Ричард разломал колбасу и положил в котелок с рисом. Он пытался осознать все, что наговорила Никки, и не знал, чему верить. Больше всего Ричард боялся, что все это правда. Кажется, Никки незачем ему лгать. Во всяком случае пока. Она была не столь... враждебна, как должна бы. Просто – грустная. Возможно, она расстроена из-за того, что сделала, хотя непохоже, чтобы истинная сестра Тьмы испытывала угрызения совести. Скорее всего она притворяется, играет.
      Ричард помешал содержимое котелка очищенной от коры веточкой.
      – Ты сказала, нам надо поговорить. – Он счистил о край котелка налипший на веточку рис. – Думаю, ты хочешь мне дать какие-то распоряжения.
      Никки моргнула, будто его слова отвлекли ее от каких-то других мыслей. Здесь, под приют-сосной, она выглядела неуместно – элегантная, изящная, в красивом черном платье. Ричард никогда бы не подумал, что Никки может хоть где-то выглядеть неуместно, и уж совсем не мог вообразить ее сидящей на земле. Ее платье постоянно напоминало ему о Кэлен, и эти мысли вызывали жгучую боль.
      – Распоряжения? – Сложив руки на коленях, Никки поглядела ему в глаза. – Ах да, у меня есть кое-какие пожелания, и мне бы хотелось, чтобы ты их уважил. Во-первых, ты не должен пользоваться своим даром. Совсем. Никак. Это ясно? Поскольку, если мне не изменяет память, ты не в восторге от своего дара, выполнить эту просьбу тебе будет не так уж трудно. Особенно если учесть, что та, кого ты любишь, не переживет такого поступка. Все понятно?
      Угроза в холодных голубых глазах была куда весомее, чем слова. Ричард кивнул, соглашаясь на то, чего пока сам толком не понимал.
      Он положил в деревянную миску горячий ужин и протянул Никки. Она благодарно улыбнулась. Поставив котелок между ног, Ричард зачерпнул ложку риса и подул, чтобы остудить. Краем глаза он наблюдал за Никки.
      Ее лицо было совершенно и на удивление выразительно. Когда она была несчастна или хотела скрыть гнев, досаду и угрозу, ее лицо становилось холодным и бесстрастным. Она никогда не сверкала сердито глазами, наоборот, делалась отстраненной, и это почему-то тревожило куда больше – это была ее непробиваемая броня.
      С другой стороны, Никки всегда оживлялась, когда была чем-то довольна или благодарна. Более того, ее радость и признательность казались совершенно искренними. Ричард помнил ее холодно-замкнутой, но сейчас, хотя она по-прежнему держалась надменно, завеса невозмутимости слегка приподнялась, и она с детским восторгом встречала малейшее проявление доброты или элементарной вежливости.
      У Ричарда до сих пор сохранился испеченный Карой хлеб. До сих пор ему была ненавистна мысль делиться хлебом с этой мерзкой женщиной, но теперь подобная реакция казалась детской. Отломив кусок, он протянул Никки. Та приняла его с почтением.
      – Еще я хочу, чтобы у тебя не было от меня никаких секретов, – продолжила Никки. – Тебе не понравится результат, если я узнаю, что ты обманываешь меня. Между мужем и женой не должно быть никаких секретов.
      Может, и так, но они-то не муж и жена, подумал Ричард, однако сказал совсем другое:
      – Похоже, тебе хорошо известно, как ведут себя мужья и жены.
      Но Никки не среагировала на подначку.
      – Все очень вкусно, Ричард, – проговорила она, указывая на хлеб и миску. – Правда, вкусно.
      – Что ты хочешь, Никки? Какова цель этого глупого спектакля?
      Отблески костра играли на ее алебастровой коже, придавая волосам несвойственный им яркий окрас.
      – Я увезла тебя, потому что мне нужен ответ на один вопрос, и мне думается, что этот ответ мне дашь ты.
      – Ты сказала, что между мужьями и женами нет секретов. Не следует ли из этого, что и жены тоже должны быть честными?
      – Конечно. – Она положила руку на колено. – Я тоже буду честна с тобой, Ричард.
      – Тогда что же это за вопрос? Ты говоришь, что увезла меня, потому что тебе нужен ответ, который, по-твоему, .я могу тебе дать. Что это за вопрос?
      Никки вновь уставилась куда-то в пространство. И опять она выглядела кем угодно, только не суровым тюремщиком. Казалось, ее преследует воспоминания, а может, даже страхи.
      – Не знаю, – ответила наконец Никки. – Честно, не знаю, Ричард. Я что-то ищу, но что именно – узнаю, только когда найду. Я прожила сто восемьдесят лет, даже не подозревая, что это существует, и наконец не так давно увидела намек... – Она смотрела сквозь него, в какую-то невидимую точку. И обращалась она, похоже, тоже к этой невидимой точке за его спиной. – Это произошло, когда ты стоял в ошейнике перед сестрами и бросал им вызов. Может быть, я найду ответ, когда пойму, что же я видела в тот день. Это был не ты как таковой, но ты был источником этого... – Ее взгляд снова сфокусировался на нем. – До тех пор ты будешь жить, – продолжила она с ласковой уверенностью. – Я не собираюсь причинять тебе зло. Тебе не стоит опасаться, что я стану тебя мучить. Я не такая, как они – та женщина, Денна, или сестры Света, использовавшие тебя для своих игр.
      – Не изображай заботу обо мне. Ты точно так же используешь меня в своей игре, как они. Никки покачала головой:
      – Я хочу, чтобы ты знал, Ричард: я испытываю к тебе глубокое уважение. Вероятно, я уважаю тебя куда больше, чем все прочие. Поэтому-то я тебя и увезла. Ты очень редкий человек, Ричард.
      – Я боевой чародей. Тебе просто раньше такие не попадались.
      Она отмахнулась.
      – Будь добр, не пытайся произвести на меня впечатление своей “силой”. У меня нет настроения выслушивать подобные глупости.
      Однако Никки вела себя совсем не так, как должна была бы вести себя сестра Тьмы. Ричард решил отложить злость, боль и ненависть до лучших времен, понимая, что ему необходимо принять реальность, а не тешить себя пустыми иллюзиями. Он заговорил с Никки таким же ласковым тоном.
      – Я не понимаю, что ты от меня хочешь. Никки растерянно пожала плечами.
      – Я тоже. И пока я не пойму, ты будешь выполнять то, что я прошу, и все будет хорошо. Я не причиню тебе зла.
      – Ты действительно рассчитываешь, что я тебе поверю на слово?
      – Я говорю правду, Ричард. Если ты вывихнешь ногу, я как хорошая жена подставлю тебе плечо и помогу идти. Отныне и впредь я предана тебе, а ты – мне.
      Ричард лишь моргнул, слушая этот бред. У него мелькнула мысль, не спятила ли Никки на самом деле, но нет, это было бы слишком просто, а Зедд всегда говорил, что просто ничего не бывает.
      – А если я не стану тебе подчиняться?
      Она снова пожала плечами:
      – Тогда Кэлен умрет.
      – Это я понимаю. Но если она умрет, ты потеряешь сковывающий мое сердце ошейник.
      Никки устремила на него ледяной взгляд.
      – Это ты к чему клонишь?
      – Тогда ты не получишь от меня то, чего хочешь.
      – У меня и сейчас этого нет, так что я ничего не потеряю. К тому же если до этого дойдет, то император Джегань будет рад получить в подарок твою голову. И, безусловно, осыплет меня дарами и богатствами.
      Ричард сильно сомневался, что Никки так нужны дары и богатства. В конце концов, она сестра Тьмы и вполне может сама себя обеспечить, ежели только пожелает.
      Однако Ричард прекрасно знал, что его голова стоит немало, и Никки получит эту цену, если он неверно себя поведет. Богатство ее, возможно, и не интересует, но кое-что она хочет, и хочет сильно. Власти. А если Никки убьет главного врага Имперского Ордена, то власть-то она непременно получит.
      Ричард склонился к миске, вернувшись к ужину. Они. с Никки просто ходят кругами.
      – Ричард, – спокойно проговорила она, вынуждая его поднять глаза, – ты думаешь, я делаю это, чтобы причинить тебе боль или победить тебя, врага Ордена. Это не так. Я назвала тебе истинные причины.
      – Значит, когда ты наконец получишь ответ, ты меня отпустишь? – Это был не вопрос, а открытое обвинение.
      – Отпущу? – Никки уставилась в миску с рисом и колбасой, потом подняла глаза. – Нет, Ричард, тогда я тебя убью.
      – Ясно. – Вряд ли это лучший способ склонить его к сотрудничеству. Но вслух он этого не сказал. – А Кэлен? После того как ты меня убьешь, что будет с Кэлен?
      – Даю тебе слово, что в этом случае она будет жить, пока жива я. Я не держу на нее зла.
      Ричард старался найти утешение хотя бы в этом. По какой-то непонятной причине он верил Никки. И знание, что с Кэлен в любом случае все будет хорошо, придало ему храбрости. Если с Кэлен ничего не случится, он вынесет что угодно. Такую цену он согласен заплатить.
      – Ну, “жена”, так куда же мы направляемся? Куда ты меня тащишь?
      Никки, не поднимая глаз, кусочком хлеба набрала немного риса.
      – С кем ты сражаешься, Ричард? Кто твой враг?
      – Джегань. Джегань и Имперский Орден. Никки покачала головой.
      – Нет. Ты ошибаешься. По-моему, тебе тоже нужно найти ответ.
      Игры. Она играет с ним в дурацкие игры. Ричард заскрежетал зубами, но сдержался.
      – Тогда кто, Никки? С кем или чем я сражаюсь, если не с Джеганем?
      – Вот это-то я и надеюсь тебе показать. – Она посмотрела на него странным взглядом. – Я отвезу тебя в Древний мир, в сердце Ордена, и покажу, с чем ты сражаешься. Истинную природу того, что ты считаешь своим врагом.
      – Зачем? – нахмурился Ричард.
      – Ну, скажем, меня это забавляет, – улыбнулась Никки.
      – Значит, мы едем в Танимуру? Туда, где ты все эти годы жила как сестра?
      – Нет. Мы едем в самое сердце Древнего мира, в Алтур-Ранг. На родину Джеганя. Это название можно грубо перевести как “Избранные Создателя”.
      У Ричарда мурашки по спине пробежали.
      – Ты хочешь отвезти меня, Ричарда Рала, туда, в сердце вражеской территории? Сильно сомневаюсь, что мы долго проживем как “муж и жена”.
      – Ты не будешь пользоваться магией и не будешь зваться связанным с магией именем – Рал. Станешь жить под тем именем, с которым вырос: Ричард Сайфер. И тогда никто не узнает, кто ты. Все будут считать, что ты самый обыкновенный мужчина со своей женой. Каковым ты и будешь. Обыкновенным человеком. Оба мы будем обыкновенными.
      Ричард вздохнул:
      – Ну а если враг обнаружит, что я не обыкновенный, полагаю, сестра Тьмы сможет... воспользоваться своим влиянием;
      – Нет, не смогу.
      – То есть? – Уставился на нее Ричард.
      – Я не могу пользоваться моей силой.
      – Что?!
      – Вся моя сила уходит на связь с Кэлен, чтобы поддерживать ее жизнь. Так действует материнское заклятие. Чтобы наложить такое сложное заклятие, требуется огромное количество сил. Теперь я должна его поддерживать. Вся моя сила идет на поддержание живой связи. Материнское заклятие не оставляет ничего. Сомневаюсь, что способна даже разжечь огонь. Если у нас возникнут неприятности, разбираться с ними придется тебе. Конечно, я в любой момент могу вернуть себе магические способности, но тогда мне придется забрать силу из волшебной связи с Кэлен. А если в этот момент Кэлен не будет рядом... Она умрет. Его охватила паника.
      – А если ты случайно...
      – Нет. Пока ты будешь как следует обо мне заботиться, Кэлен ничто не угрожает. Однако если я свалюсь с лошади и сверну себе шею, ее шея сломается тоже. Пока ты заботишься обо мне, ты заботишься и о ней. Поэтому важно, чтобы мы жили, как муж с женой, – чтобы ты всегда был рядом. Нам обоим будет трудно жить без нашей силы, но это необходимо, иначе я не смогу найти ответ. Ты понял? – Понял, – кивнул Ричард, хотя на самом деле не понял ничего.
      Он в жизни бы не поверил, что эта женщина добровольно откажется от своего могущества ради какого-то неопределенного знания. И от одной только мысли об этом Ричарда пробирала дрожь.
      Пока его мысли слепо метались в безумном мире, он машинально проговорил:
      – Я уже женат. Я не буду спать с тобой, как муж.
      Никки удивленно моргнула и рассмеялась над ним. Ричард покраснел.
      – Ты мне нужен совсем не для этого.
      – Вот и хорошо.
      Лицо Никки сделалось холодным и очень спокойным.
      – Но если я решу иначе, Ричард, ты подчинишься. Она была очень красива, о такой женщине можно было только мечтать, но Ричарда одна мысль об измене Кэлен приводила в ужас.
      Голос Никки звучал теперь безжизненно и ровно, словно она зачитывала сейчас страшный приговор.
      – Ты будешь вести себя, как мой муж. Будешь зарабатывать нам на жизнь, будешь заботиться обо мне, а я – о тебе. Я буду чинить твои рубашки, готовить еду, стирать твои вещи. А ты, – повторила она, – будешь зарабатывать нам на жизнь. Ты больше никогда не увидишь Кэлен – это ты должен усвоить и понять, – но до тех пор, пока ты будешь подчиняться моим желаниям, будешь знать, что она жива. Просыпаясь каждое утро, она будет знать, что ты поддерживаешь ее жизнь. У тебя нет иного способа доказать ей свою любовь.
      Ричарда пронзила страшная боль. Он уставился в пространство, вспоминая...
      – А если я предпочту положить этому конец?
      – Тогда, возможно, это окажется именно тем знанием, что я ищу. Может быть, я и должна познать бессмысленный конец. – Она сделала движение пальцами, будто обрезая магическую пуповину, связывающую ее с Кален. – Последняя судорога, подтверждающая бессмысленность бытия.
      И тут Ричард понял: этой женщине невозможно угрожать, она с радостью примет любой ужасный конец.
      – Из всего, что есть на этом свете, – с болью прошептал он, – только одно незаменимо: Кэлен. Если ради Кален я должен стать рабом, я стану рабом.
      Никки молча изучала его лицо. Он быстро посмотрел ей в глаза – и тут же отвел взгляд, не в силах выносить ее жуткое внимание. Перед его умственным взором, как живая, стояла Кэлен.
      – Все, что ты разделял с ней, Ричард, – счастье, радость, удовольствие, – все это всегда останется с тобой. – Никки будто читала его мысли. – Береги эти воспоминания. Им придется поддерживать тебя. Ты больше никогда не увидишь Кэлен, и она не увидит тебя. Эта глава твоей жизни закончена. У вас обоих отныне новая жизнь. И лучше тебе свыкнуться с этим, потому что таково истинное положение вещей.
      Истинное положение вещей, какое оно есть. Не мир, каким бы он хотел его видеть. Он сам сказал Кэлен, что они должны действовать в соответствии с тем, что есть, а не тратить драгоценную жизнь, желая невозможного.
      Ричард потер лоб, стараясь говорить спокойно.
      – Надеюсь, ты не рассчитываешь, что я научусь радоваться твоему обществу?
      – Это я, Ричард, рассчитываю научиться. Он вскочил, сжав кулаки.
      – Для чего тебе сдались эти знания?! Почему тебе это важно?
      – Это наказание.
      – Что?! – Он недоверчиво уставился на нее.
      – Я хочу испытывать боль, Ричард, – отстранение улыбнулась Никки.
      Ричард опустился на землю.
      – Зачем? – пошептал он.
      – Боль, Ричард, – единственное, что может проникнуть в тот холод, который сейчас внутри меня. Такова моя жизнь. Боль – единственное, ради чего я живу.
      Ричард тупо смотрел на нее. Он вспомнил свое видение. Он никак не может остановить продвижение Имперского Ордена. И ничего не может придумать, чтобы избавиться от этой женщины.
      Если бы не Кэлен, он ринулся бы сейчас в битву с Никки, чтобы решить все раз и навсегда. Он с радостью принял бы смерть, сражаясь с этим жестоким безумием. Но его остановил рассудок.
      Он обязан жить, чтобы жила Кэлен. Поэтому – и только поэтому – он должен шаг за шагом, ползти в забвение.

      Кэлен, зевнув, потерла глаза. Сощурилась, потянулась, выгнула спину. Ужасные воспоминания, роившиеся где-то в дальних уголках сознания, мгновенно выскочили из укрытия, затмив все остальное.
      Безысходное горе и слезы остались позади. Теперь ею владела безудержная ярость.
      Пальцы нашарили холодный металл ножен. Казалось, будто меч живой и излучает леденящий гнев. Меч, резная фигурка “Сильной духом” и воспоминания – вот и все, что у нее теперь было.
      Хвороста почти не осталось, но больше им все равно не понадобится. Кэлен сунула одну ветку в догорающий костер и протянула руки к слабому огню, надеясь отогреть занемевшие пальцы. Ветер слегка усилился. Взметнулся клуб дыма, Кэлен закашлялась. Дымок взвился вверх и заструился наружу.
      Кары не было, и Кэлен снова поставила маленький котелок с водой на огонь, чтобы Морд-Сит, вернувшись, могла попить горячего чая. Должно быть, Кара пошла по нужде. А может, проверяет силки, расставленные вчера вечером на кроликов. Кэлен не очень-то надеялась получить кролика на зав трак. В такую погоду – сомнительно. Ладно, еды у них пока и без того хватает.
      В редкие просветы среди облаков пробивался алый отблеск холодной зари, освещая заснеженные, обледенелые деревья, выступ над головой и их маленький бивак. Они с Карой безуспешно пытались отыскать приют-сосну. Они укрылись среди деревьев, срезали кусты и поставили как щит для защиты от ветра. Укрытие получилось вполне приемлемое. Кэлен с Карой крупно подвезло, что они отыскали это местечко в такой снегопад. Снаружи лежал глубокий снег, но в своем укрытии они провели ночь в сухости, хоть и в холоде. Они спали, тесно прижавшись друг к другу под покрывалами и волчьими тулупами.
      Кэлен думала о Ричарде. Где он сейчас? Не холодно ли ему? Она надеялась, что нет. Он ведь выехал на несколько дней раньше и скорее всего успел спуститься в низины до снегопада.
      Кэлен с Карой, как он и просил, пробыли в домике еще три дня. Снегопад начался на следующий день после его отъезда. Кэлен подумывала подождать перемены погоды и лишь потом ехать, но она получила от сестры Никки горький урок: не жди, действуй. Когда Ричард так и не вернулся, Кэлен с Карой незамедлительно двинулись в путь.
      Вначале ехать было трудно. Они шли по сугробам, ведя лошадей в поводу. Видимость была скверной, и направление они определяли только по ветру – восточный ветер бил в правое плечо. Временами они начинали опасаться, что совершили ужасную ошибку, покинув домик в горах.
      Вчера, незадолго до темноты, когда они устраивали себе укрытие, в просвет между облаками Кэлен удалось разглядеть холмы внизу. Зеленые и коричневые, никакого снега. Значит, скоро они с Карой окажутся ниже снежного уровня. Кэлен была уверена, что худший участок дороги позади.
      Засовывая руку в рукав, Кэлен услышала хруст снега под ногами. Но когда поняла, что идет не один человек, а несколько, мгновенно вскочила.
      Кара протолкнулась сквозь заградительные кусты.
      – У нас гости, – мрачно сообщила она, сжимая в руке эйджил.
      Из кустов, ступая след в след, выплыла полная невысокая женщина. Под слоями плащей, шалей и прочих теплых вещей Кэлен с изумлением узнала Энн, старую аббатису сестер Света.
      За Энн шла женщина повыше, отброшенные назад шали позволяли разглядеть каштановые с сединой волосы до плеч. У нее был спокойный, внимательный и расчетливый взгляд, в уголках глубоко посаженных глаз лучились морщинки. Она походила на женщину, обожающую учить детей с помощью розги,
      – Кэлен! – Энн бросилась вперед и схватила Кэлен за руки. – Ох, дорогая, как же я рада тебя видеть! – Кэлен посмотрела на вторую женщину, аббатиса оглянулась. – Это одна из моих сестер, Алессандра. Алессандра, позволь тебе представить Мать-Исповедницу – и жену Ричарда.
      Алессандра, улыбнувшись, подошла ближе. Приятная улыбка полностью изменила ее лицо, суровость исчезла, уступив место искренности.
      – Рада с вами познакомиться. Мать-Исповедница. Энн очень много о вас рассказывала, говорила, какой вы чудесный человек. – Алессандра быстро оглядела их бивак. – Я так рада за вас с Ричардом.
      Энн осмотрелась и заметила меч.
      – Где Ричард? Кара не соизволила ничего сказать. – Она поглядела в глаза Кэлен. – Благой Создатель! – прошептала она. – В чем дело? Что стряслось? Где Ричард?
      Кэлен наконец смогла разжать стиснутые зубы.
      – Его взяла в плен твоя сестра.
      Энн отбросила шаль и снова схватила Кэлен за руку.. в Ростом Энн едва достигала Кэлен до груди, но вширь была как минимум вдвое больше.
      – О чем ты говоришь? Что значит взяла в плен сестра?
      Какая сестра?
      – Никки, – процедила Кэлен сквозь зубы.
      – Никки... – Энн отшатнулась.
      – Сестра Никки? – ахнула Алессандра, прижав руки к груди. – Сестра Никки не из сестер Энн. Никки – сестра
      Тьмы.
      – О да, я это прекрасно знаю, – проговорила Кэлен.
      – Мы должны вернуть его! – воскликнула Энн. -Немедленно. С ней ему угрожает опасность.
      Порыв ветра взметнул снег, на мгновение закрыв алеющий рассвет. Кэлен смахнула снег с глаз. Кара, в плаще и тулупе поверх алого кожаного облачения, и бровью не повела. Обе сестры стряхнули снег с ресниц толстыми шерстяными варежками.
      – Кэлен, все будет хорошо, – успокаивающе проговорила Энн. – Расскажи, что произошло. Расскажи все. Он ранен?
      Кэлен сглотнула, подавляя нарастающее бешенство.
      – Никки наложила на меня “материнское заклятие”, так она это называет.
      У Энн отвисла челюсть. Алессандра снова ахнула.
      – Ты уверена? – осторожно уточнила Энн. – Ты уверена, что именно материнское заклятие? Откуда ты можешь это знать?
      – Она обрушила на меня какую-то магию. Я никогда не слышала о таком заклинании. Но знаю точно, что это могучее волшебство, и она сказала, что это материнское заклятие. Сказала, что заклятие каким-то волшебным образом связывает нас,
      – Это вовсе не означает, что она наложила на тебя именно материнское заклятие. – Алессандра шагнула вперед.
      – Когда Кара ударила Никки эйджилом, – продолжила Кален, – я рухнула на колени, будто Кара ударила меня. Энн с Алессандрой молча переглянулись.
      – Но... Но... Если она... – Энн начала заикаться.
      – Если бы она пожелала, то оборвала бы эту волшебную нить, и я умерла, – спокойно договорила за аббатису Кэлен. – Именно так она и захватила Ричарда. Пообещала, что я буду жить, если Ричард пойдет с ней. Ричард обрек себя на рабство, чтобы спасти мне жизнь.
      – Это невозможно, – прошептала Энн, теребя пальцами подбородок. – Никки не способна наложить такое сложное заклятие. Она слишком молода. К тому же материнское заклятие требует огромного могущества. Должно быть, она сотворила что-то другое... Нет, Никки не может накладывать материнское заклятие.
      – Может, – нехотя возразила сестра Алессандра. – У нее есть и сила, и способности. Ей нужен был только человек, способный обучить ее.
      – Лидмила, – прошептала Энн. – Джегань захватил Лидмилу...
      Кэлен подозрительно глянула на сестру Алессандру.
      – Почему ты знаешь о способностях Никки больше, чем сама аббатиса?
      Сестра Алессандра запахнула плащ. Ее лицо вновь стало сердитым, однако на сей раз в уголках губ притаилась горечь.
      – Это я привезла Никки во Дворец Пророков, когда она была еще совсем ребенком. Я отвечала за ее воспитание и руководила ее обучением. Я знаю ее лучше, чем кто бы то ни было. И знаю ее темные силы, потому что тоже была сестрой Тьмы. Это я привела ее к Владетелю.
      У Кэлен отчаянно забилось сердце.
      – Значит, ты тоже сестра Тьмы?
      – Была, – быстро сказала Энн.
      – Аббатиса пришла в лагерь Джеганя и спасла меня. Не только от Джеганя, но от Владетеля. Я снова служу Свету. – Лицо Алессандры осветилось лучезарной улыбкой. – Энн вернула меня к Создателю.
      – Как вы нас нашли? – спросила Кэлен, не желая поддерживать разговор. Энн не ответила.
      – Мы должны спешить. Мы должны забрать Ричарда у Никки, пока она не отдала его Джеганю.
      – Она не ведет его к Джеганю, – сказала Кэлен. – Она заявила, что действует не от имени его превосходительства, а от своего собственного. Это ее слова. Она сказала, что сняла кольцо Джеганя с губы и не боится его.
      – Но она объяснила, зачем ей Ричард? – настаивала Энн. – Сообщила хотя бы, куда она его тащит?
      – Она сказала, что уводит его в забвение.
      – Забвение! – охнула Энн.
      – Я задала вопрос. – Голос Кэлен сочился яростью. – Как вы нас нашли?
      Энн похлопала себя по груди.
      – У меня есть путевой журнал. С его помощью я поддерживаю связь с Верной, Верна сейчас с нашей армией. Она сообщила мне о гонцах, которые к вам ездят. Вот так я и узнала, где вас искать. Счастье, что я прибыла так быстро. Мы едва вас не упустили. Передать не могу, как я рада, что ты выздоровела, Кэлен. Мы все так о тебе беспокоились!
      Кэлен заметила, что стоящая позади сестер Света Кара по-прежнему сжимает в руке эйджил. Кэлен в эйджиле не нуждалась. Сила Исповедницы буквально кипела в ней, желая вырваться наружу. Больше она не допустит ошибки. – Путевой дневник. Конечно! Значит, Верна сообщила и о видении Ричарда, и о том, что он не должен вести наши войска против Ордена.
      Энн нехотя кивнула.
      – Несколько дней назад, когда мы уже почти пришли, Верна сообщила, что д'харианские солдаты в полной растерянности, внезапно они перестали чувствовать Ричарда. Они по-прежнему защищены магий уз от сноходца, но утратили возможность определять, где находится Магистр Рал.
      – Никки его от нас заслонила, – прорычала Кара.
      – Ну, значит, мы должны отыскать его, – ответила Энн. – Мы должны забрать его у Никки. Он – наш единственный шанс. Что бы он там ни думал, все это чушь, и нам нужно наставить его на путь истинный. Но сначала следует его вернуть. Он должен повести наши силы против Ордена. Он – тот, кто назван в пророчестве.
      – Так ват почему ты здесь, – пробормотала Кален. – Узнала от Верны, что Ричард отказался возглавить армию и отдавать приказы. Ты примчалась сюда в надежде заставить его сражаться!
      – Он должен, – настаивала Энн.
      – Не должен, – отрезала Кэлен. – Он осознал, что, если поведет нас против Ордена, мы утратим всякую надежду на свободу для грядущих поколений. Он сказал, что люди не понимают еще, что такое свобода, и не будут биться за нее.
      – Он просто должен проявить себя. – Энн покраснела. – Должен проявить себя вождем, и тогда люди пойдут за ним.