Пока скептик наполнял бокалы, Аввакум отозвал в сторонку Атанасова и спросил:
      - Вы не помните, вам самому пришла в голову
      мысль позвать меня или это предложил сделать Станилов?
      - Эту мысль подал мне он! - ответил Атанасов.
      Он сказал, если возникнут непреодолимые трудности с его
      ребусами, надо позвать вас.- И попытался съязвить:
      Иначе мне бы в голову не пришло обращаться к вам!
      Аввакум выпил бокал вина, но к еде не притронулся. Чего только ни делали гости, чтобы его удержать! Все было напрасно. Он очень сожалеет, но у него куча дел, к тому же он смертельно устал - надо уходить.
      Грозовой ливень перешел в тихий дождик. Шоссе было залито водой, и Аввакум не стал особенно жать на газ - он очень любил такую погоду. "Дворники" размеренно описывали дуги на ветровом стекле; впереди в свете фар загорались и гасли бесчисленные нити дождевых струй. Удобно откинувшись на спинку сиденья и держа одной рукой руль, он изредка затягивался дымком сигареты, и мысль его по-прежнему занимал загадочный удар грома. Не иначе, грозовой разряд, угодив в крышу дома, каким-то образом достиг замка. А может, это попытка совершить убийство? На чердаке у профессора предостаточно всяких аккумуляторов и батарей, чтобы подвести к замку ток в четыреста-пятьсот вольт! Но зачем профессору понадобилось его убивать? Где пересекаются их пути? Уж не узнал ли Станилов всю правду о другой его деятельности, о второй стороне его жизни? Но в таком случае этот человек должен быть по ту сторону фронта, должен быть противником - мыслимо ли такое?
      Шел тихий дождь - любимая погода Аввакума.
      Когда Аввакум выехал на улицу Настурции, уже перевалило за полночь. И тут он заметил задние красные огни легковой автомашины, стоящей у его дома, метрах в двадцати от садовой калитки. Его фары осветили номерной знак, Аввакум резко нажал на тормоз. "Дворники" замерли на ветровом стекле. Стало тихо, слышно было, как по железной крыше стучат мелкие капельки дождя.
      Погасив свет, он быстро вышел из машины, запер дверку и, подрагивая от сырости, побежал к стоящему впереди автомобилю - мотор его уже работал. Шофер узнал Аввакума.
      Когда машина пересекала бульвар, Аввакум спросил:
      - Давно ждете?
      - Полчаса.
      Машина набрала скорость и помчалась по безлюдному бульвару. Бесчисленные пальцы дождя настойчиво и тревожно барабанили по стеклу.
      После полуночи
      Всякий раз при виде Аввакума генерал испытывал противоречивое чувство, словно в нем вступали в единоборство, превозмогая друг друга, две разные натуры.
      Как хотелось ему порой подняться, подойти и обнять Аввакума, как обнял бы он после долгой разлуки родного сына, если бы он у него был. А потом усадить на диван, сесть с ним рядышком и, заглянув в глаза, спросить:
      - Ну, как живешь, дружище? Весело тебе или гру
      стно?
      Аввакум по своему обыкновению ответил бы немногословно. Он глубоко прячет свои чувства, сдерживает их, помня, что здесь - командный пункт фронта, где жизнь непрерывно сталкивается со смертью, где нет и не может быть места для размягчающей задушевности.
      - А помнишь, старина?..
      У них есть что вспомнить! Ну хотя бы те времена, когда Аввакум только начинал, когда какой-то неожиданный случай сделал его их добровольным сотрудником, сам генерал был тогда еще полковником, начальником оперативного отдела.
      - Помнишь дело Ичеренского?
      Тогда очень простое соображение, что оконное стекло, упавшее с высоты трех метров, обязательно должно было разбиться на мелкие кусочки, и что человек, намеревающийся пробраться сквозь зарешеченное окно в комнату и перепиливший для этого железный прут, не станет гнуть его на себя - эти простые соображения навели на мысль, позволившую раскрыть, истину. А маленькая шерстинка от вязаной перчатки указала ему на Ичеренского остроумного и находчивого иностранного агента... Вот тут-то и взошла его звезда.
      У них было о чем поговорить, что вспомнить.
      - А дело с ящуром?
      - Ну а история с инфракрасными очками!
      - Прекрасная фея!
      За последние десять лет было столько рискованных и опасных столкновений со сложными и сильными людьми, которые умели думать и действовать, а то и убивать - если возникала необходимость...
      Десять лет назад у Аввакума не было этих морщинок у рта, да и седины не было на висках. Десять лет назад он был молодым ученым - участвовал в археологических экспедициях, реставрировал в своей мастерской амфоры и античные вазы, мраморные и терракотовые статуэтки времен Перикла. Открыв в нем исключительный аналитический ум и душу врожденного охотника, полковник за это время сумел ему внушить, что истину можно реставрировать и в другой области. И вот теперь, десять лет спустя, он открыл и нечто другое: сердце этого сильного человека, этого неутомимого ловца подвержено всем человеческим страданиям и страстям. Морщины у рта, поседевшие виски, несколько скептическая усмешка на губах - все это следы печальных встреч.
      Действительно, у них было что вспомнить, о чем поговорить.
      Но и тогда, когда он был полковником и начальником оперативного отдела, он тоже не находил удобного случая, подходящей обстановки, чтобы так поговорить с ним...
      Аввакум вошел в просторный кабинет, приблизился к письменному столу, поздоровался.
      Генерал кивнул головой, неторопливо отодвинул в сторону лежащие перед ним бумаги, встал и подал руку.
      - Садись! - указал он на кожаное кресло, стоящее
      у стола.
      Аввакум зажег сигарету, сделал затяжку и взглянул на электрические часы над входной дверью - было без малого час ночи.
      Минуту-другую они говорили о погоде, о неожиданной грозе, генерал справился о его здоровье, о том, закончил ли он свой труд об античной мозаике, и незаметно перешел к делу, из-за которого, в сущности, он его и вызвал.
      Итак, Аввакуму, вероятно, известно, что через неделю в Варне открывается международный симпозиум, в котором примут участие физики всех европейских стран. Однако Аввакум не знает, что на этом симпозиуме будет присутствовать и выступит с докладом крупнейший советский физик Константин Трофимов, верно? А до приезда Константина Трофимова остался всего один день.
      Аввакум хорошо знал, что это за человек и какой он пользуется славой. Генерал напомнил лишь о том, какой шум поднялся вокруг его имени в западном мире. Все самые крупные и самые влиятельные газеты и агент
      ства сходятся на том, что Константин Трофимов открыл лазерный луч особого свойства - его не отражает ни одна поверхность, он способен проникать в любую материю, абсолютно парализуя при этом любой вид электромагнитных волн. В последнее время этот вопрос занимает умы всего западного мира, о нем без конца пишут, ведут жаркие споры, обсуждают вкривь и вкось. Высказываются предположения, что в скором времени где-то на севере Советского Союза открытие профессора Трофимова будет подвергнуто испытаниям. И если (не дай бог!) испытания закончатся успешно, НАТО неизбежно окажется перед необходимостью сделать трагические выводы. Потому что, как пророчествовали многие, никакие танки, никакая сухопутная, подводная и воздушная техника, никакие самолеты и ракеты не смогут в случае надобности преодолеть барьер из этих неотразимых лучей, с поразительным эффектом действующих на огромные расстояния.
      Есть ли такое открытие, нет ли - генералу, разумеется, вовсе нет необходимости выступать по этому поводу с заявлениями. Однако исторический опыт учит, что человечество вряд ли оказалось бы перед угрозой уничтожения, если бы великие тайны природы не стали достоянием злых умов, людей злой воли. Что бы там ни открыл профессор Трофимов, его открытие ни при каких обстоятельствах не должно попасть в руки тех, кто размахивает факелом войны.
      Вывод один: необходимо пристальное внимание. Этому крупному ученому должна быть обеспечена полная безопасность. Если он действительно открыл что-то очень важное для человечества вообще и в частности для безопасности социалистического лагеря, иностранная разведка ни в коем случае не должна иметь ни малейшей возможности как-то подступиться к нему.
      Есть ли сигналы, что иностранная разведка что-то предпринимает в этом направлении?
      В данный момент генерал не в состоянии ответить на этот вопрос категорически. Он пока может указать лишь на один факт, который, однако, внушает тревогу. Но имеет ли этот факт отношение к профессору Трофимову или нет - это еще надо установить.
      Вот уже несколько дней в Варне находится швейцарский журналист Рене Лефевр. Он приехал на этот
      симпозиум в качестве корреспондента Ливанского телеграфного агентства.
      Генерал не намерен вдаваться в подробности, он обращает внимание лишь на главное: человек с паспортом на имя Рене Лефевра - небезызвестный агент 07 английской Секретной службы. Можно было бы, разумеется, не давать ему визы, поскольку трюк с паспортом журналиста был своевременно разгадан. Этот агент - не какая-нибудь пешка, чтобы выпускать его из поля зрения даже тогда, когда он играет в бридж в своем клубе на Сент-Джеймс-стрит!
      Но затем последовал вопрос: чем же все-таки их милость будет у нас заниматься? С кем станет встречаться, какие вещи будут привлекать его внимание? Вопрос небезынтересный, если учесть, что год назад он уже был в Болгарии и что приезжал он тогда для того, чтобы установить причины провала Бояна Ичеренского.
      Генерала не удивляет, что Аввакум хмурит брови. Аввакум имеет основание протестовать: почему он не был включен сразу же в состав службы наблюдения за этим человеком. Ведь у них как никак старые счеты!
      - Почему так получилось? - пожимая плечами, недоумевал Аввакум.- Ведь, как говорится: "Если графу угодно танцевать, извольте - я готов сыграть!" Я всегда к его услугам! - улыбнулся он.
      Генерал с минуту молча смотрел на Аввакума. Затем кратко рассказал ему, как 07 приехал в Болгарию, какая трагическая история произошла с машиной нашего наблюдения. "Один убит, а у двоих тяжелая контузия! Как, выскользнув из-под наблюдения, 07 "теряет" в Пловдиве свой автомобиль и приезжает в Софию на машине "Балкантуриста", взятой напрокат. Однако уже во второй половине дня наша служба обнаруживает его вместе с человеком, с которым он вступил в контакт,- речь идет о Вере Белчевой из Варны экскурсоводе отеля "Калиакра". И разговор их удалось подслушать.
      - Полагая, что все это он проделал втайне от нас - встретился с Верой Белчевой и так далее,- 07 снова становится милейшим Рене Лефевром, снимает номер в отеле "Рила" и обращается к нашим властям с просьбой разыскать его автомашину, которую у него угнали в Пловдиве какие-то "злоумышленники". Как ты, вероятно, догадываешься, мы нашли его машину, оставлен
      ную им самим перед Военным клубом, но возвратили ему лишь после надлежащей обработки, чтобы, пока он находится на нашей земле, мы могли постоянно его видеть и слышать. Этот джентльмен, одним нажатием на тормоз отправивший на смерть троих сотрудников Госбезопасности, проявляет галантность и благородство: милиционерам, которые "нашли" его машину, он дарит пятьдесят долларов.
      Тут Аввакум встал и принялся расхаживать по комнате.
      - В данное время 07 находится в Варне,- сказал
      генерал Н., заканчивая свой рассказ.- Связано ли его
      пребывание там с приездом Константина Трофимова, нет
      ли - мы должны будем сейчас установить. Во всяком
      случае, постоянно держим его в поле зрения. Полковнику
      Василеву приказано денно и нощно следить за ним.
      Затем генерал сказал, что Константина Трофимова должны устроить на вилле Академии наук. В роли хозяина на этой вилле его будет принимать профессор Методий Станилов, директор Института электроники.
      Услышав это имя, Аввакум остановился посреди комнаты.
      - Методий Станилов? - переспросил он.
      Генерал не любил повторять, да и время, отведенное для их разговора, истекло. Он поднялся.
      - Через два часа тебя будет ждать на аэродроме
      специальный самолет. Профессор Константин Трофимов заслуживает того, чтобы его охранял Аввакум Захов, а для Аввакума Захова охранять такого человека
      должно быть делом чести. Что касается 07, то я уже
      говорил тебе: мы пока твердо не знаем, с какой именно
      целью он прибыл в Болгарию. Может быть, он подослан
      для того, чтоб отвлечь наше внимание и дать возможность действовать кому-то другому? Поддерживай связь
      с полковником Василевым, 07 не увлекайся!
      Генерал вышел из-за стола, положил ему на плечо руку и после небольшой паузы повторил:
      - 07 не увлекайся!.. Все внимание - профессору
      Трофимову. Ты понимаешь, какое доверие оказывают
      тебе советские люди? И вообще -люди?
      Он снял с плеча Аввакума руку и по-военному вытянулся в струнку, как делал всякий раз, когда расставался с ним.
      - Спасибо за доверие! - коротко ответил Аввакум, и они пожали друг другу руки.
      * * *
      Не будь так облачно и не мороси этот дождь, сумеречный утренний свет уже был бы внизу, спустился бы с острого хребта Витоши. Так обычно и бывало: день пробуждался на горе, а ночь исчезала в котловине. Разбуженный щекочущими лучами солнца, которым горы радуются первыми, день раскрывал глаза где-то у туристской базы "Алеко", на благоухающих горной геранью полянах, а ночь уносила свой шлейф в тенистые провалы Искырского ущелья, торопилась убраться в "Черную пещеру", где ее ждали летучие мыши.
      Но сейчас шел дождь. Черную вершину и окружающие турбазу "Алеко" поляны заволокли тяжелые косматые тучи. День все еще спал, приютившись в сухом месте, потому что, когда все кругом окутано тучами и моросит дождик, спится долго и сладко.
      Аввакум зажег свет и встряхнулся. Взгляд его упал на магнитофон, где между роликами уснула Айседора, или та, что была на нее похожа. Какая глупость, бог ты мой, какая глупость!
      Теперь этот мир лунного сияния, созвездий и галактик, мир, в глубинах, которого он видел золотые танцы мечты,- теперь он казался ему бесконечно чужим, несуществующим, а если он и существовал когда-либо - бесконечно ничтожным и детски наивным.
      Среди ночи послышался звон гонга, протрубила тревогу труба и от созвездий и галактик не осталось и следа. Не было никаких Айседор. А если и были, то только во сне. Настоящие охотники утверждают, что все эти золотые танцы и Айседоры - сущий вздор. Настоящий охотник - это прежде всего человек мужественный, а такой человек не станет признаваться, что позволил обмануть себя видениям и прочей чепухе.
      Труба зовет ловца на охоту. Серна мчится, и стрела вот-вот настигнет ее.
      Какая там Айседора! Сейчас об этом даже думать неприлично!
      Сборы закончены. Самые необходимые вещи аккуратно сложены в чемодан.
      Скоро пять.
      ЧАСТЬ ВТОРАЯ
      Варна, 14 июля 196... г.
      - Полковник ждет вас у выхода!
      Аввакум сразу узнал подошедшего к нему молодого человека- это был лейтенант из отдела "А", состоявший в группе Василева.
      - Хорошо,-кивнул Аввакум.- Я очень рад, что полковник удостоил меня своим вниманием.
      После бессонной ночи его донимала сырость, и он поднял воротник пальто. Но утренний холод по-прежнему ползал по его плечам.
      Уже рассвело. Огни у ангаров таяли в матовой дымке утренней зари. Пилот истребителя, па котором прилетел Аввакум, оживленно разговаривал с дежурным аэропорта.
      - Лейтенант,- сказал Аввакум.- Будьте так добры, возьмите мою дорожную сумку и идите впереди меня.
      Подняв тяжелый чемодан, Аввакум пошел следом за лейтенантом. Василев ждал его в своей "волге" у восточных ворот аэродрома. Невысокого роста, с холодными зелеными глазами и строгими, коротко подстриженными усиками, с выбритым до синевы подбородком; он молча протянул ему руку, помог уложить в багажник вещи и предложил сесть на переднее сиденье, рядом с ним благоволение, которое он проявлял весьма редко, даже по отношению к самым близким ему людям.
      Василев сам вел машину - он доверял только собственным рукам. Педантичный, недоверчивый, с трудным характером, службу свою он нес хорошо. Василев никогда ни с кем не был накоротке, всегда казался чем-то недовольным, "кислым", и не жалел себя лишь в
      тех случаях, когда риск представлялся абсолютно неизбежным.
      - Ну, - обратился к нему Аввакум и зевнул - шуршание шин действовало на него усыпляюще,- что тут
      происходит, какие новости?-Ему очень хотелось за
      курить, но он знал, что Василев терпеть не может
      табачного дыма.
      - Смотря что вас интересует,- пожав плечами, ответил Василев.- Новости бывают разные.
      - Как поживает 07?
      - Недурно, как мне кажется.
      - Я так и думал,- сказал Аввакум.
      Некоторое время они ехали молча.
      - Чем же все-таки занимается 07? - спросил Аввакум и уже более настойчиво повторил: - Я бы вас попросил осведомить меня, чем все-таки занимается 07?
      Василев посмотрел на него искоса и мягко нажал на тормоз - шоссе поворачивало налево, к городу.
      - Вы можете и сами отлично осведомиться об этом, и притом очень легко,- ответил полковник подчеркнуто ровным и спокойным голосом.- Потому что в данный момент он ничем особенно не занимается. Но раз вы настаиваете и ваш интерес к нему носит служебный характер, придется удовлетворить ваше любопытство. Он занимает комнату номер семь в международном Доме журналистов, на первом этаже. Встает в десять, до одиннадцати завтракает. С одиннадцати до часу проводит время на пляже - то плавает вдоль берега, то забирается далеко в море, нежиться на песке не любит. По возвращении надевает новый костюм и спускается в ресторан, обедает чаше всего в обществе иностранных журналистов - двух англичан и француза. С двух до четырех - отдыхает на террасе, читает иностранные газеты, листает иллюстрированные журналы. Иногда полеживает в шезлонге, забавляет горничных своими остротами, правда, весьма галантными. Горничные и официантки, не знаю почему, от него без ума. По мне, говоря откровенно, никакой он не Аполлон. Вы, например, не будь этой седины на висках, которая делает вас старше, чем вы есть на самом деле, выглядели бы нисколько не хуже его. Но есть женщины, которым нравится такой тип мужчин. Простите меня, пожалуйста, за мое отступление. В пятом часу 07 отправляется в бар
      отеля "Калиакра", выпивает рюмку виски и проводит время с экскурсоводом Верой Белчевой. Позавчера они вдвоем совершали на его машине прогулку до Галаты, а вчера в течение двух часов катались вдоль берега на лодке. После ужина 07 играет в бридж - все с теми же двумя англичанами и французом. Заканчивает вечер в баре. Как видите, пока ничего особенного не замечено.
      А в разговорах его ничего такого не проскальзывало? - с едва заметной улыбкой спросил Аввакум.
      Полковник пожал плечами.
      Весьма обязан вам за информацию,- сказал Аввакум.- Она исключительно интересна.
      Полковник воспринял это как шутку.
      - Я ведь вам говорил, что особых новостей нет,
      ответил он.
      Когда они проезжали мимо двухэтажной виллы, стоящей позади международного Дома журналистов и расположенной несколько ближе него к городу, полковник снизил скорость до минимума и попросил Аввакума запомнить это здание: с балконом, не так ли, и островерхая крыша. Белое.
      - Это - моя база,- пояснил он.
      А когда они проехали еще метров сто, он кивком головы указал влево.
      - Вилла Академии наук, вот за этим зданием, видите? Пока будет происходить симпозиум, тут будет
      жить Константин Трофимов.
      Как только они миновали эту виллу, он снова сделал левый поворот. Теперь машина мчалась по улице-аллее параллельно морскому берегу. Через минуту полковник изо всех сил нажал на тормоз, и машина скользнула по асфальту юзом.
      - А вот и ваша резиденция,- сказал он.- При
      ехали.
      Это был самый обычный двухэтажный дом, одинаковый что в ширину, что в высоту, с галереей-верандой и полого спускающимся к морю двором. Окна второго этажа закрывали зеленые шторы.
      Не успела остановиться машина, как из садовой калитки выбежал навстречу высокий кареглазый красавец с улыбкой на смуглом лице, светлой, как восход солнца. А солнце и в самом деле уже взошло и щедро разлива
      ло свое тепло над развеселившимся морем. И уже слышались рыбацкие песни.
      - Ты смотри, капитан Марков! - воскликнул, улыбнувшись, Аввакум, выходя из машины.- Мой ученик и
      помощник! Как дела, дружище?
      Они работали вместе, распутывая "дело с ящуром", а история с Прекрасной феей их окончательно сблизила.
      Они поднялись в гостиную с верандой. Тут стоял полумрак, и Аввакум сразу направился к окнам, чтобы поднять зеленые шторы, но полковник остановил его:
      - Погодите малость, пожалуйста! - и, обратившись
      к Маркову, сказал: - Вы не могли бы оставить нас на
      минутку?
      Когда капитан вышел, полковник включил люстру времен вальса и сказал:
      - Как вы, вероятно, могли заметить, моя штаб-квартира находится по меньшей мере за километр от вашей. Зато рукой подать от меня до 07, а от вас -до
      профессора Трофимова.- Он помолчал немного, чтобы
      дать возможность Аввакуму вникнуть в его слова, и добавил:- В этом шкафу вы найдете рацию.- Он вынул
      из записной книжки листочек и подал его Аввакуму:
      Пожалуйста! Тут обозначены длина волн и позывные
      для того, чтоб поддерживать связь со мной и с центром.
      Василев ушел.
      Аввакум поднял шторы, распахнул обе створки двери и вышел на веранду. Его сразу же покорил открывшийся глазам простор. Море в самом деле улыбалось. А где-то рядом в постели лежит обнаженная красавица - солнце, шаля, наводит ей на грудь серебряные зайчики и превращает ее распущенные волосы в серебряную парчу. И неподалеку от окна комнаты, где лежит девушка, рыбаки чинят свои сети и, напевая песни про море, готовятся к большому лову. Дремлющей девушке снится любимый, она улыбается, и солнце целует ее в губы. И море тоже улыбается, потому что в той песне, которую поют рыбаки, говорится, что оно похоже на девушку, ожидающую жениха.
      Аввакум побрился, надел легкий костюм и позвал Маркова.
      Когда тот вошел, он продолжал молча набивать трубку. Потом закурил и, рассеянно глядя сквозь
      раскрытую дверь в трепещущую синюю даль, спросил:
      - Что происходит на вилле?
      Капитан Марков сказал, что вчера вечером туда приехал Методий Станилов и что он устроился на первом этаже.
      Аввакум достал план виллы и развернул его на
      столе.
      - Значит, вот что,- указывая на план, заговорил
      он.- Здесь, на втором этаже, напротив коридорчика
      перед верхним холлом, есть комната, окно которой выходит во двор. Архитектор предназначал эту комнату для гостей - чтоб здесь можно было поговорить наедине или, например, поиграть в бридж. Мы поместим в эту комнату служителя, который будет заботиться обо всем необходимом для профессора Трофимова. У него перед глазами будет лестница, вход на второй этаж, двор. Позаботься, друг мой, чтобы в этой комнате немедленно установили прямую телефонную связь с окружным центром и с нашим домом. Было бы неплохо обзавестись небольшим буфетом и поставить диван, чтобы служителю было на что прилечь.
      Дальше. Левая стена виллы, как видишь, глухая, от моря она отделена пространством, судя по масштабу, едва ли превышающим двадцать шагов. Берег здесь обрывистый, круто спускается в воду; угол дома, обращенный к морю, соединен с высокой каменной оградой, защищающей двор с севера. Если кому-нибудь придет в голову проникнуть в виллу отсюда, с восточной стороны, то это будет связано с большим риском: подойти к берегу на лодке практически невозможно, волны неизбежно прижмут ее к скалам и разобьют. Во-вторых, придется карабкаться на скалы, которые здесь, как отмечено на плане, почти отвесны, да и высота их не менее двух метров. В-третьих, он рискует попасть па глаза нашей береговой охране - ближайший пост, не забывай, должен наблюдать море и берег примерно отсюда, с этой точки на пляже. Как далеко это место от стоящей на якоре у нашего пляжа моторной лодки?
      - Самое большее - километр,- ответил Марков.
      Менее чем в одной миле,-усмехнулся Аввакум.
      Морские расстояния измеряются милями... Итак, если
      какой-нибудь не в меру любопытный и незваный гость
      вздумает проникнуть в академическую виллу, ему придется, во-первых, попасть в поле зрения нашего поста; во-вторых, рисковать своей лодкой, которую прибой либо разобьет, либо серьезно повредит; и, в-третьих, рисковать собственной головой, потому что взбираться на отвесную скалу, когда под ногами у тебя разбитая лодка или вообще ничего нет - дело, можно сказать, гиблое. Вот какие препятствия должен преодолеть не в меру любопытный незваный гость, если ему захочется попасть в виллу со стороны моря. Но предположим, что этот человек чертовски ловок, и удача, всегда сопутствующая смелым, окажется на его стороне. Что тогда? Результат опять-таки будет не в его пользу, то есть риск не оправдает себя. Почему? Потому что стена виллы, обращенная на восток,- почти глухая, гладкая до самой крыши, и высота ее шесть метров. Правда, тут под самой крышей есть маленькое круглое оконце, наподобие амбразуры, но человек в состоянии добраться до него лишь в том случае, если принесет с собой лестницу или если сверху ему спустят веревку. Втащить такую лестницу на скалу невозможно, а если бы кто-либо попытался залезть на чердак, чтобы спустить веревку - то это сразу же заметил бы наш служитель, верно? Чтоб защитить виллу от неприятного восточного ветра в зимнее время, архитектор лишь отчасти обратил ее фасад к морю, а восточную стену сознательно сделал почти глухой, Таким образом, эта сторона виллы мне представляется неприступной, при условии если служитель, добросовестно выполняя возложенные на него задачи, не пустит на чердак никого, даже профессора Станилова. Марков посмотрел на него с удивлением - уж не слишком ли далеко хватил его учитель? Ведь он бросает тень на человека, которому Госбезопасность доверила выступить в роли хозяина виллы, оказывающего гостеприимство Константину Трофимову!
      - Даже профессора Станилова! - твердо и мрачно
      повторил Аввакум.
      Он прочитал мысли капитана. Его взгляд, словно гарпун, вонзился в глаза ученика, проникая до самого мозга и разрывая покровы самой этой мысли.
      - Так точно! - едва выговорил Марков, побледнев.- Понимаю, я прикажу служителю, чтобы он никого не пускал на чердак, даже Станилова!
      - Но деликатно,- тихо заметил Аввакум.
      - Деликатно! - словно эхо, повторил Марков.
      Теперь дальше,- сказал Аввакум, но уже более
      мягко. Гарпуны исчезли, но глаза его были свинцовыми. -Итак, друг мой, человек, достигший академической виллы со стороны моря, в конечном счете будет вынужден сделать то же самое, что и незваный гость, проникший во двор с суши: подойти к двери или к окну первого этажа. То есть оказаться непосредственно перед фасадом виллы. Когда две дорожки устремляются к какой-то определенной точке, то эта точка и есть главная цель, к которой они ведут. Старание незваных гостей проникнуть, будь то с моря или по суше, в виллу приводит их к входной двери либо к окнам первого этажа. Следовательно, часть двора, которая примыкает к окнам и входной двери виллы, именно эта часть должна днем и ночью находиться под неусыпным наблюдением. Есть ли необходимые условия для того, чтоб вести такое круглосуточное наблюдение? Мне кажется, что есть. И слава богу! - Указав на плане заштрихованное место, он постучал по нему пальцем.
      Это - кирпичное строение,- заметил Марков.- Комната с маленькой прихожей. Когда-то в пей жил то ли привратник, то ли садовник. Сейчас там полно всякого хлама.
      -Отличное место,- сказал Аввакум.- В комнате недурно разместятся два человека. Академической вилле, пусть даже небольшой, необходимы сторож и человек, который бы ухаживал за садом.
      Ну какой же там сад! - пожав плечами, заметил Марков.
      - Ничего,- возразил Аввакум.- Никогда не поздно устроить здесь скромненький садик, посадить немного цветов. Ты, кажется, то самое лицо, кому администрация академии вменила в обязанность заботиться о содержании в надлежащем порядке ее недвижимого имущества- таков ведь твой камуфляж? так вот, будь добр, укрась маленько этот двор, засади цветами одну-две клумбы.
      Они взглянули друг на друга и рассмеялись. Глаза их подобрели.
      Я распоряжусь, чтобы непременно посадили цветы,-сказал Марков.
      - И непременно астры и настурции,- мягко улыбнулся Аввакум.- Ты знаешь,- продолжал он,- для
      меня эти цветы красивее свадебных гладиолусов и тюль
      панов. Какими холодно-помпезными выглядят гладиолусы рядом с милой нашему сердцу геранью или простенькой мальвой!
      Он вытряхнул из трубки пепел, спрятал ее в шкаф вместе с планом и запер его.
      - Все остальное элементарно,- сказал он, закуривая сигарету.- Держать под наблюдением улицу вдоль
      ограды, не упускать ни на минуту из виду машину, в ко
      торой профессор Трофимов будет ездить по городу, позаботиться о том, чтобы с этой машиной можно было разговаривать отсюда и из Центра, и тому подобное - все это,
      я полагаю, ты имеешь в виду.
      - Так точно,- сказал Марков и усмехнулся.
      Аввакум продолжал смотреть вдаль. У самой линии
      горизонта, справа, появилась едва видимая глазу тоненькая струйка дыма. Шло судно.
      - Ну как? - неожиданно обернулся он к Маркову
      и заулыбался.
      Совершенно другой человек, светлый, ласковый и такой близкий, дружески протянул ему руку. Больше не было того, с гарпунами в свинцовых глазах. Сколько душ живет в этом человеке? И у каждой свои глаза, свой голос.
      - Мне все ясно,- сказал Марков.
      Надо было действовать, действовать, а время не резиновое - его не растянешь, оставались считанные часы, профессор Трофимов мог прибыть в любой момент.
      - Ступай, - сказал Аввакум.- Я выйду несколькими минутами позже,
      Тот же день
      Аввакум вошел во двор академической виллы.
      Это было солидное белое здание в стиле позднего барокко, с высокими окнами, с балконом красного дерева на втором этаже и с широкой сводчатой дверью, к которой вели несколько низких мраморных ступеней. Впоследствии барокко был испорчен ультрасовременной раздвижной дверью в левом крыле дома, где под окнами второго этажа устроили гараж. Перед гаражом поблескивала круглая бетонная площадка с темными пят