Пока он занимался поисками своего умершего отца, с ним что-то случилось. Что-то страшное. Настолько страшное, что шок уничтожил все воспоминания. Теперь они являлись к нему только во снах.

Встав с кровати, он пошлепал к умывальнику, чтобы ополоснуть лицо. Прохладная вода успокаивала, но тревога все равно оставалась. Так же как и уверенность, что ему жизненно необходимо вспомнить нечто важное. Вспомнить, несмотря ни на что. Как бы жутко это ни было.

Дверь отворилась, и сердце Дэниэла испуганно подпрыгнуло. Он резко повернулся, подняв руки, чтобы защититься от… он сам не знал, от чего. Но это была его старшая сестра, Стефания, заглянувшая проверить, все ли у него в порядке. Она всегда знала, если с ним было что-то не так. Вот и сейчас Стефания поднялась прямо с постели: волосы ее были растрепаны, халат, чтобы не смущать стражу, наброшен прямо поверх тонкой ночной сорочки.

Даниэл кивнул ей и вернулся к кровати, сев на краешек. Стефания опустилась рядом с ним и бережно положила руку на его дрожавшие плечи.

— Опять тот самый сон? — тихонько спросила сестра. — Ты принимаешь таблетки, что прописал тебе доктор?

— Они не помогают. Засыпать-то я и без них засыпаю, с этим проблем нет. Дело в этих проклятых сновидениях. Никакие таблетки не защищают от кошмаров.

— А у тебя есть хоть малейшее представление о том, чем именно этот сон так страшен? Что в нем так пугает? И почему тебе снова и снова снится одно и то же?

— Если бы… Как только я просыпаюсь, сон исчезает. Пока я прихожу в себя, все, даже самые смутные воспоминания, рассеиваются. Не остается ничего, кроме ощущения запредельного страха.

Дэниэл уставился на сцепленные на коленях руки. На нем была пижама с бурыми мишками, точно такая же, какую он носил в детстве. Она немного успокаивала его, давая ощущение тепла и заботы.

— Просто… кажется, будто приближается что-то плохое. Это я знаю точно, хотя понятия не имею, что, как и почему… Вот бы тебе позвать экстрасенса. Пусть они извлекут эту гадость из моей головы.

— Дэнни, мы ведь уже это обсуждали, — вздохнула Стефания. — Приглашение экстрасенса невозможно сохранить в тайне. Тут же пойдут слухи, а мы не можем допустить, чтобы другие семьи прознали о нашей слабости. Особенно сейчас, когда дела обстоят… так, как они обстоят. Сон, Дэнни, он и есть сон, не более того. Ты с этим справишься.

— Если бы только я смог вспомнить…

Дэниэл в бессильной злобе уставился на руки, сжатые в столь же бессильные кулаки.

Стефания, мурлыча что-то под нос, обняла его и стала укачивать, как ребенка. Дэниэл начал успокаиваться. Он вспомнил, как в далеком детстве матушка успокаивала его точно так же.

— Не беспокойся ты об этом дурацком сне, — прошептала Стефания. — Ты слишком долго оставался в ловушке среди обломков своего корабля. Кошмары теперь просто неизбежны. Чем переживать из-за них, порадуйся, что «маяк» на твоем звездолете все же заработал. Нам удалось обнаружить тебя и оплатить твою транспортировку домой. А главное, радуйся тому, что ты выжил, Дэнни. Выжил в катастрофе, в которой другой наверняка бы погиб.

— Но почему, черт побери, я ничего не помню? Ни саму катастрофу, ни почему она произошла, ни что я делал возле той заброшенной луны.

Лицо Дэниэла скривилось от досады, как у ребенка.

— Меня не было несколько месяцев! Где я находился все это время?

— Ты все вспомнишь, — заверила его Стефания. — Дай только время.

— Я вовсе не уверен, что хочу вспомнить. Мне страшно, Стефи.

— Послушай, постарайся продержаться еще некоторое время. Если тебе не станет лучше через несколько недель, я позабочусь, чтобы сюда, тайком, доставили какого-нибудь экстрасенса. Есть несколько человек, которые в долгу перед кланом Вульфов. А пока будь благодарен судьбе за то, что потерпел катастрофу именно тогда. Ты уже приблизился к Запретному Сектору, а оттуда никто не возвращается.

— Это мне все твердят. — Дэниэл тяжело вздохнул. — Жаль, что я так и не нашел отца. Или хотя бы его тело, чтобы доставить домой и похоронить в фамильной усыпальнице. Мне так недостает его, Стефи.

— О себе я этого не скажу. Он был бессердечным тираном. В жизни не интересовался нашими нуждами, не говоря уж о том, что колошматил тебя, когда ты подворачивался под горячую руку. Меня-то он пальцем не трогал, знал, что со мной это не пройдет. Теперь, когда его нет, всем нам стало гораздо лучше. Валентин исчез, Констанция с головой погрузилась в подготовку к свадьбе… а у меня нашлись тайные союзники. Если мы сделаем все как надо, Дэниэл, то приберем к рукам контроль над всеми делами семьи. Восстановим былое могущество. Разве это не то, к чему мы всегда стремились?

— Пожалуй, что так, Стефи. Тебе виднее, ты всегда знала, как лучше. Тебе пора вернуться в свою комнату. Со мной все будет в порядке.

— Хорошо. Но сперва смени пижаму. В шкафу есть чистая.

Стефания еще раз ободряюще сжала его плечо и встала.

— Ложись, Дэниэл. И больше никаких дурных снов.

— Да, Стефи.

Она поцеловала его в лоб, помахала на прощание и вышла из спальни. Вздохнув, Дэниэл стянул с себя пропитанную потом пижаму. Оставил ее на полу, подошел к шкафу и надел новую — пахнущую чистотой, свежестью и безопасностью. Он совсем уже собрался лечь, но уловил кислый запах пропотевшего белья. Дэниэл снял постельные принадлежности и неумело застелил кровать свежими простынями. Звать слуг не хотелось: пошли бы сплетни, а у него все-таки была гордость.

Он снова улегся и натянул одеяло до самого подбородка. Яркий свет резал усталые глаза, но он не был готов остаться в темноте. Может быть, никогда этого не сможет. Дэниэл нахмурился, рассердившись на себя. Он же Вульф, черт возьми! Отец учил его быть сильным! Он уже собрался выключить свет, но замер, внезапно осознав, что у него в спальне кто-то есть. Дверь не открывалась, и он не видел и не слышал, чтобы кто-либо входил. Но он был не один. Дэниэл медленно сел в постели, уставясь в ярко накрашенные глаза своего старшего брата, Валентина.

Валентин Вульф сидел, или, скорее, примостился на краешке кровати Дэниэла, подтянув колени к груди. Лицо его было бледным, темные локоны чуть сбились набок.

Он рассматривал брата лихорадочно блестевшими глазами. Одетый, как всегда, во все черное, он казался гигантским вороном, вестником беды. По мере того как он присматривался к брату, широкая улыбка Валентина сменялась гримасой разочарования.

— В чем дело, дорогой Дэниэл? Ты не рад, что я вернулся домой? Не слышу восторженных восклицаний по случаю возвращения блудного сына.

— Как, черт возьми, ты попал сюда? — спросил Дэниэл, от злости и досады позабывший на миг обо всем прочем. — Как тебе удалось обойти охрану и пробраться сюда незаметно даже для меня?

— Понимаешь, — невозмутимо ответил Валентин, — теперь меня можно увидеть только тогда, когда я сам этого захочу. С помощью снадобья экстрасенсов я получил способность отводить глаза.

— Ну, и чего тебе от меня нужно? — отрывисто спросил Дэниэл, прикидывая, сможет ли он дотянуться до пистолета, спрятанного под подушкой. Валентин, похоже, вооружен не был, но от него всегда исходила угроза. — Зачем ты заявился ко мне в такое неподходящее время?

— Как это, зачем? Поприветствовать тебя дома, конечно, и удостовериться, что ты благополучно вернулся в лоно семьи.

Валентин хрипло рассмеялся:

— Дело в том, что мне путь к возвращению уже заказан. Я зашел слишком далеко, видел слишком много. Но у меня сохранилась своего рода ностальгия по прежним временам, когда я был моложе и оставался обычным человеком.

Он мрачно уставился на Дэниэл а.

— Я слышал, братишка, что дела у тебя идут неплохо. Наша дорогая Констанция доверила тебе присматривать за повседневными делами клана, тогда как сама посвятила себя матримониальным делам и проблемам монархии.

— Кто-то же должен был ей помочь. Стефании она никогда не доверяла.

— Что ж, с ее стороны это было весьма разумно, — ласково промолвил Валентин. — А ты после своего возвращения весьма откровенно говорил об угрозе Шаба и опасности их вторжения. С чего бы это, как думаешь? Ты ведь никогда раньше не интересовался политикой.

Дэниэл нахмурился:

— Сам не знаю. Но этим стоит заняться. И мне кажется, Шаб гораздо опаснее, чем мы думаем. Эти извращенные Искусственные Разумы что-то затевают. Что-то ужасное.

— А ты молодец! — восхитился Валентин. — Делаешь успехи. Всюду выступаешь, участвуешь в совещаниях, усиливаешь службу безопасности семьи, короче говоря, в каждой бочке затычка. Дорогой папочка мог бы тобой гордиться. Вот мной — нет, мной он никогда не гордился. Впрочем, я никогда не хотел быть еще одним Вульфом.

Валентин состроил гримасу.

— Нет, это не по мне, Дэниэл. Я превратил себя в нечто куда более мрачное, опасное и чудесное.

— Ты заключил сделку с Шабом, — медленно произнес Дэниэл. — Еще когда был главой семьи. Сколько же секретов человечества ты продал Искусственным Разумам? И что взамен?

— Больше, чем ты можешь себе представить. И получил бы еще больше, но события вышли из-под контроля.

— А кто еще из клана был с тобой заодно?

— О, Дэниэл, пособников у меня не было. Мне привычнее работать в одиночку, ведь в нашем стаде я всегда был паршивой овцой. Честно скажу, конкуренция мне не по душе. Будь у меня основания заподозрить в тебе или в нашей дражайшей сестрице серьезного противника, я давным-давно придушил бы вас обоих в постели. О, счастливые беззаботные дни юности! Я всегда скучаю по ним. Кстати, это одна из причин моего нынешнего визита. Мне захотелось попрощаться с моей юностью, с моим прошлым. Теперь, побывав в местах, которые ты не можешь себе даже вообразить, я стал совсем другим.

— О чем, черт возьми, ты толкуешь, Валентин?

— Ты никогда не отличался терпением, Дэниэл. Ладно, постараюсь объяснить все по возможности просто, так, чтобы даже ты понял. Я стал на сторону Шаба. Я буду таким же, как Искусственные Разумы: могущественным, бессмертным, вершащим нескончаемое путешествие по истинной реальности, достигшим подлинных вершин вечности и бесконечности. Ну, а попутно, по ходу дела, я помогу уничтожить человечество. Просто потому, что это в моих силах. И ты, дорогой братец, мне поможешь.

— Никогда! — воскликнул Дэниэл и, выхватив из-под подушки дисраптер, выстрелил брату в живот.

Выпущенный в упор энергетический импульс угодил Валентину в диафрагму и прошил его тело насквозь так стремительно, что его даже не отбросило с краешка кровати. Запахло горелым мясом. Валентин медленно накренился вперед, словно кланяясь брату, и Дэниэл ощутил прилив радостного возбуждения. В тот момент ему казалось, будто он совершил хирургическую операцию, вырезав из здорового клана Вульфов злокачественную опухоль.

И тут произошло невероятное: Валентин выпрямился. В его рубахе зияла обугленная дыра, но на теле не осталось ни малейших следов раны. Губы скривились в усмешке, подведенные черным глаза вспыхнули недобрым огнем. Мертвенно-бледное лицо походило на маску призрака или демона.

— Прекрасная попытка, Дэниэл. Честно признаюсь, подобной прыти я от тебя не ожидал. Дорогой папочка действительно мог бы тобой гордиться. Но увы, братец, после того, что я обрел, такие, как ты, мне уже не страшны. Финлей Кэмпбелл пытался сделать то же самое в Башне Шреков, и тоже без результата. Сказано же тебе было: я бессмертен! Ладно, перед тем как я уйду, можешь спросить меня, о чем хочешь. Не исключено, что я, по старой памяти, даже тебе отвечу.

Дэниэл спохватился, что все еще держит свой дисраптер направленным на Валентина, и медленно опустил руку. Если ему удастся задержать Валентина разговором, служба безопасности придет ему на помощь. Факт использования энергетического оружия в пределах Башни не мог остаться незамеченным.

— Это ты убил нашего отца, Валентин?

— Конечно. Он мешал мне. Тебе тоже, но я знал, что ни у тебя, ни у Стефании не хватит духу сделать то, что нужно. Якоб постарел. Хуже того, устарел. Он так и не понял, какие возможности сулит союз с Шабом. К тому же я никогда его не любил. И он меня.

— Ему не за что было тебя любить.

— Я был его сыном, — напомнил Валентин. — Его первенцем и его наследником. А он оттолкнул меня только потому, что я предпочел следовать не тем путем, который указал он, а своим собственным. Поэтому я отрекся от него. Он получил удар в спину, а скоро такой же удар получит и все человечество. Я отрекаюсь и от него.

Дэниэл, несмотря на серьезность заявления, недоверчиво рассмеялся. Он просто не мог удержаться.

— Вот оно, значит, в чем дело? Все твои злодейства, все убийства, которые ты совершил и собираешься совершить, имеют, оказывается, единственную причину. Все дело в том, что папочка недостаточно сильно тебя любил. Ах ты, бедняжечка, как же тебя жалко!

Издав сердитое рычание, Валентин с невероятной быстротой метнулся вперед. Он навис над Дэниэл ом, подтянув его к себе за ворот пижамы, и процедил:

— А ведь я прекрасно знаю, братец, почему тебя мучают ночные кошмары! Знаю, где ты побывал и что видел. Попросил бы по-хорошему, глядишь, и узнал бы, что да как. Но уж теперь нет: оставайся наедине со своими страхами и потными простынями. Представляю, что у тебя будет за физиономия, когда эти кошмары станут явью для всего человечества. Ну ладно, пока. Передавай привет Стефи. Нет, я серьезно: что ни говори, а мы же семья.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.