Глава 8

К тому времени, когда они достигли реки Финн, на землю опустились бледно-лиловые сумерки. Похожая на оникс, с тем же холодным отливом, мгла незаметно наплывала в сторону моря. Андриа ехала впереди по тропе, тянувшейся вдоль реки. Берег подернулся тонким ледком, его узоры напоминали кружевную вязь. Подмерзшая возле кромки увядшая трава хрустела под копытами лошадей.

Раф знал: Андриа не прекратит поиск. Ее стойкость и решимость заслуживали восхищения. Спрятав однажды в сердце крошечную искру надежды, она была готова идти до конца, пока не узнает правду о своей дочери.

Молодые деревца и кустарник цеплялись за плащи, не позволяя им ехать рядом. Но там, где река делала поворот, тропа расширилась, и Раф догнал Андрию.

— Через десять минут стемнеет, — озабоченно произнес он. — Думаю, стоит поискать где-нибудь пристанище и пообедать. У меня действительно нет желания возвращаться сегодня в Лохлейд.

Андриа ничего не ответила. Ее лошадь неожиданно замедлила шаг и вскоре остановилась, нервно прядая ушами и всхрапывая.

— Посмотри, что это? — Андриа показала на берег.

Раф направил Грома к берегу и около самой воды увидел наполовину затопленную охапку какого-то тряпья. Или одежды? Присмотревшись, он различил среди высохших камышей мокрые волосы и бледную руку. Проклятие!

— Не приближайся, Андриа! — крикнул Раф. — Кажется, здесь кто-то утонул.

Зловещее предчувствие сковало сердце, заледенило кровь. Он соскользнул с седла, наклонился и увидел женщину. Мертвую женщину. Ее лицо выглядело таким невинным в своем смертном одиночестве! Он потащил ее на берег. Тяжелая намокшая одежда и застрявшие между камнями юбки тянули ее тело ко дну. Может, вещи подскажут, кто она? У него появилось подозрение, что это исчезнувшая Дейзи.

— Это она, — подтвердила Андриа испуганно.

Раф не слышал, как она спустилась к берегу, и попытался загородить от нее печальную находку. Но Андриа, словно в трансе, продолжала смотреть на утопленницу широко раскрытыми невидящими глазами.

— Она была добрая девушка. Такая веселая и услужливая. Хотела бы я знать, что заставило ее покинуть Лохлейд, никого не предупредив?

— Нежелательная беременность, — пожал плечами Раф, продолжая тянуть Дейзи на берег. — Это наиболее частая причина, вынуждающая служанок уходить от своих нанимателей. Возможно, ее выгнал Саксон.

— Мы должны известить власти об этом происшествии.

— Да. Думаю, доктор подтвердит мое предположение. Но все-таки я надеюсь, что ошибаюсь. — Раф наконец вытащил из воды утопленницу, а вслед за тем потрепанную скатерть, в которую были завернуты вещи Дейзи. Ее пожитки выглядели до боли жалко: костяная расческа, сумочка с дешевой брошью и пуговицами, стопка белья — и кукла. — Думаю, она уже вышла из того возраста, чтобы играть в куклы, — удивился он.

Андриа, вскрикнув, выхватила у него из рук мокрую куклу.

— Это кукла Бриджит! Я тебе о ней говорила. — Она порывисто прижала ее к груди, забыв о том, что с куклы текла вода.

Раф попытался забрать у нее игрушку, но Андриа вцепилась в нее мертвой хваткой. Ему не понравился ее невидящий взгляд такой бывает обычно перед обмороком. Она покачнулась. Раф быстро подхватил ее, не давая упасть на землю.

— Не надо так расстраиваться, — шептал он, целуя ее шелковистые волосы. Глубоко в груди пробудилось неясное чувство, и ум тотчас отозвался на него, будто желая достучаться до его мертвой памяти. Но тревожный сигнал так и остался непринятым и быстро заглох. Раф был готов закричать от отчаяния. Он стоял на пороге чего-то — чего-то невероятно важного. Черт бы побрал его мертвые мозги!

Он поцеловал Андрию в макушку, чувствуя, как ее сотрясает дрожь. Даже через все слои своей одежды он ощущал холод, идущий от куклы. Игрушка, казалось, передавала ему сообщение: «Там, куда я шла, холод и смерть. Будь осторожен!»

Чудно! Потеряв память, он научился фантазировать. Не хватало только послушаться сигнала куклы и поверить, что его преследуют. Какая дикость! Так не долго вообще потерять голову и убежать из Йоркшира на другой конец света.

— Она жива, — прошептала Андриа, сдерживая рыдания.

— Прошу тебя, не давай большой воли своим надеждам, — упрашивал Раф.

— Дейзи Суон что-то знала. Иначе зачем бы ей уносить с собой куклу?

— Мне очень жаль, но у Дейзи мы уже ничего не можем спросить. А если она украла ее… хотела сделать подарок своему будущему ребенку?

— Это слишком упрощенное предположение, Раф. И потом, это не похоже на Дейзи. Она была трудолюбивой и честной девушкой. — Андриа вздохнула и, отодвинувшись от него, посмотрела на куклу, как будто могла получить от нее долгожданный ответ. — Почему за все это время она ничего мне не сказала, зная о моих поисках?

— Андриа, давай уйдем отсюда, — произнес Раф, легонько подталкивая ее вперед. — Нужно сообщить об этой находке. Кто здесь отправляет правосудие?

— Бо.

Раф заскрежетал зубами.

— Значит, снова едем в Лохлейд? Видно, нам судьбой предопределено остаться там на ночь, хотим мы того или нет.

Лохлейд еще издали приветствовал их ярко светящимися окнами. Поместье сидело в сугробах как в снежной чаше, отражающей свет свечей, играющий на снежинках веселыми искорками. Рафу нравилось это поместье — ему не нравился его владелец.

Андрию трясло от холода. Раф снял ее с седла и понес в дом. Она по-прежнему прижимала к груди куклу. Если б он мог найти какие-то убедительные слова, способные смягчить ее боль и успокоить ее изболевшееся сердце! От бессилия душу его переполняла горечь.

В камине пылал огонь. Раф опустил свою ношу на деревянную скамью.

К ним вышел высокий седовласый мужчина.

— Димсдейл, — обратилась к нему Андриа, — попроси, пожалуйста, своего хозяина спуститься к нам.

Дворецкий поклонился и скрылся в салоне, откуда доносился громкий смех.

Раф опустился на колено и начал стаскивать с нее ботинки. Она слабо запротестовала.

— Не спорь. Ты должна согреть ноги у огня, а то твои пальцы отвалятся. — Раф попытался улыбнуться, чтобы поднять ей настроение, но она отсутствующим взором смотрела мимо него. В конце концов он потерял терпение и, вытащив куклу из ее закостенелых пальцев, положил перед камином. Андриа наклонилась, чтобы снова ее взять, но он ей не позволил. — Потом. Пусть просохнет.

Он принялся растирать ее ледяные ступни. Андриа откинулась назад и закрыла глаза. Внезапно его захлестнула нежность, и он с трудом сдержался, чтобы не прижать ее к своей груди и целовать до тех пор, пока печаль не уйдет из ее глаз.

Дверь открылась, и Раф услышал мужские голоса и звон бокалов. Он оглянулся. Через холл по натертому паркету к ним размашисто шагал Бо — высокий, весь в золотом, с пеной брабантских кружев вокруг шеи и запястий. Его волосы блестели как серебро.

— Боже мой, что случилось? — Бо наклонился и поцеловал кузину в щеку. От него исходил запах перегара. Раф пожалел, что не может предложить Андрии бокал вина. — Дорогая, ты белая как простыня. Ты что, чего-то испугалась?

Андриа покачала головой и показала на куклу.

Бо медленно повернулся. Раф, внимательно следивший за ним, заметил, как его черные глаза сузились, скрыв внезапно появившийся блеск. За внешне спокойным выражением его лица прочитывалась настороженность, но через секунду ее сменила глубокая озабоченность.

— Андриа, я тебя спрашиваю! — повторил он. — Что случилось? Где ты нашла куклу Бриджит?

Раф не дал ей ответить:

— Твоя бывшая служанка Дейзи Суон мертва. Она утонула. Мы обнаружили ее в реке около часа назад.

— Мертва? — Бо сжал губы. — Это правда, Андриа? — Он повернулся к ней. — Мне только сегодня сказали, что она исчезла незадолго до твоего приезда.

— Я сразу ее узнала. Ее тело прибило к берегу, за излучиной у Большой горы.

Бо потер лицо. На пальцах сверкнули золотые перстни — символ богатства.

— Я пошлю людей похоронить тело. Какое досадное происшествие! У меня запланирован обед в честь твоего приезда, кузина.

— Не знаю, смогу ли я сегодня съесть хоть кусочек, — пробормотала Андриа, опустив голову.

— Тогда кто-нибудь из горничных уложит тебя в постель. Тебе нужно выпить что-то согревающее. Я не хочу, чтобы ты заболела.

Когда Бо погладил ее по голове, Раф едва сдержался, чтобы не оттолкнуть его руку. Но какое он имел право ревновать? В конце концов, Андриа только называлась его женой. Он чертыхнулся про себя и отвернулся, чтобы не видеть, как кузен Андрии ласково гладит ее волосы.

— Послушай, Лохлейд, сейчас самое главное — это выяснить, не была ли Дейзи беременна. Если это так, тогда станет ясна причина ее побега.

«А если не подтвердится, — подумал Раф, — тогда что? Возможно, девушка что-то знала о Бриджит и поэтому ее убрали». Эта мысль не давала ему покоя.

— Я скажу доктору, чтобы он ее осмотрел, — нахмурился Бо. — Некоторые служанки ведут себя слишком легкомысленно, к сожалению.

Раф пытался отыскать на его лице хоть какой-нибудь признак замешательства. Но Бо смотрел на него ясным, честным взором, давая понять, что не имеет к этому событию никакого отношения.

— Я немедленно займусь этим делом, — пообещал он, быстро направляясь к двери. — И обо всем позабочусь. Девушка заслуживает, чтобы ее похоронили достойно.

«Это ты ее убил», — беззвучно произнес Раф. У него не было доказательств, но интуиция, не раз спасавшая его, после того как он потерял память, подсказывала, что Бо Саксон далеко не такой невинный ангел, каким хочет казаться.

Андриа с трудом поднялась. Этот день дался ей нелегко, и теперь она выглядела постаревшей и осунувшейся.

— Проводи меня, Раф. Я не могу сейчас оставаться одна.

Он натянул ей на ноги просохшие ботинки, подал мокрую куклу и, поддерживая за тонкую талию, повел наверх. Однако вместо того чтобы свернуть в восточное крыло, Андриа пожелала, чтобы он прошел с ней в галерею посмотреть портреты. Галерея располагалась на противоположной стороне дома, в огромном светлом зале.

— Мы осмотрели только верхний этаж. Я хочу показать тебе наш портрет, если только Бо его не убрал.

Она повела Рафа мимо длинного ряда своих предков. Их он никогда не видел. Или не помнил. В самом конце галереи за бархатной шторой его глазам предстало полотно, где он был изображен вместе с женой. Андриа, в перламутрово-белом платье, сидела в кресле, а он, блистательный, в синем, как полночное небо, бархатном костюме с кружевным жабо, стоял за ее спиной, на фоне парка. Внизу, возле их ног, сгрудились щенки спаниеля.

— Этот портрет был написан сразу после нашей свадьбы. Мы выглядим здесь такими счастливыми, не правда ли?

Раф молча кивнул, спазм в горле мешал ему говорить. Тогда было совсем другое время. Возможно даже, те события произошли в другом мире. К новому миру, сколько бы он ни бился, ему не приспособиться, если Андриа не поможет ему вернуть память.

Она потянула его за рукав.

— Это там. В углу. — Голос ее дрожал от волнения. Как? Еще? Он этого не вынесет! Незаметно для себя Раф оказался перед портретом покойного лорда Лохлейда с ребенком на руках. У девочки были белокурые вьющиеся волосы и круглый упрямый подбородок, как у Андрии, а глаза очень похожи на его собственные. В руках она держала полосатого котенка.

— Бриджит? — прохрипел Раф.

— Здесь ей один год, — кивнула Андриа. — Мой отец ее обожал. Он никого так не любил, как ее, ни до, ни после. Мой отец был довольно суровый и эгоистичный человек.

— Но это не тот ребенок, что умер у меня на руках, — растерянно произнес Раф.

Андриа судорожно сглотнула и придвинулась к нему:

— Значит, это правда?

— У той девочки были темные волосы и заостренный подбородок. — Раф задыхался от волнения. — Бриджит невозможно ни с кем спутать. У нее ведь очень яркая внешность, правда? В ней есть что-то твое и что-то от меня тоже. — И тут он машинально перевел взгляд на соседний портрет. Это было лицо мальчика, худое, осунувшееся, и даже Раф, не спрашивая, понял, кто перед ним. Джулиан. В последние дни болезни. Раф внимательно рассматривал детское личико.

— Я знаю, кто это, — взволнованно проговорил Раф. — Это Джулиан. Его образ сохранился в моей памяти, скорее даже в подсознании. И только сейчас я окончательно вспомнил его. Кажется, мы были с ним очень близки.

— Наша жизнь рассыпалась на куски, когда он умер, — вздохнула Андриа. — Мы оказались недостаточно сильны, чтобы справиться с потерей. Раф, может, Бриджит еще жива? — спросила она и разрыдалась.

Раф крепко прижал Андрию к себе. Он готов был сжимать ее в своих объятиях вечно. Он зажмурился, чтобы сдержать слезы, но они скапливались под веками, обжигая глаза. И в этот миг он забыл обо всем, что их разделяло, и поцеловал ее в губы. Они были такие нежные, податливые и слегка солоноватые от слез. Его язык проник в потаенные уголки ее рта, и он удивился, что она его не оттолкнула. Это было упоительное, пьянящее ощущение. Он уже забыл, что значит целовать собственную жену. Это было восхитительно. Сердце его неистово колотилось в груди, а в паху возникла знакомая боль.

Раф чувствовал, как огонь желания завладевает его существом, но тут Андриа осторожно высвободилась из его рук. О Боже! Он не должен был ее целовать. Теперь он уже не сможет забыть этот сладкий миг. Вкус этого поцелуя будет возвращаться к нему в мечтах снова и снова. Он будет ласкать эту гладкую кожу, но только во сне, и любоваться этой грудью, но только через ткань платья. Раф застонал от неутоленного вожделения. Он жаждал ее и с трудом себя сдерживал.

— Не надо, — прошептала Андриа.

— У меня не осталось ничего. Только слабая надежда вернуть хоть крупицу счастья. Я лишился не только тебя и детей, я потерял себя, свою жизнь, свою память. Должно быть, ты была для меня всем. Когда-то. Я это чувствую, Андриа.

— Раф! — вскричала она, отшатнувшись. — Не говори так! Ты не представляешь, какой кошмар я пережила. Я никогда не позволю тебе снова меня унижать.

Раф стоял перед ней с опущенной головой, не смея поднять глаза. Надежда, теплившаяся в сердце, умерла. Он посмотрел на серьезное лицо Джулиана, которого любил как своего сына.

— Он был тихим, но очень умным мальчиком, — со слезами проговорила Андриа. — Сначала все взвесит и только потом выскажет собственное мнение. И так во всем. Эта рассудительность обнаружилась в нем с ранних лет. Ты сам говорил, что у него талант вести переговоры и что его ждет великое будущее.

Раф засмеялся, чтобы скрыть свою боль.

— Я так говорил, Андриа?

Она кивнула и быстро направилась к двери. Раф неохотно последовал за ней.

Андриа чуть не бегом устремилась в свою спальню, которую ей любезно предоставил кузен.

В комнате никого не было. В камине весело пылал огонь. На столике возле кровати стояла чашка с горячим чаем. Горничная уже отвернула уголок одеяла и положила под него к ногам обернутый фланелью горячий кирпич.

— Ты хочешь, чтобы я ушел? — спросил Раф, чувствуя себя неловко в этой интимной обстановке.

— Можешь помочь мне расшнуровать корсет, — равнодушно сказала Андриа. — Мне самой не справиться. А потом я бы хотела остаться одна. — Она сняла плащ, скинула ботинки, расстегнула и сняла жакет. Раф не сводил глаз с ее фигуры, проступающей под скромным шерстяным платьем. Посмотрев сзади на хрупкую, тонкую талию, он вновь захотел обвить ее руками и притянуть к себе. Он мысленно представил, как Андриа прижимается ягодицами к его возбужденной плоти. У него мучительно заныло в паху.