Глава 9

Мне снилось, как начиналась наша организация. Мы были задиристыми баронами разбойничьих шаек. На нас были причудливые одеяния времен Елизаветы. Утратив свое вульгарное ист-сайдское произношение, мы изъяснялись на чопорном напыщенном языке эпохи. Мы сидели вокруг стола в дальней комнате трактира «Лосиная голова», пили эль из высоких кружек и играли в карты. Перед каждым из нас возвышались груды золотых монет, прислоненные к нашим стульям стояли заряженные короткие мушкеты. Хозяин трактира по прозвищу Толстый Лось с приветливой улыбкой непрерывно подносил нам свежий эль. Шумная игра была в самом разгаре, когда в комнату ввалился покрытый пылью гонец с посланием от знаменитого барона Франческо, повелителя Гарлема.

Большой Макс опустил карты на стол, вскрыл пакет и, беззвучно шевеля губами, прочитал послание. Мы ждали его слов. Он отхлебнул глоток эля, откашлялся, мрачно улыбнулся и произнес:

— Джентльмены, это то, чего мы так ждали. — Он легонько постучал пальцами по бумаге. — Это призыв явиться в замок нашего друга Франческо, где соберутся атаманы разбойников со всей Англии. На этой встрече мы должны будем выработать план совместных действий, смелость и величие которых превзойдут даже замыслы древних королей. Мой добрый друг барон Франческо делает нам изысканнейшее предложение. Он собирается объединить атаманов разбойничьих шаек по всей стране под началом единого повелителя. Мне представляется, что барон Франческо желает стать этим повелителем, и клянусь всеми святыми, что он получит нашу поддержку. — В подкрепление сказанного Большой Макс обрушил на стол удар своего могучего кулака. — Что скажете, друзья? Я жду тоста за нашего друга барона Франческо и его начинания!

Приветственно подняв кружки и проревев: «Успехов и удачи нашему другу Франческо!» — мы залпом выпили эль. Большой Макс причмокнул губами, вытер их тыльной стороной кисти и сказал:

— Поспешим, поскольку нас ждет дальняя дорога.

Мы оседлали боевых коней и помчались, словно ветер в ночи, с грохотом проносясь через деревушки, паля из мушкетов в воздух над головой, стряхивая с испуганных крестьян их безмятежный сон. На рассвете мы сделали торопливую остановку в придорожном трактире, где на скорую руку перекусили и подкрепили свои силы большим количеством эля. Дурак-хозяин допустил роковую ошибку, заикнувшись об оплате. Мы с радостью застрелили его и дотла спалили трактир.

К вечеру, усталые и запыленные, на покрытых пеной лошадях мы прибыли к хорошо укрепленному замку барона Франческо, который охранялся множеством людей, вооруженных пиками и мушкетами. Подъезжали другие закованные в броню бароны. Факельщики провели нас через подъемный мост и проводили до ярко освещенного замка. Нам отвели удобные комнаты, где мы смогли хорошо отдохнуть и привести себя в порядок. Умытые и облаченные в разноцветные вельветовые камзолы, в рыцарских головных уборах с перьями, мы расхаживали по гостиной, отпуская друг другу комплименты по поводу нарядов. Нас проводили в огромный обеденный зал, где мы обменялись теплыми приветственными объятиями с хозяином, бароном Франческо. Слуга отвел нас к нашим местам за огромным столом. Про себя я подумал, что кровожадным и смертельно опасным головорезам приготовлено поистине королевское угощение. На столе высились золотые блюда с отборнейшими яствами: целиком приготовленный кабан, жареные свиньи, украшенные многими видами диких и домашних птиц, тушенных в вине со специями. Здесь были котлы, наполненные новым экзотическим кушаньем спагетти, приготовленным по настоящему сицилианскому рецепту. Были блюда с разнообразнейшими пирожками, подносы с еврейскими деликатесами, паштет из печени цыплят я супницы с ароматными супами. Были блюда с незнакомыми фруктами из заморских стран и подносы с кексами и пирожными самых разных форм и размеров.

Барон Франческо опустился в королевское кресло за массивным столом. Место по правую руку от хозяина занял его самый доверенный советник, утонченный и хладнокровный франт, известный в миру под именем Филиппа Касетелийского. По левую руку сидел говорливый Хьюго, принц Манхэттена, прозванный Веселым Жуликом, который втайне лелеял мечту стать лорд-мэром всего Нью-Йорка. Его роскошный плащ из тигровой шкуры указывал на принадлежность к древнему и могущественному клану Демократов. За спиной барона тесной группой стояла личная охрана, состоящая из самых лютых рыцарей страны. Среди них я узнал вечно хмурого, свирепого и жестокого Иосифа, в шутку прозванного Солнечным Зайчиком. Там же находились сэр Чарли Пуля, специалист по простым и изысканным способам насильственного умерщвления, и сэр Мишель Курок, кровожадный снайпер, неразлучный со своим пистолетом. Были там и многие другие прославленные убийцы из владений барона в Гарлеме.

Вдоль стола, уходящего так далеко, что терялись лица сидящих, расположился весь цвет разбойничьих шаек страны. Мы сразу узнали сэра Иосифа Адониса, лорда Бруклина, и сэра Артура Датчанина, повелителя Бронкса, за спинами которых почтительно стояли убийца с безумным взглядом Винсент Колл и мускулистый душитель Боулегс из Виннебурга. Среди присутствующих был и знаменитейший Лорд Капоне из Чикаго с лицом, покрытым шрамами, окруженный своей разношерстной командой. Были здесь и смертельно опасные, бескомпромиссные, пролившие реки крови рыцари из северного графства Детройт. Были лорд Вилд Вильм, владыка юго-западного графства Техас, прибывший со своими необузданными рейдерами, и Питер Печатник, хозяин Томпсона, о чьем умении подделывать документы и деньги слагались легенды. Здесь присутствовал коварный и беспринципный Чарльз Лаки, глава внушающей ужас тайной Гильдии сицилийцев. Рядом с ним сидел хитрый и хвастливый Эдвард Старший, старший брат барона Франческо, и его сорок разбойников латиноамериканского происхождения. С другой стороны стола сидели длинноногий барон Цвим, наместник и покровитель графств Нью-Йорк и Ныо-Джерси, лорд Вест-Тауна Оуни Мадден и его беспощадные кельты. Тут были северяне Эрик Бук и Вильям Мо. С ними по соседству расположились хладнокровные и расчетливые напарники Гара и Леопард, повелители Ист-Тауна, приведшие с собой свору свирепых и кровожадных семитов. Следующими в ряду сидели Майер Лаис и его напарник Багги Игл с шайкой свихнувшихся от наркотиков латиноамериканцев и семитов, нанятых для того, чтобы за деньги убить любого, кого скажут.

Я повернулся к своим товарищам и произнес:

— История еще не знала прецедента, когда под одной крышей сходилось одновременно такое количество отборных мерзавцев и продажных политиков.

— Относите ли вы и к себе это заявление, сэр Башка? — мрачно поинтересовался самый могучий из моих компаньонов, но я не стал отвечать на его вопрос.

На протяжении всего пиршества приправами к еде служили ворчливые угрозы, взгляды исподлобья и ненависть. Воздух был пропитан злобой Лишь страх и преклонение перед хозяином, бароном Франческо, удерживали это дьявольское сборище от немедленного самоуничтожения. После того как желудки были наполнены пищей и вином, прозвучал оглушительный удар огромного гонга, и внезапная тишина наполнила зал. Испуганные гости зашарили по сторонам вороватыми взглядами. Из-за стола поднялся человек, привлекший к себе внимание поднятой рукой, и все взоры обратились к нему. Это был Франт, Филипп Касетелийский. Он холодно, с презрением, оглядел гостей, сидящих за гигантским столом, и вежливо, четко и неторопливо произнес:

— А теперь перейдем к делу. Я коротко поясню, для чего мой могущественный господин… — он изысканно поклонился барону Франческо, — организовал столь необычную встречу заклятых врагов. Согласованность действий даст огромные преимущества каждому из вас. Драки и резня за раздел территорий — это чистые убытки. Добра хватит на всех. Кровопролитие должно быть остановлено! Мы хотим собрать все шайки страны в единую организацию. Эта организация будет называться Обществом.

Некоторые гости заворчали и отрицательно замотали головами. Но взгляд Филиппа Касетелийского заставил их успокоиться. Подавшись вперед и опершись руками о стол, он смотрел на гостей, его проницательные глаза перебегали от одной группы к другой, с легкостью читая мысли собравшихся. С некоторым усилием над собой он продолжил:

— Этому обществу требуется верховный предводитель. — Он хитро улыбнулся. — Конечно, каждый из вас имеет полную свободу в выборе того, кого он видит своим предводителем. — Улыбка исчезла с его лица, и голос свирепо зарокотал, когда он продолжил, медленно, с ударением на каждом слове: — Но так вопрос просто не стоит, поскольку лишь один из нас обладает истинным бесстрашием и королевской кровью.

Филипп Касетелийский немедленно подал знак сэру Иосифу, стоявшему за спиной барона Франческо. Иосиф достал и передал Филиппу сверток, который тот молча развернул. В его руках засияла золотая корона, инкрустированная драгоценными камнями. Аудитория с настороженным удивлением наблюдала за тем, как Филипп возлагал корону на голову Франческо. После этого он произнес:

— С единодушного одобрения всех собравшихся здесь лордов я короновал короля Франческо, отныне являющегося Верховным Предводителем Общества Разбойничьих Баронов.

Король Франческо величественно поднялся и улыбнулся настороженно молчащим гостям. На лицах некоторых из них читалось нескрываемое возмущение. Король окинул гостей вызывающим взглядом и насмешливо поклонился:

— Благодарю за оказанную мне великую честь, джентльмены.

Не дав гостям времени прийти в себя, он вежливо и уверенно изложил свои честолюбивые планы, касающиеся будущего процветания Общества. В эти планы входило создание мощных дистилляторов для производства крепких напитков, фрахтование больших грузовозов для импорта зарубежных алкогольных напитков, осуществление грандиозного проекта, связанного с получением гигантских прибылей от широкого распространения особых игральных приспособлений, называемых игровыми автоматами, а также взятие под контроль всех мест сбора любителей испытать Фортуну и участие в получении прибыли от всех видов лотерей.

Его величество подробно разъяснил, каким образом можно контролировать парки, в которых происходят королевские забавы: скачки и гонки борзых. Он обрисовал будущее в самых радужных красках, обещая власть и богатство каждому члену Общества. Напряжение слушателей возрастало по мере того, как король излагал все новые способы выжимания из простолюдинов огромных сумм денег. На некоторых лицах появились довольные улыбки, когда его величество произвел раздачу богатых угодий. Он огласил два королевских указа, первый из которых не допускал вторжения на чужую территорию. Немного помолчав и улыбнувшись, он зачитал второй:

— Убийства членами Общества друг друга строжайше запрещены во всех случаях, кроме тех… — король Франческо немного помолчал и обаятельно улыбнулся, — когда на это дано особое разрешение Короны. Все лорды имеют равные права, лишь Филипп Касетелийский, являющийся моим заместителем, обладает второй после моей властью в Обществе. Я назначаю его Королевским Гофмейстером и Министром Короны. Питер Печатник отныне будет являться Королевским Казначеем. Кроме того, старшими чинами военной полиции, старшими палачами и похоронной командой Короны я назначаю сэра Макса, сэра Башку, сэра Косого и сэра Простака, повелителей нижнего Ист-Сайда. — Его величество король Франческо сдвинул корону на затылок с видом забияки и поинтересовался: — У вас есть возражения или вопросы, мои лорды?

Сэр Макс поднялся из-за стола с мушкетом в руке, сэр Простак, сэр Косой и я последовали его примеру. В зале стояла напряженная тишина. Никто не двигался и не пытался говорить. Большой Макс поднял бокал и энергично взмахнул рукой с мушкетом:

— Встанем, господа! Выпьем за нашего короля!

Вразнобой, по одной, поднимались разбойничьи шайки. С бокалами в руках они поворачивались лицом к королю и провозглашали свое верноподданничество. С криками «Да здравствует король!» осушались бокалы. Король Франческо поклонился и помахал рукой, выражая свою королевскую признательность.

Вновь прозвучал громовой удар гонга. Играя что-то торжественное, в зал вошли музыканты. Вслед за ними появились мальчики-пажи, несущие подносы с бриллиантами, рубинами, изумрудами, корзинки, полные золотых дукатов, — дары его королевского величества своим новым вассалам.

Гонг прозвучал еще раз. Через все двери в зал устремились прекрасные девушки в нарядах, лишь едва прикрывающих их наготу. Они танцевали и пели неземными голосами.

— Какое потрясающее зрелище! — восторженно воскликнул я. Гости следили за действием с плохо скрываемой надеждой заполучить один из этих танцующих лакомых кусочков в свое полное распоряжение.

Среди танцовщиц были девушки всех рас и цветов. Белые и холодные, божественно сложенные танцовщицы плыли медленно, сладострастно изгибаясь. Девушки с теплым, шоколадным цветом кожи двигались расслабленно и томно. Пышные, оливковокожие красавицы стояли на одном месте, медленно и ритмично вращая бедрами. Здесь были прелестницы с кожей, окрашенной в красный, синий, зеленый цвета. Здесь были восхитительные мулатки и черные как ночь амазонки. И все они танцевали в плавном, медленном ритме. Затем, так же медленно, изгибаясь и дразняще покачивая бедрами, они сошлись в один большой круг. Темп танца ускорился, они двигались быстрее, быстрее и еще быстрее, пока круг не превратился в стремительный разноцветный вихрь. Они мчались по кругу, захваченные бешеным движением порожденного ими же вихря. Внезапно из этого круговорота выбросило одинокую обнаженную танцовщицу. Лежа на животе, она заскользила по мраморному полу. Когда она поднялась, у меня перехватило дыхание от ее обнаженной красоты. Она была самым поразительным творением из всего, что могла создать природа! Не стройная девушка, а роскошная женщина с высокой грудью, соблазнительная в каждом своем движении, она была создана лишь для одного — служить источником наслаждения для мужчины. Легкая вуаль окутывала ее обнаженное тело полупрозрачной благоухающей дымкой. Она кружила в танце, и ее ищущие руки извлекали из воздуха волшебные звуки, как будто ангелы перебирали струны арф. Небесный аромат и чарующая музыка все плотнее окружали меня, она приближалась, она жарко шептала: «Милый, иди ко мне, иди ко мне!»

Пораженный, я узнал в танцующей женщине Долорес. И она звала меня! Она танцевала для меня! Тепло ее благоухающего тела влекло меня к ней, словно мощный магнит. Она самозабвенно и страстно затрепетала, опускаясь на пол у моих ног, выражая свою полную покорность. Лучший из даров, который могло послать небо! Я жарко обнял ее, и мы слились воедино. Моя душа покинула тело и устремилась в небеса, имя которым Долорес. Я был вулканом, с трудом сдерживающим непрерывно нарастающее внутреннее напряжение. И все поглотил восхитительный, космический фейерверк из ослепительно взрывающихся звезд.

Глава 10

Кто-то похлопал меня по щекам, и хриплый голос пробормотал прямо в ухо:

— Очнись, эй, Башка, давай очнись, пора собираться яа дело.

Я открыл глаза. Надо мной, склонившись, стоял Большой Макс. Я сел и обвел комнату затуманенным взглядом. В углу возле зеркала Простак возился с револьвером, поудобнее пристраивая его в кобуре под мышкой. В комнате стоял густой сладковатый запах опиума, но я, хотя и находился в состоянии легкого кайфа, чувствовал себя на удивление хорошо. Бог ты мой, ну и сон. Меня немного колотило от того, насколько реальным казалось все увиденное. Если бы я только мог держать Долорес в своих руках так же, как в этом сне… Я горько вздохнул. Макс перезарядил револьвер сорок пятого калибра и тщательно вытер его носовым платком. Засунув его в кобуру, он кивнул в сторону все еще спящего Косого и сказал Простаку:

— Буди его. Нам пора двигать.

В дверь постучали.

Я открыл, и в комнату, улыбаясь, вошел китаец Джо.

— Уже на ногах, ребята? — Он хихикнул. — Что, видели приятные сны? — Он повернулся к Максу. — Ты не мог бы подарить мне несколько минут? Мне бы хотелось знать твое мнение, Макс. Сегодня утром я получил новую партию товара.

— Хорошо, Джо, пойдем посмотрим. Для друга всегда найдется немного времени, — ответил Макс, надевая пиджак.

Вслед за Джо мы спустились в подвал. Он открыл тяжелую стальную дверь и провел нас по узкому, длинному коридору. В конце его оказалась еще одна стальная дверь, через которую мы вошли в тускло освещенную комнату, где, склонившись над столом, сидели пятеро китайцев.

Джо представил нам своих улыбающихся соотечественников. Как ни странно, они говорили по-английски гораздо лучше нас. Когда я выразил Джо свое удивление, он шепотом пояснил:

— Все они получили образование в Колумбийском университете.

Мы немного понаблюдали за тем, как китайцы добавляют воду и замешивают что-то, похожее на серое тесто, а затем лепят из него маленькие шарики. Джо с гордостью пояснил:

— Опиум для курения необходимо правильно замесить на воде. Это требует специальных навыков. А мои люди, — он похлопал по спине ближайшего соотечественника, — настоящие мастера своего дела. — Затем он обратился к Максу, указывая на коробку в углу:

— Макс, посмотри, какой это сорт? И что ты думаешь о его качестве?

Я с любопытством заглянул в коробку и произнес:

— Всегда думал, что единственным сортом опиума является опиум.

— Понимаешь, Башка, — ответил Макс. — Пока ты находился в своем исправительном заведении, Профессор научил меня хорошо разбираться в этом зелье. Существуют три сорта: Патна, Бенарес и Малива. Они происходят из разных стран, с разными почвами, поэтому у каждого из них свои, отличные от других вкус и запах.

Познания Макса произвели на меня глубокое впечатление. В коробке было штук сорок плотно уложенных ровными рядами полуторакилограммовых шаров. Макс ко-стал один из шаров, содрал с него толстую, сантиметра в два корку из маковых листьев и отщипнул кусочек от оказавшейся под листьями темной массы. Он растер кусочек пальцами, понюхал, пеложил маленькую крупинку на язык и сказал:

— Хороший товар, Джо. Чистая Патна.

Джо согласно кивнул:

— Я тоже так думал, Макс. Но у меня не было полной уверенности. Спасибо, что согласился помочь.

Мы попрощались с Джо и его улыбчивыми работниками и вышли на улицу. Шипящий и подвывающий кот гнался за своей подругой по темной, узкой и пустынной улице. Мы с интересом наблюдали, как он загнал ее в тупик среди мусорных контейнеров. Когда он прыгнул и впился зубами в ее загривок, заставляя ее подчиниться, она завопила от боли и удовольствия. Эта сцена привела нас всех в приподнятое настроение. С шутками и смехом мы погрузились в «кадиллак». Макс начал напевать весьма рискованную пародию на мотив песенки «Это каждому доступно». Косой, усевшись за руль, обернулся к Максу, чтобы узнать, куда ехать. Макс взглянул на часы.

— Три утра. У нас достаточно времени, чтобы искупаться и прийти в по-настоящему хорошую форму. — Он задумчиво потер подбородок. — Да, и заодно договоримся с Лутки насчет алиби.

Косой повернул зажигание, нажал ногой на стартер, включил скорость и вывернул на Сауз-стрит. Хотя он выполнил все эти действия в данной последовательности, со стороны это выглядело так, будто он лишь прикоснулся к рулю и машина начала откликаться на его желания словно волшебная лампа Аладдина. Когда Косой садился за руль, «кадиллак» превращался в живое существо. Это была «она», и в случаях экстренной необходимости, когда все решали считанные мгновенья, Косой — начинал клясться ей в любви и тоном сгорающего от желания любовника называл ее Крошкой. Самого Косого мы прозвали «Бестией за баранкой». Он мог выделывать с этой машиной финты, которые даже и не снились голливудским каскадерам. Но и машина стоила такого водителя, потому что «кадиллак» был сделан по специальному заказу. Он был полностью пуленепробиваемым и оснащен двигателем, позволяющим развивать скорость до двухсот километров в час. С негромким урчанием мы быстро мчались в ночи. Большая черная машина подобно хамелеону сливалась с темнотой пустынных улиц. Внезапно мы оказались посреди яркого света и деловито снующих потоков людей.

— О! — глубоко вздохнув, воскликнул Косой. — Шанель номер пять!

Макс подался вперед и, с силой сжав пальцами плечо Косого, сказал:

— Слушай, Косой, сколько раз тебе ведено закрывать окно, когда едешь через рыбный рынок Фултона?

Косой взглянул, как мы дышим через прижатые к лицам носовые платки, и засмеялся:

— Ребята, вы чересчур чувствительны! По мне этот запах просто замечателен. Как от перезревшей красотки, на которой много косметики.

Когда рынок остался позади, мы задышали полной грудью. Пропитанный зловонием речной воздух с Ист-Ривер казался просто благоуханным по сравнению с рыночными «ароматами». Вдалеке показалась тусклая электрическая вывеска с надписью «Турецкие бани Лутки». Косой сбросил скорость, машина точно и мягко въехала под вывеску. Он выключил мотор, и мы вошли в бани.

В манерах Лутки, с улыбкой пожимающего нам руки, странным образом сочетались страх, уважение и радость. Он лично проводил нас в лучшие комнаты. Мы разделись и отправились в парную. Пока мы, возглавляемые Максом, двигались по направлению к парной, звук босых ног, ступающих по каменному полу, и вид обнаженных волосатых тел вызвали во мне забавную мысль: Дарвин был прав. Я мог поспорить, что в нас скрывалось животное куда более дикое, чем гомо сапиенс. Я невольно представил нас свирепыми зверями, пробирающимися через жаркие, дышащие испарениями джунгли. Мускулы Большого Макса плавно двигались в такт движениям его смуглого тела, его кошачьи шаги вымеряли длинный коридор со скоростью тигра-людоеда. Простак следовал на шаг позади. Его ноги и руки двигались в хорошо отлаженном ритме. Мышцы легкой рябью пробегали по могучему телу, густо заросшему черными волосами, мягкая поступь делала его похожим на вышедшую на охоту беспощадную пантеру. Косой чем-то походил на леопарда. Я тихонько хихикнул, подумав, на какую зверюгу похожу сам.

Через качающуюся дверь мы протиснулись в парную с сухим паром. Жар ударил по нашим холодным телам, словно волна раскаленного воздуха, вырвавшаяся из доменной печи. Пол был обжигающе-горячим, и Косой запрыгал с ноги на ногу. Все еще пребывая в состоянии легкого кайфа после опиума, я весело спросил:

— В чем дело, мальчик? Тебе слишком горячо? Давай привыкай. Ты ведь не хочешь, чтобы наш друг Мефистофель смеялся над тобой, когда мы окажемся там, внизу?

— Какой, к черту, Мефистофель? Судя по имени, какой-то грек. Контрабандист, что ли? — спросил Косой. Я засмеялся:

— Черта с два грек. У этого парня рога и вилы, и он ожидает нас там, внизу.

Косой наклонился и, шлепнув себя пониже спины, сказал:

— Если мы с ним когда-нибудь встретимся, я разрешу ему поцеловать меня сюда.

Приглядев себе лежак, Косой доскакал до него на одной ноге, сел и сразу же взвился в роздух, изрыгая проклятия. Макс рассмеялся:

— Давай-давай, привыкай. Помнишь, что говорила Старая Заколка Монс? Что мы все кончим свои дни на очень горячем стуле.

— А чтоб она сдохла, — ответил Косой, прыгая на одной ноге и потирая обожженную задницу.

Появился служитель с прохладными белыми простынями. Он расстелил их на лежаках, и мы с комфортом разлеглись и расслабились. Вскоре пот потек с нас непрерывными струйками. Косой похлопал себя цо ляжке.

— Ребята, вам как больше нравится: остаться чуточку сырыми или хорошенько прожариться?

Простак окинул его изучающим взглядом.

— Ты слишком худой и жесткий, друг Косой.

Макс подошел к висящему на стене термометру и воскликнул:

— Ого! Больше восьмидесяти градусов!

Другие посетители перешептывались и постреливали взглядами в нашу сторону. Видимо, они знали, кто мы такие. За последнее время мы привыкли к подобному проявлению внимания и дружелюбно кивали в ответ. Макс вызвал служителя и заказал холодного пива для всех присутствующих. С разных сторон послышались слова благодарности. Два симпатичных молодых парня, улыбающихся, словно смущенные школьницы, подошли, чтобы сказать спасибо. Один из них прошепелявил:

— Мы много шлышали о ваш, ребята, и о ваш, миштер Макш. Мы решили лишно поблагодарить ваш жа пиво.

Второй стоял рядом, одной рукой придерживая обмотанную вокруг бедер простыню, а другой по-женски приглаживая свои длинные обесцвеченные волосы.

— Мы хотели убедиться, что без одежды вы так же красивы, как и в ней, — сказал он.

— Ну и? — забавляясь, спросил Макс.

— Вы просто образцы мужской красоты. Честное слово!

— Достаточно, девочки, — процедил я, оттопырив губу. — Проваливайте. И по-быстрому!

Молодые люди суетливо поправили на себе простыни.

— Пойдем отшуда, эти ребята шлишком грубы для наш, — позвал шепелявый своего приятеля. Тот помахал нам рукой.

— Пока, милашки! — И они бросились наутек.

Косой с отвращением сплюнул:

— Черт бы побрал этих подонков. Надо было бы хорошенько им задать. Может, это бы их вылечило.

— Ну и глупо, — сказал я, — так их не вылечишь.

— Да, Башка прав. Их можно только пожалеть, — произнес Макс. Я кивнул и добавил:

— Конечно. Я думаю, что они не властны над своим сексуальным поведением.

— А что делает гомика гомиком? — поинтересовался Простак.

— В основном среда обитания, — ответил я.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Косой.

— Ну… — я на секунду задумался, как бы получше объяснить это Косому. — Возьми, к примеру, нас. Наша среда обитания — это то, как нас воспитали, или то, как мы сами себя воспитали. Мы все неплохо провели время с Пегги, с Фанни и кое с кем еще…

Остальные заржали от такого примера. Я продолжил:

— Мы противоположны гомикам, но в некотором смысле тоже являемся ребятами со странностью. Мы другая противоположность. Может быть, от нашего образа жизни у нас начало вырабатываться слишком много мужских гормонов. Поэтому мы сильные и жесткие. Как я и говорил, считается, что гомосексуализм вызывается в основном средой обитания, но в некоторых случаях он может быть врожденным явлением.

— Что, нормальным языком говорить не можешь? — проворчал Косой.

Смеющийся Макс взялся за упрощенное объяснение:

— Это означает, что некоторые из них получаются такими еще в животах у своих матерей.

— Эй, Башка, — окликнул меня Косой, — откуда ты знаешь ответы на все вопросы? Получился таким еще в животе?

— Да нет, Косой. Я родился с обычным мозгом. Просто я развил его, почитывая то одно, то другое. И хочешь, открою тебе один секрет? Из-за того, что я время от времени почитываю, ты ведь считаешь меня умным, так?