Мазин Александр
      Римский орёл
      (Варвары-2)
      Третий век от рождества Христова. Великая Римская империя накануне великих потрясений. Еще век с небольшим - и она рухнет под ударами варваров. Но когда первый из "солдатских" императоров полуварвар Максимин Фракиец облачается в царский пурпур, Рим все еще - Великая империя. Грозная и могучая...
      Продолжение романа "Варвары". Реальная история заката Великого государства. Канун гибели Вечного Рима - глазами двух наших современников, один из которых выбился в вожди свирепых варваров, а второй облачился в доспехи римского легионера и встал под увенчанные серебряными орлами штандарты Римской империи.
      Часть первая
      КЕНТУРИОН
      Malum nessesarium
      [Malum nessesarium (лат.) - необходимое зло.]
      Глава первая,
      В КОТОРОЙ ПОДПОЛКОВНИК ВВС ГЕННАДИЙ ЧЕРЕПАНОВ ПРОБУЕТ СЕБЯ В РОЛИ КВЕМАНСКОГО ПЛЕННИКА
      Все-таки с ним обошлись деликатно. Не убили, костей не переломали, никакого членовредительства. Синяки и ушибы - мелочь. А вот он обошелся с ними менее деликатно. Нет, взяли его грамотно, Черепанов не мог этого не признать. Зажали щитами и треснули обушком по макушке. Правда, не учли, что пистолет - идеальное оружие ближнего боя. Прорваться Геннадий не смог, но три раза пальнуть успел. Рукотворные гром с молнией в трепет его противников не привели. Но выводы были сделаны. Довольно неприятные для Черепанова выводы. Впрочем, разве сам Геннадий несколько дней назад не объяснял своему космонавту-исследователю, как настоящие дикари реагируют на "колдовство"?.. Но могло быть и хуже. Это он по личному опыту знал. Был в биографии подполковника такой эпизод: две недели в южноамериканской сельве. Решил, блин, подзаработать. Подрядился во время отпуска подемонстрировать российскую технику на заморском рынке. Теплый океан, экзотика, метиски-мулатки - и еще деньги платят весьма приличные. И машина знакомая МиГ-25. Черепанов на них начинал. На МиГ-25УБ. Учебно-тренировочном. Хорошая машина МиГ-25, скоростная, маневренная. С "сушками" последними, конечно, не сравнить, но для семидесятых-восьмидесятых - очень даже неплохо. По отечественным правилам на демонстрационных полетах особо выпендриваться не положено. Держаться уровня летчика "средней" квалификации. Да Черепанов и не выпендривался. Никаких закритических углов атаки, все скромненько. Разогнал до "сверхзвука" (этой модели - это еще даже и не скорость) - сдох правый движок. Черепанов бы и на одном дотянул, но тут еще с гидравликой неполадки пошли... Короче, пришлось катапультироваться. Потом говорили: диверсия. Но Геннадий эту версию не поддерживал. Полагал: техники облажались. Машина старая, налетано на ней было - будь здоров, поизносилась птичка. Ясно было только: вины летчика в катастрофе нет. Но каково самому летчику, оказавшемуся в диких горах, в трехстах километрах от ближайшего населенного пункта... На крыльях-то пустячок. Десять минут лету. А пешочком...
      Нахлебался, одним словом. Вспоминать не хочется. Хуже только в Африке было, когда его двойка F-16 УРом достала.
      В общем, грустно это, когда небо из подвластной тебе стихии вдруг становится недоступным пространством над головой. Но бывают вещи и погрустнее. Например, когда тебя смазывают патокой и голышом кладут на срезанную макушку муравейника.
      На сей раз с Черепановым обошлись не так сурово. Правда, раздели и выпачкали какой-то липкой дрянью. Но исключительно из желания обезвредить опасного "чародея". К сожалению, господа квеманы "магическими" мерами безопасности не ограничились, но вдобавок очень качественно спутали Геннадия ремнями и спеленали сетью. Так что весь немалый путь от поселка до спрятанных в дремучей чаще дикарских святынь подполковник проделал будучи подвешенным между двумя шестами, опиравшимися на крепкие квеманские плечи. Хорошо еще, что липкая дрянь, которой его щедро умастили, насекомых отпугивала. Иначе совсем кисло пришлось бы.
      Путешествие в "люльке" заняло три дня. Причем каждый вечер местный шаман старательно проводил над спеленатым Черепановым "обезвреживающие" процедуры - окуривал, тряс перед носом подполковника черным посохом, украшенным змеиными головами... Он же раз в день поил Геннадия сладковатым отваром и кормил жидкой болтушкой. Остальные квеманы старались держаться от "колдуна" подальше. Двое их товарищей, пострадавших от "злого волшебства", извергнутого пистолетом Токарева, уже отбыли в лучший мир. Третий, получивший сквозное ранение плеча, имел все шансы поправиться. Последнее шаман считал личной заслугой и доказательством того, что его волшба сильнее "огненного колдовства" Черепанова, о чем неоднократно сообщал пленнику. Пленник помалкивал, полагая, что скромность в данном случае - лучшая политика.
      На четвертое утро шаман счел, что пленник уже достаточно безопасен, чтобы передвигаться самостоятельно. А может, носильщики утомились. Так или иначе, но Черепанова "распеленали", связали руки за спиной, накинули на шею петлю, конец ремня вручили шаману, и дальше Геннадий двигался самостоятельно. А если, по мнению шамана, пленник делал это недостаточно проворно, шаман слегка подбадривал его "змеиным" посохом. Но делал это беззлобно, исключительно по необходимости. Вообще, шаман обходился с Геннадием по-человечески. Обнаружив, что пленник сбил ноги, сплел для него обувку вроде лаптей, старые и новые царапины и ушибы тщательно обрабатывал. И не забывал вести "душеспасительные" разговоры о том, что против могучих квеманских богов злое колдовство Геннадия - мышиный помет, не более. Польза от этих увещеваний была очевидная: Черепанов обучался местному языку. Который, как ни странно, почти не отличался от того, на котором говорили в поселке. Так проходил день за днем. Леса сменялись болотами, а болота лесами. Мелкие речушки пересекали вброд, крупную (похоже, это был Днестр) переплыли на плотах. Черепанов делал, что говорили, агрессивности не проявлял. Глупо лезть в драку, когда ты связан, а противников больше двух дюжин. И вооруженных к тому же. Шанс еще представится, хотя на помощь со стороны рассчитывать не стоило. Правда, поселковые, как выяснилось из квеманских разговоров, сумели отбиться. Хочется верить, что и Леха уцелел. Нелегко парню придется, но ничего. Должен справиться, толковый. Жаль, конечно, что так вышло. Зря Черепанов той ночью за похитителями поперся. Геройство взыграло, противника недооценил. И попал, как кур в ощип. Однако еще не вечер. Русского космонавта за здорово живешь не забодаешь. Еще повоюем.
      Добрались. Славное такое местечко: остров посреди великолепного синего озера. На острове - холм. На холме - частокол. На частоколе - выставка черепов.
      К холму, впрочем, Геннадия не допустили. Переправили на плоту через озеро и привязали растяжками к двум соснам. Под контролем полной дюжины очень внимательных копейщиков. Вспомнили, блин, о мерах предосторожности. Черепанов даже пожалел, что не попытался удрать по дороге. Тогда все-таки был какой-то шанс... Правда, совсем маленький: если для Черепанова лес был плацдармом для выживания, то для квеманов - домом. Не говоря уже о том, что за несколько переходов до острова к его конвою присоединились еще трое: зверообразного вида охотник в шкурах и две разнокалиберные, но знающие дело собачки. И та, что покрупнее и полохматей, смахивающая на очень грязную южно-русскую овчарку, решила, будто Черепанов нуждается в ее личном присмотре. В общем, до прибытия на остров Геннадий ничего не предпринял, а после побег стал и вовсе невозможен.
      Заботившийся о Черепанове шаман куда-то сгинул. Зато появился кузнец и приклепал к ноге Геннадия браслет из толстого железа, соединенный цепью с еще более толстым обручем, обвившим сосновый ствол.
      И началась у подполковника омерзительная жизнь цепного волка. Для утоления жажды - озерная водичка, для утоления голода - однообразная болтушка из репы и плохо протертого зерна. Хорошо хоть лето, тепло.
      Развлечений никаких, поговорить не с кем, поскольку караульщикам беседовать с пленником было либо запрещено, либо боязно.
      Время от времени с холма, из-за частокола, доносились какие-то вопли и завывания. По ночам, разумеется, а как же иначе?
      Остров был довольно крупный: километра полтора в поперечнике, как прикидывал Черепанов. Постоянного поселения не наблюдалось, хотя оно могло быть по ту сторону холма или наверху, за частоколом. Охранники Геннадия обитали в нескольких шалашах неподалеку. Жили на подножном корму, и куда сытнее, чем пленник: дичь, рыба, грибы-ягоды. Ароматы из их "кухни" постоянно дразнили аппетит Черепанова. Но подполковник хотя и любил вкусно покушать, в рабстве у желудка не состоял. И на караульщиков не обижался. Скорее всего, им приказали держать пленника на "облегченной" диете.
      Черепанов вообще все эмоции отложил до поры до времени. Исходя из ситуации, он поставил себе предельно простую задачу: не опускаться и поддерживать форму. Исходя из возможностей: тщательно пережевывать все, что давали; мыться под дождиком; не менее десяти часов в сутки заниматься физическими упражнениями, но при этом не перегружаться, иначе на такой диете можно и ноги протянуть.
      Караульщики на его гимнастику старались не смотреть. Полагали, видимо, что сие есть некое опасное волхвование. Но не препятствовали. Вероятно, потому, что команды не было.
      Так прошло одиннадцать дней.
      На двенадцатый день на остров заявился знакомый шаман. И не один, а с коллегами.
      Черепанова опять взяли на растяжки: чтоб не трепыхался. Далее состоялся шаманий консилиум, в процессе которого подполковника тыкали различными предметами из дерева, металла и кости, изучали его физическое строение и даже реакцию зрачков на свет - путем принудительного поворачивания головы к солнцу.
      Подполковник терпел, понимая, что бороться бессмысленно. Все это чем-то напоминало медкомиссию в том, потерянном времени. Зато "врачи" были несравненно колоритнее. Вместо фонендоскопов - ожерелья из волчьих зубов, вместо белых халатов - живописные одеяния из кожи и меха. Вот только с гигиеной у здешних "докторов" было неважно.
      Обследование закончилось, и развернулась дискуссия. Ее предметом было: следует ли предъявить пленника богам немедленно или отложить это представление до некоего большого праздника. Скудный словарный запас подполковника не позволял уяснить детали, но суть была понятна. Главным сторонником первого предложения был знакомый шаман, главным противником мерзкого вида дедок с лысой головой и метровой бородищей, в которой вши чувствовали себя достаточно вольготно и безопасно, чтобы время от времени выбираться из "зарослей" на променад.
      Знакомый шаман настаивал, что пленник есть великий колдун. Дедок возражал, что по всем внешним признакам пленник суть не колдун, а просто ловкий мошенник. Но из дальних краев.
      С полчаса обсуждалось предложение: не освободить ли пленника, чтобы тот сумел проявить свой дар? Лысый дедок утверждал, что легко нейтрализует любого колдуна, тем более шарлатана.
      Знакомый шаман возражал, напоминал насчет метания грома, от которого умирают в муках вполне квалифицированные воины.
      Из этого Черепанов сделал вывод: связь между "громом" и пистолетом его захватчиками не установлена.
      Лысый дедок заявлял, что лично его "громом" не прошибешь. И никого не прошибешь, если он, дедок, поблизости.
      Геннадий многое отдал бы за возможность проверить, достаточно ли наглый шаман квалифицирован, чтобы отбить пулю лысиной. Но сейчас он мысленно поддерживал линию старого пердуна.
      "Давайте, ребята, освободите меня, и я вам такое "колдовство" покажу..." Тем более до озера - метров пятьдесят, не больше.
      Еще один "консультант" подал альтернативное предложение: спутать Черепанова цепями и бросить в озеро. Дескать, против огненного колдовства вода вполне убережет, тем более когда испытуемый - в железе. Ну а ежели клиент утопнет, то, значит, не такой уж он грозный чародей, как утверждают некоторые.
      Предложение вызвало бурную дискуссию. Главным доводом против было вполне резонное замечание, что ежели пленник - обычный человек, то он, будучи утоплен, утонет. Причем совершенно бесполезно, так как время для ублажения Хозяина озера нынче самое неподходящее. А заполучить неуправляемого утопленника, да еще чужого и на весь квеманский народ обиженного, и вовсе нехорошо.
      Наконец лысый дедок выродил уточнение: утопить, но слегка. То есть притопить немного да и поглядеть, чего будет. А если в процессе эксперимента выяснится, что Черепанов - человек, то есть явно станет клиент загибаться, то вытащить испытуемого, откачать и использовать в дальнейшем с максимальной эффективностью.
      Геннадий слушал сей спор несколько отстраненное словно бы и не о нем речь. Но когда его "отсоединили" от деревьев и принялись вязать, Черепанов сопротивляться не стал, поскольку бесполезно. Зато украдкой сделал гипервентиляцию легких, так что когда его со всеми предосторожностями погрузили в озеро, спокойно опустился на песочек, расслабился и попытался получить от вынужденного купания удовольствие.
      В такой ситуации что главное? Не нервничать и не напрягаться. Тогда и потребление организмом кислорода сводится к минимуму. Это первое. А второе - подавить естественный дыхательный рефлекс, связанный, как известно, с накоплением в организме углекислоты.
      Посему Геннадий выждал пару минут (с его объемом легких - пустяк), а потом очень медленно начал выпускать воздух, еще более расслабляясь и стараясь впасть в состояние, какое йоги называют шавасаной, или в просторечии "позой трупа". А трупу, как известно, воздуха и вовсе не требуется...
      В общем, его вытащили раньше, чем он нахлебался воды.
      Положили обсыхать на песочек и возобновили дискуссию.
      Проведенный эксперимент удовлетворительного результата не дал. Лысый по-прежнему настаивал, что пленник - человек. Выдающийся, бесспорно. И потому необычайно ценный, поскольку ежели такого отправить к богам с конкретным посланием, то послание это он непременно до божественных ушей доведет и на своем настоит.
      Старый приятель Черепанова продолжал утверждать, что пленник - колдун. Просто нынче не в форме благодаря тому, что лично он, шаман-профессионал, пленника обезвредил. А посему следует немедленно представить пленника настоящим богам. Во избежание неприятностей.
      Победил лысый. Как более авторитетный.
      Представление отменили, и подполковника снова водворили на цепь.
      Положительным результатом консилиума можно было считать то, что после испытания кормить подполковника стали значительно лучше. И охрана стала вести себя более раскованно. Это, впрочем, ничего не изменило. Порвать голыми руками дюймовой толщины железо, пусть даже и скверного местного качества, было невозможно.
      Так прошло еще десять дней. А потом у Черепанова появился сосед. "Коллега".
      Глава вторая,
      В НАЧАЛЕ КОТОРОЙ КВЕМАНСКОМУ ПЛЕННИКУ ПРЕДОСТАВЛЯЕТСЯ ПЕРСОНАЛЬНОЕ ЖИЛИЩЕ, А В КОНЦЕ КОТОРОЙ У ПОДПОЛКОВНИКА ПОЯВЛЯЕТСЯ СОСЕД
      В этот день Геннадия переселили. Утречком с холма спустились три пожилых шамана в полном боевом, увешанные ожерельями, талисманами и прочими блестящими побрякушками, как новогодние елки.
      Затем притащили охапку прутьев и жердей, из которых десяток квеманов попроще быстренько сварганили что-то вроде клетки. Вернее, двух клеток примерно три на три метра каждая. Жерди для прочности связали между собой ремнями из вымоченной кожи. Прилично получилось. Крепко. У Черепанова немедленно возникли нехорошие предчувствия насчет предназначения данных изделий.
      Когда закончили строители, за дело взялись шаманы. Разожгли костерок, набрали водички в кожаные ведра. Вскипятили водичку древним способом закидывая в ведро раскаленные камни. Загрузили в кипяток всякой дряни... Запах от супчика пошел такой, будто собачье дерьмо варили, но шаманов сие не смутило. Когда супчик дозрел, они подхватили по венику типа банного, окунули в варево, окружили клетки и заголосили в три глотки, щедро кропя изделия кипячеными помоями. Впрочем, пением дело не ограничилось - дошло до пляски. Плясали шаманы, надо признать, лихо. Несмотря на почтенный возраст. Активно и долго. В результате совсем умаялись и, побросав метелки, повалились на землю кто где стоял.
      Охрана Черепанова и строители восприняли сие как должное. И трогать священнослужителей не стали. Зато тронули Черепанова. Пока он, не подозревая худого, взирал на таинственный процесс, один из воинов тихонько подкрался сзади и подло огрел Геннадия дубиной по голове. Или не дубиной. О том, какой предмет был использован, подполковник мог только догадываться, поскольку отключился мгновенно.
      А очнулся он уже в сумерках. Внутри одной из клеток. С большой шишкой на затылке, зато без железки на ноге.
      Очнулся как раз вовремя, чтобы увидеть прибытие волокуши с "пассажиром".
      С первого взгляда можно было понять, что прибывший не относится к привилегированным классам квеманского общества. Да и вообще к сему племени вряд ли принадлежит: обошлись с ним довольно грубо - в точности как с Черепановым. Треснули по голове обмотанной кожаным ремнем дубинкой и в бессознательном состоянии загрузили в соседнюю клетку.
      Рассмотреть соседа Черепанову толком не удалось, потому что совсем стемнело.
      Спалось подполковнику неважно. Видимо, даже гранитная выдержка летчика-космонавта имела предел. И этот предел был уже близок. Даже обычная установка Геннадия: принимать как данность то, чего не в состоянии изменить, есть все, что дают, и спать, когда больше нечем заняться, старая и проверенная установка, выработанная еще в курсантские времена, начала давать сбои. Не спалось. Мучила какая-то неопределенная... нервность. Смутное беспокойство. Ожидание нехорошего. Вернее, совсем скверного. В сочетании с полной беспомощностью.
      А рядом возился, стонал, ругался на знакомом, но непонятном языке собрат по несчастью... Тоже не лучшее снотворное.
      Утром, однако, настроение неожиданно улучшилось. Во-первых, солнышко согрело черепановские косточки. Во-вторых, завтрак оказался довольно приличным. В-третьих, Геннадий еще до завтрака изучил свое новое жилище и решил, что если очень приспичит, сможет его покинуть. Пара жердин была явно тоньше прочих, и, скорее всего, подполковнику по силам их сломать. В-четвертых, Черепанов наконец разглядел своего соседа, и сосед ему понравился. И симпатия, очевидно, была взаимной. А раз так, то неплохо было бы установить с ним контакт.
      Глава третья,
      В КОТОРОЙ ПОДПОЛКОВНИК ВВС ЗНАКОМИТСЯ С "КОЛЛЕГОЙ" ИЗ ВООРУЖЕННЫХ СИЛ ВЕЛИКОЙ РИМСКОЙ ИМПЕРИИ
      Они были похожи, эти двое: оба невысокие, мускулистые, с широкими квадратными лицами, казавшимися еще шире из-за отросших бород. Разве что говорили они на разных языках, да у одного волосы светлее и не так густо покрывали тело, как у второго.
      - Ты кто? - осведомился Черепанов, сопроводив слова жестом. - Ху а ю?
      - Эго? - спросил второй. - Я? Я - кентурион первой когорты первого фракийского легиона Гонорий Плавт. Примипил Плавт. Ты понимаешь латынь, варвар?
      Первый мотнул головой:
      - Латынь - нет. Тебя - да, кентурион Плавт. И я не варвар.
      - Ха! Я готов спорить... А, не важно! Тебя как звать, друг? Кентурион тоже дополнил вопрос жестом.
      - Геннадий. Подполковник Геннадий Черепанов.
      - Геннадий Кереп... Как?
      - Черепанов. Церебра... [По-латыни - череп. Здесь и далее фонетика Черепанова не вполне соответствует "общепринятому" латинскому произношению. Хотя каким оно было, правильное латинское произношение, - можно только догадываться. Но латинское "с" скорее всего произносилось именно как "к". Сравните: caesar - кайзер, кесарь, цесарь...] - Геннадий постучал себя по голове.
      У него был некоторый запас латинских слов. Примерно на половину машинописной странички. В основном состоящий из популярных латинских изречений, коими подполковник Черепанов любил иногда щегольнуть. В той жизни. Вот и пригодилось невинное хобби. Хотя то, что говорил этот курчавый крепыш, подполковник скорее угадывал, чем понимал. Так на ковре "угадываешь" мысли противника. Тем легче, чем больше противник похож на тебя.
      - А-а! Череп! Ясно! - Римлянин ухмыльнулся, и его собеседник тоже ухмыльнулся. Очень похоже.
      Четверо караулыциков-квеманов слушали их беседу равнодушно, а вот пятому общение пленников пришлось не по нраву.
      - Молчать! - крикнул он и даже примерился ударить Черепанова древком копья, но... Встретился с ним глазами и передумал.
      - Похоже, Череп, эти верзилы тебя побаиваются, - заметил кентурион. Видно, ты, как и я, задал им хорошую трепку! - Плавт изобразил, будто колет мечом, а затем скорчил физиономию, какая бывает у человека, когда ему в живот втыкают клинок.
      - Пусть рискнет здоровьем, - мрачно отозвался Черепанов. - Я ему руки выдерну раньше, чем он насадит меня на свой вертел. Меа глориа нон транзит.
      - Да, Череп, ты прав. Пришло наше время умирать, - сказал римлянин. Умрем же со славой, верно? Хотя как сказано одним мудрым человеком: "Живой пес лучше мертвого льва".
      Геннадий понял, мотнул головой.
      - Melior est leon vivus canis mortuo! [Melior est leon vivus canis mortuo (лат.) - живой лев лучше мертвой собаки.] He знаю, как ты, а я бы еще пожил! Эго витус, Гонорий! Эго.. - Он на секунду задумался, подыскивая подходящее слово... Спирометр... Респиратор... - Эгоспира, Гонорий!
      - О-о! - кентурион засмеялся. - Славно, Череп! У тебя отвратительная латынь, но я вижу: ты философ. Dum spiro, spero! [Dum spiro, spero (лат.) пока дышу, надеюсь.]
      - Примерно так. - Геннадию была знакома и эта поговорка.
      - А как насчет этого? - Римлянин похлопал по деревянной решетке.
      - Это? Это - ерунда! - по-русски сказал Черепанов и показал, как ломает палку о колено. - Вот с этими, - жест в сторону караульщиков, посложнее.
      Кентурион понял.
      - Я бы с ними разобрался, - сказал он на своем языке. - Будь со мной мой меч...
      - Гладий не обещаю, - по-русски отозвался его собеседник. - Но что-нибудь мы тебе подберем, кентурион Плавт. Что-нибудь подходящее... Мы еще с тобой повоюем. Милито, Плавт! Пара беллум! [Готовься к войне. Часть известной латинской пословицы "Хочешь мира - готовься к войне". А также марка пистолета.]
      - Я-то всегда готов, Череп, - отозвался римлянин. - Лучше умереть в бою, чем сдохнуть у ног их поганых богов!
      - Ты правильный мужик, Плавт, - сказал Геннадий. - Только немножко пессимист.
      Кентурион засмеялся. Понял. Похоже, и с чувством юмора у него порядок. С чувством черного юмора. Внезапно Черепанов понял, что настроение его совершенно необоснованно поднялось на три позиции. Безо всяких на то объективных причин, лишь потому, что рядом появился этот римский сотник [Численность римской кентурии (центурии) колебалась от шестидесяти до ста человек.].
      Летчики - суеверный народ. А космонавты - самые суеверные из летунов. Слишком многое по ту сторону атмосферы не поддается рациональному объяснению. С непредусмотренными факторами можно было бороться - используя наиболее простые системы, дублируя все, что можно... Но это далеко не всегда помогало. А бывали ситуации, когда даже двойное и тройное дублирование не защищало от случайностей, статистически маловероятных, но приводивших к катастрофическим последствиям. Посему летчик-космонавт Черепанов в случайности не верил, зато верил в благосклонность римской богини Фортуны. Нет, он не был фаталистом, во всем полагавшимся на Судьбу. Просто в список учитываемых управляющих факторов Геннадий включал эту самую случайность. Со знаком плюс или минус. Так что можно было надеяться, что серьезный парень Гонорий Плавт появился тут не затем, чтобы скрасить Геннадию последние часы.
      - Нет, дружище, - сказал подполковник Черепанов. - Умереть с честью не лучше. Пусть лучше они умрут с честью. А мы с тобой еще поживем немного...
      Глава четвертая
      ШАМАНСКИЙ КОНСИЛИУМ
      Им дали пожить еще немного. Четверо суток. Дни подполковник тратил на беседы с соседом, ночи - на аккуратное и незаметное расшатывание слабых прутьев. Дело двигалось. Если бы еще хороший дождик прошел и ремни намокли, было бы вообще замечательно. Но дождя не было, а на четвертый день затишье кончилось. С самого утра на острове появились шаманы. Не меньше двадцати. Большинство тут же отправилось наверх, но пятеро двинулись к клеткам.
      Предводительствовал совсем замшелый дед, опиравшийся на плечи двоих "подмастерьев", чьи физиономии были так густо исчирканы шрамами и татуировками, что от положенной по рождению внешности практически ничего не осталось. Зато на костях у парочки наросло столько мускулатуры, что с лихвой хватило бы на троих. Остальные шаманы были старыми знакомцами: один - личный "куратор" Черепанова, второй - лысый дедок, руководивший его "купанием". Но в отличие от того раза, лысый пальцев не гнул, держался скромно, только походя шуганул квеманов-караульщиков.
      Здоровяки подвели патриарха к клеткам и почтительно отошли. Тот тяжело оперся на клюку и уставился на Черепанова. Глаза у дедушки были на удивление ясные, прозрачные и почти бесцветные. Две блестящие лужицы на длинной физиономии, состоящей из глубоких морщин и крючковатого носа, ниже которого располагалась серо-желтая длиннющая борода, заправленная за пояс. Голову деда украшала большая засаленная шапка, выглядевшая еще старше, чем ее владелец.
      Патриарх с минуту созерцал Черепанова, потом точно так же уставился на римлянина.
      - Как тебе экземпляр? - поинтересовался Геннадий. Он уже довольно бойко изъяснялся на латыни, дополняя ее русскими, немецкими и английскими словами. Какой-нибудь ученый-латинист из двадцать первого века вряд ли бы его понял, но кентурион понимал.
      - Идеально подходит, чтобы портить воздух, - отозвался Плавт. - А вот его парней я бы купил. Крепкие сервы.
      Дедуган притопнул посохом. Здоровяки подхватили его под руки и повели прочь.
      Ни одного слова не было сказано.
      Зато после ухода колдунов стража оживилась. Похоже, ребятки радовались, что их служба подошла к концу. Хотя, по мнению обоих пленников, стража не слишком себя изнуряла. Кентурион не единожды высказывался, как поступил бы со своими легионерами, ежели бы те так халатно относились к своим обязанностям. Душа профессионального вояки вскипала, замечая такое пренебрежение службой. Но даже такая халтурная работенка набила сторожам оскомину, и парни не скрывали удовольствия, что наконец все заканчивается и можно разъехаться по домам.
      Итак, приближалось некое событие, после которого судьба пленников должна была резко измениться. И Геннадий не был столь наивен, чтобы рассчитывать, будто их освободят. По крайней мере, добровольно.
      Прошло совсем немного времени, и со стороны берега опять послышались голоса, плеск весел, а затем звук вытаскиваемых на песок лодок. Деревья заслоняли берег от узников, но нетрудно было догадаться, что на остров прибыла еще одна компания. И не маленькая.
      - Похоже, нас ждут большие варварские луди [Луди (лат.) - игры.], заметил Плавт. - Не записали бы нас с тобой, Череп, в гладиаторы.
      - Я думаю: дать нам оружие - будет очень большой ошибкой с их стороны. Ляпсус гигантус. Ошибка со смертельным исходом. Экситус леталис...
      Латынь Черепанова вызвала у собеседника гомерический хохот. Стражники перестали болтать и с подозрением уставились на него.
      Но тут же отвлеклись. На полянку гуськом вышла стайка молодежи. Дюжина парней и девчонок в самом расцвете юной красоты. Сопровождали их двое квеманов постарше, с длинными копьями, острия которых были зачем-то обмотаны тряпками.
      Молодежь выглядела испуганной и возбужденной одновременно. Те, кто за ними присматривал, наоборот, пучились от важности.
      Юные квеманы и квеманки увидели клетки и пришли в еще большее возбуждение. Несколько парней даже сунулись рассмотреть узников поближе. Их остановил окрик одного из опекунов.
      - А сладкие малышки! - воскликнул римлянин. - Череп, ты говоришь на их диком языке. Скажи: папа Гонорий хочет их всех!
      Черепанов засмеялся.
      - Ты ржешь! - недовольно буркнул Плавт. - А я так давно не имел женщины. Не удивляюсь, что бог-покровитель, счастливый Приап, лишил меня удачи. Год жизни отдал бы за час в паршивом лупанарии [Лупанарий бордель.].
      - А есть у тебя этот год? - осведомился подполковник.
      Появились жрецы. Та самая тройка, которая около часа назад "освидетельствовала" Геннадия и римлянина. Но на этот раз они пришли не к ним.
      Молодежь, рассевшуюся на траве, подняли и построили. Затем...
      - Нет, это пытка, - пробормотал кентурион. - Клянусь чреслами Юпитера Капитолийского! И я должен на это смотреть... Только смотреть!
      - Можешь отвернуться, - предложил Черепанов.
      - Ну уж нет! - возмутился кентурион. - Сам отворачивайся, если желаешь.
      Но Геннадий тоже отворачиваться не стал. Собственно, никто из присутствующих на полянке мужчин не спешил отворачиваться, потому что зрелище шести девушек, сбрасывающих одежды, было достаточно увлекательно. Тем более что девушки были чрезвычайно молоды и действительно красивы. Юноши, впрочем, тоже были ничего, надо отдать им должное. Вполне соответствовали подружкам.
      - Как думаешь, в царстве Орка [На том свете.] бабы есть? - сглотнув, спросил Гонорий.
      - Скоро узнаем, - отозвался подполковник. - Если будешь думать фаллосом, а не головой.
      - Я три месяца не был с женщиной, Череп! - возмутился Плавт. - Моему богу это не нравится. О чем они говорят?
      Юношей поочередно подводили к "верховному" дедушке-шаману. Тот задавал им какие-то вопросы.
      Юноши отвечали. Но ни вопросов, ни ответов Черепанов расслышать не мог. После юношей наступила очередь девушек. Этих не столько спрашивали, сколько осматривали и ощупывали. Ничего эротического. Обычный медосмотр.
      Караульщики у клеток тоже развлекались. Обменивались мнениями-предположениями насчет того, какую из девчонок и как долго они бы могли "развлекать". Постепенно голоса стали громче, дискуссия горячей. Спорщики хлопали себя по причинным местам, размахивали руками... Так увлеклись, что не заметили, как один из шаманов-здоровяков перестал исполнять роль подпорки патриарха и подошел к диспутантам.
      Звук оплеухи прозвучал как пистолетный выстрел. Самый горячий спорщик отлетел шага на три, снеся по дороге рогульку с котелком. Его оппонент уставился на здоровяка... Получил в лоб, отлетел к клетке Черепанова, едва ее не опрокинув.