Итак, Павел VI увенчан тиарой. С этого момента он официально считается понтификом. Церемония коронации подходит к концу. Оттавиани зачитал декрет нового папы, дарующий индульгенцию - прощение грехов - всем присутствовавшим на этой церемонии. Папа вновь уселся на тронные носилки, и его унесли через те же Бронзовые врата во внутренние покои Ватикана. На этом торжества коронации завершились.
      Путь наверх монсиньора Монтини.
      Когда сошли со страниц газет и журналов отчеты, комментарии, очерки о коронации, были пропеты приличествующие случаю дифирамбы новому понтифику, печать приступила к более уравновешенному, объективному и всестороннему анализу личности и прошлой деятельности Монтини, пытаясь на этой основе прогнозировать будущее его поведение. Обозреватели искали ответы на вопросы: продолжит ли новый папа реформистский, обновленческий курс Иоанна XXIII или вернется к курсу своего бывшего патрона Пия XII? куда, в какую сторону пойдет под его руководством
      Второй Ватиканский собор? или, может быть, следующая сессия собора вообще не состоится?
      Что ж, последуем их примеру и ознакомимся более детально с биографией преемника Иоанна XXIII.
      Джованни Баттиста Монтини родился в семье католического политика и журналиста, богатого землевладельца и адвоката, председателя Избирательного союза итальянских католиков, деятеля католической Народной партии, депутата от этой партии в парламенте Италии после первой мировой войны. Мать Монтини руководила организацией женщин-католичек в Брешии. Брат его, Людовико, неоднократно избирался депутатом итальянского парламента от демохристианской партии.
      В детстве Монтини отличался слабым здоровьем, и это, по-видимому, сыграло роль в выборе им церковной карьеры. После окончания в 1916 г. лицея, носившего имя "еретика" Арнольда Брешианского, вождя Римской республики в XII в., казненного по приказу папы, Монтини поступает в семинарию, но живет дома и сдает экзамены экстерном. В 1920 г. он получает сан священника и едет в Рим, где изучает католическую философию в Грегорианском университете и одновременно слушает лекции на литературном факультете Государственного университета. В Риме его заметил заместитель статс-секретаря монсиньор Пиццардо, уговоривший Монтини оставить оба университета и поступить в Академию дворянских священников-так называлась тогда ватиканская дипломатическая школа. В 1923 г., после окончания академии, Монтини получает направление в нунциатуру в Варшаву, где он некоторое время работает под руководством нунция Акилле Ратти, будущего папы Пия XI. Однако климат Польши отрицательно сказался на здоровье Монтини. Он вскоре возвращается в Рим, где в апреле 1925 г. поступает "минутантом" (клерком) в статс-секретариат. Так началась служба Монтини в этом важнейшем ватиканском ведомстве. В общей сложности он проработал там 30 лет, из них 15-на посту заместителя статс-секретаря.
      1925 год-сложный, насыщенный острыми конфликтами в политической жизни Италии;
      Фашисты, захватив при поддержке крупной буржуазии, королевского дома и правых католиков власть, пытаются ликвидировать все оппозиционные партии и группировки, в том числе массовые католические организации, в которых сильны антифашистские настроения. Одной из них являлась ФУЧИ - Итальянская католическая университетская федерация, объединявшая студентов-католиков. По рекомендации того же Пиццардо, который руководил тогда "Католическим действием", молодого Монтини назначают духовным советником, а по существу, неофициальным руководителем этой организации. Под его контролем находился центральный орган ФУЧИ "Акционе фучина" и ее издательство "Студиум". Эти функции он выполнял в течение восьми лет, совмещая их с работой в статс-секретариате. Участие в деятельности ФУЧИ дает ему богатый политический опыт, в эти годы он непосредственно сталкивается с фашистскими политиканами, стремившимися использовать церковь в своих интересах.
      "На заре фашистского режима,- писал в органе Компартии Италии "Унита" коммунистический деятель Паоло Сприано,- молодое поколение студентов-католиков видело в Монтини советника и стойкого вдохновителя в делах, требующих осторожного подхода. Многие вспоминают о его проницательности, благодаря которой ему удавалось сохранять у вверенной ему молодежи определенную независимость в душной атмосфере фашистского режима".
      После подписания Латеранских соглашений Монтини оставляет ФУЧИ и всецело сосредоточивается на работе в статс-секретариате, если не считать лекций по истории папской дипломатии, которые он читает в ватиканской дипломатической школе.
      В статс-секретариате он работает вначале с кардиналом Гаспарри, занимавшим пост статс-секретаря, а после его смерти - с Эудженио Пачелли, будущим папой Пием XII. И Гаспарри и Пачелли очень ценили этого сотрудника чрезвычайно трудоспособного, исполнительного, немногословного, сдержанного, всегда подтянутого.
      В те годы многие считали Монтини истинным вдохновителем политики папского престола и рассматривали его как возможного преемника статс-секретаря. Монтини, безусловно, играл определяющую роль в создании политического католического итальянского движения в период с 1942 по 1948 г., в разработке политической программы христианско-демократической партии.
      С избранием в 1939 г. Пачелли папой и смертью статс-секретаря Луиджи Малиони в 1944 г. Монтини назначается сперва заместителем статс-секретаря, а потом просекретарем - титул, специально созданный для него. Должность статс-секретаря оставалась незанятой, так как Пий XII предпочитал сам выполнять эти функции.
      В августе 1951 г. Пий XII направляет Монтини в Соединенные Штаты с особо важной миссией-добиться установления с этой страной дипломатических отношений. Монтини добивается того, что президент Трумэн вносит в конгресс предложение назначить генерала Кларка, бывшего командующего союзными оккупационными войсками в Италии, послом США при Ватикане. Но большинство членов конгресса отвергло это предложение. Пий XII, профашистские симпатии которого были обще известны, выглядел одиозной фигурой даже для далеко не прогрессивных членов конгресса.
      Хотя визит Монтини в США и не принес желаемого результата в плане установления дипломатических отношений с Ватиканом, все же он позволил ему укрепить личные связи с американскими иерархами, в частности с их главой кардиналом Спеллманом, что было отнюдь не маловажно, особенно если иметь в виду, что кое-кто видел в Монтини будущего преемника Пия XII.
      Была ли у Монтини в период его работы в статс-секретариате своя, особая, отличная от взглядов Пачелли точка зрения на происходившие в мире события, в частности на взаимоотношения церкви с фашизмом, вторую мировую войну, послевоенное устройство, "холодную войну"? Серьезных расхождений с Пием XII у него не было, по крайней мере до начала 50-х годов.
      И тем не менее в силу ряда обстоятельств, о которых уже упоминалось в главе, посвященной понтификату Пия XII, Монтини прослыл либералом. Он проявлял большой интерес к социальному вопросу, по его инициативе, одобренной Пием XII, были созданы АКЛИ (Итальянские католические рабочие ассоциации). Они проводили в профсоюзном движении антикоммунистическую линию церкви и демохристианской партии, но делали это под прикрытием весьма радикальных лозунгов, что вызывало раздражение и недоверие к ним ультраправых церковных кругов. В самой демохристианской партии симпатией Монтини пользовалось либеральное крыло, возглавляемое тогда молодыми профессорами Ла-Пирой, Доссети и Фанфани. Пий XII относился с недоверием к этому течению, считая его чуть ли не прокоммунистическим. Кроме того, утверждали, что Монтини сочувствовал французскому теологу-неотомисту Жаку Маритену, выступавшему тогда за разрядку международной напряженности, за что его труды угодили в индекс запрещенных книг.
      В 1954 г. происходит очевидное охлаждение Пия XII к Монтини. Пий XII якобы предложил Монтини и второму заместителю статс-секретаря Тардини шапку кардинала. Но Монтини, не желая допустить в кардинальскую коллегию реакционера Тардини, решительно отказался от этой чести, чем вынудил отказаться от нее и Тардини. Последовало назначение Монтини архиепископом Милана. Хотя эта должность связана с присвоением кардинальского звания, Пий XII не счел нужным вторично предлагать его своему бывшему просекретарю, как, впрочем, и Тардини. Знатоки ватиканских дел утверждают, что отношения между Пием XII и Монтини после отбытия последнего в Милан, по существу, прервались. Назначение Монтини в Милан, таким образом, расценивается как опала попавшего в немилость к Пию XII ватиканского сановника.
      В Милане при жизни Пия XII Монтини пытался представить себя "архиепископом рабочих". В 1957 г. он провел так называемую "миланскую миссию" - широкую пропагандистскую кампанию, целью которой было добиться "возвращения рабочих в лоно церкви". Это мероприятие, несомненно, было направлено против коммунистического влияния на трудящихся, однако Монтини старался не придавать ему характера "крестового похода против коммунизма". Избегая анафем и проклятий в адрес коммунистов, он пытался убедить трудящихся, что только церковь-подлинный друг рабочих, защитник их прав и интересов, что именно она способна добиться существенного повышения уровня их жизни. Кампания продолжалась с 4 по 23 ноября 1957 г. Она стоила около 500 млн. лир. За этот период церковники произнесли 7 тыс. проповедей и лекций, провели сотни различных мероприятий, посетили десятки заводов и фабрик. В кампании участвовали кардиналы Сири и Леркаро, 24 архиепископа и епископа, 600 священников, 597 монахов, сотни семинаристов.
      Напутствуя участников кампании, Монтини предупреждал их, что в своих выступлениях они должны воздерживаться от прямых нападок на политических противников (читай: коммунистов). Не следует давать повод для подозрений, что "миссия" является политическим, а не чисто религиозным мероприятием. "Мы повторим ясно наше осуждение атеизма,- поучал Монтини,- и всех других ошибок, но отнесемся с исключительным уважением даже к тем, кто, к сожалению, их исповедует".
      Призывая священников смело вторгаться в среду трудящихся, Монтини, однако, предупреждал их "не превращаться в солдат, которые вместо того, чтобы сражаться, сдаются противнику" (явный намек на эксперимент священников-рабочих во Франции, осужденный Ватиканом).
      В период кампании Монтини лично посещал фабрики и заводы и произносил перед рабочими прочувственные проповеди: "Когда я посещаю предприятия,сказал Монтини, выступая перед рабочими завода "Грациола",-мне кажется, что у многих возникает вопрос: "Что нужно здесь этому человеку?" Между моим миром и вашим существует большая враждебность, но она безосновательна. Я не считаю ваш мир враждебным моему, а мой- враждебным вашему; более того, я считаю себя вашим другом и соседом, способным понять вас..."
      Эта гигантская пропагандистская кампания закончилась полным провалом: после нее на Севере Италии число голосующих за компартию не только не уменьшилось, но продолжало расти.
      Монтини не чурался и прямых контактов с коммунистами. На одном из официальных приемов кардиналу Монтини представили муниципального советника Коссуту, секретаря Миланской федерации коммунистической партии. Кардинал сказал: "Я сожалею, что у нас столь мало оказий для встреч... Тем не менее прошу мне верить, что я с особой симпатией слежу за вашей деятельностью..." На что коммунист Коссута ответил: "Уверяю вас, что и мы наблюдаем с большим вниманием за вашей деятельностью".
      Даже обмен подобными ничего не значащими любезностями между кардиналом и коммунистом во времена Пия XII, предававшего коммунистов анафеме, приобретал особый политический смысл, тем более что это происходило в миланской епархии, возглавлявшейся до Монтини реакционно настроенным кардиналом Альфонсо Шустером.
      Обратило на себя внимание и то обстоятельство, что, будучи архиепископом Милана, Монтини направил телеграмму диктатору Испании Франко с просьбой помиловать осужденных на смерть испанских антифашистов. Больше никто из итальянских епископов и архиепископов не решился на такой шаг. Находясь на посту архиепископа Миланского, Монтини совершил две кратковременные поездки за рубеж. Он посетил Уганду и Бразилию. В Рио-де-Жанейро он от местного католического университета получил почетную степень доктора наук. В Бразилии установил тесную связь с епископом Элдером Камарой, который станет после Второго Ватиканского собора лидером латиноамериканских обновленцев.
      Пий XII подозрительно относился к бурной деятельности своего бывшего сотрудника и до самой смерти не проявлял желания вновь сблизиться с ним. Как уже было сказано, кардинальскую шапку Монтини получил из рук Иоанна XXIII.
      При Иоанне XXIII, когда католические иерархи разделились на сторонников и противников обновления церкви, Монтини держался в стороне от тех и других. Тем не менее он прекрасно отдавал себе отчет, что изменения, происшедшие в церкви и связанные с именем Иоанна XXIII, носят необратимый характер и что возврата к курсу Пия XII быть не может. Уже в своей проповеди на панихиде в честь покойного папы Иоанна XXIII 7 июня 1963 г. Монтини отчетливо выразил эту мысль, сказав: "Иоанн XXIII указал нам некоторые направления, и было бы благоразумно не только помнить о них, но и придерживаться их. Его смерть не может погасить тот дух, который он придал нашей эпохе".
      В первом своем послании к верующим, переданном по ватиканскому радио, Павел VI, отдавая дань памяти Пия XI и Пия XII, сказал: "...с особым волнением и благочестием мы вспоминаем образ покойного Иоанна XXIII, который за короткий, но весьма интенсивный период своей пастырской деятельности завоевал любовь людей, в том числе и тех, кто находится очень далеко отсюда". Папа заявил, что хочет приложить все усилия "для сохранения среди народов великого блага человечества - мира".
      Какие же из всего вышеизложенного можно было сделать выводы о курсе, который намеревался проводить Павел VI?
      На этот вопрос влиятельная французская газета "Монд", связанная с католическими кругами, отвечала следующим образом: "По своему характеру новый папа более политик, чем тот, который только что умер. В Риме, как и в Милане, он был тесно связан с внутренней жизнью Италии, тогда как карьера Иоанна XXIII проходила в основном за границей. Суровый, худощавый, с развитым интеллектом, он не отличается ни добродушием Иоанна XXIII, ни его чувством юмора. Он, несомненно, будет преследовать те же цели, но более расчетливо и, вероятно, будет прислушиваться больше к голосу разума, чем сердца.
      Нет никакого сомнения, что при нем церковь больше, чем когда бы то ни было, будет стремиться "присутствовать" в нынешнем мире. Что касается условий такого "присутствия", то можно с уверенностью сказать, что у 263-го наместника св. Петра имеются вполне определенные взгляды на этот счет".
      Собор заседает, дебаты продолжаются.
      Павел VI был избран 21 июня, а 29 сентября, то есть три месяца и восемь дней спустя, должна была начать работу вторая сессия собора. Естественно, что основной заботой нового папы была эта предстоящая сессия собора. Ведь от того, куда пойдет собор, какими будут его решения, кто победит на нем, обновленцы или интегристы, зависело будущее церкви, будущее папского престола.
      Судьба собора в значительной степени находилась в руках Павла VI. И в наши дни "непогрешимый самодержец католической церкви" при желании мог распустить собор, отложить его заседания, отменить или не утвердить его решения, наконец, он обладал многочисленными средствами давления на соборных отцов, чтобы заставить их занять соответствующую его взглядам позицию.
      Пока журналисты гадали, как поведет себя новый папа по отношению к собору, в Ватикане шла ожесточенная закулисная борьба между обновленцами и интегристами. В соборных комиссиях, где готовились документы, схемы, в конгрегациях, в кардинальской коллегии и других учреждениях курии плелись интриги, осуществлялись хитроумные маневры, распускались всякого рода слухи с целью подорвать позиции противника.
      Иной была обстановка в церковных кругах других стран. Точно проснувшись от многовековой спячки, многие прелаты ФРГ, Франции, Голландии, Бельгии и даже Испании во всеуслышание заявляли, что церковь, ее литургия, догматика, ориентация нуждаются в реформах, что вся церковная организация, в особенности курия, требует перестройки и демократизации. Некоторые откровенно высказывались за отмену догмата непогрешимости папы, за участие в конклаве наряду с кардиналами руководителей национальных епископатов и католиков-мирян, требовали ликвидации одиозной конгрегации священной канцелярии и не менее одиозного индекса запрещенных книг.
      Еще смелее и решительнее высказывались в этом плане соборные отцы представители развивающихся стран. Они требовали пропорционального представительства в органах курии, осуждения колониализма и расовой дискриминации, настаивали на реорганизации устаревшей системы миссионерской службы.
      Особенно радикальными были высказывания церковных иерархов Латинской Америки, где быстро развивался революционный процесс, захватывающий широкие круги верующих. Опасаясь потерять влияние на верующих, многие церковные деятели стали выступать с требованиями коренных социальных преобразований как единственного средства, могущего, по их мнению, приостановить неминуемый рост коммунистического влияния в массах.
      Именно в таком духе высказался в июне 1963 г. чилийский кардинал Рауль Сильва Энрикес. Он потребовал от власть имущих преодолеть "несбалансированную" социальную систему и улучшить положение миллионов бедствующих, иначе это будет сделано "коммунистическими методами".
      В мае 1963 г. перуанский епископат опубликовал заявление, в котором призывал правительство изменить социальные условия в стране, предупредив, что иначе возникнет "вирус", который приведет к "социальному краху". Подобное же заявление опубликовал и бразильский епископат.
      Архиепископ Медельина (Колумбия) предложил начать "революцию святого креста". Выступая перед верующими, он сказал: "Мы живем во время, когда следует осуществлять социальный прогресс более быстрыми темпами и быть более уступчивыми, святая революция должна победить революцию язычества. В этой битве каждая минута является решающей".
      Влиятельный бельгийский иезуит Роже Е. Вакеманс, один из советников Эдуардо Фрея, лидера демохристианской партии Чили, выступая в том же 1963 г. на симпозиуме по латиноамериканским делам в Вашингтоне, говорил: "Без глубоких и быстрых социальных изменений, имеющих подлинно революционный размах, невозможно достигнуть действительного и скорого экономического развития в Латинской Америке, а без действительно впечатляющего экономического развития не возможно соответствующим образом противостоять революционному кризису, бушующему в этом районе".
      Таких высказываний можно было бы привести немало. На первый взгляд они могут показаться противоречивыми, нелогичными. С одной стороны, церковники призывали к осуществлению революционных преобразований, с другой-противопоставляли их социальной революции, коммунизму, хотя коммунисты всегда готовы поддержать любые социальные изменения в интересах трудящихся. В действительности же в сверхрадикальных высказываниях церковных иерархов все было логично. Дело в том, что под революционными преобразованиями они подразумевали весьма ограниченные реформы буржуазного характера.
      Обновленцы из стран Западной Европы и США отнюдь не проявляли такого "революционного" пыла. У них были свои заботы. Они требовали отмены мелочной опеки со стороны курии, большей свободы действий и автономии для национальных епископатов, надеясь таким образом укрепить свои связи с правящими кругами своих стран. Они стремились сблизиться на антикоммунистической основе с консервативными деятелями других религиозных направлений. В политике они занимали такие же реакционные позиции, как и интегристы, и вовсе не были заинтересованы в радикализации церковной социальной доктрины.
      Интегристы, страдавшие политической близорукостью, не сумели использовать эти противоречия в лагере обновленцев для укрепления своих позиций. Они все еще уповали на то, что, используя свое влияние в курии, сумеют столкнуть собор вправо. Характерным в этом отношении было выступление в конце августа 1963 г. в городе Ассизе (Италия) заместителя кардинала Оттавиани на посту главы конгрегации священной канцелярии монсиньора Пьетро Паренти, который заявил: "Первая сессия собора разворошила осиное гнездо внутри церкви и за ее пределами... Много дерзостей написано в последнее время против римской курии и ее догматизма, ее жестокости, и, конечно, более всего нападок выдержала конгрегация священной канцелярии - главный орган церкви. Эта... наглость не беспокоит нас, но дает нам повод напомнить санкюлотам теологии (сторонникам обновления.-И. Г.), что их дерзость-дочь иллюзий. Вселенский собор не изменит лица католической, апостольской, римской церкви". С. Маркович. Тайные недуги католицизма.
      А какую же позицию занимал по этим вопросам папа? Павел VI-это прежде всего политик, привыкший иметь дело и считаться с существующими реальностями. Разумеется, он не хотел развала церкви, более того, он стремился его предотвратить, но не путем отстаивания прежних, дособорных позиций, а путем разумных реформ. Однако он не намеревался стать в оппозицию к влиятельному интегристскому крылу. Более того, он, как, впрочем, и Иоанн XXIII, вынужден был временами идти ему на уступки и даже опираться на него в тех случаях, когда обновленцы заходили, по его мнению, слишком далеко влево или забегали слишком далеко вперед. Такой была позиция Павла VI по отношению к внутрицерковным делам. Что же касается внешнеполитических вопросов, то Павел VI весьма последовательно высказывался за политику мира и международной разрядки. В этих вопросах он пошел еще дальше, чем Иоанн XXIII. Павел VI не только приветствовал подписание Договора о запрещении ядерных испытаний, но и направил по этому случаю главам "атомных" держав поздравительные телеграммы. В телеграмме от 5 августа 1963 г. на имя Председателя Совета Министров СССР Павел VI писал следующее:
      "Подписание Договора о запрещении ядерных испытаний глубоко взволновало нас, так как мы видим в нем доказательство доброй воли, залог согласия и обещание более безоблачного будущего, что приветствует наша душа, всегда стремящаяся к благополучию человечества. Вместе с удовлетворением, которое мы испытываем в связи с осуществлением надежды, возникающей во всех частях мира, мы шлем наши поздравления по поводу заключения договора, который приносит столь большое облегчение и является столь значительным. Мы молим бога, чтобы он проложил путь новому и истинному миру на земле".
      Следует подчеркнуть, что это было первое за время существования Советского государства дружественное послание римского понтифика советскому руководителю. Оно было встречено с одобрением мировым общественным мнением.
      x x x
      Вторая сессия собора открылась 29 сентября 1963 г.
      Выступая на ее открытии, Павел VI поставил перед собором следующие четыре задачи:
      глубоко изучить состояние церковных дел во всем их многообразии, реформировать и внутренне обновить церковь, способствовать единению христиан и начать "диалог с миром", их окружающим. Все эти четыре задачи были созвучны программе обновленцев.
      Папа явился на собор не в тиаре, а в митре, что как бы уравнивало его со всеми соборными отцами и было воспринято как жест в сторону обновленцев. На второй сессии была отменена присяга о неразглашении соборных дебатов. Требование хранить в секрете то, что происходит на соборе, в котором принимало участие 2500 соборных отцов и сотни ватиканских чиновников, было практически нереальным.
      В ходе второй сессии собора, которая продолжалась до 4 декабря 1963 г., было проведено 43 пленарных заседания. На них обсуждались пять различных схем. Каждая схема вызывала бурные споры между обновленцами и интегристами. В середине октября конференция итальянских епископов, возглавляемая ультраправым кардиналом Сири, приняла документ, в котором ополчилась в духе "холодной войны" против коммунистов и коммунизма. Этот документ был приурочен к очередным выборам в Италии. Сири и его сторонники пытались добиться создания в Италии правого блока-от демохристиан до неофашистов. Итальянские интегристы стремились заручиться поддержкой собора. Однако Павел VI и большинство соборных отцов воспрепятствовали их маневрам.
      Интегристы потерпели поражение и в вопросе о так называемой ответственности евреев за распятие Иисуса Христа. Сторонники экуменизма выступали на соборе за сближение со всеми религиями мира, включая и иудаизм. Они настаивали на изъятии из всех церковных текстов обвинительных тирад в адрес евреев. В то же время, опасаясь, что это может ухудшить отношения католиков с мусульманами, сторонники "реабилитации" евреев заявляли, что она не означает оправдания сионизма. Несмотря на оппозицию интегристов, распространивших среди участников собора документ со злобными выпадами против евреев, подавляющее большинство соборных отцов высказалось за их "реабилитацию".
      При обсуждении схемы "О церкви" обновленцы также одержали внушительную победу. Собор большинством голосов поддержал тезис обновленцев о том, что верховной властью в церкви является коллегия епископов вместе с папой. Интегристы же утверждали, что этот тезис ограничивает права папы как непогрешимого самодержца. За тезис обновленцев проголосовало 1808 человек, против- 336. Предложение обновленцев о восстановлении института диаконата и об уравнении диаконов, которым разрешалось жениться и иметь детей, в правах со священниками получило поддержку 1588 соборных отцов, против проголосовало 525.
      Яростные споры вызвало положение о свободе совести, означавшее признание церковью за людьми права исповедовать любую религию или придерживаться атеистических взглядов. Хотя свобода совести существует (по крайней мере формально) во всех католических странах, официально церковь до собора считала, что "истинной" религией является католицизм, все же остальные культы, а тем более атеизм провозглашались ошибочными, вредными, достойными лишь осуждения. Однако было очевидным, что если церковь стремится наладить отношения с другими культами и установить диалог с неверующими, то выступать против свободы совести уже нельзя. И все же интегристы продолжали с пеной у рта защищать преимущественные права католицизма. Но и здесь они потерпели поражение.
      И все же результаты работы второй сессии собора были почти столь же незначительны, как и первой. Удалось полностью завершить обсуждение лишь одной схемы и соответственно принять лишь один документ - конституцию "О св. литургии".
      Какие новшества внес собор в литургию католической церкви? Главным, несомненно, было разрешение проводить богослужение не на латыни, а на национальных языках. Кроме того, была упрощена сама процедура богослужения, что сократило его время наполовину. Собор рекомендовал впредь строить католические храмы без излишнего великолепия и украшательств, в "функциональном стиле".
      Павел VI не принимал прямого участия в дебатах второй сессии собора, он руководил ею, так сказать, из-за кулис. Хотя он открыто не осуждал интегристов, все указывало на то, что симпатии его находились на стороне обновленческого большинства собора. В дни работы второй сессии он пообещал реформировать курию, наделить большими правами местные епископаты. Павел VI явно выражал стремление идти в ногу со временем, но не убыстряя шага, не опережая событии, не вырываясь вперед. Ближе всего ему была позиция умеренных обновленцев, представлявших церковную иерархию развитых капиталистических стран.
      Диалог - с кем, во имя чего?
      Итак, собор затягивался, и трудно было предсказать, сколько еще понадобится сессий для его завершения. Между второй сессией собора и третьей, которая должна была начать свою работу в сентябре 1964 г., внимание общественности привлекли два события в жизни католической церкви: поездка Павла VI в Иерусалим и энциклика "Ecclesiam suam" ("Своей церкви") -первый программный документ нового папы.
      Монтини, в отличие от Ронкалли, до своего избрания папой сравнительно мало ездил по белу свету. Зато, став Павлом VI, он посетил многие страны и почти все континенты. За 13 лет своего понтификата Павел VI проделал на самолете путь в 133 тыс. км. Он побывал кроме Иерусалима в 1964 г. в Индии (в Бомбее), где выступил на 37-м Международном евхаристическом конгрессе, в 1965 г.- в Нью-Йорке, где произнес речь на Генеральной Ассамблее ООН и встретился с президентом США, в 1967 г.-в Португалии и Турции, в 1968 г.-в Колумбии, где принял участие в очередном Международном евхаристическом конгрессе. Кроме того, папа посетил в 1969 г. Женеву, где нанес визиты в Международную организацию труда и Всемирный совет церквей. В 1970 г. он побывал в Гонконге, Джакарте и Маниле. В последние годы, по-видимому по причине преклонного возраста, Павел VI за пределы Италии не выезжал.
      О своем намерении посетить Иерусалим папа сообщил, выступая на закрытии второй сессии собора. Тогда часть Иерусалима находилась под контролем Израиля, часть-Иордании.
      Какие цели преследовал Павел VI этим визитом? Судя по комментариям печати, направляясь в "святые места", где до него не побывал ни один папа, Монтини стремился наладить прямые связи как с арабами, так и с евреями. Кроме того, Павел VI надеялся, что это путешествие позволит ему встретиться с православным патриархом Константинопольским и убедить его если не присоединиться к католической церкви, то, во всяком случае, установить с ней более тесные отношения. Павел VI рассчитывал, что установление подобных контактов придаст соответствующий вес экуменическим устремлениям католической церкви. Однако этим надеждам Павла VI не суждено было осуществиться. Его поездка к "святым местам" не принесла ощутимых результатов.
      Что касается энциклики "Экклезиам суам", то она привлекла всеобщее внимание, ибо в известной степени предрешала дальнейший ход вселенского собора и характер его будущих решений, а также проливала свет на курс, который намеревался в ближайшем будущем осуществлять Павел VI.