Глава 9

— He хотите ли чего-нибудь еще? — спросила Дженни больную. — Может, еще чашку чая? Миссис Моррисей сегодня утром напекла пирожков.

Миссис Брендивайн фыркнула и недовольно поджала губы. Это выражение совсем не шло ее добродушно-розовощекому лицу.

— Хватит развлекать меня едой и питьем! Меня уже тошнит от этой кровати, этой комнаты и пирожков миссис Моррисей! Отдай их Лайаму О'Шиа или скорми той бродячей собаке, которую ты взяла в дом и которую вы все от меня скрываете, — она сморщила нос, — а если я выпью еще одну чашку чая, то просто уплыву.

— О Господи, вы сегодня явно не в духе!

Дженни нагнулась над кроватью и, пряча улыбку, поправила подушки за спиной экономки. Она прекрасно понимала миссис Брендивайн. Быть прикованной к постели целых две недели и знать, что предстоит валяться еще по крайней мере месяц, — это кого угодно выведет из терпения. Дженни взглянула на забинтованную ногу миссис Брендивайн и увидела, что лодыжка опухла. Доктор Тернер предупреждал Дженни, чтобы она следила за состоянием больной ноги и не допускала ухудшения.

— Давайте немного поднимем ногу?

— Ты поднимешь, — проворчала миссис Брендивайн, — я не могу ею даже пошевелить.

— Неужели эти шины действительно такие тяжелые?

Миссис Брендивайн посмотрела на свою сломанную ногу, лежавшую поверх одеял. Деревянные шины были наложены от лодыжки до колена и держались с помощью обмотанных вокруг ноги бинтов. Эта жесткая и громоздкая конструкция все же в точности выполняла свое назначение — удерживала ногу в неподвижности.

— Чертова деревяшка! По-моему, доктор Тернер выстроил целый дом вокруг моей ноги.

Дженни улыбнулась и осторожно подложила подушку под ногу миссис Брендивайн, прикрыв шину сборчатым подолом ее ночной сорочки.

— Когда вы так говорите, вы становитесь очень похожи на мистера Маршалла, — заметила она с едва заметной улыбкой.

Миссис Брендивайн притворилась оскорбленной:

— Ну зачем ты меня обижаешь? Где он, кстати, ходит? Сегодня я его вообще не видела.

— Он ушел в издательство.

— Опять? На этой неделе он ходит туда каждый день.

— Не знаю, — Дженни нарочито небрежно пожала плечами. Она поставила поднос с завтраком на колени миссис Брендивайн и, чтобы чем-то занять руки, принялась бесцельно переставлять на нем приборы. — Он не посвящает меня в свои дела, да они меня и не касаются. А если бы даже и касались, у меня нет ни времени, ни желания в них вникать.

Они с Кристианом так ни разу и не говорили о ночи, проведенной в заведении Амалии. Дженни даже не полюбопытствовала по поводу небольшой заминки в коридоре у дверей спальни Мэгги. Она боялась, что это повлечет за собой другие вопросы и другие воспоминания. Кристиан тоже молчал. Если не считать взглядов, которые он порой украдкой бросал в ее сторону, казалось, он совершенно выбросил из головы ту новогоднюю ночь.

— Хватит, остановись, — сказала миссис Брендивайн, показывая на беспокойно мелькавшие руки Дженни, — и убери поднос. Мне не хочется есть.

Дженни поставила поднос на ночной столик и взяла лежавшую там книгу.

— Хотите, я вам почитаю? — спросила она, перелистывая страницы в поисках того места, где они вчера остановились.

— Положи книгу и не уходи от ответа.

— Даже и не думала, — отозвалась Дженни, откладывая книгу.

— Хм, рассказывай! У меня плохо с ногой, а не с головой, голубушка. Я вижу, что между вами обоими что-то происходит. Наверное, даже лучше вижу, чем раньше, ведь сейчас у меня появилось много времени для размышлений.

— Тогда позвольте дать вам совет: займитесь вышиванием, шейте или пишите письма, — не сдавалась Дженни.

На губах миссис Брендивайн заиграла слабая улыбка. Она задумчиво дотронулась до ямочки на подбородке.

— Мистер Маршалл никогда раньше не уделял «Кроникл» так много внимания. Он заглядывал в издательство один-два раза в неделю, не больше. Конечно, помимо этого, он делал для газеты много других полезных вещей, но чтобы он так рьяно изо дня в день ходил на работу… такого я что-то не припомню.

— Но вы же не знаете, чем он сейчас занимается, — возразила Дженни, — то, что он туда ходит, еще не значит, что он что-то делает. Может, он просто сидит за столом и плюет в потолок.

— Вот то-то и оно, милая. Конечно, это всего лишь мои предположения, — миссис Брендивайн невинно воздела глаза к потолку. — Но мне кажется, он не столько интересуется газетой, сколько просто стремится уйти из этого дома.

Дженни, как ни старалась, не смогла удержаться от вопроса:

— С чего вы взяли?

— С того — и поверь, это вовсе не мое разыгравшееся воображение, что вы с ним избегали друг друга еще до того, как я сломала ногу. А потом стало еще хуже. Поскольку теперь у тебя появились новые обязанности сиделки, то вы с мистером Маршаллом неизбежно стали бы видеться чаще. Чтобы этого не случилось, он и пропадает целыми днями в издательстве. Ну, что ты теперь на это скажешь, Дженни?

— Вам надо спросить об этом у мистера Маршалла, — уклонилась Дженни от ответа, — вряд ли я смогу объяснить его поведение.

— Что случилось в ту ночь, когда ты ездила к Амалии? — не унималась экономка. — Мэри-Маргарет рассказала мне, в каком ты пришла виде…

— У Мэри-Маргарет слишком длинный язык.

— Мистер Маршалл тебе что-то сделал?

— Прекратите! — взволнованно вскрикнула Дженни. Повисло напряженное молчание. Дженни опустила плечи и отвела глаза от испуганного лица миссис Брендивайн. — Простите, — пробормотала она, — я не должна была с вами так говорить. Просто мне не хочется обсуждать все это, а особенно ту ночь.

— Это мне надо просить у тебя прощения.

Дженни покачала головой:

— Нет-нет. Я все понимаю — вы за него переживаете.

— И за тебя тоже. Но это не оправдывает мое назойливое любопытство.

Подойдя к окну, Дженни раздвинула занавески и расчистила ногтем маленький кружок на заледеневшем стекле, который почти тут же затуманился от ее дыхания.

— Я тоже за него переживаю, — наконец сказала она почти шепотом, — вы знаете, что он почти никогда не смеется и не улыбается? Он производит впечатление этакого сильного, невозмутимого человека, но я видела в его глазах такую боль! Мне кажется, ему всегда плохо, — она повернулась, привалившись плечом и затылком к стеклу. — Я говорю не о его ноге. Эта рана не сильно его беспокоит. Но здесь, — она положила руку на сердце, — здесь, в душе, у него пустота. — Дженни усмехнулась, решив, что, наверное, слишком разоткровенничалась. — Ну а теперь что вы на это скажете?

— Да, — тихо произнесла миссис Брендивайн и посмотрела на Дженни увлажнившимися глазами. Как невинна и как мудра эта женщина-ребенок, как хорошо она понимает Кристиана! — Эта пустота была там не всегда, — продолжила пожилая женщина, — она открылась во время войны.

— Я так и думала. — Помолчав, Дженни все-таки рискнула спросить:

— Он потерял всех своих родных, да?

— Да. Сначала под Булл-Раном погиб Брэйден. Через два года под Геттисбергом убили Дэвида. Говорили, это случилось всего в двадцати ярдах от того места, где стояла рота Кристиана.

Миссис Брендивайн рассеянно теребила кружевной воротничок своей ночной сорочки, вспоминая, каким вернулся Кристиан с войны — озлобленным и с пустыми глазами. Тогда-то и начались его бесконечные душевные терзания и самобичевание.

— Можно сказать, что миссис Маршалл тоже стала жертвой войны. Каждый день в госпитали поступали сотни раненых. Она добровольно пошла работать медсестрой. Было бы куда легче и приятнее собирать средства и продовольствие для фронта, но это не для Кэти. Она никогда не искала легких путей и всегда рвалась в самую гущу событий. В этом они с Кристианом очень похожи. Мечтатели, романтики! Двое сыновей погибли, один вернулся раненый, но она лишь сильнее укрепилась в своем убеждении, что все эти жертвы были не напрасны. В госпитале вспыхнула холера. Эпидемия косила всех без разбора. Болезни не было дела до того, что Маршаллы уже хлебнули немало горя на этой войне. Кэти умерла здесь, дома, через несколько дней после заражения.

— Кристиан в это время был здесь?

— Хмм. Это было в сентябре шестьдесят третьего, через два месяца после Геттисберга. Он не отходил от нее до того самого момента, как ее опустили в могилу, а потом, ни слова не говоря, собрал вещи и опять ушел на фронт.

— Но его нога!

— К тому времени он уже мог ходить. В армии обрадовались его возвращению, а Кристиан… он просто должен был быть там. В то время у них с отцом сложились очень непростые отношения. Харрисон почти все свое время тратил на газету: редактировал, писал статьи, призывая идти на фронт и собирать средства на нужды армии. Людей в редакции не хватало — многие воевали, — и работы у него было непочатый край.

— Кристиан не всегда соглашался с политикой Харрисона, — продолжала миссис Брендивайн, — но больше всего его возмущало, что, когда Кэти болела и нуждалась в поддержке мужа, его часами не бывало дома. Харрисон был в «Кроникл», когда умерла его жена. Кристиан не мог простить этого отцу и ушел, — экономка сокрушенно вздохнула, покачивая головой. — Всю свою жизнь Кэти постоянно сдерживала напряжение в отношениях между мужем и вторым сыном. Она обычно посвящала меня в свои дела. «Господи, — говорила она, — суждено ли мне дождаться дня, когда они заживут мирно?» Она так и не дождалась этого дня. Ее смерть окончательно разъединила отца и сына.

— И что, они так и не помирились? Даже после войны?

— Особенно после войны. Нет, Харрисон по-своему пытался наладить отношения с сыном, как мог помогал доктору Тернеру. Он хотел привлечь Кристиана к работе в издательстве, но газета всегда была их главным яблоком раздора. В те дни Кристиан был очень замкнут и зол. Он не понимал, что Харрисону тоже тяжело, что, уходя с головой в работу, он таким образом спасается от горя. В то время они очень нуждались друг в друге, но ни один из них так и не смог сделать первый шаг к примирению. Харрисон умер в своем кабинете в «Кроникл» семь месяцев назад. У него случился удар. В это время Кристиан был в каком-то клубе, пил и играл в карты.

— О Боже!

— Они всегда любили друг друга, — продолжала миссис Брсндивайн, — это несомненно. Но между ними все время было какое-то противостояние.

— Кажется, я понимаю, — сказала Дженни, — наверное, они были очень похожи. Судя по всему, мистер Маршалл — решительный, упрямый, волевой и даже властный человек.

— Ты говоришь об отце или о сыне?

— Вот именно: что один, что другой — никакой разницы! — Она оттолкнулась от окна и подошла к кровати. — Но кажется, был еще один брат? Что случилось с ним?

Миссис Брендивайн кивнула.

— Младший, Логан. Миссис Маршалл так и не узнала о судьбе младшего сына. — Экономка прерывисто вздохнула, чтобы успокоиться. — Мы считаем, он умер в Джорджии, в андерсонвилльской тюрьме. Официального извещения мы так и не получили — ни от южного, ни от северного правительства. В последнем письме он писал, что ему грозит плен. Он, как и Кристиан, был разведчиком.

— Вы хотите сказать — шпионом?

— Что ж, наверное, можно назвать и так. Он работал на Мэтью Брэди.

— Брэди был фотографом?

Миссис Брендивайн удивилась. Откуда Дженни знает, чем занимался Брэди? Что касается ее самой, то она никогда бы не слышала об этом человеке, если бы не его связь с Логаном и Кристианом.

— Тебе известно, кто такой мистер Брэди?

— Я знакома с его фотографиями. Во всяком случае, с некоторыми из них. Я была на выставке в… — Дженни спохватилась. Она не могла сказать, где видела фотографии Брэди, потому что экономка ни за что ей не поверит. А если поверит… что ж, и в этом случае объясниться будет так же непросто. — Война всегда казалась мне чем-то не совсем реальным, пока я не увидела его работы. Это поразительная по своей полноте и простоте хроника фронтовых событий.

Со стороны открытой двери послышалось насмешливое фырканье, и Дженни резко обернулась. Кристиан стоял, прислонившись к косяку, и саркастически оглядывал ее, приподняв уголок губ в надменной усмешке. Руки его были скрещены на груди, из-под мышки торчала газета. Создавалось впечатление, что он уже давно там стоит и слушает их разговор. Но если бы это было так, миссис Брендивайн заметила бы его раньше, а она, судя по всему, была не меньше Дженни напутана его появлением.

— Брэди всегда хвалили больше, чем он того заслуживал. На самом же деле, чтобы вытащить его на фронт из его вашингтонской студии, потребовалось постановление конгресса, — все это было сказано тоном, не предвещавшим ничего хорошего.

— Но я видела его фотографии, — возмутилась Дженни. Интересно, что это Кристиан делает дома в середине дня? И неужели ему больше нечем заняться, как только встревать в чужие разговоры?

— Ты видела то, что он купил за деньги. Людям, которые на него работали, приходилось отказываться от славы. Под всеми фотографиями ставилась подпись Брэди. Хорошие фотографы, такие, как Тим О'Салливан и Алекс Гарднер, ушли от него и открыли собственное дело, потому что Брэди не разрешал им работать под собственными именами.

— И вы?

— Ушел от него? — Кристиан покачал головой. — Нет, я на него никогда и не работал. Для Брэди фотография была занятием чисто коммерческим. Он рассчитывал после войны сколотить себе состояние на этих снимках и не ожидал, что слишком многие захотят вообще забыть о том, что эта война когда-то была.

Кристиан понял, что в голосе его прорвались нотки волнения, и заметил, как странно смотрит на него Дженни. Он пожал плечами, разыгрывая безразличие.

— И потом, перетаскивать с места на место сто фунтов снаряжения — это не для меня. Я делал это лишь в тех случаях, когда важно было заснять точную дислокацию противника. Но в большинстве случаев я просто зарисовывал то, что требовалось командованию. Так получалось быстрее и намного удобнее. К тому же мне не надо было беспокоиться о том, что меня подведет солнце.

Кристиан достал из-под мышки газету и похлопал ею по ноге.

— Логан — это другое дело, — он перевел взгляд с Дженни на миссис Брендивайн, — вы ведь рассказывали ей про Логана перед тем, как я сюда вошел, верно?

Экономка опустила глаза. Дженни, внимательно следившая за лицом Кристиана, с разочарованием увидела, что оно осталось непроницаемым. Она так и не смогла определить, возмущен он или нет тем, что они обсуждали его брата.

— Как я уже говорил, Логан был без ума от фотографии. Он повсюду носил с собой свою аппаратуру, не боясь никаких трудностей, только чтобы доказать ее возможности. Он устанавливал треногу с камерой за линией расположения противника, и это был, конечно, не самый умный его поступок.

— Так его и захватили в плен?

Кристиан кивнул.

— Да, в конце концов это случилось. Но только на шестой или седьмой раз.

— Потрясающе! — выдохнула Дженни.

— Он мертв, — подавленно проговорил Кристиан, — и не надо романтизировать его подвиги. Смерть сводит на нет все его начинания. Линии фронта, расположения артиллерийских орудий, полевые позиции неприятеля — все это было его временным делом. Он занимался разведкой постольку, поскольку она являлась частью его работы. Главное, чего он хотел, это показать войну без прикрас — огромный черный оскал смерти. Омерзительные кровавые поля, усеянные трупами, и… — Кристиан замолчал. Он понял, что говорит уже не столько за брата, сколько за себя самого. Глаза Дженни сказали ему, что она тоже это поняла. — Как бы то ни было, он мертв, — мрачно закончил Кристиан, — а из-за происков Брэди я могу лишь догадываться о том, какие из фотографий сделаны Логаном. Это часть утраченного.

— Как жаль!

Странно, но эти слова не показались Кристиану неуместными. Он столько раз выслушивал их от разных людей и никогда не находил в них утешения. Но когда их произнесла Дженни, у него появилось такое чувство, как будто на его зияющую рану пролили целительный бальзам. Да, она сильно его тревожила, и это напомнило Кристиану о том, как он на самом деле уязвим. Думать об этом не хотелось. Он крепче сжал в руке газету и снова спрятался под маской циничного равнодушия.

Шагнув с порога в комнату, Кристиан подошел к кровати миссис Брендивайн и встал по другую сторону от Дженни.

— Я решил зайти домой на ленч, — сказал он, — вот, это вам, читайте.

Он шлепнул миссис Брендивайн сложенной газетой по макушке, но она и без этого поняла, что разговор окончен. И все же, не без удовольствия подумала экономка, Кристиан впервые после смерти Брэйдена сказал о войне больше двух слов. Может быть, дела наконец-то пошли на лад? Взяв у него газету, она развернула ее и удивленно воскликнула:

— Но Кристиан, это же «Геральд»! Зачем вы ее сюда принесли?

Он коротко усмехнулся и, нагнувшись над кроватью, дернул миссис Брендивайн за чепчик.

— Не прикидывайтесь, пожалуйста! Я отлично знаю, что вы втихаря ее почитываете. А поскольку сейчас вы на постельном режиме, то по дому ходит больше номеров этой гадкой газетенки, чем на углу Бродвея и Энн-стрит, где Беннет ее издает.

— Вы преувеличиваете, — храбро возразила экономка.

— Возможно, — согласился он, — но только слегка. — Кристиан осторожно присел на край кровати, стараясь не задеть больную ногу миссис Брендивайн. — Ну, и кто же вам носит эту газету? С кого мне прикажете снять голову? — Посуда зазвенела на подносе, который подняла со стола Дженни. Кристиан сразу понял, откуда ветер дует. — Впрочем, не трудитесь отвечать. Она была так добра, что призналась сама.

— Не надо над ней подтрунивать, — заступилась за девушку миссис Брендивайн. — Она ведь может и рассердиться, и тогда вам несдобровать, это точно! Мне вставать нельзя, так что на мою помощь не рассчитывайте, а кто еще будет ее усмирять? Мэри-Маргарет? Миссис Моррисей? Ха! Вижу, вы меня поняли. — Экономка разгладила газету у себя на коленях. — А газета все-таки неплохая. В ней так много самых разных новостей!

— Вы хотите сказать, самых разных сплетен, поданных под видом новостей?

— У газеты интересные взгляды.

— Да репортеры «Геральд» никогда и не знали бы собственных взглядов, если бы не колонка редактора, — резко сказал Кристиан. — Они пишут то, во что сами не верят, и считают всех остальных такими же циниками.

Миссис Брендивайн резко взглянула на Кристиана.

— Что ж, может, они и правы, — многозначительно сказала она.

— Браво!

Она улыбнулась.

— Во всяком случае, у них неплохие иностранные корреспонденты. Их, пожалуй, даже можно сравнить с вашими замечательными молодыми сотрудниками, — добавила экономка, желая смягчить недовольство Кристиана.

— Теперь уже поздно подхалимничать, миссис Брендивайн. Ну же, — Кристиан сделал нетерпеливый жест рукой, — открывайте! Я знаю, вам не терпится почитать. — Он поднял глаза на Дженни, но не успел заметить тревожный огонек, на мгновение вспыхнувший в ее темно-карих глазах. — Пожалуйста, передайте миссис Моррисей, чтобы она приготовила мне что-нибудь на ленч и принесла сюда, — попросил он девушку, — у меня мало времени, и я хотел бы остаться с миссис Брендивайн.

Польщенная экономка расплылась в довольной улыбке, и в уголках ее губ проступили мелкие морщинки. Она взяла с ночного столика очки в проволочной оправе и нацепила их на нос.

— Это потому, что вы тоже любите читать частные объявления, — сказала она, встряхивая газету, — ни за что не поверю, что вам интересно мое общество.

— И зря.

— Ох, подлиза!

Оживленный обмен добродушными шутками продолжался еще долго после того, как Дженни вышла из комнаты. Ни Кристиан, ни миссис Брендивайн не заметили, как персиковый румянец сошел со щек девушки, когда она поняла, что они собираются вместе читать частные объявления. Они почти не обратили на нее внимания и потом, когда она принесла Кристиану его ленч и опять вышла из комнаты.

— А вот интересное объявление, — сказала миссис Брендивайн, беря сандвич о тарелки Кристиана, — послушайте-ка! «Бархатному Платью. Можем встретиться в пятницу утром. В полдень не получится. Джером». Как вы думаете, Бархатное Платье замужем?

— Наверное. Но Джером не женат, иначе он не подписался бы своим именем.

— Могу поспорить, что он жутко в нее влюблен. А она несчастлива в браке. Муж женился на ней из-за денег и плохо с ней обращается.

Кристиан посмотрел на миссис Брендивайн округлившимися глазами. Его позабавили ее романтические фантазии.

— Вы что, всегда сочиняете истории про людей, которые дают эти объявления?

— Не всегда, — она фыркнула, — иногда их намерения слишком очевидны. Вот как здесь, например: «Мисс Рузи Уилвер, проживавшая ранее в доме Милтона на Лексингтон-авеню, приглашает всех приятелей-мужчин посетить ее в доме Герти на Западной 27-й улице». — Миссис Брендивайн осуждающе поджала губы. — Потаскушка! Такие вот объявления и делают эту страницу скандальной.

— И в сотню раз повышают тираж «Геральд». Да, что и говорить, Беннету не откажешь в деловой хватке! Он точно знает, от чего зависит спрос на газету. — Кристиан отхлебнул кофе. — И потом, разве такая уж большая разница между Бархатным Платьем и мисс Рузи Уилвер? Кто знает, может быть, наша таинственная бархатная леди сама вышла замуж из-за денег, а теперь наставляет мужу рога? И Джером всего лишь один из целой шеренги ее… ммм… кавалеров, которым она кружит голову.

— Хмм. Знаете, я в это не верю. — Миссис Брендивайн опять нацепила на нос очки. — А вот загадочное: «Принцессе. Все заказанные вещи переправлены на новое место. Меры приняты. У Смит. Что дальше? Батлер». Как по-вашему, что все это значит? Я уже несколько недель ломаю голову над этой парочкой.

Кристиан поставил свою чашку с кофе и отодвинул в сторону пустой поднос.

— Дайте-ка взглянуть, — попросил он и взял протянутую экономкой газету. Пробежав глазами страницу, он нашел это объявление в середине второй колонки. — Да, действительно непонятно, — задумчиво согласился он.

Нет, подумал он, не может быть! Это не больше чем совпадение. Просто он слишком много думает о Дженни, вот она ему и мерещится повсюду.

— Так вы говорите, что уже давно размышляете над Принцессой и Батлером?

— Хмм-мм, — миссис Брендивайн забрала газету, — они переписываются друг с другом начиная с… кажется, с Рождества.

— Ага! — воскликнул Кристиан, вскинув брови и осуждающе наставив палец на экономку. — Так значит, вы тайно читаете эту газету дольше, чем я думал. Ну и дела — предатель в моем собственном доме!

— Вообще-то я зарекалась читать «Геральд», но не так-то просто от нее отказаться, особенно когда другие читают, и с большим удовольствием. Дженни опять начала приносить в дом эту газету. Она, как и я, находит ее очень занимательной.

— Значит, иногда вы читаете вместе?

Миссис Брендивайн кивнула:

— У меня быстро устают глаза, а здесь такие мелкие буквы. Знаете, это неплохой способ скоротать время — сочинять разные истории про незнакомых людей.

— Хм. А про Принсессу вы тоже что-нибудь сочинили?

— Почему вы все время называете ее «Принсесса»? — спросила миссис Брендивайн, снимая и складывая очки. — Странно, но Дженни произносила это слово точно так же.

Если бы Кристиан сейчас ел, то непременно поперхнулся бы. Все же ему пришлось прокашляться, прежде чем заговорить. В отделении для душевнобольных Дженни почему-то называли именно «Принсесса», заменяя звук «ц» на «с», и сейчас он непроизвольно произнес это слово так же.

— Как-то само собой вырвалось.

— Вот и Дженни сказала то же самое, — миссис Брендивайн положила очки на стол и протерла глаза, не заметив испуганного взгляда Кристиана. — Кажется, Принцесса первая начала посылать сообщения, — продолжала она, — все они были очень странными, потому, наверное, и загадочными. Я не удивлюсь, если узнаю, что не только одни мы с Дженни пытаемся их разгадать.

Кристиан встал с кровати и взял свой поднос.

— Довольно своеобразный способ времяпрепровождения. Может быть, вам лучше заняться вышиванием?

Миссис Брендивайн положила голову на подушки и, сонно зевнув, махнула Кристиану, чтобы он уходил.

— Идите-ка с Богом! За сегодня вы уже второй человек, который мне это советует.

Кристиан вышел из спальни. Он и без лишних вопросов понял, кто был первым советчиком. Что ж, как видно, у них с Дженни Холланд по некоторым вопросам наблюдалось полное единодушие.

После ленча Кристиан не вернулся в «Кроникл». Вместо этого он пошел на Бродвей, в дом из белого мрамора, где раньше располагался музей Финеаса Барнума. Теперь это здание, заново отделанное и обставленное в современном французском стиле, было оплотом газеты «Нью-Йорк геральд».

Он совсем не подумал, что его там могут узнать, но именно так и случилось. Пока он шел по коридорам и лестницам, направляясь в кабинет управляющего, все точки кипучей деятельности, которые он проходил, благоговейно стихали. Слух пронесся от работников с письмами к печатникам, от тех к редакторам и репортерам, и к тому моменту, когда Кристиан добрался до места назначения, Фрэнк Уоллрэз уже открыл дверь и освободил кресло для гостя.

Фрэнк протянул Кристиану руку:

— Надеюсь, ты пришел не для того, чтобы встретиться со старым Беннетом? Он по несколько месяцев не показывает носу в издательство. Теперь всеми делами заправляет его сын.

— Господи, нет, я пришел совсем не за этим. Я говорил каждому встречному, что мне нужно просмотреть несколько последних номеров газеты. Меня направили к тебе.

Фрэнк усмехнулся, шевеля лохматыми бровями.

— Наверное, они приняли тебя за шпиона. — Он жестом пригласил Кристиана сесть. — Подожди минутку, я пошлю кого-нибудь за газетами. Сколько тебе нужно и за какие числа?

— По одному номеру каждого выпуска начиная с Рождества.

Если Фрэнку и показалось странным слышать такую просьбу от редактора конкурирующей газеты, то он не подал вида.

— Хорошо.

Он зычно крикнул в смежную комнату, повторив запрос Кристиана. Один молодой человек проворно вскочил из-за стола и так рьяно бросился за газетами, что чуть не запутался в собственных ногах. Фрэнк опять обернулся к Кристиану.

— Новичок! — сказал он, закатывая глаза. — Чертовски шустрые ребята. Ты возьмешь газеты с собой или будешь читать здесь? Я могу найти для тебя уединенное местечко.

— Возьму с собой. — Кристиан согласился на предложение Фрэнка выпить пока чашечку кофе. — Скажи-ка мне вот что, Фрэнк. Если я хочу поместить сообщение в разделе частных объявлений «Геральд», к кому я должен обратиться?

— Черт, обратись к моему редактору городских новостей, — пошутил Фрэнк, — если ты поместишь у нас объявление, это будет нечто. Тебе что, мало того места, что мы отводим твоей персоне в колонках светской хроники?

— Очень смешно, — сухо бросил Кристиан, — почему бы тебе не пойти работать в «Кроникл»?

— Чтобы ты мог в любой момент меня уволить? Ну нет уж, спасибо! Мне хватило и того, что я отслужил под твоим началом в шестьдесят четвертом.

— Ты был никудышным солдатом, — бесцветным голосом заметил Кристиан. — Ну так что насчет частных объявлений?

— Второй этаж. Там в течение всего рабочего дня сидит человек, который принимает такие объявления. Можно это сделать и почтой. У нас работают с полдюжины клерков, которые только и занимаются тем, что разбирают письма с частными объявлениями.

— Вы регистрируете тех, кто помещает у вас объявления?

Фрэнк покачал головой.

— Некоторые обращаются анонимно — это по желанию, — он невинно воздел руки, — с нас взятки гладки. Расчет идет исключительно наличными — никакого кредита, никаких чеков.

— Ну а если человек придет сюда лично, чтобы дать объявление через вашу газету? Ведь в редакции частных объявлений должен быть клерк, который его обслужит? Я хочу сказать, кто-то в «Геральд» должен будет прочитать объявление и назначить цену, так?

— Да, это так, и мне кажется, я понял, чего ты хочешь. Должен сразу тебя огорчить: если ты надеешься выяснить, что за человек приходил сюда с объявлением, то это совершенно бесполезно. Клерки настолько загружены работой, что едва успевают делать свое дело. Им некогда вчитываться в содержание объявлений и вглядываться в лица. Они только считают слова, назначают цену, берут деньги и говорят: «Кто следующий?» Каждый день через эти двери проходит столько людей — причем в большинстве своем это новые лица, — что запомнить кого-то довольно трудно.

Прежде чем Кристиан успел отвести глаза, Фрэнк заметил мелькнувшее в них разочарование. Он взглянул на своего посетителя через плечо и поманил пальцем только что появившегося в дверях молодого человека.