Бедные-несчастные

Людей 1974 года, надеюсь, не так будут шокировать вопросы пола, как моих современников из поздневикторианской эпохи. Если я ошибаюсь, это письмо по прочтении немедленно сожгут.

Всю последующую неделю мои мысли и мечты были заняты поцелуем Свичнета. Его ли это заслуга, недоумевала я, или любой другой мужчина тоже способен дать мне это ощущение немыслимой власти и одновременно немыслимой беспомощности? Может быть, осмеливалась я думать, С ДРУГИМ МУЖЧИНОЙ БУДЕТ ЕЩЕ ЛУЧШЕ! Чтобы это выяснить, я соблазнила Данкана Парринга, на которого раньше у меня не было никаких видов и у которого (отдадим ему справедливость) не было никаких видов на меня! Это было заурядное создание, столь безраздельно преданное властной эгоистке матери, что до того, как мы стали любовниками, мысль о женитьбе его ни разу не посещала. Но едва мы ими стали, она не замедлила его посетить. Я не думала, что предложенный им побег может быть как-то связан с бракосочетанием. Для меня это был восхитительный эксперимент, путешествие с целью увидеть в сравнении достоинства и недостатки Свичнета. Я объяснила это Богу, который потерянно сказал:

— Поступай как знаешь, Виктория, не мне учить тебя делам любви. Но не будь жестока к бедному Паррингу, у него не слишком-то крепкая голова. Свичнет, когда узнает, тоже будет страдать.

— Но ты не закроешь передо мной дверь, когда я вернусь? — спросила я бодро.

— Нет. Если только буду жив.

— Еще как будешь! — воскликнула я, целуя его. Я больше не верила в его сифилис. Мне легче было думать, что он сочинил себе болезнь, чтобы женщины вроде меня не пытались обводить его вокруг своих изящных пальчиков.

Что ж, я от души насладилась моим Паррингом, пока он был целехонек, и была к нему добра, когда он рассыпался на куски. До сих пор я раз в месяц навещаю его в приюте для умалишенных. Он всегда приветлив и весел; меня он встречает озорным подмигиваньем и понимающей ухмылкой. Я уверена, что его сумасшествие началось как симуляция, чтобы избежать тюрьмы за растрату вверенных ему клиентами средств, но теперь-то оно всамделишное.

— Как твой муж? — спросил он меня на прошлой неделе.

— Арчи умер в 1911 году, — ответила я.

— Нет, меня ДРУГОЙ твой муж интересует — Преисподний Бакстер-Леви-афан Вавилонский, царь-хирург окаянной материальной Вселенной.

— Он тоже умер, Парень, — сказала я с горестным вздохом.

— Фью! Этот-то никогда не умрет, — хихикнул он. Как бы я хотела, чтобы эти слова оказались правдой.

Когда я вернулась на Парк-серкес, он уже умирал. Я поняла это по его обмякшей фигуре и дрожащим рукам.

— О Бог! — закричала я. — О Бог! — И бросившись на колени, обвила руками его ноги и прижала к ним орошенное слезами лицо. Он сидел в гостиной миссис Динвидди; рядом сидела она, а позади него стоял Свичнет. Меня изумило присутствие здесь моего жениха, хотя, конечно, я писала ему из-за границы. Когда Богу стало хуже, ему понадобилась медицинская помощь и услуги такого рода, какие его матери были не под силу. С приближением смерти его неприязнь к Свичнету отступила.

— Виктория, — с трудом заговорил он, — Белла-Виктория, прекрасная ты Победа, мой разум скоро вконец иссякнет, иссякнет вконец, и ты перестанешь меня любить, если наш друг свечник не даст мне очень сильное средство. Но я счастлив, что не выпил его, не увидев тебя. Выходи за эту свечку, Белла-Виктория. Все, что у меня есть, будет твое. Обещай заботиться о собаках, о моих бедных, бедных, одиноких собаках без хозяина. Бедные собаки. Бедные собаки.

У него затряслась голова, изо рта струйкой потекла слюна.

Свичнет закатал ему рукав и сделал укол. На несколько минут он опять пришел в сознание.

—Да, и водите собак на воскресные прогулки, Арчи, Виктория. Вдоль канала до Боулинга, потом мимо Строванского родника к Лэнг-Крэгс, что близ Дамбартона, дальше пересечь Стокимъюр в направлении Карбета и вернуться домой мимо озера Крэйгаллион-лох через Алландер и Магдок, минуя водопроводную станцию Милнгэ-ви. Или вверх вдоль Клайда до Резерглена или Камбесланга, взобраться на Кэткинские кручи через Дехмонт, потом через Гарганнок и Моллетсхью выйти на Нилстон-ский тракт. Чудесные есть места для прогулок вокруг Глазго, высокие места, роскошные виды на горы, озера, холмистые пастбища, леса и величественный залив — все это обрамляет наш город, который маловато мы любим, а то бы мы его сделали лучше, чем он сейчас. Порадуйтесь за меня камням, по которым переходят речку у церкви Кэддер-керк, чистому озеру Бардови-лох, Холмам старых жен, Кафедре дьявола, Дамгойаху и Дангойну. Если у вас будут сыновья, назовите одного в мою честь. Мама вам поможет их вырастить. Мама! Мама! Относись к детям Свич-нетов как к собственным внукам. Жалко, что я сам не мог тебе их подарить. И постарайся простить моего отца, сэра Колина. Чертов старый мерзавец. Заварил кашу, а расхлебывать другим. Но мы все так делаем, ха-ха. Живей, Свичнет! Средство!

Арчи принес склянку, но я забрала ее у него из рук и, прижав на мгновение губы к губам моего любимого в первом и последнем поцелуе, приподняла рукой его голову и дала ему выпить.

Так умер Боглоу Бакстер. ,

Теперь у тебя, дорогой читатель, есть на выбор два отчета о событиях, и не может быть двух мнений о том, какой из них достовернее. Книга моего второго мужа прямо-таки смердит всем, что было болезненного в самом болезненном из столетий — девятнадцатом. Он сделал рассказ, сам по себе достаточно странный, еще более странным, вставив в него эпизоды и фразы из «Могилы самоубийцы» Хогга и добавив сверхъестественных штучек, позаимствованных у Мэри Шелли и Эдгара Аллана По. Какими только болезненными викторианскими бреднями он не поживился! Я нахожу здесь следы «Грядущей расы», «Доктора Джекилла и мистера Хайда», «Дракулы», «Трильби», книги Райдера Хаггарда «Она», «Записок о Шерлоке Холмсе» и, увы, «Алисы в Зазеркалье», вещи куда более мрачной, чем солнечная «Алиса в Стране чудес». Он воспользовался даже произведениями моих близких друзей — «Пигмалионом» Дж. Б. Шоу и научно-фантастическими романами Герберта Джорджа Уэллса. Перечитывая снова и снова эту мрачную пародию на историю моей жизни, я снова и снова задавалась вопросом: ЗА ЧЕМ АРЧИ ЭТО НАПИСАЛ? Я чувствую себя способной отослать это письмо потомству именно потому, что нашла наконец ответ.

Как колеса локомотива приводятся в движение сжатым паром, так рассудок Арчибальда Свичнета приводила в движение тщательно скрываемая зависть. Несмотря на свалившееся на него состояние, он всю жизнь в душе оставался «приблудным сыном бедной крестьянки». Зависть, которую бедные и эксплуатируемые испытывают к богатым, — вещь хорошая, если только она направлена на преобразование этого несправедливо устроенного общества. Вот почему мы, фабианцы, считаем профсоюзы и лейбористскую партию в такой же степени своими союзниками, как любого честного политического деятеля, будь то либерал или тори, который стремится предоставить достойный прожиточный минимум, чистое жилище, здоровые условия труда и право голоса каждому взрослому жителю Британии. К несчастью, мой Арчи завидовал именно тем двоим, кого он любил, тем, кто только и мог его терпеть. Он завидовал Богу из-за того, что у него был знаменитый отец и нежная, любящая мать. Он обижался на меня из-за богатого отца, пансионского образования и знаменитого первого мужа, обижался на блеск моих достоинств. Больше всего он завидовал заботе и теплу, которыми окружал меня Бог, и страстной любви, которую испытывала к Бакстеру я; его злило, что наши чувства к нему самому ограничиваются дружеским расположением, приправленным в моем случае некоторой долей чувственности. Потому-то в последние месяцы жизни он и выдумал в утешение себе фантастический мир, где он, Бог и я пребывали в совершеннейшем равенстве. Прожив детство, которое, на взгляд обеспеченного человека, и детством-то назвать нельзя, он сочинил книгу, где утверждалось, что Бог тоже был его лишен, что он всегда был таким, каким знал его Арчи, ибо сэр Колин сработал его по методе Франкенштейна1. Мало того, он и меня лишил детства и школьных лет, написав, что при первой встрече с ним умственно я была не я, а моя маленькая дочь. Выдумав для нас троих это общее равенство в нищете, он потом с легкостью мог изображать мою любовь к нему с первого взгляда и зависть к нему Боглоу1., Но умасшедшим Арчи, безусловно, не был. Он прекрасно знал, что его книга полна хитроумной лжи. Потому-то он и посмеивался в последние недели жизни — он видел, как ловко его вымысел берет верх над истиной. Во всяком случае, мне так кажется. Но почему же он не позаботился сделать вымысел еще более убедительным? В двадцать второй главе, описывая, как мой первый муж: прострелил мне ступню, он пишет: «К счастью, пуля прошла навылет, ПРОБИВ ПЕРЕПОНКУ МЕЖДУ ПЯТОЧНОЙ И МАЛОБЕРЦОВОЙ КОСТЯМИ ПЛЮСНЫ и даже не задев кость». Выделенные слова могут показаться убедительными разве что человеку, ничего не понимающему в анатомии, но это вздор, чушь, чепуха, бессмыслица и ахинея*, и Арчи не мог забыть медицину до такой степени, чтобы этого не знать. Он должен был написать «разорвав сухожилие косой приводящей мышцы большого пальца между проксимальными фалангами второго и третьего пальцев», потому что произошло именно это. Но у меня нет времени разбирать страницу за страницей, отделяя правду от вымысла. Если отбросить то, что противоречит здравому смыслу и этому письму, останется описание некоторых реальных событий, случившихся в мрачную эпоху. Как я уже говорила, на мой нюх, книга так и смердит викториан-ством. Она исполнена в таком же ложноготическом стиле, как памятник Скотту, университет Глазго, вокзал Сент-Панкрас и здание парламента. Я ненавижу подобную архитектуру. Эта избыточная бесполезная декоративность оплачена неоправданно высокими доходами — доходами, выдавленными из чахнущих жизней детей, женщин и мужчин, работающих больше двенадцати часов в день шесть дней в неделю на НЕОПРАВДАННО грязных фабриках; ибо в XIX веке нам уже было известно, как производить вещи чисто. Мы не воспользовались этим знанием. Колоссальные доходы правящих классов были слишком священны, чтобы на них посягать. По-моему эта книга пахнет так же, как пахло у простой женщины под кринолином после дешевой двухдневной железнодорожной экскурсии в Хрустальный дворец. Может быть, я принимаю все слишком всерьез, но я счастлива, что дожила до XX столетия.

И вот, дорогой мой внук или правнук, мои мысли обращаются к тебе, потому что я не в состоянии представить себе мир, в котором шо послание будет прочитано — если оно вообще будет прочитано. В прошлом месяце Герберт Джордж Уэллс (этот пахнущий медом человек!) выпустил книгу под названием «Война в воздухе». Действие происходит в двадцатые или тридцатые годы нынешнего века; книга описывает напет немецкой авиации на США и бомбардировку Нью-Йорка. Всгледстви» этого весь мир втягивается в войну и все крупнейшие центры цивилизации оказываются разрушены. Уцелевшим приходится куда хуже, чем австралийским аборигенам, ведь они лишены первобытных навыков охоты и собирательства. Конечно, книга Г. Дж. — предостережение, а не предсказание. Он, и я, и многие другие — мы надеемся на лучшее будущее, потому что активно его строим. Глазго — волнующее место для убежденного социалиста. Даже в ранний, либеральный период этот город дал миру пример муниципального управления общественным достоянием. Наши квалифицированные рабочие ныне самые образованные в Британии; кооперативное движение популярно и развивается; телефонная система Глазго принята министерством связи как образец для всего Соединенного королевства. ¦ Я знаю, что деньги, которыми оплачиваются наши достижения и наша вера в себя, имеют опасный источник — огромные военные корабли, что строятся на верфях Клайдсайда по государственным заказам в ответ на такие же смертоносные громадины, сооружаемые немцами. Так что предостережениями Г. Дж. Уэллса не стоит пренебрегать.

Но международное социалистическое движение столь же сильно в Германии, как и в Британии. Деятели рабочих партий и профсоюзов в обеих странах согласились, что, если правительства объявят друг другу войну, они немедленно призовут ко всеобщей забастовке. И мне чуть ли не хочется даже, чтобы наша военно-капиталистическая верхушка объявила-таки войну! Если рабочий класс тут же прекратит ее мирными средствами, моральная и материальная власть в крупных промышпенных странах перейдет от хозяев к производителям всего насущного, и мир, в котором будешь жить ТЫ, дорогое мое незнакомое дитя, будет здоровее и счастливее нынешнего. Благословляю тебя.

Виктория Свичнет, доктор медицины. Парк-серкес, 18, Глазго.

1 августа 1914 года

КРИТИЧЕСКИЕ И ИСТОРИЧЕСКИЕ ПРИМЕЧАНИЯ

Аласдера Грея

Гл.1, стр.11 Как большинство сельских жителей в старые времена, моя мать не доверяла банкам.

Это не было предрассудком невежественной женщины. В XVIII и XIX столетиях банки часто лопались, отчего страдали в основном мелкие вкладчики, потому что состоятельные люди были лучше осведомлены о надежности тех или иных финансовых фирм. В XX веке в Британии подобные крахи случаются только с пенсионными фондами.

Гл.2, стр.13 Он был единственным сыном Колина Бакстера, первого медика, получившего от королевы Виктории рыцарский титул.

В историческом исследовании «Королевские врачи» (изд-во «Макмиллан», 1963 г.) Джервес Тринг уделяет отцу Боглоу сэру Колину Бакстеру гораздо больше внимания, чем сыну, но при этом пишет: «Между 1864 и 1869 годами его менее знаменитый, но столь же одаренный сын ассистировал при рождении трех принцев и принцесс крови, и, вероятно, именно он спас жизнь герцога Кларенса. По-видимому, из-за слабого здоровья Боглоу Бакстер оставил практику и несколькими годами позже умер в безвестности». В эдинбургской Регистрационной палате нет записи о его рождении, а в записи о смерти за 1884 г. в графах «возраст» и «сведения о матери» стоят прочерки.

Стр.15 Они свели с ума несчастного Земмельвейса, который потом покончил с собой в попытке всколыхнуть общественность.

Земмельвейс был венгерский врач-акушер. Встревоженный высокой смертностью в венском родильном доме, где он работал, он применил асептику, из-за чего смертность снизилась с 12 до 11/4 процента. Но начальство отказалось признать его выводы и принудило его уйти. Он намеренно вызвал у себя заражение крови через палец и умер в 1865 г. в психиатрической лечебнице от болезни, борьбе с которой он посвятил жизнь.

Стр.15 …все благодаря медицинским сестрам. Ими-то и живо сейчас искусство врачевания. Если все врачи и хирурги Шотландии, Уэльса и Англии в одночасье перемрут, а сестры останутся, восемьдесят процентов больных в наших больницах поправятся.

Приведу относящийся к этой теме отрывок из статьи «Женщины и медицина» Джоанны Гейер-Кордеш в «Энциклопедии по истории медицины» под редакцией У.Ф. Байне-ма: «Флоренс Найтингейл однажды написала, что она вовсе не хочет, чтобы женщины становились врачами, потому что тогда они уподобились бы врачам-мужчинам. От широты поставленных Найтингейл задач захватывало дух. Она замышляла не больше и не меньше, чем такую реформу здравоохранения, после которой профилактика и гигиена сделали бы врачей вовсе ненужными».

Гл.З, стр.17 …маленький дворик, окруженный высокими стенами.

Майкл Донелли, неутомимый в своих усилиях доказать, что этот рассказ вымышлен, замечает, что в приводимом здесь описании дворика ничего не сказано о каретном сарае в. дальней от дома части. Он посетил старый дом Бакстера (Парк-серкес, 18) и утверждает, что пространство между домом и сараем слишком мало и сумрачно, чтобы использовать его иначе, как для сушки белья. Это, конечно, говорит только о том, что каретный сарай был выстроен позже.

Гл.4, стр.19 …прекрасной, прекрасной женщины, Свичнет, которая обязана жизнью вот этим пальцам — умельным, умельным пальцам!

"Умельный» означает «умелый», как в старинной шотландской балладе «Сэр Патрик Спенс»:

Король в Данфермлине сидит,

Душу вином веселя.

«О, где мне умельного кормчего взять

Для нового корабля?»

Стр.20 …кобольдов, обнаруживающих скелет ихтиозавра в горной пещере Гарца.

Первый ихтиозавр был открыт Мэри Аннинг — «раскопщицей из Лайм-Реджис» — в 1810 г. Здесь идет речь об иллюстрации из книги Пуше «Вселенная» — популярного в XIX веке введения в естественную историю.

Гл.5, стр.22 — Джорди Геддес работает в городском Обществе человеколюбия, которое предоставило ему в бесплатное пользование дом в парке Глазго-грин.

Общество человеколюбия города Глазго для обнаружения и спасения утопающих было основано факультетом хирургии университета Глазго в 1790 г.; первый эллинг и дом для служителя Общества были построены в Глазго-грин в 1796 г. Джордж Геддес, первый служитель Общества, работавший на полную ставку, занимал эту должность с 1859 по 1889 г.; его сын Джордж Геддес-младший работал с 1889 по 1932 г. Потом место досталось столь же известному Бену Парсониджу, чей сын в настоящее время (июль

1992 г.) занимает дом Общества человеколюбия, что близ подвесного моста.

Подвесной мост Св. Андрея, находящийся рядом с лодочным причалом и выше его по течению, с давних пор облюбовали самоубийцы. Это малолюдный пешеходный мост с железным решетчатым парапетом, на который, пока над ним не возвели дополнительное ограждение из мелкой сетки, было легко взобраться. Внук Джорджа Геддеса-старшего утонул, пытаясь спасти человека, прыгнувшего с моста Св. Андрея в 1928 г.

Гл.7, стр.28 …я двинулся к мемориальному фонтану «Лох-Катрин»…

Правильное название — мемориальный фонтан Стюарта, поскольку он был воздвигнут в память о трудах мистера Стюарта из Мердостуна, мэра Глазго с 1854 г. Преодолевая сильное сопротивление частных водопроводных компаний, он добился постановления парламента, давшего возможность муниципалитету сделать озеро Лох-Катрин, что находится в тридцати трех милях от города посреди гор Троссах, главным резервуаром городского общественного водоснабжения.

Впрочем, ошибка доктора Свичнета вполне понятна. Спроектированный Джеймсом Селларсом и построенный в 1872 г. по заказу Комиссии по водоснабжению, фонтан искусно украшен резными фигурами зверей и птиц, обитающих на островах озера Лох-Катрин: цапли, выдры, ласки и совы. Венчает сооружение изящная фигура не кого иного, как Элен — Озерной Девы. С веслом в руке она стоит во весь рост на носу воображаемой ладьи — в точности такая, какой увидал ее Фиц-Джеймс в самом знаменитом поэтическом произведении сэра Вальтера Скотта.

Около 1970 г. власти отключили воду и позволили детям беспрепятственно лазить по каменным уступам. Скульптуры были разбиты. В 1989 г., когда город Глазго готовился стать культурной столицей Европы, фонтан полностью восстановили и пустили воду. В июле 1992 г. он вновь бездействует. Его окружает высокий деревянный забор.

Стр.30 Она взяла свой зонтики приветливо помахала им каким-то зевакам, наблюдавшим за нами с уступа холма.

Террасы на крутых склонах Западного парка в Глазго были устроены в начале 1850-х Джозефом Пакстоном, который разбил также Парк королевы и Ботанический сад. На этих склонах Перси Пилчер испытывал один из своих планеров, что в 1899 г. стоило ему жизни, но привело к установлению главных принципов строения аэроплана, каким мы его видим и в наши дни; само слово «аэроплан» пошло именно оттуда. Полеты Пилчера могли натолкнуть Г.Дж. Уэллса на мысль использовать Западный парк в своем романе «Война в воздухе», вышедшем за месяц до начала войны 1914-1918 гг. Уэллс описывает первый успешный беспосадочный полет британского авиатора от Лондона до Глазго и обратно. Кружа над парком на уровне верхней террасы, он кричит с шотландским акцентом собравшейся на ней восторженной толпе: «Моя мать была шотландка!», что вызывает бурную овацию.

Стр.31 И когда он закричал, мне почудилось, что кричит все небо.

Сводки погоды показывают, что 29 июня 1882 г. стояла необычная жара и духота. Во время захода солнца большинство жителей Глазго слышало странный звук, о причине которого местная печать гадала потом целых две недели. Писавшие большей частью сходились на том, что звук имел промышленное происхождение и его источник находился очень далеко. На северо-западе жители Сарасен-кросса решили, что произошел взрыв на кузнице в Паркхеде; на юго-востоке вокруг Паркхеда подумали, что случилась азария на заводе декоративных и санитарно-гигиенических металлоизделий в Сарасенхеде. В Говане (юго-запад) сочли, что на северо-восточном локомотивном заводе испытывают новый паровой гудок; на северо-востоке же рассудили, что, наверно, на одном из пароходов на Клайде взорвался котел. Научный обозреватель «Глазго геральд» отметил, что явление «больше походило на электрический разряд, чем на звук», и выразил мнение, что, возможно, причина его кроется «в погодных условиях: ненормальная жара в сочетании с обилием дымов в атмосфере». Юмористическое издание «Блюститель порядка» указало, что в центре района, где был слышен загадочный звук, находятся Западный парк и университет, и предположило, что профессор Томсон экспериментирует с небывалым телеграфом, чьи сигналы идут не по проводам, а прямо по воздуху. Наконец, автор шутливого письма в эдинбургскую газету «Скотсмен» выдвинул гипотезу, что некий горе-музыкант из Глазго пытался играть на усовершенствованной им волынке.

Гл.9, стр.36 Придут сумерки, и с ними он, тихо прокрадется из переулка сквозь калитку в дальней стене…

Майкл Доннелли продемонстрировал мне первоначальные чертежи Парк-серкес, выполненные в 1850-е гг. Чарльзом Уилсоном, где показан каретный сарай, отделяющий задний двор дома 18 от переулка. Однако это сооружение, несмотря на его наличие в проекте, могло быть построено гораздо позже. Строителям готических соборов иной раз нужны были столетия, чтобы исполнить замысел архитектора. Национальный монумент в Эдинбурге, задуманный как дань памяти шотландским солдатам, погибшим в боях с Наполеоном, доныне представляет собой немногим более чем фасад.

Гл.12, стр.46 Ибо, когда в тот теплый летний вечер мы садились на лондонский поезд, я предполагал выйти в Килмарноке…

Железнодорожные расписания 1880-х гг. показывают, что с первого ночного поезда

Глазго — Лондон Центральной железной дороги можно было сойти в Килмарноке и продолжить путь на следующем поезде часом позже.

Стр.48 …чтобы продать мои акции «Шотландских вдов и сирот»…

Парринг поступил неразумно — эта страховая компания (теперь называемая «Шотландские вдовы») процветает и поныне. В марте 1992 г. в рамках агитации консерваторов перед всеобщими выборами директор «Шотландских вдов» заявил, что если Шотландия получит собственный парламент, главное управление компании будет переведено в Англию.

Гл.14, стр.58 Ты помнишь, как водил меня на биржу?/Тут было очень на нее похоже.

Королевская биржа на Куин-стрит открылась 3 сентября 1829 г. Здание, строительство которого обошлось в 60 000 фунтов, собранных по подписке, стало не только долговечным памятником богатству городских коммерсантов, но и самым величественным сооружением подобного рода во всей Британии на много десятилетий вперед. Эта дивная постройка выполнена в греческом стиле по проекту Дэвида Гамильтона. Фасад украшает царственная колоннада, увенчивает его изящная башня-фонарь. Громадная крыша имеет 130 футов в длину и 60 в ширину; высота крыши, поддерживаемой коринфскими колоннами, составляет 30 футов. Интерьер здания, в котором теперь располагается Публичная библиотека Стирлинга, ныне столь же великолепен, как и в прошлом.

Стр.61 Она такая широкая, что по ней может промаршировать целая армия, и очень напоминает лестницу, ведущую в Западный парк, — ту, что рядом с нашим домом.

Почти все, кто побывал в Одессе, видели громадную лестницу, спускающуюся с высокого берега к гавани. Гранитная лестница в Западном парке Глазго, построенная в 1854 г. и обошедшаяся в 10 000 фунтов, столь же велика и красива, но, к сожалению, находится в малопосещаемой части парка. Если бы ее соорудили ближе к центральному спуску с Парковых террас, она оказалась бы напротив университета Глазго, по другую сторону узкой ложбины, и смотрелась бы куда выигрышнее.

Стр.64 Сказанное русским игроком, начиная со слов «Ну, например» и кончая словами «и у клопов есть свой неповторимый взгляд на мир», означает, что он весь погружен в прозу Федора Достоевского. Белла не могла этого знать, ибо великий писатель умер только годом раньше (в 1881 г.) и не был еще переведен на английский язык.

Гл.15, стр.69 Движение превращает… муку масло сахар яйцо и столовую ложку молока в печенье «абернети»…

Как явствует из книги «Шотландская кухня» (Мариан Макнил, изд-во «Блэкки и сын», Бишопбриггс, 1929 г.), в этом рецепте пропущены два важных ингредиента —1/2 чайной ложки соды и умеренное количество тепла.

Гл.16, стр.79 Ваше предложение не соблазняет меня, Гарри Астли, потому что я не люблю вас.

Тщательные розыски в справочниках и газетах того времени не принесли доказательств существования Гарри Астли<Как и его русский знакомец, Астли сошел со страниц романа Достоевского «Игрок» (там его фамилия пишется «Астлей»).>. Все шотландские и некоторые английские читатели, должно быть, удивленно вскинули брови, прочтя, что он признал себя двоюродным братом лорда Пиброка. «Пиброк» — гэльское слово, означающее «волынка», а между тем шотландский генеалогический колледж, как и английский, утверждает, что все дворянские родовые имена происходят от топонимов. На заграничное ухо, однако, все фамилии, звучащие на шотландский лад, кажутся равно подходящими, что заставляет видеть в Астли самозванца. В коммерческих справочниках того времени сахарозаводчики «Ловел и К0» не значатся. Кто же такой мог быть Астли? Основания для ответа дают только его несомненная связь с Россией и исторические лекции, прочитанные им Белле. Последние показывают, что за английской личиной у него не было ни капли почтения к Британской империи. Возможно, он был царский агент, направляющийся в Лондон для слежки за русскими революционерами-эмигрантами, которые нашли там убежище. Самыми знаменитыми из них были Герцен и (много позже) Ленин. Словом, хорошо, что Белла отказалась выйти за Астли замуж.

Стр.80 Мы отправляемся в Париж… Передай меня с рук на руки мидинеткам…

Мидинетка — французская девушка-работница, чаще всего молодая модистка или швея. Зарабатывали они мало, но обычно умели хорошо одеваться, поэтому мужчины со средствами рассматривали их как потенциальных дешевых любовниц.

Гл.17, стр.81 Помнишь… как ходили к профессору Шарко в больницу Сальпетриер?

Шарко Жан Мартен (1825-1893) — французский врач, родился в Париже. В 1853 г. получил диплом доктора медицины в Парижском университете, тремя годами позже стал врачом Центрального управления больниц. С 1860 г. профессор патологической анатомии в медицинских учреждениях Парижа, с 1862 г. до конца жизни работал в больнице Сальпетриер. В 1873 г. избран в Медицинскую академию, с 1883 г. член Французской академии. Был хорошим лингвистом и прекрасно знал не только французскую литературу, но и литературы других стран. Был величайшим клиницистом и патологом. Много внимания уделил изучению неясно очерченных болезненных состояний, в частности истерии и ее связи с гипнотическим внушением. В Сальпетриер главным образом занимался исследованием нервных заболеваний, но, кроме того, опубликовал много важных работ о болезнях печени, почек, суставов и т. д. Полное собрание его сочинений в девяти томах вышло в 1886-1890 гг. Он был необычайно талантливым педагогом и воспитал немало врачей-энтузиастов. Среди его учеников был и доктор З.Фрейд. «Энциклопедия для всех», 1949 г., под ред. Ателстана Риджуэя.

Стр.82 — Ха-ха, от собственного пороха взлетел.

Это выражение означает «подорвался на собственной мине». Его употребил Шекспир.

Гл.18, стр.87 Я сказала… что ей нужно думать о моих нежных объятиях, а не о каком-то непонятном тесте…

Белла не поняла выговор мадам Кронкебиль. Несчастная дама, вероятно, сказала «пустого места».

Гл.21, стр.94 Ближе всего к нам была церковь Парк-черч, но я не хотел, чтобы соседские дети устраивали у дверей «кучу малу», и поэтому выбрал Лэнсдаунскую церковь Объединенных пресвитерианцев на Грейт-вестерн-роуд, до которой было не больше десяти минут ходу.

«Куча мала» — шотландский обычай, который заключается в следующем: перед бракосочетанием у дома жениха или невесты собираются дети, дожидаясь выхода. Жених или кто-то из кортежа невесты должен кинуть в толпу горсть монет; если этого не происходит, толпа начинает выкрикивать: «Голытьба! Голытьба!» — то есть денег, знать, у вас не хватает, чтобы все было чин чином. Когда детям кидают монеты, начинается яростная схватка, в которой побеждают самые сильные, цепкие и безжалостные, а маленькие и слабые, хныча, уходят с отдавленными пальцами. Обычай до сих пор распространен в некоторых районах Шотландии. Иные современные мыслители консервативного толка считают его хорошей подготовкой к взрослому миру, полному конкурентной борьбы.

Всякий, кто захочет поставить маленький эксперимент, может легко дойти парком от Парк-серкес, 18 до Лэнсдаунской церкви менее чем за десять минут. Здание (архитектор Джон Ханимен) построено из кремового песчаника в стиле французской готики и имеет самый стройный шпиль (беря отношение ширины к высоте) в Европе. Вид этой церкви произвел на Джона Рескина столь сильное впечатление, что он разрыдался. В интерьере сохранен такой ненужный элемент, как ряды отгороженных сидений, и обращают на себя внимание два интересных витража работы Альфреда Уэбстера, изображающих библейские сцены среди пейзажа современного Глазго. И церковь, и конгрегация основаны в 1863 г.

Гл.22, стр.99 …Джордж Геддес (кстати, весьма известное и уважаемое лицо в нашем городе)утверждает, что он вытащил мертвое тело.

Об известности Джорджа Геддеса говорит шуточная песенка, которую в свое время часто исполняли в мюзик-холлах Глазго. В ней идет речь о весьма неудачной прогулке по Клайду на увеселительном пароходике; кончается песенка словами: «Зовите Джорди Геддеса — мы все идем ко дну».

Стр.100 Известно, что в 1820-е годы один из ваших оживил труп повешенного преступника, который сел и начал говорить. Публичный скандал был предотвращен только тем, что кто-то из демонстраторов взял скальпель и перерезал ему горло.