь. Если нас не собьют и хватит горючего.
      - Так и будет.
      - Мне бы хотелось попробовать машину.
      - Попробуешь в полете. Мои мальчики тебя больше не обижают?
      - Меня трудно обидеть.
      - Трудно, но можно. Ты здесь чужой. Никто.
      - Но тебе я нужен, верно?
      - Да, русский. Мне ты нужен. Мой пилот совсем никудышный. В этой стране очень трудно найти хороших пилотов. В этом тебе повезло. И в том, что я послал Сэма договориться насчет рабочих именно в это селение.
      - Может, мне и повезло, но не этим индейцам.
      - Думаешь, я жестокий человек? - спросил китаец.
      - А разве нет?
      - Ты ошибаешься. Я не жестокий, я мудрый. Мудрый не жесток и не добр. Я управляю. Жизнь или смерть не имеет значения. Здесь, в горах, живут очень жестокие люди, русский. Они не позволили бы мне делать мое дело, если бы не ощущали, что я - их господин. Вот моим мальчикам нравится быть жестокими. Я специально подбирал таких. Потому что в них живет страх. А я управляю их страхом. Вот в тебе страха нет. Ты очень храбрый человек, русский. Вы, русские, все такие: храбрые и глупые. Вас тоже хорошо использовать.
      Черепанов промолчал.
      Эта косоглазая сволочь была права. Его использовали. Как повод, чтобы расправиться с индейцами. Как вещь - чтобы показать "бойз", насколько крут их хозяин.
      Черепанов подозревал, что Лян умело спровоцировал его, еще когда они садились в вертолет. Заронил в Черепанове желание проверить, кто из них сильнее. Но приемчики у него что надо. Геннадий охотно поучился бы таким.
      - Хочешь что-то спросить?
      - Хочу, - сказал Черепанов. - Покажи, как ты это делаешь?
      Китаец понял, о чем идет речь, качнул круглой головой.
      - Нельзя, русский. Это тайна моей семьи. Если я открою ее - умру. И ты тоже умрешь.
      Похоже, он не шутил.
      - Жаль.
      - Хочешь выпить?
      - Нет, спасибо. Когда вылет?
      - Торопишься? Это хорошо. Вылет - завтра.
      Черепанов удивился. Но кивнул. Завтра так завтра.
      - Иди, - сказал Лян. - Отдыхай. Собирай вещи.
      Шутка.
      Этот чертов китаец начинал нравиться Геннадию. Черепанову всегда нравились сильные противники. Даже если не удавалось их победить, все равно. Даже после проигрыша оставалось замечательное ощущение достойного поединка.
      Черепанов вышел из "командирского" блока. Постоял, наблюдая, как мечутся среди ветвей длиннохвостые обезьянки.
      Упругий ветерок был вкусен, как бывает только в горах. Черепанов вдохнул полной грудью. И тут ветер переменился... И принес запах тлена. Вернее даже не тлена, а смерти. Крови и нечистот. Совсем слабый запах, но у Черепанова острое обоняние.
      Она лежала на земле, у опорной сваи, накрытая куском грязного брезента. Узнать ее было невозможно. Не потому, что лицо ее было изуродовано, нет. Просто это было уже не ее лицо. Не хотелось даже думать о том, какой смертью она должна была умереть, чтобы лицо стало таким.
      И тем не менее Геннадий ее узнал. По кукле, длинноносому китайскому уродцу-"буратино" на тонком красном шнурке.
      Черепанов не помнил, сколько он так простоял - глядя на мертвую индейскую девочку. Может, полминуты, может, четверть часа. Его безукоризненное ощущение времени внезапно отключилось. Особое состояние мгновенного постижения сути мира. И осознание своего места в нем. Осознание того, почему он, Геннадий Черепанов, находится здесь. Почему и зачем.
      Понимание пришло и ушло, оставив внутри ощущение предназначения, силы, которую невозможно ни отбросить, ни одолеть. Геннадий наклонился, разорвал тонкий красный шнурок, сунул игрушку в карман и снова накрыл тело брезентом.
      ... И услышал доносящийся из окна голос Ляна.
      Голоса его собеседника не было слышно. Очевидно, китаец разговаривал по спутниковому телефону.
      - Да, - говорил он. - Да. Вам не следует беспокоиться. Мне пришлось избавиться от того пилота... Да, у меня есть другой. Доставит продукт вам. Но обратный рейс должен сделать уже ваш пилот... Избавьтесь от него. Нет, он хороший пилот, но его невозможно контролировать... Да... Да... Завтра ближе к вечеру. Конец связи.
      Черепанов мрачно улыбнулся и двинулся прочь от "командирского" блока.
      Ночью Черепанов долго лежал без сна. Не потому, что снаружи орала и вопила всякая фауна. И не потому что - бессонница. Уж чего-чего, а бессонницы у Черепанова сроду не было. Просто не хотелось спать. И было о чем подумать. Все-таки не каждый день ощущаешь прикосновение высших сил. В сравнении с этим все остальное: катастрофа, индейцы, угроза смерти казалось чем-то вроде декораций в театре. Декорации ведь не определяют спектакля. Это спектакль определяет декорации. Но было и нечто, не подлежащее замене. Например, лицо мертвой индейской девочки. И непередаваемое чувство предназначения. Казалось бы, если ты знаешь, что должен сделать, это лишает тебя свободы. Но на самом деле именно в этом была истинная свобода. Геннадий мог все. Например, он мог сейчас встать и уйти в сельву. И никто не смог бы ему помешать. Но Черепанов не уходил. Зачем? Мир и так принадлежал ему. Нечто подобное Геннадий не раз испытывал в небе. Когда внизу, под упругими крыльями его машины со скоростью двух тысяч километров в час прокручивалась поверхность земного шарика. Но то было в небе, где истинная мощь определялась не мускулатурой летчика, а огненными смерчами турбореактивных двигателей и смертоносными сигарами ракет на консолях крыльев. То было в небе. На земле же Черепанов раньше никогда не испытывал ничего подобного. Это было здорово. Потрясающе. Утром...
      Глава шестнадцатая
      ЕШЕ ОДНА АВИАКАТАСТРОФА
      Утром Геннадий вновь проснулся обычным человеком. Пережитое вчера казалось чем-то вроде сна. Не более.
      Черепанов встал, умылся, сходил в столовую. Коренные обитатели лагеря не замечали его. Похоже, самоуверенный Лян даже не приставил сторожа. И Сэм куда-то подевался. И индейцев куда-то увели. В лагере осталось человек тридцать "коммандос" и всякая обслуга.
      Черепанов не стал разгуливать по лагерю. Вернулся в отведенную ему комнату, достал из кармана "буратино", сжал в кулаке... И ощущение внутренней силы вернулось. Самовнушение?
      Геннадию не предоставили времени, чтобы обдумать это. За ним пришли.
      Панчо и его приятель. Кисть Панчо была упакована в куколь из бинтов. Кобура перекочевала с правого бедра на левое.
      Они принесли Черепанову комбинезон и ботинки. Это правильно. Шлепанцы - не самая лучшая обувь для пилотирования.
      - Поднимайся, летчик. Одевайся. Пойдем.
      Самолетик оказался французской работы. Но ничего особенно сложного. Стандартный комплект приборов, стандартная система управления. Зато под крыльями были установлены дополнительные баки с горючим.
      К полету его уже подготовили. В салоне между креслами стояло несколько ящиков без маркировки. Очевидно, весь груз. Наркотики?
      Передать Черепанову самолет поручили вертолетчику. Его английского хватило, чтобы отвечать на простейшие вопросы. Впрочем, у Геннадия сложилось ощущение, что он имеет дело не с профессиональным пилотом, а с любителем-самоучкой. Но самолет был подготовлен нормально, и вроде бы все работало. Вертолетчик передал Черепанову комплект карт. Геннадий убедился, что маршрут проложен грамотно. Лететь предстояло действительно в Мексику. По большей части - над океаном. Вне государственных воздушных пространств. Общая протяженность маршрута составляла около тысячи километров. Вполне реально для этой модели даже без дополнительного запаса горючего. Черепанов еще не знал точно, как построит полет, но уже знал, что до Мексики не долетит. Какой смысл лететь туда, где от тебя собираются избавиться?
      Напоследок он спросил пилота, показывая на ящики:
      - Драге? Наркотики?
      Тот мотнул головой.
      - А что?
      - Не твое дело.
      Пришел Лян.
      - Как настроение, русский? Нормально? Молодец! Слетаешь туда и назад, получишь десять кусков. И я, может быть, покажу тебе кое-что... Из семейных приемов. Хочешь?
      Геннадий изобразил живейший интерес.
      Лян уже вычеркнул Черепанова из списка живых.
      "Ну-ну, помечтай", - подумал Геннадий.
      С полосы убрали камни. Осталась только коротко остриженная травка. Все-таки винтовые самолеты имеют свои преимущества. Для реактивного зверя полосу пришлось бы удлинить вдвое и вдобавок вылизать дочиста. Мусор, втянутый в воздухозаборники, - это смерть. Помимо Черепанова в самолет загрузились четверо "коммандос" во главе с Панчо. Этот уселся в кресло второго пилота, остальные разместились в салоне.
      Геннадий запустил двигатели, проверился - нормально. Вырулил на взлетную, прибавил обороты. Самолетик, подпрыгивая, поскакал по полосе. Чертовы латиносы не выровняли ее как следует. Поворот, закрылки, форсаж, штурвал на себя - машина послушно оторвалась от земли и ушла вверх. После сверхскоростных истребителей - как с мотоцикла на велосипед пересесть. Но небо есть небо. И слушался французский самолетик идеально. Черепанов заложил вираж. Потом еще один. Он хотел как следует запомнить местность.
      Внизу фигурки в пятнистых куртках опять выкладывали муляж ручья.
      Геннадий нырнул вниз и прошел низко-низко, над самыми верхушками, отметив, что при правильном заходе и сборные домики на сваях, и тяжелый вертолет под маскировочными сетками вполне можно засечь. Если заранее знать, где искать.
      Панчо сердито рявкнул и махнул в сторону солнца. Давай, мол, на маршрут. Черепанов кивнул и послал машину на восток, к океану.
      Реально лететь до берега было минут двадцать - двадцать пять, но Черепанов не торопился. И старался держаться пониже. У него уже сложился примерный план действий. Основанный на том, что никто не станет стрелять в пилота, пока самолет не окажется на земле. И еще на беспечности остальных коммандос, даже не потрудившихся пристегнуться.
      Полет в горах на небольшой высоте имел то преимущество, что из-за постоянной смены направлений непрофессионалу было крайне трудно отследить, насколько точно самолет придерживается маршрута. Даже Панчо, поначалу старательно таращившемуся на мелькающие склоны, через полчасика это дело обрыдло. Задремал орелик. А самолет тем временем продолжал лететь. В общем - в сторону Атлантического океана. Но при этом постепенно забирая все дальше и дальше к югу. Все дальше от предписанной маршрутом Мексики и все ближе к тому месту, откуда несколько дней назад рванулся в воздух сверхскоростной истребитель-перехватчик МиГ-25.
      Когда впереди показался океан, Черепанов отыграл почти четыреста километров. Так что теперь он мог спокойно развернуться и взять курс на север.