Как она теперь посмотрит ему в глаза? Ей предстояло тягостное ожидание его возвращения из больницы, когда он произнесет мучившие ее давно слова: Мисс Тайлер, собирайте вещи! Вы уволены!

— Большое вам спасибо, доктор Гэлбрейт. — Энжи Прэт откинула со лба прядь взмокших волос. Я не представляю, как бы справилась без вас.

Скотт с улыбкой смотрел на новоиспеченную маму и ее первенца, уютно лежавшего в колыбельке.

— Вы молодец, Энжи. Справились сами, без моей помощи. Этот малыш стоил того.

— Говорят, женщины забывают о боли сразу же после рождения ребенка. Они не вспоминают про адские муки до следующих родов, когда уже поздно сожалеть о намерении рожать второго.

Скотт засмеялся.

— Да, похоже, так оно и есть. А теперь мне пора. Сегодня я еду записывать детей в школу.

Муж Энжи, Том, повернулся к Скотту и пожал ему руку.

— Еще раз спасибо. Вы потрясающий врач. Должен признать, мы были обеспокоены известием об уходе доктора Макрая. В течение многих лет она была лечащим врачом нашей семьи. Но вы просто ас в своем деле!

Пока Скотт ехал домой, слова, сказанные Томом, эхом отзывались в голове. Он вздохнул. Похоже, сегодня день комплиментов. Скотт про себя иронично отметил, что он не только «потрясающий врач», но и «потрясающе привлекательный мужчина».

С тех пор как он утром уехал из Саммерхилла, у него не было времени обдумать слова Эми, сказанные за столом.

Его как током ударило сейчас при воспоминании об утреннем разговоре.

Боже мой, думал Скотт, мысленно повторяя слова Эми. Его опасения оправдались. Няня увлечена им. Она почти влюблена в него.

Но он не хотел, чтобы это произошло.

Уиллоу была замечательной няней. Он не намерен ее терять. Он не хочет ее увольнять.

Ему надо поговорить с мисс Тайлер.

Но сейчас у него не было времени на разговоры. К трем часам он с детьми должен приехать в школу. Было уже почти двенадцать. А вечером, когда дети заснут, они смогут спокойно все выяснить.

«Только бы подобрать правильные слова», беспокоился Скотт.

Нужны такие слова, после которых у нее пропал бы личный интерес к нему.

Когда Скотт въехал во двор, он увидел, как Уиллоу выходит из двери. Одна. На минуту задержалась на ступеньках. Подняла руку, загораживая глаза от солнца. Потом спустилась вниз ему навстречу.

Скотт вылез из машины и захлопнул дверцу.

— Где дети? Они готовы? — спросил он.

— Нет, еще не готовы.

— Разве мы не должны приехать в школу к трем часам?

— Нет. К половине четвертого.

— А я думал, к трем. — Она хочет поехать с ними? Зачем она вышла встречать его?

— Я хотела поговорить с вами, пока нас не слышит миссис Кэрд. — Уиллоу была бледна. — Поговорить о том, что сегодня утром наболтала Эми.

Скотт восхитился ее храбростью. Ей было нелегко сделать первый шаг.

— Я знаю, что вы меня уволите, но…

В ее глазах читалось отчаяние. Однако она смело продолжала:

— Подумайте о детях. Мы нашли общий язык.

Конечно, с Лиззи мы пока не друзья, но лед в наших отношениях тронулся. — Она глубоко вздохнула и торопливо продолжала:

— Я думаю, мой уход травмирует психику детей. Еще одна потеря. Боюсь, что они этого не переживут. Особенно Лиззи.

Они такие ранимые, особенно Лиззи. — Уиллоу от отчаяния сжала руки. — Не могли бы вы сделать вид, что сегодня утром ничего не было? Конечно, не ради меня…

— Мисс Тайлер…

Уиллоу явно готова была заплакать. Скотт не мог вынести ее слезы. Она говорит о ранимой душе Лиззи? Да ее саму легко обидеть, легче, чем кого-либо другого. Ему нельзя доводить ее до слез.

Если он увидит, как у нее слезинки катятся по щекам, он не устоит перед соблазном обнять и прижать ее к себе. Это приведет к таким последствиям… Он должен держать дистанцию. И она должна быть на расстоянии от него. Он знал, как этого добиться. Необходимо рассердить ее.

— Да? — Ее начинало трясти.

— Вы придаете слишком большое значение тому, что случилось. Вы думаете, я удивился словам Эми? Вы полагаете, для меня было большой неожиданностью узнать о вашей симпатии ко мне? Скотт самоуверенно рассмеялся. — Я только поражаюсь, почему это не случилось раньше. Меня вряд ли назовешь непривлекательным мужчиной.

Уиллоу открыла рот от изумления, а Скотт безжалостно продолжал:

— Я ежедневно вижу себя в зеркале, когда бреюсь. Я, как герой из любовного романа, высокий привлекательный брюнет. Передо мной никакая женщина не устоит. К тому же я вдовец. Это обстоятельство вызывает у женщин материнский инстинкт, их тянет позаботиться обо мне. И, в конце концов, я доктор, хотя и это еще не все. Забавно, когда женщины с легкостью поддаются чарам врача. Наверное, мы для них как боги. Может, их привлекает наше заботливое, нежное отношение к больным, наши манеры…

— Доктор Гэлбрейт… — Уиллоу выпрямилась. Ее глаза горели яростью. — У вас манеры скунса. Чуткости у слона — и то больше. Вы тщеславный павлин!

Она резко дернула головой. У Скотта захватило дух. В солнечных лучах ее шелковистая копна волос переливалась золотом.

Вдруг он вспомнил, как много лет назад ездил на рыбалку на север Шотландии. В море, словно снопы искр, плескалась форель. Уиллоу же была похожа на бушующий пожар.

— Вы не слушаете меня! — Она ударила себя побелевшими кулачками по бедрам. — Вот что я вам скажу, мистер Высокий Привлекательный Брюнет.

Я остаюсь. Я не брошу ваших детей. Если вдруг вы попытаетесь уволить меня, я доведу дело до Верховного суда, если понадобится. Я почти влюбилась в вас. Но можете быть спокойны. После нашего сегодняшнего разговора этой опасности больше не существует.

Уиллоу резко развернулась и почти бегом поспешила к дому. Скотт со смешанным чувством смотрел ей вслед. Он восхищался ее смелостью и сожалел о том, что вынужден был выставить себя самодовольным ловеласом.

Но это было необходимо.

Он собирался жениться на Кэмрин.

С того дня отношение Уиллоу к детям осталось прежним, а вот к их отцу изменилось. Она всегда была вежлива и услужлива, но холодна и замкнута.

Держалась на расстоянии. Разговаривала со Скоттом ровно и бесстрастно. Смотрела на него равнодушно.

Скотт это заметил, но молчал. Его отношение к ней тоже изменилось. Он вел себя с ней, как она сама определила, «решительно». Улыбался, но в пустоту. Держался бесцеремонно. Тон разговора, если приходилось общаться с Уиллоу, отличался резкостью.

Он обращался к ней с грубоватым добродушием. Так разговаривали друг с другом моряки в старых пиратских фильмах, которые Уиллоу когда-то смотрела. Она бы не удивилась, если бы он разбавил свою речь чем-то вроде «стой где стоишь» или «эй, погоди» вместо привычного «задержитесь, пожалуйста, на минуту».

Отношения между ними были более чем натянутые. Сегодня вечером торжественный прием у Моффэтов. Уиллоу постоянно думала о том, в каком напряжении они придут туда.

Она не могла представить себе, как с беззаботным видом предстанет перед семейством Моффэтов. Ей придется провести несколько часов подряд рядом со Скоттом. От одной этой мысли ее бросало в дрожь. Ей совсем не хотелось идти на этот вечер.

Дети, конечно, были в восторге от предстоящего развлечения. Они возбужденно шумели и визжали, когда Уиллоу помогала им одеваться.

Когда троица была готова, Уиллоу выстроила их в рядок в комнате девочек. И критически осмотрела всех.

— Выглядите отлично!

Эми в восторге стала кружиться и, потеряв равновесие, упала на Мики. Малыш не удержался на ногах и повалился на Лиззи. В итоге всей кучей они оказались на кровати.

Мгновенно вспыхнула ссора. Уиллоу тут же вмешалась, не давая, ссоре перерасти в драку:

— О боже! Смотрите!

— Что? — в один голос закричали дети.

Уиллоу подбежала к окну.

— На улице дождь. — Она в хлопотах и не заметила, что весь день было пасмурно. В окно было видно, как черные облака заволокли небо. Сильный ливень хлестал по стеклам.

— Надо надеть плащи, — недовольно поморщившись, заявила Эми. — Совсем не хочется испортить новые платья.

— Папа приехал, — сообщила Лиззи, ткнув пальцем в стекло. Во двор въезжала машина Скотта. Ему придется поторопиться, чтобы успеть переодеться, иначе мы опоздаем. — Она перевела взгляд на Уиллоу и нахмурилась: та до сих пор была в футболке и джинсах. — Тебе тоже надо торопиться.

Ведь ты же не пойдешь в этом.

— Конечно, нет, — подхватила Эми. — Ты наденешь платье, которое купила у тети Кэмрин. Правда?

— Уже иду. Пока я одеваюсь, достаньте свои плащи и резиновые сапоги. Туфельки мы возьмем с собой.

— Давайте сейчас наденем плащи, чтобы папа не увидел наши платья до самой вечеринки, предложила Лиззи. — Для него это будет еще большим сюрпризом.

— Согласна, — запрыгала от радости Эми. — Уиллоу, ты тоже сделай так. Когда мы все сразу на вечеринке снимем плащи, папа так удивится, что будет… — Эми закусила губу. — Лиззи, как это сказать?

Каким он станет?

— Он будет шокирован, — охотно помогла Лиззи.

Ей нравилось, что к ней часто обращаются за помощью, когда надо подсказать правильное слово. Он просто остолбенеет.

В пятницу рабочий день в клинике выдался необычайно тяжелый.

До двенадцати часов Скотт принял восемь пациентов. Потом ему нужно было провести срочную операцию. После операции вплоть до пяти часов Скотт снова принимал пациентов.

Уже начинало темнеть, когда он покинул клинику. Стал накрапывать дождь. К дому Скотт подъезжал в сильный ливень. И промок насквозь, пробежав несколько метров от машины до входной двери.

Скотт вошел в дом и, отдышавшись, стряхнул с себя капли дождя. Сверху донесся смех и топот детских ног. Дети, конечно, в восторге от предстоящего вечера. А он отдал бы все на свете за спокойный вечер у себя дома с кружкой пива у камина.

— Пап, скорей переодевайся! — послышался голос Эми. — Мы готовы, но ты нас пока не увидишь.

У нас для тебя сюрприз.

Хлопнули двери. В доме наступила тишина.

Интересно, где мисс Тайлер?

Он не то чтобы соскучился по ней. Все дело в их невыносимо напряженных отношениях. Со вторника атмосфера накаляется между ними всякий раз, когда они находятся в одной комнате. Скотту хотелось смягчить их взаимное неприятие. Он ненавидел то, что происходило между ними. Он вообще не переносил любое разногласие в семье.

Скотт поднялся на второй этаж. За дверями детских слышались глухие шаги. Но это не шаги мисс Тайлер.

Ну и хорошо. А может, и нет. Он хотел расслабиться и отдохнуть. Но невозможно расслабиться, когда рядом эта женщина.

Скотт вошел в свою комнату и плотно закрыл за собой дверь.

Приняв душ, он стал собираться. Подошел к шкафу и, открыв дверцу, постоял в раздумье, не зная, в чем пойти. Случайно его взгляд упал на синий пиджак в самом углу.

Пиджак остался здесь с последнего посещения Саммерхилла. Тогда, после похорон Чэда, он был настолько удручен и подавлен горем, что в спешке уехал домой, забыв упаковать его. Ни он, ни его семья не могли больше оставаться здесь — все напоминало о Чэде.

Интересно, подойдет ли ему сейчас пиджак?

После смерти Чэда он долгое время пропадал на тренировках в спортзале. Доводил себя до изнеможения. Нисколько не щадил себя и на работе, стараясь заглушить горе. Но от мысли о том, что его не было тогда рядом с Чэдом, избавиться не удавалось.

Усилием воли Скотт заставил себя перейти от печальных воспоминаний к сегодняшним заботам.

Сняв пиджак с вешалки, он надел его. Сидел пиджак хорошо. В нем он и пойдет на вечер. Чэд мертв. Скотту уже удалось приучить себя к этой мысли. Надо жить сегодняшним днем.

А проблем полно и сегодня. Все проблемы имеют имя — мисс Тайлер. Сначала влюбилась в него, а потом стала его презирать.

Родители Кэмрин обязательно заметят натянутые отношения между ними. Ему не хотелось портить праздничный вечер своими проблемами. Придется попросить мисс Тайлер, даже приказать, если потребуется, спрятать на время свое презрение к нему.

Надев шерстяные брюки, наглаженную белоснежную рубашку и сине-серый галстук в полоску, он вышел из комнаты.

Уиллоу с детьми ждали его в холле.

Пока он спускался по лестнице, все наблюдали за ним. Девочки светились от радости. Мики весело подпрыгивал на месте от нетерпения. Уиллоу, спокойная и молчаливая, одарила его холодным взглядом.

Дети были в желтых плащах и в красных резиновых сапогах. На Уиллоу были старенькая черная накидка и черные резиновые сапоги. Она, как и дети, накинула на голову капюшон. В полумраке ее глаза казались еще чернее. От ее взгляда у него подкосились ноги. Его бросило в жар.

Он обратился к детям:

— Готовы?

— Да, пап.

— Тогда вперед. — Он взял из шкафчика в прихожей большой зонт и открыл дверь. Тут же ворвался ветер с дождем. — Подождите секунду. Я открою все дверцы, и вы добежите до машины. Лиззи, ты сядешь на переднее сиденье. Мисс Тайлер устроится с малышами сзади.

Когда они подъехали к дому Моффэтов в стиле «тюдор», Уиллоу на нервной почве стало подташнивать. Скотт вышел первым из машины. Уиллоу заметила, как он напряжен. У него действительно был тяжелый день. Неважно, что она презирала его за высокомерие и тщеславие. Она все еще переживала за него. Человек, который работает так много, как он, должен иметь возможность спокойно отдохнуть в свободное время. Он рассчитывал, что она приглядит за малышами, но у нее это плохо получилось. Всю дорогу, возбужденные предстоящей вечеринкой, дети шумели и ссорились.

Она ничего не могла с ними поделать. За время поездки Скотт не сказал ни слова. Но Уиллоу заметила, как напряглись его плечи. Он так впился руками в руль, что даже пальцы побелели.

Когда Скотт выключил мотор, Уиллоу поспешила вывести шалунов из машины.

Дождь закончился минут пятнадцать назад. В воздухе пахло сырой землей и цветущими розами.

Лиззи вышла из машины, взяла Мики за руку, и они побежали.

— Куда вы? — закричала Эми.

— Зайдем с черного хода!

— Подождите меня. — Эми поспешила следом.

Уиллоу рванулась за ними. Но Скотт, закрыв дверцу, обошел машину и встал перед Уиллоу.

— Подождите минуту.

Первый раз за последнее время это было сказано не пиратским грубовато-добродушным тоном.

Голос его был низким и серьезным.

Уиллоу поняла, в чем дело. Он собирался отчитать ее за поведение детей. Даже сейчас, в ожидании выговора, она залюбовалась им. При одном взгляде на него у нее подкашивались ноги.

— Нам надо поговорить прежде, чем мы войдем туда.

— Я знаю, я виновата, что не могла усмирить детей. Вы так устали за день, а тут еще эти ссоры.

— Да, я устал и они страшно меня раздражали, но речь не об этом. Дело касается нас двоих. Точнее, то, что происходит между нами, беспокоит меня. Вечеринка должна быть безупречной. Согласны вы заключить перемирие на несколько часов? Ради семьи Моффэт и остальных гостей. А потом, — в его глазах мелькнула усмешка, — можете продолжать открыто презирать меня.