И по сей день мы, андерцы, жестоко страдаем от бесконечной хакенской ненависти! Каждый взгляд хакенца это безусловно подтверждает. Нам никогда от этого не избавиться. Всегда есть хакенцы в форме, которую они с удовольствием носят, чтобы беспрестанно напоминать нам о хакенских владыках.
      Ты доказал порочность своей натуры пытаясь оправдать то, чем оправдания нет и быть не может - твою эгоистичную наглость, самодовольство и гордость униформой. Все вы жаждете стать хакенскими владыками. И мы, будучи андерцами, вынуждены ежедневно выносить это хакенское издевательство!
      - Простите меня, мастер Спик. Я виноват. Я надел это из гордости. Я виноват, что позволил моей мерзкой хакенской натуре одержать верх.
      Мастер Спик недовольно хмыкнул, но продолжил урок. Зная, что заслужил худшего, Несан был счастлив, что так легко отделался. И облегченно вздохнул.
      - Когда мужчины погибли, женщины и дети в деревне остались беззащитными.
      Сапоги снова застучали "тук-тук-тук", когда учитель снова принялся выхаживать между простых скамеек. На которых сидели хакенцы. Только когда он отошел на значительное расстояние, Несан осмелился встать с четверенек и снова сесть на скамью. В ужах звенело ужасно, как тогда, после оплеухи, отвешенной ему Беатой. Слова мастера Спика едва прорывались сквозь ревущий звон.
      - Будучи хакенцами, они, естественно, решили двинуться в деревню, чтобы поразвлечься на свой гнусный манер.
      - Нет! - Вскрикнула сидевшая в заднем ряду женщина и расплакалась.
      Заложив руки за спину, мастер Спик продолжал вышагивать, проигнорировав крик. Такие выкрики случались частенько.
      - Хакенцы, желая развлечься и попировать, вошли в деревню. Им хотелось немного жареного мясца.
      Кое-кто из сидевших попадал на колени, дрожа от страха за тех, с кем за эти недели так хорошо успели познакомиться. По всему помещению заскрипели скамьи, когда большинство последовало их примеру и преклонили колени. Несан тоже.
      - Но, как вы знаете, это была небольшая деревушка. Перерезав весь скот, хакенцы поняли, что этого мяса им будет мало. Хакенцы есть хакенцы, и выход из положения искали не долго.
      Они схватили детей.
      Больше всего на свете Несану хотелось, чтобы урок закончился. Он не знал, сможет ли слушать дальше. Похоже, кое-кто из женщин думал также. Они рухнули лицом в пол, рыдая и моля добрых духов охранить этих несчастных невинных убиенных андерцев.
      - Все вы знаете, как звали этих детишек. Сейчас вы все по очереди назовете мне по одному имени, чтобы мы не забыли об этих молодых жизнях, столь болезненно отнятых. Каждый из вас назовет мне одно имя ребенка из этой деревни - девочки или мальчика - заживо зажаренных на глазах у их матерей.
      Мастер Спик начал с последнего ряда. И каждый, на кого он указывал, называл имя, причем большинство затем вслух молило добрых духов не оставить души этих детей. Прежде чем отпустить аудиторию. Мастер Спик подробнейшим образом описал, что испытывали сжигаемых заживо дети, их крики и боль, и как долго дети умирали. Сколько времени потребовалось, чтобы зажарить их тела.
      Это было столь чудовищно, что в какой-то момент, буквально на мгновение Несан впервые усомнился в правдивости этой истории. Он представить себе не мог, что кто-то, пусть даже жестокие хакенские владыки, мог сотворить такое.
      На мастер Спик - андерец. Он не станет им лгать. Уж во всяком случае не в такой важной вещи, как история страны.
      - Поскольку уже поздно, - сказал мастер Спик, когда все были опрошены, - то мы оставим до следующего урока рассказ о том, что сделали хакенские завоеватели с женщинами деревни. Возможно, детям повезло, что они не уже увидели, что творили хакенские извращенцы с их матерями.
      Когда их отпустили, Несан вместе с остальными рванул к дверям, довольный, что урок на сегодня закончен. Никогда он ещё так не радовался холодному ночному воздуху. Его бросало то в жар, то в холод, в голове его крутились картинки чудовищной гибели этих андерских детишек. Прохладный ветерок охладил его горящее лицо. Он вдохнул полные легкие холодного чистого воздуха.
      Пока он стоял, прислонившись к растущему у дороги клену, выжидая. Когда перестанут дрожать ноги, из дверей появилась Беата. Несан выпрямился. Из окон и дверей лилось достаточно света, чтобы она без труда могла разглядеть его. Увидеть его в новой одежде гонца. Он надеялся, что Беата сочтет её более приемлемой, чем мастер Спик.
      - Добрый вечер, Беата.
      Она остановилась, затем медленно оглядела его с ног до головы, изучая его облачение.
      - Несан.
      - Ты сегодня прекрасно выглядишь, Беата.
      - Так же, как всегда. - Она подбоченилась. - Вижу, ты влюбился сам в себя в этой красивой форме.
      Несан вдруг утратил дар речи и способность думать. Ему всегда нравилось, как выглядят гонцы и он думал, что ей эта форма тоже понравится. Он наделся увидеть её улыбку или что-то в этом роде. А она вместо этого разъяренно сверкала глазами. Теперь он сильно сожалел, что сразу не отправился прямиком домой.
      - Мастер Далтон предложил мне место...
      - И, надо думать, ты с нетерпением ждешь следующего урока, чтобы узнать, что сотворили эти хакенские скоты к красивой форме с теми беспомощными женщинами! - Она подошла поближе. - Тебе понравится. Для тебя это будет также здорово, как если бы ты видел это своими глазами!
      Несан с отвисшей челюстью смотрел, как она, круто развернувшись, исчезла в ночи.
      Прохожие видели, как она отстегала его словами, мерзкого хакенца. Они удовлетворенно улыбались или просто смеялись над ним. Несан, сунув руки в карманы, развернулся спиной к дороге и подпер плечом дерево. Медленно кипя, он ждал, когда зеваки двинутся дальше по своим делам.
      До поместья был час ходьбы. Он хотел выждать, пока все попутчики уйдут, чтобы топать в одиночестве. Желания беседовать с кем бы то ни было у него не имелось. Несан размышлял, не купить ли себе выпивки и надраться. Деньги у него ещё оставались. Или отыскать в поместье Морли, раздобыть бутылочку на месте и вдвоем раздавить. В любом варианте идея напиться казалась весьма притягательной.
      Внезапно ветер похолодал и по спине Несана побежали мурашки.
      Он чуть из сапог не выпрыгнул, когда чья-то рука коснулась его плеча. Развернувшись, он увидел перед собой андерку средних лет. Темные до плеч волосы женщины сказали ему, что она какая-то довольно важная персона. Серебристые пряди на висках поведали, что она старая. Было слишком темно, чтобы разглядеть, насколько морщинистое у неё лицо, но Несан мог точно сказать, что морщинистое.
      Он поклонился андерке. Он опасался, что она продолжит выволочку, устроенную ему Беатой, или прикажет ему что-нибудь сделать.
      - Она тебе небезразлична? - Спросила женщина.
      Вопрос застиг Несана врасплох.
      - Не знаю! - Рявкнул он.
      - Она обошлась с тобой довольно грубо.
      - Я это заслужил, мэм.
      - Чем это?
      - Понятия не имею, - пожал Несан плечами.
      Он не мог понять, чего ей от него надо. И от пристального взгляда её темных глаз его мороз по коже пробирал. Она смотрела так, будто ощипывала цыпленка на ужин.
      На ней было простое платье, в тусклом свете кажущееся вроде бы темно коричневым, и застегнутое по самую шею, в отличие от более откровенных нарядов, которые носили большинство андерок. Одетая не как женщина благородного сословия, но длина волос подсказывала, что она - лицо значительное.
      Женщина чум-то неуловимо отличалась от прочих андерок. И ещё кое-что показалось Несану странным: она носила широкую черную ленту, полностью закрывающую шею до самого подбородка.
      - Иногда девушки говорят гадости, потому что бояться признать, что парень им нравится из опасения, что не нравятся ему.
      - А иногда говорят гадости, потому что хотят их сказать.
      - Тоже верно, - улыбнулась андерка. - Она живет в поместье или здесь, в Ферфилде?
      - В Ферфилде. Работает у Ингера - мясника.
      Похоже, андерка сочла это забавным.
      - Может, она просто привыкла видеть несколько больше мяса на костях? Может, когда ты немного повзрослеешь и чуть раздашься, она найдет тебя более привлекательным?
      - Может. - Несан снова засунул руки в карманы.
      Он этому не верил. К тому же сильно сомневался, что когда-нибудь раздастся, как она выразилась. Он считал, что уже достаточно взрослый и останется внешне таким, как сейчас.
      Андерка чуть отошла и некоторое время изучала его физиономию.
      - Ты хочешь ей понравиться? - Наконец спросила она.
      Несан откашлялся.
      - Ну, иногда. Во всяком случае, мне хочется, чтобы она хотя бы перестала меня ненавидеть.
      Женщина улыбнулась так, будто ей что-то очень понравилось, но Несан сомневался, что сможет когда-либо понять, что именно.
      - Это можно устроить.
      - Мэм?
      - Если она тебе нравится и ты хочешь, чтобы ты ей тоже нравился, это можно устроить.
      - Как это? - Изумленно заморгал Несан.
      - Подкинуть ей кое-что в еду или питье.
      Несан внезапно все понял. Эта женщина была магичкой. Теперь-то он хотя бы понял, почему она казалась ему странной. Он слыхал, что люди, обладающие магией, странные.
      - Вы хотите сказать, что можете что-то сделать? Наложить заклятие или что-то такое?
      Ее улыбка стала шире.
      - Или что-то такое.
      - Я только начал работать у мастера Кэмпбелла, мэм. Мне очень жаль, но мне пока это не по карману.
      - А, понимаю. - Улыбка исчезла. - Ну, а если было бы по карману?
      Не успел он ответить, как она задумчиво поглядела на небо.
      - Или, можно сделать это позже, когда у тебя будут деньги. - И тихонько пробормотала, будто сама себе. - Это может дать мне время выяснить, не смогу ли я справиться с проблемой и снова заставить её работать.
      Она поглядела ему в глаза.
      - Ну, так как тебе такой вариант?
      Несан сглотнул комок. Ему совершенно не хотелось оскорбить андерку, да ещё обладающую волшебным даром. Он поколебался.
      - Ну, мэм, видите ли, штука в том, что если я ей когда-нибудь понравлюсь, то мне бы хотелось, чтобы я понравился ей просто потому, что понравился. Не хочу вас обидеть, мэм. Но сомневаюсь, что мне захочется, чтобы я нравился девушке лишь благодаря какому-то заклятию. Вряд ли мне доставит удовольствие думать, что я могу нравиться девушкам только с помощью волшебства.
      Женщина, рассмеявшись, потрепала его по спине. Это был мягкий довольный смех, она вовсе не насмехалась над ним. Несан сомневался, что вообще хоть ещё один андерец, разговаривая с ним, во так мило смеялся.
      - Молодец! - Подняла она палец. - Когда-то давно мне сказал то же самое один волшебник.
      - Волшебник! Должно быть, это было страшно! Встретиться с волшебником, я хочу сказать.
      - Да нет, - пожала она плечами. - Он был очень милым человеком. Я тогда была совсем маленькой. Видишь ли, дар у меня врожденный. Он сказал мне, чтобы я всегда помнила, то магия не нужна людям, кто любят тебя просто ради тебя самой.
      - А я и не знал, что здесь есть волшебники.
      - Не здесь, а там, в Эйдиндриле, - махнула она рукой.
      Несан мгновенно навострил уши.
      - В Эйдиндриле? Что на северо-востоке?
      - Нет, ну ты совсем умница! Да, на северо-востоке. В Замке Волшебника. Меня зовут Франка, - протянула она руку. - А тебя?
      Несан осторожно взял её руку и, склонив голову, преклонил колено.
      - Я Несан, мэм.
      - Франка.
      - Мэм?
      - Франка. Так меня зовут. Я назвала тебя свое имя, Несан, так что можешь звать меня по имени.
      - Простите, мэм...то есть, Франка.
      Она снова тихонько засмеялась.
      - Что ж, Несан, было приятно с тобой познакомиться. Теперь мне пора возвращаться в поместье. Ты же, я полагаю, пойдешь и напьешься. Именно этим, насколько я понимаю, любят заниматься ребята твоего возраста.
      Несан вынужден был признать, что идея выпить его весьма прельщает. Но и возможность узнать о Замке Волшебника тоже не хотелось упускать.
      - Думаю, что мне тоже лучше вернуться в поместье. Если вы не против идти с хакенцем, то я с удовольствием пойду с вами. Франка. - Запоздало добавил он.
      Она снова посмотрела ему в лицо так, что у него поджилки затряслись.
      - У меня есть дар, Несан. Это значит, что я отличаюсь от большинства людей, и поэтому почти все, и андерцы и хакенцы, думают обо мне так же, как большая часть андерцев думает о тебе, потому что ты хакенец.
      - Правда? Но вы ведь андерка!
      - Быть андеркой недостаточно, чтобы смыть клеймо магички. Я знаю, каково это, знать, что люди тебя не любят, даже ничего толком о тебе не зная.
      Мне будет приятно идти с тобой, Несан.
      Несан расплылся в улыбке, потрясенный отчасти тем, что разговаривает с андеркой, а отчасти тем, что андерцы не любят её - тоже андерку - из-за того, что она обладает магией.
      - Но разве они не уважают вас за то, что вы обладаете магией?
      - Они меня боятся. Это может быть хорошо, а может быть плохо. Хорошо, потому что люди, хотя и не любят тебя, но хорошо обращаются с тобой. А плохо, потому что люди, когда чего-то боятся, пытаются это уничтожить.
      - Я никогда не смотрел на это с такой точки зрения.
      Он вспомнил, как отлично себя почувствовал, когда Клодина Уинтроп назвала его "господином". Он понимал, что она сделал это только потому, что испугалась, но все равно ему было приятно. Однако вторую часть высказывания Франки он не понял.
      - Вы очень мудры. Это магия дает? Делает человека мудрым?
      Франка снова рассмеялась, будто сочла его столь же забавным, как рыбку с ножками.
      - Будь оно так, то тогда замок назывался бы Замком мудреца, а не Замком Волшебника. А некоторые и вовсе, возможно, были бы поумней, родись они без волшебного дара.
      Несан никогда прежде не встречал человека, побывавшего в Эйдиндриле, не говоря уж о Замке Волшебника. Он никак поверить не мог, что обладающая магией персона с ним беседует. В какой-то степени он беспокоился, потому что не понимал в магии ни уха, ни рыла, и полагал, что если Франка рассердится, что может причинить ему зло.
      Но при этом он считал её совершенно очаровательной, хотя она и старая.
      Они молча двинулись по дороге в направлении поместья. Это молчание почему-то Несана нервировало. Интересно, а может она при помощи своей магии прочесть его мысли?
      Несан глянул на нее. Вроде как она на его мысли никакого внимания не обращает.
      - Не возражаете, Франка, если я спрошу, что это? - Указал он на её шею. - Эта лента у вас на шее? Я никогда ни на ком такого не видел. Это как-то связано с магией?
      Она расхохоталась.
      - А знаешь, Несан, что ты первый, кто за многие годы спросил об этом? Даже если ты слишком мало знаешь, чтобы бояться задавать колдунье столь личный вопрос.
      - Простите, Франка. Я не хотел вас оскорбить.
      Несан уже начал волноваться, что имел глупость сказать что-то, что её разозлило. Вот чего ему точно не нужно, так это злить андерку, да ещё магичку к тому же. Некоторое время они шли молча. Несан сунул взмокшие ладони в карманы.
      Наконец она заговорила.
      - Дело не в этом, Несан. Это не оскорбление, я хочу сказать. Просто твой вопрос вызвал тяжелые воспоминания.
      - Простите, Франка. Мне не следовало спрашивать. Иногда я болтаю глупости. Извините.
      Он сожалел, что не отправился пить.
      Буквально через пару шагов она остановилась и повернулась к нему.
      - Нет, Несан, это не было глупо. Вот.
      Она подцепила ленту и отодвинула в сторону, чтобы ему было видно. Хотя было довольно темно, Несан в свете луны разглядел толстую вздутую полоску, восковую на вид, окольцовывающую её шею. Ему показалось, что это какой-то жуткий шрам.
      - Однажды кое-кто пытался меня убить. Потому что я обладаю магией. - В её повлажневших глазах отражалась луна. - Серин Раяк и его приспешники.
      Несан отродясь не слышал этого имени.
      - Приспешники?
      Она поправила ленту.
      - Серин Раяк ненавидит магию. И у него есть приспешники, которые разделяют его взгляды. Они настраивают людей против владеющих магией. Приводят их в состоянии исступленной ненависти и жажды крови.
      Нет ничего хуже толпы, у которой в голове лишь желание кого-то убить. То, на что одному человеку не хватило бы смелости, запросто можно осуществить скопом, если все решат, что это правильно. Толпа живет своей жизнью. Это вроде стаи собак, преследующих одинокую жертву.
      Раяк поймал меня и надел веревку на шею. Они связали мне руки за спиной. Нашли дерево, перебросили конец веревки через сук и вздернули меня вверх с помощью петли на шее.
      Несан пришел в ужас.
      - Добрые духи! Это же должно быть зверски больно!
      Она, уставясь в пространство, казалось, не слышала его слов.
      - Подо мной они сложили дрова. Собирались развести большой костер. Но прежде чем они успели его зажечь, я сумела сбежать.
      Несан невольно потер шею, пытаясь представить, каково это, висеть в петле.
      - Это человек, Серин Раяк. Он хакенец?
      Двинувшись дальше, она покачала головой.
      - Чтобы быть мерзавцем, не обязательно быть хакенцем, Несан.
      Некоторое время они шли в молчании. У Несан сложилось стойкое убеждение, что она витает где-то далеко, вспоминая о том, как висела в петле. Он недоумевал, почему она тогда не задохнулась. Может, решил он, потому что петля не была тугой, завязана не скользящим узлом.
      Интересно, как ей удалось сбежать? Но Несан понимал, что уже довольно расспросов на эту тему и не осмелился спросить.
      Он слушал, как под ногами хрустят камешки. И исподтишка посматривал на Франку. Она больше не казалась счастливой, какой была вначале. Лучше бы он держал язык за зубами!
      Наконец он решил спросить её о том, что прежде вызвало у неё улыбку. К тому же именно об этом он в первую очередь и хотел её расспросить и ради этого пошел с ней.
      - Франка, а какой он, Замок Волшебника?
      Он был прав: она улыбнулась.
      - Огромный! Ты даже вообразить себе этого не можешь, а я не смогу объяснить, насколько он огромный. Он стоит на горе, высоко над Эйдиндрилом, за каменным мостом, перекинутым через пропасть в тысячи футов глубиной. Часть замка вырублена прямо в горе. Широкие как дорога бастионы, ведущие к разным строениям, возвышающиеся как скалы стены с бойницами. И высоченные башни. Он великолепен.
      - А вы видели Искателя Истины? Или Меч Истины, когда там были?
      - Знаешь, а вообще-то да, - нахмурилась она. - Моя мать была колдуньей. И ходила в Эйдиндрил повидать Первого Волшебника. Представления не имею, зачем. Мы прошли по одному из бастионов в анклав Первого Волшебник. У него своя, отдельная резиденция, где хранятся всякие чудеса. И я помню блестящий сверкающий меч.
      Ей явно нравилось об этом рассказывать, поэтому Несан спросил:
      - И какой он? Анклав Первого Волшебника? И Меч Истины?
      - Так, дай-ка припомнить... - Она задумчиво потеребила подбородок и начала рассказ.
      Глава 37
      Потянувшись за упавшей ручкой, Далтон Кэмпбелл увидел ноги входящей в его кабинет женщины. По толстым щиколоткам она даже не поднимая глаз понял, что явилась Хильдемара Шанбор. Если где-то и есть женщина с более страшными ногами, то Далтону она ещё не попадалась.
      Он положил ручку на стол и, улыбнувшись, встал.
      - Госпожа Шанбор! Проходите, пожалуйста!
      В приемной солнышко освещала дежурившего Роули, готового в любой момент собрать гонцов, буде они понадобятся Далтону. Сейчас нужды а них не было, но, учитывая визит Хильдемары Шанбор, очень даже вероятно, что понадобятся.
      Она закрыла дверь, а Далтон, обогнув стол, выдвинул для не стул. На ней было шерстяное платье соломенного цвета, подчеркивающего болезненную бледность её кожи. Подол доходил до середины лодыжек её толстых колоннообразных ног.
      Коротко глянув на предложенный стул, Хильдемара осталась стоять.
      - Счастлив вас видеть, госпожа Шанбор.
      - Ой, Далтон, ну почему вы всегда такой чинный? - Улыбнулась она. - Мы с вами достаточно долго знакомы, чтобы вы могли называть меня Хильдемара. Далтон открыл было рот, чтобы поблагодарить её, но она добавила. - Наедине.
      - Конечно, Хильдемара.
      Хильдемара Шанбор сроду не приходила, чтобы поинтересоваться чем-то столь обыденным, как текущие дела. Она являлась лишь как холодный ветер перед бурей. Далтон решил дать грозе разразиться самой, без его помощи. И подумал также, что лучше провести эту встречу на довольно официальном уровне, несмотря на этот её демарш с именем.
      Она чуть нахмурилась, будто её внимание что-то отвлекло. Она потянулась к его плечу, будто увидела торчащую нитку. Бьющий в окна солнечный свет играл на каменьях её перстней и рубиновом ожерелье на шее. У этого платье декольте было куда как меньше, чем у дам на пиру, но на взгляд Далтона, все равно могло быть и поменьше.
      Чисто женским легким движением Хильдемара сняла несуществующую нитку и пригладила. Далтон искоса глянул, но ничего не увидел. Вроде удовлетворившись, она нежно провела рукой по ткани на плече его легкой куртки.
      - Ой, Далтон, какие у тебя великолепные плечи! Такие мускулистые и крепкие. - Она посмотрела ему в глаза. - Ваше жене повезло, что у неё такой отлично сложенный муж.
      - Благодарю, Хильдемара. - Из осторожности он не произнес больше ни слова.
      Она коснулась его щеки, унизанные кольцами пальцы скользнули по лицу.
      - Да, она очень счастливая женщина.
      - А ваш муж - счастливый мужчина.
      Хихикнув, она убрала руку.
      - Да, ему часто везет. Но, как говорят, то, что на первый взгляд кажется удачей - всего лишь результат непрерывной практики.
      - Мудрые слова, Хильдемара.
      Циничный смех смолк и она коснулась рукой его воротника, якобы поправляя. Пальцы побежали по шее, коснувшись мочки уха.
      - Я слышала, что ваша жена вам верна.
      - Я счастливый человек, сударыня.
      - А вы также верны ей.
      - Я очень её люблю и соблюдаю данные нами обеты.
      - Как мило, - улыбнулась она. И ущипнула его за щеку. Скорее стервозно, чем игриво. - Что ж, я надеюсь однажды уговорить вас стать чуть менее...зажатым во взглядах, скажем так.
      - Если найдется женщина, которая сможет когда-нибудь расширить мой кругозор, то это будет вы, Хильдемара.
      Она потрепала его по щеке, снова цинично рассмеявшись.
      - Ой, Далтон, да вы и вправду удивительный человек!
      - Спасибо, Хильдемара. Из ваших уст это большой комплимент.
      Она продолжила.
      - И вы проделали отличную работу с Клодиной Уинтроп и Директором Линскоттом. Я и не представляла, что кто-то может одним выстрелом убить двух зайцев.
      - Я постарался ради Министра и его прекрасной жены.
      Она оглядела его холодным расчетливым взглядом.
      - Жена министра была очень унижена болтливым языком это бабы.
      - Сомневаюсь, что она станет и дальше...
      - Я хочу, чтобы её не было.
      - Прошу прощения? - Склонил голову набок Далтон.
      - Убейте её.
      Далтон, выпрямившись, заложил руки за спину.
      - Могу я узнать, по какой причине вы просите о подобном?
      - То, чем там занимается мой муж - это его дело. Создатель знает, что он таков, каков есть, и изменит его разве что кастрация. Но я не позволю какой-то бабе унижать меня перед всеми, выставляя дурой. Скрытые сплетни, это одно, а публичные заявление, превращающие меня в объект открытого обсуждения и шуточек - совсем иное.
      - Хильдемара, я не думаю, что высказывания Клодины предназначались для того, чтобы учинить вам неприятности. Она сделал это, чтобы объявить о недостойном поведении Бертрана. Но, как бы то ни было, заверяю вас, что она больше рта не раскроет и теперь утратила доверие тех, кто мог бы её выслушать.
      - Так-так, Далтон, да вы ещё и галантны к тому же!
      - Вовсе нет, Хильдемара. Я просто надеюсь объяснить вам...
      Она снова ухватила его за воротник, уже отнюдь не ласково.
      - Ее уже начали уважать те идиоты, что приняли за чистую монету ту кучу дерьма насчет голодающих детишек и предоставления работы неквалифицированным трудягам. Они толпятся у её дверей, желая получить её поддержку.
      Такое всеобщее уважение опасно, Далтон. Это дает ей власть. Но гораздо хуже выдвинутые ею обвинения. Она рассказывала всем желающим, что Бертран её принудил. Сиречь изнасиловал.
      Далтон понимал, к чему она клонит, но предпочел дать ей высказаться и обосновать приказ. Это в дальнейшем даст ему в случае необходимости больше снарядов, а ей оставит меньшее пространство для маневра, реши потом отрицать это или отдать его на растерзание волкам, если ей понадобится или просто захочется это сделать.
      - Обвинение в изнасиловании вызвало бы у народа разве что желание зевнуть, - возразил Далтон. - Я запросто могу заставить их считать это прерогативой обладающего огромной властью человека, нуждающегося в простых и безобидных способах сбросить напряжение. Никто не станет всерьез осуждать его за столь безобидное деяние. Я легок смогу доказать, что Министр должен быть выше обычных законов.
      Она сильнее сдавила ему ворот.
      - Но Клодину могут пригласить в Комитет культурного Согласия в качестве свидетеля. Директоры боятся могущества Бертрана и его способностей. И мне они тоже завидуют. Если им захочется, они будет её отстаивать её дело, и представят это, как деяние, противное Создателю, пусть оно и не нарушает гражданского права.
      И это предполагаемое противное Создателю деяние может выкинуть Бертран из списка кандидатов на пост Суверена. Директоры могут объединиться и упереться рогом, оставив нас беспомощными и на их милости. Нам всем тогда придется искать себе новое пристанище, не успеем и глазом моргнуть.
      - Хильдемара, я думаю...
      Она приблизила его лицо к своему.
      - Я хочу, чтобы её прикончили!
      Далтон всегда считал, что доброта и щедрость души делают женщину особенно привлекательной. Хильдемара являла собой обратную сторону этой медали. Ее эгоистичный деспотизм, безграничная ненависть к тем, кто стоял на пути её амбициозных планов превращали её в страшилище.
      - Конечно, Хильдемара. Раз вы этого хотите, то так и будет сделано. Далтон ласково снял её руку с воротника. - Будут ли особые пожелания как это должно быть сделано?
      - Да, - прошипела она. - Никаких якобы несчастных случаев. Это убийство, и должно выглядеть как убийство. Не будет никакого прока от урока, если другие подстилки моего муженька его не поймут.
      Я хочу, чтобы оно было кровавым. Чем-то таким, что заставит баб глаза вытаращить. Ничего общего со "спокойно почила во сне", понятно?
      - Ясно.
      - И наши руки должны оставаться совершенно чисты. Ни при каких обстоятельствах подозрения не должны пасть на кабинет Министра. Но я хочу чтобы это был запоминающийся урок для тех, кто может распустить язык.
      У Далтона уже созрел план. Отлично подходящий к требованиям. Никто не сочтет это несчастным случаем, это безусловно будет кровавая каша, и он точно знал, на кого укажут, если ему понадобится, чтобы указали.
      Он вынужден был признать, что Хильдемара привела довольно веские аргументы. Директорам показали лезвие топора, и они запросто могли решить что в их интересах тоже помахать своим топором.
      - Как пожелаете, Хильдемара.
      На её лице опять появилась улыбка.
      - Вы здесь совсем недавно, Далтон, но я прониклась большим уважением к вашим талантам. Если я и ценю что-то в Бертране, так это его умение подбирать людей, способных выполнять нужную работу. Он отлично подбирает людей, наилучшим образом справляющихся с делом, иначе, понимает ли, ему пришлось бы заниматься всем этим самому, а для этого ему потребовалось бы покинуть бедра той, кем он был бы в тот момент увлечен.
      Насколько я понимаю, вы достигли нынешнего поста не с помощью щепетильности, Далтон?
      Далтон и не сомневался, что она скрытно проверила его деятельность и уже знает, что он справится с задачей. Более того, она ни за что не дала бы ему подобного поручения, если бы сомневалась, что он его выполнит. У неё имелись к другие, к кому она могла обратиться.
      Очень осторожно он вплел ещё ниточку в свою паутину.
      - Вы попросили меня об одолжении, Хильдемара. Оказать его вполне в моих силах.
      Это не было одолжением, и оба об этом знали. Это был приказ. Но он все хотел повязать её как можно крепче этим делом, путь даже в её мыслях, и потом этот росток пустит корни.
      Отдать приказ на убийство - это куда хуже обвинения в такой мелочи, как изнасилование. А Далтону однажды может что-то понадобиться в рамках её сферы влияния.
      Удовлетворенно улыбнувшись, она взяла в ладони его лицо.
      - Я так и знала, что вы тот, кому это дело по плечу. Спасибо, Далтон.
      Он склонил голову.
      Хильдемара тут же помрачнела, будто солнце забежало за тучу. Пальцем она приподняла ему подбородок.
      - Но помните, что если кастрировать Бертрана не в моих силах, то уж вас - запросто. В любой момент.
      - Тогда я постараюсь не давать вам повода, сударыня, - улыбнулся Далтон.
      Глава 38
      Несан почесал руку через рукав засаленной одежды поваренка. Он, пока не переоделся в ливрею гонца, и не представлял, какие прежде носил лохмотья. Ему нравилось то уважение, которым он сталь пользоваться, став гонцом. Не то, чтобы он стал важной персоной, но все же большинство народа уважало гонцов, как людей, наделенных определенной ответственностью. Поварят не уважал никто.
      Несану жутко не хотелось переоблачаться в свои старые лохмотья. Это было все равно что окунуться в прежнюю жизнь, чего ему не желал ни за какие пряники. Ему нравилось работать на Далтона Кэмпбелла и он был готов на все, лишь бы сохранить эту работу.
      Но для нынешнего дела лохмотья были необходимы.
      Из какой-то отдаленной гостиницы доносилась мягкая мелодия лютни. Скорее всего из таверны "У весельчака", что на улице Ваверн. Там частенько пели менестрели.
      Пронзительные трели гобоя звучали в ночи. Когда гобой смолкал, менестрель начинал петь баллады, слова которых на таком расстоянии различить было невозможно. Мелодия, однако, была живой и приятной, заставлявшей сердце Несана колотиться быстрее.