Глава 49
      Энн открыла глаза. И с удивлением увидела в тусклом свете лицо, которое не видела вот уже много месяцев. С тех пор, как была ещё Аббатисой Дворца Пророков в Танимуре, что находится в Древнем Мире.
      Средних лет сестра смотрела на нее. Средних лет, если считать пятьсот с чем-то лет средним возрастом, напомнила себе Энн.
      - Сестра Алессандра.
      Говорить было больно. Губы заживали плохо. Челюсть все ещё не очень хорошо двигалась. Энн не знала, сломана она или нет. Даже если и сломана, все равно ничего не поделаешь. Будет заживать, как у всех обычных людей. Магии-то нет.
      - Аббатиса, - холодно поприветствовала женщина.
      Энн вспомнила, что у Алессандры была длинная коса. Длинная коса, которую она всегда укладывала короной. Теперь её седеющие волосы были обкромсаны и свободно висели чуть выше плеч. Энн подумала, что эта прическа куда больше подходит к её довольно-таки выдающемуся носу.
      - Я принесла вам поесть, Аббатиса, если хотите.
      - Почему? Почему ты принесла мне поесть?
      - Его Превосходительство желает, чтобы вас кормили.
      - Почему ты?
      - Вы меня не любите, Аббатиса, - чуть улыбнулась женщина.
      Энн постаралась выдать как можно более сердитый взгляд. Но сильно сомневалась, что с такой опухшей физиономией, как у нее, ей это удастся.
      - Вообще-то говоря, сестра Алессандра, я люблю тебя так же, как люблю всех чад Создателя. Мне просто претят твои действия. Ты продала свою душу Безымянному.
      - Владетелю Подземного Мира. - Улыбка сестры Алессандры стала чуть шире. - Значит, вы можете любить женщину, ставшую сестрой Тьмы?
      Энн отвернулась, хотя от миски с жарким шел божественный аромат. Беседовать дальше с падшей сестрой она не желала.
      Будучи закованной, Энн не могла есть самостоятельно. Она безоговорочно отказалась принимать пищу из рук солгавших ей сестер и предавших её, вместо того, чтобы стать свободными. И до сего момента её кормили солдаты. Обязанность эта не вызывал у них восторга. И, судя по всему, результатом их отвращения к обязанности кормить старуху и было появление тут сестры Алессандры.
      Сестра Алессандра поднесла ложку ко рту Энн.
      - Вот, поешьте. Я сама приготовила.
      - Почему?
      - Потому что подумала, что вам понравится.
      - Надоело отрывать ножки муравьям, сестра?
      - Какая же у вас отменная память, Аббатиса! Я не делю этого с детства, с тех пор, как впервые появилась во дворце Пророков. Если мне не изменяет память, именно вы убедили меня расстаться с этой привычкой, поняв, что я просто несчастна, оказавшись вдали от дома.
      Ну а теперь попробуйте ложечку. Пожалуйста!
      Энн искренне изумилась, услышав из уст этой женщины слово "пожалуйста". И открыла рот. Есть было больно, но если не есть, то ослабеешь. Энн могла отказаться от пищи или найти какой-нибудь другой способ умереть, но у неё имелась поставленная перед ней задача и, следовательно, повод жить.
      - Неплохо, сестра Алессандра. Совсем даже недурственно.
      Сестра Алессандра улыбнулась вроде бы с гордостью.
      - Я же вам говорила! Вот, съешьте еще.
      Энн медленно ела, аккуратно пережевывая мягки овощи, стараясь не травмировать лишний раз поврежденную челюсть. Куски мяса она попросту заглатывала, не жуя, чтобы не повредить заживающую как придется челюсть.
      - На губе у вас, похоже, останется шрам.
      - Мои любовники очень огорчатся, что моя красота пострадала.
      Сестра Алессандра засмеялась. Не грубым или циничным хохотом, а искренним звенящим веселым смехом.
      - Вы всегда могли меня рассмешить, Аббатиса.
      - Да, - ядовито ответила Энн. - Поэтому-то я и не понимала так долго, что ты перешла на сторону зла. Я думала, что моя малышка Алессандра, моя счастливая веселушка Алессандра никогда не окажется втянутой в злые игры. Я так верила, что ты любишь Свет.
      Улыбка сестры Алессандры испарилась.
      - А я и любила, Аббатиса.
      - Пфе! - Фыркнула Энн. - Ты любила только себя!
      Женщина некоторое время помешивала суп, затем протянула следующую ложку.
      - А может вы и правы, Аббатиса. Обычно вы всегда были правы.
      Энн тщательно жевала овощи, взглядом изучая мрачную крошечную палатку. Она устроила такой бенц, когда её попытались оставить с сестрами Света, что Джегань, похоже, предпочел поместить её в персональную маленькую палатку. Каждую ночь в землю вгонялся длинный стальной штырь, к которому её приковывали. А палатку ставили уже потом.
      Днем же, когда армия готовилась двигаться дальше, её засовывали в деревянный сундук, который запирали то ли на замок, то ли с помощью какого-то штыря. Энн точно не знала, потому что сидела внутри сундука, когда его запирали и отпирали. Затем сундуку грузили в закрытый фургон без окон и вентиляции. Это Энн знала, поскольку ухитрилась проковырять щелку между плохо подогнанными досками сундука.
      Останавливаясь на ночь, Энн из сундука вытаскивали и одна из сестер сопровождал её в уборную, затем бывшую Аббатису приковывали к штырю и ставили палатку. Если ей вдруг приспичивало в течение дня, то выбор у неё был небогатый. Либо терпеть, либо нет.
      Иногда имперцы не трудились ставить палатку и она оставалась прикованной на виду у всех, как собака.
      Энн постепенно начала любить свою маленькую палатку и радовалась, когда её ставили. Это было её личным убежищем, где можно было вытянуть затекшие ноги и руки, прилечь или помолиться.
      Энн проглотила ложку супа.
      - Ну, приказал ли тебе Джегань ещё что-нибудь, кроме как кормить меня? Может, отлупить меня ради его удовольствия или твоего?
      - Нет. - Сестра Алессандра вздохнула. - Просто кормит вас. Насколько я понимаю, он ещё не решил, что с вами делать, но пока суд да дело хочет, чтобы вы оставались в живых, чтобы однажды ему пригодиться.
      Энн смотрела, как женщина помешивает суп.
      - Знаешь, он ведь не может проникнуть в твой разум. Сейчас не может.
      - Почему вы так думаете? - Подняла глаза Алессандра.
      - Шимы вырвались на свободу.
      Она перестала помешивать.
      - Я слышала об этом. - Ложка снова начала круговое движение. - Слухи, только и всего.
      Энн поерзала, стараясь устроиться поудобней на жесткой земле. А она-то всегда думала, что с её полнотой сидеть на земле ей будет вполне удобно!
      - Хотелось бы мне, чтобы это были лишь слухи. Почему же, по-твоему, магия не действует?
      - Но она действует!
      - Я говорю о магии Приращения.
      Карие глаза женщины опустились.
      - Ну, наверное, я просто не очень-то старалась её пользоваться, только и всего. А если надумаю ею воспользоваться, то она сработает, я уверена.
      - Ну так попробуй! И увидишь, что я права.
      Сестра Алессандра покачала головой.
      - Его Превосходительство это запрещает до его особого распоряжения. Очень... неумно нарушать приказы Его Превосходительства.
      Энн наклонилась к женщине.
      - Алессандра, шимы на свободе! Магия исчезла. Иначе, во имя Творения, какого рожна я, по-твоему, сижу в этих железяках? Неужели, будь в моем распоряжении магия, я не учинила бы какой никакой каврадак, когда меня схватили?
      Пошевели мозгами, Алессандра! Ты же не дура, в самом-то деле!
      Уж что-что, а дурой Алессандра не была. Не понятно, как такая умная женщина могла поддаться обещаниям Владетеля. Наверное, ложь может соблазнить даже мудрецов.
      Энн избегала слова "сестра" не только потому, что это было уважительным обращением, но и потому, что без титулования разговор с женщиной, которую Энн знала и любила на протяжении пол тысячелетия, получался более прямым и дружеским. Обращение "сестра" лишь напоминал бы лишний раз о принадлежности Алессандры к сестрам Тьмы.
      - Алессандра, Джегань не может проникнуть в твое сознание. Его могущество сноходца исчезло, как и мои магические способности.
      Сестра Алессандра смотрела на нее, не выказывая никаких эмоций.
      - Возможно, его могущество действует в связке или даже через наше, и он по-прежнему может проникать в разум сестер Тьмы.
      - Чушь! Теперь ты рассуждаешь, как рабыня. Убирайся прочь, раз намерена и дальше рассуждать, как рабыня. Как сестры Света, со стыдом вынуждена признаться.
      Женщина явно не хотела ни уходить, ни прекращать разговор.
      - Я вам не верю. Джегань всемогущ. И наверняка сейчас наблюдает за нами моими газами, а я просто-напросто об этом не знаю.
      Энн была вынуждена проглотить ложку супа, когда её неожиданно резко поднесли к губам. Медленно жуя, она изучала лицо сидящей перед ней женщины.
      - Ты можешь вернуться к Свету, Алессандра.
      - Что?! - Мгновенная ярость в глазах женщины тут же сменилась весельем. - Аббатиса, у вас крыша едет!
      - Неужто?
      Сестра Алессандра поднесла очередную ложку к губам Энн.
      - Да. Я дала обет моему владыке из подземного мира. Я служу Владетелю. А теперь ешьте.
      Не успела Энн проглотить, как последовала очередная порция. Она съела добрый пяток ложек, прежде чем сумела выговорить хоть слово.
      - Алессандра, Создатель простит тебя. Создатель всемилостив и всепрощающ. Он примет тебя обратно. Ты можешь вернуться к Свету. Разве тебе не хочется вернуться в любящие объятия Создателя?
      Сестра Алессандра неожиданно отвесила ей оплеуху. Энн опрокинулась на бок. Алессандра поднялась, гневно сверкая глазами.
      - Мой господин - Владетель! Не смей богохульствовать! В этом мире мой господин - Его Превосходительство! А в загробном - Владетель! Не желаю слушать, как ты поносишь мои обеты Владетелю! Ясно?!
      Энн опасалась, что заживление челюсти пошло насмарку. Болела она чудовищно. На глазах выступили слезы. Сестра Алессандра наконец схватила Энн за грязный рукав и рывком посадила.
      - Я не позволю тебе говорить такие речи. Поняла?
      Энн молчала, не желая спровоцировать ещё одну вспышку ярости. Судя по всему, эта тема болезненна не меньше, чем челюсть Энн.
      Сестра Алессандра села и подняла миску с супом.
      - осталось совсем немного, но вы должны доесть.
      Алессандра смотрела в миску, будто наблюдая за вращающейся там ложкой. Она откашлялась.
      - Простите, что я вас ударила.
      - Я тебя прощаю, Алессандра, - кивнула Энн. Женщина подняла глаза, из которых гнев уже испарился.
      - Правда, прощаю, Алессандра, - искренне прошептала Энн, размышляя, какие жуткие эмоции сейчас кипят в душе её бывшей ученицы.
      Темные глаза снова опустились.
      - Здесь нечего прощать. Я есть то, что я есть, и ничто не может этого изменить. Вы и представления не имеете, какие вещи мне пришлось совершить, чтобы стать сестрой Тьмы. - На её лице появилось отрешенное выражение. - И даже вообразить не можете, какое могущество обрела взамен.
      Ну и к чему хорошему это привело, едва не спросила Энн, но придержала язык и молча доела суп. С каждым глотком она кривилась от боли. Ложка звякнула, когда Алессандра бросила её в пустую миску.
      - Было очень вкусно, Алессандра. Самая лучшая еда, что я ела за...за то время, что я здесь. За многие недели, я думаю.
      Сестра Алессандра кивнула и поднялась на ноги.
      - Если буду свободна, то принесу вам и завтра тоже.
      - Алессандра! - Женщина обернулась и Энн поглядела ей в глаза. - ты не могла бы посидеть со мной немного?
      - Зачем?
      Энн горько рассмеялась.
      - Я каждый день сижу в сундуке. Каждую ночь меня приковывают к столбу. Просто было бы неплохо, если бы кто-нибудь со мной немножко посидел, только и всего.
      - Я - сестра Тьмы.
      - А я сестра Света, - пожала плечами Энн. - Тем не менее ты принесла мне супу.
      - Мне приказали.
      - А! Гораздо более честный ответ, чем я получила от сестер Света, с сожалением вынуждена констатировать. - Энн отодвинула кусок цепи и прилегла на бок, отвернувшись от сестры Алессандры. - Извини, что тебе пришлось оторваться от дел, чтобы позаботиться обо мне. Наверное, Джегань хочет, чтобы ты поскорей возвращалась к обязанностям солдатской шлюхи.
      В палатке воцарилось молчание. Снаружи смеялись солдаты, пили эль и играли. Доносился запах жареного мяса. На сей раз желудок Энн наконец-то не бурчал от голода. Супчик был очень даже вкусным.
      Откуда-то издалека донесся женский крик, тут же превратившийся в звенящий смех. Одна из маркитанток, надо думать. Иногда вопли были действительно криками ужаса и Энн покрывалась потом, представляя, что происходит с этими несчастными женщинами.
      Сестра Алессандра наконец уселась обратно.
      - Я могу немного с вами посидеть.
      Энн повернулась.
      - Мне был очень этого хотелось. Алессандра. Правда-правда.
      Сестра Алессандра помогла Энн сесть и они обе некоторое время сидели в неловком молчании, слушая лагерный шум.
      - Шатер Джеганя, - нарушила молчание Энн. - Я слышала, это нечто. Роскошное зрелище.
      - Да, так и есть. Каждый вечер ему разбивают что-то вроде дворца. Хотя не могу сказать, что охотно туда хожу.
      - Да уж, после встречи в этим типом охотно этому верю. Ты знаешь, куда мы направляемся?
      Алессандра покачала головой.
      - Какая разница, куда ? Все мы рабы Его Превосходительства.
      В этом ответе явственно звучали нотки безнадежности, и это навело Энн на мысль тихонько развернуть разговор в нужную сторону.
      - А знаешь, Алессандра, в мой разум Джегань проникнуть не может.
      Сестра Алессандра недоуменно нахмурилась, и Энн поведала ей о волшебных узах Магистра Рала, защищающих всех, кто принес ему клятву. Энн тщательно подбирала слова, чтобы говорить лишь о себе и тех, кто, принес Ричарду присягу, стараясь, чтобы её рассказ не выглядел, как предложение. Женщина слушала, не возражая.
      - Сейчас, конечно, волшебство уз Ричарда, как Магистра Рала, тоже не действует, - подвела итог Энн, - могущество Джеганя тоже сведено на нет, так что я по-прежнему защищена от сноходца. - Она рассмеялась. - Разве что он лично войдет в эту палатку.
      Сестра Алессандра рассмеялась вместе с ней.
      Энн устроила поудобней скованные руки и подтянула цепи, чтобы иметь возможность скрестить ноги.
      - Когда шимы наконец уберутся к твоему господину в подземный мир, то узы Ричарда снова начнут действовать, и я опять же окажусь защищена от магии Джеганя, когда она к нему тоже вернется. Во всей этой истории есть одно утешение - при любых раскладе Джегань не может войти в мое сознание.
      Сестра Алессандра сидела тихо, как мышь.
      - Конечно, - добавила Энн, - для тебя тоже большое облегчение хоть ненадолго избавиться от присутствия Джеганя в мозгах.
      - Невозможно узнать, там оно или нет. Никакой разницы не чувствуешь. Если только... он не захочет, чтобы ты узнал.
      Энн промолчала и Алессандра, пригладив подол платья, продолжила.
      - Но мне кажется, что вы не очень понимаете, что говорите, Аббатиса. Сноходец находится в моем разуме прямо сейчас и наблюдает за нами.
      Она подняла взгляд, ожидая возражений.
      Но Энн лишь сказала:
      - Ты просто подумай над этим, Алессандра. Просто поразмышляй.
      Сестра Алессандра подобрала миску.
      - Мне пора возвращаться.
      - Спасибо, что пришла, Алессандра. И спасибо за суп. И за то, что посидела со мной. Очень приятно было снова повидеть тебя.
      Сестра Алессандра кивнула и выскользнула из палатки.
      Глава 50
      Хотя это практически незаметно глазу, но простиравшееся до горизонта травополье перед охраняемым отделением Беаты Домини Диртх лежало чуть выше места, где стояло гигантское каменное оружие, и почва там была тверже, а следовательно, и более проходимой для лошадей. После недавних дождей небольшое возвышение справа стало глинистым. Да и слева не лучше. Из-за особенностей ландшафта, особенно после дождя, подъезжавшие к границе люди норовили проехать через блокпост Беаты, чаще, чем через другие блокпосты.
      Таких путешественников было немного, но те, кто подъезжал к Андериту из степей предпочитали въезжать в страну возле её Домини Диртх. Беата наслаждалась некоторым разнообразием, которое вносили в размеренную службу приезжие. Ей нравилось решать, кого впустить в страну, а кого - нет. Если по какой-то причине она считала визитеров недостойными въезда, она отсылала их на пограничный пост, где они могли просить о въезде пограничников.
      Было приятно чувствовать себя человеком, принимающим ответственные решения, чем беспомощной девчонкой. Теперь Беата обладала властью.
      А ещё интересней было смотреть на приезжих чужестранцев, разговаривать с ними, рассматривать их одежду. Как правило люди путешествовали по двое трое. Но Беату это вполне устраивало. Она сама ими занималась.
      Однако в это теплое солнечное утро сердце Беаты едва не выскакивало из груди. Не сей раз к её блокпосту приближались совсем другие люди. И их было куда больше двух. На сей раз это походило на реальную угрозу.
      - Карина, - приказала Беата, - встань на изготовку с билом.
      Хакенка прищурившись, поглядела на нее.
      - Вы уверены, сержант?
      Карина была чудовищно близорука и практически ничего не видела буквально в трех шагах, а эта группа людей виднелась ещё на горизонте.
      За все время службы Беата ещё ни разу не приказывала достать било. Во всяком случае. Когда подъезжали люди. Конечно, они тренировались с ним, но она никогда не приказывала держать его наизготовку. Если бы её не оказалось на месте, то дежурная пара сама должна была достать его, если бы сочла, что надвигается какая-то угроза. Но поскольку Беата была на месте, то ей и решать. Она - командир. Солдаты зависят от нее.
      После того жуткого инцидента они добавили ещё одну решетку на заграждение перед билом, хотя и знали, что билом никто в колокол не звонил. Никто им такого приказа не отдавал. Беата просто чувствовала, что так лучше - с дополнительным предохранением. Это позволяло им думать, что они что они предприняли какие-то действия по поводу инцидента, хотя на самом деле это было вовсе не так, конечно.
      Никто не знал, почему вдруг все Домини Диртх разом зазвонили.
      Беата вытерла взмокшие ладони о штаны.
      - Уверена. Выполняй.
      Обычно когда люли подъезжали, было довольно просто определить, безобидные они или нет. Торговцы с повозками, степные кочевники, желающие торговать с охраняющими границу солдатами - Беата никогда не позволяла им проехать, - купцы, по тем или иным причинам решившие ехать не обычным путем, даже какие-то особые андерские гвардейские части, возвращавшиеся с патрулирования.
      Эти андерские гвардейские части не были обычными солдатами. Они были особенными. Одни мужчины и Беате показалось, что все они привыкли запросто справляться с любыми неприятностями. Они не обратили ни малейшего внимания на обычных солдат, таких, как Беата.
      Как только они подошли, Беата приказала им остановиться. Она знала, кто они такие, потому что капитан Тольберт сообщил ей и всему отделению об особых андерских частях, и приказал пропустить их без задержки. Беата всего лишь хотела спросить, как солдат солдата, не нужно ли им чего.
      Но они и не подумали остановиться. Их командир лишь хмыкнул, проезжая мимо них во главе колонны здоровяков.
      Однако люди, что приближались сейчас не были особыми частями. Беата не могла определить, кто они, но выглядели они как реальная угроза. Она видела сотни облаченных в черную форму всадников, рассредоточившихся по полю, когда группа остановилась.
      Даже издалека чудесное было зрелище.
      Беата глянула в бок и увидела заносящую било Карину. Аннетта тоже взялась за рукоять, чтобы помочь ударить в Домини Диртх.
      Ринувшись вперед, Беата перехватила било прежде, чем девушки успели как следует размахнуться.
      - Приказа никто не отдавал! Что это с вами? Ну-ка, поставьте пока.
      - Но, сержант, это же солдаты! - Заныла Аннетта. - Куча солдат. И они не наши. Это-то я вижу!
      Беата оттолкнула девушку.
      - Они подают сигнал. Ты что, не видишь?
      - Но сержант Беата, - захныкала Аннетта, - это же не наши люди! У них нет никаких дел...
      - Ты даже не знаешь пока, зачем они приехали! - Беата была напугана и рассержена, что Карина с Аннеттой чуть было не ударили в колокол без приказа. - Спятили вы что ли? Вы даже не знаете, кто они такие! Вы могли убить ни в чем не повинных людей!
      Обеим за неподчинение - наряд вне очереди на сегодняшнюю ночь и на всю следующую неделю за неподчинение. Ясно?
      Аннетта понурила голову. Карина отсалютовала, не зная, как реагировать на взыскание. Беата разозлилась бы на всякого в своем отделении, кто без приказа попытался бы звонить в Домини Диртх, но в глубине души она радовалась, что проштрафились хакенки, а не андерки.
      На горизонте всадник размахивал белым флагом, привязанным к палке или пике. Беата не знала на какое расстояние поражает врагов Домини Диртх. Может. если бы Карина с Аннеттой ударили в Домини Диртх, то те люди там и не погибли бы, но после происшествия с Тернером Беата надеялась никогда больше не увидеть, как это оружие убивает людей. Разве что они совершенно очевидно будут атаковать.
      Беата смотрела, как это странное войско ждет на месте, а несколько всадников направляются к блокпосту. Таковы правила, как объяснили Беате и солдатам вверенного ей отделения. Люди должны размахивать каким-нибудь флагом, а если их много, то лишь нескольким из них дозволяется приблизиться к блокпосту и объяснить, с каким делом они прибыли и попросить разрешения на проезд.
      Никакого риска в том, чтобы разрешить подъехать паре-тройке человек не было. Домини Диртх мог убить врага, даже если он всего лишь в шаге от него. Он все равно погибнет. На самом деле не имело значения, как близко подъедут люди. Да и сколько их, если уж на то пошло.
      Четверо чужеземцев, двое пешком и две верхом, приближались, оставив остальных стоять на месте. Когда они подошли достаточно близко, Беата увидела, что идут двое мужчин и две женщины. Мужчина с женщиной верхом, и мужчина с женщиной пешком.
      Во всаднице было что-то такое...
      Когда до Беаты дошло, кто эта женщина, у неё чуть сердце не выпрыгнуло.
      - Видите? - Накинулась она на Карину с Аннеттой. - Понимаете, что могло произойти, ударь вы в эту штуку? Вы только представьте себе, что бы тогда было!
      Обе девушки уронив челюсть смотрели на приближавшихся людей. У Беаты коленки задрожали при одной только мысли о том, что едва не произошло.
      - Положите эту штуку на место! - рявкнула она на парочку, потрясая кулаком. - И не смейте даже приближаться к Домини Диртх! Ясно вам?!
      Обе отсалютовали. Развернувшись, Беата кинулась по ступенькам вниз, прыгая через две за раз. Она и представить себе не могла, что с ней такое случится.
      Ей сроду и в голову не приходило, что она встретится с самой Матерью-Исповедницей.
      Беата вместе с остальными таращилась на подъезжавшую женщину в длинном белом платье. Один из мужчин ехал с ней рядом. Шедшая пешком женщина была беременна. А слева от Матери-Исповедницы шагал мужчина, одетый в свободные одежды непонятного покроя. При нем был меч, но в ножнах.
      А вот едущих справа от Матери-Исповедницы всадник являл собой нечто особенное. Беата отродясь не видела таких мужчин, полностью в черном, с развевающимся за спиной золотым плащом. От его вида у девушки аж дыхание перехватило.
      Беата подумала, уж не тот ли это человек, за которого, как она слышала, собиралась выйти замуж Мать-Исповедница. Лорд Рал. Уж выглядел-то он точно как истинный лорд. Столь величественных мужчин Беате видеть не доводилось.
      - Спускайтесь сюда! - Гаркнула Беата оставшейся на платформе парочке.
      Обе девушки рванули вниз и Беата поставила их в строй. Капрал Мария Фовел, Эстелла Руффин и Эммелин стояли справа от Беаты. Парочка с платформы присоединилась к троим андерцам слева от неё - Норрису, Карлу и Брайсу. Выстроившись в линейку они не сводили глаз с приближавшейся четверки.
      Когда Мать-Исповедница спешилась все отделение вместе с Беатой, не дожидаясь приказа, рухнуло на колени и склонилось в глубоком поклоне. Беата видела прекрасное белое платье Матери-Исповедницы и её роскошные длинные каштановые волосы. Никогда в жизни Беата не видела таких красивых и длинных волос. Она привыкла видеть темные шевелюры андерцев и рыжие головы хакенцев, но эти каштановые, отливающие на солнце темно - медовым оттенком волосы выглядели такими чудесными, что их обладательница казалась каким-то неземным существом.
      Беата радовалась, что стоит с опущенной головой, настолько она боялась встретиться взглядом с Матерью-Исповедницей. Только сильный страх не давал Беате таращиться на неё во все глаза.
      Всю свою жизнь она слышала рассказы о могуществе Матери-Исповедницы, о воздействии её магии, о том, что она одним взглядом может превратить непонравившегося ей человека в камень или сделать ещё что похуже.
      Беата на грани паники тяжело дыша ловила воздух ртом. Она была всего лишь хакенской девчонкой, вдруг ощутившей себя тут совсем не к месту. Она никогда не думала, что ей доведется предстать перед Матерью-Исповедницей.
      - Встаньте, дети мои, - раздался голос над её головой.
      Один лишь звук этого голоса, ласкового, ясного и безусловно доброго, сильно успокоил страхи Беаты. Она никогда не думала, что у Матери Исповедницы может оказаться такой...такой женственный голос. Беата всегда полагала, что её голос должен быть подобен голосу духа, вещающему из мира мертвых.
      Беата вместе со всем отделением поднялась с колен, но голову держала склоненной, все ещё опасаясь прямо смотреть на Мать-Исповедницу. Беате никто не говорил, как надо себя вести при встрече с самой Матерью-Исповедницей, поскольку никому и в голову не пришло, что такое может произойти с ней, обычной хакенской девчонкой. Но вот оно, происходит наяву.
      - Кто здесь главный? - Спросила также ласково Мать-Исповедница, но не услышать властные нотки было просто невозможно. Во всяком случае она явно не собирается обрушивать молнию кому-то на голову.
      Беата сделала шаг вперед, не поднимая глаз.
      - Я, Мать-Исповедница.
      - И ты...?
      Бешено колотящееся сердце Беаты никак не желало замедлить свой ход. Она никак не могла заставить себя не трястись.
      - Ваша покорная слуга, Мать - Исповедница. Сержант Беата.
      Беата чуть из кожи не выпрыгнула, когда ласковые пальцы приподняли её подбородок. А потом она уставилась прямо в зеленые глаза Матери-Исповедницы. Это было все равно что смотреть на высокого, красивого, улыбающегося доброго духа.
      Добрый дух или нет, Но Беата застыла в очередном приступе паники.
      - Рада с тобой познакомиться, сержант Беата. - Это Дю Шайю, друг, указала она, - и Джиаан, тоже друг. - Мать-Исповедница положила руку на плечо стоявшего рядом с ней огромного мужчины. - А это - Магистр Рал, представила она, широко улыбаясь. - Мой муж.
      Беата наконец перевела взгляд на Магистра Рала. Он тоже любезно улыбался. Никогда столь важные особы не улыбались Беате такой вот улыбкой. Все это происходит сейчас с ней потому, что она вступила в армию Андерита и стала наконец хакенкой, делающей настоящее доброе дело вопреки своей гнусной хакенской сущности.
      - Не возражаете, если я поднимусь и гляну на Домини Диртх, сержант Беата? - Спросил лорд Рал.
      Беата вынуждена была сперва прочистить горло.
      - Ну... э-э...нет, господин. То есть, да, господин, пожалуйста, я с удовольствием покажу вам Домини Диртх. То есть, почту за честь. То есть, для меня это большая честь - показать вам Домини Диртх.
      - А наши люди? - Спросила Мать-Исповедница, милостиво положив конец жалкому бормотанью Беаты. - Им можно подъехать, сержант?
      - Простите меня, - поклонилась Беата. - Прошу прощения. Конечно, могут, Мать-Исповедница. Конечно. Простите. Если позволите, я об этом позабочусь.
      Дождавшись кивка Матери-Исповедницы Беата рысью взлетела наверх впереди лорда Рала, чувствуя себя полной дурой из-за того, что не сказала Матери - Исповеднице "добро пожаловать в Андерит". Схватив рог, она протрубила для соседей сигнал "все в порядке". Потом повернулась к поджидавшим на почтительном расстоянии солдатам и проиграла длинную ноту, чтоб дать им знать, что им дано разрешение спокойно приблизиться к Домини Диртх.
      Магистр Рал поднимался по ступенькам. Беата опустила рог и прижалась спиной к перилам. В этом человеке было что-то такое, от чего у неё перехватывало дыхание. Даже сам Министр Культуры, до того, как он сделал с ней то, что сделал, не вызывал у неё такого благоговения, как этот человек, Магистр Рал.
      И дело не только в его высоком росте, широченных плечах, серых пронзительных глазах или черно-золотом облачении с широким кожаным поясом со странными символами и отделанными золотом кожаными кошелями. А в его внушительном виде.
      Он не выглядел таким лощеным и благопристойным, как высокопоставленные андерцы, вроде Далтона Кэмпбелла или Министра Культуры. Нет, он скорее выглядел благородным, решительным и в то же время...опасным.
      Смертельно опасным.
      Он был красивым и вежливым, но Беата нутром чуяла, что если он вдруг гневно посмотрит на неё своими серыми глазами, она вполне может умереть на месте от их пронзительности.
      Если кто и мог быть достойным супругом Матери-Исповеднице, так это только он.
      Беременная женщина тоже поднялась наверх, внимательно изучая все. В этой темноволосой женщине тоже чувствовалось что-то благородное. Она и тот, второй мужчина, будучи оба темноволосыми, выглядели почти как андерцы. Такого странного платья, как на этой женщине, Беата сроду не видала: по всей длине рукавов и на плечах были прикреплены разноцветные полоски ткани.
      - Вот Домини Диртх, Магистр Рал, - указала рукой Беата. Она хотела назвать по имени и женщину, но её имя вылетело у неё из головы и она никак не могла его вспомнить.
      Глаза лорда Рала обежали огромный каменный колокол.
      - Его создали хакенцы тысячи лет назад, - сообщила Беата, специально, чтобы уничтожать андерцев, но теперь это оружие служит для сохранения мира.
      Заложив руки за спину Магистр Рал смотрел на тяжеленное каменное сооружение. Его внимательные глаза примечали все мелочи. Девушка не припоминала, чтобы кто-то ещё так смотрел на Домини Диртх. Казалось, он вот-вот заговорит с ним, а Домини Диртх ответит.