и тобе ся не имати ни до живота" (Сборник Государственных грамот и договоров, т. I, стр. 46).
      2 К. Маркс. Секретная дипломатия XVIII века.
      Александр Михайлович Тверской попытался найти спасение в Новгороде, но Новгород побоялся принять его и явно стал на сторону татар и Калиты.
      Принял его Псков, обнаруживший готовность встать с оружием против татар. Но дело до битвы не дошло. Калита победил своего врага другим оружием. Московский митрополит Феогност отлучил от церкви псковичей. Средство подействовало. Александр ушел в Литву.
      В 1337 г. он вернул милость хана Узбека, снова с его разрешения сел на Тверском столе, но не надолго: Калита нашел: случай возбудить против своего врага гнев хана. Александр вызван был в Орду и тут казнен (29 октября 1339 г.).
      В поведении Ивана Калиты есть система. Он борется всеми средствами за достижение своих политических целей. В момент его смерти Московское княжество имело не только новые границы, значительно расширявшие его пределы, но и новый политический вес. Власть московского князя заметно изменила свой характер.
      Вместе с усилением власти московского князя заметно росла и оппозиция московского боярства. Самые родовитые и самые богатые из бояр не хотели расставаться со своей независимостью. Во главе их при сыне Калиты Семене стал московский тысяцкий Алексей Петрович Хвост. Однако эта попытка окончилась для них полной неудачей. Тысяцкому пришлось бежать, имущество его было конфисковано и распределено между родственниками князя Семена. После этого князь Семен потребовал от братьев своих присяги у гроба отца их Ивана Калиты в том, что они будут повиноваться ему, Семену, не будут слушать бояр, которые захотят поднять их против него, и не примут к себе ни самого Алексея Петровича Хвоста, ни его детей.
      Бояре прозвали Семена Гордым.
      Этот "гордый" князь пять раз ездил в Орду и каждый раз возвращался оттуда с новыми пожалованиями. Хан отдал ому "под руку" всех князей русских.
      Литовский князь Ольгерд видел в Московском княжестве силу, способную стать помехой для дальнейшего роста Литовского государства.
      Ольгерд пытался склонить татарского хана к совместному походу против Москвы.
      Князь Семен, узнав об этом, немедленно обратился к хану. Он указал ему, что Ольгерд уже успел захватить часть ханских улусов (Украина и Белоруссия) и сейчас стремится сделать то же с Москвой, верной хану, после чего Ольгерд несомненно пойдет против Орды. Семен запугивал хана Литвой точно так же, как Ольгерд пугал его Москвой. Хан стал на сторону Москвы. Князь Семен скоро умер от чумы (в 1353 г.). Преемник, его брат Иван, тоже жил недолго, он умер в 1359 г. А после него осталось два малолетних сына его - Дмитрий, будущий Донской, и Иван - и племянник Владимир Андреевич. Суздальский князь Дмитрий Константинович захотел использовать момент, поспешил в Орду и успел получить ярлык на великое княжение. Москве грозила опасность потерять свое политическое значение.
      В этих трудных для Москвы обстоятельствах пришел на выручку московский митрополит Алексей, крупнейший политический деятель этого времени. С тремя мальчиками и несколькими боярами он явился в Орду в тот момент, когда в Орде происходили не менее сложные события.
      Тот хан, который дал великое княжение князю Суздаль-скому, был убит, его сменил другой. Орда разделилась между двумя ханами - Абдулом, именем которого правил сильный темник Мамай, и Мюридом. Трудно было угадать, кто из двух ханов сильнее. Москвичи обратились к Мюриду, который дал ярлык малолетнему князю Дмитрию Ивановичу. Абдул поддерживал Дмитрия Суздальского.
      Этот сложный вопрос был, однако, решен соотношением сил борющихся сторон. Москва оказалась сильнее, и суздальский князь, несмотря на наличие ярлыка, вынужден был признать себя побежденным.
      Это обстоятельство необходимо сильно подчеркнуть. При явном ослаблении Орды Москва начинает действовать по собственной инициативе. В княжение Дмитрия Ивановича (1362- 1389) эта инициатива не ослабевает.
      Попытка тверского князя получить в Орде великокняжеский ярлык формально увенчалась полным успехом, но он терпит решительную неудачу при столкновении с Москвой.
      В 1375 г. московское войско осаждает Тверь, наносит ей военный удар, и в то же время Дмитрий Иванович заключает с побежденным врагом знаменательное соглашение: 1) тверской князь должен был признать себя "младшим братом" Дмитрия Московского, т. е. стать к нему в подчиненное положение; 2) как подручный князь он обязался оказывать московскому князю военную помощь по требованию Москвы; 3) Кашинское удельное княжество, до сих пор входившее в состав Тверского княжества, делается независимым; 4) и самое интересное для нас в данный момент - это пункт о возможном выступлении против татар. "А жити нам, брате, по сей грамоте: с татары оже будет нам мир, по душе; а будеть нам дати выход, по душе же; а будеть не дати, по душе же. А пойдут на нас татарове или на тебе, битися нам и тобе с одного всем противу их; или мы пойдем на них, и тобе с нами с одного пойти на них".1
      Это уже совсем не похоже на то, как владимирский князь равнодушно взирал на гибель Рязани под ударом татарских полчищ!
      Многое переменилось с тех пор. Время феодальной раздробленности подходило к концу. С московской силой уже считались даже и очень сильные соседи. О более слаоых и говорить не приходится.
      1 Собрание Государственных грамот и договоров, т. I, стр. 46-47. Разрядка моя, - В. Г.
      В связи с ростом товарного хозяйства обнаруживалась потребность в более тесном общении раздробленных частей, ясно намечался процесс, закончившийся образованием Русского государства, сильного как своими материальными ресурсами, так и своей политической спаянностью,
      Само собой разумеется, что условия договора Дмитрия Московского с Михаилом Тверским, продиктованные Москвой, яе могли остаться незамеченными в Орде. Татарский хан отправляет против Москвы войско. Это войско в 1378 г. па берегу реки Вожи (впадает в Оку с правой стороны, недалеко от Рязани) потерпело поражение. По словам К. Маркса: "Это [было] первое правильное сражение с монголами, выигранное русскими".1
      Мамай не мог не видеть, что его "вассал", московский князь, вышел из повиновения и что таким образом источник татарской дани может прекратиться совсем.
      Он решил выступить против Москвы сам, для чего и собрал большое войско из подвластных ему народов: волжских бояр, буртасов, ясов и татар. Не надеясь и на эти силы, он заключил наступательный союз с литовским князем Ягайлом, войско которого должно было присоединиться к татарам на Дону. К Мамаю присоединился и русский князь рязанский.
      Москва тоже серьезно готовилась к борьбе. Московский князь Дмитрий Иванович собрал подвластные ему дружины союзных князей. Под знамя Дмитрия сошлись: владимирцы, суздальцы, ростовцы, ярославцы, белозерцы, Муромцы, брянцы и псковичи. По недавно открытым материалам можно считать, что и какая-то часть новгородского войска участвовала в Куликовской битве, несмотря на то что новгородские бояре не сочувствовали политике московских князей и держались ли-, товской ориентации. Рязань стала на сторону татар. Летописец говорит, что Дмитрий выставил армию в сто пятьдесят тысяч,
      В августе это войско двинулось на юг, чтобы предупредить. вторжение неприятеля на русскую территорию.
      1 К. Маркс. Архив Маркса и Энгельса, VIII, Хронологические выписки, IV, стр. 150-151.
      6 сентября войска дошли до реки Дона. Чтобы отрезать всякую мысль о возможности отступления, вожди приказали переправляться через Дон.
      8 сентября переправа была закончена, войска подошли к устью реки Непрядвы и стали на Куликовском поле.
      День был пасмурный. Густой туман расстилался по полям, но часу в девятом стало совсем светло. К полудню показались татары. Сеча началась около часу дня. Летописец говорит, что такой битвы еще не бывало: на десять верст поле покрыто было бойцами. Кровь лилась, как дождевые потоки. Татары стали одолевать. Войско русское обратилось в бегство. Их преследовали победители. Но к трем часам картина изменилась. Из засады вышел отборный свежий отряд князя Владимира Андреевича Серпуховского и волынца воеводы Дмитрия Боброка, прибывшего из Литвы на службу к московскому князю.
      Увидев бегство своих, Владимир Серпуховской порывался броситься на помощь, но Боброк его удерживал до момента, когда преследующие бегущих татары повернулись к засаде тылом. Тогда Боброк стремительно бросился на татар. Положение сразу переменилось. Бегущие остановились и снова перешли в наступление. Татары были разбиты наголову. Мамай, наблюдавший битву, с остатками войска бежал и на берегах той самой реки Калки, где русско-половецкое войско в 1223 г. потерпело поражение от татар, был разбит своим соперником Тохтамышем, шедшим отнимать у Мамая золото-ордынский престол. Разбитый Мамай направился в Кафу (Феодосия), где и был убит.
      Победа Руси под главенством Москвы на Куликовом доле имела огромное значение для всей Руси. Событие это получило широкий отклик в Европе. Особенно сильно должна была почувствовать последствия этого события союзница Мамая, Литва, под властью которой тогда находилась значительная часть Киевской Руси. Вот что пишет по этому поводу польский историк Колянковский: "Решительная победа Москвы на поле Куликовом была не только серьезным ударом для внутренней политики Ягеллы, но могла стать настоящей катастрофой для авторитета литовской власти над Русью. Ведь русский православный князь, разгромив одним ударом все татарские орды, разрушил могущество грозного до этого дня властелина всей Руси, отодвинув в тень все усилия в этом направлении литовских князей. . . В Москве сидит потомок Владимира Св. и Мономаха, властитель, который теперь в первый раз начинает пользоваться титулом освободителя Руси, "великого князя всея Руси" (курсив мой, - Б. Г.)".1
      Очень характерно поведение митрополита Киприана, поставленного в Киеве литовской властью в целях изолировать в церковном отношении от митрополита "всея" Руси, имевшего пребывание в Москве, часть Руси, находившуюся под властью Литвы. После Куликовской битвы Киприан переходит в Москву и делается митрополитом "всея" Руси. И Европа и Азия очутились перед совершившимся событием и поставлены были в необходимость серьезно считаться с новым фактом мирового значения.
      Воцарившись в Сарае, Тохтамыш сделал попытку аннулировать значение Куликовской победы. Он поспешил отправить в Москву дружественное посольство с извещением об уничтожении их общего врага Мамая и о принятии им, Тохтамышем, власти над Золотой Ордой.
      Дмитрий принял этих послов с большой честью, отпустил их с дорогими подарками, но не поднимал вопроса о продолжении зависимых отношений к Орде. Молчанием ответила Москва и на требование покорности и дани, предъявленное ханом Дмитрию в следующем году.
      Тохтамыш решил двинуться на Москву. Наученный опытом, он уже не рискует на открытое нападение и держит свои намерения в тайне. Он велел захватить и казнить всех pyc-ских купцов, бывших тогда в Сарае, чтобы через них как-нибудь не дошла до Москвы весть о его приготовлениях.
      Рязанский князь Олег знал о наступлении Тохтамыша и помогал татарскому войску незаметно подойти к Москве. К рязанскому князю присоединился и нижегородский, выславший к Тохтамышу двух своих сыновей, Василия и Семена.
      1 L. Kolankowski. Dzige W. Ks. Litewskiego. 1935, стр. 20.
      Когда Дмитрий узнал о приближении неприятеля, он ушел на север собирать войска. В городе оставались его жена и митрополит Кицриан. Московское начальство потеряло голову. Многие хотели бежать, но московские посадские люди сначала их не пускали, а затем решили выпустить митрополита и княгиню.
      Посадские люди решили защищаться и организовали дело защиты так, что Тохтамыш взять Москву не смог.
      На стенах Москвы Тохтамыш нашел и новинки тогдашней военной техники - самострелы и даже пушки. Среди видных организаторов защиты летописец называет литовского князя Остея и суконника Адама.
      Тохтамыш прибег к обману и хитрости и только таким путем взял Кремль. Защитники города были перебиты.
      Татарское войско рассыпалось по Московской земле и разорило много московских городов. Князь Дмитрий с семейством укрылся в Костроме, митрополит - в Твери.
      Тверской князь пошел к Тохтамышу с поклоном в надежде получить великое княжение. Но, несмотря на свою удачу, Тохтамыш хорошо помнил урок Куликовской битвы.
      Стоило только Владимиру Андреевичу дать ему отпор и разбить значительный татарский отряд, как Тохтамыш поспешно ушел из московских пределов. По дороге он разорил Рязанскую землю.
      Дмитрий Донской явился в Москву и стал хоронить убитых. По одним данным, их оказалось двадцать четыре тысячи, по другим - двенадцать тысяч.
      После этих событий московский князь снова вынужден был некоторое время платить дань татарскую, но положение Московского княжества стало уже иным, и отношения к Золотой Орде переменились, как изменилась и сама Золотая Орда...
      В своем завещании Дмитрий Донской самолично назначает своего старшего сына Василия на великое княжение, которое и зовет своею вотчиною. Донской уже не боится соперников для своего сына ни из Твери, ни из Суздаля и не думает о том, что хан может дать ярлык кому-нибудь другому. А в договорной грамоте с известным нам двоюродным братом Владимиром Андреевичем Донской прямо пишет: "А оже ны бог избавит ослободит от Орды, ино мне два жеребья, а тебе треть" (договор 1388 г.). "А ци переменит бог Орду, а не иму давати в Орду..." (договор 1389 г.).1
      Золотая Орда шла навстречу своему распаду. После удара, нанесенного ей Тимуром, она уже оправиться не смогла. Темник Едигей, хозяйничавший в конце XIV в. в Орде, решил напомнить Москве об ее обязанностях. Очень интересно это послание к московскому князю Василию Дмитриевичу, сыну Донского. Привожу его в выдержках:
      "От Эдигея поклон Василию да много поклонов.... слышание наше тако, что ся неправо у тобя чинит в городех: послы царевы и гости из Орды к вам приездят, и вы послов и гостей на смех подымаете..., а преж сего улус был царев и страх держал и пошлины и послов царевых чтили и гостей держали без истомы и без обиды. И ты б спросил старцев старых, как ся деяло преж сего, и ты ныне того не деешь, л со старцы не спрашиваеся... Как царь Темир Котлуй сел на царство, и ты улусу государь учинился, от тех мест у царя еси в Орде не бывал, царя еси в очи не видал и князей его, ли бояр еси своих старейших и молотчих ни иного никоего не присылывал, ни сына, ни брата ни с каким словом. И потом Шадибек 8 лет царствовал, и у того еси такоже не бывал..., и Шидибеково царство такоже ся минуло. И ныне Булат Сал-тан сел на царство и уже третий год царствует; також еси сам не бывал, ни сына, ни брата не присылывал, ни старейшего боярина. А над толиким великим улусом старейший еси вели-кий князь".2
      Дальше Едигей напоминает о необходимости платить Орде деньги: "... да от тех бы еси от своих бояр единого прислал к нам [с] старыми оброки, как давал царю Жанибеку, дабы твоему улусу шкоты не было. . .". Едигей не верит тому, что "улус истомил и выхода взять не на ком". "А что еси имал в твоей державе со всего улуса с 2 сох рубль, и то серебро где ся девает?" - задает вопрос Едигей.
      Но, подобно Тохтамышу, и Едигей не осмелился напасть на Москву открыто: только от хитрости и тайны ждал он успеха. В 1408 г. он дал знать князю Василию, что хан со всею Ордою идет на Литву, а сам с необыкновенною скоростью устремился к Москве, но Москвы взять не смог. Она сумела защитить себя и от внезапного нападения.
      В то время как Москва верно шла к своему расцвету, Золотая Орда неуклонно разлагалась. В начале XV в. от нее отделился Крым, вслед за Крымом от Орды отпало и Болгарское ханство, известное теперь уже под новым названием ханства Казанского. В начале 80-х годов того же века обособилось и ханство Астраханское.
      1 Собрание Государственных грамот и договоров, т. I, стр. 56, 63. Там же, т. II, стр. 16-17.
      ГЛАВА СЕДЬМАЯ
      ГЛАВНЕЙШИЕ МНЕНИЯ О ЗНАЧЕНИИ ТАТАРСКОЙ ВЛАСТИ В ИСТОРИИ РОССИИ
      В исторической литературе имеется много мнений о значении татарской власти в истории России.
      Мнения историков в значительной степени являлись отголоском тех суждений о татарах, которые дошли до нас от современников, переживавших непосредственно режим татарской власти.
      Мы уже видели по многочисленным цитатам, приведенным выше из наших летописей, что летописцы подчеркивают главным образом те бедствия, которые выпали на долю побежденного народа, те унижения, какие приходилось испытывать русским князьям и боярам, вплоть до мученической смерти.1 Даже в тех случаях, когда свидание русских князей с татар-ским ханом оканчивалось для князей благополучно, у летописца вырываются горькие слова: "О злее зла честь татарская!"; "О злая честь татарская"; "Злобе бо их и льсти несть конца".2
      В проповедях того времени часто рисуются ужасы татарского завоевания.
      1 "Ярослава великого князя Суздальского зелием умориша. Михаила, князя Черниговского, не поклонившегося кусту со своим боярином Федором, ножем заклана быстъ... инии мнози князя избиени быша и бояре" (Ипатьевская летопись, под 1250 г., и много других мест в других летописях).
      2 Ипатьевская летопись, 1871, стр. 536-537.
      Владимирский епископ Серапион в конце XIII в. в одной из своих проповедей говорил: "Вы все еще не переменились! Каких только наказаний не приняли мы от бога! Не пленена ли земля наша? Не взяты ли города наши? Не усеяли ли наши отцы и братья трупами землю? Не уведены ли жены и дети наши в плен? А кто остался в живых - не порабощены ли они на горькую работу от иноплеменников? Вот уже 40 лет продолжается это томление и мука!". В другой проповеди он выражается ярче: "... и вот навел он [бог] на нас народ немилостивый, народ лютый, народ не щадящий красоты-юношей, немощи старцев, младости детей. Воздвигли мы на себя ярость бога, разрушены божественные церкви, осквернены священные сосуды, потоптаны святыни, святители преданы мечу, тела монашеские брошены птицам, кровь отцов и братьев наших, словно вода, обильно напоила землю. Исчезло мужество князей и воевод наших, храбрецы наши, исполненные страха, обратились в бегство. А сколько их уведено в плен! Села наши поросли лесом. Смирилось величие наше, погибла красота наша. Богатство, труд, земля - все достояние ноплеменных. Соседям нашим служим мы в поношение и стали предметом смеха для врагов наших".1
      Приблизительно так же говорил и митрополит Кирилл на Владимирском соборе 1274 г.
      Но когда дело касалось характеристики татарского народа, приведенного на Русь татарским ханом, тот же самый Сера-пион находит другие слова и другие краски. "Поганые.- говорит он, - хоть и не знают закона божия, однако не убивают своих единоверцев, не грабят, не запираются в чужом: никто из поганых не продаст брата своего, а если кого из них постигнет беда, то выкупят его и дадут на промысел; что находят, то в торгу заявляют". Такова характеристика татарского народа, сделанная человеком, совсем не склонным к идеализации. Едва ли ее можно объяснить тем, что татарские власти отнеслись более чем терпимо к русскому духовенству. Ведь, невзирая на это самое обстоятельство, не бичует ли тот же Серапион приемов властвования татарских ханов и их окружения? Сератшон отличает представителей власти u ее аппарат, т. е. тех, кто задумал поход и кто использовал в своих интересах победу, от той массы кочевников, которую они систематически развращали выгодами грабительской войны и военной добычи.
      1 Цитирую в переводе С. Шамбинаго, лишь с некоторыми поправками: Русская история, под ред. Довнар-Запольского, стр. 577-578.
      Это отношение современников к факту татарского-завоевания, к его инициаторам, с одной стороны, и к народной татар-ской массе, с другой, повидимому, сказалось и на суждениях об этом времени последующих поколений.
      Историк XVIII в. Болтин пишет: "Татары, завоевав удельные княжества одно по одному, наложили на порабощенных дани, оставили для взыскания сея своих баскаков и по городам войска, сами возвратилися во-свояси. При владычестве их управляемы были русские теми же законами, кои до владения их имели... Нравы, платье, язык, наьвания людей и стран осталися те же, какие были прежде... Все это доказывает, что разорение и опустошение России не столь было великое и повсеместное, как государств европейских" (Болтин имеет ввиду завоевания римлян).1
      Иначе подходит к оценке явления Карамзин: "Нашествие Батыево ниспровергло Россию. Могла угаснуть и последняя искра жизни; к счастию, не угасла; имя, бытие сохранилось; открылся только новый порядок вещей, горестный для человечества, особенно при первом взоре: дальнейшее наблюдение-открывает и в самом зле причину блага и в самом разрушении пользу целости.
      "Сень варваров, омрачив горизонт России, сокрыла от нас Европу в то самое время, когда благодетельные сведения и навыки более и более в ней размножались. ...возникали университеты... В сие время Россия, терзаемая монголами, направляла силы свои единственно для того, чтобы не исчезнуть...". "Забыв гордость народную, мы выучились низким хитростям рабства...". "Свойства народа объясняются всегда обстоятельствами... самый нынешний характер россиян еще являет пятна, возложенные на него варварством монголов". Карамзин думает, что под влиянием татар изменился и "внутренний государственный порядок: все, что имело вид свободы и древних гражданских прав, стеснилось, исчезло", "знаменитость Москвы и Твери возникла при монголах".
      1 Болтин. Примечания на Локлерка, т. II, стр. 295.
      Современник и противник Карамзина Полевой рассматривал период монгольский в истории России в более широком плане. Это - борьба Европы и Азии, где России выпала задача претворения Азии, переделки ее на европейский лад. "Русс острит свой меч о меч литовский, дабы низложить монгола". Силы России крепли в период монгольской власти. Орда не догадывалась, что "внук Калиты, губителя родных, щедрого поклонника ханов, обнажит уже на Орду меч".1
      С. М. Соловьев, рассматривающий историю России с точки зрения внутреннего органического ее развития, не придает большого значения татарской власти как явлению, вошедшему в историю России со стороны. По его мнению, даже в первое время завоевания татары не имели серьезного влияния на внутренний строй завоеванной страны. Судьбы России определяются факторами внутреннего характера. Владычество татар есть продолжение давнего господства кочевых варваров на великой восточной равнине. Куликовская битва предвозвестила конец этого господства "вследствие начавшегося здесь (в России, - Б. Г.) сосредоточения и усиления европейского государства".2 В своем заключительном обзоре рассмотренного им древнего периода истории России, озаглавленного им самим "Общий ход русской истории до образования Московского государства", С. М. Соловьев говорит о татарском иге очень мало, как бы мимоходом, и этот факт в значительной мере рисует1 нам его отношение к татарскому завоеванию. Он готов даже поставить знак равенства между русско-татарскими и русско-половецкими отношениями (см. стр. 165).
      1 H. Полевой. История русского народа. М., 1833, т. V, стр. 10-11, 17, 22-23.
      2 С. М. Соловьев. История России, т. I, стр. 1345.
      Костомаров совершенно неправильно понимал процесс образования русского централизованного государства, произвольно отводил в этом процессе татарам роль, противоположную той, какую они играли на самом деле: он говорил, что рабство, общее для всех, созданное татарами в России, дало единство раздробленной на уделы стране. Хану нужно было это единство для более удобного собирания дани.1
      Бестужев-Рюмин, не отрицая воздействия татар на слагающееся Московское государство, особенно в области администрации и финансов, упрекая С. М. Соловьева в недооценке и Карамзина и Костомарова в преувеличении влияния татар на развитие русской жизни, видя в этих мнениях "крайности", подчеркивает косвенные последствия татарской власти: отделение восточной Руси от западной, остановка в просвещении, некоторое огрубение нравов. Однако и он, не будучи в состоянии преодолеть представления буржуазной науки, считает, что понятие царской власти взято Москвою не у татар, а в Византии.2 С этой ненаучной теорией заимствований согласны были и специально работавшие по вопросу о развитии власти в России М. А. Дьяконов 3 и В. И. Савва.4
      1 Костомаров. Начало единодержавия в древней Руси.
      2 Бестужев-Рюмин. Русская история, т. I, гл. V, стр. 278-279.
      3 М. А. Дьяконов. Власть московских государей.
      4 В. И. Савва. Московские дари и византийские василевсы. Харьков, 1901.
      Ключевский не только не сделал ни одного шага вперед в понимании образования Русского государства по сравнению со своими современниками, но вернулся к самому порочному толкованию этого вопроса. Он повторил Костомарова. Он исходит из положения, что в "отношениях между.... (удельными, - Б. Г.) князьями нельзя... усмотреть никакого порядка"; поэтому, - продолжает дальше Ключевский, - "если бы они (удельные князья, Б. Г.) были предоставлены вполне самим себе, они разнесли бы свою Русь на бессвязные, вечно враждующие между собой удельные лоскутья". "Власть... хана давала хотя бы Призрак единства мельчавшим и взаимно отчуждавшимся вотчинным углам русских князей". "Власть хана была грубым татарским ножом, разрезавшим узлы, в какие умели потомки Всеволода III запутывать дела своей земли".1 Отсюда и он, так же как и Костомаров, делает грубейшую ошибку в понимании одного из важнейших вопросов истории России. Платонов признает за татарским ханом сдерживающее влияние на княжеские "усобицы", но в то же время указывает на то, что татарское завоевание повело к полному разобщению "Суздальской Руси... с Русью Новгородской и Русью юго-западной. Население Суздальской и Рязанской областей поневоле восприняло от татар некоторые их порядки (денежный счет, административные обычаи) и было лишено возможности широкого и свободного общения с оторванными от него другими ветвями русского племени и с европейским западом. Вот почему на русском востоке в татарскую эпоху XIII- XIV вв. наблюдается некоторый культурный застой и отсталость...".2 Как нетрудно видеть, и Платонов не понимал ни подлинных причин прекращения княжеских усобиц, ни роли татар, мешавших, а не содействовавших образованию Русского государства.
      Для нас нет ничего неожиданного в том, что и многие современники Ключевского и Платонова разделяли их заблуждения.
      Сергеевич, например, тоже придавал татарской власти немалое значение. "Нашествие татар, - пишет он, - впервые познакомило русские княжения с властью, с которой нельзя входить в соглашение, которой надо подчиняться безусловно...
      1 Ключевский. Курс русской истории. Москва, 1906, стр. 51..
      2 С. Ф. Платонов. Учебник русской истории. 1911, стр. 88-89.
      "Хотя татары не остались в русской земле и властвовали издалека, тем не менее господство их произвело глубокий переворот в нашей жизни". Князья и церковь признали власть ханов, но "расплачиваться за эту покорность приходилось народу". "Первые попытки политического объединения Рос
      сии были сделаны ханами, которые, в противоположность собственным своим интересам, подчиняли отдельных князей власти излюбленного ими великого князя". При татарах вечевые собрания стали анахронизмом.1
      Рожков уже тем самым, что в своей истории не говорит специально о татарском владычестве на Руси, дает нам право делать вывод о том, что он не придает значения этому круд-ному факту нашей истории.
      Антинаучную точку зрения на вопрос высказал М. Н, Покровский. Приняв схему Ключевского о значении городов и торговли в древнейший период нашей истории, М. Н, Покровский в татарах видит прогрессивную силу, способствовавшую "перегниванию" Руси городской в Русь деревенскую. "Татарский разгром одним ударом закончил тот процесс, который обозначился задолго до татар и возник в силу чисто местных экономических условий: процесс разложения городской Руси X-XII веков", "Татарщина шла не только па линии разложе-ния старой Руси, а и по линии сложения Руси новой удельно-московской".2 Кроме этого общего значения татарской власти M. H. Покровский указывает на ряд частных положительных ее сторон: будто бы "она организовала правильную систему раскладки (податей, - Б. Г.), которая на много веков пережила самих татар". Татары "внесли глубокие изменения3 в социальные отношения", уравняв городское и сельское население в платеже дани.
      1 В. И. Сергеевич. Русские юридические древности, т. 2. 1900, стр. 34-35.
      2 М. Н, Покровский. Русская история, т. I. 192Q, стр. 105.
      3 Разрядка моя, - Б. Г,
      Здесь сказалась вся концепция автора со всеми ее нелепостями. Неправильно понятая структура Киевского государства послужила основанием для дальнейших столь же необоснованных и неверных положений. Противоставление Руси городской Руси деревенской, установление вымышленной
      и невероятной "удельно-московской [!] Руси" - не могли помочь M. H. Покровскому найти место и крупному событию в истории России, каким несомненно приходится считать татарские завоевания и более чем двухсотлетнее владычество татарского хана над покоренной страной.
      Особое место по этому вопросу занимает украинская националистическая антинаучная и политически тенденциозная историография.
      М. С. Грушевский, справедливо протестуя против польской теории о полном запустении Украины под ударами монголов и о последующей сплошной колонизации ее поляками, протестуя не менее справедливо и против великорусской теории о переселении украинцев из запустевшей Украины под натиском татар на северо-восток в бассейн Волги - Оки, в тоже время старается не только умалить степень разорения, принесенного татарами, но готов видеть в татарском завоевании фактор, способствовавший созданию на Украине особого, по его терминологии, "общинного" строя, появившегося в результате "нивелировки" местного общества вследствие уничтожения, обеднения и эмиграции "богатого класса". Такая нивелировка содействовала демократизации общественных отношений.1 Если расшифровать основную мысль Грушевского, то она сведется к тому, что на Украине уже в XIII в. образовалось бесклассовое общество.
      В последнее время на Украине появляются работы уже совсем иного рода. Украинские историки признают, что татарское завоевание повлекло за собой усиление феодального гнета. На протяжении двух сотен лет значительная часть страны развивалась под влиянием гнета татарских ханов. Хищническая политика татар сильно подорвала производительные силы страны и вела к запустению целых районов Днепровского бассейна. Крестьянские массы в период господства татар находились под двойным гнетом.