Семь невест - Джейк

Она никогда не чувствовала себя так восхитительно, как в его объятиях, и помнит каждую секунду прогулки до палатки, после того как подвернула ногу, каждую минуту скачки на ранчо, когда его тело фактически обвивало ее.

Чье-то колено коснулось ее под столом. Здравый смысл говорил, что это может быть любой из мальчиков, но тело сказало – Джейк. То же говорили его глаза, затуманенные желанием.

Изабель обдало жаром с головы до ног. Она чувствовала себя так, будто у нее поднялась температура, и надеялась, что не покраснела, хотя была уверена – конечно, покраснела. Она знала, как вести себя в заполненных людьми гостиных Саванны, но когда дело касалось Джейка, была точно так же невинна и наивна, как Вилл.

– Я думаю, пора отправить этих мошенников спать, – сказал Джейк.

Обед был окончен. Они сидели, разговаривая, и Джейк выпил три чашки кофе, который, как Изабель было известно, не был приготовлен на трехдневной гуще.

– Мы не хотим спать, – воспротивился Пит.

– Можно мне заглянуть в салун? – спросил Вилл.

– Нет, нельзя, – вмешалась Изабель. – Вы отправитесь прямо в постель, потому что очень устали. Я не хочу, чтобы вы хныкали всю обратную дорогу на ранчо.

– Я не хнычу, – возразил Вилл.

Изабель пришлось признать, что малыш был самым веселым из мальчиков, но она чувствовала себя под таким сильным впечатлением от присутствия Джейка, что ей стоило труда сконцентрироваться на своих словах.

Джейк встал. Один взгляд – и Изабель засомневалась, найдет ли силы двинуться с места. Почему он носит такие обтягивающие штаны? Они неприличны. Любой, кто задастся вопросом, мужчина ли Джейк, должен только взглянуть на него.

Изабель отвела глаза, подавленная. Джейк протянул руку, чтобы помочь ей встать. Она хотела отказаться, сомневаясь, что его прикосновение пойдет на пользу, но не рискнула встать без посторонней помощи.

– Вы тоже устали, – сказал Джейк. – Чем вы занимались весь день?

– Скоро узнаете.

Ей нужно следить за собой. Люди, скорее всего, приняли ее за жену Максвелла, но не примут демонстрации желания, а это именно то, что она испытывала. Она хочет Джейка Максвелла и хочет неистово, руки дрожат.

– Идите наверх. Мы с мальчиками немного пройдемся, порастрясем ужин. Я загляну к вам, когда вернусь.

Изабель смотрела им вслед с чувством потери. Она могла падать с ног от усталости, но отдала бы что угодно, лишь бы пойти с ним. Тетя Дейрор сказала бы, что леди должна блюсти достоинство. Изабель начинала думать, что скорее приняла бы грубость Джейка и безостановочный щебет Вилла Хаскинса, даже горькие жалобы Брета Нолана. Лестно, когда с тобой обращаются как с леди, но не очень весело.

– Можно мне заглянуть в салун? – спросил Вилл.

– Да, – поддержал Пит. – Только одним глазком!

– О'кей, но не говорите Изабель. Она снимет с нас головы.

В Ньюкомб Кроссинг, в общем-то, не на что было смотреть, всего две дюжины домов, каждый третий – салун. Мальчики бегом устремились к салуну, который скорее был палаткой, чем домом.

– Там ничего не делают, – пожаловался Вилл.

– Делают, ты, идиот, – поправил Брет. – Там пьют виски.

– Никто не дерется и не стреляет, – разочарованно протянул Пит.

– Они даже не спорят, – сказал Вилл. – Просто сидят, разговаривают и пьют.

– Именно это и делают в салуне, – пояснил Джейк.

– А где женщины? – спросил Брет. – Я думал, здесь должны быть полуголые женщины.

– Только в веселых домах, – Джейк улыбнулся.

– А здесь есть веселые дома? – спросил Вилл.

– Ни одного.

– Сплошное надувательство, – сказал Брет.

– Салуны в Санта-Фе похожи на этот? – спросил Пит.

– И очень, – ответил Джейк.

– Черт, я лучше останусь с коровами. Джейк чуть не засмеялся. Вот бы обрадовалась Изабель, услышав это. Снова Изабель. Его тело напряглось при одной мысли совместной поездки. Джейк мог понять свою физическую потребность, желание найти облегчение в ее теле. В конце концов, он мужчина, и у него давно не было женщины. Чего он не мог понять, это чувства, которые она в нем вызывала.

У Джейка никогда не было времени на церемонии. Жизнь жестока. Ты становишься жестоким или умираешь. Это истина, в которой он никогда не сомневался.

Но Изабель сомневалась. И больше того, Джейк начинал чувствовать, что придется с этим что-то делать. Просто проклятье!

– Можно сходить на петушиный бой? – спросил Пит.

– Нет, – резко ответил Джейк. – Даже если бы они у них были.

– Что такое петушиный бой? – хотел знать Вилл.

– Два цыпленка дерутся, – объяснил Брет.

– Ух! Кто захочет смотреть на это?

– Никто, кроме техасцев, – Брет отвернулся от витрины, где были выставлены сапоги и седла.

– А собачьи бои? – Пит не собирался сдаваться.

– Никаких боев, – отрезал Джейк. – Вам, нахалам, время спать. Вы слишком кровожадны для меня.

Вилл рассмеялся.

– Ты просто нас дурачишь! – он забежал вперед, потом обернулся так, чтобы мог видеть Джейка. – Ты ничего не боишься!

Взгляд благоговения перед героем обдал Джейка с головы до ног. Никто никогда не смотрел на него снизу вверх, даже мальчики, которых он обучал во время войны.

Но он не тот человек, на которого мальчик вроде Вилла должен смотреть снизу вверх. Вот его старый армейский капитан, Джордж Рандольф, был как раз таким – никогда не выходил из себя и не кричал, даже в самые горячие моменты боя. Никогда не терял самообладания. Что бы ни случилось, ты всегда мог рассчитывать, что Джордж может помочь.

Джейк не такой. Он ругается, пьет, имеет женщин, когда это нужно, и вообще делает то, что, черт побери, доставляет ему удовольствие. У него нет никаких манер, он не часто моется – коровам все равно, как он пахнет – и так же часто живет в палатке, как и в доме.

Он понятия не имеет, что делать с мальчишками!

Он не тот мужчина, которому они должны подражать, и дурак, если хоть минуту думал, что может быть таким.

Компания перешла улицу на окраине города и повернула обратно.

– Изабель спустит с меня шкуру, если я приведу вас, отродья, слишком поздно. Эта женщина может быть довольно свирепой, когда речь идет о вас.

– Я не говорю об Изабель, – пояснил Вилл. – Я имею в виду индейцев, грабителей и вообще.

– Конечно, я боюсь индейцев.

– Нет, не боишься.

Черт возьми, теперь ему не позволяют бояться сумасшедших, которые хотят убить его и снять скальп.

– Конечно, боюсь.

Вера Вилла поколебалась, но мальчик продолжал:

– Но ты не побежишь от них.

– Если моя лошадь окажется быстрее, припущу, что есть мочи.

– Ты даже не схватишься с ними? – малыш был совершенно потрясен.

– Схвачусь. Вилл просиял.

– Ты просто стараешься меня одурачить. Я знал, что ты не боишься индейцев.

– Он боится их, потому что глупо не бояться кого-то, кто пытается убить тебя, – усмехнулся Брет. – Но не побежит от них, потому что не трус.

– О! – Виллу было нужно время переварить услышанное.

– Это разные вещи, – нетерпеливо продолжал Брет. – Черт, все техасцы тупы, как камни?

– Я не тупица! – выкрикнул Вилл, готовясь к драке.

– Ты стараешься заставить людей ненавидеть себя? – спросил Джейк Брета. – Или просто не можешь вести себя иначе?

Брет угрюмо отвернулся.

– Он все время задает глупые вопросы.

– Вопрос не бывает глупым, если ответ учит тебя чему-нибудь.

Джейк оттащил Пита от витрины со сладостями и женской одеждой.

Брет не ответил, но сердитое выражение его лица не давало Джейку надежды, что тот изменит свое мнение. Он знал, Брет хочет быть любимым, но не мог понять, почему делает все возможное, чтобы заставить всех ненавидеть себя.

– Терпеть не могу, когда он смотрит на вас, словно вы Бог или что-то такое, – сказал Брет. – Вы никто. Вы не умеете ничего, кроме как гоняться за коровами. Мой дед не стал бы даже говорить с вами. Черт, от вас так воняет, он даже не позволил бы вам подойти близко.

Вилл бросился на Брета. Прежде, чем тот смог оттолкнуть его, на него накинулся Пит. Следующее, что увидел Джейк, – три мальчика, катающиеся по дороге и мелькающие кулаки. Прохожие улыбались и шли дальше.

Если у Джейка и были сомнения насчет того, что он неподходящий опекун, перед ним оказалось доказательство, в котором он нуждался. Он даже не смог предотвратить драку. Как, черт побери, он поставил себя в такое положение? А точнее, что собирается с этим делать?

– Прекратите, – когда слова не возымели эффекта, взял Вилла и Пита за воротники и оттащил от Брета. – Когда я велю вам сделать что-либо, то рассчитываю, что вы это сделаете, – Джейк встряхнул обоих мальчиков.

– Но он сказал, что ты воняешь! – возразил Вилл.

– Мы все будем пахнуть довольно сильно, прежде чем доберемся до Санта-Фе, включая Брета, но вы узнаете, что есть вещи и похуже, чем плохо пахнуть. Отряхнитесь, не нужно, чтобы Изабель задавала вопросы. Женщины никогда не понимают причин, по которым мужчины дерутся.

Пит и Вилл энергично отряхивались, но оба были готовы снова броситься на Брета, если тот скажет хоть слово. Брет, казалось, был настроен сразиться с целым миром.

– Повернись, чтобы я смог счистить с тебя грязь, – сказал ему Джейк. Когда тот не двинулся, Джейк взял его за плечи, повернул и энергично отряхнул штаны и рубашку. Оглядел всех троих мальчиков, потом покачал головой.

– Вам не пройти осмотра. Я займу Изабель разговором, а вы незаметно проскользнете.

– Это все, что ты собираешься сделать? – спросил Пит.

– А что еще я должен сделать?

– Побить его.

– Это заставит его полюбить меня? – Нет.

– Он перестанет думать, что я плохо пахну?

– Нет.

– Тогда я лучше придумаю что-нибудь другое. – Что?

– Это касается меня и Брета.

– Нам не скажешь?

– Если бы это касалось тебя, ты хотел бы, чтобы я рассказал всем?

– Мне было бы все равно, – возразил Пит. – Мои последние хозяева били меня все время.

– Я не любил, когда били Мэтта, – вторил Вилл. – Я хотел их всех убить.

У Джейка было чувство, что он пережил еще один кризис, но не очень понимал, как. Он должен научиться еще чему-нибудь, вместо того чтобы протирать штаны. Ох, ладно, ему бы только продержаться до Санта-Фе. Джейк остановился у воды, чтобы умыть мальчиков.

– О'кей, ребятки, быстро в отель и молчок.

Это не помогло. Они нашли Изабель в холле наверху. Девушка сразу же заметила грязь. Пристальный взгляд скользил с одного мальчика на другого, пока не остановился на Джейке.

– Они очень устали, – сказал тот как можно беспечнее и протолкнул ребят мимо Изабель в комнату. – Мы ложимся, потому что на рассвете уезжаем.

– Хорошо. Я волнуюсь об оставшихся на ранчо. Джейк сразу забыл о мальчиках – обо всех.

Изабель все еще была одета, но распустила волосы. Они падали ей на плечи, как красновато-коричневая мантия. Трудно поверить, как это все меняло. Девушка больше не выглядела, как ледяная принцесса, стала как-то доступнее, трогательнее, человечнее. Она была женственна и желанна.

Джейк почувствовал, как что-то внутри сжалось и тяжело опустилось. Вожделение, тяжелое и настойчивое. Он знал его и раньше, но никогда оно не было таким, словно его коснулись горячим клеймом. Он чувствовал, как жжет его нутро. Нужно схватиться за что-нибудь, чтобы устоять, но хвататься было не за что.

Джейк вытянул руку. Коснувшись стены, почувствовал себя тверже.

– Вы сегодня прекрасно выглядите, – ухитрился сказать с равнодушным видом. – Мне нравятся распущенные волосы.

Изабель коснулась волос бессознательным движением, присущим всем женщинам.

– Я вымыла их.

Ему ужасно хотелось зарыться в них пальцами, погрузить лицо.

– Это делает вас моложе. Этого говорить не следовало. – Я не так уж стара.

– И красивее. Моложе и красивее, и не похожей на школьную учительницу.

Он увязает все глубже. Изабель порозовела, вероятно, от раздражения. Будь Джейк из этих, с соловьиными языками, она порозовела бы от удовольствия. Судя по тому, что говорит Джейк, у него язык из ржавого железа. Рядом с ней еще хуже. Он никогда не чувствовал себя таким грубым, тупым, неуклюжим, как когда пытался сказать Изабель что-то приятное.

Вилл просунул голову в дверь.

– Какая кровать твоя, Джейк? Я хочу спать с тобой.

– Я не буду спать с Бретом, – в холл сбежал Пит.

Оба мальчика были в нижнем белье.

Изабель усмехнулась.

– Вы лучше разберитесь, где кому спать, пока опять не подрались. Спокойной ночи.

Изабель закрыла свою дверь, и это было так, словно убрали физическую поддержку. Джейк чувствовал, что сейчас просто свалится на пол и огромным усилием заставил себя собраться. Если мальчики заметят, что он вьется вокруг Изабель, как влюбленный телок, то никогда не дадут ему забыть это.

– В таком случае, – он подтолкнул их к двери, – с Бретом буду спать я.

Глава 16

Джейк резко сел в постели. Ему показалось, что кто-то вскрикнул. Но сейчас не слышалось ни звука. Он встал, подошел к окну и выглянул.

Улица внизу тоже была тиха. Последние пьяницы, должно быть, давным-давно вернулись домой. Это не Остин или Сан-Антонио, единственные обитатели Ньюкомб Кроссинг – фермеры и несколько ковбоев.

Пит и Вилл спали сном невинных младенцев, одеяла свалились, руки и ноги раскиданы, они сплелись, как при драке с Бретом. Брет выглядел более умиротворенным, чем когда-нибудь бодрствующий.

Джейк отвернулся от окна и снова что-то услышал. Звук был слишком невнятным, непонятно, мужчина это или женщина, и слишком тихим, чтобы разобрать, стонет человек во сне или действительно попал в беду. Максвелл решил подождать, не услышит ли его еще раз. Он не может лечь, пока, так или иначе, не выяснит, в чем дело.

Ждать долго не пришлось. На этот раз было ясно – звук доносится из комнаты Изабель. Мгновенно натянув штаны, тихо отворил дверь и вышел в холл.

Окно в конце холла практически не давало света. Держась рукой за стену, Джейк дошел до двери, тихо постучал, но не получил ответа. Постучал снова и прислушался. Тихо. Неужели он ошибся? Он не был уверен, просто не может быть уверен, так как дверь заперта.

Окно! В комнате Изабель должно быть окно. Джейк вернулся в свою комнату и выглянул в окно. Узкий карниз огибал фасад здания. В ногу впилась заноза, когда Джейк вылезал из окна, но он не обратил внимания, добрался до комнаты Изабель и заглянул в окно.

Изабель лежала в постели, но опять застонала и замахала руками. Джейк испугался, что она больна, влез в комнату и бросился к кровати. От беспокойного сна легкое покрывало упало на пол.

Изабель снова застонала и изогнулась, пытаясь что-то сказать, но Джейк не мог разобрать ни слова. Он положил руку ей на плечо. Пробормотав что-то нечленораздельное, девушка сбросила руку.

– Изабель, что с вами?

Она не ответила.

– Это Джейк. Что случилось?

Снова никакого ответа. Что делать? Он никогда не имел дела с больной женщиной, нужно позвать кого-нибудь, но кого?

Теперь она лежала спокойно. Нужно выбраться обратно через окно и вернуться в свою комнату, но он опустился на пол рядом с девушкой. Несмотря на свою клятву никогда не жениться, никогда не верить женщине, особенно красивой, городской женщине, Джейк не мог отрицать влечения, вспыхнувшего между ними в ту минуту, когда он ее увидел.

Сейчас он мог сидеть рядом с ней, смотреть, может быть, даже коснуться ее, не боясь, что Изабель свирепо взглянет на него или отодвинется с испуганным и презрительным видом. Может быть, он сможет понять, что в ней такое заставляет его чувствовать полную путаницу в душе.

Отец как-то сказал, что Джейк сразу узнает, когда встретит нужную женщину, это будет так, словно они знали друг друга всю жизнь, хотя встретились впервые.

К ним с Изабель это не подходит. Они на все смотрят с противоположных точек зрения, не доверяют друг другу – в основном потому, что такие разные.

Джейк приказывал себе держаться подальше, но хотелось часами смотреть на нее, разговаривать, касаться. Он целовал ее, держал в объятиях и с тех пор не мог думать ни о чем другом.

Джейк протянул руку, чтобы коснуться девушки, зная, что не должен этого делать, но не мог удержаться. Он никогда не думал, что женщина может быть такой нежной, благоухающей, как Изабель. Это не аромат духов, простой чистый запах, словно утренний ветерок, напоенный ароматом весенних цветов.

Но именно ее нежность очаровала его. Всю жизнь Джейк должен был быть сильным, чтобы выжить в этом суровом краю, грубым, чтобы вынести жестокость войны, бесчувственным к боли от потери людей, которые много значили для него. Мало-помалу жизнь выдавила из него нежность. Потом появилась Изабель, ее нежность на каждом шагу противостояла его грубости.

Джейк коснулся ее щеки, тело мгновенно отозвалось. Все, что он чувствовал к ней, сконцентрировалось в одно, почти непреодолимое чувство. Желание. Он хотел ее так неистово, что готов был взорваться. Джейк отдернул руку, испугавшись, что будет не в состоянии остановить себя, если не сделает этого.

Изабель провела рукой по щеке, будто отгоняя муху. Джейк улыбнулся. Даже во сне она настаивает, чтобы он держался на расстоянии. Это еще одно качество, которое восхищало. У нее свои критерии, и она не собирается снижать их ради него или любого другого. Если бы Изабель имела представление, о чем он думает, то вышвырнула бы его в окно.

Почти год он не подходил так близко к женщине. Тело было напряжено от сдерживаемого голода и старания удержаться и силой не взять то, чего так отчаянно требовала природа. Джейк вцепился в край кровати. Или это, или он обнаружит, что ласкает ее грудь, отделенную от него только тонкой рубащкой. Или изгиб бедра. Он почти ощутил теплоту и нежность ее кожи.

Джейк представил себе потрясение Изабель, если она проснется от его ласк. Скорее всего, она возьмет мальчиков и вернется в Остин. Максвелл не хотел этого, он должен удержать ее. У него было ужасное чувство, что иначе он больше никогда ее не увидит.

Изабель внезапно вскрикнула и вскинулась на кровати. Джейк испугался, что девушка упадет на пол, попытался удержать ее, но только заставил сильнее сопротивляться. Она толкалась, пиналась, вырывалась, будто от этого зависела ее жизнь. Ему не оставалось ничего другого, как обнять ее и крепко держать.

Реакция была ошеломляющей – Изабель перестала драться и обняла его, положила голову ему на плечо и крепко прижалась. Джейк совершенно растерялся.

Почти так же внезапно, как прекратила вырываться, Изабель начала целовать его шею и щеку, потом ухо. У него было ощущение, что в руках раскаленные угли. Это больше, чем Джейк мог вынести.

Он крепко поцеловал Изабель в губы, и ее глаза широко раскрылись.

Девушка мгновенно проснулась.

– Что вы здесь делаете? – глаза округлились от удивления.

Изабель была ошеломлена. Она проснулась и обнаружила, что сон оказался отражением жизни.

Ее снова преследовал Анри Дю Планж. Сегодня он поймал Изабель и затащил в маленький дом, где-то на плантации. Никого не было поблизости, чтобы услышать крики, не было никого, кто бы помешал ему изнасиловать ее.

Появился Джейк и одним ударом нокаутировал Анри. Обнял Изабель и усадил в ждущий их экипаж. От облегчения, что избавилась от Анри, и радуясь тому, что ее обнимает человек, которого она любит, она обвила руками его шею.

И вот на самом деле обнаружила себя в объятиях Джейка, и он целовал ее с еще большим жаром, чем в снах. Страстное томление мгновенно охватило тело. Грудь крепко прижалась к его груди, стала болезненно чувствительной, соски затвердели. Она попыталась отпрянуть, но Джейк не отпускал.

– Что вы здесь делаете? – снова спросила Изабель.

– Вы кричали во сне. Я услышал через стену. Девушка бросила взгляд на дверь – она была уверена, что заперла ее.

– Я влез в окно, – Джейк помедлил. – Услышав стоны, не мог просто лежать и ничего не предпринимать.

Он все еще обнимал ее. Изабель тоже не разжала руки. Огонь, бушующий внутри, не позволял этого, приобрел непоколебимую власть над чувствами и не отпускал.

– Вы больны?

Изабель покачала головой.

– Это был страшный сон.

– Он расстроил вас? – Нет.

Изабель крепче прижалась к Джейку, хотя не собиралась этого делать. Просто так случилось. Его руки сомкнулись вокруг нее.

– Кто-нибудь обидел вас?

– Нет.

– Но пытался? – Да.

Джейк обнял ее крепче. Никто не обнимал и не утешал Изабель с тех пор, как заболела тетя. Девушка даже не сознавала, как ей этого не хватает. Она радовалась, что сильна и самостоятельна, но как приятно знать, что в нужную минуту кто-то другой предложит свою поддержку.

– Что вы сделали?

– Уехала.

Огонь внутри превратился в жидкое пламя. Тело напряглось, нервы были так натянуты, что, казалось, не выдержат. Ее бросало то в жар, то в холод. Изабель понимала, что должна отослать Джейка в его комнату, но ничего не хотелось больше, чем остаться в его объятиях, чтобы он целовал ее снова и снова.

Такое поведение противоречило всему, чему учила тетя. Тетя Дейрор всегда подчеркивала, что репутация женщины – самое большое ее состояние. Она считала всех мужчин скотами и возненавидела бы Джейка.

Но Изабель не могла представить, чтобы кто-то из мужчин, кого одобряла тетя, обнимал бы ее так, как Джейк. За их блестящими манерами и умными разговорами не было ничего, кроме заботы о собственном удовольствии.

По напрягшемуся телу Джейка она могла сказать, что и он подвержен тем же страстям. Но его поведение доказывало – он держит их в узде.

– Есть у вас место, куда бы вы могли прийти?

– Нет. – Ни одного? – Нет.

Сейчас это признание оказалось не таким болезненным, как обычно. Но до сих пор никто никогда не обнимал ее так. Ее жених довольствовался тем, что целовал руку и касался губами щеки. Тетя Дейрор это одобряла. Изабель подумала, они считали, ей этого достаточно. Сейчас она знала, что никогда не смирилась бы с этим.

Джейк целовал брови, кончик носа Изабель. Интересно, ее мать дала бы такой же совет, как тетя Дейрор? Конечно, если отец обнимал и целовал мать так же, как ее обнимает и целует Джейк, она подмигнула бы дочери и шепнула что-нибудь дразнящее на ушко, когда они были бы вдвоем.

– Ты не должна быть одна. Тебе нужно выйти замуж.

– Я была помолвлена. Джейк замер, отодвинулся.

– Я не любила его. Тогда я этого не понимала, но теперь знаю.

Джейк снова обнял ее.

– Что произошло?

– Он погиб на войне.

Его губы коснулись лба Изабель, их нежность поразила ее. Все другое в нем было таким грубым, резким, жестким. Но губы были мягкими и теплыми. Изабель откинула голову назад, и Джейк поцеловал ее в губы.

В этом поцелуе не было ничего от приличия и благопристойности. Он оказался жадным и жарким. Обжигал. Изабель не была готова к тому, что его язык раздвинул губы и коснулся зубов. Тетя Дейрор никогда ничего об этом не говорила. И девочки в приюте тоже.

Почти инстинктивно она открыла рот. Его язык коснулся ее языка. Несколькими движениями язык Джейка вовлек ее в танец, эротический и в то же время сумасшедше нежный.

Сначала Изабель колебалась, не знала, что делать, хотя и подозревала, что падает в бездну физического наслаждения. Но соблазн оказался слишком велик. Отбросив всякую сдержанность, она позволила себе последовать влечению тела.

Никогда она так не сознавала свое тело. Казалось, язык связан с каждым нервом, с каждой клеточкой. Все, с головы до ног, стало таким чувствительным, что она не могла оставаться неподвижной. Изабель прижалась к Джейку, надеясь впитать каждую каплю наслаждения поцелуем, не желая упустить ни одной малости.

– Значит, ты совсем одинока, – Джейк, наконец, оторвался от ее губ.

– Да.

Казалось, это его расстроило. – Я не должен быть здесь. Тебе нужен кто-то, кто защищал бы тебя. Тебе нужно…

– У меня есть ты.

Она не собиралась говорить это, по крайней мере, не так, как получилось. Это подразумевало слишком многое.

– Ты уверена?

– Да.

Почему она сказала – да? Изабель ни в чем не была уверена. Но чувствовала, что это правда. Она ощутила это еще сильнее, когда Джейк стал осыпать поцелуями ее лицо. Казалось, ее тело растворяется в воздухе. Изабель откинула голову, надеясь, что он поцелует шею.

Джейк поцеловал.

Но не остановился на этом. Стал целовать плечи, ямочку на шее, уши.

Изабель чувствовала его руки на своих волосах, спине, боках. Кончиком языка он провел по контуру уха, и она едва не растаяла.

Ощущение теплого дыхания в ухе оказалось самым эротичным, какое она когда-либо испытывала. Девушка была уверена – леди не должна наслаждаться им, но ничего не могла с собой поделать, только надеялась, что он будет продолжать и продолжать, пока она не растворится в пучине наслаждения.

Но быстро обнаружила, что недооценила способности своего тела к наслаждению. Рука Джейка переместилась и накрыла грудь. Изумленное «Ох!» сменилось затрудненным дыханием, когда его пальцы нашли затвердевший сосок и стали нежно потирать его сквозь тонкую ткань рубашки. Если до этого тело горело, то теперь превратилось в пламя.

Джейк снова поцеловал ее, язык проник в ее рот, вовлекая в новый волнующий танец. Движимая все ширящимися волнами наслаждения, которые расходились от его пальцев по всему телу, Изабель прикусила зубами губу Джейка, и тот застонал от наслаждения.

Изабель не отдавала себе отчета в том, что Джейк расстегнул рубашку, пока та не сползла с плеча. Немедленно внимание разделилось между грудью и дорожкой поцелуев, которыми он покрывал плечи, ключицы, и вниз, пока не дошел до груди.

Изабель замерла в предвкушении. Но ожидания – ничто, в сравнении с тем, что она почувствовала, когда он взял сосок теплыми влажными губами. Девушка была уверена, что взорвется, грудь, казалось, горела в огне, который лишал силы. Одновременно он наполнял тело льющимся через край напряжением, таким неистовым, что Изабель едва сдерживала его. Хотелось броситься к Джейку с безрассудством, которое разобьет тиски напряжения, превращающего тело в корчащееся, больше не подчиняющееся ей нечто.

Она не противилась, когда Джейк спустил рубашку с ее плеч, открывая грудь своим губам. Не пыталась остановить его, когда он сжал сосок зубами и услышала вырвавшийся у нее прерывистый стон экстаза. Не возразила, когда снял рубашку совсем. Прикосновение грубой полотняной простыни к коже было восхитительным.

Изабель не чувствовала прохладного воздуха ночи, ей было слишком жарко. Множество ощущений, пробужденных Джейком, так переполнило ее, что она не чувствовала его руки, пока та не оказалась между ее ног. В секунду внезапного осознания разом нахлынули все предостережения тети Дейрор. Та говорила: придет день, когда мужчина захочет от тебя только одного, но ты должна подождать до свадьбы, прежде чем позволить вольности.

Изабель без труда отвергала других мужчин, смотревших на нее похотливым взглядом, но хотела заниматься любовью с Джейком. До этой минуты она не понимала этого, не могла дать объяснения подобному желанию. Просто хотела – и все, и не могла остановить себя.

Понадобилось время, чтобы полностью подчиниться Джейку. Не потому, что боялась его, и не потому, что не хотела. Мышцы не расслаблялись. Новые ощущения страшили и привлекали, и были так остры, что Изабель казалось – она больше не выдержит.

Но когда страх угрожал завладеть ею, он вдруг исчез, оставив ее расслабленной и полной желания.

Проникновение Джейка заставило задохнуться. Он касался самой сокровенной сути ее существа. Изабель запуталась в сетях страстного желания. Она могла бы умереть от наслаждения, но не спаслась бы от потребности.

Джейк продолжал касаться ее, нежно целовать, пока Изабель не ощутила, что каждая мышца напряжена до предела. Она была беспомощна перед волнами наслаждения, заливающими ее с все возрастающей силой и скоростью. Изабель извивалась в кровати, стон за стоном срывался с губ, пока она не подумала, что закричит от восхитительной агонии.

Как раз когда девушка уверилась, что больше не может себя сдерживать, гигантская волна подняла ее на головокружительную высоту и швырнула вниз. Изабель была почти в бессознательном состоянии, никогда она не ощущала такого полного изнеможения.

И никогда не чувствовала себя так замечательно.

Девушка не понимала волшебства, которым владел Джейк, но знала – ее тетя никогда не испытывала подобного. Если. бы она хоть однажды испытала такое, то не предостерегала бы Изабель против мужчин.

Но тетя никогда не встречала такого мужчину, как Джейк Максвелл. Он не обладал социальными признаками, которые она считала необходимыми. Никогда не одевался и не жил в том стиле, который тетя могла бы найти приемлемым. Это мужчина, которому не нужны красочные декорации, чтобы замаскировать недостатки.

Потому что у него их нет.

Он именно то, чего жаждет каждая женщина и боится, что никогда не найдет. Упаковка несколько неожиданна, но у Изабель было время изучить содержимое, и она знала – Джейк тот мужчина, кто ей нужен. Ее жених не подходил ей, теперь она поняла это.

Изабель почувствовала, как снова поднимаются волны наслаждения, и не знала, что это может произойти дважды. Но прежде чем волна желания поглотила удивление, Джейк отдернул руку. Она хотела спросить, что он делает, когда он проник в нее. На этот раз он перешел все границы, сделал то, против чего предостерегала тетя. Изабель напряглась, вспомнив, что должна ощутить сильную боль.

Но никакой боли не было. Только легкий, острый, как лезвие ножа, дискомфорт и мутившее разум наслаждение, волнами перекатывающееся в ней при каждом движении Джейка. Изабель забыла предостережения тети, отдалась ощущениям, бьющимся в сознании, пока не потеряла способность мыслить, пока не почувствовала, что теряет сознание. Затем, как и в первый раз, напряжение ослабело и что-то хлынуло из нее.