Женский убойный клуб (№2) - Второй шанс

— Это не самое главное, Линдси, — ответила она. — Главное, что он нашел тебя и решился на встречу. Тебе надо смирить гордыню и принять его как отца.

— А что ты сама думаешь по этому поводу? — поинтересовалась Джилл.

Я вытерла губы салфеткой, отхлебнула чаю со льдом и тяжело вздохнула.

— Пока я еще не знаю, как к этому относиться. Отец появился, как призрак из прошлого, и снова пробудил во мне старые воспоминания, от которых я так долго пыталась избавиться. Все, к чему он имел отношение, причиняло людям лишь боль и страдания.

— Но он же твой отец, дорогая, — заметила Клэр. — Ты давно носишь в душе эту боль, но от нее нужно как-то избавиться. Ты должна если не простить отца, то, во всяком случае, не отказывать ему в праве хоть изредка навещать тебя. У тебя сейчас могут сложиться с ним такие отношения, которых никогда не было в прошлом.

— И тем не менее он может снова исчезнуть, как раньше, — промолвила Джилл.

— Господи! — всплеснула руками Синди и осуждающе взглянула на Джилл. — Похоже, перспектива стать матерью не смягчила твой нрав.

— А ты пошла один раз на свидание со священником и неожиданно стала совестью нашей компании? — парировала Джилл и весело рассмеялась. — Я просто поражена произошедшей переменой.

Мы все посмотрели на Синди, с трудом сдерживая любопытство.

— Да, да, верно, — кивнула Клэр в знак солидарности с Джилл. — Ты попалась на крючок и теперь вряд ли соскочишь с него.

Синди густо покраснела, чем поразила нас еще больше. За время нашей дружбы мы никогда не видели, чтобы она смущалась.

— Вы очень хорошая пара, — произнесла я, чтобы поддержать ее.

— Он мне очень нравится! — выпалила Синди. — Мы проболтали с ним несколько часов, когда сидели в баре. А потом он отвез меня домой, вот и все.

— Ну конечно, — ехидно ухмыльнулась Джилл. — Он умен, чертовски красив, занимает видное место в обществе, получает стабильную зарплату. А если тебя, не дай Бог, убьют, то не придется беспокоиться насчет достойного отпевания. Он все сделает в наилучшем виде.

— Я об этом почему-то не подумала, — наконец-то засмеялась Синди, справившись со смущением. — Послушайте, это было единственное свидание, причем я сама напросилась, поскольку хочу написать статью об Уинслоу и его прихожанах. Уверена, больше он меня не пригласит.

— А ты его пригласишь? — продолжала подкалывать ее Джилл.

— Мы с ним просто друзья, не более, — ответила Синди. — Точнее, между нами установились приятельские отношения. И я нисколько не жалею, что согласилась пойти с ним на концерт. Мы чудесно провели время. Не сомневаюсь, что каждая из вас получила бы такое же удовольствие, если бы оказалась на моем месте... Это просто сбор материала для статьи, — заключила Синди и скрестила руки на груди.

Мы дружно рассмеялись, хотя и понимали, что она права — никто из нас не отверг бы предложение Эрона Уинслоу провести с ним пару часов в баре или на концерте. Я до сих пор вспоминала его проникновенную речь на похоронах Тэйши Кэтчингс.

Мы встали из-за стола и направились к выходу.

— Как ты себя чувствуешь? — повернулась я к Джилл. — Все нормально?

Джилл улыбнулась:

— Замечательно. — Она обхватила руками заметно округлившийся живот и добавила: — Сейчас я заканчиваю последнее дело, а потом оставлю все и уйду в отпуск.

— Я поверю в это только тогда, когда увижу собственными глазами! — воскликнула Синди, обрадовавшись, что перестала быть предметом обсуждения.

Мы с Клэр дружно поддержали ее. Действительно, трудно поверить, что Джилл может оставить работу и спокойно отдыхать дома.

— Ну что ж, — игриво промолвила Джилл, — вы можете быть приятно удивлены.

— А ты что теперь собираешься предпринять? — спросила у меня Клэр.

— Попытаюсь все-таки связать эти убийства в единую цепь, — ответила я со вздохом. — Но пока это мне не удается.

Клэр пристально посмотрела на меня.

— Я имею в виду твои отношения с отцом.

— Не знаю. Понимаешь, Клэр, время для примирения не очень удачное. И если выяснится, что отцу нужна лишь моя материальная поддержка, то я ему откажу.

Клэр недовольно поморщилась и покачала головой.

— Похоже, что у тебя есть какое-то предложение? — поинтересовалась я.

— Естественно. Почему бы тебе не сделать то, что обычно делаешь, когда пребываешь в состоянии сомнений или стресса?

— Что? — не поняла я.

— Приготовить отцу вкусный ужин!

Глава 55

В тот вечер Синди сидела перед монитором компьютера в помещении редакции «Кроникл», потягивала апельсиновый сок и тщетно пыталась отыскать в бесчисленных файлах хоть какую-то информацию, касающуюся загадочной химеры. Это слово застряло в ее голове и не давало покоя ни на минуту. Синди мучили смутные воспоминания, будто она где-то видела это слово, в другом контексте и по иному поводу, но она уже встречалась с ним.

Синди просмотрела все редакционные архивы и вернулась к информационным сообщениям, накопленным за последние годы. Она была уверена, что таинственный киллер вряд ли является членом какой-нибудь расистской группировки. Скорее всего это хитрый и хорошо подготовленный убийца-одиночка, преследующий собственные цели, главная из них — месть.

— Ну давай же! — нетерпеливо воскликнула она, ударяя по клавиатуре. — Я же знаю, ты где-то здесь!

День был уже на исходе, а поиски нужного файла так ни к чему и не привели. Что она скажет главному редактору завтра утром? Он будет вне себя от ярости. «У нас постоянные читатели, — напомнил он Синди сегодня днем. — Они требуют продолжения этой истории». Она пообещала отыскать что-нибудь интересное о деятельности Химеры, но пока все тщетно. Никаких следов и намеков. Все ее усилия закончились безрезультатно.

Синди хотела выключить компьютер, но ее взгляд упал на ключевые слова одного файла: «Врата ада, самая строгая тюрьма для наиболее опасных преступников, „Бухта пеликанов“, смертная казнь, пожизненное заключение, отбросы общества, невиданная жестокость. Энтони Джеймс...» И среди этих ключевых слов она наконец-то увидела слово «химера». Вот оно что! Значит, интуиция ее не подвела. Такая публикация действительно была в газете «Кроникл». Синди много слышала о тюрьме «Бухта пеликанов», которая пользовалась дурной репутацией у правозащитных организаций и славилась строгим режимом. Там содержались самые жестокие преступники штата Калифорния, с которыми не могли справиться в других тюрьмах.

Синди вернулась в архив редакции, ввела для поиска имя «Энтони Джеймс», и через пять секунд на экране монитора высветилась подробная информация об этой публикации. Ее автором был Дэб Мэйер, который часто писал наиболее сенсационные очерки в воскресных номерах газеты. А чуть ниже крупными буквами был набран заголовок статьи: «ПОСМЕРТНЫЙ ДНЕВНИК РАСКРЫВАЕТ УЖАСНЫЙ МИР ТЮРЕМНОГО НАСИЛИЯ И ЖЕСТОКОСТИ».

Она посмотрела на дату публикации — 10 августа 1998 года. Синди прильнула к монитору и с волнением прочитала первые строчки статьи. Энтони Джеймс был приговорен к пятнадцати годам тюремного заключения за вооруженное ограбление и отбывал наказание в этой тюрьме, пока его не зарезал кто-то из заключенных во время очередной драки. Последние годы он вел дневник, где подробно описывал повседневную жизнь заключенных тюрьмы «Бухта пеликанов», включая все ее жестокости — насилие над личностью, сексуальные домогательства, расовую ненависть, избиение заключенных тюремной охраной и постоянные драки между тюремными бандами.

Не дочитав до конца, Синди отпечатала всю статью, выключила компьютер и вернулась к своему рабочему столу, предвкушая сенсационные открытия.

«С того самого момента, как перед вами открылись ворота тюрьмы „Бухта пеликанов“, — говорилось далее в дневнике Джеймса, — вы становитесь объектом не прекращающегося ни на минуту насилия со стороны тюремного начальства и охранников. Все заключенные рано или поздно примыкают к какой-нибудь банде. Она определяет ваш тюремный статус и обеспечивает надежную защиту. Выйти из нее практически невозможно. Банда знает всю вашу подноготную и навязывает свои жестокие правила игры».

Взгляд Синди быстро скользил по тексту, задерживаясь только на именах. В этой тюрьме сидели люди разных национальностей, рас и вероисповеданий. Здесь были белые и черные, христиане и мусульмане, коренные американцы и иммигранты, латиноамериканцы и азиаты. Объединяло их только сходство судеб и тяжесть совершенных преступлений. Это действительно были отъявленные отморозки, потерявшие чувство реальности и совершившие кровавые преступления.

Синди быстро дошла до того места, где говорилось о преступных сообществах белых расистов. Среди них были байкеры, неонацисты, шовинисты всех мастей и еще какие-то «белые отбросы», как часто называли их в наиболее радикальных средствах массовой информации. Там была даже такая расистская группировка, которая называлась «вонючие сортирные люди».

Наконец-то она добралась до «белых арийцев». «Некоторые расистские группировки, — писал Джеймс, — отличаются чрезвычайной закрытостью, строгой конспирацией и секретностью. И если кто-нибудь становится членом такой группировки, он может чувствовать себя в полной безопасности. Никто не имеет права трогать его... Одна из таких группировок была наиболее одиозной и жестокой. Все ее члены получили огромные сроки заключения за немыслимые по своей жестокости преступления. Они могли запросто вспороть человеку живот только для того, чтобы выяснить, что он ел на обед».

А следующее предложение повергло Синди в шок. Джеймс привел название этой группировки — «Химера».

Глава 56

Я готовилась завершить свой затянувшийся рабочий день и отправиться домой. Все равно ничего больше не придумаешь относительно этих четырех убийств. Одна только головная боль. В этот момент резко зазвонил телефон.

— Полиция все еще на военном положении? — послышался в трубке веселый голос Синди, намекавшей на мораторий мэра в общении с представителями прессы.

— Мне сейчас не до шуток, Синди, — недовольно проворчала я. — Это тебе не пикник на лоне природы.

— Не хочешь встретиться со мной? — неожиданно предложила она. — У меня есть для тебя важные новости.

— Разумеется. Где?

— А ты выгляни из окна и посмотри: я уже здесь.

Я подошла к окну и увидела внизу Синди, которая облокотилась на капот машины и радостно махала мне рукой. Было почти семь часов вечера. Я сложила бумаги, спрятала их в нижний ящик стола, попрощалась с Лоррейн и Чином и направилась к выходу.

Синди была в короткой юбке и пиджаке из джинсовой ткани, а на плече у нее висела сумка защитного цвета.

— Начала петь в церковном хоре? — весело воскликнула я и подмигнула.

— Очень остроумно, — усмехнулась она. — В следующий раз, когда я увижу тебя в полицейской форме, то подумаю, что у тебя свидание с отцом.

— Кстати, об отце, — серьезно сказала я. — Я позвонила ему и пригласила на ужин. Наверное, завтра наступит момент окончательного примирения. — Я сделала паузу и выжидающе взглянула на Синди. — Какая у тебя новость?

— Собственно говоря, их у меня две — хорошая и плохая. С какой начать?

— С хорошей, — без колебаний ответила я.

Синди сняла с плеча сумку, достала оттуда большой конверт из коричневой бумаги и протянула мне.

— Кажется, я нашла то, что тебе сейчас больше всего нужно.

Я открыла конверт и вынула оттуда несколько листов текста — статью из газеты «Кроникл» двухлетней давности под интригующим названием «Врата ада». Это был рассказ о дневнике заключенного Энтони Джеймса. Наиболее интересные моменты Синди выделила желтым маркером.

«Арийцы... хуже, чем арийцы... расовая ненависть... неслыханная жестокость...» Наибольший интерес вызвал у меня заключительный абзац статьи. «Мы не знаем, кого они ненавидят больше — нас, „червяков“, с которыми им приходится есть за одним столом, или копов и охранников, которые упрятали их за решетку. Эти подонки организовали свою банду, которая называется „Химерой“».

Я уставилась на текст и некоторое время не могла произнести ни слова.

— Это животные, Линдси, — промолвила Синди, взяв меня за руку. — Настоящие дикие животные. Их называют самыми ужасными смутьянами во всем штате и держат только в этой тюрьме, поскольку в остальных их просто отказываются принимать. Это настолько фанатично настроенные расисты и убийцы, что даже после освобождения многие из них приводят в исполнение смертные приговоры, вынесенные членами банды в тюрьме.

— Любопытная новость, — одобрительно закивала я. — А плохая?

— Плохая заключается в том, что все они сидят в недоступной для нас тюрьме «Бухта пеликанов».

Глава 57

В системе исправительных учреждений штата Калифорния тюрьма «Бухта пеликанов» давно уже считалась местом, где никогда не восходит солнце. На следующий день я взяла с собой Джейкоби и отправилась в полицейском вертолете вдоль побережья до городка Крисент, расположенного почти на границе с Орегоном. Ранее мне дважды приходилось бывать в этой знаменитой своими строгими порядками тюрьме, и каждый раз я имела дело с самыми тяжкими преступлениями, которые только можно было представить. Вот и сейчас, после часового перелета, мне стало немного не по себе, когда перед нами показались мрачные здания тюрьмы, укрытые от постороннего взгляда густым лесом.

Любой сотрудник правоохранительных органов должен чувствовать себя неуютно при одной мысли о необходимости встречи с заключенными данного заведения. Тем более если сотрудник — женщина. На воротах тюрьмы висит недвусмысленное предупреждение, что если вас захватят как заложника, то можете не рассчитывать на помощь охраны. Никаких переговоров по поводу заложников в этом заведении не ведут.

По телефону я договорилась с заместителем начальника тюрьмы Роландом Эстесом о встрече, которая должна состояться в главном административном здании. Нам пришлось подождать его несколько томительных минут. Эстес был высоким, крепко сбитым мужчиной с суровым лицом и холодными голубыми глазами. В его поведении было нечто строгое, какая-то огромная внутренняя сила, что объяснялось, вероятно, годами работы в особых условиях жесточайшей дисциплины и постоянной опасности.

— Прошу прощения за опоздание, — хмуро произнес он, усаживаясь за огромный дубовый стол. — У нас тут очередное происшествие в блоке "О". Один из заключенных, Нортенос, зарезал своего сокамерника.

— А откуда у него нож? — полюбопытствовал Джейкоби.

— Он убил его не ножом, — усмехнулся Эстес. — Он использовал для этого остро заточенный край мотыги, с которой работал в саду.

Я с пониманием относилась к тяжелой работе Эстеса и надзирателей тюрьмы, но мне не нравилась дурная репутация этого заведения, сотрудники которого часто избивали заключенных, запугивали и бесцеремонно использовали другие незаконные методы поддержания порядка. А главным их лозунгом была пресловутая фраза: «Подчиняйся, доноси или умри».

— Значит, вы говорите, лейтенант, что ваш приезд связан с убийством начальника полиции Мерсера? — перешел к делу заместитель начальника тюрьмы и подался вперед.

Я кивнула и достала из сумки собранное мной досье.

— И не только с ним, — уточнила я. — Здесь целая серия убийств, и я прошу вас рассказать о заключенных, которые отбывают срок в вашей тюрьме.

Эстес равнодушно пожал плечами:

— О заключенных? Большинство из них — убийцы и состоят в своих бандах с подросткового возраста. Вы сами можете без труда убедиться, что в нашем заведении сидят представители практически всех банд и преступных организаций, действующих на территории нашего штата, включая, разумеется, Окленд и южные пригороды Лос-Анджелеса.

— Нас интересуют не все банды, — пояснила я, — а одна из них, под названием «Химера».

Мои слова нисколько не удивили Эстеса.

— Значит, вы хотите начать сразу с крупной и самой жестокой банды, лейтенант? А всякая мелюзга вас, видимо, не интересует?

— Прежде всего мне необходимо выяснить, какое отношение имеют находящиеся здесь члены банды «Химера» к расследуемым мной убийствам. Хочу лично убедиться, что эти люди действительно так ужасны, как о них говорят. А самое главное — мне нужны фамилии тех, которые сидели здесь, но сейчас вышли на свободу.

— Могу ответить утвердительно на все ваши вопросы, — произнес Эстес. — Это действительно отъявленные негодяи и законченные преступники, которые уже никогда и ни при каких обстоятельствах не станут нормальными людьми. Исправить их нельзя, можно только убить. Они это сознают и стараются не доводить дело до крайностей. Кроме того, они пользуются некоторыми привилегиями по сравнению с остальными заключенными.

— Привилегиями? — удивленно переспросила я.

— Да, определенными преимуществами, если, конечно, можно использовать это слово. Так, например, от них не требуют доносить на сокамерников и вообще стараются не приближаться к ним слишком близко.

— Мне бы хотелось взглянуть на список заключенных из этой банды.

Заместитель начальника тюрьмы ухмыльнулся.

— Их здесь осталось не так уж много. Некоторых перевели в другие тюрьмы. Думаю, что своеобразные ответвления «Химеры» существуют во всех крупных тюрьмах штата, где содержатся убийцы. Но у нас нет точных данных относительно того, кто является членом этой банды, а кто нет. Лично я сужу об этом по тому, например, кто сидит рядом с Большим Крюком.

— Но вы же знаете их всех, не так ли? — спросила я. — Знаете, кто входит в банду, а кто нет?

— Да, — кивнул Роланд Эстес и встал, давая понять, что беседа закончилась. — Мне понадобится время, чтобы проконсультироваться и навести справки. В общем, я сделаю все возможное, чтобы помочь вам.

— Поскольку я уже здесь, — осторожно сказала я, — мне бы хотелось поговорить с ним.

— С кем, лейтенант? — не понял Эстес.

— Ну, с этим, с Большим Крюком, или как там его. С главарем «Химеры».

Он удивленно посмотрел на меня.

— Извините, лейтенант, но это невозможно. Мы никого не пускаем в ту зону и не позволяем приближаться к ним.

— Вы хотите, чтобы я вернулась сюда с ордером от прокурора штата? Не думаю, что вам это будет приятно. Застрелен начальник полиции, и мне необходимо раскрыть преступление и поймать убийцу. За этим делом сейчас следят практически все политики штата. Они пойдут на все, чтобы поймать и наказать убийцу. Уверена, вам не нужны неприятности, поэтому прикажите привести его сюда.

Заместитель начальника тюрьмы облегченно вздохнул, словно сбросил с себя груз ответственности.

— Как будет угодно, лейтенант, но я все равно не позволю ему выйти из камеры. Придется вам самой отправиться к нему.

Эстес снял трубку и набрал номер.

— Немедленно подготовьте Уэйза. К нему посетитель. Женщина.

Глава 58

Мы двинулись по длинному подземному коридору в сопровождении Эстеса и начальника охраны О'Корена, вооруженного резиновой дубинкой. Возле лестницы О'Корен сделал знак в объектив видеокамеры и повел нас наверх к толстой металлической двери. По пути Эстес провел небольшую инструкцию.

— Как и большинство других заключенных, Уэйза направили к нам из тюрьмы Фолсом. Там он был лидером организованной группировки «Арийское братство», задушил чернокожего надзирателя и попал к нам. Здесь Уэйз уже около восемнадцати месяцев находится в полной изоляции и вряд ли когда-нибудь выйдет на свободу. Пока в нашем штате не отменят мораторий на смертную казнь, мы ничего не сможем с ним поделать.

Джейкоби озабоченно посмотрел на меня, наклонился и прошептал:

— Линдси, ты уверена, что поступаешь правильно?

Конечно, я сомневалась, но другого решения проблемы не видела. Мое сердце бешено колотилось от волнения и страха, а руки предательски дрожали.

— Именно поэтому я взяла тебя с собой.

— Да уж, — слабо улыбнулся он.

Изолятор тюрьмы не был похож на все то, что мне доводилось видеть раньше. Стены выкрашены в безжизненный белый цвет, вокруг сновали вооруженные до зубов надзиратели в такой же белой униформе, а все входы и выходы оградили толстыми решетками и стальными дверями. Кроме того, во всех углах висели видеокамеры, которые отслеживали каждый шаг не только заключенных, но и охраны.

Роланд Эстес остановился возле тяжелой металлической двери с небольшим окошком.

— Добро пожаловать на самое дно человечества, — ухмыльнулся он.

Затем он подозвал высокого и крепкого охранника с небольшим автоматом в руках. — Ну, как он там?

— Мы его вырубили на некоторое время, — ответил тот. — Думаю, ему понадобится несколько минут, чтобы окончательно прийти в себя.

— Вырубили? — опешила я. — Что это значит?

Эстес презрительно поморщился.

— Вы думаете, он будет счастлив видеть вас после восемнадцати месяцев полной изоляции? Должен сразу предупредить, что вряд ли Уэйз станет сотрудничать с вами. Мы тут послали целую бригаду, чтобы подготовить его к этой встрече. — Он кивнул на окошко. — Прошу, он в вашем распоряжении.

Я приблизилась к двери и заглянула в окошко. Посреди комнаты сидел странного вида человек с длинными грязными волосами и козлиной бородкой. Он был в оранжевого цвета тюремной робе с расстегнутыми верхними пуговицами, открывавшими волосатую, покрытую татуировкой грудь. Его накрепко привязали к металлическому стулу, который, в свою очередь, был намертво прикреплен массивными болтами к бетонному полу. Руки закованы за спиной в наручники.

Эстес остановил меня на пороге.

— С вами будет находиться охранник, а мы станем следить за вами с помощью видеокамер. Держитесь подальше от него, не подходите ближе чем на пять футов. А если он сам попытается приблизиться к вам хотя бы на полшага, мы его мгновенно вырубим.

— Но парень прикован к стулу и связан, — удивилась я.

— Это не парень, а самый настоящий сукин сын, который может зубами перегрызть эту цепь, — угрюмо пробурчал Эстес. — Поверьте, я не преувеличиваю.

— Ладно, что я могу обещать ему?

Тот равнодушно пожал плечами:

— Не знаю, возможно, праздничный обед. Вы готовы?

Я подмигнула Джейкоби, который стоял рядом и с сочувствием смотрел на меня. Сердце бешено колотилось в груди, а перед глазами вдруг замелькали темные круги. Только этого мне еще недоставало!

— Желаю удачи, — проворчал Эстес и подал сигнал надзирателю.

Я услышала шум пневматического механизма и скрип открывающейся металлической двери.

Глава 59

Я вошла в небольшую камеру, которая от ядовито-белого цвета казалась зловещей. В ней были небольшой металлический стол и четыре стула, прикрепленных болтами к бетонному полу. Под потолком висели две видеокамеры, следившие за каждым моим движением, а в правом углу возвышался высоченного роста угрюмый надзиратель с короткоствольным автоматом в руках.

Уэйз даже не посмотрел на меня. Его холодный взгляд уставился в пол. Он сидел неподвижно, выражая полное презрение не только ко мне, но и ко всему миру.

— Лейтенант Линдси Боксер, — представилась я, остановившись в пяти футах от него.

Уэйз промолчал и только покосился на меня. В его глазах я заметила какой-то странный металлический блеск.

— Мне нужно поговорить с вами относительно серии убийств, которые произошли недавно в нашем штате. Не обещаю вам никаких благ, но очень надеюсь, что вы выслушаете меня, ответите на вопросы и поможете в расследовании.

— Пошла в задницу, — прохрипел он и сплюнул на пол.

Охранник сделал шаг вперед. Уэйз замер и втянул голову в плечи. Я остановила охранника жестом.

— Вы должны знать о них, — продолжила я, чувствуя на спине неприятный холодок. — Я просто хочу выяснить, есть ли какой-то тайный смысл во всех этих преступлениях.

Уэйз взглянул на меня с любопытством, словно пытаясь угадать, что он может получить от этого.

— Кого прикончили?

— Четырех человек, — ответила я, ощутив надежду на благоприятный исход беседы. — Двоих полицейских, пожилую женщину и маленькую девочку. Все они чернокожие.

Изможденное лицо Уэйза расплылось в ехидной ухмылке.

— Думаю, вы не станете обвинять меня в этих убийствах. У меня стопроцентное алиби.

— Нет, но вы знаете, кто это совершил.

— Почему я?

Я достала из кармана несколько фотографий и показала ему ту, на которой была изображена химера.

— Убийца оставил нам вот это. Уверена, вам известно, что это означает.

Уэйз презрительно усмехнулся:

— Я не знаю, зачем вы пришли сюда, но не стану скрывать, что очень рад. Вы принесли мне приятную новость. Она согревает мне сердце и вселяет надежду на будущее.

— Послушайте, Уэйз, убийца каким-то образом связан с вашей «Химерой». Если вы поможете нам, то вам вернут некоторые привилегии, может, даже выпустят из изолятора.

— Чушь собачья, — снова сплюнул он. — Меня никогда не выпустят из этой дыры.

— Всегда есть надежда на лучшее, Уэйз, — увещевала его я. — У каждого человека имеются какие-нибудь желания.

— Да, у меня тоже есть одно желание, — осклабился Уэйз. — Подойди поближе.

От этих слов у меня мурашки по телу пошли.

— К сожалению, не могу.

— У тебя есть зеркало? — неожиданно спросил он.

Я молча кивнула, не понимая, к чему он клонит.

— Покажи мне его.

Я посмотрела на охранника. Тот решительно покачал головой.

Впервые за время нашей беседы Уэйз взглянул мне в глаза.

— Дай посмотреть на свою рожу. Я не видел себя уже больше года. Они закрасили даже металлические крепления в ванной, чтобы я не видел свое отражение. Эти ублюдки хотят, чтобы я забыл не только свою душу, но и внешность. Я хочу посмотреть на себя.

Охранник сделал предупредительный жест.

— Вы же знаете, Уэйз, что это невозможно, — произнесла я и развела руками.

— Будь ты проклят, начальник! — злобно прорычал Уэйз в объектив видеокамеры. — И ты тоже, Эстес! — Затем он снова повернулся ко мне. — Не думаю, что они пообещали мне что-нибудь заманчивое.

— Они сказали, что я могу помочь вам получить праздничный обед. — Я слабо улыбнулась, понимая бессмысленность этого предложения.

— Только мы вдвоем? — прищурился он.

Я посмотрела на охранника.

— Нет, и он тоже.

Козлиная бородка Уэйза зашевелилась от его широкой ухмылки.

— Эти подонки хорошо знают свое дело, — процедил он сквозь зубы. — Они могут уничтожить что угодно и кого угодно.

Некоторое время я стояла в пяти футах от него и лихорадочно соображала, как поступить. Мне было не до смеха. Разговор не получился, и теперь Уэйз вряд ли захочет сообщить мне что-нибудь полезное. В конце концов я решилась на отчаянный шаг. Подойдя к столу, я села напротив Уэйза, порылась в своей сумочке и вынула оттуда пудреницу с небольшим круглым зеркальцем. Мои руки дрожали от волнения. Я ждала, что сейчас прогремит грозный голос заместителя начальника тюрьмы или шаги охранника, который вырвет у меня зеркало. Но ничего подобного, к счастью, не произошло. Я открыла пудреницу и повернула зеркало к Уэйзу.

Не знаю, как он выглядел раньше, но сейчас представлял жалкое зрелище. Уэйз уставился на свое отражение широко открытыми и переполненными ужасом глазами. Он смотрел на себя так, словно это был последний раз в его жизни. Затем он улыбнулся:

— Да, не очень-то приятное зрелище, не правда ли?

Меня превратили в самое настоящее животное.

К своему удивлению, я сочувственно улыбнулась ему. Уэйз повернул голову к видеокамере.

— Будь проклят, Эстес! — снова прокричал он. — Ты хотел меня уничтожить? Ничего не вышло, я все еще жив. Ты сделал все возможное, чтобы превратить меня в скотину, но я все еще жив. И не только я, но и дело всей моей жизни. Химера живет и делает свое дело.

— Кто это совершил? — продолжала допытываться я. — Скажите мне, Уэйз.

Теперь у меня не было сомнений, что именно он являлся организатором всех этих убийств, а осуществил их человек, связанный с ним или даже сидевший в одной камере. Именно Уэйз навел его на конкретных людей и фактически приговорил их к смерти.

— Помогите мне, Уэйз, — взмолилась я. — Вы же знаете того человека, не правда ли? Зачем он убил этих людей? Почему? Вам уже нечего терять. Помогите спасти других.

Его сузившиеся глаза блеснули от ярости.

— Вы думаете, что меня волнуют грязные ниггеры? Ваши мертвые копы? Все равно им не жить в нашем штате. Эти обезьяны вырядились в полицейскую форму и думали, что им все можно. Нет, возмездие настигло их и настигнет еще многих. И на вашу двенадцатилетнюю негритянскую шлюху мне наплевать. Сейчас я сожалею только о том, что сам не смог выпустить в них несколько пуль. А насчет вашего вонючего праздничного обеда... Вы понимаете, что от этих мерзавцев ничего не дождешься, кроме дубинки по голове или электрошока. Как только вы уйдете отсюда, охранник сразу же вырубит меня на несколько часов. Так что катитесь куда подальше!

Я покачала головой, встала и медленно направилась к двери.

— А что касается этих убийств, — прокричал он мне вслед, — то почему бы вам не подумать о своих засранцах в полицейских мундирах? Это ваше внутреннее дело, и нечего обвинять других!

Меня охватило возмущение. Синди была права, Уэйз действительно превратился в животное. В нем не осталось ничего человеческого, и все, что я могла сделать сейчас, — так это хлопнуть дверью перед его мерзкой рожей.

— Я пыталась вам помочь, Уэйз, — произнесла я уже от порога, — но вы отказались.

— Мне ваша помощь не нужна! — бросил он. — И не надейтесь, что вам удастся поймать Химеру. На то он и Химера, чтобы быть неуловимым и призрачным. — Уэйз показал подбородком на правое плечо, на котором я успела заметить хвост змеи. — Мы сможем убивать ваших ублюдков столько, сколько захотим. Устанете рыть могилы и хоронить их! Посмотрите на меня! Видите, что они со мной сделали? Они заставляют меня жрать собственное дерьмо и пить собственную мочу, но я все равно выжил и одолею их.

Уэйз был страшен в своей ярости. Глаза налились кровью, рот перекосился от ненависти, а на изможденном лице проступили красные пятна.