АГРЕГАТИК СЧАСТЬЯ

Сегодня я получила гидромассажер для ванны. Адаму некогда было ехать со мной, он замотан перед отъездом, и мы с Тосей волокли этот агрегат сначала от магазина до вокзала, потом от станции до дома.

«Этот небольшой аппарат сделает вашу жизнь неузнаваемой, он подарит вам незабываемые минуты релаксации…» Голос продавца звучал так, как будто бы на протяжении трех последних недель он ничем иным не занимался, только релаксировал. «Небольшой аппаратик» весил килограммов двадцать, но релаксации мы не ощутили ни на грамм. Сердце стучало как молот, руки немели, а ноги не сгибались в коленях.

«Ты не представляешь себе, какое это чудо: наливаешь воду в ванну, заходишь, ложишься, струи бьют по тебе, и такое чувство, словно ты заново родился», — звучали в ушах Улины слова.

— Ты справишься теперь сама, да? — Тося оставила меня возле калитки и помчалась к Исе, потому что не виделась с ней со вчерашнего дня.

Не бог весть какая хитрость — установить в ванне простой гидромассажер. Пара пустяков.

Я быстро сбросила куртку и решила незамедлительно испытать на себе релаксирующий эффект. Учитывая недавний опыт с мясорубкой, которая, едва я ее собрала и включила, на некоторое время оставила без электричества весь наш дом, я, по совету моего Голубого, изучала теперь все инструкции, прилагаемые к бытовой технике.

Однако когда я извлекла из-под кучи разных деталей, ковриков и трубочек объемистую брошюру и прочитала пару страниц, то пришла к выводу, что проще понять «Фауста», переведенного на норвежский язык.

«Трубочку С-12…» Трубочка С-12? Про уголь С12 я слышала, но как можно так назвать ни в чем не повинную трубочку, к тому же пластиковую? «…вставить в отверстие В-6…» Совсем как витамин В6 , однако не следует забывать, что это лишь для облегчения процесса сборки. Читая о крепеже К-2, я отвлеклась на воспоминания о первом харцерском [11] лагере. Первое задание, которое получил наш отряд после прибытия в лагерь, — установить палатку типа «Брда». Из мешка грациозно высыпался комплект трубок разной длины и диаметра, к которым прилагались цепочки, болты, колышки и уйма всего остального, что только могло прийти в голову зловредным производителям палаток. Если бы не харцер Яцек (ах, какие у него были красивые глаза!), уже в первую ночь мы бы в полной мере осознали смысл выражения «оказаться под открытым небом». «Брда» — это название не сулило ничего хорошего. За Брду, помнится, я получила двойку по географии, потому что не знала, что это приток Вислы, Варты или какой-то другой реки, начинающейся на букву «В». Как хорошо, что Тося не сдает экзамен по географии! Жаль только, что у нее вообще уже на носу выпускные экзамены. Ах, какой она была милой маленькой крошкой…

В этих и других размышлениях о неотвратимой скоротечности времени я провела целый час. Я сидела в ванной, пытаясь привести агрегат в соответствие с инструкцией. В конце концов мне удалось собрать большую часть моего массажера. Меня бы совершенно не смущало, что шесть деталей никоим образом ни к чему не подходили и тоскливо лежали в сторонке, но собранное с таким трудом приспособление скорее напоминало пылесос, чем аппарат, предназначенный для релаксации. Не говоря уже о том, что оно сильно отличалось от виденного мной у Ули. А потому я снова все разложила, но и в разобранном виде устройство абсолютно не походило на Улин гидромассажер.

Через два часа, когда я уже вполне могла бы написать диссертацию по гидротехническим сооружениям, появился Адась. Взглянув на меня, он застонал — он все чаще стонет, когда смотрит на меня. Вряд ли это оказывает благотворное влияние на наш союз.

— Надо было сначала прочитать инструкцию, — сказал он.

Я встала и обиженно ответила:

— Вот, пожалуйста, читай себе на здоровье.

Адась закрылся в ванной, и в течение часа оттуда не доносилось ни звука.

Через час я заглянула. Он сидел на опущенной крышке унитаза и читал инструкцию, чертыхаясь вполголоса. Мне неизвестно, как ему все-таки удалось собрать этот агрегат в соответствии с рисунком 11. На дне ванны лежало то, что именовалось пластиковым ковриком, от него отходила трубочка, второй конец которой был воткнут в ящик, стоящий возле ванны. Однако у Адася — что меня, впрочем, порадовало — тоже остались три элемента, которые он никак не мог никуда приладить.

— Позвоню Кшисику, — сказала я и заметила колючий взгляд моего милого.

Я совершила стратегическую ошибку. Нельзя звать другого мужика, чтобы он помог разобраться с техникой, потому что это унизительно для того, первого, у которого появляется чувство неполноценности и ненужности.

— Чтобы похвастаться, что у нас такой же, — поспешно добавила я.

— Может быть, вечером, — буркнул Адам и с нескрываемым удивлением поднес к самым глазам конец какой-то фитюльки.

Вдруг он вспомнил, что ему надо заняться почтовым ящиком. Вот и отлично, потому что ящик у нас заржавел и открывается с большой затратой сил и времени. Его приходится слегка потрясти, чтобы через маленькие отверстия увидеть краешек конверта, а если, к примеру, конверт серый, то не увидишь ничего. А вчера, когда я вернулась из редакции, то порезала палец ржавой проволокой, которой пришлось ковыряться в ящике. Ключик как сквозь землю провалился, а в ящике что-то белело. Адам отправился к почтовому ящику, захватив молоток отвертку и мой пинцет (в последнее время мы им вытаскивали письма), оставив агрегатик посреди ванной.

Что же мне оставалось делать? Я пошла на кухню, проклиная релаксацию и жалея о потраченных деньгах. В окно я видела, как Адась мучается с ящиком, врезанным в забор, потом он прошмыгнул к телефону и позвонил Кшисику. Ясненько! Все-таки у меня сегодня будет гидромассаж!

Около восьми вечера в ванной не было света, мы не могли найти фонарь, релаксирующее устройство лежало в прихожей, а Тося сказала, что в таких условиях она не в состоянии ни жить, ни работать, ни правильно развиваться, в связи с чем возвращается к Исе.

Я позвонила Уле, хотя это ставило под угрозу мою личную жизнь. Улин муж немного удивился и пообещал все объяснить Адаму по телефону, но тут же добавил, что через минуту у нас будет. Уля попросила меня прийти к ней и не мешать мужчинам. И когда я пришла, она посетовала, что я не сказала ей ничего раньше, потому что она своим массажером не пользуется и могла бы дешево его продать.

В одиннадцать ночи я вернулась домой. Света по-прежнему не было, мужчины сидели в кухне и при свечах пили пиво, устройство лежало в большой комнате возле Бориса.

— Не хватает кое-каких соединительных элементов, — улыбнулся мне Кшись. — Завтра придется ехать в магазин, тебе продали бракованный. Всегда так, когда покупают женщины! — Он снова улыбнулся, хлопнул моего Адасика по спине и ушел домой.

— И давно у тебя такие проблемы с позвоночником, — удивился Адам, — что ты бросилась покупать этот агрегат?

Я хотела обидеться, да чего уж там!

Вчера я час пролежала в ванне. Ощущения непередаваемые! Уля была права! Ничто и никогда так не снимало у меня напряжения. Я немного беспокоилась за Адасика: вчера, когда он вносил уже обмененный в магазине аппарат, у него что-то вступило в спину, выпал диск или другой какой орган. Но какое счастье, что у нас теперь есть массажный аппарат! Всегда все выходит по-моему, и меня это очень смущает. Пусть и мужчина хоть иногда будет прав!

А с дефектным диском он пригоден для поездки?

Может быть, нет?

ПРИШЕЛЬЦЫ ИЗ КОСМОСА И ГАДАЛКИ

— Прилятели, прилятели, прилятели!

Я осторожно открыла дверь — ручка по-прежнему неисправна. У калитки стоял пан Чесик и размахивал руками.

— Пани Юдита, прилятели!

Я взяла ключи от калитки — снова сдох домофон, как будто бы ему неизвестно, что в доме есть мужчина и такие номера не проходят, и пошла открывать. Я знаю: пан Чесик не уйдет, пока не выйдешь к нему. Пан Чесик — милейшее существо на свете, но под воздействием алкоголя становится человеком необычайно общительным, он ходит от дома к дому и рассказывает, что новенького. Например, когда на дворе дождь, пан Чесик звонит в дверь и говорит: идет дождь. При этом он радостно и доверчиво улыбается, потому что таким радужным ему видится мир до тех пор, пока не начинается похмелье. А поскольку семимильными шагами приближается осень, полагаю, пан Чесик что-то немножко напутал. Не прилетели, а улетели. Дикие гуси, или утки, или аисты, или кто его знает, что к нам прилетает весной, а сейчас прямо-таки наоборот.

Пану Чесику, когда он выпьет больше четырех кружек пива, кажется, что прилетели кролики, косули, олени и зубры. После восьмой кружки он заявляет, что прилетают к нам товарняки из Щецина и фуры из России. Наверное, сегодня он выпил еще больше?

Я подошла к калитке и, к своему удивлению, не обнаружила у пана Чесика следов алкогольного опьянения.

— День вам добрый, прилятели! — прокричал пан Чесик. У него было побледневшее от страха лицо и испуганные глаза. — Вы щас сами увидите!

— Кто прилетел? — вежливо поинтересовалась я, хотя ни сама, ни вместе с ним ничего не хотела увидеть. — Птицы?

— По осени? — Пан Чесик посмотрел на меня снисходительно. — Птицы-то по осени улятают. НЛО прилятело… огни у них во такие хромадные! — Пан Чесик изобразил руками два больших круга, глаза были навыкате от испуга.

— Какое еще НЛО, пан Чесик? — не сдержалась я. — У меня столько работы!..

— Как это какое? — Пан Чесик аж подскочил. — Обыкновенное!!! С неба!

— Давно прилетело? — вежливо спросила я, зная, что от Чесика простым «извини» не отделаешься, надо выслушать, что он хочет сказать. Пока все не доложит, от него не избавишься.

— Вчерась ночью… и они у меня-я-я…

— Кто у вас?

— Ну, НЛО… двое ихних у меня…

Похоже, светская беседа надолго затянется. От станции показались Уля с Машей. Собака крутилась на поводке как угорь. Уля, по-видимому, встречала кого-то, кто должен был приехать на поезде.

— Привет! — крикнула я ей через плечо пана Чесика. Пан Чесик обернулся, Маша, завидев его, сморщила нос, перестала носиться вокруг Ули и потянула ее в сторону пана Чесика.

— Пани Улю-ю-ю! — Чесик с мольбой протянул к ней руки. — Вы-то мне, поди, верите, правда?

— Конечно, верю, — ответила Уля и по-дружески мне подмигнула.

— Вот скаж-жите пани Юдите, цто я не вру!

— Пан Чесик говорит правду, — поддакнула Уля и укоротила поводок.

— Они у меня.

— Кто? — удивилась Уля, а мне стало вдруг ясно: день как день, в этой нашей деревне всегда что-нибудь да произойдет.

— Двое таких из ко-о-осмоса… НЛО…

— Пан Чесик, а как вы узнали, что это НЛО?

Я просто удивляюсь Уле: всегда она сумеет правильно поставить вопрос, пусть даже ее и не очень волнует этот визит с небес.

— Цто знацит как? Бона, я их сра-а-азу призна-а-ал… У одного такая зеленая кож-жа… он сразу ж-же пере-транс-фор-ми-ро-вал-ся… а второй ляж-жит в моей кровати… я сразу скумекал, цто это они… гляж-жу, а у меня вода вскипяценная, картоска поцисена-а-а… Идите поглядите… — Пан Чесик, видя наши недоверчивые лица, принял полный значимости вид. — Я тож-же сперва подумал, цто это белая горяцка, так не-ет! Ей-богу, цистая правда! Они-то прилятели, цтобы меня пуга-ать!

— Пан Чесик, они не затем прилетели, чтобы вас пугать, — принялась утешать его Уля, а я замерла, восхищаясь ее талантом поддерживать разговор. — Они прилетели помочь вам.

— А-а-а-а-а, — промычал пан Чесик, не менее удивленно, — а в цем?

— Не знаю. — Уля пожала плечами. — Ведь не случайно они именно у вас поселились?

Пан Чесик внимательно посмотрел на Улю, потом на меня, затем почесал в затылке, попрощался и поплелся домой через поле пана Марчиняка, к лесу. Он шел сгорбившись и думал о своем. Уля спустила с поводка Машу, она бросилась к Борису, а тот понесся по недавно высаженным спиреям, которые как раз к зиме должны пустить корни, а в начале весны зацвести.

— Борис!!! — завопила я во всю глотку, но ему все по фигу, кроме Маши, именно она спровоцировала его бежать напрямик, иначе говоря — по моим цветам.

— Маша! — заорала Уля, но Маше тоже все по фигу, коли Борис гонится за ней. Она носилась по кругу, и — о Боже! — мои белые астры, которые в этом году впервые ухитрились пробиться сквозь отравленный грунт, не выдержали топанья восьми лап.

Уля поймала Машу и загнала ее к себе во двор. Обе собаки теперь стояли у сетки — одна с одной, другая с другой стороны — и махали хвостами, вернее, Маша тем местом, где обычно бывает хвост, а Борис своей черной толстой трубой.

Уля выжидательно посмотрела на меня:

— Зайдешь на чаек?

Почему бы и нет? За чаем я обрисовала Уле картину своего светлого будущего с Адасем. В общем-то мне хотелось, чтобы он уже уехал, потому что чем скорее он уедет, тем быстрее вернется. Я неосмотрительно призналась в этом Уле.

Подруга разволновалась и сказала, что первое исключает второе.

— Подумай, чего ты хочешь: светлого будущего или будущего с мужчиной? — спросила она и сбросила Ойоя на ковер.

Ойой удивленно мяукнул — мол, с чего бы это? Улины кошки не залезают на стол — он, как обычно, преспокойно полеживал себе на кресле, изображая серую пушистую подушку, и никогда до сих пор хозяйке это не мешало.

Я вмиг сообразила, что Улю что-то вывело из себя, но на вопрос, что случилось, она встала и ответила:

— А что могло случиться? Ничего никогда не происходит. Разве кого-то волнует, что в мире гибнут люди, извергаются вулканы и идут войны, а в Индии поезда срываются в пропасть! И не спрашивай меня, что случилось, ведь и вправду ничего не происходит! Но если ты хочешь рисковать и, несмотря на свой горький жизненный опыт, считаешь, что тебя ожидает светлое будущее, то воля твоя!

Вывод напрашивался сам собой: Уля не только посмотрела какие-то новости по телевизору, но и поругалась с Кшисиком. Почти одновременно мне пришла в голову еще одна мысль: некрасиво припирать подругу к стене, если она не желает о чем-то говорить. Поэтому я молчала, а Уля, пристально глядя на меня, сообщила:

— Я была у гадалки.

Я чуть было не подавилась до смерти. Понимаю — фэн-шуй, верю, что зеленая входная дверь отвращает от дома беду, и в колокольчики на калитке верю, и в китайские монетки, которых непременно должно быть три и непременно в красном портмоне, верю, что две монахини приносят счастье, и в радугу, особенно двойную, но гадалка? Зачем она Уле? К чему эти суеверия? Неужели у них с Кшисиком все так плохо?

— Да-да, — смело повторила Уля, — я была у гадалки.

— Ну и что она тебе сказала? — Я сглотнула слюну, и вопрос прозвучало гладко.

— Вряд ли ты захочешь это знать, — ответила Уля.

— Если ты захочешь мне рассказать, то я захочу знать, — парировала я.

— Не захочешь, — настаивала подруга.

Я почти была готова возмутиться, ибо больше всего меня злит, когда кто-то знает лучше тебя, чего ты хочешь, холодно тебе или жарко, или что ты чувствуешь. Честно говоря, меня это просто приводит в бешенство. Но я подавила гнев на корню и решила остаться безразличной.

— Тогда не говори, — согласилась я, и меня начало пожирать любопытство.

Что такая гадалка может сказать и на чем она Уле гадала? На картах? На стеклянном шарике? Таро? На кофейной гуще? По линиям на ладони? Или только по дате и часу рождения? Настоящая гадалка или обманщица? Женского она была пола или мужского? Да и зачем Уля пошла к гадалке? И о чем таком она, Боже мой, узнала? И самое главное — почему Уля не хочет мне рассказать? Может, она влюбилась? Если бы я пошла к гадалке — это другое дело. Я бы пошла просто кое-что выяснить: Адам как-никак уезжает, и я могу беспокоиться, хотя на самом деле, конечно, даже и не думаю. Но Уля?

И тут меня взяла такая обида! Почему Уля не позвала меня с собой и делает такие важные вещи втайне от меня? Само собой, я бы никогда к гадалке не пошла, да и зачем? Разве что Уля очень попросила, чтобы кто-нибудь ее сопровождал. Ну, может, еще из любопытства, чтобы посмотреть, как это выглядит. Но такого от Ули я никак не ожидала — чтобы не позвать меня с собой.