Пламя костра делалось все бледнее. На фоне неба обозначился контур гор. Начинался рассвет. Васька Лелюх помешал в висящем над огнем котле кушанье и попробовал его. Каша с мясом была уже вкусная, но крупа еще не уварилась. Васька отошел от костра и сел рядом с разомлевшим от жара Соколом. Солнце еще было скрыто высокой снежной шапкой горы, но на лесной поляне уже стало светло. Под сенью огромной кавказской пихты примостились три небольшие палатки экспедиции. Спускающиеся почти до самой земли ветви дерева надежно закрыли палатки от дождя и непогоды. Даже сильнейшие ливни не могут пробиться через густую конусообразную крону пихты. Около месяца жила на этой высокогорной поляне экспедиция, а Васька, Алла и Шура, впервые попавшие в дебри Кавказских гор, никак не могли освоиться с непривычной для них обстановкой. Как зачарованные смотрели они на цветные ковры лугов, сияющие бриллиантовыми россыпями ледники, па водопады и леса. Край солнца высунулся из-за снежной шапки горы. Васька взял в руки сковороду и ударил по ней большим ножом. Вскочил обрадованный Сокол и бросился к палатке, где спала Алла. Откинув полу палатки, вышел Решетняк, немного погодя появились Шура, Ольга Ракитина и Проценко. Алки не было. - Ну, что ты скажешь! - возмущался Лелюх. - Вот соня! Он зашел в палатку и ударил в сковороду над самым Алкиным ухом. Она вскочила и несколько секунд ошеломлено смотрела на Лелюха. Перегоняя друг друга, взрослые и ребята бросились по извилистой тропинке к пенящемуся и ревущему потоку. Рядом с палатками бил прозрачный, как слеза, ключ, но кто удержится от искушения умыться в настоящем водопаде! Не так-то часто подворачивается такой случай. Вода была обжигающе холодна, через десять минут все вернулись бодрыми и веселыми. Васька, дежуривший по лагерю, приготовил "стол". Постеленный на земле брезент был заставлен мисками с вкусно пахнущей кашей и кружками для чая. Около каждого прибора лежали горка сухарей и плоская лепешка - предмет особой гордости Лелюха. В далекие горные дебри, куда забралась экспедиция, хлеб доставлять было невозможно, пришлось бы ограничиться сухарями, но Васька приноровился печь пресные лепешки. Даже Алка отдавала им должное. На завтрак уходило довольно много времени. Ели плотно. Впереди предстоял день трудных горных переходов. Месяц назад к экспедиции присоединились Решетняк, лейтенант Потапов и еще несколько работников угрозыска. К большой досаде Проценко, ему пришлось отказаться от ежедневных выходов с поисковыми группами. В одном из походов он неудачно прыгнул и повредил себе ногу. Все дни он работал над эскизами к задуманной им картине. Он хотел написать последний бой партизан отряда Гудкова. Оставался в лагере и Васька Лелюх, удовлетворившись ролью завхоза и повара. Васька нес свои обязанности с образцовой добросовестностью. Сам, не дожидаясь, что его кто-нибудь разбудит, он вставал затемно и готовил завтрак. Никогда не забывал положить в сумки уходящих в горы еду. Помыв после завтрака по-суду, он спал два-три часа, но всегда вовремя просыпался, чтобы покормить оставшегося в лагере Проценко, и брался за приготовление обеда, или, скорее, ужина, так как вторично члены экспедиции садились за трапезу, когда на горную поляну опускалась ночь. Из консервов, сала, крупы и муки Ваське удавалось делать самые разнообразные блюда. Кроме того, подошел срок, когда разрешалась осенняя охота. Дичи же в этих нехоженых девственных местах было хоть отбавляй, и возвращающиеся с поисков всегда приносили с собой то жирных уток, то сизых вяхирей - крупных диких голубей. Особенно часто попадали под выстрелы охотников черные длиннохвостые кавказские тетерева. В горы уходили парами. Искали уже много дней, но результатов не было. Однажды, как только начало темнеть, в лагерь стали собираться его обитатели. Не было только Решетняка и Шуры Бабенко. Все уселись около костра в, ожидании ужина. Село солнце, стало темно, а Филиппа Васильевича и Шуры нет как нет. В лагере начали беспокоиться. Пропали Васькины кулинарные старания. Есть никто не мог. - Нужно идти искать, - высказала общую мысль Ракитина, - что-то случилось. - Ну, может, и не случилось, - с сомнением ответил ей Проценко. - Может, далеко зашли и не успели возвратиться. А в темноте по горам через пропасти да по осыпям не пойдешь, вот и пережидают. - Нет, нужно искать, - упорствовала Ольга. - А вдруг беда какая. - Рассветет - пойдем, - веско проговорил лейтенант Потапов, - в этой тьме, не зная дороги, все равно далеко не уйдешь. А сейчас спать. Путь предстоит тяжелый. Участники экспедиции нехотя разбрелись по палаткам. Только Потапов продолжал сидеть около костра. - Товарищ лейтенант, - услышал он шепот незаметно подошедшего к нему Проценко, - наверно, и впрямь беда, как думаете? Потапов тихо ответил: - Я с той стороны какой-то громкий рев слыхал. Уж не барс ли?
      Однако Решетняк и Шура задержались вовсе не из-за встречи с барсом. Они даже не слышали его рева. Причина задержки была совсем другая. Когда все пришли к единому мнению о том, что "коридор", о котором говорится в письме Гудкова, не что иное, как каменная пещера, Решетняк взял на себя подготовку к исследованию пещер Скалистого хребта. В те времена, когда Филипп Васильевич был начальником разведки у партизан, ему много раз приходилось бывать в пещерах. Это не мудрено. Пещеры были единственными крепостями, многие из них имели по нескольку выходов, и при надобности через них можно было ускользнуть от преследования фашистских егерей. Наконец, пещеры были незаменимы для устройства скрытых складов оружия, продовольствия и боеприпасов. Решетняк знал, что нужно человеку, отправляющемуся в пещеры. Утром участники экспедиции надевали удобные шаровары из крепкой материи, обували альпинистские ботинки на толстой подошве с металлическими шипами. У каждого был моток крепкой веревки, стальной ледоруб, похожий на маленькую кирку, на груди висел аккумуляторный фонарь, а в кармане лежал еще обычный карманный фонарик с запасной батарейкой. Каждый был снабжен карманной аптечкой и неприкосновенным запасом продовольствия. Знал Решетняк и район, где вернее всего следовало искать спрятанные Гудковым ценности. Невдалеке от лагеря, за перевалом, был тот самый аул, где в последний раз видели Гудкова и его спутников. Оттуда он с боем ушел по направлению к реке, на берегу которой остановился теперь Решетняк. В ущельях, пробитых бешеной рекой, было множество пещер. Гудков, не имея возможности прорваться через занятые врагом перевалы, конечно, решил воспользоваться пещерами. Весь район, где действовала экспедиция, был разбит на квадраты. За день каждая группа обследовала две-три, а иногда и четыре пещеры. Спугивали тысячи летучих мышей, обосновавшихся в пещерах, находили позеленевшие патронные гильзы, проржавевшие штыки и винтовки, каски и фляжки, но следов последней группы партизанского отряда Гудкова не было. В поисках прошел месяц. В этот день Решетняк и Шура забрались в самый конец обследуемого ими района. Им предстояло побывать еще в трех пещерах, расположенных одна над другой по склону горы. Дальше шла отвесная горная стена. Как знал Решетняк, вершину этой горы обороняла морская пехота. Дальше гитлеровцы уже не прошли. Две пещеры Решетняк и Шура обошли быстро. В них ничего не было. По пробитой какими-то зверями тропе исследователи поднялись в третью пещеру, но она оказалась еще меньше двух первых и тоже ничего интересного собой не представляла. Перед пещерой была маленькая ровная площадка с чистым, веселым родничком. - Давай, Шура, посидим, закусим, - предложил расстроенный Решетняк. Сегодня далеко забрались, не скоро обратно дойдем, Они сняли сумки и оружие. Шура собрал немного сушняка, вытащил из сумки маленький плоский котелок, зачерпнул в него воды и повесил над костром. В ожидании, пока закипит чай, Решетняк лег на спину и, смотря на парящего высоко в небе орла, стал обдумывать, что делать дальше, где искать "клад". Видя, что Решетняк разговаривать явно не расположен, Шура отошел в сторону. Усевшись на краю площадки, он приложил к глазам бинокль и стал рассматривать окрестности. Внизу под ногами колыхались кроны деревьев, уже чуть тронутые багрянцем осени. На далеком склоне горы что-то двигалось, Шура стал всматриваться. Это был медведь. Ветер дул от зверя в сторону людей, да и расстояние было большое, и медведь, не подозревавший, что за ним наблюдают, развлекался. - Филипп Васильевич, - сказал шепотом Шура, - медведь! Не пойму, что он делает. Решетняк приподнялся, тоже посмотрел в бинокль и рассмеялся: - Скажи пожалуйста! Катается. Рассказывали мне люди, а я не верил. Теперь и Шура понял, чем был занят медведь. Поднявшись вприпрыжку на верх пологого снежника, он садился, задирал вверх задние лапы и съезжал вниз совсем так, как скатываются иной раз с ледяных горок расшалившиеся мальчишки. Они долго наблюдали за необычным спортсменом. Потом Решетняк был вынужден отойти; закипела вода, надо было заваривать чай. Шура же не отрывал глаз от интересного зрелища. Начавшее клониться к западу солнце ярко освещало бывший до этого в тени снежник, и забавы веселого зверя стали особенно хорошо видны. Но вот медведь съехал в последний раз, отряхнулся и медленно направился в сторону. Шура следил за ним. Вприпрыжку медведь побежал к каменной осыпи, пересек ее, вскарабкался на высокий уступ крутой скалы и... пропал. - Ну, что там мишка? - спросил снова подошедший Решетняк. - Не знаю, куда он делся, - недоумевал Шура. - Вон, видите, большая скала, похожая на петушиный гребень. На ней уступ, как длинная терраса. Медведь на него взобрался и пропал. Обратно не проходил и выше не появлялся. Забыв о чае, Решетняк метр за метром изучал скалу, где потерялся медведь. В конце концов он обнаружил то, о чем подумал сразу же, как услышал о неведомо куда скрывшемся звере. Почти вровень с уступом, похожим на террасу, зияло черное жерло пещеры. Разглядел вход в пещеру наконец и Шура. Вытащив карту, Решетняк отметил находку. Они наскоро поели и двинулись по направлению к пещере. Ее хозяин мог встретить гостей довольно недружелюбно, и Решетняк отдал польщенному доверием Шуре свой пистолет; сам он повесил карабин на грудь, предварительно поставив курок на боевой взвод. Решетняку и Шуре пришлось трижды переправляться вброд через бешено несущуюся реку с ледяной водой, карабкаться по осыпям и обледеневшему снежнику. Наконец добрались до нужной им скалы. Шагах в ста от них зияла узкая дыра. Решетняк вскинул карабин и трижды выстрелил в воздух. В пещере что-то зашумело. Бурый ком закрыл маленький вход, и жалобно воющий медведь пустился наутек. - Стреляйте! Стреляйте! - кричал побледневший Шура. Вместо того чтобы стрелять, Решетняк лишь пронзительно свистнул вслед улепетывающему мишке. - Сейчас на них охота запрещена, - пояснил Филипп Васильевич разочарованному Шуре, который уже успел представить себе, какой фурор произведет в лагере их появление с тушей медведя. - Сейчас еще медвежата маленькие, и они пропадут без родителей. На медведей охотятся только три месяца в году: с октября по январь.
      В пещере длиною всего в несколько шагов не было ничего, кроме натасканных медведем веток и сухих листьев. Шура зажег аккумуляторный фонарь и с интересом начал рассматривать медвежью берлогу. Луч ослепительно яркого света скользнул по стене. - Филипп Васильевич, - воскликнул мальчик, - смотрите! Что это? По белой стене пещеры шла выскобленная чем-то надпись: "Погибаю, но не сдаюсь!" Такая же фраза была на обороте картины, найденной в доме Валентины Кваши. Решетняк и Шура стали поспешно обыскивать пещеру. Шура начал разбрасывать ветки и листья, натасканные медведем, но его окликнул Решетняк, возившийся в глубине пещеры: - Иди сюда, Шура. Посвети мне. Шура подошел и направил свет фонаря на заднюю стену пещеры, около которой задержался Решетняк. На стене из мягкого известняка было едва заметное углубление. - Свети выше, - скомандовал Решетняк. В полуметре выше было еще одно углубление, над ним - третье и четвертое. Приподнявшись на носки, Филипп Васильевич рас-сматривал эти выступы. Не оставалось сомнения, что эти углубления кем-то вырублены. Нижняя часть пещеры была влажная, и края ступеней обсыпались, верхние же сохранились хорошо. - Шура, а ну-ка залезай мне на плечи и рассмотри хорошенько эти выступы, предложил Решетняк, - они ведь куда-то ведут. Разувшись, Шура влез на широкую спину Решетняка. Здесь, вблизи, он рассмотрел то, чего они не видели снизу. Прямо из стены торчал темный кусочек материи. Шура потянул его к себе, и он рассыпался. Тогда мальчик попробовал колупнуть стену. Рука, свободно, как в кучу с песком, ушла в стену. Впрочем, это и был сухой песок. Шура стал его разгребать и через несколько минут откопал матросскую бескозырку. Высовывавшийся наружу лоскут был концом ленты. Они вышли из пещеры, чтобы получше рассмотреть находку на свету. В сухом песке бескозырка прекрасно сохранилась, даже потускневшую надпись на ленте можно было прочесть, - С Гудковым был какой-то матрос, - вслух подумал Решетняк, - может, его. Они вернулись в пещеру. Делать лестницу слишком долго, за древесиной пришлось бы спускаться далеко вниз и инструментов, кроме ножей, никаких не было. Пришлось Филиппу Васильевичу снова заменить лестницу. - Потихоньку разрывай песок вокруг того места, где нашел бескозырку, и сбрасывай его вниз, - поучал Решетняк. - Я голову прикрою курткой, чтобы глаза не запорошило. Сначала Шура копал руками, потом стал выгребать песок котелком. Дело пошло быстрее. Задерживали работу лишь передышки. Мальчик был рослый, и долго держать его на плечах Решетняку было трудно. Из песка и мелкой гальки состояла лишь часть стены. Через час Шура перешел с плеч Решетняка в откопанную им нишу с полом и стенами из известняка. Кроме обнаруженных маленьких выступов в стене, ухватиться было не за что. Шуре приходилось продолжать раскопки одному, так как грузному Решетняку без помощи веревки или лестницы на эту высоту было трудно взобраться. Копать стало жарко, и Шура снял куртку. Теперь он ссыпал песок на куртку, а потом оттаскивал к краю выкопанного им хода и сбрасывал песок вниз. Так работа шла быстрее. В узкой нише было тесно и неудобно. Шура остановился, чтобы стереть с лица пот. Доставая из кармана платок, Шура уперся плечом в то место, где он только что копал, и вдруг вместе с казавшейся несокрушимой стеной рухнул куда-то вниз. - Что случилось? - испугался Решетняк, услышав шум. - Где ты, Шура? - Тут! - отплевываясь от песка, отвечал Шура. - Я куда-то упал и ударился. Он пошарил вокруг, отыскивая потухший фонарь. Наконец нашел его и зажег. - Филипп Васильевич! - закричал он сразу же, как только" яркий луч осветил узкий подземный ход, куда он упал. - Тут пулемет! Решетняк схватил ледоруб и с яростью начал углублять вырубленные кем-то ступеньки. Его работу прервал Шура. - Кидайте мне веревку, - высунув голову из ниши, предложил он. - Тут огромный камень. Я к нему привяжу веревку, и вы влезете. - Добро. Взобравшись наверх, Решетняк прежде всего бросился к пулемету. Он надеялся по какой-нибудь примете определить, не принадлежит ли оружие отряду Гудкова. Обрушившийся песок образовал пробку, не пропускавшую воздух, в пещере было сухо, и пулемет хорошо сохранился. Но ничто не говорило о том, кто последний вел из него огонь. Больше того: Решетняк понял, что стреляли из этого пулемета много раньше, чем он попал в пещеру. Это было не трудно определить: вокруг не было ни одной стреляной гильзы. Решетняк осмотрелся. Они стояли в большом подземном зале. С высокого потолка гигантскими каменными сосульками свешивались сталактиты. Стены зала были неровные, с небольшими нишами и закоулками. Пещера казалась мрачным подземным царством какого-то волшебника. - Шура, - распорядился Решетняк, - иди вдоль стены вправо, а я пойду влево, навстречу тебе. Осматривай повнимательнее, не торопясь, все закоулки. Если что-нибудь обнаружишь, зови меня. Прошло примерно около часа, когда Шура наткнулся на след людей. Он зашел в одну из ниш. На пороге ее лежал широкий поясной ремень с матросской пряжкой, позеленевшей от времени. Шура сделал несколько шагов в глубь большой ниши и опрометью вылетел наружу. Он бросился туда, где мелькал огонек Решетняка. - Что с тобой? - спросил издали Решетняк. - Идите туда, - сказал Шура, - там... - От охватившей его дрожи у него не попадал зуб на зуб. Решетняк притянул мальчика к себе. - Ну, что ты? Чего? Такой храбрый парнишка и вдруг дрожишь как осиновый лист. Пойдем покажи, что тебя перепугало, ...Сразу два фонаря осветили нишу. Около задней стены рядом с какой-то темной, бесформенной грудой навзничь лежал человек. На лежащем были сапоги, стеганка и ватные брюки. Он был подпоясан широким ремнем. Казалось, сломленный усталостью человек спит. Впрочем, так казалось бы, если б не лицо лежащего. Лица не было. Вместо него зиял черными впадинами череп с маленькой круглой дырочкой в височной кости. Одна кисть скелета была обложена какими-то тряпками. Невдалеке от второй руки валялся заржавленный пистолет. Решетняк поднял его. В луче фонаря что-то блеснуло. Нагнувшись, Филипп Васильевич увидел на рукоятке маленькую золотую пластинку. Он поднес пистолет к свету и вслух прочел: - "Филиппу Решетняку за отвагу в борьбе с бандитизмом от председателя ОГПУ Ф. Дзержинского. 10.1.26 г." Решетняк долго стоял недвижимо. Потом, сняв с себя китель, накрыл голову Натальи и шагнул вперед к тому, что они с Шурой приняли сначала за кучу тряпья. Сейчас он уже знал, что это такое. Укрытые трофейной шинелью и казачьей буркой, лежали два скелета. Решетняку было нетрудно определить по оружию" потускневшему ордену и наборному кавказскому поясу, кто это. Перед ним были останки Николая Гудкова и его ординарца Ахмета. - Филипп Васильевич, - срывающимся голосом прошептал Шура, - это они? Да? Решетняк тяжело вздохнул. - А где же решетка, картины? - через некоторое время спросил Шура. Давайте искать. - Не могу я сегодня, мальчик, ничего не могу, - тихо ответил Решетняк. ...Когда они выбрались из пещеры, было уже темно, и все же Решетняк решил идти к лагерю. Он не мог оставаться здесь, рядом с этой страшной пещерой. Всю дорогу они молчали. Только начав спускаться в долину, где стоял лагерь, Решетняк остановился и сказал: - Ты уже взрослый, Шура, и я говорю с тобой как со взрослым. От Аллы нужно скрыть то, что мы видели. Понимаешь? - Я и сам думал. - Давай договоримся, - продолжал Решетняк: - мы ничего не нашли. Все пещеры оказались, как и предыдущие, пустыми. Задержались же из-за того, что зашли далеко. Вообще ты молчи, а говорить предоставь мне. - А как же быть дальше? - спросил Шура. - Нужно же похоронить партизан. Потом, картины-то мы пока не нашли. Как же быть? - Предоставь вое мне, - ответил Решетняк, - я сегодня же отправлю в город Аллу. Вызовем еще людей на помощь. Нужно постараться установить подробности последних дней и часов Гудкова и его сподвижников. Словом, доверься мне и обещай до поры до времени молчать... Когда они подходили к лагерю, там все уже были на ногах и готовились идти на розыски пропавших. После того как утихли возгласы радости, укоры за задержку и расспросы, Васька Лелюх вспомнил о своих обязанностях и потащил провинившихся есть. Он предполагал, что у Решетняка и Шуры должен быть отменный аппетит, и выставил перед ними порции вчерашнего обеда и сегодняшнего завтрака. Обрадованный тем, что все хорошо кончилось, Васька раздобрился и добавил по банке сгущенного молока из НЗ. Но старания его были напрасны: Решетняк и Шура почти ни к чему не притронулись. Васька, да и другие члены экспедиции не отходили от возвратившихся. - Шурка, - строго и громко спросила Алла, - что-то ты скрываешь. Чем ты расстроен? Решетняк насторожился. Первые же слова Шуры просто повергли его в негодование. Казалось, мальчик вовсе не принял во внимание его просьбы. Но тут же выяснилось, что опасения его напрасны: - Конечно, расстроен, - говорил Шура: - Филипп Васильевич отсылает или тебя, или меня, а то и обоих по делам в город. А мне не хочется. - А по каким делам? - спросила Алла. Решив, что ему пора вмешаться, вместо Шуры ответил Решетняк: - Прохладные ночи стали, нужно кое-что из теплых вещей сюда доставить. Да и еще есть дела в городе. К удовольствию Решетняка, Алла не заставила себя упрашивать. - Шуру мать может во второй раз не отпустить" Лучше уж я отправлюсь, решила она. Пока шел этот разговор, Решетняк сумел незаметно передать записочку Ракитиной. "Вызывайтесь идти в город. Потом все объясню". - Я бы тоже не прочь побывать в городе. У меня ведь отпуск к концу подходит. Надо что-то предпринять, - сказала, прочитав записку, Ольга. - А я и не думал посылать Аллу одну, - как ни в чем не бывало проговорил Решетняк. - Пойдете вместе. - Когда пойдем? - деловито справилась Алла. - Сегодня. - Готовьтесь, а я пока напишу письмо. Решетняк взял из палатки полевую сумку, вынул из нее блокнот, авторучку и начал что-то сосредоточенно писать. Улучив момент, когда около него, никого не было, подошла Ольга. - Что случилось, Филипп Васильевич? - взволнованно спросила она. - Пойдите по этой тропинке, - не поднимая от блокнота головы, ответил он, - отойдите подальше и Ждите. Мне нужно с вами поговорить. Ольга, повертевшись для виду на поляне, ушла в указанном ей направлении. Вскоре вслед за ней ушел и Решетняк, Возвратились они через полчаса. Около полудня Ракитина и Алла ушли. Только когда они скрылись из глаз, Решетняк, собрав всех оставшихся, рассказал о вчерашнем походе. - Я дал задание Ракитиной, - говорил Решетняк, когда рассказ о виденном в пещере был окончен, - во что бы то ни стало задержать Аллу в Краснодаре. - Как-то это удастся, - усомнился Проценко. - Ракитина притворится больной, и Алле придётся за ней ухаживать, пояснил Решетняк. - Я вызвал из Краснодара людей на помощь. Нужно перенести останки партизан в город или в станицу и похоронить. Да и искать картины нам помогут. - А что же, мы до этих пор ждать будем? - воспротивился Проценко. - Нет. Пещеру мы с Шурой даже не успели осмотреть. Начнем ее тщательно исследовать. Сегодня перенесем к ней поближе лагерь. - А... зачем? - заикаясь, спросил Лелюх. - Раз... ве ту... ут плохо? Соседство с пещерой Ваське вовсе не улыбалось, и он уже пожалел, что тоже не попросился идти в город. Однако все поддержали Решетняка. Было бессмысленно ходить обедать и ночевать так далеко от места Поисков. Васька скрепя сердце принялся вместе со всеми собираться. К удовольствию Васьки, поход в пещеру был отложен до следующего утра, так как за день еле успели перетащить лагерь на новое место. Трудный путь с тяжелой ношей пришлось каждому проделать по нескольку раз. К вечеру люди настолько утомились, что не могли двинуть ни рукой, ни ногой и как попало повалились на сделанные из еловых веток ложа. Лелюх остался верен себе. Он не согласился ложиться без ужина и, превозмогая усталость, побрел собирать сушняк, держась подальше от видневшегося вдали черного жерла пещеры. Чтобы было не так страшно, Васька свистнул с собой Сокола. Сушняка было мало, а Васька зашел довольно далеко. Несколько раз он наталкивался на интересные находки. Сначала штык, потом сразу две рогатые каски, какие носили гитлеровские солдаты, и, наконец, разбитый пулемет. Конечно, все было настолько поржавевшим, что никуда не годилось, но все же Васька решил притащить в лагерь кое-что из этих трофеев. Пулемет был тяжел, а вот штык-нож другое дело. Почистить его стальное лезвие - так им еще можно будет щепки колоть для костра. Васька нагнулся, поднял штык и, обтерев травой, засунул за пояс. Вдруг он заметил, что Сокол тщательно обнюхивает какой-то предмет. Это была солдатская фляжка для воды. Она была сплющена в лепешку и никуда не годилась. Повертев фляжку в руке, Васька хотел отбросить ее в сторону, но вдруг ему показалось, что на одной из сторон превращенной в лепешку фляги что-то написано. Васька стер налипшую землю. Чем-то глубоко выцарапанная надпись стала хорошо видна. Но что это была за надпись! "орветкор спря мыпарт рятали изаны таны отбитые отрядаГ удкова идорэт уфаши обращае стов в мсякГ имзамас картины великих камен мастеро АН. Проц ки-рует ном в его енкозн Откапыв коридо айтеиверни ре-начи Ищите нающемсявпра ающемушифр тенароду иликсов навыс етскому оте "Бар вом соволо Вместес че-лове гово"бо задн карти курасш нами найде льшуюп емуг ифровав тенашидоку лупеще ментыиза ещеруК рыПос леднийостав писи шемуэт шийсявжив Гудков ыхвз оМысп артины". - Черт его знает, что за неразбериха! - прошептал Васька. - Ничего не поймешь! Он бросил испорченную флягу, подхватил охапку хвороста и сделал несколько шагов в сторону нового лагеря. Однако странная надпись не выходила из головы. - Гудков! - вдруг громко ахнул он. Швырнув на землю хворост, он бегом бросился обратно и отыскал флягу. Действительно, в конце надписи стояло слово "Гудков". Васька быстро прочел весь текст и теперь уже отыскал среди тарабарщины еще два слова, заинтересовавшие его не меньше, чем фамилия "Гудков". Это слова "картины" и "шифр". Забыв и о хворосте и об ужине, Васька скачками, которым мог бы позавидовать горный козел, понесся к лагерю. За ним с лаем помчался Сокол. - Филипп Васильевич, - орал он, еще издали увидев Решетняка, который вышел из палатки покурить, - смотрите, что я нашел. Гудков! Тут написано о Гудкове и о шифре! На крик Васьки бросились Решетняк и Проценко. Лишь намаявшийся Шура Бабенко ничего не слышал и спал богатырским сном. 1 Решетняк осмотрел сплющенную флягу и протянул ее Проценко: - Смотри, Грицько. Шифр. По-моему, это и есть ваша "решетка". Руки Проценко тряслись от волнения, строчки плясали перед глазами. - Да, - наконец вымолвил он, - это, по всей вероятности, "решетка". Сейчас попробуем прочесть. Он принес из палатки свой альбом для зарисовок, вырвал из него один лист плотной ватманской бумаги, точно промерил сначала ширину, а потом высоту надписи. - Ну что, Грицько? Что? - торопил его Решетняк. - Видишь, ширина надписи, - говорил художник, - точно совпадает с ее высотой и все написанное умещается в квадрате. Теперь уже нет сомнения, что это зашифровано "решеткой". Точно по размеру написанного делаем квадрат из толстой бумаги. Расчерчиваем его, как доску для шахмат. Восемь клеток в ширину, восемь в высоту. Теперь некоторые клетки вырежем. - Любые? - спросил Васька Лелюх. - Нет. Весь секрет и заключается в том, чтобы вырезать клетки те же, что были вырезаны у человека, писавшего зашифрованный текст. - А откуда ж вы узнаете, какие клетки были вырезаны у Гудкова? - снова спросил Васька. Проценко пояснил: - Об этом шифре вычитала в какой-то книге мать Аллы. А как раз перед этим один кулак случайно перехватил записку Николая Гудкова ко мне. Это же давно было. Еще в доколхозные времена. Так вот, Наталья предложила переписку шифровать. Молодость, К игре, к таинственности тянуло. Вот мы и условились, какие именно клетки вырезать. Глядя, как Проценко орудует ножом, Васька спросил: - Могли условиться, чтобы какие-то другие клетки вырезать, а не эти, что вы вырезаете? - Конечно. Весь секрет шифра в этом и заключается. Прочесть его может только тот, у кого есть точно такая же решетка, как и у шифровавшего текст. Мы раз и. навсегда договорились вырезать в первой строке третью, пятую и восьмую клетки, во второй строке - первую, четвертую и седьмую, а в третьей строке - только одну пятую. - А ты или Николай не могли забыть и перепутать клетки? - спросил уже Решетняк. - Тогда ведь над расшифровкой придется возиться очень долго. Проценко отрицательно покачал головой: - Нет, как ты знаешь, и у меня и у Николая отличная память. Наталья, не надеясь на память, сделала еще каждому по картонному трафарету решетки, тому самому, что ты у меня в столе взял. Нет, никакой тут путаницы быть не может, Наконец он объявил: - Решетка готова. Смотрите. Проценко наложил бумажный квадрат с вырезанными отдельными клетками на сплющенную фляжку с непонятными записями: - Смотрите! - теперь уже в волнении закричал он; все склонились над пнем, на котором была положена Васькина находка. - Читайте. Есть текст.
      Мы партизаны отряда Г удкова обращае мся к Г. АН. Проц енко зн ающему шифр или к сов етскому челове ку расш ифровав шему эт о Мы сп
      - Итак, - записывал в блокнот Решетняк, - "Мы, партизаны отряда Гудкова, обращаемся к Г. АН. Проценко, знающему шифр, или к советскому человеку, расшифровавшему это. Мы сп... - Ну, а дальше-то, дальше! - горячился Васька. - Пока ничего не понятно. - Для того чтобы читать дальше, повернем по движению часовой стрелки решетку. Проценко переставил квадрат. Его верх стал теперь правой стороной. То, что уже было прочитано, скрылось. Зато можно было читать дальше.
      рятали отбитые у фаши стов картины великих мастеро в Ищите на выс оте "Бар сово ло гово" бо льшую п ещеру К артины
      Снова повернул Проценко квадрат. Выступил новый текст. Когда он оборвался на полуслове, квадрат был еще раз повернут. Письмо было расшифровано. В блокноте Решетняка оно уже выглядело так: "Мы, партизаны отряда Гудкова, обращаемся к Г. АН. Проценко, знающему шифр, или к советскому человеку, расшифровавшему это. Мы спрятали отбитые у фашистов картины великих мастеров. Ищите на высоте "Барсово логово" большую пещеру. Картины спрятаны в каменном коридоре, начинаю-щемся в правом заднем углу пещеры. Последний оставшийся в живых взорвет коридор, этим замаскирует его. Откапывайте и верните народу, Вместе с картинами найдете наши документы и записи. Гудков".
      Под скорбные звуки траурного марша медленно двигались вдоль главной улицы города пять орудийных лафетов, везущих усыпанные цветами гробы. Кубань провожала в последний путь Гудкова и его товарищей. Обнажив седые головы, шли старые большевики - участники Великой Октябрьской революции и ветераны гражданской войны. Сияя орденами и медалями, проходили люди, победившие Гитлера. Приспустив знамена, шагали молодые бойцы Советской Армии и пионеры. Почетным эскортом окружая пушечные лафеты, ехали казаки с обнаженными шашками на плече. Воины несли хранимое в музее знамя женского гвардейского авиационного полка. В одном из центральных скверов города был открыт траурный митинг, посвященный памяти партизан, до последней минуты думавших об интересах народа. Под звуки траурной музыки гробы опустили в могилы. Пока гремели орудийные залпы прощального салюта, могилы превратились в горы живых цветов. Заплаканная Алла пробовала вникнуть в смысл слов, которые произносили выступающие на митинге, но ничего не понимала. Вечером самый большой театральный зал города был переполнен, сидели по двое на стульях, стояли в проходах. И все же многие остались в фойе, где только что закончился осмотр найденных картин. Председатель собрания предоставил слово для доклада Филиппу Васильевичу Решетняку. Решетняк не поднялся на приготовленную для него трибуну, а вышел на авансцену. - Здесь, в фойе театра, - начал Решетняк, - вы осматривали картины, написанные великими художниками. Часть картин выставить нельзя. Они требуют ре-ставрации, но и по тому, что вы тут видели, нетрудно понять, какие замечательные вещи сохранили нам погибшие товарищи. По надписям на стенах пещеры, по запискам Гудкова и его товарищей нам удалось восстановить подробности последних дней и часов жизни пяти славных партизан, Вот об этом я и расскажу...