— Мне нравится, когда ты вот так говоришь «пожалуйста». Знаешь, это звучит очень интимно, словно мы лежим в одной постели. Словно занимаемся любовью.

— Майкл… не надо!

Он нагнулся к ее губам, но она отвернулась. Майкл поцеловал ее в волосы, и Кейти зажмурилась от отвращения. Упершись руками в грудь Майкла, она попыталась его оттолкнуть. Он тихо произнес ее имя, и Кейти неожиданно сдалась.

— О Кейти! — произнес он и впился в ее губы. Он целовал ее глубоко и страстно, просунув язык далеко ей в рот. В этот момент они развернулись, и Кейти оказалась прижатой к столу.

— Майкл! — прошептала она. — Да, да! — Одной рукой он обхватил грудь Кейти, и ее сосок сразу отвердел. Другая рука проскользнула назад и крепко прижала Кейти к его бедрам. Именно в эту руку Кейти и вонзила изо всех сил свою вилку.

Ругаясь, Майкл отскочил в сторону. На руке в четырех местах были отчетливо видны капли крови.

— Подлая сука! Ты еще пожалеешь об этом!

— Клянусь, я проткну тебя этой штукой, если ты приблизишься ко мне, — угрожающе выставив вперед вилку, сказала Кейти, когда Майкл сделал шаг ей навстречу. Тот замешкался в нерешительности. — Я не шучу, Майкл. Я не хочу, чтобы ты ко мне прикасался.

— Ты меня хотела! Я это чувствовал.

— Вспомни — я же актриса! Я бы не уважала себя, если бы не умела имитировать страсть — даже к тому человеку, к которому испытываю отвращение. — Повалив набок стол, она медленно попятилась к двери. — Никогда больше не пытайся угрожать моему ребенку. Если ты это сделаешь, я все расскажу Виктору. Уж будь уверен — он-то не станет мириться с твоими угрозами. — Открыв позади себя дверь, она, все так же пятясь, вышла из комнаты, оставив там потерявшего дар речи Майкла. То, что она продолжает держать в руке вилку, Кейти заметила, только когда проходивший мимо слуга бросил на нее недоуменный взгляд. — Пожалуйста, передайте повару, что бифштекс был немного сыроват, — подав ему вилку, спокойно сказала она.

Дверь в библиотеку слегка приоткрылась, но Кейти этого не заметила, стоя на лесенке, которая позволяла добраться до самых верхних полок с книгами. С точки зрения вошедшего, ее поза была чересчур непринужденной и даже довольно опасной: в перекладину лестницы упиралась лишь одна нога Кейти, другой же она небрежно покачивала в воздухе. На уровне глаз Кейти лежала большая книга в толстом кожаном переплете. Одной рукой Кейти водила по строчкам, другой рассеянно держалась за лестницу.

Видимо, посетителей она не ждала, поскольку даже не потрудилась как следует уложить волосы, заплетенные в простую косу, кончик которой Кейти сейчас задумчиво жевала. Не подозревая о том, что за ней наблюдают, она вдруг выплюнула изо рта косу, слегка повернулась на лестнице и начала вслух произносить стихи из «Ромео и Джульетты» — из сцены на балконе.

Логан молча смотрел на нее, зачарованный той выразительностью, с какой Кейти говорила о своей любви. Не в силах отвести от нее глаз, он тихо вошел в библиотеку. Логана вновь удивила сила ее таланта. Кажется, она заново вдохнула жизнь в хорошо известные слова, наполнив их смешанным ощущением отчаяния и страсти. К Джульетте — напомнил он себе. Не к Кейти.

Краем глаза заметив какое-то движение, Кейти непроизвольно вздрогнула и потеряла равновесие. Книга с глухим стуком упала на пол, и Кейти вдруг поняла, что ее ждет точно такая же судьба. Она попыталась ухватиться за лестницу, промахнулась и в ужасе закрыла глаза, ожидая падения.

Его, однако, не последовало — Логан успел ее подхватить.

— Прошу меня извинить, — сказал он, осторожно опустив ее на пол. — Кейти! Теперь можно открыть глаза.

Она по-прежнему не открывала глаз, дожидаясь, что он отпустит ее и отступит в сторону. Когда он так и сделал, она потрясение вздохнула, после чего посмотрела на Логана с гневом и в то же время с облегчением: к счастью, это был не Майкл. Прошла неделя с тех пор, как он в последний раз ей надоедал, но Кейти до сих пор вздрагивала При виде собственной тени.

Нагнувшись, она подняла книгу и выставила ее вперед, словно щит. Через секунду Логан опустился на корточки и тоже что-то поднял. Бегло взглянув на папку, которую он держал в руках, Кейти подняла глаза на самого Логана. Взгляд его не дрогнул, тогда как у Кейти сердце сразу запрыгало, как испуганная пташка.

— О вас должны были доложить, — холодно сказала она. — Дункан знает, что вы здесь?

— Если это величественный малый с глазами как у мертвой рыбы, то да, знает.

Кейтк даже не усмехнулась.

— Виктор в магазине… и будет там до конца дня.

— Я пришел сюда вовсе не для того, чтобы повидаться с Виктором, я пришел, чтобы встретиться с вами. Когда я говорил Дункану, что пройду в библиотеку, то никак не думал, что вы тут репетируете.

— Я не репетировала, — сказала она. — Просто читала вслух стихи. В этом, знаете ли, есть большая разница. Репетировать что-то можно лишь в том случае, если вы собираетесь появиться на сцене. А для меня это уже позади. — Кейти немного опустила книгу, гнев ее заметно утих. — Не знаю, зачем вы пришли — разве что хотите осложнить наши отношения с Виктором. Ему обязательно станет известно, что вы здесь были. Если не я, ему скажет об этом детектив.

— Детектив? А, вы имеете в виду О'Ши! Значит, Виктор его все-таки нанял.

— Откуда вы об этом знаете?

— После того инцидента в гостинице Виктор решил, что кто-то должен за вами присматривать. Он знал, что мой брат несколько лет назад, когда у Дженни были неприятности, кого-то нанимал, и спросил меня об этом. Я и назвал ему имя О'Ши.

— Значит, О'Ши скорее всего не сообщит Виктору, что вы были здесь.

— Ну, Лайам работает на вашего мужа, а не на меня. Хотя, наверное, я могу переговорить с ним и попросить, чтобы он хранил молчание. Думаю, это его экипаж стоит на другой стороне улицы.

Подойдя к окну, Кейти осторожно отодвинула занавеску. На противоположной стороне действительно стоял закрытый экипаж. Опустив занавеску, она вновь повернулась к Логану.

— Вам незачем с ним говорить, — заявила она. — Я и сама скажу Виктору, что вы здесь были. Я не хочу ничего скрывать от своего мужа.

— Воля ваша.

Отложив книгу, Кейти скрестила на груди руки, и только тут до нее дошло, что таким образом она пытается скрыть свою беременность. Но зачем от него это скрывать, тем более что Виктор только сегодня сказал ей, что никаких признаков пока не заметно — разве что немного увеличились груди. До родов оставалось еще полгода. Кейти медленно опустила руки.

— Хотите что-нибудь выпить? — вежливо спросила она. — Бренди?

— Лучше чаю, — сказал он, заметив возле камина серебряный сервиз.

— Хорошо. Я сейчас распоряжусь, чтобы принесли вторую чашку и пирожные.

Через несколько минут они уже сидели напротив друг друга в глубоких кожаных креслах. Возле серебряного чайного подноса лежала принесенная Логаном папка.

— Когда я сюда собирался, — взглянув на нее поверх чашки, сказал Логан, — то боялся, что вы вышвырнете меня вон. Но вы все-таки этого не сделали. Почему?

Кейти была готова признаться ему, как сильно страдает от одиночества. По причине беременности она практически не выходила из своей комнаты, Виктор весь день находился в магазине, а Майкла она сама старалась избегать. Оставались слуги, о которых Кейти даже не знала, как они к ней относятся, и с которыми уж точно нельзя было ни о чем поговорить. В то изысканное общество, к которому относилась Рия, ее не приглашали, а ее подруги из театра стеснялись приходить к ней домой. Она была совершенно одинока и поняла это только теперь, с приходом Логана.

— Я и сейчас все еще могу вышвырнуть вас вон, — добавила она. — Что вы там такое принесли, Логан? Не могу представить, что же такое в самый разгар дня могло оторвать вас от газеты.

— Я сам определяю, чем заняться. Такова уж прерогатива издателя. Сегодня и в любой другой день. — Он отставил свою чашку. — Вы прекрасно выглядите, Кейти. Кажется, замужество пошло вам только на пользу.

Под испытующим взглядом Логана чувствуя себя довольно неловко, Кейти принялась смотреть куда-то в сторону.

— Вы ведь не собираетесь его разрушить? — тихо спросила она.

— Что вы, клянусь, нет. Посмотрите на меня, Кейти, и вы поймете, что я говорю правду.

Она сразу поняла, что допустила ошибку. Его серые глаза сейчас смотрели мягко, почти умоляюще и внушали полное доверие. Против своей воли Кейти стала думать о том ребенке, которого они вместе зачали. Унаследует ли он темные, с медным отливом, волосы Логана, его патрицианские черты? Лучше, если ребенок будет похож на нее. Тогда ни у кого не возникнут сомнения в том, кто его отец.

— Хорошо, — наконец сказала она. — Я верю вам. Но вы все еще не ответили на мой вопрос. Зачем вы пришли?

Взяв папку, Логан подал ее Кейти.

— Мой ответ — здесь.

Раскрыв папку и увидев, что в ней находится, Кейти смертельно побледнела.

— Откуда вы это взяли? — У нее перехватило горло, дышать было тяжело. «Выходит, никому из Маршаллов доверять нельзя», — подумала она. Дженни обещала, что о фотографиях пока никто не узнает, и вот, пожалуйста, одна из них в руках Логана. Логан обещал, что не станет разрушать ее брак, но, очевидно, собирается использовать все это против нее. — Сколько это будет мне стоить?

Взяв папку из дрожащих рук Кейти, Логан закрыл ее и отложил в сторону.

— Я нашел это на лестнице, ведущей в студию, — пояснил он. — Очевидно, ее там случайно обронили. Что же касается вашего второго вопроса, то из него следует, что вы все еще мне не доверяете. Но я вовсе не собираюсь ничего требовать взамен. Фотография ваша.

Кейти немедленно разорвала фотографию на мельчайшие клочки, после чего вместе с папкой бросила в камин и подожгла. Опасная улика исчезла в дыму и пламени. Отряхнув руки, она вернулась на свое место и взяла со столика чашку с чаем.

— А что здесь такого? — спросила она, только сейчас заметив на лице Логана странное выражение. — Вы же сказали, что она моя, не так ли? Все равно она вышла случайно. Я для нее не позировала.

— Об этом я не знал, — сказал Логан. — Я видел много работ Дженни, и эта фотография — одна из лучших. Здесь все было так, как надо: освещение, глубина, тень. И с выдержкой все в порядке. Это была замечательная работа, Кейти.

Если Логан хотел, чтобы она почувствовала себя виноватой, он в этом преуспел.

— Наверное, вы должны были сохранить ее для Дженни. Ведь это скорее ее работа, нежели моя.

— Так оно и есть, — признался Логан. — Я нашел эту карточку неделю назад и до сегодняшнего дня не мог решить, кому ее отдать. Но думаю, я все-таки сделал правильный выбор. Да, работа ее, но вот личная жизнь — ваша.

— Спасибо, — сказала она, встретившись с ним глазами. Воцарившееся молчание первым нарушил Логан:

— Расскажите мне, как Дженни уговорила вас фотографироваться?

Передав ему пирожное, Кейти начала рассказывать.

Логану всегда нравилось слушать ее речь. Мягкий южный акцент создавал впечатление, что Кейти пробует слова на вкус и затем расплавляет их во рту, прежде чем произнести вслух.

— Вы сказали, что та фотокарточка, которую я вам показал, вышла случайно, — заговорил Логан, когда она закончила свой рассказ. — А что, собственно, случилось?

— Когда я переодевалась, Холланд опрокинул ширму. Я думаю, Дженни от неожиданности выронила ту штуку, которая закрывает стекло.

— Вы имеете в виду крышку объектива?

— Да, наверное. Я помню, как она что-то подняла, сокрушаясь насчет испорченной пластинки. Ширму я поправила, а Холланда с позором отправили вниз. Мне его даже было жалко. Он ведь не нарочно это сделал.

Логан сразу представил, как его племянник с оскорбленным видом удаляется прочь. Впрочем, дойдя до второго этажа, он, вероятно, уже обо всем забыл.

— Значит, вы никого не ждали? — спросил он, встретив в ответ ее недоуменный взгляд. — На снимке кажется, будто вы думаете о ком-то, кого ждете.

— Ах вот как вы это увидели! Как странно! — тихо сказала Кейти, обращаясь скорее к себе, чем к Логану. — В тот момент я просто испугалась, и ничего больше.

— Испугались? — удивился Логан.

«Сам того не желая, Логан разбередил старую рану», — подумала она.

— Если я кого и ждала, — бесстрастно сказала Кейти, — так это полковника Аллена. У него была привычка иногда… иногда без стука входить ко мне, когда я одевалась. Наверное, я подумала тогда о нем. Но помню я только о том, как испугалась.

— Прошу меня простить, Кейти. Я не хотел… Выдавив из себя улыбку, Кейти слегка выпрямилась.

— Я знаю. Я уничтожила фотографию еще и поэтому. Она была слишком соблазнительной. Я теперь понимаю, почему вы так подумали.

— Вы никогда не пытались узнать, что случилось с полковником Алленом? — спросил Логан.

Ее улыбка поблекла.

— Нет, не пыталась. — Она с минуту помолчала, затем спросила: — А вы знаете?

— Он член конгресса. Избран туда сразу после войны. Его округ находится в Пенсильвании.

— Он женат? — спросила Кейти.

— Нет. — В голосе Кейти он услышал вопрос, которого она не задала. — Так что у него нет детей, нет никаких маленьких девочек.

Для Кейти беседа приняла чересчур неприятный оборот. Она не знала, куда смотреть, куда девать свои руки.

— С моей стороны это было очень глупо, — сказал Логан. — Простите меня, я не должен был об этом вспоминать.

— Да нет, ничего. Прошло столько времени, что это не должно меня смущать.

— Значит, тут вы сильно отличаетесь от нас, простых смертных. От меня, например… есть вещи, о которых мне до сих пор трудно вспоминать. Думаю, что и для большинства людей все обстоит точно так же.

— Вы действительно так считаете?

— Вы ведь никогда не слышали, чтобы я рассказывал о Андерсонвилле?

Она покачала головой.

— Мне хотелось бы об этом услышать. Хотелось бы понять, за что вы меня так ненавидите.

Он уже почти забыл о том, что ее ненавидит. Хорошо, что она сама ему об этом напомнила. Было так приятно сидеть с ней рядом и, обмениваясь любезностями, погружаться в воспоминания.

— Мы с вашими друзьями прошли вместе сотню миль, — начал он, — пока не наткнулись на одну из немногих еще действовавших на Юге железнодорожных линий. Там они меня и оставили. Запихнули в теплушку вместе с сорока такими же бедолагами и отправили попытать счастья в Андерсонвилле.

Логан заметил, как Кейти вздрогнула, но предпочел не обращать на это внимания.

— Как вы помните, я тогда был не в том состоянии, чтобы путешествовать. Когда я оказался в поезде, я уже потерял рассудок из-за лихорадки — по крайней мере так потом сказали мне другие пленные. О путешествии я мало что помню, за исключением того, что не мог даже сдвинуться с места. Эту поездку я как-то пережил, но к тому времени, когда добрался до Андерсонвилла, уже почти ничего не помнил о том, что произошло до нее. Когда я наконец оказался в Джорджии, то уже не знал, ни как меня зовут, ни откуда я родом. За неимением лучшего меня стали звать Рыжий — наверное, из-за цвета волос,

Слушая его, Кейти замерла в полной неподвижности. Но Логан на нее не смотрел — взгляд его холодных серых глаз был устремлен вверх и чуть-чуть вправо. Его длинные, тонкие пальцы рассеянно постукивали по ручке кресла. Кейти не хотелось слушать то, что он рассказывал, и все-таки она слушала.

— Как можно описать Андерсонвилл? — задал он риторический вопрос. — Условия содержания в лагере были такими ужасными, что даже наши враги испытывали к нам сострадание. Иногда женщины встречали поезда с корзинами, полными булочек, и швыряли их в нас, когда мы выпрыгивали из вагонов. — На губах Логана появилась слабая улыбка. — Сначала мы пригибали головы, думая, что это камни. Оказалось, булочки… — Его улыбка погасла. — Тогда мы начали плакать.

Тут он впервые взглянул на Кейти, чтобы оценить ее реакцию. В глазах ее стояла боль.

— Представьте себе комнату наподобие этой, в которой живут человек пятнадцать, — с жестокой откровенностью продолжал он. — Тогда вы поймете, каким жизненным пространством располагал каждый солдат. А теперь вообразите, что над вашей головой нет крыши. Когда идет дождь, вы промокаете до костей. Когда светит солнце, становится так жарко, что кажется, будто оно прожигает вам кожу.

Представьте себе также небольшой сосновый лес, который находится как раз за пятнадцатифутовым забором. Он мог бы обеспечить узникам кров, если бы начальник лагеря потрудился найти топоры и гвозди. Изнутри сосновая изгородь обнесена девятнадцатифутовым проволочным ограждением. Подойди к ней вплотную, — Логан пожал плечами, — и тут же умрешь. Некоторые так кончали жизнь самоубийством, предпочитая мгновенную смерть медленному умиранию от голода.

Нечистоты стекали прямо в питьевую воду, так что болезни были нашими постоянными спутниками. А от всех болезней мы лечились только сосновой смолой да разными травами. Я прибыл в лагерь, когда обмен пленными уже давно прекратился, так что выйти на свободу можно было только после окончания войны. Некоторые, правда, пытались рыть подкопы. Они нагревали на костре армейские фляги до тех пор, пока те не лопались, а обломки использовали вместо лопаты. Твердая, как камень, глина Джорджии не поддавалась. За время своего пребывания в лагере я слышал о двенадцати подкопах, но только об одном удавшемся побеге. Как и большинство других пленных, я молился о том, чтобы двери ада открылись для нас снаружи.

Все знали, что Юг проигрывает войну, но не говорили об этом, боясь охранников. Эти несчастные ублюдки были почти такие же голодные, как мы, но вдвое подлее, и к тому же у них были ружья.

Логан медленно покачал головой и безрадостно усмехнулся.

— Нет, мы никогда не говорили о том, что Юг проигрывает войну.

У Кейти пересохло во рту, а глаза повлажнели.

— О чем же вы тогда говорили? — собравшись с силами, наконец спросила она.

Голос Логана стал мягче.

— О вполне обычных вещах. О семье. О друзьях. О подружках. Из-за отсутствия памяти я представлял для всех особый интерес. Пытаясь помочь мне все вспомнить, ребята придумывали разные истории. Один раз устроили даже соревнование, кто придумает лучшую историю моей жизни, и Монро Нидлмейер выиграл дополнительную пайку хлеба из кукурузной муки.

— Это была хорошая история?

— Тогда мне казалось, что да.

В глазах Логана отражались невеселые воспоминания.

— Из сорока человек, с которыми я приехал в Андерсон-вилл, на свободу вышли двадцать восемь. Тюрьма Либби была ужасным местом, но Андерсонвилл оказался еще хуже. Не хватало одеял, не хватало еды. Крепкие, здоровые мужчины превращались в ходячие скелеты. Правительство нас, как мы считали, бросило, враги нас медленно убивали. Начальника лагеря потом повесили за военные преступления. Многие радовались такому исходу, но я был слишком изможден, чтобы проявлять какие бы то ни было чувства. Мне просто хотелось оставить все это позади.

Воцарилось долгое молчание, которое первой нарушила Кейти:

— И все-таки, когда война закончилась, вы так и не отправились на Север. Почему?

Он впился в нее взглядом.

— Откуда вы это знаете?

— Я как-то спрашивала у Виктора.

Вытянув ноги, Логан уставился на носки своих туфель. На черта ему ее жалость? Он в ней совершенно не нуждается!

— У меня просто не было причин, чтобы отправляться на Север. Разыскать семью я не мог, да и вообще не знал, была ли у меня семья. Мне казалось невероятным, что среди десятков тысяч людей, которых я видел в Андерсонвилле, я не встретил ни одного знакомого. В надежде, что все-таки найду человека, который меня знает, я обошел весь лагерь, но, увы, безуспешно.

Если бы у Кейти не дрожали сейчас руки, она с удовольствием сделала бы глоток чаю.

— Значит, вы остались на Юге? Он кивнул:

— Да, в Джорджии. Точнее сказать, в Саванне. Как ни странно, меня и там интересовала работа в газете.

— В самом деле?

— В самом деле. Я устроился в «Саванна пресс». Сначала я был кем-то вроде мальчика на побегушках — подметал, заправлял станок, набирал текст, а потом постепенно начал писать.

— И они приняли к себе янки?

— Для газеты я сочинил себе приличное прошлое. Там знали обо мне только то, что я хотел им сообщить.

— И вы все еще ничего не помнили?

— Абсолютно ничего. Я и не пытался уже ничего вспоминать. Жизнь меня вполне устраивала, я начал заниматься фотографией, рисовал для газеты гравюры. Издатель ко мне благоволил, и я всерьез связывал с «Пресс» свое будущее.

— И у вас так никого и не было? — спросила Кейти.

— Вы имеете в виду женщин?

— Да.

— Нет, никого. — Не желая вводить Кейти в заблуждение, он поспешно добавил: — То есть вообще-то женщины были, но постоянных привязанностей я не заводил, так как боялся, что, возможно, уже женат.

В этом есть и ее вина, решила Кейти. Она повинна в его одиночестве, и пусть Логан даже отрицает, что когда-либо был одинок, она ему не поверит.

— В «Пресс» я проработал примерно два года. Однажды мы получили из Нью-Йорка корреспонденцию о скрывающейся наследнице, которая разоблачила банковские злоупотребления. Для этого она использовала простейшее устройство под названием «скрытая камера». Именно упоминание об этой скрытой камере и задело во мне какую-то струну, которая постоянно звенела в моей голове. Несколько дней я ходил сам не свой, а потом постепенно начал кое-что вспоминать — какие-то странные, нелепые вещи. Неделю спустя я уже был в Нью-Йорке, взбаламутив всех домашних и испортив брату свадьбу. Наследницей в той истории была Дженни, а помог ей со скрытой камерой мой брат Кристиан.

— Это поразительно! Ничего подобного я и представить не могла.

— Мало кто знает, что именно помогло мне вернуться.

— Виктор точно не знает, хотя и рассказывал мне о вашей семье.

— Теперь вы знаете, что благодаря вам я так и не застал отца в живых.

— Благодаря мне вы все еще живы! — возразила она. Взгляд Логана стал ледяным.

— Думаете, я должен благодарить вас за то, что вы не дали меня повесить? После того как задержали меня прекрасно сыгранной сценой обольщения? Ведь именно из-за этого меня и схватили. Так что вы несете за это полную ответственность — как и за все, что потом со мной произошло.

Глаза Кейти сверкнули гневом, она высоко подняла подбородок.

— Много же вы знаете о том, что произошло в тот день! Вы готовы объяснить мои поступки чем угодно, кроме… — Она осеклась, испугавшись того, что едва не проговорилась. — Думаю, вам пора уходить, мистер Маршалл, — резко поднявшись, заявила она.

— Мистер Маршалл? Не смешите меня, Кейти!

— Ну хорошо, — покраснев, со злостью сказала она. — Логан, я хочу, чтобы вы сейчас же ушли.

— Я так и сделаю. — Он понял, что ее удивило столь быстрое согласие. — Я пришел сюда не для того, чтобы вас терроризировать, — мягко сказал он.

Поднявшись, Логан направился к выходу. Когда Кейти проходила мимо, он уловил ее аромат, и это сразу вызвало у него поток воспоминаний. Логан с трудом подавил в себе желание взять в руки косу, которая спадала с ее плеча.

— Что-то не так? — спросила Кейти, открыв дверь и повернувшись к Логану. На его лице было какое-то странное выражение, глаза сузились, голову он слегка склонил набок.

— Нет, все нормально, — заморгав, ответил он и печально улыбнулся. — Всего доброго, Кейти.

Оторвав взгляд от бумаг, над которыми трудился даже в постели, Виктор снял очки, положил их на ночной столик и задумчиво потер глаза.

Кейти посмотрела на него с тревогой и любопытством.

— Тебе не надо столько работать, — присев на край кровати, мягко сказала она. Аккуратные стопки бумаг немедленно расползлись в разные стороны, но она даже не попыталась их поправить. — С тех пор как мы вернулись из Уиллоуза, ты все время погружен в дела. В твоей постели для меня не находится места. — Она обвела рукой разложенные повсюду бумаги, гроссбухи, акции и сертификаты. — Дело во мне? Или в ребенке?

Закрыв гроссбух, Виктор отложил его в сторону.

— Нет, не в тебе и не в ребенке.

— Значит, в тебе? — Она умоляюще смотрела на него своими большими миндалевидными глазами. — Пожалуйста, Виктор, скажи мне, в чем дело? Мне хочется, чтобы ты чаще бывал со мной, обнимал меня. Мне хочется поговорить с тобой, посмеяться. Я больше не хочу спать в другой комнате. Я хочу быть с тобой.

Наклонившись, он забрал у нее щетку, затем обнял Кейти за талию и привлек к себе. Прислонившись к спинке кровати, Виктор подтянул Кейти повыше — так, чтобы ее щека оказалась у него на плече. Ее ночная рубашка тут же задралась, обнажив красивые длинные ноги. Свернувшись калачиком, она положила руку ему на грудь.

— Поверь, я бы всю жизнь тебя вот так обнимал, — поглаживая ее колено, вкрадчиво проговорил Виктор. Сдвинув брови, она нахмурилась. — Но ты правильно сказала, что дело во мне. Боюсь, я оказался плохим мужем.

— Это неправда!

Виктор засмеялся, причем трудно было понять, смеется он или плачет.

— Это самая настоящая правда. Если бы у тебя было побольше опыта, ты бы это понимала. Я хочу заниматься любовью…

— Мне это все равно, Виктор! Все равно!

— Но мне-то не все равно, — помолчав, тихо сказал он.

— Ох, Виктор! — печально вздохнула она, чувствуя, как к глазам подступают слезы.

— Я стал ненавидеть свое тело — за то, что оно не может исполнить желания сердца и ума. А иногда я ненавижу свое сердце — за то, что оно любит тебя со всей страстью молодости. Что же касается рассудка… ты понимаешь, о чем я говорю, Кейти?

— Я была так эгоистична, когда думала только о себе, только о своих желаниях, — слегка кивнув, дрожащим шепотом ответила она. — Прости меня, Виктор.

Он погладил ее по волосам, а когда она попыталась отстраниться, еще крепче прижал к себе.

— Нет, — сказал он. — Оставайся здесь. Я не должен выпускать тебя из своих объятий и своей постели только потому, что не способен делать то, что хочу.

— А твоя работа?

Виктор редко ругался, но сейчас он в самых энергичных выражениях высказал ей все, что думает о своей работе.

— Бумаги помялись, — сказала Кейти. В ответ он сбросил все на пол.

— Вот, — довольно сказал он. — Поверь, отчеты «В. И. Донованз» сейчас ничуть не хуже, чем в тот день, когда мы с тобой вернулись из Уиллоуза.

— Но тогда Майкл вел все дела вместо тебя.

— Вот именно, — сухо сказал он.

Весело засмеявшись, Кейти прижалась к нему еще теснее.

— Виктор, ты уверен, что все действительно в порядке? Я имею в виду — с тобой. Сегодня за ужином ты выглядел немного уставшим.

Виктор вовсе не собирался обсуждать с ней состояние своего здоровья.

— Если я от чего и устал, так это от попыток Майкла нас поссорить.

— Ты имеешь в виду его сегодняшнее замечание насчет Логана?

— Именно его. Он сразу заговорил об этом, не дав тебе возможности самой все рассказать.

— Но ты все равно прекрасно себя повел, — сказала она. — Спасибо тебе за это.

— Я полностью тебе доверяю.

— Из-за этого Майкл считает тебя дураком.

— Мы с сыном уже много лет расходимся во мнениях по очень многим вопросам. Теперь в этот список следует добавить и тебя. Жаль, что не я, а Майкл видел, как Логан уходил из нашего дома, но дела это не меняет. Что же касается Майкла, он вправе думать, что ему угодно. — Он поцеловал Кейти в лоб. Она не могла видеть его глаз, не могла видеть их отсутствующего выражения. — Я знаю, как ты относишься к Логану Маршаллу.

Сидя в одном из кабинетов кондитерской «У Крестмора», Кейти дожидалась выполнения заказа. Принимая заказ, молодой официант в белой накрахмаленной рубашке и синем переднике посмотрел на нее как-то странно, и Кейти поняла, что ее лицо ему знакомо, но он никак не может понять откуда. За свою театральную карьеру Кейти привыкла к подобным сценам, но сейчас они опять были ей в диковинку. Улыбнувшись, она оставила свой секрет при себе.

Когда принесли заказанный ею вишневый напиток, Кейти принялась не спеша потягивать его через соломинку. Подняв глаза, она посмотрела через дорогу. Наискосок от нее находился магазин Виктора, в двери которого лился непрерывный поток покупателей. В большинстве своем они входили в магазин с пустыми руками, а возвращались хотя бы с одним свертком. Приобретения же миссис Истон-Брукс едва уместились в семи больших коробках, которые подобострастно тащили за ней целых три приказчика.

Кейти посмотрела туда, где лежали ее собственные покупки, — она купила книгу для Рии и отрез ткани для себя. Не выходившая из своей комнаты Рия отчаянно Скучала, и Кейти всячески старалась поднять ей настроение. Сегодня из этого ничего не вышло. Рия плакала до тех пор, пока ее не стало тошнить, после чего Кейти, окончательно потеряв терпение, отправилась на улицу — пока ей самой дом не показался тюрьмой.

Не имея перед собой никакой определенной цели, она вскоре оказалась в магазине «В. И. Донованз». Сделав покупки, она зашла в кабинет Виктора и пригласила его на ленч к «Крестмору».

Эта идея ему как будто понравилась, но Кейти подозревала, что весь его энтузиазм предназначен исключительно для нее. Когда она вошла в его кабинет, Виктор сидел спиной к двери и смотрел в окно, погруженный в какие-то глубокие раздумья — явно личного характера. В углу рта появились морщины, которых Кейти никогда раньше не замечала, и теперь это ее тревожило.

Рядом с ней кто-то появился — на ее лицо упала тень. Кейти нахмурилась, а увидев, кто пришел, нахмурилась еще больше.

— Что ты здесь делаешь?

— Отец послал меня сказать, что задержится и придет немного позднее, — усевшись напротив нее, сказал Майкл.

— Что ж, хорошо, я его подожду. — Кейти ожидала, что он теперь уйдет, но Майкл все не уходил. Он пристально смотрел на нее, его глаза скользили по ее лицу, в конце концов остановившись на губах.

— У тебя очень яркие губы, — тихо сказал он. — Так и хочется их поцеловать.

— Только не вздумай пробовать, Майкл! Незачем устраивать тут сцену.

— Никаких сцен не будет, если ты сама их не устроишь. Мне вполне достаточно просто сидеть здесь и размышлять о том, что было бы, если бы ты не относилась ко мне так настороженно. Я мог бы сделать тебя счастливой, Кейти.