Глава 8

— Не лучше ли тебе подняться наверх? — спросил Этан, садясь за стол рядом с Мишель.

— Пусть остается! — запротестовал Билли. — Ты что, не видишь, она славно проводит время.

— Да, славно, — повторила Мишель, положила под бородок на ладонь и улыбнулась.

Этан ощутил силу этой улыбки, покорившей всех мужчин за столом.

— Она уже не может удержать голову, — возмутился Этан.

— Н-нет, м-м-могу. — У Мишель заплетался язык. Она захихикала и повторила отчетливее: — Нет, могу. — Подняв голову, она аккуратно сложила руки на коленях и распрямила плечи. — Видишь, я в полном порядке. Эй, кто-нибудь хочет еще пива? Сейчас принесу кувшин. — Не дожидаясь ответа, Мишель поднялась и направилась к стойке бара.

— И давно она пьет? — спросил Этан сидящих за столом. Ральф пожал плечами:

— По-моему, с конца первого выступления. Но она выпила всего стакана три пива.

— Ей хватило бы и одного.

— Я видел, как она совсем недавно приняла порцию чего-то покрепче, в баре, — заметил Билли.

Брови Этана взлетели вверх.

— О Господи! — простонал он, потирая подбородок. — Должно быть, она совсем спятила.

Мишель вернулась с пивом и наполнила стаканы, в том числе и для Этана.

— Ну, перестань дуться, — обратилась она к Этану. — Я ведь не пролила ни капли, верно? — Она села. — Это ты во всем виноват… ты виноват, что я оказалась здесь.

Этан догадался, какое значение могут придать словам Мишель остальные. Он знал, что история о вчерашнем побеге Мишель уже облетела город. И кроме того, он понимал, что Мишель говорит вовсе не о вчерашних событиях. Еще одно слово об ограблении, и ему придется поспешно придумывать какую-нибудь убедительную ложь.

— Пойдем наверх, Мишель. — Этан попытался взять ее за руку.

Мишель отдернула руку:

— У меня еще одно выступление.

Этан терял терпение, но понимал, какой опасностью грозит ссора с Мишель в переполненном зале.

— Ты снова спустишься.

Мишель взбунтовалась. Она повернулась к сидевшим за столом мужчинам, привлекая их внимание:

— Вы ведь не хотите, чтобы я уходила, ребята? Мы как раз решили сыграть в покер, пока не пришел Этан!

Билли неуверенно взглянул на Ральфа, Ральф переглянулся с Джимом, Калвином и Беном Тайлером.

— Знаешь, Мишель, у меня в карманах негусто, — сказал Билли. — Какой из меня игрок?

— А мне сегодня наверняка не повезет, — подхватил Джим.

— Мне вообще никогда не везет, — вставил Бен.

— Да и я, пожалуй, откажусь от игры, — присоединился к ним Калвин.

— Не можем же мы играть втроем, — заключил Ральф. Мишель обвела сидящих за столом презрительным взглядом.

— Трусы, — пробормотала она. — Ладно уж… — К изумлению сидящих за столом, она сунула руку за лиф платья и вытащила колоду карт. Умело перетасовав, Мишель принялась сдавать карты. — Я знаю уйму пасьянсов.

Этан почувствовал, как на него устремились глаза остальных мужчин, замерших в ожидании его действий. Вызывающий тон Мишель возбудил в нем ярость, Этану грозила опасность лишиться уважения приятелей.

— В трезвом виде у нее хватает мозгов, — объяснил Этан, пожимая плечами, — но стоит ей выпить, как она начинает думать тем местом, на котором сидит.

За столом вспыхнул смех. Этан ухмыльнулся, заметив гневный взгляд Мишель.

— За этим столом есть только один осел, — заявила она. — И если бы я захотела, то сидела бы у него на коленях.

После нескольких секунд ошеломленного молчания Этан расхохотался:

— Поди-ка сюда, Мишель, посмотрим, удобно ли тебе будет.

— Надутый осел, — сообщила Мишель остальным, не обращая внимания на приглашение Этана.

Он рывком подтянул поближе ее стул и легко пересадил Мишель к себе на колени. Она попыталась вырваться, но Этан сильнее сжал руки, и Мишель сразу успокоилась.

— Вот так-то лучше, — прошептал Этан ей на ухо. — А теперь сдавай карты Мы сыграем партию, потом ты поднимешься наверх и как следует проспишься.

— Партию? — Мишель с трудом выговаривала согласные. — Партию, — по слогам повторила она. — И если я выиграю, буду танцевать. — Мишель с коварной усмешкой оглянулась через плечо. — Я станцую для тебя, Этан. Только для тебя.

Это заявление не понравилось Этану, коварная усмешка Мишель не предвещала ничего хорошего — особенно для него. Он обвел взглядом сидевших за столом. Каковы ее шансы выиграть партию?

— Ладно, — наконец согласился он. — Но снимать колоду буду я.

— Конечно, — деловито кивнула Мишель. — Кто бы ни сдавал карты…

— Колоду всегда снимают, — хором закончили за нее соседи по столу.

Мишель дважды кивнула в знак согласия и застонала, когда комната вдруг закружилась перед ее глазами. На мгновение Мишель застыла, держась за стол. Большие руки Этана обхватили ее талию. Даже сквозь корсет Мишель ощущала тепло его пальцев. Она принялась сдавать карты.

— Сдаю по пять, — объявила она. — Одну лицом кверху, четыре лицом вниз. Как обычно. Первый ход — игроку со старшей картой.

Когда карты были сданы, у Ральфа оказалась старшая фигурная.

— Твой ход, Ральф, — объявила Мишель. — Ну, джентльмены, вам придется покопаться в карманах, чтобы остаться в игре. Интересно, в самом ли деле в них пусто? — Мишель взяла свои карты, старательно пряча их от Этана. К ней пришла тройка червей, еще одна тройка, король и пара десяток. Две пары, для начала неплохо, но до выигрыша еще далеко. Из всех игроков особенно довольный вид был у Ральфа. Мишель пожалела, что не видит лица Этана, хотя, возможно, это было ни к чему. На его лице редко отражались мысли или чувства. — Ладно, джентльмены, начнем. Ну, кому и сколько?

— Мне две, — ответил Ральф. Значит, на руках у него три одинаковые, решила Мишель.

— Три, — произнес Бен. Возможно, у него пара, поняла Мишель.

— Четыре, — заявил Джим. Ему пока ничего не попалось, в этом Мишель была уверена.

— А мне две, — объявил Билли, явно надеясь на две пары.

— Беру одну, — вставил Калвин. Мишель не могла догадаться, что у него на руках, и решила, что Калвин блефует.

— И я беру одну, — в свою очередь, заявила Мишель, взяла карту, но не взглянула на нее. — Этан, а тебе сколько?

— Три. — Мишель отсчитала три карты, надеясь, что ему не повезет.

Каждый бросил в банк еще по монете.

— Ну, Ральф, посмотрим, что у тебя, — сказала Мишель. — Мы заслужили это право.

Ральф повернул карты:

— Три дамы — правда, не столь прекрасные, как ты.

— Ну, ты и льстец, Ральф! — воскликнула Мишель и ощутила, как рука Этана сжалась на ее талии. — А что у тебя, Бен?

Бен только что подтолкнул свои карты к центру стола:

— Ничего хорошего.

Джим вздохнул, бросая карты прежде, чем Мишель успела задать вопрос.

Билли показал свою пару шестерок.

— Что у тебя, Калвин? — поинтересовалась Мишель.

— Две пары.

— А жаль. — Мишель открыла свои карты. — У меня полный набор — тройки и десятки. — Она услышала за спиной приглушенное и недовольное восклицание Этана и потянулась через плечо за его картами. Этан вложил карты ей в руки, и Мишель смешала их с остальными. — Похоже, у него тоже намечались две пары. Какая досада. Этан! — Мишель соскользнула с его коленей, пошатнулась, встав на ноги, и сгребла со стола выигранные деньги. Садясь снова, она заняла свой стул, а не колени Этана. С надеждой оглядев сидевших за столом, она спросила: — Может, еще партию, ребята? Ну, как хотите. — Она пожала плечами, собрала карты и сунула колоду в нагрудный карман рубашки Этана, любовно погладив по карману сверху. — Ты постережешь их для меня, правда? Это мои счастливые карты.

— С каких это пор?

— С тех пор как они только что помогли мне выиграть.

В кувшине оставалось немного пива. Наполняя стакан Ральфа, Мишель заметила, что Билли сворачивает себе папиросу.

— Слушай, отдай ее мне, Билли! — попросила она. — А себе сверни другую.

Билли начал протягивать папиросу через стол, когда его руку остановила рука Этана, схватив за запястье. Билли беспокойно взглянул на более молодого и сильного противника.

— Она не курит, — заявил Этан.

— Как бы не так — курю! — возразила Мишель. — Давай ее сюда, Билли. Не бойся, Этан не станет ломать тебе руку.

Этан откинулся на стуле и раздраженно взглянул на Мишель.

— Я просто сверну тебе шею.

Билли отдернул руку, но Мишель ухитрилась выхватить у него папиросу.

— Кто-нибудь даст мне прикурить? — осведомилась она, держа папиросу между указательным и средним пальцами. Струйка табака просыпалась на стол. Мишель смела бурые крошки в бумажную гильзу. — Сыплется твоя папироса, Билли, — сообщила она, глядя через стол. — Ну что, у кого найдутся спички?

Никто из мужчин не шелохнулся: вид Этана убеждал их, что, предложив Мишель прикурить, они потом не раз пожалеют об этом.

— Можно подумать, вы еще никогда не видели курящих женщин, — презрительно процедила Мишель. — Нет, хуже: вы считаете, что женщина не имеет на это права. — Она сунула папиросу за лиф платья и сморщила нос, взглянув на Этана. — Ладно, приберегу ее на потом.

— Может, выпьешь еще? — Этан подтолкнул к ней свой стакан с пивом. — Еще пару глотков — как раз тебе хватит, чтобы свалиться под стол.

Мишель покачала головой и улыбнулась — сладко и притворно. Она ощутила, как комната вновь закружилась перед глазами, но не испугалась. Перекрывая шум салуна, она крикнула Лотти, сидящей у пианино и окруженной поклонниками:

— Сыграй-ка что-нибудь медленное и красивое, Лотти! Я буду танцевать для Этана!

Оттолкнув стул, Мишель вскочила и на мгновение крепко вцепилась ладонями в край стола, а затем пожелала всем присутствующим доброго вечера. Мишель не заметила, что внезапно в салуне стало непривычно тихо, а глаза всех мужчин устремились на нее. Она слышала только вступление мелодичной баллады и видела только глаза Этана.

Покачиваясь в такт музыки, Мишель пробралась между столами к сцене. Освещенная огнями рампы, она сделала грациозный пирует, подняла руки над головой и вновь повернулась — медленно, плавно, слегка выгнув спину и шею, выставляя напоказ ее изящную линию. Еще один поворот на месте — и она закружилась по сцене, соблюдая ведомый лишь ей порядок движений. Казалось, Мишель полностью отдалась музыке и движется, повинуясь ей, не в силах оставаться на месте.

Она танцевала, словно не касаясь ногами сцены, двигалась проворно и легко, с грацией кошки. Она ритмично взмахивала руками, будто пыталась выплеснуть душу из кончиков пальцев.

Этан вскоре не выдержал. Вскочив, он направился к лестнице, решив предоставить Мишель самой позаботиться о себе, когда закончится музыка. Она явно перестаралась, отстаивая свою независимость. Ну и черт с ней, думал Этан, поднимаясь по ступенькам.

Мишель приостановилась в замешательстве, увидев, что Этан направился наверх, но тут же овладела собой и попросила Лотти сменить темп. Мишель подхватила руку воображаемого партнера и начала вальс, описывая по сцене большие плавные круги. По сигналу Мишель Лотти заиграла быстрее, и движения ее стали быстрее и легче, тело изгибалось все резче, глаза сияли, лицо раскраснелось. Она мгновенно забыла о минутной мечтательности и плавности движений. На ее лице играла лукавая и коварная улыбка, локоны плясали на лбу, когда она кружилась в бешеном ритме.

Этан уже достиг верхней ступеньки. Он не хотел видеть, что вытворяет на сцене Мишель, но не смог сдержаться и, обернувшись, мгновенно понял, что нельзя оставлять ее на милость полупьяных гостей салуна. Неудивительно, если на нее набросятся прямо на сцене. Едва подумав об этом, Этан услышал, что музыка кончилась, а к сцене со всех сторон хлынул поток мужчин. Мишель сделала низкий реверанс и рухнула на пол, словно исчерпав в танце всю энергию.

— Потрясающе, — пробормотал Этан. Он выхватил револьвер и поднял его над головой, спускаясь вниз на несколько ступенек. — Все в порядке, ребята, — объявил он. — Она просто забавлялась. Но шутка окончена. — Несколько мужчин услышали его и остановились. Лотти вскинула голову и взяла несколько минорных аккордов, а Этан завершил затихавшие звуки единственным выстрелом из кольта. После этого в зале наступила полная тишина. Этан сунул кольт в кобуру. — Вставай, Мишель. Сейчас повторишь свой танец наверху.

Разразившись смехом, посетители салуна стали возвращаться на свои места.

Мишель вскинула голову, пронзая Этана ледяным взглядом, но тут же заморгала — фигура Этана расплылась перед ее глазами.

— Китти! — позвал Этан. — Джози! Помогите-ка ей подняться. Пожалуй, сегодня вечером она уже не сможет танцевать.

Китти и Джози быстро пробрались на сцену, Лотти вновь заиграла, остальные девушки вернулись к прежней работе. Детра наблюдала за происходящим из-за стойки бара. Она искоса взглянула на Хьюстона, который прислонился к стойке неподалеку.

— Видишь, какая она? — спросила Ди. Хьюстон оттолкнулся от стойки.

— Вижу, какой она может быть, — ответил он и отправился помочь Джози и Китти.

Этан растапливал печку, когда услышал в коридоре шаги.

— Положите ее на кровать, — распорядился он, прикрывая дверцу печки. Встав и обернувшись, Этан увидел, что Мишель в комнату принесли не Китти и Джози, а Хьюстон. — А, это ты.

— Да, я.

— Положи ее на кровать. Дальше я справлюсь сам. Черные глаза Хьюстона холодно и пристально уставились на Этана.

— Ты не слишком хорошо присматривал за ней, с тех пор как она появилась здесь.

— Странно слышать от тебя такой упрек. Ты с самого начала не скрывал, что предпочел бы видеть ее мертвой.

— До тех пор, пока не познакомился с ней поближе. — Хьюстон положил Мишель на кровать, на отвернутое одеяло. Мишель сразу повернулась на бок и обхватила руками подушку, а Хьюстон прикрыл ее одеялом. — Тебе следовало быть к ней внимательнее, Этан. Через месяц она будет моей.

— Я видел, как сегодня утром ты поцеловал ее.

— Значит, ты видел и то, как она меня оттолкнула. — Хьюстон отошел от кровати. — Но так не может продол жаться всегда. Она еще не знает, на что я способен. — Хьюстон расплылся в улыбке. — Пожалуй, она заинтересовалась мною.

— Не сомневаюсь. Хьюстон шагнул к двери.

— Так ты будешь бороться за нее? — спросил он на пороге.

— Посмотрим. Все зависит от того, захочет ли этого Мишель.

Размышляя над этими словами, Хьюстон молча вышел в коридор и закрыл за собой дверь.

Этан с раздражением взглянул в сторону Мишель и запер дверь изнутри.

— Какого черта тебе не сиделось в Нью-Йорке? Почему бы тебе не рожать детей, вместо того чтобы вертеться здесь?

Этан не ждал ответа и не получил его. Вынув патроны из револьвера, он повесил кобуру на гвоздь у двери и разделся, готовясь лечь спать. Он вытащил из шкафа свежие простыни и одеяла и расстелил их на полу — там, где провел много ночей подряд, кроме последней, — и сбросил с кровати подушку.

Лишь в одном он отклонился от уже привычного порядка вещей. Просунув руку под спину Мишель, а вторую — под ее колени, он поднял ее с кровати и положил на пол.

Мишель не пошевелилась. Этан укрыл ее, подоткнув одеяло вокруг нее.

— Я говорил, что не собираюсь больше уступать свою постель, — прошептал он.

Этан потушил лампы и улегся в постель, еще теплую от тела Мишель. Ее запах наполнил его ноздри. В ту ночь Этану казалось, что еще никогда сон так долго не шел к нему.

Проснувшись, Мишель на минуту растерялась, но как только поняла, где находится и кто спит над ней, наслаждаясь теплом одеяла и мягкостью матраса, издала еле слышное насмешливое восклицание. Она перевернулась на бок, затем на спину и на другой бок. Она пыталась уснуть, лежа на животе и подсунув руки под подушку, затем вытянув их по бокам. Ничто не помогало. Более того, каждое движение отдавалось резкой, словно зубной, болью в голове. Мишель могла поклясться: она слышала, как кровь пульсирует у нее в венах, приливая к голове и снова убегая к наполненным свинцом ногам. Голова то казалась непривычно-легкой, то страшная тяжесть мешала повернуть ее. Мигая, Мишель испытывала режущую боль в глазах.

Ей было не столько трудно, сколько мучительно вспоминать, чем она занималась вчера в зале. Воспоминания о собственных дерзких выходках сначала за столом, во время игры в покер, затем на сцене, во время чувственного и соблазнительного танца, вызвали у Мишель стыдливую гримасу. Помолившись, чтобы все эти кошмарные видения оказались только сном, она сунула ладонь за вырез платья. Ужасные подозрения Мишель подтвердились — она обнаружила папиросу.

— О Боже! — тихо простонала она, и шепот отдался в ее голове такой жгучей болью, словно она визжала. Мишель сунула папиросу под кровать, с глаз долой.

Она осторожно села, зажав голову ладонями, вцепилась в край, затем в ножку кровати и осторожно поднялась на колени. Когда барабанная дробь в голове немного утихла, Мишель медленно встала, сопровождая каждое движение невольно вырывающимся стоном.

— Похоже, ты помираешь, — устало заметил Этан. Он повернулся на бок, наблюдая, как Мишель мелкими шажками передвигается к комоду.

— Так и есть, — простонала Мишель. — Только не вопи, ради Бога, ты сведешь меня с ума.

— Я говорю шепотом.

— Тогда шепчи потише. — Мишель тяжело привалилась к комоду и закрыла глаза. — Я же не пью. Просто не могу пить. Тогда почему это случилось?

Слова прозвучали с таким отчаянием, что Этан не смог оставить их без ответа и привстал, желая помочь ей.

— Потому, что ты вела себя дерзко и упрямо, словно у тебя булыжники вместо мозгов.

— Это единственно возможное объяснение. — Мишель положила руки на комод и уронила на них голову. — Только не надо бежать ко мне на помощь. Справлюсь сама.

Этан был по-прежнему зол на нее, но обнаружил, что с трудом удерживается от смеха. Даже в столь жалком виде Мишель находила силы, чтобы иронизировать над собой.

Мишель отстранилась от комода и ощупью нашла второй ящик.

Этан услышал, как она чертыхается в темноте.

— Хочешь, зажгу лампу?

Мишель представила нестерпимо яркий свет.

— Нет уж, спасибо.

Этан потер глаза, радуясь, что Мишель не видит его улыбку.

— Нашла рубашку?

Мишель кивнула и тут же застонала.

— Да, — наконец выговорила она, — нашла.

Она выложила рубашку на комод и неловкими движениями принялась снимать розовое платье. Избавившись от шуршащей ткани, Мишель уронила платье на пол, не заботясь о том, что позднее ей придется приводить его в порядок. Шнуровка корсета оказалась гораздо более сложным препятствием, и, справившись с ней, Мишель испытала такую гордость, словно выиграла главное сражение. За платьем последовали нижние юбки. Снова привалившись к комоду, Мишель стащила туфли, чулки и пояс, а затем, повернувшись спиной к кровати, отделалась от нижней рубашки и коротких панталон и надела ночную рубашку. Когда она обернулась, Этан сидел на постели.

— Пить хочется, — пробормотал он, чувствуя, как постепенно наливается каменной твердостью. Света от догорающих в печке углей хватало, чтобы он мог разглядеть линии ее бедер и ног. Ниже поясницы у нее оказались две ямочки, не менее соблазнительные, чем те, что играли в углах рта, когда она сияла улыбкой. Этан застыл в напряжении, надеясь, что Мишель слегка обернется, позволив ему увидеть грудь. Пытаясь сдержаться, он сел и прижал к глазам ладони — перед глазами поплыли яркие пятна. Незачем поддаваться ее чарам, если она способна сдерживать себя не более чем перекати-поле в пыльную бурю. Этан наблюдал, как Мишель побрела к умывальнику — бледный призрак в длинной ночной рубашке. Вздохнув, Этан встал, нашел бутылку виски, откупорил ее и глотнул прямо из горлышка. Он отставил бутылку, заметив, что Мишель уже сполоснула лицо и направляется к постели.

— Э, нет! — заявил он, удерживая ее за плечо в тот момент, когда Мишель уперлась коленом в матрас. — Ложись на пол.

Мишель поморщилась, едва пальцы Этана вдавились ей в кожу.

— Ты шутишь? Ты в самом деле хочешь, чтобы я спала всю ночь на полу?

— Или на полу, или в постели — вместе со мной. Мишель с вожделением взглянула на постель, а затем на пол у своих ног, где были расстелены одеяла.

— Ты не против, если я лягу с тобой?

— Чертовски против.

— Да? Тогда мне остается пол.

Этан остановил ее вновь, когда она попыталась отойти.

— Но не по тем причинам, о которых ты думаешь. Давай, забирайся в постель. И поживее. Ложись с краю, подальше от меня, только не свались. — Этан слегка подтолкнул ее сзади.

Мишель оглянулась, не устояла на постели и повалилась.

— Хватит, — фыркнул Этан, ложась рядом. — Конечно, ты могла бы отодвинуться и подальше, но и так сойдет.

Мишель осторожно приложила руку ко лбу, опасаясь, что в конце концов голова разорвется от боли.

— Скажи, что утром мне станет лучше.

Этан слегка потеснил ее, чтобы высвободить место для собственных ног, и набросил сверху одеяло.

— Утром тебе станет лучше.

— В самом деле?

Его смех прозвучал приглушенно, с ноткой явного злорадства, почти над самым ухом Мишель.

— Нет, утром будет только хуже.

События следующего утра мало чем отличалась от мрачных предсказаний Этана, что весьма забавляло его.

— Надеюсь, сегодня ты не собираешься помогать вдове? — спросила Мишель, когда они вместе завтракали на кухне. В такой ранний час кухня пустовала. — Или что-нибудь взрывать на рудниках?

— Ты хочешь сказать — взрываться? — пошутил Этан и добавил, не дожидаясь ответа: — Пока миссис Джонсон не нуждается в моей помощи. Она наняла Джона Гиббса. А на рудниках взрывать мне больше нечего, пока не расчистят завалы от прежних взрывов. Как видишь, сегодня я отдыхаю. И, может быть, завтра тоже.

Мишель макнула твердую корку булки в кофе — движения челюстей болью отдавались в голове. Мишель была не прочь поспать подольше, но когда Этан встал, она проснулась и больше не смогла заснуть. Этан ни словом не упомянул о том, что во сне Мишель прижалась к нему, а Мишель не могла даже сделать вид, что это получилось случайно. Этану пришлось выбираться из-под ее руки и ноги, чтобы встать с постели. Но Мишель не могла поблагодарить его за великодушное молчание.

— И все-таки, чем ты там занимаешься? — спросила Мишель. По крайней мере единственное, что ей оставалось, — пропускать мимо ушей его насмешки и пытаться быть вежливой.

— Серебро залегает жилами глубоко под землей. Я закладываю заряды… — Этан замолчал, увидев, как Мишель затрясла головой.

— Нет, я имела в виду — чем ты занимаешься у вдовы, миссис Джонсон.

— У Эмили Джонсон? — переспросил Этан, разрезая на тарелке бифштекс с яичницей. — Вначале у меня было много возни с крышей. Когда Эмили и Джорджи купили этот дом, он был настоящей развалюхой. Конечно, они успели немного привести его в порядок, но на большее времени у них не хватило. — Этан помолчал, глядя в сторону, как бы наедине со своими мыслями, затем заговорил вновь: — Потом я сменил в нескольких местах прогнившие половицы, расчистил землю за домом, чтобы весной можно было устроить огород. Остальная работа была почти такой же. Я делаю все что умею. Обычно это занимает несколько дней в неделю.

— Странно, что ты вообще соглашаешься на это. Должно быть, на рудниках тебе неплохо платят… а потом, у тебя есть еще одно, более прибыльное дело.

Этан перестал намазывать маслом ломтик хлеба.

— Я не беру у Эмили ни гроша. Эта помощь — самое меньшее, что я должен делать для нее.

Слабая морщинка между бровями Мишель опередила ее вопрос.

— Самое меньшее, что ты должен делать для нее? Не понимаю.

Этан взглянул на Мишель в упор, готовясь принять ее реакцию.

— Я убил ее мужа.