Далтон по-прежнему не вслушивался. Он знал, что это вовсе не сплетня, а так оно и было. Клодина Уинтроп и была той самой "взволнованной дамой", упомянутой в секретном послании, лежащем в потайном ящике секретера, той самой, для которой ему предстояло найти пряник. Она же была той, что направила письмо Директору Линскотту. Письмо, что так и не попало адресату.
      Клодина Уинтроп крутилась подле министра всякий раз, как представлялась возможность, флиртовала с ним, улыбалась и строила глазки. Интересно, на что она рассчитывала? Она получила то, что просила. Так чем она теперь недовольна?
      - И поэтому она так рассердилась на столь грубое поведение министра, что после пира намерена сообщить госпоже Шанбор и всем гостям, что министр самым жестоким образом принудил её.
      Далтон немедленно навострил уши.
      - Изнасиловал, как она говорит. И именно на изнасилование она намерена пожаловаться жене министра. - Тереза повернулась и взмахнула кисточкой из беличьего меха. - А заодно и Директорам из Комитета Культурного Согласия, ежели таковые будут присутствовать. И, Далтон, если Суверен будет на пиру, все это может приобрести довольно неприятный оборот. Суверен вполне способен поднять руку, требуя тишины, чтобы дать ей возможность высказаться.
      Далтон превратился в одно сплошное ухо. На пиру будут двенадцать Директоров. Теперь он знал, о чем собирается говорить Клодина Уинтроп.
      - Она так и заявила, да? Ты своими ушами это слышала?
      - Да, - уперла Тереза руку в бок. - Ну разве не здорово? Ей бы следовало знать, что собой представляет министр Шанбор. Что он переспал с доброй половиной всех женщин поместья. И теперь она намерена раздуть из этого целую историю? Вот будет переполоху-то, мягко говоря! Далтон, я тебе точно говорю, она что-то затевает.
      Тереза начала рассказывать о чем-то еще, но Далтон перебил.
      - Что говорят о ней другие женщины? О намерениях Клодины?
      Тереза положила кисточку на трюмо.
      - Ну, все мы думаем, что это просто ужасно. То есть, я хочу сказать, министр Шанбор - очень важная персона. Да он же в один прекрасный день вполне может стать Сувереном! Ведь наш Суверен уже далеко не молод. Министра могут призвать воссесть на Трон Суверена практически в любой момент. Это жуткая ответственность. - Глядя в зеркало, она достала заколку для волос, затем повернулась и потрясла ею у мужа перед носом. - Министр ужасно загружен и очень много работает. Поэтому имеет полное право на спорадические безобидные развлечения. И женщины не возражают. Никого это не касается. Это их личная жизнь, которую совершенно не за чем выставлять на всеобщее обозрение. К тому же маленькая дрянь сама напросилась.
      С этим Далтон поспорить не мог. За всю свою жизнь он так и не сумел понять, как женщины, будь то благородные андерки или простушки - хакенки, могут строить мужчине глазки, а потом удивляться тому, то тот поднимается, фигурально выражаясь, в атаку.
      Конечно, та девушка, Беата, слишком юна и неопытна, чтобы разбираться в этих взрослых играх. Не предвидела она, как Далтон предполагал, и участия Стейна в этой истории. Далтону было даже немного жаль девушку, хоть она и хакенка. Нет, она не заметила притаившегося Стейна, когда восхищенно улыбалась министру.
      Но прочие женщины, обитавшие в поместье и взрослые женщины, приезжающие из города на пиры и приемы, те прекрасно знали, что собой представляет министр, и у них не было оснований возмущаться после свершившегося.
      Далтон знал, что некоторые из них лишь немного обижались, когда не получали какого-нибудь вознаграждения. Короче, пряник. И тогда это становилось проблемой Далтона. Он находил для них подходящий пряник, и старался наилучшим образом убедить их, что этот пряник им очень понравится. Некоторые мудро принимали щедрый дар, поскольку большинство из них именно этого и хотели в первую очередь.
      Далтон нисколько не сомневался, что женщины поместья всполошились, прознав о том, что Клодина намерена поднять бучу. Многие из этих жен побывали в постели министра, соблазненные ореолом власти, витающим вокруг этого человека. И у Далтона имелись все основания полагать, что те из них, которые ещё там не побывали, стремятся к этому. Бертран просто-напросто либо ещё не добрался до них, либо не пожелал. Практически в точности, как и предыдущий министр, он тоже имел тенденцию назначать сотрудников поместья лишь после того, как познакомится с их женами. Далтону уже пришлось отказать от места очень подходящему на должность регента человеку лишь потому, что Бертран счел его жену слишком плоской.
      Не только не было конца очереди женщин, жаждущих лечь под него, но и министр отличался ненасытностью. Хотя, впрочем, у него имелись определенные стандарты. Как многие мужчины в возрасте, он предпочитал юных женщин.
      В отличие от большинства мужчин, которым за пятьдесят, Бертран имел возможность удовлетворять свое пристрастие к молодкам не посещая городских проституток. Вообще-то говоря Бертран Шанбор избегал шлюх, как чумы, опасаясь подцепить бродившую среди них заразу.
      Прочие мужчины его лет, которые не могли заполучить молодых женщин иным путем, кроме как пойти к шлюхам и не способные справиться с соблазном, практически не имели шансов дожить до более преклонных лет. Как и молодые женщины. Болезнь быстро отправляла на тот свет многих.
      Однако Бертран Шанбор имел постоянный источник здоровых молодых женщин с ограниченным опытом и определенной внешности. Они добровольно слетались на огонек занимаемого им высокого поста и практически неограниченной власти.
      Далтон ласково погладил Терезу по щеке. Ему посчастливилось заполучить женщину не только разделявшую его амбициозные планы, но и, в отличие от многих, разборчивой в способах их воплощения.
      - Я люблю тебя, Тэсс.
      Удивленная неожиданной лаской, она взяла его ладонь обеими руками и осыпала поцелуями.
      Далтон не знал, какими такими особыми деяниями заслужил её. В нем не было ничего такого, что могло принести ему такую хорошую женщину, как Тереза. Она была единственным, что он заполучил ни одним лишь усилием воли, сметая всякое сопротивление и убирая все препятствия со своего пути. В неё он был просто безумно влюблен.
      Когда добрые духи сочли возможным не обратить внимание на всю его предыдущую жизнь и вознаградить этим пряником, Далтон и не подумал размышлять, а немедленно вцепился мертвой хваткой.
      В его страстные мечты, которым он предавался, гладя в её полные обожания глаза, вешалась действительность.
      Клодиной придется заняться вплотную. Ей необходимо во что бы то ни стало заткнуть рот до того, как она успеет нагадить. Далтон перебрал в уме вознаграждения, которые можно предложить ей в обмен за молчание. Всем, включая госпожу Шанбор, глубоко наплевать на похождения министра, но обвинение в изнасиловании, выдвинутое благородной дамой, может повлечь за собой крупные неприятности.
      Среди Директоров имелись такие, что придерживались идеалов воздержания. Директоры Комитета Культурного Согласия очень пристально следят за теми, кто может стать Сувереном. Некоторые из них хотят видеть следующим Сувереном человека, придерживающегося более строгих правил морали. И они имеют право отклонить любую кандидатуру.
      После того, как Бертран Шанбор займет кресло Суверена, то, что думают Директоры, не будет иметь ровно никакого значения. Но до того, безусловно, их мнение очень важно.
      Клодину необходимо заткнуть.
      - Далтон, ты куда?
      - Мне нужно лишь написать записку и отослать, - ответил он уже от дверей. - Я скоро.
      Глава 18
      Нора со стоном потянулась, решив, что уже рассвело. Мысли ворочались медленно в ещё не совсем проснувшемся мозгу. Больше всего на свете ей хотелось спать. Соломенный матрас промялся так уютно. Вечно он принимает нужную уютную форму, когда уже пора вставать.
      Нора подумала, что вот сейчас муж шлепнет её по бедру. Джулиан всегда будит её незадолго до рассвета. Нужно работать. Может, если она полежит тихонько, он даст ей понежиться ещё несколько минут, полежать ещё несколько сладких мгновений.
      В данный момент Нора ненавидела мужа за то, что он вечно будит её до рассвета, шлепая по бедру со словами, что пора вставать и приступать к работе. К тому же он немедленно принимался насвистывать, когда она сама ещё пребывала в полусонном состоянии, предаваясь напоследок сладостной дремоте.
      Нора перевернулась на спину и приподняла брови, пытаясь заставить глаза открыться. Джулиана рядом не было.
      Ее вдруг мгновенно пробил холодный пот и сна не осталось ни в одном глазу. Нора резко села. По какой-то непонятной причине отсутствие мужа рядом вызывало чувство острого беспокойства.
      Неужели уже утро? И скоро рассветет? Или ещё ночь? Мысли метались, Нора пыталась сообразить, что происходит.
      Она поглядела на угли, которые положила в очаг перед тем, как лечь спать. Горели лишь самые верхние, значит времени прошло совсем немного. В слабом свете Нора увидела, что со своего матраса на неё смотрит Брюс.
      - Мама? Что случилось? - Поинтересовалась старшая дочка, Бетани.
      - Что это вы оба не спите?
      - Мама, мы ведь только что легли, - захныкал Брюс.
      Нора сообразила, что так оно и есть. Она так устала, так смертельно устала, убирая весь день с поля камни, что провалилась в сон, едва коснувшись головой подушки. Они вернулись домой когда стало слишком темно, чтобы продолжать работу, съели порридж и сразу легли спать. Нора все ещё чувствовала во рту привкус мяса и молодой редиски. Брюс прав. Они только что легли.
      Нору пробила дрожь.
      - Где ваш па?
      - Пошел в туалет, наверное, - махнула рукой Бетани. - Что стряслось, мама?
      - Мама? - Пискнул Брюс.
      - Ну-ка, цыц! Ничего не случилось. Ложитесь-ка оба!
      Дети смотрели на неё круглыми глазами. Нора не смогла совладать с охватившей её тревогой и дети прочли беспокойство на её лице. Она поняла это, но не могла справиться с собой, как ни пыталась.
      Нора не знала, что происходит, что не так, но была совершенно уверена, что что-то случилось. Нутром чувствовала.
      Зло.
      Зло витало в воздухе, как дымок над костром, проникало в ноздри, наполняло легкие. Зло. Где-то в ночи поблизости рыскало зло.
      Нора снова посмотрела на пустое место на кровати подле себя. Пошел в уборную. Джулиан в уборной. Должен там быть.
      Нора вспомнила, что муж ходил в туалет сразу после ужина, пред тем, как лечь спать. Что, впрочем, не исключает того, что он мог пойти туда снова.
      Ее вдруг охватил такой ужас, как перед самим Владетелем.
      - Благой Создатель, спаси и сохрани, - прошептала она, - охрани нас и это дом твоих покорных слуг. Отгони зло прочь. Пожалуйста, добрые духи, присмотрите за нами и оберегайте нас.
      Закончив молитву, она раскрыла глаза. Дети по-прежнему не сводили с неё глаз. Должно быть, Бетани тоже это чувствует. Она вечно задает всякие вопросы. Нора даже прозвала её "почемучкой". Брюс же лишь дрожал.
      Нора отбросила шерстяное одеяло. Куры в углу перепугались и забили крыльями, удивленно кудахча.
      - Ложитесь спать, дети.
      Они послушно улеглись, но продолжали наблюдать, как она быстро натягивает платье прямо на ночную рубашку. Неизвестно почему трясясь мелкой дрожью, она присела перед очагом и кинула туда несколько березовых поленьев. Было не так уж холодно - она думала, что угля хватит до утра - но ей вдруг остро потребовалось ощутить утешительное тепло и свет огня.
      Она взяла их единственную керосиновую лампу. С помощью березовой лучины Нора быстро зажгла фитиль и водрузила колпачок на место. Дети по-прежнему наблюдали за ней.
      Нора наклонилась и поцеловала крошку Брюса в щечку. Затем погладила Бетани по головке и поцеловала дочку в лоб. От девочки пахло мокрой землей, в которой она провозилась весь день, пытаясь помочь убрать камни с поля, прежде чем его вспашут и засеют. Девочка могла носить лишь небольшие камешки, но это все равно была какая - никакая, а помощь.
      - Спите, детки, - ласково произнесла Нора. - Па просто пошел в туалет. Я лишь отнесу ему лампу, чтобы он не споткнулся в темноте. Вы ведь знаете, как па ночью отбивает себе пальцы, а затем ругает нас за это. Давайте-ка спать, вы оба. Все хорошо. Я просто отнесу вашему па лампу.
      Нора всунула ноги в холодные, мокрые, грязные сапоги, стоявшие возле двери. Ей вовсе не хотелось отшибить себе пальцы, а затем работать в поле с больной ногой. Она завернулась в шаль, поплотней укутавшись, прежде чем завязать её. Она боялась открыть дверь. Женщина едва не плакала от страха, опасаясь открыть дверь в темную ночь.
      Там поджидало зло. Она знала это. Чувствовала.
      - Чтоб тебя, Джулиан, - пробормотала она сквозь зубы. - Чтоб тебе лопнуть за то, что вынуждаешь меня выйти на улицу.
      Интересно, если она найдет Джулиана в уборной, обругает ли он её за женскую дурь? Иногда он ругался на нее. Говорил, что она совершенно напрасно беспокоиться из-за всякой ерунды. Говорил, что от её беспокойства все равно никакой пользы, так чего зря нервничать? Уж во всяком случае она беспокоилась на ради того, чтобы он обругал, это уж точно.
      Открывая дверь, Нора подумала, что ей страшно хочется, чтобы муж оказался в уборной и обругал её сегодня, а потом обнял и сказал, чтобы она прекратила плакать и возвращалась с ним обратно в постель. Она цыкнула на кур, возмутившихся тем, что дверь открылась.
      Луны не было. Небо над головой казалось черным, как тень Владетеля. Нора быстро двинулась по утоптанной тропинке к уборной и трясущейся рукой постучала в дверь.
      - Джулиан? Джулиан, ты здесь? Пожалуйста, Джулиан, если ты здесь, то отзовись. Джулиан, умоляю тебя, не разыгрывай меня сегодня!
      Тишина звенела в ушах. Ни жужжания жуков, ни стрекотания кузнечиков, ни кваканья лягушек, ни пения птиц. Лишь мертвая тишина, будто освещенный крошечный огоньком лампы пятачок земли под ногами был всем, что осталось от мира, а за пределами этого маленького светлого круга простиралось ничто. Казалось, если она оставит лампу и ступит за этот круг, то будет падать в темную бездну, пока не станет старухой, а потом упадет ещё ниже. Нора понимала, что это глупо, но в данный момент такая перспектива казалась весьма реальной и пугала её до полусмерти.
      Дверь в уборную скрипнула. Когда Нора нерешительно толкнула её. Открывая дверь, Нора не питала никаких особых надежд, поскольку знала, что Джулиана там нет. Еще не выходя из дома она знала, что мужа в уборной нет. Она не понимала, откуда это знает, но, тем не менее, знала.
      И была права.
      Обычно такие предчувствия её не обманывали. Джулиан говорил, что она спятила, полагая, будто обладает способностью предвидеть события, как та старуха, что живет в горах и иногда спускается вниз, когда предвидит что-то такое, о чем считает нужным предупредить людей.
      Но иногда Нора умела предвидеть события. Она предвидела, что Джулиана в уборной не окажется.
      Более того, она точно знала, где он.
      Нора не знала, откуда ей это известно, не более того, как понимала, откуда знает, что мужа в уборной нет. Но она знала, и от этого задрожала ещё сильней. Она заглянула в уборную лишь потому, что надеялась ошибиться, и потому что не хотела искать там, где знала, что он находится.
      Но теперь придется искать там.
      Нора подняла лампу повыше, пытаясь разглядеть дорогу. Видно было плохо. Двигаясь вперед, она оглянулась на дом и сумела разглядеть окно, потому что огонь в очаге хорошо горел. Березовые поленья уже занялись и огонь горел ярко.
      Ей казалось, что какой-то ужас ухмыляется ей из тьмы между ней и домом. Вцепившись в шаль, Нора снова осветила тропинку. Ей страшно не хотелось оставлять детей одних. Учитывая её ощущения.
      Однако что-то толкало её вперед.
      - Пожалуйста, добрые духи, пусть я буду дурой с глупыми женскими выходками. Пожалуйста, добрые духи, пусть с Джулианом будет все в порядке. Он нам нужен. Добрые духи, он так нам всем нужен!
      Всхлипывая, она шла вниз по холму. Всхлипывала она потому, что боялась того, что поджидает её впереди. Рука, державшая лампу, дрожала.
      Наконец она услышала журчание ручья и обрадовалась, потому что теперь ночь не казалась такой тихой и ужасающе пустой. Услышав знакомый шум воды, она почувствовала себя лучше. Хоть что-то родное нарушило мертвую тишину ужасной ночи. Нора почувствовала себя дурой за то, что подумала, будто весь мир исчез за пределами светового круга, очерченного лампой, что она идет по краю подземного мира. С тем же успехом она может ошибаться и насчет всего остального. Джулиан закатит глаза, как он обычно это делает, когда она скажет ему, что испугалась, будто весь мир исчез.
      Нора, чтобы придать себе уверенности, попыталась насвистывать, как насвистывал Джулиан, но губы пересохли, как пережаренный тост. Нора пожалела, что может свистнуть так, чтобы Джулиан её услышал, но издать мало-мальски приличный посвист не получалось. Она могла с тем же успехом просто окликнуть мужа, но боялась. Боялась не получить ответа. Лучше она просто подойдет и найдет его там, а потом получит порцию ругани за то, что глупо ревет из-за ерунды.
      Ласковый ветерок волновал воды озера и волны бились о берег, так что Нора услышала воду прежде, чем увидела. Она надеялась увидеть Джулиана, сидящим на любимом пне с леской в руках, поджидая жирного карпа. Она надеялась, что он увидит её и обругает за то, что она распугала всех рыб.
      На пне никого не было. Леска провисла.
      Нора, трясясь как осиновый лист, подняла лампу повыше, чтобы увидеть то, что пришла увидеть. Слезы застилали глаза и ей пришлось пару раз сморгнуть, чтобы разглядеть. Она высморкалась, чтобы продышаться.
      Подняв лампу, она шагнула в озеро и двигалась вперед, пока вода не залила сапоги. Нора сделал ещё шажок и замочила подол платья и рубашки.
      Когда вода дошла до колен, она его увидела.
      Он плавал лицом вниз, руки безвольно болтались вдоль тела, ноги чуть расставлены. Небольшие волны заливали его затылок, отчего волосы шевелились, как речные водоросли. Он тихонько покачивался в волнах, как всплывшая на поверхность снулая рыба.
      Нора боялась найти его здесь именно в таком виде. И все было в точности так, как она боялась, оно и будет. А поскольку она именно этого и опасалась, она даже не испытала шока, увидев, что сталось с её мужем. Она стояла по колено в воде, а в двадцати футах от неё Джулиан колыхался на поверхности озера, как снулый карп. Здесь было слишком глубоко, чтобы подобраться к нему поближе. Там, где он плавает, ей будет с головкой.
      Нора не знала, что делать. Всю работу, которая была ей не по силам, всегда делал Джулиан. Как она вытащит мужа на берег?
      Как она будет жить дальше? Как без Джулиана прокормит себя и детей? Всю тяжелую работу выполнял Джулиан. Он знал такое, о чем она и представления не имеет. Он был добытчиком.
      Нора чувствовала себя опустошенной, помертвевшей, как чувствовала себя, когда проснулась. Этого просто быть не может!
      Джулиан не может умереть! Это ведь Джулиан. Он не может умереть. Только не Джулиан.
      Какой-то звук заставил её резко обернуться. Толчок воздуха. Какой-то порыв ветра, наподобие шквала в бурную ночь. Воздух взвился спиралью в ночное небо.
      Нора увидела, как из трубы их дома на холме вылетел сноп искр. Искры взметнулись вверх, исчезая во тьме. Нора застыла в ужасе.
      Тишину ночи разорвал душераздирающий вопль. Жуткий звук рос, возносясь вверх, как искры. Столь исполненного ужаса крика Нора отродясь не слыхала. И никогда бы не подумала, что так кричать может человеческое существо.
      Но она знала, что кричит человек. Брюс.
      С криком ужаса она выронила лампу в воду и понеслась к дому. Ее крики смешивались с воплями сына.
      В доме остались её крошки.
      В доме, в который проникло зло.
      А она оставила их там одних.
      Нора взвыла как животное, ужасаясь своему поступку, тому, что оставила своих крошек одних. Она громко взывала к добрым духам, моля о защите. И истошно звала детей. Задыхаясь и икая от охватившей её паники, она неслась к дому, спотыкаясь о корни и цепляясь за ветки.
      Кусты ежевики цеплялись за одежду, вырывая клочья. Ветви били по рукам, но она мчалась, сломя голову. Нога зацепилась за торчащий корень, но она устояла и продолжала бежать домой, к своим детям.
      Пронзительный крик Брюса все не смолкал, и от этого волосы Норы встали дыбом. Она не слышала голоса Бетани, только Брюса, крошку Брюса, орущего так истошно Брюса, будто кто-то выкалывал ему глаза.
      Нора споткнулась и всем прикладом ударилась лицом о землю. Она тут же вскочила, кровь из носа потекла ручьем. Охнув от боли, она стерла с лица кровь и грязь, ловя воздух ртом, одновременно плача, крича, молясь и икая. С отчаянным усилием Нора снова понеслась к дому, откуда раздавались крики.
      Она с грохотом вломилась в дверь. Вокруг мельтешили куры. Брюс стоял, вжавшись спиной в стену подле дверей. С выпученными от ужаса глазами, ничего не соображая, он вопил так, будто сам Владетель хватал его за пятки.
      Завидев мать, Брюс протянул руки, намереваясь обхватить её, но тут при виде её окровавленного лица и стекавших по подбородку ручейков крови снова вжался обратно в стенку.
      Нора схватила его за плечи.
      - Это мама! Я просто упала и ударилась носом, только и всего!
      Малыш прижался к ней, обхватив ручонками бедра и судорожно вцепившись пальцами в юбку. Нора повернулась, но даже в ярком свет очага не увидела дочери.
      - Брюс! Где Бетани?
      Мальчик поднял руку, которая тряслась так, что, казалось, вот-вот отвалиться. Обернувшись, она глянула туда, куда он указывал.
      И завизжала. Она подняла руки, чтобы закрыть лицо, но не смогла, скрючившиеся пальцы замерли возле рта и она заорала вместе с Брюсом.
      Бетани стояла в очаге посреди бушующего пламени.
      Вокруг неё ревел огонь, языки пламени плясали, поглощая её маленькое тело. Девочка стояла, воздев руки, как тянут руки к солнцу теплым весенним днем.
      Кровоточившего носа Норы вдруг коснулся запах горелой плоти, её замутило и она долго кашляла и отплевывалась, прежде чем вздохнуть снова. Она не могла отвести взгляд от Бетани, оторвать глаз от заживо горевшей дочери. Это казалось наваждением. Нора не могла заставить свой разум поверить тому, что видит.
      Нора шагнула в очагу, чтобы выхватить дочь из огня. Какое-то внутреннее чутье, остатки здравого смысла подсказывали ей, что уже поздно. Подталкивали уйти прочь, пока это не захватило и их с Брюсом тоже.
      Кончики пальцев Бетани сгорели. Ее лицо представляло собой желто-оранжевый круг огня. Огонь горел с дикой решительной яростью. И жара Нора задыхалась.
      Внезапно девочка истошно завизжала, будто огонь коснулся её души. Нору пробрало до мозга костей.
      Бетани рухнула в пламя. Огонь сомкнулся над скрюченной фигуркой, рыча в каменном мешке, языки пламени лизали каминную доску. Искры полетели по всей комнате, прыгая и раскатываясь по полу. Некоторые долетели до Норы и, коснувшись мокрого подола, с шипеньем погасли.
      Подхватив Брюса в охапку Нора вылетела из дома, пока зло поглощало то, что осталось от её дочери.
      Глава 19
      Несан плюхнулся на траву, блаженно вытянув ноги. Прохладный кирпич приятно холодил взмокшую спину. Юноша вздохнул поглубже ночной воздух, насыщенный доносившимся из открытых окон ароматом жареного мяса, приятно смешивающимся с запахом свежих яблоневых поленьев. Поскольку предстояло трудиться допоздна, убирая после пира, то им предоставили небольшую передышку.
      Морли протянул бутылку. Напиться как следует они смогут лишь поздно ночью, но глотнуть разок-другой можно и сейчас. Несан сделал приличный глоток. И мгновенно закашлялся, невольно выплюнув большую часть выпивки.
      - Говорил же тебе, что оно крепкое! - Рассмеялся Морли.
      Несан вытер рукавом мокрый подбородок.
      - Ты был прав. Где ты это раздобыл? Отличная выпивка!
      Несан никогда прежде не пил ничего столь крепкого. Напиток драл глотку. Насколько ему доводилось слышать, если спиртное вот так пробирает, значит оно действительно хорошее. Ему говорили, что если доведется когда-либо попробовать, то он будет полным идиотом, если откажется. Несан снова закашлялся. Глотку драло ужасно.
      Морли наклонился поближе.
      - Кто-то из важных господ велел отнести это обратно. Заявил, что это помои. Все они стараются выпендриться друг перед другом. Пит, виночерпий, прибежал обратно на кухню и оставил бутылку на столе. Когда он схватил другую и умчался наверх, я, пока никто не видел, слямзил эту и спрятал за пазуху.
      Несан привык пить всякое спиртное, которое им удавалось стянуть. Он допивал почти пустые графины и бутылки, собирал недопитые остатки из бокалов. Но никогда прежде ему не попадалась такая отменная выпивка, как эта.
      Морли подтолкнул бутылку к губам Несана. Юноша гораздо более осторожно сделал ещё глоток и проглотил, умудрившись не поперхнуться. В желудке забушевал огонь. Морли одобрительно кивнул и Несан с тайной гордостью улыбнулся.
      Из открытых окно доносился смех и голоса собравшихся в ожидании пира на галерее людей. Несан начал ощущать воздействие выпитого. Позже, когда они с Морли закончат с уборкой, то смогут напиться уже основательно.
      Несан потер покрывшиеся мурашками руки. Доносившаяся из окон музыка привела его в странное состояние. Музыка всегда оказывала на него такой эффект, что ему казалось, будто он может встать и сделать что-то. Юноша не понимал, что именно, но знал, что что-то очень значительное.
      Морли протянул руку. Несан передал бутылку приятелю и наблюдал, как с каждым глотком ходит вверх-вниз его кадык. Музыка звучала все экспрессивней и быстрей. И в совокупности с выпитым вызывала у юноши дрожь.
      За спиной Морли Несан увидел, как по тропинке к ним приближается чья-то высокая фигура. Человек шел целеустремленно, не как на прогулке, а по какому-то делу. В желтом свете окна сверкнуло серебро ножен. Несан мгновенно узнал благородную осанку и черты.
      Далтон Кэмпбелл. И направляется прямо к ним.
      Несан ткнул приятеля локтем в бок и встал. Поднявшись, одернул тунику. Вся грудь была залита вином, которое он выплюнул, закашлявшись. Несан быстро пригладил волосы. Ногой он снова ткнул Морли и пальцем велел подниматься.
      Далтон Кэмпбелл обошел поленницу и направился прямо к парням. Казалось, высокий андерец прекрасно знает, куда идти. Несан с Морли, когда им удавалось слямзить выпивку и удрать, никогда никому не говорили, куда идут.
      - Несан, Морли! - Окликнул Далтон Кэмпбелл, приближаясь
      - Добрый вечер, мастер Кэмпбелл, - сказал Несан, приветственно поднимая руку.
      Он подумал, что в столь ярком свете, льющимся из окон не так уж трудно разглядеть, что тут происходит. Во всяком случае, он видел прекрасно Морли, как тот прячет за спиной бутылку. Наверное, так и помощник министра увидел из окна, как они направлялись к поленнице.
      - Добрый вечер, мастер Кэмпбелл, - поздоровался Морли.
      Далтон Кэмпбелл оглядел обоих, как придирчивый сержант новобранцев. А потом протянул руку.
      - Можно мне?
      Морли, скривившись, вытащил из-за спины бутылку и протянул андерцу.
      - Мы... Это...
      Далтон Кэмпбелл сделал здоровенный глоток.
      - Ух! - Выдохнул он, возвращая бутылку Морли. - Вам двоим повезло, что вы заполучили полную бутылку столь отменной выпивки. - Он заложил руки за спину. - Надеюсь, я ничему не помешал?
      Несан с Морли, оба одинаково обалдевшие, что Далтон Кэмпбелл пил из их бутылки, а ещё больше оттого, что он вернул её обратно, отчаянно замотали головами.
      - Нет, господин, мастер Кэмпбелл, - сумел выдавить Морли.
      - Ну, тогда ладно - ответил Кэмпбелл. - Я искал вас обоих. У меня тут возникли кое-какие проблемы.
      - Проблемы, мастер Кэмпбелл? - Чуть наклонившись поближе переспросил Несан, понизив голос. - Не можем ли мы чем-нибудь помочь?
      Кэмпбелл пристально посмотрел в глаза сперва Несану, затем Морли.
      - Ну, вообще-то говоря, да. Именно поэтому я вас и искал. Понимаете, какая штука, я тут подумал, что возможно, вам обоими понравится идея получить шанс проявить себя. И вы захотите продемонстрировать, что у вас действительно имеется тот потенциал, что я в вас разглядел. Я мог бы и сам заняться этой проблемой, но мне подумалось, что возможно вы захотите воспользоваться подвернувшейся возможностью доказать, что вы чего-то стоите.
      Несан вдруг ощутил себя так, будто сами добрые духи спросили у него, хочет ли он сделать что-то хорошее.
      Морли поставил бутылку и расправил плечи, как вставший по стойке "смирно" солдат.
      - Да, мастер Кэмпбелл, я безусловно хочу воспользоваться такой возможностью.
      Несан тоже приосанился.
      - Я тоже, мастер Кэмпбелл. Вы только скажите, что нужно сделать, и мы оба постараемся доказать вам, что мы мужчины, готовые взять на себя ответственность.
      - Хорошо...Очень хорошо, - ответил андерец, пристально изучая парней. Немного помолчав, он продолжил. - Это важно. Очень важно. Я подумал озадачить этим кого-нибудь другого, более опытного, но в конечном итоге решил дать вам шанс доказать мне, что вы достойны доверия.
      - Все, что угодно, мастер Кэмпбелл, - горячо ответил Несан, ни на йоту не покривив душой. - Вы лишь скажите, что нужно.
      Несан аж дрожал от восторга, что ему наконец-то представилась возможность проявить себя в глазах Далтона Кэмпбелла. Казалось, сама музыка наполняет его желанием сделать что-то важное.
      - Суверен нездоров, - сообщил Кэмпбелл.
      - Это ужасно, - ответил Морли.
      - Нам очень жаль, - добавил Несан.
      - Да, как это ни прискорбно, но он уже стар. А Министр Шанбор по-прежнему молод и бодр. Он несомненно будет избран Сувереном, и это время уже не за горами. Большинство Директоров приехали сюда, чтобы обсудить это с нами - дела, связанные с наследованием кресла Суверена. Провести кое-какие исследования, скажем так, пока у них есть такая возможность. Они хотят уточнить некоторое факты касаемо министра. Хотят получше узнать его характер, чтобы понять, что он за человек. Чтобы удостовериться, является ли он человеком, достойным их поддержки, когда придет время.