— Где Бак?

— Идет к ним с противоположной стороны, — отозвался Дансер. — А я подумал, что вам понадобится прикрытие здесь.

Коннор пригнулся, когда над его головой просвистела пуля.

— Ценю.

— Уверен, черт возьми, их там больше двух, не считая того, которого ты уже достал. По моим прикидкам, их четверо, возможно, пятеро.

— Это родственники Така и Фредо.

— Точно, — протянул Дансер. — Значит, у нас тут весь их клан.

Сидя у кухонного стола, Берил смотрела, как Мэгги чистит картошку.

— Неужели ты не волнуешься? — выпалила она.

— Волнуюсь? — переспросила Мэгги. И подняла глаза на Берил, недоверчиво подняв брови. — Это вряд ли подходящее слово. Я просто в ужасе.

— У тебя это странно проявляется. — Насколько видела Берил, Мэгги ни в чем не отступила от своих ежедневных обязанностей. Большую часть утра она занималась работой по дому, кормила Мередит, готовила ленч, гладила, а теперь готовила обед. Что касается Берил, она чувствовала, что никак не может избапитьея от своих мыслей. — Ты даже ни разу сегодня к окну не подошла.

— Это я оставила тебе. — Мэгги протянула назад руку, открыла выдвижной ящик, достала разделочный нож и подтолкнула его по крышке стола к Берил: — Попробуй начистить немного картофеля.

— Ты даже не знаешь, вернутся ли они домой к обеду.

— Я надеюсь. — Мэгги толкнула картофелину, и та покатилась по столу к Берил. — Начинай чистить.

Берил повиновалась.

— Как ты могла отпустить Коннора сегодня утром?

— А как я могла не отпустить? — Мэгги остановилась и склонила голову набок. Ей показалось, что она услышала плач Мередит. Раздался еще один всхлип, а за ним последовало благословенное молчание. — И не могу не позволить ему управлять этим ранчо. Это все равно что попросить его перестать дышать.

Берил бросила очищенную картофелину в горшок с холодной водой и взяла следующую.

— Именно это он сделал с тобой.

— Что ты имеешь в виду?

— Я всегда слышала, что ты хочешь стать врачом.

— Это правда. Но Коннор никогда не просил меня не делать этого. Это решение я приняла сама. — Ее улыбка была доброй. — Не совсем сама. Мередит повлияла на него.

Берил медленно покачала головой, внимательно глядя на Мэгги своими светло-голубыми глазами:

— Ты здесь счастлива, правда? Тебе действительно нравится «Дабл Эйч»?

Мэгги перестала чистить картошку. Ее взгляд бессознательно переместился на окно кухни, за которым виднелись высокие деревья и пастбища, дальние горные пики и лазурное небо.

— Оно не похоже на то, что я видела раньше, — почти с благоговением произнесла она, — но я чувствую себя так, словно мое место здесь. — Она откровенным взглядом посмотрела в глаза Берил. — Трудно сказать, какую роль в этом играет Коннор, какую Мередит, а какую — я сама. Возможно, нельзя разделить все это.

Но — да, Берил, я здесь счастлива. Очень счастлива.

Берил Холидей только головой покачала.

— Интересно, что сегодня готовит Мэгги на обед? — сказал Дансер. Пауза в стрельбе продолжалась уже двадцать минут, И мысли старателя обратились к обеду. — Думаешь, она нас ждет?

— Думаю, ей хотелось бы нас видеть, — ответил Коннор.

— Наверное, Бак уже успел проголодаться. — Дансер наклонил голову к плечу, прислушиваясь к отдаленному грохоту, который привлек его внимание, и пытаясь определить его направление. — Это у вас в желудке, Раштон? — крикнул он.

— Нет, — отозвался тот. Его рана перестала кровоточить. Она ужасно болела, но Раштон был счастлив, что остался жив. — Но могло бы.

— Слышишь, Коннор? — спросил Дансер. — Твой папа голоден. Похоже, нам надо закончить этот спор до заката. — Он радостно хихикнул, поднимаясь на колени под прикрытием скалы, прицелился и прервал временное затишье боя.

Мэгги сидела на первой ступеньке крыльца, дразня Мередит погремушкой. Берил сидела в кресле-качалке позади них и раскачивалась взад-вперед с такой силой, которая свидетельствовали не о расслаблении, а о желании дать выход нервному напряжению. Слушая это непрерывное поскрипывание, Мэгги подумала, что теперь понимает, почему тогда Фредо выстрелил в качалку под ней. Внезапно все то происшествие показалось ей дико смешным. Улыбка Мэгги стала шире, у нее вырвался смешок, а затем она от души расхохоталась.

Мередит перестала размахивать ручонками и следила за сменой выражения на лице матери. Глазки ее широко распахнулись и комично вращались. Подбородок задрожал. А затем открылся ротик и раздался прекрасный звук младенческого смеха — чистый, искренний, полный радости.

У Берил затряслись плечи от попыток, в свою очередь, удержаться от хохота. Она не понимала, что ее так рассмешило и что рассмешило остальных, знала только, что внезапно невозможно стало удержаться. В уголках ее глаз собрались слезинки, но она не смахивала их. Она пыталась вдохнуть воздух между волнами хохота, хватала его ртом, как рыба.

У Мэгги тряслись колени так, что подбрасывали Мередит, пока они обе хохотали. Смех Берил не давал им остановиться. Все трое по очереди заражали друг друга непроизвольным целительным смехом, пока окончательно не выдохлись.

Мэгги подняла подол платья и поднесла к глазам. Вытерла их, затем мокрые щеки. Потом глубоко вздохнула, потрясла головой и грустно улыбнулась:

— Это было здорово.

Действительно, подумала Берил. Она все еще не знала, как и почему это началось. Она неуверенно улыбнулась Мэгги, словно боялась, что ее отвергнут.

Мэгги подняла Мередит, чтобы та могла посмотреть на Берил.

— Видишь ту красивую леди? — тихо сказала она ребенку. — Это твоя сводная бабушка. О-о-о, вот она и перестала улыбаться. — Она замолчала, пристально глядя на Берил. — Нет, не совсем. Видишь, уголки ее рта снова вздрагивают. Она борется с улыбкой, но…

Берил рассмеялась и нагнулась вперед в кресле. Заговорила с Мередит:

— Это правда. Я — твоя сводная бабушка, и говорю это один-единственный раз. Никогда не отзовусь на это обращение, и если ты будешь называть меня не Берил, а как-то иначе, то я не стану присылать тебе подарки из Нью-Йорка.

Мередит слушала Берил, склонив к плечу головку. Ее черные глаза были серьезны и не мигали. Одна из пухлых ладошек разжалась, и девочка потянулась к Берил.

— Ага, — с любовью заметила Мэгги. — Услышала слово «подарки» и уже готова подружиться. — И она протянула младенца Берил.

— Маленькая взяточница, — сказала Берил, подхватывая на руки Мередит. Похлопала младенца по пуговке носа. — Кажется, мне это нравится. — Она взглянула на Мэгги сквозь завесу черных ресниц, но продолжала нараспев разговаривать с Мередит: — Твоя мама не знает, принимать ли меня всерьез. Нет, не знает. Погоди. Она уже слегка улыбается. О-о-о, вот и вся улыбка целиком. Точно такая, как твоя.

Мэгги откинулась назад, прислонившись спиной к столбику крыльца. Ее улыбка постепенно угасала, становилась печальной. Сумерки повисли над ранчо, словно сине-серый занавес.

— Непохоже, что им удастся вернуться сегодня домой, — тихо произнесла она.

Светлые глаза Берил устремились туда, откуда она ожидала появления всадников. Никого не было видно. В ней снова шевельнулась тревога.

— Тебе когда-нибудь приходилось стрелять?

Этот вопрос удивил Берил.

— Несколько раз. Могу попасть в фасад амбара. А что?

— Просто хотелось знать. — Мэгги заколебалась, спрашивая себя, что она может доверить Верил. — Хотелось бы мне не сидеть здесь в ожидании. Хорошо бы поехать с ними сегодня утром. — Она вздохнула. — По крайней мере я бы знала.

Берил кивнула:

— Мужчины не понимают, что значит ждать. Они не имеют представления, какая это тяжелая работа.

— Эди поехала бы с ними.

— Возможно, — Глаза Берил снова остановились на девочке, сидящей у нее на руках. Она прикоснулась указательным пальцем к подбородку Мередит. — Раштон говорил, что Эди умела почти все.

Внимательно глядя на задумчивое лицо Берил, на ее тонкие, черные нахмуренные брови, Мэгги мягко спросила:

— Он говорит о ней?

— Все время. — Насмешливая улыбка Берил была адресована самой себе. — Не думаю, что он даже сам осознает, насколько часто. Иногда мне кажется… — Она пожала плечами.

Мэгги молча ждала, но Берил ничего не прибавила.

— Ты не устала ее держать? — спросила Мэгги.

— Нет, мне хорошо. — Она подняла глаза, в сумерках ее лицо было мягким. — То есть если ты не…

На этот раз Мэгги поняла, что Берил оборвала фразу, потому что ее внимание привлекло нечто за спиной Мэгги. Мэгги резко повернула голову, стараясь разглядеть то, что увидела Берил.

Сперва это были только тени, почти бесформенные очертания, медленно двигающиеся в угасающем свете. Тени перемещались вместе, двигались почти что единой массой; затем они, казалось, разделились и по мере приближения стали более узнаваемыми. Едущие первыми всадники внезапно оторвались от остальных и понеслись с громким топотом к дому. Раздались крики, непонятные, но по тону явно торжествующие.

Мэгги встала, вслушиваясь в один голос среди всех остальных. За своей спиной она почувствовала, что Берил тоже встает и подходит к краю крыльца. Обернувшись, Мэгги взяла у нее Мередит. Обе женщины стояли молча и неподвижно, напрягая зрение и слух.

Бак с Патриком первыми подлетели к крыльцу, издавая радостные крики, словно проходили гонки и они выиграли приз. Бен прискакал следом и, подняв облако пыли, направил свою кобылу в сторону, чтобы не столкнуться с первыми всадниками.

Мэгги поднялась на цыпочки, глядя поверх их голов мимо них и пытаясь разглядеть остальных. Берил уже спустилась вниз и, подавшись вперед всем телом, застыла в ожидании.

Люк резко остановил коня, укоризненно качая головой по поводу шутовского поведения товарищей. Дансер появился рядом с ним. Приподнял шляпу в сторону женщин и широко улыбнулся.

— Очень надеюсь, вы сберегли нам что-нибудь на обед, — произнес он. — Чертовски неприятно опоздать к обеду.

Берил уже бежала вперед, устремив взгляд на двух последних всадников. Половина работников обернулась и смотрела на нее. Другие смотрели на Мэгги, чтобы увидеть ее реакцию. Но то, что они увидели, застало их врасплох; Берил бежала вовсе не к Коннору, а лицо Мэгги оставалось спокойным и безмятежным, словно ока ничего другого и не ожидала.

Мэгги улыбнулась Дансеру и подала ему Мередит:

— Вот, возьмите ее. Она скучала без вас. — И последовала за Берил.

Коннор остановил коня и быстро соскочил с него, увидев приближающуюся Мэгги. Она прыгнула к нему в объятия. Он приподнял ее, смеясь, и стал осыпать ее лицо ответными поцелуями. Горячим шепотом она говорила ему о том, как скучала и как рада его видеть, и этот шепот согревал его кожу и грел душу. Он крепко обнимал ее, а потом прижался губами к ее губам. Поцелуй был долгим, одновременно целебным и жадным.

— Мэгги, — хрипло произнес Коннор. Снова поцеловал ее, на этот раз в уголок рта. И ощутил соленый привкус ее слез, и снова повторил ее имя, на этот раз с благоговением, потому что знал, что это слезы о нем.

Ее улыбка была влажной от слез.

— В следующий раз я поеду с тобой, — сказала она. Даже в густых сумерках Коннор видел, что она говорит серьезно. И не сказал нет.

— Вы там закончили? — резко спросила Берил, помогая Раштону спешиться. — Некоторые вернулись целыми и невредимыми, а некоторые нет. Обними меня за плечи, Раш. Вот так.

Коннор отстранил Мэгги и поспешил отцу на помощь.

— Просто царапина, Берил, — ворчливо сказал Раштон, когда Коннор сменил ее. — Уже почти не болит.

— Царапина! — Она повысила голос. — Мэгги, посмотри! У него в плече дырка, он едва может идти!

— Я ехал верхом, а потом сидел согнувшись большую часть дня, — объяснил ей Раштон, прихрамывая. — Я еще не расправил кости.

Берил схватила Мэгги за руку и потащила вперед, за Коннором, который повел отца в дом.

— Не расправил кости! — воскликнула она. — Еще одна такая глупость, и ты их расправишь в сосновом ящике.

— В сосновом ящике? — Он ухмыльнулся и повернул голову, чтобы посмотреть на жену. — Думаю, мы можем позволить себе что-нибудь получше.

Она обежала вокруг Раштона и Коннора, заставив их остановиться, повернулась и встала перед ними.

— Нет, — твердо произнесла она, уперев кулаки в бока. На ее щеках играл густой румянец, а бледно-голубые глаза сердито сверкали. — Тогда уже не будет никакого мы. Поэтому извини, Раштон, но я похороню тебя в сосновом ящике и оставлю себе все твои деньги. — Сквозь туман ярости она увидела, как его черные глаза слегка расширились, а рот приоткрылся — Ты не должен удивляться, — продолжала она. — Ведь ты именно этого от меня ждешь, правда? Только этого ты и ждал. Я не могла выйти за тебя по любви. Это было бы неслыханно. Это должно было быть только ради денег. Потому что я хотела жить в таком месте, где вокруг громоздятся здании, а не горы. Я могла предпочесть тебя сыну только из-за денег и положения в обществе. — Она переводила взгляд с отца на сына и обратно, откинув в возбуждении голову и с презрением на лице. — Легко оправдывать ожидания, когда они похожи на ваши. — Берил указала на Мэгги, спокойно наблюдающую за ними и ждущую, пока Берил выскажется. — Она все вычислила.

С этими словами Берил круто развернулась и убежала в дом.

Дансер расхохотался своим высоким, кудахтающим смехом, когда за ней захлопнулась дверь. Мередит пускала пузыри. Патрик сдвинул шляпу на затылок и почесал голову.

— О чем это она, черт побери? — спросил он у остальных работников.

Ему никто не ответил. Мэгги открыла перед Коннором дверь, когда он помог отцу взобраться на крыльцо, и они вошли.

— Проводи его в комнату и сними рубаху. Полагаю, пуля прошла навылет?

— Чисто навылет.

— И Дансер уже позаботился о нем?

— Как только мог.

— Тогда ладно. Сейчас принесу травы. — Мэгги двинулась к выходу, но чья-то ладонь мягко остановила ее, взяв за запястье. Сперва она решила, что это Коннор, потом увидела, что это рука Раштона.

— Вы все вычислили? — тихо спросил он. Мэгги пожала плечами.

— Берил думает обо мне лучше, чем я заслуживаю, — сказала она. — Я все поняла только сегодня утром, когда вы уехали.

Раштон покачал головой. Несмотря на боль, он смог печально улыбнуться:

— Вы на двенадцать часов опередили меня.

— Она вас любит, — просто сказала Мэгги. — Подумайте об этом оба — и поймете, что это все объясняет. Они смотрели ей вслед.

— Мудрая, — тихо повторил Коннор. — Мэгги мудрая.

Мэгги заваривала промывания для очистки раны и чай, чтобы унять боль. Она показала Берил, как пользоваться промыванием и бальзамом, доверяла ей поить Раштона чаем. Ткань одной из нижних юбок Берил пошла на перевязь для Раштона. Никто не обратил внимания на кружевную оторочку, свисавшую с его локтя, когда Берил продела в нее руку Раштона.

Коннор вошел на кухню вслед за Мэгги. Та стояла у плиты, помешивая прозрачный куриный бульон. Он обвил ее руками и прислонил к себе ее легкое тело, а она оперлась на него спиной. Коннор легонько поцеловал ее в макушку.

— Пусть это делает Берил, — сказал он. — Она получает удовольствие. — И твой отец тоже.

— Я заметил. — Руки Коннора скользнули вдоль ребер Мэгги, по изгибу ее талии, к бедрам, потом снова вверх.

— Я бы хотел, чтобы одна красотка обратила на меня внимание, — шепнул он.

— Берил занята.

Он слегка стиснул ее, давая понять, что он об этом думает.

— Твоя дочь спит.

Коннор потерся лицом о ее волосы и отставил с плиты бульон.

— Ты — та женщина, которая мне нужна, — мягко сказал он. — И я знаю, где именно ты нужна мне.

Протесты Мэгги замерли, когда она обернулась и увидела полные любви глаза Коннора.

— До конца дней, — тихо ответила она, — Я должна быть нужна тебе до конца дней. Я не позволю тебе отослать меня прочь.

Его черные, почти зеркально отражающие свет глава слегка блеснули, выдавая его.

— Откуда ты узнала?

Мэгги внимательно всмотрелась в его лицо, в черты стоика, которые больше не были для нее тайной. Прикоснулась к его подбородку, провела большим пальцем под нижней губой.

— А как я могу не знать? — с упреком спросила она. Он взял ее за руку, прервав движение пальцев.

Отвел от лица, прижал к себе, потом вывел Мэгги на дома и повел к конюшне.

Ночь укутала долину. В пристройке мигал огонек фонаря, оттуда доносились взрывы хохота вместе с явственным кудахтаньем Дансера. Мэгги искоса бросила взгляд на Коннора.

— Кто-то расписывает вашу стычку с бандитами, — заметила она. — Я выслушала рассказы Дансера и Раштона, и они оба далеки от правды. Никто не станет прекращать перестрелку из-за того, что проголодался.

— Если проголодался сильно, то станет. Мы так и поступили. — Коннор видел, что Мэгги не вполне ему поверила, но его это устраивало. Ему не хотелось говорить об убийстве бандитов или спорить по поводу правосудия на Западе. От сделанных наугад выстрелов Дансера по кронам деревьев еще один угонщик скота свалился вниз. Бак с тыла ранил другого. Коннор ранил двоих, когда они пытались вскарабкаться выше по склону в поисках лучшего укрытия. После этого последний уцелевший сдался очень быстро. Двое из раненых оказались просто мальчишками тринадцати и четырнадцати лет, и, даже понимая, что, вероятно, ему придется снова столкнуться с ними, когда они повзрослеют, Коннор их отпустил. Остальных повесили.

— Так было нужно, — сказала Мэгги, отвечая на невысказанные слова.

Он на ходу обнял ее за плечи и крепче прижал к себе:

— Ты всегда находишь нужные слова?

— Почти никогда.

— Значит, дело в том, как ты их произносишь. Твой голос так же снимает боль, как твой особый чай.

Мэгги подумала, что ей нравится это слышать. Она чмокнула его в щеку, и они вошли в конюшню. Коннор дал в руки Мэгги фонарь, пока зажигал его, потом повесил фонарь на крюк у двери.

— Куда мы идем? — спросила она, когда он повел ее прочь от входа.

Коннор указал на чердак и подтолкнул ее к приставной лестнице.

Мэгги уперлась пятками в землю и одарила его кокетливым взглядом:

— Ты собираешься валять меня в сене?

— Очень надеюсь, — с чувством ответил он.

Усмехаясь, Мэгги подобрала юбки и вскарабкалась по лестнице. Коннор подтолкнул ее снизу под зад, когда она добралась до верха. Она послушно упала на толстый слой сена. Смеясь, протянула к Коннору руки.

Он опустился рядом с ней на колени. На мгновение он потерял голос от прилива чувств. Ее лицо сияло от счастья. Она смотрела на него глазами, горящими, как два бриллианта. Улыбка манила его. А смех очищал душу.

Пальцы Коннора прикоснулись к ее виску. Она повернулась и потерлась щекой о его ладонь чувственным кошачьим движением. Его рука поглубже зарылась в медное пламя ее волос. Он вытянулся с ней рядом на перине из сена.

— Люби меня, — прошептал он. — Исцели меня. Мэгги приняла его в свои объятия. В свое сердце. Потом в свое тело. Омывала нежными, сладкими поцелуями его лицо. Пальцы ее трепетали на его плечах. Тело ее баюкало его. А он дарил ей наслаждение. Ее плоть трепетала от удовольствия, когда они двигались в унисон. Яростная потребность заставляла его снова и снова погружаться в нее. Она принимала его силу, потому что ее желание было зеркальным отражением его желания. Ей хотелось ощущать его повсюду. Его руки в своих волосах. Его губы у себя на груди. Она хотела чувствовать его у себя между бедрами, в себе и на себе.

Ее ноги обнимали его с боков. Она прижималась к его телу. Он привстал на колени, прнпвднял ее, вышел из нее и снова с силой вошел. Прилив наслаждения был настолько сильным, что Мэгги закричала. Ее шея выгнулась дугой, потом изогнулось все тело.

Коннор впитал ее содрогания, затем настала ее очередь. Казалось, их плоть покрывается рябью после подобного шока. Он рухнул на нее сверху, перекатился на бок, потом на спину, увлекая Мэгги за собой, прижав к себе ее тело.

Мэгги сверху улыбнулась ему, ее зубы блеснули на мгновение, а потом занавес из волос закрыл просачивающийся снизу свет.

— Расскажи мне о Берил, — хрипло произнесла она. Коннор от удивления заморгал:

— Ты выбираешь удивительно подходящие моменты. Мэгги ткнулась кончиком носа в его нос.

— Расскажи, — настаивала она.

Коннор подвинулся, чтобы Мэгги могла лечь рядом с ним на бок. Ему понравилось, что она оставила одну ногу на его теле жестом собственницы.

— Я познакомился с Берил в Денвере. Почти два года назад. Она работала в магазине одежды своей матери.

— И поскольку тебе нужно было купить платье…

— И поскольку я проходил мимо магазина по дороге в салун, я случайно увидел ее в окно. И подумал, что она хорошенькая.

— Она красивая.

— Ладно. Она действительно красивая. — Коннор заметил, что выражение лица Мэгги не изменилось. Для нее не имело значения, что он считал Берил красивой. Это был факт — даже просто явление природы. — Я стал за ней ухаживать, привез их с матерью в «Дабл Эйч», и…

— Ты привозил сюда ее мать? — недоверчиво переспросила Мэгги. — Я этого не знала.

— Ты раньше не хотела об этом слышать, помнишь?

Мэгги положила ладонь ему на сердце.

— Ты всегда находишь нужные слова? — спросила она. И поцеловала легонько в губы. Поцелуй длился несколько мгновений.

Коннор вытянул из ее волос соломинку, когда она снова отстранилась.

— Почти никогда, — ответил он, Мэгги улыбнулась:

— Что произошло дальше? По предложению Берил я пригласил сюда Раштона на свадьбу, и дело кончилось тем, что она вышла за него, — В его голосе не было горечи, и ее отсутствие было новым для Коннора. И ни один из вас этому не поверил.

— Она в него влюбилась, — мягко сказала Мэгги. Пальцы Мэгги легонько барабанили по его грудной клетке. Теперь они на мгновение застыли, так как она вспомнила, что он несколько раз хотел ей все объяснить.

— Дальше.

— Я вел себя галантно, — продолжал он. — И респектабельно. Грэйс приехала с Берил в качестве дуэньи.

— Ты хочешь сказать, что вы с Берил никогда не…

Коннор приложил палец к ее губам.

— Нет, — ответил он. — Этого я не говорю. А хотел бы.

Именно этого она и ждала, так всегда и думала, но слышать это было тяжело.

— Ты тогда не знал меня.

Правильно. Не знал даже, что существуют такие, как ты.

— Мы отказывались, я думаю. Знаю, что я — отказывался. Я не мог примириться с тем, что она предпочла мне отца. Страдала моя гордость. И я заставил страдать его гордость тоже.

— Он все равно готов был на ней жениться, несмотря ни на что.

Коннор кивнул:

— Но семена были брошены в почву. Он так и не поверил, что она выходит за него по любви.

— Она сердилась на него за это, — заметила Мэгги. — Сердилась на вас обоих. И стала такой, какой вы ожидали ее видеть. Тщеславной. Пустой.

Коннор поднял одну бровь. Взгляд его был полон скепсиса.

— Скажем, она эти качества выставила на первый план, — сухо сказал он. — Они, несомненно, были ей свойственны.

— Возможно, — ответила Мэгги. — Она еще очень умна.

Умна, подумал Коннор. Да, это было подходящее слово для характеристики Берил. В отличие от Мэгги. Он только улыбнулся ей.

— Она пыталась заставить Раштона понять, — продолжала та. — Пыталась убедить его, доказать, что он к ней что-то чувствует, заставив его ревновать.

— Он и ревновал.

— Но никогда не давал ей это понять. А она не могла найти способа показать ему, что она чувствует. Потом ты женился на мне, и ее задача еще больше усложнилась. Она не могла заставить его ревновать, поскольку тебя не было рядом. Если бы Раштон узнал, что ты меня любишь, действительно любишь, то уверился бы, что Берил тебя не интересует. Ты должен был находиться рядом. Она удвоила усилия, чтобы снова получить вас обоих.

— Знаю, — отозвался Коннор. — Я при этом присутствовал. Прошел через все это.

Мэгги вытянула из стога соломинку и провела ее кончиком по нижней губе Коннора.

— Твоя гордость не уязвлена снова теперь, когда ты понял, что никогда не был ей нужен, а?

Его гордость и правда была уязвлена.

— Думаю, немного я все же был ей нужен, — мрачно ответил он.

Мэгги рассмеялась.

— Я выцарапаю ей глаза, — с яростью заявила она, шутливо рыча и тычась носом в шею Коннора.

Ему пришлось рассмеяться над самим собой. Вот в чем секрет целебного воздействия Мэгги, подумал он. — Верю, что ты можешь.

— Конечно. — Она положила голову к нему на плечо. — Когда я увидела вас с ней здесь, в конюшне, я чуть было не сделала этого.

Коннор вспомнил холодные глаза Мэгги, пустоту и отрешенность в ее лице.

— Я сделал тебе больно. Прости меня.

— Нет, — ответила Мэгги. — Я сама себе сделала больно. Я тебе не доверяла, и именно это причиняло мне боль. Я испугалась, когда ты уехал сегодня утром, а мы не поговорили об этом, и еще больше испугалась, когда поняла, что Берил нужен именно Раштон и как я была не права в своем гневе. Если бы с тобой что-то случилось… — Она не договорила. Не смогла.

Коннор гладил ее волосы, пальцы его перебирали шелковистые пряди.

— Я собирался вынудить тебя уехать, — тихо произнес он, — И мне пришло в голову, что Берил может помочь мне выжить тебя отсюда. Ты была права, не доверяя мне полностью. Господи, Мэгги, я хочу сделать тебя счастливой.

— Это не твоя забота, — шепнула она, на глаза ее навернулись слезы. — Собственно говоря, добиваться счастья — это мое неотъемлемое право. — Она подняла голову, чтобы видеть его лицо. — Сейчас я счастлива, — сказала она. — С тобой. С Мередит.

— Ты должна стать врачом, — ответил Коннор. — А не женой владельца ранчо. Если я продам часть земли Ренни для железной дороги, у нас будут деньги…

— Я не вернусь на восток без тебя, — возразила Мэгги. — Я никуда без тебя не поеду.

— Значит, я поеду с тобой, пока ты будешь учиться.

— О, Коннор. — Мэгги обхватила его лицо ладонями. — Какой прекрасный жест.

Это был именно жест, понял Коннор, потому что у них нет денег, а Мэгги не приняли в медицинскую школу.

— Я говорю серьезно, Мэгги. — Вот и все, что он мог сказать.

— Я знаю.

Этим ему пришлось довольствоваться. Коннор повернулся на бок и нащупал пальцами краешек ее сорочки. Провел по полной груди.

— Мама велела отцу уехать из «Дабл Эйч», — сказал он Мэгги.

Трудно было думать, когда его рука медленно скользит по коже.

— Значит, ты поверил Раштону?

— Пришлось поверить. Когда я понял, что готов сделать то же самое с тобой, все стало ясно. Он сказал, что она ни разу не спросила у него, хочет ли он уехать.

— Ты меня тоже ни разу не спросил, — сказала Мэгги. У нее перехватило дыхание, когда его ладонь задела сосок. — Но… нет, я не хочу уезжать… без тебя. — Казалось, ее грудь набухает в его ладони, натягивает ткань сорочки. — Ты когда-нибудь… м-м-м… рассказывал Берил о… м-м-м… борделе?

Ему нравилось, как она постанывает от удовольствия.

— Нет, — ответил он. — Она мне говорила, что ты ей рассказала. — Наклонил голову и стал тянуть сорочку, обнажил грудь. Прижался губами и стал осторожно посасывать.

— Интересно… — огонь разлился по ее телу, по низу живота, и бедра выгнулись дугой ему навстречу, — …откуда она узнала.

У Коннора на уме были более важные вещи. Он и не пытался отвечать. Через короткое время Мэгги забыла обо всем, только шепотом повторяла имя Коннора.

По очереди они становились требовательными. По очереди сдавались. Обменивались поцелуями и ласками.

— Твои губы, — говорил он. — Вот здесь. — И тянул ее вниз.

— Дотронься до меня, — говорила она.

— Тут? — спрашивал он. Его пальцы поглаживали ее.

— Да, — шептала она. — Именно тут… о, и там тоже. Кожа ее была теплой и нежной. Сено поддавалось под ними. Котята выглядывали из-за стога и снова исчезали. Он поднял ее сорочку до бедер. Она раскрылась для него.

— Вот так? — спросил он. Она кивнула, глядя на него:

— Именно… так.

Столь туго натянутая струна удовольствия должна была лопнуть. Дыхание Мэгги стало частым, тело горячим. Сердце Коннора колотилось в груди. Их тела были влажными, когда они наконец оторвались друг от друга.

Мэгги провела пальцем вверх и вниз по его руке, когда он прижал ее к себе.

— Мне нравится, когда меня валяют, — сказала она.

— Я так и думал, что тебе понравится И она с улыбкой уснула.

Прошло пятнадцать дней, прежде чем Берил объявила, что Раштон выздоровел и может ехать. Пока он поправлялся, она ухаживала за ним сама, отвергая всякую помощь. Даже на Дансера произвела впечатление ее самоотверженность.

Теперь Берил улыбалась более легко, не рассчитанным движением губ, а открытой, веселой улыбкой, освещающей ее бледно-голубые глаза. Взгляд Раштона часто становился рассеянным, словно у человека, на которого неожиданно свалилось богатство, и он не в состоянии вполне осознать свое счастье. Он видел, как Коннор пересмеивается с Мэгги, и знал, что они оба радуются и изумляются тому, как он следит глазами за Берил, двигающейся по комнате, или долго смотрит ей вслед, когда та уходит. Из его черных глаз исчезло отстраненное выражение, морщины на лице разгладились, и снова проявилось поразительное сходство отца и сына.

Раштон много читал во время своего вынужденного затворничества. Он ворчал, что у раненого в постели не так уж много занятий. Его жена с удовольствием доказывала ему обратное.

Мэгги с удовольствием наблюдала, как Раштон беседует с Коннором, как они обмениваются мыслями о ранчо, о железной дороге и о… женщинах. Подслушав их рассуждения по этому последнему предмету, она улыбнулась и промолчала. Иногда хорошо представлять такую загадку для собственного мужа. Позднее она рассказала Берил о том, что услышала, и они вместе смеялись до колик в боку.

За несколько минут до отъезда Раштон поманил Берил в их спальню и закрыл дверь. Упакованные сундуки и чемоданы стояли повсюду, и Берил осторожно огибала их или перешагивала через них, прежде чем добралась до мужа. Он стоял у прикроватного столика с книгой в одной руке и с письмом в другой.