Начальник Охраны Тайны был потрясен оказанной ему честью - сам Хозяин!
      Выслушав сдержанную похвалу, он, стоя навытяжку, доложил: - Прошу вашего разрешения, экселенц, принять в кадровую систему исполнителей задания.
      Динамик так рявкнул, что Мехельмердер невольно отшатнулся: - Да вы положительно идиот, Мехельмердер! Исполнитель и свидетель - вы не усматриваете никакой связи между этими понятиями? Или, может, вам нужны свидетели? Или, может, вам не нужна ваша голова? Говорите.
      Глядя на потрясенного, почти потерявшего от ужаса дар речи Мехельмердера, Эдуард Карлович не слушал его косноязычного лопотания, он снова смотрел на себя со стороны: он - Хозяин. Он властелин жизни и смерти всех этих людишек, он волен поступать с ними, как захочет его левая или правая нога, и никто не посмеет даже на мгновенье усомниться в его праве! Это - сегодня! А всего через две недели то же самое ждет все это паршивое человечество, не сумевшее в свое время понять его и в своем высокомерии обрекшее его - его! - на жалкую жизнь счетовода-алиментщика. Четыре миллиарда кретинов, ну ничего - через две недели все они узнают, что такое Власть.
      Власть Хозяина! Его Власть! И, не слушая Мехельмердера, Гугурига гаркнул: - Все! Отправить следом за девчонкой.
      ...Внезапно рявкнул тромбон. Ганс встряхнулся. Блондинки напротив не было. "Пора сматываться",- решил Ганс и рывком поднялся.
      Этих двоих он заметил еще когда выходил из ресторхауза. Замедлил шаг. Нагоняют.
      - Эй, парень, дай прикурить!
      Ганс медленно потянул из кармана "вальтер" и быстро вскинул два раза... Он бежал уже минут двадцать, сворачивая то налево, то направо. Наконец, прислонившись к стене, прислушался. Погони не было...
      Герта тяжело поднялась и побрела к двери.
      - А, это ты. Входи.
      Половицы заскрипели. "Ремонт нужен",- думала Герта, доставая из шкафчика бутылку и тарелки.
      - Ну, как?
      - Да так...
      - Ну, все-таки?
      - Нет еще.
      - Жаль.
      Под окном простучали каблуки. Оба насторожились.
      Часы гулко пробили три четверти.
      - Пора!
      ...Он тяжело перевел дыхание: "Нужно переждать".
      Джаз ревел. В фокстроте дергались пары. "Тут не станут искать",- решил Карл,- только бы Ганс пришел поскорее".
      Вдруг в зеркале напротив он увидел группу людей в форменных лицах Стражи. Чутье подсказало: "Беда!" "Ну, держись!" - сказал сам себе Карл.
      Окно разлетелось стеклянными брызгами...
      Сзади слышался быстрый топот.
      "Беги!-подгонял себя Карл.- Беги!" - Стой!
      "Беги!" У тротуара стоял старенький открытый "Мерседес" - такси. Карл резко подскочил, рванул дверцу. Дремавший шофер удивленно поднял голову. Карл схватил его за воротник и вывалил на тротуар...
      Волосы разлетались в стороны. Лезли в глаза. Ветер свистел и подвывал.
      Вдруг впереди на дороге в жидком свете лун появились три точки. Точки росли, росли, росли. "Стража! - мелькнуло в мозгу.- Прорвусь!" Когда до шуцманов оставался десяток метров, вдруг поперек дороги опустился полосатый шлагбаум. Это было последнее, что видел Карл в своей жизни...
      Мехельмердер был доволен: ему есть о чем доложить Хозяину - свидетелей нет, оба отправились вслед за девчонкой, которую сами незадолго до этого препроводили на небеса. Карл Векслер разбился, пытаясь удрать от Стражи, а этого, как его, Ганса, ну да, Ганса Грубера нашли еще тепленьким в номерах фрау Швайне... Хозяин будет доволен, поручение выполнено, и Начальник Охраны Тайны нажал кнопку просьбы связи.
      Мехельмердеру повезло - Хозяин был явно в добром расположении духа и выслушал доклад благосклонно.
      Эдуард Карлович, действительно, был, что называется, в настроении, и даже несколько приподнятом - перед самым звонком Мехельмердера закончилась ежедневная утренняя уборка его аппартаментов. Конечно, повода для особого веселья этот факт вроде бы представлять не мог, если бы не одно обстоятельство...
      Женщин Эдуард Карлович не то чтобы побаивался, но, мягко говоря, недолюбливал. Представительницы этой половины человеческого рода вызывали у него интерес больше как объект для "сигналов". Если покопаться, то истоки этого лежат где-то в тех временах, когда Гугурига раз и навсегда избрал подвижнический путь анонимного борца за справедливость. И окончательно укрепилось, когда главным фактом его быта стал бег наперегонки с исполнительным листом.
      Как-то лет десять назад, когда он вел счета в отделе зарплаты то ли в стройтресте где-то в Прибалтике, то ли в стройтресте под Хабаровском, сейчас он затруднился бы припомнить, где именно, только, что в стройтресте - помнил точно, приглянулась ему хозяйка-вдовушка. Он и захаживать к ней стал по воскресеньям, а то и чаще. Вдовушка - не то Марфа, не то Марта,- за долгим временем имя позабылось, принимала его с явным расположением, и от сытного обеда у него кровушка начинала поигрывать и даже возникали непростительные, а порой и совсем бессовестные мысли. Трудно сказать, чем бы закончилась эта история - те мысли приходили все чаще, и даже сны определенного содержания стали беспокоить Михаила Ивановича - да так, что утром просыпался он разбитым, а на службе стал то и дело получать замечания от старшего бухгалтера за описки и, того хуже, ошибки. Чем бы все это закончилось, трудно сказать: может, выгнали бы Сидоркина М. И. за эти самые описки-ошибки, а, может, оказался бы он в один распрекрасный день под ручку с Марфой (или Мартой?) перед дверью с кратко выразительной табличкой "ЗАГС". Короче, трудно сказать, как все пошло бы дальше, но тут как раз подоспел исполнительный лист, и через неделю, протрясшись в общем вагоне через полстраны, Михаил Иванович подшивал бумаги в плановом отделе небольшого рыболовецкого колхоза на азовских берегах. Марта (или Марфа?) осталась далеко-далеко, как будто ее и не было вовсе. Сны некоторое время еще по привычке приходили, но ненадолго. Во всяком случае претензий по службе к счетоводу Сидоркину не было. Но этот малозначительный эпизод его биографии заставил Михаила Ивановича принципиально выяснить с самим собой отношение к такому предмету как женщина вообще и женитьба в частности. И по долгом размышлении он пришел к выводу, что выгоды от этого предмета весьма сомнительны, а неудобства очевидны и многочисленны. На одном месте по известной причине Михаил Иванович засиживаться не мог. А путешествовать с вероятной супругой не только малоудобно, но и весьма накладно. А там еще, не дай бог, детишки. Можно было бы, конечно, при нужде сняться с места и без ведома предполагаемого семейства, но, поразмыслив, Михаил Иванович решил, что это никак не выход: накачивать себе на шею вдобавок к родительскому еще один исполнительный лист никакого резона не было - от одного еле-еле увернуться успеваешь.
      Надо сказать, что решение, принятое Михаилом Ивановичем, далось ему не без труда - воспоминания о Марфе-Марте время от времени влезали в его безмятежные сны, особенно ближе к весне. А тут еще простучит перед твоим носом на каблуках-шпильках точеная дамочка, как паром обдаст. И это бы еще ладно. Но, приглядевшись, Михаил Иванович сделал весьма неприятное открытие: встречные дамочки (как про себя с некоторым пренебрежительным оттенком именовал он всех особ женского полу приемлемого возраста), эти самые дамочки смотрят не столько на него, как сквозь него. И хотя отношение к "предмету" он для себя выяснил прочно и основательно, столь явное и очевидное пренебрежение задело его сильно - можно было бы сказать, до глубины души, если бы таковая существовала вообще и у счетовода Сидоркина в частности. И тогда он объявил войну, методы и приемы которой были им до блеска отшлифованы на другой - сильной половине человечества.
      Сидя на бульварной скамеечке после работы, он оглядывал проходивших мимо женщин и намечал очередную жертву. Хмурых и старых пропускал беспрепятственно, но стоило ему, заметить улыбку или, того хуже, услышать жизнерадостный смех или попросту углядеть в голпе оживленное девичье лицо, внутри у него все замирало в предвкушении победы.
      - Иди-иди. Посмеешься, когда муж те рыло начистит,- бормотал он про себя, и в голове его, как по трафарету выведенные, вспыхивали строчки: "Ваша жена находится в незаконной связи с... Доброжелатель". Или на работу: "Аморальное поведение вашей..." Михаил Иванович провожал глазами ничего не подозревающую женщину, переводил взгляд на другую, и сознание собственной власти над ними всеми-.их благополучием, счастьем, семьей, добрым именем вспыхивало в нем: "Раз - и нет тебя!" Когда действия на этом участке его доброжелательской деятельности стали приносить первые плоды, он даже завел специальную графу в записной книжке, с подразделами: ПС (простой скандал), СП (скандал с побоями), Р (развод). В списке его со временем появились две жемчужины: две попытки отравиться (одна, правда, неудачная).
      Сейчас Гугурига понимал, что та его власть была довольно призрачной и успехи в этой области были куда менее значительны, чем ему бы хотелось. То ли дело теперь.
      Вон только рот открыл - и девку эту любопытную раз - и прихлопнули. А можно и вообще рта не открывать - техника сама сделает. В этом он убедился почти с первых часов своего хозяйствования. На третий день по вступлении в должность Хозяина, когда уже несколько поосмотревшись, он подключил каналы внешней связи, вскоре раздался звонок и динамик пролаял: - Докладываю: временная горничная для уборки резиденции доставлена. " - Какая еще горничная? - подумал он, вспомнив подчеркнутую в инструкции строку: "Доступ в резиденцию Хозяина запрещен всем, независимо от ранга". А тут какая-то горничная... Гугурига потянулся к информарию, нащупал кнопку "вопрос": Что еще за уборка?
      Информарий загудел и через минуту выбросил листок: "Уборка - наведение внешнего порядка в резиденции. Порядок уборки: доставка временной горничной - уборка помещения - удовлетворение потребностей Хозяина - ликвидация временной горничной".
      Едва Эдуард Карлович пробежал эти строчки, с легким щелчком включился обзорный экран: где-то там, в незнакомой еще ему части здания, распахнулась узкая дверь и в коридор вошла, боязливо озираясь, высокая девушка.
      "Голая, что ли?" - поразился он, но, всмотревшись, увидел, что на нежданной посетительнице надето что-то полупрозрачное, не длиннее мужской рубашки. С некоторым смущением он разглядел, что под '"платьем" и вовсе ничего не надето.
      На стенке вспыхнула стрелка и девушка, мгновение помедлив, пошла в показанном направлении.
      Эдуард Карлович, следя, как она шла мимо вспыхивающих и гаснущих стрелок, вдруг услышал приближающиеся шаги и тут увидел на экране, что она - временная горничная - сейчас откроет дверь в спальню-кабинет, где он развалился на овечьей тахте. Он подхватился, метнулся через комнату и вскарабкался на подоконник, запахнувшись в тяжелую парчовую портьеру.
      Девушка вошла осторожно, огляделась, секунду помедлила, будто что-то вспоминая, подошла к косяку, нашла розетку - он услышал облегченный вздох. Потом наклонилась- у него перехватило дыхание - пошарила у плинтуса, нажала что-то и из-за откинувшейся панели достала небольшой пылесос. Все это он видел в каком-то полутумане. А когда она остановилась рядом, задев голым плечом портьеру, его бросило в жар. Она во второй раз наклонилась, передвигая пылесос, и Эдуарда Карловича начал бить озноб. Она тем временем, не подозревая, что ктото следит за ней, наводила, как умела, чистоту в порядком-таки захламленном за три дня безвылазного сидения кабинете. Эдуард Карлович почувствовал, что начинает задыхаться, и не в силах больше терпеть, отдернул чутьчуть портьеру. Горничная вскинула глаза и, увидев выглядывающего из-за портьеры Хозяина, уронила пылесос и, вскрикнув: "Слушаю и повинуюсь!", судорожным движением стащила через голову платье-коротышку и бросилась навзничь на овечьи спины.
      Гугурига потерял дар речи. Она лежала, не шелохнувшись на тахте, разбросав руки, меловая бледность залила лицо.
      Он потрясенно смотрел, не зная что делать. Потом, не сознавая, как во сне, спрыгнул негнущимися ногами на пол и вдруг неожиданно для себя заорал: - А ну вон отсюда!
      Впопыхах он забыл включить ретрадуктор, но тон его был понятен без слов. Девушка вскочила и в мгновение ока натянула свою полупрозрачную одежку.
      - Вон- распаляясь, снова заорал Эдуард Карлович.
      Девушка метнулась к двери, а он в изнеможении плюхнулся в кресло.
      Снова вспыхнул обзорный экран. Гугурига, вытирая лоб и шею, смотрел, как девушка почти бежала по коридору вдоль вспыхивающих стрелок. И вдруг она, будто споткнувшись остановилась - впереди был тупик. Эдуард Карлович, удивившись, всмотрелся: за спиной девушки быстро опустилась серая, во всю ширину коридора плита, и она оказалась в образованной стенами тупика и опустившейся плитой клетушке. Она испуганно озиралась, трогая рукой стены. И тут вдруг экран вспыхнул так, что Гугурига зажмурился. А открыв глаза, увидел, что девушка исчезла.
      Всмотревшись, он разглядел на зеркальном полу невысокую серую кучку не то пыли, не то чего-то похожего. Пока он раздумывал, что бы это значило, в стене откинулась дверца, медленно выполз гофрированный шланг с широким раструбом и, в мгновение ока, втянув кучку пыля, уполз обратно. Пол снова зеркально заблестел, плита медленно поползла вверх.
      Эдуард Карлович ничего не понял, и тут взгляд его упал на судорожно зажатый в кулаке клочок бумаги. Машинально расправив его, он увидел, что это ответ инфирмария и, снова пробежав, уперся взглядом в строчку: "...удовлетворение потребностей Хозяина"... "Вон чего она разлеглась!" наконец, дошло до него. И тут он прочитал последнюю строчку: "ликвидация временной горничной" - фразу, которую понял только сейчас.
      "Прикончили, значит!" - поразился он. И тут же по окрепшей уже привычке включил информарий: - Зачем девку эту, того, ну, ухлопали?
      Информарий ответил, не задумываясь: "Ликвидация временной горничной после выполнения задачи, как-то: уборка аппартаментов Хозяина и удовлетворение потребностей Хозяина,- производится в целях Охраны Тайны. Пополнение резерва временных горничных производится Управлением Набора Рук. Параметры отбора: объем бедер... объем груди..." Последние строчки поплыли перед глазами - нет, такие возможности ему и не снились! Вспомнив, как лежала она в беззащитной готовности на овечьих спинах, он вздрогнул и что-то похожее на сожаление на миг перехватило горло: дал маху, черт возьми!
      Ночью ему снилось такое, что он раза три вскакивал, ошарашенно тряся головой...
      Но это дело прошлое. Больше маху Эдуард Карлович не давал и, войдя во вкус, подумывал даже - не велеть ли дважды в день уборку делать, но, поразмыслив, отказался: много сил требует, и опять же - время, а дел у него, Хозяина, невпроворот. Зато придумал другое: приказал Управлению Набора Рук альбом сделать - фотографии в разных видах, параметры эти самые тоже. И если раньше убирать присылали по указке какого-то там вахмана, то теперь Гугурига, полистав альбом, выбирал сам, Вот сегодня, к примеру, выбор очень даже удачный оказался - чернявенькая, тоненькая, лет девятнадцати - из нового набора. Всего неделю назад на яхте в свадебное путешествие с женихом и компанией пустилась. А тут раз тебе - и Охотники.
      Эдуард Карлович внимательно проследил, как она, пошатываясь, шла по коридору, как опустилась стена и после яркой вспышки - он предусмотрительно прикрыл глаза ручкой - шланг пылесоса втянул серую кучку легкого пепла все, что осталось от этой самой чернявенькой и тоненькой.
      Он отключил экран, потянулся и, чувствуя с удовлетворением, что день начался прекрасно, вынул записную книжку, пометил в ней коротенько что-то, номер чернявенькой вышел 38. И тут прозвенел сигнал вызова - просил связи Мехельмердер. Он, конечно, не подозревал, чему обязан благосклонным вниманием Хозяина к его докладу, но весь внутренне затрепетал, когда Хозяин, выслушав сообщение о ликвидации исполнителей, кивнул медленно и сказал: - Хорошо. Старайтесь дальше.
      - Слушаю и повинуюсь!
      Эдуард Карлович пододвинул к себе папки и принялся просматривать бумаги, еще раз подумав, что день сегодня начался прекрасно.
      Часы над зеркалом щелкнули и стрелки метнулись на два деления назад. "Пора",- подумала Юигфер Шверлих, в последний раз придирчиво осмотрела себя в зеркале и осталась довольна: большой, тщательно нарисованный синяк под левым глазом выглядел в меру натурально - как раз настолько, чтобы подчеркнуть тонкое чувство цвета и вкус владелицы.
      С семи до двенадцати в десятом квадрате разрешалось гулять без лица, и Юнгфер не могла упустить такой возможности. Конечно, и парадное и повседневные ее лица знал каждый из тех, кому был открыт доступ в десятый квадрат, но сегодня Юнгфер собиралась блеснуть. И не только модным лиловым фонарем под глазом. Накинув легкий китель вечерней службы, она еще раз крутнулась перед зеркалом, потом, присев на кушетку, натянула высокие сапоги с модными полуфунтовыми шпорами. И почувствовав себя почти готовой, вышла в переднюю и, открыв дверцу клетки, стоявшей у стены на полу, потянула за поводок. Киси недовольно взвизгнула и, поблескивая злыми красными глазками, попыталась вцепиться зубами в прутья клетки. Но Юнгфер ловко поддернула поводок, и Киси неохотно вылезла.
      Слухи о том, что на днях будет введена очередная новая мода, носились давно. Но то, что она вводится именно сегодня, знало только начальство Сектора Благоденствия и, конечно, Начальник Охраны Тайны герр Мехельмердер.
      А поскольку герр Мехельмердер был не только Начальником Охраны Тайны, но и женихом фрейлен Юнгфер Шверлих, то еще в обед к ней явился посыльный шуцман с запиской и большой коробкой, в которой что-то скреблось.
      Прочитав записку, Юнгфер пришла, естественно, в восторг, который ничуть не уменьшился, когда она содрала обертку с пакета. Из записки явствовало, что сегодня в Центральных кварталах вводится новый крик моды: прогулки дам с крысой на поводке. И этот самый крик сидел в клетке, присланной с дежурным шуцманом. Юнгфер в единый миг оценила подарок. Больше того, выгравированный на ошейнике номер 0001, свидетельствовал, что заботливый жених не пазабыл документально оформить приоритет невесты, зарегистрировав крысу № 1 на ее имя.
      Конечно, если бы Юнгфер знала, чем это кончится, она безусловно выбрала бы другое место или другое время, чтобы показаться с Киси. Но знать она, конечно, не могла и поэтому легкомысленно отправилась навстречу завистливым ахам дам и восторженным воплям мужчин.
      Не успели обе луны протанцевать и половины пути, как Юнгфер свернула к плацу прогулок перед ресторхаузом.
      На плацу, щедро залитом светом красных фонарей, гуляющих было мало Юнгфер пришла чуть раньше - до семи оставалось полминуты. Юнгфер, подтянув Киси за поводок, шагнула в тень под стеной - если бы торчавший посреди плаца дежурный шуцман заметил, что она появилась без лица раньше положенного времени, могли быть неприятности, и немалые. Но ждать оставалось всего полминуты, пустяк. И в тот миг, когда она напряженно вглядывалась в освещенный циферблат на фронтоне ресторхауза, следя за медленно ползущими стрелками, кто-то вдруг властно положил ей на плечо руку. Юнгфер дернулась инстинктивно, пытаясь освободиться, но неизвестный держал крепко, и на помощь ему из проулка подоспели еще двое.
      На всех троих не было лиц, но в косом свете вынырнувших из-за крыши лун Юнгфер сразу разглядела серо-зеленую униформу Охотников.
      Сомнений в том, что ее ждет, у Юнгфер не возникло ни на миг, и только мелькнула шальная мысль, что все это вряд ли понравится герру Мехельмердеру. Охотники поволокли ее в подворотню, и здесь действительно произошло бы то, что безусловно не понравилось бы герру Мехельмердеру при всей широте его взглядов. Но тут один из Охотников сразмаху наступил на Киси, поводок которой был намертво зажат в руке Юнгфер. Крыса взвизгнула и, извернувшись, вцепилась в наступившую на нее ногу. Охотник взвыл, выпустил Юнгфер и задрыгал ногой, пытаясь стряхнуть крысу. Двое других бросились ему на помощь. От ресторхауза послышался топот - на крик бежал дежурный шуцман. Юнгфер швырнула наземь поводок и кинулась наутек...
      День у Начальника Охраны Тайны выдался нелегкий.
      Неожиданные перебои с фенолом на заводах. Вторая лодка вернулась с недокомплектом. В общем, больших и малых неприятностей хоть отбавляй. Но это бы все ладно, если бы Мехельмердер не чувствовал нутром главное: Хозяин чем-то недоволен. Чем? История с пунктом 12.
      Чуть не прошляпил... Но вряд ли только поэтому...
      В дверь постучали. Мехельмердер машинально ответил: - Да.
      Через порог шагнул вице-шеф Охраны Тайны Аусвурф.
      - Поступили дополнительные сведения об этих... ну, что поют. Установлено место.
      Мехельмердер вспомнил: было уже несколько доносов, что где-то в одном из домов в районе семнадцатого квадрата собираются неизвестные лица. Цель собраний не установлена. Заявок на разрешение собраний не поступало ни в один из участков Стражи.
      Аусвурф протянул папку. Мехельмердер развязал тесемки. Первым лежал листок серого цвета - спецдоносбумага, которую каждый желающий мог получить в любом участке Стражи, а также у представителя Стражи на службе. Листок был исписан аккуратным четким почерком. Мехельмердер перевернул листок подпись есть.
      Осточертели эти анонимки. На всякий случай спросил: - Подпись не подделана?
      - Нет. Его на всякий случай приволокли сюда.
      Мехельмердер прочитал донос. Рольф Гемайн, старший арифмомейстер 12 класса, адрес: 17-й квартал, блок 7, третий вход, сообщал, что в блок через стену, где живет некто Шангер, приходят неизвестные, после чего начинается пение, мешающее отдыхать соседям и ему, в частности. С помощью зеркальца, укрепленного на длинной палке, заявитель сумел разглядеть, что собирающиеся в соседней квартире сразу при входе снимают лица.
      - Интересно, правда? - заметил Аусвурф, когда Мехельмердер отложил листок.- Есть еще вот что. Он ухитрился не только зеркальце подсунуть, но и микрофон. Вот, отпечатано с магнитофона.
      Мехельмердер взял подсунутые ему листки и в растущим недоумением стал читать:
      Лист, покружась, во мраке тонет,
      Дома всплывают, как понтоны.
      И к небу тянутся колонны,
      Как чьи-то руки беч ладоней.
      Кому помогут те понтоны?
      Кто в эту ночь кричит и стонет?
      А я домой к себе бреду,
      Я сам несу свою беду,
      Мне нет пути к тому порогу,
      Мне те понтоны не помогут...
      - В списке разрешенных песнопений не значится,- не ожидая вопроса, сказал Аусвурф.- Вторая тоже.
      Мехельмердер взял второй листок.
      Фабричные трубы, безглазы и грубы, пускаются в пляс.
      И зыбко пороги в начале дороги опутали ноги в назначенный час.
      Брожу в катакомбах людских сердец.
      Творю гекатомбы - идет конец.
      Мы бродим молча по площадям, слепые толпы нам вслед глядят.
      Стоим мы оба на мостовой, летит автобус
      - и губы Гекубы, нежны и грубы, нам дарят покой...
      Мехельмердер хлопнул ладонью по листку: - Кто?
      - Имена и номера собирающихся установлены. Хозяин квартиры некто Шангер, певец в ресторхаузе.
      Мехельмердер снова пробежал второй листок - фабричные трубы... дороги опутали ноги... идет конец... слепые толпы...- и прищурился: - Не так уж и безобидно? А? Сволочи...
      Аусвурф согласно молчал. Мехельмердер задумался.
      Потом перечитал последние строчки-стоим мы оба на мостовой, летит автобус...
      - Ну что ж, пожалуй, сделаем так..
      Аусвурф, выслушав предложение-приказ, заулыбался во весь рот, неподдельно восхищенный выдумкой шефа, и встал: - Займусь немедленно. А с этим что делать?
      - С кем еще?
      - С Гемайном. Он ждет в приемной.
      - Гоните в шею. Или нет, впрочем,- Мехельмердер подумал и махнул рукой:-Дайте ему талон в бордель.
      - Предельный возраст.
      - Ну тогда в ресторхауз. Да нет, гоните в шею. И займитесь немедленно делом.
      Мехельмердер просмотрел оставшиеся бумаги, позвонил Юнгфер - ее дома не оказалось. За делами незаметно пролетел час. И тут прозвенел сигнал вызова - на табло абонентов мигала лампочка Управления Стражи. Мехельмердер щелкнул тумблером, в экран вплыло форменное лицо суб-шефа Стражи.
      - Коротко, - приказал Мехельмердер.
      - По указанию вице-шефа Охраны...
      - Короче...
      - Час назад солдату Второго взвода любви Матильде Либхабер было приказано вызвать из ресторхауза певца Шангера, что и было выполнено. Полчаса назад на плацу перед ресторхаузом на Либхабер и Шангера налетел автобус. Врачом Стражи констатирована смерть обоих. Номер автобуса...
      - Все. Достаточно,- Мехельмердер погасил экран на полуслове и, порывшись в кипо бумаг, нашел листок и прочитал: Летит автобус И губы Гекубы, нежны и грубы, нам дарят покой.
      Послышался шорох, легкое звяканье, и дверь медленно приоткрылась. Он толкнул, вошел. Человек, впустивший его, был ему незнаком - высокий, со смутно блеснувшей лысинкой. В коридоре было темно-и в светлом проеме открытой в комнату двери силуэт открывшего - как вырезанный из черной бумаги. И только пройдя за ним по коридору, уже у входа в комнату, узнал Михель.
      В комнате снова полузнакомые люди. Генрих, молча здороваясь, узнал, кажется, Фоминого отца.
      - А где Фома? - спросил негромко Генрих.
      Никто не ответил, и Генрих всем существом ощутил сгустившуюся в этой комнате тревогу. Он повернулся, ища взглядом где бы присесть, и увидел слева - у стены - Фому. Фома лежал на кровати, полуоткинув простыню, и молча смотрел на него с какой-то нерешительной и чуть виноватой улыбкой.
      Генрих присел у него в ногах. Люди в комнате переговаривались взглядами, и Фома, выпростав руку из-под простыни, показал на стенку и, покачав головой, приложил палец к губам.
      В прихожей резко звякнул звонок. Апхгль потащился открывать. В комнату быстро пошла Ильзе. Бросив сумку на столик в углу, она машинальным движением поправила волосы и, увидев Генриха, громко и зло спросила: - А, и ты! Прощаться пришел?
      Все сидевшие в комнате встревоженно зашевелились, умоляюще глядя на Ильзе. Фома снова ткнул рукой в стенку и приложил палец к губам...
      На этот раз звонок прозвенел громко и требовательно.
      Комната наполнилась людьми в форменных лицах САД.
      Фома, когда ему защелкнули наручники, негромко сказал, кивнув на Генриха: - Он просто так зашел. Сосед.
      - Молчать. Вперед.
      Генриха вывели последним. Завернутые за спину руки ломило в плечах...
      Мехельмердер потянулся, посидел немного, расслабившись, подумал: "Надо бы развеяться", и позвонил Аусвурфу: - Все каналы переключите на себя. Я ухожу, надо отоспаться.
      Едва Мехельмердер ушел, позвонил дежурный из Службы Активного Дознания и доложил: - Сообщники Шангера арестованы и доставлены в САД.
      - Отлично. Работайте,- приказал Аусвурф. И тут снова звякнул сигнал вызова - просила связи Служба Стражи.
      - Ну, что там у вас? - бросил Аусвурф, когда на экране всплыло форменное лицо самого начальника Стражи.
      Сообщение было сверхважное. Если начальник Стражи и знал, кто такая Юнгфер Шверлих, то виду не подал.
      Аусвурф же, конечно, знал и, тут же отключившись от Стражи, мысленно перебрал услышанные факты и решил немедленно информировать Мехельмердера. Но только он потянулся к кнопке экстренного вызова Начальника Охраны Тайны, как вспыхнул сигнал и на экране возникло хорошо знакомое лицо - Штеркопль. Он резко спросил: - Новости?
      Аусвурф коротко передал только что полученное сообщение Стражи.
      Штеркопль нахмурился: - Покушение? На Охотника?! - и бесстрастным тоном, от которого у Аусвурфа зачесалось между лопатками спросил: - Кто?
      На секунду замявшись, Аусвурф доложил: - Стражей установлено, что крыса под номером 0001 зарегистрирована за унтер-офицером Элиты Элиты Юнгфер Шверлих.
      - Взяли?
      Аусвурф снова замялся и нерешительно пояснил: - Унтер-офицер Юнгфер Шверлих - невеста Начальника Охраны Тайны Меяелъмердера..
      - Вот как?
      Аусвурфу показалось, что в бесстрастном голосе Штеркопля прозвучало что-то похожее на радость.
      - Будьте у себя,- Штеркопль отключился.
      Эдуард Карлович, откинувшись в кресле, размышлял.
      Ну, вот кажется, случай и подвернулся - теперь этого Мехельмердера можно взять на цугундер... А через минуту план у Гугуриги созрел до деталей.
      Хотя Аусвурф и ждал связи, Штеркопль включился неожиданно, а то, что Аусвурф услышал, заставило его мгновенно вспотеть.
      - Внимание, приказ Хозяина. Поздравляю, Аусвурф, С этой минуты Начальник Охраны Тайны - вы. Ме.хельмердера разыскать и, ничего не сообщая, доставить в Охрану. Девку отправить в САД. Пусть там поработают. Исполнение доложить немедленно. Все.
      Аусвурф некоторое время сидел в полном обалдении, и тут вдруг до него дошло - Начальник Охраны Тайны!
      Глянув на часы, он ужаснулся - напрасно потеряны полторы минуты, и лихорадочно нащупал кнопку экстренного вызова САД.
      Служба Активного Дознания откликнулась немедленно.
      Аусвурф сообщил дежурному садисту, что сейчас будет доставлена преступница. На подготовку признания максимум полтора часа.
      Потом он связался со Стражей и получил подтверждение, что Юнгфер Шверлих с минуты на минуту будет доставлена в САД.
      Теперь предстояло самое пугающее - то, что Аусвурф подсознательно оттягивал до последнего момента: арест Мехельмердера. Аусвурф, поколебавшись, решил: приказано доставить, но способ не указан. Значит, можно просто вызвать. И Аусвурф нажал кнопку сверхсрочного вызова Начальника Охраны Тайны, теперь, правда, уже бывшего, но ничего об этом не подозревающего.
      Мехельмердер откликнулся немедленно: - В чем дело?
      - Суперсообщение. Контроль Хозяина. Через полчаса связь.
      - Еду!
      Едва Мехельмердер отключился, на связь вышла САД и дежурный садист доложил, что признание подготовлено.
      Аусвурф облегченно вздохнул - приказ Хозяина выполнен - и бросил дежурному: - Доставить сюда.