- Давайте же теперь склоним головы и помолимся, чтобы Создатель взял душу нашего возлюбленного Суверена в почетные чертоги, как он того заслужил своими добрыми деяниями. А затем я должен буду вас покинуть, чтобы срочно призвать Директоров к их долгу.
      Учитывая сложность ситуации, когда Магистр Рал и Император Джегань оба претендуют на союз с нами, и ввиду нависших над нами черных туч войны, я буду просить, от имени народа Андерита, чтобы Директоры провозгласили нового Суверена нынче же ночью. И позаботились чтобы , кто бы им ни стал, к утру этот ничтожный человек был посвящен в наши Суверены и вновь связал напрямую наш народ с самим Создателем, чтобы мы наконец приобрели то руководство, которое наш старый и правоверный Суверен ввиду преклонных лет не мог нам обеспечить.
      - Далтон, - дернула его за рукав Тереза, глядя на Бертрана Шанбора круглыми, полными благоговенья глазами, - ты понимаешь, что нашим следующим Сувереном скорее всего будет он?
      Далтон, не желая портить искренность её прозрения, ласково положил руку ей на спину.
      - Мы можем на это надеяться, Тэсс.
      - И молиться за это, - пошептала она со слезами на глазах.
      Бертран воздел руки перед испуганной толпой.
      - Пожалуйста, добрые люди, склоните вместе со мной голову в молитве.
      Далтон, вышагивая перед дверью, схватил Франку за руку, как только та вошла в комнату. И захлопнул дверь.
      - Как я рад тебя видеть, моя дорогая Франка! И воспользоваться случаем потолковать с тобой. Давненько мы с тобой не виделись. Спасибо, что пришла.
      - Ты сказал, это важно.
      - Да, важно. Пожалуйста, присаживайся, - жестом предложил он.
      Франка расправила платье и уселась на обитый стул перед его столом. Далтон, присел на край стола, желая быть поближе к ней и придать встрече менее формальный характер, чем это выглядело бы, сядь он по другую сторону стола.
      Присев, он что-то под собой почувствовал, и увидев, что это, отодвинул книжонку Йозефа Андера подальше, чтобы не мешалась.
      Франка обмахивала лицо.
      - Ты не мог бы приоткрыть окно, Далтон? Здесь чудовищно душно.
      Хотя было ещё очень рано и солнце едва показалось на горизонте, она была права. Уже стало жарко и денек обещал быть душным. Улыбнувшись, Далтон обошел стол и раскрыл окно нараспашку. Оглянувшись, он заметил её настойчивый жест и распахнул два оставшихся окна тоже.
      - Спасибо, Далтон. Очень любезно с твоей стороны. Ну, так там за важное дело?
      Далтон вернулся обратно и снова примостился на краешке стола, глядя на колдунью сверху вниз.
      - На вчерашнем пиру ты смогла что-нибудь услышать? Это был важный вечер, учитывая трагическое объявление. И мне бы очень помогло, если бы ты могла рассказать мне, что услышала.
      Франка с расстроенным видом открыла маленький кошелечек, привязанный к запястью и спрятанный под коричневой шерстяной лентой. Вынув оттуда четыре золотых, она протянула их ему.
      - Вот. Это то, что ты мне заплатил с тех пор, как...как у меня возникли проблемы с моим даром. Я их не заработала. И не имею права оставлять себе твои деньги. Извини, что тебе пришлось вызывать меня сюда из-за того, что я не вернула тебе плату раньше.
      Далтон знал, насколько она нуждалась в деньгах. Раз её дар не действует, то и работы у неё нет. Франка на грани разорения. Поскольку мужчины в её жизни нет, то она вынуждена либо зарабатывать себе на хлеб, либо голодать. Для неё вернуть деньги, что он ей выплатил, равносильно серьезному признанию.
      - Нет-нет ,Франка! - Оттолкнул её руку Далтон. - Мне не нужны твои деньги...
      - Это не мои деньги. Я ничего не сделала, чтобы их заработать. Я не имею на них права.
      Она снова протянула монеты. Далтон ласково взял ладонь женщины обеими руками.
      - Франка, мы с тобой старые и близкие друзья. И вот что я тебе скажу. Если ты считаешь, что ты этих денег не заработала, я дам тебе возможность заработать их прямо сейчас.
      - Я же сказала тебя - я не могу...
      - Твой дар для этого не потребуется. Есть кое - что другое, что ты можешь предложить.
      Она, ахнув, отпрянула.
      - Далтон! Ты же женат! На красивой молодой женщине...
      - Нет-нет! - Воскликнул застигнутый врасплох Далтон. - Нет, Франка! Извини, что невольно заставил тебя подумать, будто я... Прости, я просто недостаточно четко выразился.
      Далтон считал Франку очень интересной и привлекательной женщиной, хотя она и была чуть старше его и весьма необычной. И хотя подобная идея ему и в голову не приходила, а и приди, он не стал бы предлагать ничего подобного, но он все же огорчился, обнаружив, что она находит эту идею столь отвратительной.
      Франка успокоилась и уселась поудобней.
      - Тогда что же ты хочешь?
      - Правду.
      - А-а! Ну, Далтон, правда правде рознь. От одной неприятностей больше, от другой - меньше.
      - Мудро сказано.
      - Так какую же правду ты желаешь узнать?
      - Что не так с твоей магией?
      - Она не действует.
      - Это я знаю. Я хочу узнать, почему.
      - Подумываешь податься в волшебники, Далтон?
      Стиснув руки, он глубоко вздохнул.
      - Франка, это важно. Мне необходимо знать, почему твое волшебство не действует.
      - Зачем?
      - Потому что мне нужно знать, произошло это только с тобой, или что-то не так с магией в целом. Магия - важный элемент жизни очень многих в Андерите. Если она не действует, то мне нужно знать об этом, чтобы власти были к этому готовы.
      Ее сердитый взгляд несколько смягчился.
      - О!
      - Так что же не так с магией, и насколько это всеобъемлюще?
      Она снова помрачнела.
      - Не могу сказать.
      Франка, мне действительно надо знать. Пожалуйста?
      Далтон, - посмотрела она на него, - не проси меня...
      - Я прошу.
      Некоторое время она сидела, уставясь в пол. Наконец взяла его руку и вложила в ладонь четыре золотых. Затем встала и поглядела ему в глаза.
      - Я скажу тебе, но денег за это не возьму. За такого рода вещи я денег брать не буду. Я расскажу тебе только потому, что я ... потому что ты друг.
      Далтон подумал, что она выглядит так, будто он только что приговорил её к смерти. Он кивнул на стул и она уселась обратно.
      - Я очень ценю это, Франка. Правда, ценю.
      Она кивнула, не поднимая головы.
      - С магией что-то не так. Поскольку ты ничего в этом не понимаешь, я не буду морочить тебе голову подробностями. Тебе важно знать лишь, что магия умирает. В точности как исчезла моя магия, исчезла вся. Умерла и исчезла.
      - Но почему? С этим можно что-то сделать?
      Она некоторое время размышляла.
      - Нет. Не думаю. Конечно, я не могу быть полностью уверенной, но могу сказать тебе, что практически точно знаю, что сам Волшебник Первого Ранга погиб, пытаясь поправить дело.
      Далтона её заявление поразило до глубины души. Это немыслимо! Хотя он и правда ничего не смыслил в магии, он знал о той огромной пользе, которую она приносит людям, например, умение Франки исцелять не только тело, но и успокаивать расстроенные души.
      Далтон подумал, что эта новость куда более значительная чем смерть человека, бывшего Сувереном. Это известие о смерти куда более важной.
      - Но она вернется? Произойдет что-то, что... Ну, не знаю ...вылечит это?
      - Не знаю. Как я сказала, человек куда более сведущий в этом не смог поправить дело, так что я склоняюсь к мысли, что это необратимо. Возможно, она и вернется, но я боюсь, что уже слишком поздно.
      - И какими же, по-твоему, могут быть последствия этого?
      Франка, позеленев, выдавила:
      - Я и представить себе не могу!
      - Ты пыталась разобраться с этим? Я имею в виду, действительно разобраться?
      - Я сидела взаперти как проклятая, изучая все, что могла, пробуя все, что могла. В прошлый вечер я впервые за несколько недель появилась на публике. - Нахмурясь, она подняла глаза. - Когда Министр объявил о смерти Суверена, он что-то там сказал о Магистре Рале. О чем шла речь?
      Далтон понял, что эта женщина так далека от повседневной жизни Андерита, что понятия не имеет ни о Магистре Рале, ни о голосовании. Теперь, учитывая последнюю новость, ему надо приступить к срочным делам.
      - Ой, ну ты же знаешь, что за отличную продукцию Андерита вечно идет борьба! - Взяв её за руку, он помог ей встать. - Спасибо, что пришла, Франка, и за то, что доверила мне такую информацию. Ты помогла мне гораздо больше, чем думаешь.
      Она, кажется, несколько разозлилась за то, что её вот так бесцеремонно выставляют, но Далтон ничего не мог поделать. Ему нужно заняться делами.
      Франка остановилась и чуть ли не нос к носу пристально заглянула ему в глаза. Взгляд этот был гипнотизирующим, с магией или без.
      - Далтон, обещай, что мне не придется сожалеть о том, что я рассказала тебе правду.
      - Франка, ты можешь рассчитывать...
      Далтон резко обернулся на внезапный шум за спиной. И ошалело прикрыл Франку собой. В открытое окно влетела огромная черная птица. Похоже, ворон, подумал Далтон, хотя никогда в жизни не видел ни одного так близко.
      Тварь запрыгала по столу, кончики крыльев почти касались краев. Расправив крылья и помогая себе клювом, птица шла по гладкой кожаной поверхности. И сопровождала свои движения толи сердитым, толи удивленным карканьем.
      Далтон кинулся вокруг стола к серебряной подставке и выхватил меч.
      Франка попыталась помешать ему.
      - Далтон, нет! Убить ворона - дурная примета!
      Ее вмешательство и неожиданный нырок птицы вынудили его промахнуться.
      Ворон, издавая череду каркающих и рокочущих звуков, доковылял до края стола. Далтон Ласково но решительно отстранил Франку и снова занес меч.
      Ворон, видя своими большими глазами, что надвигается, схватил в клюв книжечку. Крепко ухватив книжку, принадлежавшую когда-то Йозефу Андеру, он взлетел прямо в комнате.
      Далтон мгновенно захлопнул окно позади стола, в которое птица влетела. Птица ринулась на него. Пока он захлопывал второе и треть окно, острые когти рвали ему волосы.
      Далтон полоснул по этому яростному комку перьев, но лишь слегка что-то задел. Ворон, вопя так, что можно было оглохнуть, ринулся к окну.
      Во все стороны мелкими осколками брызнуло стекло. Далтон с Франкой одновременно закрыли лицо рукой.
      Когда Далтон убрал руку, то увидел, что птица скользнула на ветку ближайшего дерева. Она ухватилась за нее, сорвалась и ухватилась снова, наконец умостившись. Похоже, она была ранена.
      Далтон кинул меч на стол и схватил копье с помоста , где стояли боевые стяги Андерита. Крякнув от усилия, он через разбитое окно метнул копье в ворона.
      Ворон, увидев его намеренья, взлетел, не выпуская книжки. Копье чуть было в него не попало. Черная птица растаяла в утреннем небе.
      - Хорошо, что ты его не убил, - заметила Франка. - Это принесло бы тебе беду.
      - Он спер книгу! - Указал на стол красный как кумач Далтон.
      - Вороны - птицы любопытные, - пожала плечами Франка. - Они часто воруют всякую всячину, чтобы отнести подругам. Вороны ведь образуют пары на всю жизнь, знаешь ли.
      Далтон оправил одежду.
      - Да неужто.
      - Но самки дурят самцов. Иногда, когда он где-то летает, собирая барахло для их гнезда, она позволяет другом самцу спариться с ней.
      - Да ну? - сердито буркнул он. - А мне-то что до этого?
      - Просто подумала, что тебе это может быть будет любопытно узнать, пожала плечами Франка. Она подошла, оглядывая разбитое окно. - Ценная была книжка?
      Далтон тщательно стряхнул с плеча осколки.
      - Нет. К счастью, всего лишь бесполезная древняя книжонка, написанная на мертвом языке, которого нынче никто не знает.
      - А! Что ж, хоть это неплохо. Радуйся, что она не ценная.
      Далтон упер руки в боки.
      - Нет, ты только погляди на этот кавардак! Только погляди! - Подняв несколько черных перьев, он вышвырнул их в разбитое окно. И увидел капли на столе. - По крайне мере он хоть кровью заплатил за свое сокровище!
      Глава 59
      - Настало время стать стеной против мерзости! - Бертран Шанбор, новоизбранный и посвященный в сан Суверен Андерита обращался с балкона к огромной толпе, запрудившей всю площадь и соседние улицы.
      Поскольку Далтон знал, что приветственные крики продлятся ещё довольно долго, он воспользовался возможностью глянуть на Терезу. Та храбро улыбнулась ему, вытирая платком глаза. Она не спала практически всю ночь, молясь о душе покойного Суверена и прося Создателя дать силы новому Суверену.
      Далтон тоже практически всю ночь напролет вместе с Бертраном и Хильдемарой расписывал кто и что должен говорить. Бертран был в своей стихии. Хильдемара блистала. Далтон держал поводья.
      Наступление началось.
      - Как ваш Суверен, я не могу допустить, чтобы такая жестокая несправедливость обрушилась на народ Андерита! Магистр Рал - из Д"Хары. Что он знает о нуждах нашего народа? Как он может, приехав сюда впервые, ожидать от нас, что мы отдадим наши жизни ему на милость?
      Толпа ревела и визжала. Бертран выдержал паузу.
      - Что, по-вашему, произойдет со всеми вами, добропорядочными хакенцами, если Магистр Рал добьется своего? Неужели вы думаете, что он действительно позаботится о вас? Думаете, его будет волновать, есть ли вам во что одеться, чем питаться и где работать? Мы же позаботились о том, чтобы все вы могли найти хорошую работу, издав законы вроде Закона о дискриминации при найме Уинтропа, предназначенный для того, чтобы дать доступ к богатствам Андерита всем жителям!
      Он помолчал, давая толпе возможность радостно поорать.
      - Мы активно боролись с мерзостью. Боролись с людьми, которым наплевать на голодающих детей. Мы усиленно трудились, чтобы жизнь всех жителей Андерита стала лучше! А что сделал Магистр Рал? Ничего! Где он был, когда наши дети голодали? Где он был, когда мужчины не могли найти работу?
      Неужели мы и вправду хотим, чтобы весь наш тяжкий труд и достижения вдруг были в одночасье сметены этим бессердечным человеком и его привилегированной женой, Матерью-Исповедницей? Именно в тот момент, когда мы достигли самой критической точки в наших преобразованиях? Когда нам предстоит ещё так много сделать во благо народа Андерита? Что знает Мать-Исповедница о голодающих детях? Разве она хоть раз позаботилась о каком-нибудь ребенке? Нет!
      Бертран продолжил, подчеркивая каждое слова ударом кулака по перилам балкона.
      - А истинная правда заключается в том, что этого Магистра рала волнует только его магия! И привела его сюда к нам лишь его алчность! Он пришел, что использовать нашу страну для своих личных целей!
      Своим черным колдовством он отравит нашу воду! Мы не сможем больше ловить рыбу, потому что его колдовство превратит наши реки, озера и океан в мертвые воды, покуда его мерзкое волшебство будет помогать ему творить гнусные орудия войны!
      Пораженная публика пришла в негодование, услышав это. Далтон учитывал реакцию на каждое слово, чтобы в дальнейшем отточить их для последующих речей и посланий, которые собирался разослать по всей стране.
      - Он создает злобных тварей, чтобы навязать свою несправедливую войну. Может быть, вам доводилось слышать о людях, погибших странным и необъяснимым образом? Думаете, это случайность? Нет! Это колдовство Магистра Рала! Он создает этих злобных волшебных тварей, а затем выпускает их, чтобы выяснить, насколько хорошо они умеют убивать! Эти смертоносные творения жгут и топят невинных людей! Других эти ночные разбойники утаскивают, совершенно беспомощных, на крыши домов и сбрасывают вниз!
      Народ потрясенно ахнул.
      - Он использует наш народ, чтобы оттачивать для войны свое черное мастерство!
      Его черное колдовство наполнить воздух ядом, который просочится в каждый дом! Вы хотите, чтобы ваши дети дышали колдовством Магистра Рала? Кто знает, какой страшной будет смерть невинных детишек, надышавшихся плодами его небрежного чародейства? Кто знаете, какие уродства они получат, поплавав в пруду, которым он пользовался для наведения чар?
      Вот что нам грозит, если мы не будем сопротивляться такому изнасилованию нашей страны! Он оставит нас умирать в агонии, чтобы привести сюда своих могучих друзей, дабы они пользовались нашими богатствами! Вот истинная причина его приезда в Андерит!
      Народ теперь был форменным образом в панике.
      Далтон наклонился к Бертрану и шепнул уголком рта:
      - Вода и воздух напугали их больше всего. Усиль это.
      Бертран едва заметно кивнул.
      - Вот что означает, друзья мои, допустить сюда этого диктатора! Даже воздух, которым мы дышим, будет отравлен его гнусной магией, вода изгажена его колдовством! И он со своими когортами, хохоча над страданиями честных, трудолюбивых людей, и андерцев и хакенцев, будет наполнять за наш счет свою мошну! Он использует наш свежий воздух и чистую воду для создания своих гнусных магических штучек, чтобы навязать войну, которой никто из нас не хочет!
      Люди гневно кричали, потрясая кулаками, услышав, как их Суверен раскрывает перед ними страшную правду. Конечно, был ужас, страх, отвращение, но по большей части превалировал гнев. Для некоторых развенчание Магистра Рала и матери-Исповедницы усугублялось ещё и тем, что, как выяснилось, их держали за дураков, другие же лишь получили подтверждение своим подозрениям о бессердечии этих могущественных людей.
      Бертран поднял руку.
      - Имперский Орден предложил нам купить нашу продукцию по ценам, намного превышающим те, что нам когда-либо предлагали.
      Раздались одобрительные крики и свист.
      - Магистр Рал украдет это у вас! Выбор за вами, добрые люди: прислушаться ко лжи этого злого чародея из далекой Д"Хары, который обманом вынудит вас отказаться от ваших прав, который использует нашу страну для пропаганды своих мерзких волшебных штучек, чтобы навязать ненужную войну, который оставит ваших детей голодать или гибнуть от его безумных чар; или продать то, что вы вырастили и сделали своими руками Имперскому Ордену и обогатиться, как никогда прежде.
      Вот теперь толпа впервые действительно завелась. Люди, исполненные добрыми чувствами к своему новому Суверену, впервые получили серьезный повод отринуть Магистра Рала. Более того, серьезный повод бояться его. Но, что лучше всего, серьезный повод ненавидеть его.
      Далтон перечеркивал пункты в своем списке, когда видел, что они неэффективны и обводил те, на которые народ сильней всего реагировал. Как они с Бертраном и предполагали, самый сильный отклик вызывало слова "дети", провоцирую чуть ли не волнения при мысли о тех ужасах, что едва не случились с детьми. При одном лишь упоминании слова "дети" люди теряли всякое соображение.
      Слово "война" тоже вызвало ожидаемый эффект. Народ пришел в ужас, узнав, что это Магистр Рал навязывает войну, в которой нет никакой необходимости. Народ желал мира любой ценой. А когда узнают, что это за цена, то сполна её заплатят. Но для них уже будет поздно что-либо менять.
      - Мы должны пройти через это, мой народ, оставить это в прошлом и заняться делами Андерита. Нам предстоит много работы. Сейчас не время отказываться от всего, чего мы достигли, и становиться колонией этого чужеземного колдуна, человека, одержимого жаждой наживы и властью, человека, который лишь желает втянуть нас в свою дурацкую войну! Мог бы сохраниться мир, если бы Магистр Рал соизволил предоставить этому шанс. Но он не пожелал!
      Я знаю, что такой человек отбросит наши традиции и религиозные убеждения, оставит вас без Суверена, но я боюсь за вас, а не за себя. Мне ещё предстоит так много сделать. Отдать так много моей любви народу Андерита. Я был благословен, и должен ещё так много вернуть обществу.
      Я умоляю вас, умоляю всех вас как гордых жителей Андерита продемонстрировать ваше отвращение этому хитрому демону из Д"Хары, показать ему, что вам известны его мерзкие происки.
      Сам Создатель моими устами требует, чтобы вы воспротивились Магистру Ралу, когда будете голосовать, и голосуя сердцем, проставьте крест, перечеркнув его злобные происки! Перечеркнув его обман! Перечеркнув его хитросплетения! Перечеркнув его тиранию! И перечеркнув его самого вместе с Матерью-Исповедницей!
      Площадь взревела. От этого рева аж затряслись окрестные дома. Бертран поднял над головой скрещенные руки, чтобы все могли видеть этот крест.
      Стоявшая рядом с ним Хильдемара аплодировала, не сводя с него обычного на публике влюбленного взгляда.
      Когда толпа наконец успокоилась, повинуясь жесту Бертрана, он протянул руку к жене, представляя её народу. Толпа приветствовала её почти так же долго, как его.
      Хильдемара, безмерно довольная своей новой ролью, подняла руки, прося тишины. И добилась её почти мгновенно.
      - Добрые люди Андерита, не могу передать словами, насколько я горжусь тем, что являюсь женой этого великого человека...
      И утонула в радостных воплях толпы. Через довольно продолжительное время ей наконец удалось снова добиться тишины.
      - Передать вам не могу, с каким чувством смотрела на то, как мой муж трудится, не жалея себя, на благо народа Андерита. Но заботясь о признании и не ища славы, он без устали работал на свой народ, забывая об отдыхе и пище.
      Когда я просила его передохнуть хоть немного, он всегда отвечал: "Хильдемара, я не могу отдыхать, пока голодают дети".
      Толпа снова взбесилась, а Далтон, отвернувшись, хлебнул глоток вина. Тереза ухватила его за руку.
      - Далтон, - шепнула она, Создатель ответил на наши молитвы, даровав нам в качестве Суверена Бертрана Шанбора ".
      Далтон чуть не заржал, но увидел, с каким обожанием взирает она на Бертрана. И вздохнул про себя. Это не Создатель даровал им Бертрана, а сам Далтон.
      - Утри слезы, Тэсс. Лучшее ещё впереди.
      - И ради этих детей, - продолжила Хильдемара, - я прошу каждого из вас отринуть ненависть и разброд, которые несет нашему народу Магистр Рал!
      Отриньте и Мать-Исповедницу, поскольку ей нет дела до простых людей! Она родилась в богатстве и неге. Что она знает о тяжком труде? Покажите, что её дарованное от рождение право властвовать не безгранично! Покажите ей. Что мы ни за что не подчинимся добровольно её мерзкому обращению с несчастным трудовым людом! Нет Матери-исповеднице и её напыщенным требованиям к народу, которого она даже не знает!
      Я утверждаю, что Магистр Рал и Мать-Исповедница и так достаточно богаты! Не отдавайте им и ваше богатство тоже! Они не имеют на него никаких прав!
      Далтон, зевая, потер глаза, когда приветственные крики сменились скандированием имени "Шанбор". Он уже забыл, когда в последний раз спал. Ему пришлось выкрутить руки одному из Директоров, чтобы добиться единогласия. Единогласие означало божественное вмешательство в пользу избранного Суверена и служило для укрепления его полномочий.
      Когда наконец Бертран снова вышел вперед и обратился к толпе, Далтон слушал вполуха, пока не услышал свое имя.
      - Вот поэтому, помимо всех прочих, слишком многочисленных для перечисления, причин, я лично вмешался в процесс отбора. И с особой гордостью представляю вам нового Министра Культуры, человека, который будет так же защищать и служить вам, как и его предшественник - Бертран протянул руку - Далтона Кэмпбелла!
      Стоявшая рядом с Далтоном Тереза упала на колени, склонив голову перед Бертраном.
      - О, Суверен, Ваше Великолепие, благодаря вас за то, что возвысили моего мужа! Будьте благословенны за все то, что вы для него сделали!
      Далтон, вместо того, чтобы обрадоваться назначению вдруг почувствовал себя несколько униженным. Тереза ведь отлично знала, каких трудов ему стоило, чтобы добраться до этих высот, и вдруг ни с того ни с сего приписывает это все величию Бертрана Шанбора!
      Такова была сила слова Суверена. Глядя на приветственно вопящую толпу и прикидывая, какую ответную речь он произнесет Бертрану и Хильдемаре, что вот и на эта беснующаяся толпа легко попала под влияние Суверена по поводу грядущего голосования.
      Но это ещё далеко не все. Далтону ещё предстояло спустить с поводка последнюю из имевшихся в запасе стихийных сил.
      Как только дверь открылась, вонь, как рванувшийся на свободу узник, ударила в нос. Тьма тут стояла кромешная. Далтон щелкнул пальцами, и здоровенные стражники - андерцы мгновенно выхватили из подставок факелы и понесли вперед.
      - Вы уверены, что он ещё жив? - Спросила Далтон. - Вы проверяли?
      - Да живой он, господин Министр!
      Далтон на секунду растерялся, но затем приосанился. Всякий раз, как к нему обращались по титулу, ему требовалось несколько мгновений, чтобы сообразить, что обращаются к нему. Само сочетание "Министр Культуры Далтон Кэмпбелл" очень радовало его слух.
      - Сюда, Министр Кэмпбелл, - указал стражник с факелом.
      Далтон перешагнул через людей, таких грязных, что они практически сливались с черным полом. Из щели в стене телка тухлая вода. Там, где она втекала в помещение, она служила для питья, а то место, куда вытекала, заменяло парашу. Стены, пол, потолок и люди кишели насекомыми.
      В дальнем конце подвала, за ручейком воды, виднелось крошечное зарешеченное окошко, слишком маленькое, чтобы в него можно было пролезть. Выходило оно на аллею. Если семья или друзья не оставляли своей заботой узников, то могли прийти на эту аллею и покормить несчастных.
      Из-за того, что все заключенные были в ручных и ножных колодках, передраться за еду они не могли. Практически они только и могли лежать на полу. Ходить не давали колодки. Так что передвигались узники короткими прыжками. А если могли более-менее выпрямиться, то ухитрялись приблизить рот к окну, чтобы их покормили. Если узника никто не кормил, он умирал.
      Все заключенные были обнажены. Факелы освещали покрытые коростой тела, и Далтон увидел, что один из узников - тощая беззубая старуха. Далтон е мог определить, живы ли вообще некоторые из них, потому что они никак не реагировали на перешагивающих через них людей.
      - Я удивлен, что он жив, - заметил Далтон стражнику.
      - У него ещё остались приверженцы. Они каждый день приходят его кормить. А потом, когда поест, он с ними разговаривает через окно. Они сидят и слушают его болтовню. Можно подумать, он может сказать что-то важное!
      Далтон и знать не знал, что у этого человека ещё сохранились последователи. Это был большой плюс. Имея уже готовых приверженцев, быстро развернуть кампанию не составит труда.
      - Вот он, Министр Кэмпбелл, - ткнул вниз факелом стражник. - Вот этот малый.
      Он пнул лежащего человека. Голова узника повернулась к ним. Не медленно и не быстро. Небрежно. Вместо ожидаемого покорного взгляда на Далтона сверкнул огнем единственный глаз.
      - Серин Раяк?
      - Точно, - буркнул узник. - Чего надо?
      Далтон присел на корточки. Ему пришлось предпринять вторую попытку, чтобы вдохнуть. Вонь тут стояла невыносимая.
      - Меня только что назначили Министром Культуры, мастер Раяк. Прямо сегодня. И первым делом я пришел, чтобы исправить причиненную вам несправедливость.
      Тут Далтон увидел, что у Раяка нет одного глаза, а на его месте грубо зарубцевавшийся толстый шрам.
      - Несправедливость. В мире полно несправедливости. Магия разгуливает на свободе и вредит людям. Магия засунула меня сюда. Но я не сдался, сударь мой! Нет, не сдался! Я никогда не отступлю перед мерзостью магии!
      Я с радостью пожертвовал глазом ради своего дела. Ведьма его отняла. И если вы надеетесь, что я откажусь от священно войны с гнусными приспешниками магии, то лучше оставь те меня здесь. Оставьте, слышите? Я никогда не отступлюсь!
      Далтон чуть попятился, когда Раяк судорожно забился в колодках, которые, как ясно было бы даже полусумасшедшему, сломать совершенно невозможно. Этот же псих дергался до тех пор, пока его запястья не залила кровь.
      - Я не откажусь от борьбы с магией! Слышите вы?! Не отступлю перед теми, кто насылает колдовство на тех из нас, кто поклоняется Создателю!
      Далтон удержал Раяка, положив руку на грязное плечо.
      - Вы меня не так поняли. Магия наносит огромный вред нашей стране. Люди горят в огне и тонут. И без всяких причин прыгаю с крыш домов и мостов...
      - Ведьмы!
      - Этого-то мы и опасаемся...
      - Ведьмы, насылающие на людей сглаз! Если бы вы, идиоты, слушали меня, когда я пытался вас предупредить! Я старался помочь! Пытался очистить от них страну!
      - Именно поэтому я здесь, Серин. Я вам верю. Мы нуждаемся в вашей помощи. Я пришел, чтобы выпустить вас и молить о помощи.
      Белок единственного глаза Раяка, уставившегося на Далтона, казался островком в черном море грязи.
      - Хвала Создателю! - Прошептал Раяк. - Наконец! Наконец-то меня призвали выполнить угодное Ему дело!
      Глава 60
      Зрелище Ричарда поразило. На сколько видел глаз, все было заполнено людьми. Почти каждый держал в руке зажженную свечу. По широченной основной магистрали Ферфилда тянулся бесконечный поток лиц. Поток обтекал скамьи и деревья, казавшиеся затерянными островками.
      Только-только стемнело. Пурпурный закат за вершинами далеких гор освещал собиравшиеся там облака. Над городом весь день собирались тучи. Издали доносились глухие раскаты грома. В воздухе пахло влагой и одновременно пылью, взметенной копытами лошадей. Спорадически накрапывал дождь. Тяжелые капли предвещали грядущий ливень.
      Д"Харианские солдаты окружили Ричарда, Кэлен и Дю Шайю стальным кольцом. Ричарду эти окружившие их всадники напоминали корабль, плывущий по морю лиц. Солдаты умело расчищали проход, не создавая при этом впечатления, что силой оттесняют людей в сторону. Народ не обращал на них внимания. Люди просто сосредоточенно шли. А может, было просто слишком темно, чтобы разглядеть солдат и их попросту принимали за андерских военных.
      Мечмастера Бака Тау Мана где-то растворились. Иногда они это делали. Ричард знал, что они просто-напросто заняли стратегические позиции на случай возможных проблем. Дю Шайю зевала. Поездка обратно в Ферфилд заняла весь день.
      Ричарду очень не нравилось то, что он видел, и он увел свою команду с главной улицы на пустынную боковую улочку неподалеку от главной площади города. Ричард спешился. Он хотел подойти поближе, но не желал, чтобы люди видели его в окружении солдат. Как бы ни были хороши его д"харианцы, вряд ли они могли что-то сделать с толпящимися на улицах десятками тысяч людей. Ведь колония крошечных муравьев запросто может справиться с одиноким насекомым, во много раз превосходящим их размером.