Беседы о научной фантастике

      У него железная выдержка, он ни при каких обстоятельствах не теряет присутствия духа. Он отважен и ненасытно любопытен, хочет все открыть и все исследовать в океане.
      Вместе с тем он несчастен, видимо, потерял жену и детей, глубоко оскорблен людьми, (какими-то угнетателями) и навеки укрылся от людей в глубинах моря. Свободу ищет он в безлюдных водах:
      "Тут высший покой! Море не подвластно деспотам. На поверхности морей они еще могут чинить беззакония, вести войны, убивать себе подобных. Но на глубине тридцати футов под водой они бессильны, тут их могущество кончается!.. Тут, единственно тут, настоящая независимость! Тут нет тиранов! Тут я свободен!" Капитан Немо несметно богат. Он владеет сокровищами океана, хотя был богат и раньше, когда собирал редкостные картины и строил свою подводную лодку. Ныне же он щедро дарит богатства тем, кто борется за свободу. Под свободой Жюль Верн понимает национальную независимость.
      Немо - человек исключительный во всех отношениях. И кроме того, окружен ореолом таинственности, интригующей, привлекающей внимание. Он явно идеализирован автором, поставлен над обыкновенными людьми. Героев Байрона ("байронических") напоминает капитан Немо. Еще ближе к нему граф Монте-Кристо (из романа А. Дюма). Но, право же, образ капитана убедительнее образа графа Монте-Кристо: океан, как источник несметных богатств, правдоподобнее, чем сокровище, спрятанное на уединенном острове. Да и сам капитан Немо выглядит благороднее, ведь граф посвящает жизнь мести, в мести же всегда есть что-то низменное. Капитан Немо посвятил свою жизнь борьбе с угнетателями, поддерживал угнетенных.
      Итак, главный герой определен. Можно спорить - типичный или нетипичный, оригинальный или нет, но характер яркий. Теперь нужно найти столкновение характеров в произведении, кем же борется капитан Немо?
      Со своими пленниками? Но профессор Аронакс не так уж рвется из плена, он предпочитает сначала осмотреть глубины. С Недом Лендом? Но это второстепенный персонаж. И вообще за все время путешествия пленники совершают только одну серьезную попытку к бегству - в последней главе. И Немо - не жестокий тюремщик, и узники не так уж томятся в подводной "тюрьме". Мотив плена явно отходит на задний план.
      Может быть, главный конфликт произведения заключается в борьбе капитана Немо и его друзей с угнетателями? Но угнетатели так и не появляются на страницах романа, мы даже не знаем, кто они. В тексте только одно столкновение с враждебным кораблем. Эпизод проходной, попутный.
      А чему же посвящены все прочие эпизоды? Встречам с акулами, спрутами, кашалотами, льдами; подводным извержениям, затонувшим кораблям... Один раз капитан Немо сражается с военным кораблем, а остальные восемь месяцев - с океаном. Океан - его главный противник.
      Не надо забывать, что во времена Жюля Верна люди плавали только по поверхности океана, а глубины его были недоступны неведомы. Поэтому все подводные путешествия капитана Немо ля XIX века - сплошная фантастика, в значительной степени это фантастика для нашего времени.
      Именно здесь, обратите внимание, и происходит превращение литературного приема в тему.
      Лилипуты, великаны и говорящие лошади не существуют на самом деле, они условны. Океан существует, описывать его можно нужно. Книга, изображающая океан, приобретает познавательную ценность. Поэтому романы Жюля Верна имеют и популяризаторский смысл, они печатались в "Журнале воспитания и развлечения". Девиз издателей этого журнала был: "Учить, развлекая". И действительно, можно учить, развлекая рассказом о путешествии по океану. Роман Жюля Верна нельзя читать, не заглядывая в географический атлас. Даются даты, указано место действия: названы конкретные острова, мысы и проливы. Вообще, Жюль Верн охотно вводит в роман и учебный материал:
      "...вода занимает свыше тридцати восьми миллиардов гектаров земной поверхности. Объем этой жидкой массы равен двум миллиардам двумстам пятидесяти миллионам кубических миль; и если вообразить эту жидкую массу в форме шара, то окажется, что диаметр его равен шестидесяти лье, а вес составляет три квинтиллиона тонн..."
      Немало вдохновенных строк посвящено и жизни океана: "Свет наших фонарей, играя на ярко-красных ветвях коралловых деревьев, порождал изумительные световые эффекты. Мне казалось порою, что все эти уплощенные и цилиндрические трубочки колышутся от движения воды... Но стоило моей руке потянуться к этим удивительным Цветам, к этим чувствительным животным, как вся колония приходила в движение. Белые венчики втягивались в свои красные футляры, цветы увядали на глазах, а кустарник превращался в груду пористых окаменелостей..."
      К эмоциональным описаниям профессора Аронакса Консель добавляет научную классификацию:
      "Так вот, милейший Нед, слушайте и запоминайте! Костистые рыбы подразделяются на шесть подотрядов: примо, колючеперые с цельной и подвижной верхней челюстью, с гребенчатыми жабрами. Представитель подотряда: обыкновенный окунь".
      Океан интересен сам по себе, интересна и история его исследования. Жюль Верн - знаток истории открытий, в дальнейшем он напишет шеститомную "Историю великих путешествий и великих путешественников". Материала предостаточно. Прокладывая маршрут близ тихоокеанского острова Ваникоро, где некогда потерпел крушение мореплаватель Лаперуз, автор попутно рассказывает историю поисков следов крушения, а направляя "Наутилус" к Южному полюсу, излагает хронику плаваний в Южном Ледовитом океане:
      "...в 1600 году голландец Герик, увлекаемый течениями и бурями, достиг шестьдесят четвертого градуса южной широты и открыл Южные Шетландские острова. В 1773 году, 17 января, знаменитый капитан Кук, следуя по тридцать восьмому меридиану, достиг шестьдесят седьмого градуса... В 1819 году русский исследователь Беллингсгаузен находился на шестьдесят девятой параллели, а в 1821 году он..."
      Хотя Беллингсгаузен открыл край Антарктического материка, как мы знаем теперь, но во времена Жюля Верна все еще шли споры, материк ли это или гряда островов. И писатель позволил себе вымысел: за льдами он помещает открытое море. Капитан Немо на подводной лодке доходит до самого полюса и, водрузив свой черный флаг с золотой буквой "N", объявляет гордо: "Я, капитан Немо, 21 марта 1868 года дошел до Южного полюса, под девяностым градусом южной широты, и вступил во владение этой частью земного шара".
      Дно океана - сокровищница, банковский сейф капитана Немо. У него там целые леса "благородных" кораллов ценой до пятисот франков за килограмм и плантации жемчужин невиданных размеров, есть жемчужина с кокосовый орех. Кроме того, каждый затонувший корабль делает "взнос" на текущий счет капитана. Словно на руднике, матросы "Наутилуса" разрабатывают залежи золота на дне залива Виго, где был затоплен транспорт с золотом и серебром во время упоминавшейся уже войны за испанское наследства.
      Об этом тоже рассказывается со всеми подробностями:
      "...В конце 1702 года ожидался богатый транспорт, который шел под эскортом французской эскадры в составе двадцати трех кораблей под командованием адмирала Шато-Рено..."
      Кораллы, рыбы, акулы, льды у полюса, сокровища затонувших кораблей, военные столкновения, мели, бури! Как же "выстроен" весь этот разнородный материал?
      Тема покорения океана требует путешествия по всем морям, а в морском путешествии и приключения морские. Бури не страшны "Наутилусу", в глубинах он может укрыться от любого урагана. Но, как и надводному кораблю, для него опасны мели, и "Наутилус" терпит аварию на подводных скалах Торресова пролива. Опасны глубины с их невероятным давлением, и капитан Немо очень рискует, погружаясь в самую глубоководную впадину, где давление около 1600 атмосфер. Опасны тяжелые льды, и одно из самых опасных приключений связано с перевернувшейся ледяной горой, вставшей на пути подводной лодки. Опасны водовороты, в финале "Наутилус" едва не гибнет ("А может, и погиб", - думает Аронакс) в пучине Мальстрима.
      Океан - колыбель жизни; среди многочисленных обитателей его есть и очень опасные. Конечно, путешественники встречаются с ними: дважды - с акулами-людоедами, сражаются с гигантскими кальмарами, превращают в кровавый фарш стадо кашалотов (почему-то Жюль Верн и капитан Немо считают их вредными).
      Каждое приключение - относительно самостоятельный эпизод; о каждом можно было бы написать отдельный рассказ. В них нет и не может быть логической последовательности, постепенного нарастания напряжения. В них последовательность географическая: события как бы нанизаны на маршрут действия романа. После бухты Виго следует Атлантида, а после Атлантиды - водоросли Саргассова моря, битва с китами, а за ней встреча со льдами у Южного полюса.
      Свифта, как вы помните, география не связывает. Его вымышленные страны не существуют, и посещать их можно в любом порядке. И последовательность изложения там следует внутренней логике сюжета: сначала автор рассматривает человеческое общество как бы по частям: двор, простой народ, ученые, а затем все в целом. Общий вывод романа содержится в последней части.
      Итак, "противник" у капитана Немо реальный, подлинно существующий, великан по имени Океан. В этом - суть конфликта. Ведь могущество океана общеизвестно, чтобы победить этого великана, нужно фантастически мощное оружие. И Жюль Верн описывает во всех подробностях фантастическое оружие - совершенную подводную лодку, стараясь убедить читателя, что, только имея такое оружие, человек может противостоять этому великану весом в три квинтиллиона тонн.
      Описанию подводной лодки посвящены две главы. В них профессор Аронакс задает все вопросы, способные прийти в голову любопытному или сомневающемуся читателю: какова скорость? (Пятьдесят миль в час!) За счет какой же силы? (Электрической!) Как вы добываете электричество? (Элементами Бунзена, но особо сильными. Ведь генераторы переменного тока и электромоторы еще не изобретены. Жюлю Верну приходится выстраивать ряды батареек.) Какие батарейки? (Натриевые.) Откуда берете натрий? (Из солей, растворенных в морской воде.) Как выделяете? (За счет энергии угля.)
      Подробно описана и сама подводная лодка: перечислены все ее помещения, хоть к тексту прилагай чертеж:
      "Впереди рубка для управления с толстыми чечевицеобразными стеклами, за ней резервуары, каюта профессора Аронакса, каюта капитана, салон длиной в десять метров, библиотека, столовая, трап, ведущий на палубу, каюта Конселя и Неда Ленда, кухня с ванной, матросский кубрик (всего пять метров, вдвое меньше салона), машинное отделение с батареями и винтами, рубка для прожектора.
      "Наутилус" имеет два корпуса, один наружный, другой внутренний; они соединены между собой железными балками, имеющими двутавровое сечение, которые придают судну чрезвычайную прочность... Двойная обшивка изготовлена из листовой стали... Толщина наружной обшивки не менее пяти сантиметров... Крепостью своего корпуса "Наутилус" обязан отнюдь не заклепкам обшивки: монолитность его конструкции достигнута путем сварки и обеспечена однородностью материалов..."
      Звучит очень солидно. Такому кораблю можно довериться.
      - Ну, а как же вы погружаетесь в воду? Капитан Немо рассказывает о резервуарах и мощных насосах, а также о рулях глубины.
      - Как же вы сохранили в тайне постройку?
      "Каждая часть корабля, господин Аронакс, получена мною из различных стран земного шара. Предназначение каждого заказа было вымышленным. Киль "Наутилуса" выкован у Крезо... винт у Скотта в Глазго... машины у Круппа в Пруссии, таран в мастерских Мотала в Швеции..."
      - Надо полагать, что корабль стоил вам немалых денег? Капитан Немо называет сумму в два миллиона франков.
      Далее обстоятельно разбирается устройство скафандров, описываются приборы управления, подводные ружья, электрические и пневматические.
      Для чего автору понадобилась такая деталировка, этакая техническая адвокатура при фантастике?
      Потому что во времена Жюля Верна, несмотря на явные успехи техники, читатель еще сомневался в силе человеческого разума. В слабость верил, знал слабость человека перед лицом природы. Силу же будущую надо было еще доказывать с максимальной убедительностью.
      Однако в XX в. это недоверие исчезло. Современный читатель, особенно юный, верит в неограниченное всемогущество науки, даже склонен недооценивать трудности. Достаточно написать: "Это сделали пришельцы из космоса", или же: "Это сделали люди XXII века", и оправданы любые чудеса.
      И все-таки в фантастике условность присутствует всегда. Несмотря на наиподробнейшие описания, детали фантазий Жюля Верна не всегда точны, они только правдоподобны. На самом деле такую подводную лодку, как "Наутилус, нельзя было построить в середине прошлого века даже соединенными усилиями Шнейдер-Крезо, Круппа и Скотта. Например, нельзя сухими батарейками питать двигатель, дающий скорость в пятьдесят километров в час. Если среди ваших знакомых есть инженеры-конструкторы, попросите их сделать примерный расчет, и окажется, что пятисантиметровая стальная обшивка со всеми ее двутавровыми балками, клепаная или сварная, будет раздавлена на глубине в несколько километров.
      Но скептики правы сегодня, а мечтатели - завтра, потому что мечтатели видят цель: остронеобходимое, но пока еще неосуществимое. Как же осуществить неосуществимое? Если бы писатели-фантасты могли ответить, они были бы не писателями, а великими изобретателями. В литературном же тексте приходится называть нечто более или менее правдоподобное, хотя иной раз это средство заведомо непригодно. Непригодно, но нечто похожее существует, потому внушает доверие.
      В романе "Из пушки на Луну" Жюль Верн посылает своих героев на Луну в пушечном ядре - способ наверняка смертельный для пассажиров. Но мощные пушки существовали в XIX в., а ракеты были тогда забавой, в будущее космических ракет читатель еще не верил. То же и в романе "20 тысяч лье под водой". Электрические батарейки существовали, читатель мог поверить, что батареи помощнее поведут подводный корабль. Наверное, правильнее было бы написать: "На "Наутилусе" стоял двигатель принципиально нового типа, использующий неизвестные сегодня источники энергии". Но убедительнее ли звучало "новый тип", "неизвестное сегодня"?
      Теперь, через сто лет после выхода книги, можно было бы написать целый трактат о технических неточностях в произведении Жюля Верна. И корпус "Наутилуса" непрочен, и двигатель его слаб, и т.д., и т.д. Стареет и познавательный материал книги: размеры рыб и китов преувеличены; изменилась их классификация.
      Не всегда верны и точны и гипотезы Жюля Верна. Шестнадцатикилометровой глубины нет в Атлантическом океане, нет нигде на земном шаре, максимальная одиннадцать с небольшим. Нельзя пройти подо льдами к Южному полюсу - там материк. Нет и тоннеля под Суэцким перешейком. Даже местоположение Атлантиды вызывает сомнение. Сейчас большинство ученых считает, что она находилась не в океане, а в Эгейском море.
      И сама подводная лодка Жюля Верна потеряла свою фантастичность. Если современные подводные лодки в чем-то еще уступают "Наутилусу", но во многом и превосходят. Удивительным "Наутилус" перестал быть.
      А если технические идеи устарели, познавательный материал устарел, гипотезы лишь частично подтвердились, фантастичность ушла, так почему же книгу читают и читают. В чем ее обаяние?
      В книге привлекает гимн человеческому разуму, гимн человеку - властелину природы. Покорно лежит у ног человека великанище-океан. Это впечатляет и вдохновляет.
      Спасибо Жюлю Верну, он учил нас уважать человека.
      Мориз Торез, Генеральный секретарь Французской коммунистической партии, так сказал о Жюле Верне в своей автобиографической книге "Сын народа":
      "Книга Жюля Верна "20 тысяч лье под водой" воспламенила мое воображение. Я был увлечен не столько приключениями капитана Немо, сколько им самим. Я видел в нем олицетворение великого гения науки, которая преобразит мир и людей, когда будет служить народу".
      А теперь, завершая беседу о писателе-фантасте Жюле Верне, попробуем сделать сравнение. В творчестве Свифта фантастика и в произведениях Жюля Верна фантастика, но какую разную роль она играет! У Свифта фантастика служит обрамлением, фоном, литературным приемом. У Жюля Верна фантастика составляет основное содержание, тему произведений. Это два вида фантастики.
      Итак, фантастика-прием и фантастика-тема. Два вида фантастики, выполняющие разные задачи, иногда противоположные. А в следующей беседе вы познакомитесь еще и с разновидностями фантастики, и у каждой будет своя литературная задача.
      Беседа четвертая
      О многообразии фантастики
      Знакомо ли вам слово "синкретический"? Оно означает - "слитный, неразделившийся".
      Историки считают, что некогда, в первобытные времена, искусство было синкретическим: слово, музыка и танец не отделялись друг от друга. Мало того, само искусство не отделялось еще от науки, а наука - от религии. Когда первобытный человек перед охотой или после охоты устраивал ритуальные пляски, он пел и в песне рассказывал и поучал молодых, заклинал зверей. Массовое действо "Охота" имело ритуальный, учебный, эмоциональный и тренировочный смысл.
      С накоплением знаний и опыта началось разделение труда. Деятельность общества становилась все обширнее, а роль каждого участника - гораздо уже. Росло мастерство. И мастера искусства (синкретического) отделились от мастеров знания. Затем разошлись танец и искусство слова. "Илиада" или "Былины" еще напевались сказителями, которые сами себе аккомпанировали на лире или на гуслях. Письменность окончательно разлучила литературу с музыкой.
      Постарайтесь запомнить еще одно слово "дивергенция". Означает оно "раздвоение, расщепление, расхождение в разные стороны". В науке все время идет дивергенция отраслей знания в связи с растущей специализацией. Материал для развития науки накапливается, - всего не охватишь. Отдельные разделы и параграфы становятся особыми дисциплинами. Вот и единая синкретическая фантастика дивергировала на фантастику-прием и фантастику-тему.
      Прием и тема! - на том дивергенция в фантастике не остановилась. Все та же причина: научного материала для писателей больше, темы многочисленнее, идет специализация. Один автор всего охватить не может. Что-то для него важнее, и на этом сосредоточено внимание. Второстепенное отходит на задний план.
      У Свифта фантастика - прием. Повторим: во имя чего прием? Для острой сатиры на общество, на ученых, на человека. В книге есть приключения, но это не главное, главное - сатира. В книге есть путешествия, но география мнимая, и познавательной ценности в описаниях нет. Есть столкновения героев, но нет ведущего конфликта, и не столкновения характеров определяют сюжет. Главное сатира.
      Но в других произведениях фантастический прием может "работать" на другие цели: на познание - тогда фантастика будет познавательная, на борьбу приключенческая фантастика, на изучение человека (не обязательно с сатирическим уклоном) - психологическая фантастика. Следующую, пятую, беседу мы посвятим разбору разновидностей фантастики-приема, расскажем о назначении приема в научно-фантастических произведениях.
      Следует учесть еще, что и приемы-то в фантастике разные. Место Действия не единственный прием. Есть и другие. Можно продемонстрировать их на примере старой сказки. Снова повторяем: литература вышла из сказки, в сказке все содержится в зародыше.
      Итак:
      "В некотором царстве, в некотором государстве (условное место действия) в стародавние времена (условное время действия) жили-были старик со старухой (образы героев), бедные-пребедные (характеристика). И одна добрая фея (условное лицо, олицетворение всемогущества) решила им помочь (завязка). Она явилась к ним с волшебной палочкой (условное орудие)..."
      Условное место действия, условное время действия, условная волшебница с условным орудием... Все эти условности перекочевали в фантастику, и все они в научной фантастике могут превратиться в темы.
      У Жюля Верна вместо условного тридесятого государства - подлинный океан. Океан является и местом действия, и основным противником. В других произведениях научной фантастики место действия - полярные страны, тропические дебри, недра Земли, Луна, планеты, звезды... Все это существует в природе, все можно описать на уровне современного природоведения.
      Второе превращение приема в тему в фантастических произведениях происходит с волшебниками-чудотворцами.
      Нельзя говорить об образе феи, ее характере. Фея - это нечто, приносящее дары. В научной фантастике роль Феи выполняет инженер или ученый. Капитан Немо тоже своеобразная "фея".
      Задача профессора-феи иногда чисто служебная: он может доставить в мир открытие и умереть, завещая свою волшебную палочку наследникам. Но ученый мир существует и на самом деле, сам по себе представляет интерес, достоин литературного изображения. И существует фантастика о работе ученых. Можно назвать ее "лабораторной".
      Третье превращение происходит с орудием. Фея взмахивает волшебной палочкой. Что такое волшебная палочка? Неведомо. О конструкции волшебных палочек не напишешь научно-популярный очерк. Волшебные жезлы, заклинания, меч-кладенец, разрыв-трава, одолень-трава, цветок папоротника для отыскания подземных кладов, живая и мертвая вода для оживления и исцеления - вот арсенал средств, рекомендуемых сказкой для выполнения мечты. Но в век высокоразвитой техники даже первокласснику нельзя предлагать такие неубедительные средства. И современные сказочники, описывая чудеса, заменяют различные травки препаратами, а волшебные жезлы - аппаратами.
      Очень наглядно изображена эта замена (волшебного орудия техникой) в остроумной, искрящейся юмором повести братьев Стругацких "Понедельник начинается в субботу".
      И, наконец, четвертое по счету превращение приема в тему происходит со временем действия.
      Сказка, как правило, относила чудеса в далекое прошлое: "Давным-давно, в стародавние времена..."
      Научная же фантастика редко заглядывает в далекое прошлое. Историю мы знаем довольно хорошо, современный читатель не поверит, что некогда люди летали на планеты, а потом разучились. Обязательно спросит: "Когда летали - в Древней Греции, в античном Риме или в Вавилонии?" И усомнится. Едва ли халдейская техника с ее бронзовыми орудиями могла превзойти современную.
      Конечно, есть и исключения. Тема пришельцев, например, может быть связана с прошлым. Некогда были на Земле, оставили следы... Но чаще научная фантастика, детище научно-технического прогресса, предпочитает будущее время. И при этом в произведение вводится очередная условность: предлагается читателю примириться со всезнанием автора, не допытываться, каким путем он получил сведения из будущего.
      В результате еще одно превращение приема в тему.
      Царство царя Гороха или Золотой век - греза древних греков - никогда не существовали на Земле. Будущее же наступит обязательно. О будущем можно писать научные трактаты, будущее можно изображать и в научно-популярных книгах, и в научной фантастике. Будущее - не только прием, но и тема, причем, в фантастике - одна из важнейших. Фантастика, посвященная всестороннему изображению будущего, называется утопической. Утопиям мы посвятим отдельные беседы.
      Почти все разновидности фантастики-темы можно рассматривать и как этапы осуществления мечты.
      Ведь мечта воплощается не в единый миг, не по мановению руки. У мечты долгий путь. Начинается она с горячего желания человека совершить необыкновенное. Позже, на втором этапе, у него возникает идея - как выполнить мечту конструктивно. Третий этап - проектирование, расчеты, лабораторные испытания, четвертый - производство: строительство или завод. Есть и пятый этап - всеобщее распространение и его последствия.
      Есть ли в романе Жюля Верна этапы мечты? Безусловно. Все путешествие с капитаном Немо - мечта о покорении океанских глубин. "Наутилус" - волшебный замок, если не воздушный, то подводный. Разработан ли в произведении второй этап мечты - этап идеи? И очень подробно. Второму этапу мечты посвящены главы, описывающие подводную лодку. А третий этап - история проектирования? Как и когда создавал гениальный капитан Немо свой корабль, опередивший мировую технику на сотню лет? Не сказано почти ничего. Всего несколько слов:
      "Я одновременно изобретатель, конструктор и капитан судна".
      И только! И не больше о четвертом этапе, производственном:
      "Моя судостроительная верфь находилась на пустынном острове, в открытом океане. Там обученные мною рабочие, мои отважные товарищи, под моим наблюдением собрали наш "Наутилус". В произведении ни слова не сказано и о будущих временах, когда "Наутилус" окажется не единственной подводной лодкой. А можно было бы догадаться и о подводной войне, о минах, о блокаде морских путей, глубинных бомбах и т. д.
      - Но это все не вместишь в один том, пять романов потребуется, - скажет читатель, защищая Жюля Верна.
      Совершенно верно, пять, пятьсот и пять тысяч томов. Поэтому на книжных полках и стоят произведения о каждом этапе мечты в отдельности: есть фантастика-мечта, и фантастика научных и технических идей, и лабораторная, производственная, а также и скептическая. "Фантастикой предостережения" называют ее. До нее дойдет очередь в седьмой беседе.
      Набралось уже больше десятка разновидностей. Сразу их не запомнишь. Для ясности приводим таблицу.
      Фантастика-тема
      Фантастика-прием
      Фантастика чистой мечты
      Фантастика научных идей
      Лабораторная
      Производственная
      Фантастика предостережения
      Утопия
      Познавательная
      Приключенческая
      Психологическая
      Сатирическая
      Политическая сатира
      Еще нагляднее получится, если изобразить Страну Фантазий на этакой карте-схеме. (См. оборот переплета. [ ЗДЕСЬ] ) В общих чертах карта соответствует приведенной выше таблице. Почти все области фантастики-приема ложатся на одной стороне, условно - на правой, восточной; области фантастики-темы слева - на западе. Друг от друга они отделены труднопроходимыми горами Обоснований. Страна Фантазий граничит с другими литературными нефантастическими странами, с древним королевством Волшебной Сказки, с обширной страной увлекательных Приключений, государствами Романов и Рассказов и даже с владениями Академии наук. Границы везде неопределенны, размыты, неточны и подвижны.
      Сплошь и рядом области фантастики ближе к смежной нефантастической литературе, чем друг к другу. Чистая Мечта отделена от Сказки совсем узким и мелким заливом, сатирическая фантастика ближе к Сатире, чем к фантастической Мечте.
      Можно возразить (читателям тоже разрешается возражать), что далеко не все произведения, относящиеся к жанру фантастики, укладываются в пределах одной области Страны Фантазий. Совершенно верно, не все. "Путешествия Гулливера", "20 тысяч лье под водой" тоже не укладываются. В одну область "не вмещаются", однако "не охватывают" всю страну целиком. Вопрос в том, что является главным в произведении. В небольших и простых по замыслу произведениях фантастики главное бросается в глаза; со сложными приходится разбираться: что было наиважнейшим для автора? Что второстепенным? Сначала надо понять задачу писателя, после этого уже переходить к оценке его произведения.
      Почему я напоминаю такие простейшие истины? Потому что на уроках литературы вы знакомитесь с классическими произведениями мировой литературы, оцененными многими поколениями читателей и литературоведов. Читая же книги, не входящие в программу, фантастические и нефантастические, вы встречаетесь не только с шедеврами. В учебнике они не разобраны; читатели вынуждены их оценивать сами. А разбор, как мы уже говорили, надо начинать с авторской задачи: что хотел автор сказать, показать?..
      Области Страны Фантазий - это области авторских задач.
      Приглашаю вас в длительное путешествие по этой малоисследованной стране.
      Итак, что хотели сказать авторы, ради чего работали они в Стране Фантазий? Здесь мы подошли к рассмотрению фантастики-приема. Ей и будет посвящена следующая беседа.
      Беседа пятая
      Фантастика ради...
      Ради знания
      В начале 1914 г. геолог Каштанов вместе с зоологом, метеорологом и ботаником получают заманчивое предложение: принять участие в полярной экспедиции, цель которой - найти неведомую землю к северу от Берингова пролива. В мае судно отплывает из Владивостока, и уже в июне неведомая земля открыта. Санная партия высаживается на берег, чтобы пересечь остров. В пути начинаются странности: долгий-долгий спуск приводит исследователей в глубочайшую впадину, а в ней - неведомый мир, где почему-то тепло, солнце в зените и бродят "вымершие" мамонты. Не сразу путешественники приходят к выводу, что они оказались внутри земного шара. Выходит, что наша планета полая внутри, а в центре вместо ядра - раскаленное светило.
      Пересекая Плутонию (так путники назвали подземный мир), исследователи как бы движутся в прошлое. У самого пролома - мамонты и пещерные медведи, звери ледникового периода. Члены экспедиции имеют возможность охотиться на мастодонтов, шерстистых носорогов, игуанодонов; на них нападают саблезубые тигры, третичные крокодилы и чудовищные хищные ящеры - цератозавры. Гороподобные бронтозавры чуть не затоптали людей, а гигантские муравьи метрового роста ограбили. Наконец, выручив на обратном пути товарищей, попавших в плен к первобытным амазонкам, путешественники, торжествуя, плывут домой с бесценной научной коллекцией. И тут горестный финал. Пока экспедиция изучала Плутонию, началась первая мировая война.
      Вражеский крейсер захватывает корабль со всеми материалами. А далее фронт, революция, годы гражданской войны. До Плутонии ли? Участники экспедиции потеряли друг друга. Погибли...
      Обычный финал для фантастики: чудо было, но материалы пропали, свидетелей нет. Это тоже литературный прием: достоверное оправдание.
      Книгу о чудесной Плутонии, где до сих пор живут мамонты и бронтозавры, написал Владимир Афанасьевич Обручев, один из виднейших геологов Советского Союза.
      Обручев прожил долгую жизнь - более девяноста лет. Он был путешественником. Начал с экспедиции в пустыню Каракумы. Окончив Горный институт в Санкт-Петербурге, переехал в Иркутск, объездил бассейн Лены, совершил большое путешествие по Центральной Азии - более 13 тысяч километров пешком и верхом. И снова Забайкалье, золотоносный Витим...