1 В. Г. Тизенгаузен, ук. соч., т. 1 (Ибн-Арабшах), стр. 457.
      2 В. В. Бартольд. Туркестан, т. I- (тексты), стр. 131.
      3 В. F. Тизенгаузен, ук. соч., т. I (Ибн-Халдун). стр. 379.
      Берке-хан, как это ясно из слов ал-Омари 1 и Элькалька-шанди,2 принял ислам еще в 40-х годах XIII в., т. е. до вступления своего на престол. В словах Ибн-Халдуна имеется несомненное преувеличение относительно размеров исламизации при Берке-хане. Во всяком случае, долгое время спустя на золотоордынском престоле мы видим еще ханов-язычников. Такими были Тудаменгу (1280-1287)3 и Токта (1290-1312).4 Принятие ислама в Золотой Орде было фактом огромной политической значимости. Его особенно добивались в Египте ма-млюкские султаны, которым была необходима дружба с Золотой Ордой перед лицом общей опасности - хулагидского Ирана. Следующим значительным шагом в деле распространения ислама было царствование Узбек-хана (1312-1342). Элькалькашанди говорит, что "последовавшие за ним [Берке] цари их [татар] в этом государстве не исповедовали ислама до тех пор, пока между ними не явился Узбек-хан, который чрезвычайно искренне исповедовал ислам, открыто высказывал приверженность к [новой] религии и привязанность к закону [мусульманскому]. . ."5
      1 В. Г. Тизенгаузен, ук. соч., т. I, стр. 245.
      2 В. Г. Тизенгаузен, ук. соч., т. I, стр. 406.
      3 В. Г. Тизенгаузен, ук. соч., т. I, стр. 105, 362.
      4 В. Г. Тизенгаузен, ук. соч., т. I, стр. 174, 277.
      5 В. Г. Тизенгаузен, ук. соч., т. I (Элькалькашанди), "тр. 406.
      Как мы увидим ниже, при дипломатических сношениях с Золотой Ордой мамлюкские султаны Египта оказывали сильное давление на золотоордынских ханов в вопросе о скорейшей исламизации их государства. В 1314 г. Узбек-хан получил, наконец, возможность через своих послов сообщить египетскому султану ал-Мелику ан-Насиру об успехах ислама. Вместе с подарками Узбек-хан шлет султану, как сообщает ан-Нувейри, и поздравление "с расширением ислама от Китая до крайних пределов западных государств; сказано было также, что в государстве его [Узбека] оставалась еще шайка людей, не исповедывавших ислама, но что он, воцарившись,
      предоставил им выбрать или вступление в мусульманскую1 религию, или войну, что они отказались [от принятия ислама! и вступили в бой, что он напал на них, обратил их в бегство" и уничтожил их, посредством избиения и пленения".1
      Говоря об исламизации Золотой Орды, мы, конечно, имеем в виду тюркско-монгольскую среду, по преимуществу кочевую. Общеизвестно, что целые области, входившие в Золотую Орду, были уже до монголов мусульманскими; таковы Хорезм и, Булгар, отчасти земли буртасов. Более того, первые две области, особенно Хорезм, сыграли крупнейшую роль в исламизации кочевой части Золотой Орды и в первую очередь ее господствующей верхушки. Характерно, что в пантюркист-ской исторической литературе, которая строит свои выводы на подтасовке фактов, постоянно и неизменно проводится мысль, что мусульманизация охватила половцев в домонгольское время почти полностью. Это положение пантюркистам необходимо для того, чтобы показать, что половецкое общество (которое, кстати сказать, даже не образовало еще в начале XIII н. единого государства) находилось ужена таком высоком уровне, что могло само передать монголам-кочевникам начатки мусульманской культуры. Фактов в источниках для подобных суждений не имеется, да едва ли они когда-нибудь могут найтись.
      Как бы ни были велики успехи ислама при Узбек-хане, они не выходили за пределы городской жизни и феодальной верхушки степи. Трудящиеся массы степи оставались еще долгое время во власти старых шаманских воззрений, которых не смог преодолеть и официальный переход к исламу.
      Культурная жизнь в Золотой Орде слагалась сложными и многообразными путями. С одной стороны, кочевая степь с богатым народным творчеством производителя-кочевника (кыпчако-монгола) в изобразительном искусстве и фольклоре, с другой - древние традиции в искусстве различных земледельческих районов. К сожалению, от всего этого до нас почти ничего не дошло, если не считать немногих записей, которые сделаны путешественниками-современниками, и в первую очередь записей уже знакомого нам В. Рубрука. На них стоит остановиться.
      1 В. Г. Тизенгаузен, ук. соч., т. I, стр. 163.
      Описывая войлочные жилища татар, он говорит: "Дом, в котором они спят, они ставят на колеса из плетеных прутьев, бревнами его служат прутья, сходящиеся кверху в виде маленького колеса, из которого поднимается ввысь шейка, наподобие печной трубы; ее они покрывают белым войлоком, чаще же пропитывают также войлок известкой, белой землей и порошком из костей, чтобы он сверкал ярче; а иногда также берут они черный войлок. Этот войлок около верхней шейки они украшают красивой и разнообразной живописью. Перед входом они также вешают войлок, разнообразный от пестроты тканей. Именно, они сшивают цветной войлок или другой, составляя виноградные лозы и деревья, птиц и звереи".1
      Последние слова особенно ценны: они подчеркивают, что "звериный стиль" играл еще в XIII в. большую роль в искусстве тюрко-монголов. Впрочем, об этом говорят и немногие сохранившиеся памятники материальной культуры. Татары, особенно женщины, любили украшать также и свое одеяние. Тот же В. Рубрук пишет: "Кроме того, они (татарки, - А. Я.) носят украшение на голове, именуемое бокка, устраиваемое из древесной коры или из другого материала, который они могут найти как более легкий, и это украшение круглое и большое, насколько можно охватить его двумя руками; длиной оно в локоть и более, а вверху четырехугольник, как капитель колонны. Эту бокку они покрывают драгоценной шелковой тканью; внутри бокка пустая, а в средине над капителью или над упомянутым четырехугольником они ставят прутик из стебельков перьев или из тонких тростинок, длиной также к локоть и больше.
      1 Плано Карпини и В. Рубрук, ук. соч., стр. 69. (Разрядка моя, - А. Я.).
      И этот прутик они украшают сверху павлиньими перьями и, вдоль кругом, перышками из хвоста селезня, а также драгоценными камнями. Богатые госпожи полагают это украшение на верх головы, крепко стягивая его меховой шапкой".1 К этому описанию можно добавить слова Плано Карпини о том, что прутики часто делались из серебра и даже золота и что "без этого убора они никогда не появляются на глаза людям, и по нему узнают их другие женщины".3 К сожалению, подобных наблюдений и записей о монголах того времени в источниках сохранилось очень мало. Однако приведенного достаточно, чтобы признать, что искусство тюрко-монгольского народа, каким являлось в XIII-XIV вв. кочевое население Дешт-и-Кыпчак, было одним из богатых проявлений его духовной жизни.
      Совсем в ином плане развивалась культурная жизнь в городах. Установить единство культурного развития по всем городам Золотой Орды, конечно, невозможно, слишком велика разница в культурных традициях таких богатых областей Золотой Орды, как, например, Крым и Хорезм. Если у первого имеются длительные культурные связи с Византией, Милой Азией, Сирией, Египтом, то у второго - не менее долгие сношения с Ираном, Мавераннахром, Китаем, не говоря о глубокой древности своей собственной культуры. Однако ни Крым, ни Хорезм, как бы ни были важны эти богатые области, не дают нам еще лица культуры Золотой Орды. Последнее мы прежде всего должны искать в городах. Нижнего Поволжья, там, где находились Сарай Бату и Сарай Берке и другие поселения. Культура и искусство этих центров сложились в условиях развития здесь в XIII в. интенсивной политической жизни, причем большую роль сыграла упомянутая область Хорезм и особенно ее столица Ургенч.
      Внимательное ознакомление с памятниками материальной культуры и искусства, добытыми при раскопках Терещенко городища Сарая Берке, а также с археологическими материалами Ургенча вместе с данными письменных источников приводит к выводу, что искусство золотоордынских городов и в первую очередь столиц развивалось при прямом участии культурных сил Ургенча. Правда, в Сарае Берке работали мастера с Кавказа (в частности армяне, что отмечено определенными надписями), из Египта, Византии и феодальной Руси, однако культурное лицо городской жизни на первых порах определяли ученые, художники, архитекторы и ремесленники Ургенча.
      1 Плано Карпини и В. Рубрук, ук. соч., стр. 77.
      2 Плано Карпини и В. Рубрук, ук. соч., стр. 6.
      На эту тему мне уже пришлось два раза писать, первый - в работе "К вопросу о происхождении ремесленной промышленности Сарая Берке", второй - в работе "Столица Золотой Орды - Сарай Берке". В этих работах я особенно подчеркивал, что в источниках постоянно упоминается целый ряд культурных деятелей хорезмийцев, которые принимали активное участие в образовании и сложении культурной жизни Золотой Орды.
      В арабских источниках египетского происхождения (ан-Нувейри, ал-Муфаддаль ас-Сафади, Ибн-Дукмак, ал-Макризи) очень часто мелькает имя Ала-ад-дина Айдогды ал-Хорезми,1 который хотя и был послом египетского султана при дворе Узбек-хана, однако был тесно, повидимому, связан с хорез-чийской колонией в Сарае Берке. Он всячески содействовал установлению не только дипломатических связей Египта о Золотой Ордой, но и родственных отношений между Узбек-ханом и ал-Меликом ан-Насыром путем женитьбы последнего на одной из наиболее видных золотоордынских царевен.
      В Сарае Берке во времена Узбек-хана весьма почиталась ханака шейха Номан-ад-дина ал-Хорезми. По словам Ибн-Патуты,2 Узбек-хан был частым гостем этой ханаки, где каждую пятницу проводил время в беседах с ним.
      1 В. Г. Тизенгаузен, ук. соч., т. I, стр. 146 (арабск. текст), стр. 168 (русск. перев.); стр. 186 (арабск. текст), стр. 198 (русск. перев.); "стр. 271 (арабск. текст), стр. 271 (русск. перев.); стр. 317 (арабск. текст), гтр. 324 (русск. перев.); стр. 319 (арабск. текст), стр. 326 (русск. перев.); "сгр. 425 (арабск. текст), стр. 437 (русск. перев.). - А. Якубовский. К попросу о происхождении ремесленной промышленности Сарая Беркэ, стр. 24.
      2 Ибн-Батута в изд. Defremery, т. II, стр. 449.
      Номан-ад-дин прежде работал старшим врачом больницы в Хорезме1 (Ургенче), но был переведен при Токте-хане в Сарай.1 Про этого врача один из современников, ал-Барзали, сказал, что он "изучал логику, диалектику, медицину", был человеком исключительно образованным, побывал во многих странах и виделся с замечательными людьми. Небезинтересен и тот факт, что эмиром в Азове (Азак-Тана) в 30-х годах XIV в., т. е. при Узбек-хане, был Мухаммед Ходжа ал-Хорезми.2 Хореамийцы работали в столицах Золотой Орды на самых разнообразных поприщах культуры, однако среди них преобладали ремесленники.
      Сравнительное изучение памятников архитектуры Сарая Берке и Сарая Бату, с одной стороны, и Ургенча, с другой, пронодоппое хотя бы только на материале изразцовой деко-ровки (памятники архитектуры на городище Сарая Берке в надземной своей части не сохранились), убеждает в том, что хорезмийские мастера со свойственным им блеском повторяли богатые, многокрасочные орнаментные композиции в из-разцомых мозаиках, которые до сего дня украшают такое изумительное здание, как мавзолей Тюрабек-Ханым в Куня-Ургецче.3
      Хорезмийские мастера, впрочем, не только повторяли, но создавали на новом месте целые школы. Богатая коллекция изразцов из Сарая Берке, относящихся к разнообразным зданиям XIII-XIV вв., убеждает, что здесь налицо явления типичного мусульманского феодального искусства. Обобщенный растительный орнамент в сочетании с геометрическим: плетением и арабскими надписями, выполненными декоративными почерками, игра глазурных красок (синяя, бирюзовая, белая, зеленая, желтая) в сочетании со столь характерным для Ургенча красным цветом (ангобная краска), - все это вместе с привычными для жителей городов Средней Азии и Ирана архитектурными формами переносилось
      в Поволжье.
      1 В. Г. Т изенгаузен, ук. соч., т. I, стр. 173 (арабск. текст), стр. 175 (русск. перев.); также стр. 493 (арабск. текст), 523-524 (русск. перев.).
      2 Ибн-Батута, изд. Defremery, т. II, стр. 368.
      3 А. Ю. Якубовскии. Развалины Ургенча, стр. 48 след...
      То же мы наблюдаем и в других видах так называемого прикладного искусства, особенно в поливной керамике. Беглого взгляда на богатые коллекции Государственного Эрмитажа в этой области достаточно, чтобы убедиться в том, как многообразно было это искусство в Золотой Орде, особенно в городах Нижнего Поволжья. В упомянутой работе "К вопросу о происхождении ремесленной промышленности Сарая Берке" (стр. 28-48) разобраны виды поливной керамики Сарая и решен вопрос о роли хорезмийских мастеров в создании их.
      Керамика эта, действительно, во всей полноте как бы повторяет работу ургенчских гончарных мастерских. Здесь можно увидеть те же краски, тот же растительный, по преимуществу, орнамент (хотя встречаются и изображения зверей, птиц и даже людей), те же почерки арабских надписей в том же композиционном сочетании, в той же технике, что и на ургенчской посуде. Однако среди памятников искусства в Золотой Орде мы найдем много такого, что напоминает нам прекрасные произведения художественных мастерских мамлюкского Египта.
      Мы уже видели, какое огромное количество подарков отправляли султаны Египта золотоордынским ханам: в списках подарков значатся и ремесленники, которые передавали свою технику на новом месте, а вместе с художественной техникой заносили и элементы художественной идеологии, привить которые в городской среде не составляло особого труда. Среди импортных вещей из Египта мы в упомянутой коллекции Эрмитажа имеем прекрасный мраморный подсвечник с надписью, указывающей, что эта вещь из Египта, фрагменты великолепных раскрашенных, с надписями, стеклянных ламп и другие предметы. Небезинтересны и импортные вещи из Китая. В коллекции Эрмитажа находится кафтан из китайского шелка с рисунком, найденный в Увеке (напротив Саратова), большое количество украшенных бронзовых зеркало и т. д.
      Известно, что вместе с товарами караваны приводили и ремесленников, которые оседали и продолжали на месте знакомое им производство. В данном случае подобное явление мы имеем с производством бронзовых зеркал. Внимательное их изучение показывает, что если первое время их еще ввозили из Китая, то в период расцвета торговой и культурной жизни их производили тут же, в Сараях и других городах.
      Политическая роль Золотой Орды с точки зрения исторических масштабов не была длительной; Золотая Орда как самостоятельное государство едва ли превысит по времени два с четвертью столетия, однако этого срока было достаточно, чтобы все те воздействия, при которых слагалась культурная жизнь городов Нижнего Поволжья, превратились в одно из главных слагаемых своеобразного поволжского золотоордынского искусства, которое в период расцвета уже имело своих мастеров, художников и свои собственные школы. На всех произведениях этого искусства лежит печать мусульманской феодальной идеологии. Более того, все это искусство но существу обслуживало лишь верхи золотоордынского городского общества, т. е. феодалов, так или иначе связанных с городом купцов, феодальную городскую интеллигенцию и верхние слои ремесленников.
      Народная масса деревни и кочевых степей мало была связана с этим искусством. Что же касается городских ремесленников, то они в большей мере выступают как участники его-производства, чем как потребители. Проследить связь сельского поволжского населения и кочевников с этим искусством можно лучше всего на керамике Сарая Берке. Поливные сорта ее ничего общего ни по технике, ни по формам не имеют с неполивной керамикой, так богато сохранившейся в развалинах Сарая Берке. Не имея ничего общего с поливными сортами, керамика эта вовсе не похожа и на неполивную керамику Ургенча и других среднеазиатских городов. Зато она чрезвычайно сходна с неполивной керамикой из поселений по Нижнему Дону и Северному Кавказу. Керамика эта бытовала здесь задолго до прихода сюда монголов и образования Золотой Орды. В период существования последней она не умерла, а продолжала существовать, имея широкое распространение, по преимуществу, в среде крестьянства и беднейшей части городского населения.
      Наиболее ранним памятником золотоордынской письменности, относящимся к началу XIV в., является замечательная рукопись на бересте. В настоящее время она находится на выставке Востока Эрмитажа в зале "Сарай Берке - столица Золотой Орды". Рукопись на бересте была найдена случайно: при рытье ямы под силосование кормов близ села Подгорного, на левом берегу Волги, против Увека, в 1930 г. наткнулись на золотоордынское погребение, а в нем среди других предметов и на рукопись. Написанная на монгольском языке уйгурским алфавитом, рукопись содержит в стихотворной форме разговор матери с сыном, которого она провожает на службу к господину. Мать утешает сына и советует ему не огорчаться. Сын говорит, что ему не хочется ехать на тяжелую службу и что его влечет в родные степи к семье и друзьям.
      В создании литературного языка и литературной культуры Золотой Орды также большую роль сыграл Хорезм. Целый ряд художественных произведений, вышедших из Золотой Орды, обнаруживает в своем языке прямую связь с языковыми элементами Хорезма и городов нижней Сыр-дарьи, т. е. территории Ак-Орды.
      В Хорезме кроме хорезмийского населения, к этому времени почти целиком по языку отюреченного, имелись еще туркмены и кыпчаки. Что же касается Белоордынских городов, то здесь даже в городах (за исключением пришлых элементов) говорили только по-тюркски с преобладанием кып-чакских языковых элементов. Обе вышеотмеченные области (Хорезм и города по нижней Сыр-дарье) оказывали свое постоянное воздействие не только на разговорную речь, но и на еще складывающуюся золотоордынскую письменность, особенно на художественную литературу. В поволжских городах, особенно в двух Сараях, происходила в этом отношении большая работа, не говоря уже о том, что здесь был и крупный центр богословской мусульманской мысли. Письменные источники XIII-XV вв. (преимущественно арабские) приводят немало крупных имен, работавших как в той, так и в другой областях. Однако все это вне нашей специальности, а следовательно и пне настоящей книги.
      ЧАСТЬ ВТОРАЯ
      ЗОЛОТАЯ ОРДА И РУСЬ
      "Татары не походили на мавров. Они, завоевав Россию, не подарили eй ни алгебры, ни Аристотеля".
      А. С. Пушкин.
      ГЛАВА ПЕРВАЯ
      СОСТОЯНИЕ РУСИ НАКАНУНЕ ТАТАРСКОГО ЗАВОЕВАНИЯ
      К концу XII в. Киевское государство уже окончательно распалось. На его огромной территории образовалось несколько независимых феодальных княжеств, каждое из которых делилось на более мелкие части, не очень крепко связанные друг с другом, со своими особыми политическими центрами.
      Феодальные войны, не прекращавшиеся и неизбежные, разорительные особенно для крестьянства и горожан, делали политическое существование этих разрозненных единиц крайне неустойчивым.
      Целые области, еще недавно входившие в состав Киевского государства, не имея возможности отстоять свою независимость от агрессии соседей, делались жертвой более сильных феодальных образований.
      В разное время Венгрия, Польша на западе, Ливонский и Тевтонский ордена и Литва на северо-западе, половцы на юго-востоке очень заметно изменили недавние границы Киевского государства, включив в сферу своего политического влияния весьма значительные пространства, которыми в X-XI вв.
      владел Киев.
      Имею в виду Галицкое, Волынское и Смоленское княжества, в разное время ставшие жертвой венгерской, польской и литовской агрессии, Полоцкое немецких рыцарей, Тму-тараканское, занятое половцами (кыпчаками).
      Жизнь Причерноморья и Приазовья, с которыми и за которые столь энергично боролся в свое время Киев, приобретает новые политические черты и входит в новое политическое русло. Киевские владения в Причерноморье и. в частности, в Крыму сейчас целиком включаются в состав половецкого (кыпчакского) владения (Дешт-и-Кыпчак).
      Автору "Слова о полку Игореве" оставалось только напомнить о недавнем прошлом и констатировать факт, что побережье Черного и Азовского морей стало для русских князей землей "незнаемой".
      "Див кличет вверху древа, велит послушати земли не-знаеме - Волзе и Поморию и Посулию и Сурожю и Корсуню и тебе, Тьмутороканский болван".1
      Княжества, расположенные в центре бывшего Киевского государства, а также в северной и северо-восточной его части, продолжали жить самостоятельной политической жизнью, но в тех же условиях феодальной обособленности, непрерывной войны.
      Киев в это время уже не был прежним Киевом, соперником Константинополя. Владимиру Мономаху (1113-1125) на сравнительно короткий срок удалось задержать начавшийся процесс распада государства. Не забудем, что Владимир Мономах хотя и получил власть в Киеве по инициативе растерявшихся после восстания 1113 г. верхов киевского общества, но несомненно его кандидатура была приемлема и для массы киевлян, особенно после тех мер, которые Мономах был вынужден принять под давлением восставших масс.
      Сын Владимира Мономаха Мстислав (1125-1132) еще крепко держал в своих руках власть, но власть лишь над частью бывшего Киевского государства.
      Мстислав владел Киевом, Новгородом и Смоленском, поставив по этим городам своих сыновей, а по другим городам имел послушных ему братьев. Мстиславу удалось даже вернуть в состав Киевского государства Полоцк, куда он тоже посадил одного из своих сыновей.
      1 Это место "Слова о полку Игореве" толкует Голубовский так: "В этих словах заключается обращение ко всему тому, что утеряли славяне при наплыве в южные степи кочевников" (П. Голубовский. История Северской земли. Киев, 1881,
      Но значительная часть бывшего Киевского государства уже не признавала власти Мстислава.
      По смерти Мстислава (1132) начался распад и его владений. Параллельно тот же процесс шел и в других частях бывшего Киевского государства.
      Сыновья и внуки Святослава Черниговского вели ожесточенную борьбу между собой за политическую самостоятельность своих вотчин-княжений, в итоге чего обособились княжения Черниговское, Муромо-Рязанское, в 60-х годах XII в. распавшееся в свою очередь на княжества Муромское и Рязанское:
      Заметно и решительно крепла самостоятельность Галиц-кого княжества.
      Киев, хотя уже и не совсем похожий на Киев недавнего времени, все еще продолжает служить предметом исканий русских князей.
      В борьбе за Киев выступают особенно энергично сын Мстислава Изяслав в союзе с венграми и поляками и Юрий Владимирович Долгорукий в союзе с галицким князем Владимиром Володаревичем и половцами. Юрию Долгорукому после долгой и упорной борьбы в конце концов удалось завладеть Киевом, но не надолго: через три года после занятия Киева он здесь умер (1157).
      Борьба между княжествами ("усобицы") продолжалась. В ней участвуют новые лица, но общий стиль картины мало меняется. Взаимные отношения князей безнадежно запутывались.
      Вот при каких, обстоятельствах кыпчакам (половцам) удалось усилиться за счет своих северо-западных соседей.
      Киевский князь Мстислав Изяславич сделал было попытку поднять падающее значение Киева: в 1168 г. он приглашает своих братьев "пожалиться о Русской земле" и итти против половцев, которые "несут хрестьяны на всяко лето у воже свои" (т. е. забирают на Руси огромный полон) и "Греческий путь изотимають и Соляный и Залозный".1 Поход был для русских князей удачным, но эта удача не могла изменить ясно наметившегося хода вещей и предотвратить дальнейшее углубление процесса дробления русских княжений и усиления на юго-востоке Половецкого государства.2
      Если Киевское государство IX-XI вв., как и всякое феодализирующееся государство, было непрочным, тем более что в состав его входили далеко не однородные по своей культуре и по этническому составу части, то с распадом этого государства каждая из его частей, предоставленных самим себе, продолжала жить еще более обособленной жизнью, ставя перед собой свои собственные цели и осуществляя их своими собственными средствами.
      Следует сказать больше: самый распад этого государства был обусловлен тем, что в отдельных его частях все яснее и ярче обнаруживались ростки новой жизни, требовавшие новых политических условий для своего дальнейшего развития.
      Новгород, например, со своим могущественным боярством, в первой половине XII в. захватившим в свои руки всю полноту власти, превратился в боярскую республику не потому, что оторвался от Киева, а потому, что в нем оказались налицо силы, способные отстоять независимое от Киева бытие.
      Не удивительно поэтому, что в XII-XIII вв. мы можем наблюдать на территории Киевского государства новые политические центры, оригинальные в своей хозяйственной основе, со своеобразным соотношением классов. В кратком очерке нет никакой возможности изобразить все особенности в истории каждого даже из "более или менее крупных политических образований.
      Между тем для понимания дальнейших событий в связи с распространением татарской власти в Европе совершенно необходимо учесть все эти особенности в жизни русских княжеств.
      1 Ипатьевская летопись, стр. 368. Дата - 1170 г. - Ипатьевской летописи признается неточной.
      2 Там же, стр. 11 и дальше.
      Для иллюстрации высказанного положения я остановлюсь только на трех наиболее сильных, с наиболее резко выраженными особенностями общественных отношений и политического строя единицах: Владимиро-Суздальском княжестве, Новгородской республике и Галицко-Волынской земле.
      Владимиро - Суздальское княжество
      Совсем не случайно киевский князь мономахович Андрей Юрьевич Боголюбский не захотел, вопреки желанию своего отца, оставаться в Киеве и перешел на северо-восток, в Ростово-Суздальскую землю, в новый город Владимир на Клязьме.
      Именно здесь, на северо-востоке, - и особенно в новых городах заметно росли те элементы, которые, протестуя против бесконечных феодальных войн, против старой боярской знати, тяготели к сильной княжеской власти. Этот союз во Владимиро-Суздальском княжестве мы можем констатировать со времен Андрея Боголюбского.
      Расположенная на удобных речных путях, непосредственно связанная на северо-западе с тогдашним окном в Европу- Новгородом, на востоке с Болгарским ханством, в то же время имея полную возможность по речным системам сноситься с югом и юго-востоком (Волжский и Донской пути), Ростово-Суздальская земля имела таким образом много благоприятных условий для дальнейшего своего развития. Этот край стал особенно энергично расти благодаря переменам, происходившим в XII-XIII вв. в хозяйственном положении западной и южной Европы, так пагубно отразившимся на судьбе Поднепровья. Имею в виду перемещение в связи с крестовыми, походами торговых путей, которые прошли мимо Киева, благодаря чему старый торговый центр очутился в "коммерческом тупике". В то же время эти новые торговые пути и новые торговые обороты вызвали большое оживление итальянских, французских, и немецких городов. А это оживление дало в свою очередь толчок к дальнейшему росту Новгорода, подняло значение Крыма, превратив его в базу генуэзской торговли с восточной Европой и в частности с Ростово-Суздаль-ской землей.
      Хозяйственное преуспеяние края сказалось в росте новых городов, по своей общественной структуре значительно отличавшихся от городов старых. В новых городах энергично развиваются ремесло и торговля. Очень знаменательно отношение старого ростовского боярства к новому городу Владимиру. Бояре не могли равнодушно смотреть на разрастание нового города: они видели здесь силу, им враждебную. Полным пренебрежением к ремесленникам нового города дышат их слова, адресованные Владимиру: "несть бо свое княжение град Владимир, но пригород есть наш, а наши смерды в нем живут и холопы, каменосечцы, и древоделы, и орачи".1
      Ростовские бояре, однако, не могли не заметить самого факта роста нового города, и в степени их беспокойства по атому поводу несомненно сказывается сила их опасений. Факт борьбы "старых" и "новых" городов в этом крае давно был отмечен нашими историками, и между прочим G. M. Соловьевым.2 В наше время обращено было внимание на различие даже в системе стройки "старых" и "новых" городов: если, например, старый город Суздаль есть небольшой по территории, укрепленный стеной кремлевский участок, окруженный неукрепленным поселком, то в "новом" городе Владимире укреплениями окружен не только кремль, а и весь городской посад.3 Разница в структуре городов, конечно, объясняется разницей в общественных отношениях этих городов.
      1 Никоновская летопись, под 1177 г.
      2 С. M. Соловьев. История России. Изд. "Общественной пользы", т. I, стр. 498 и др.
      3 Н. Н. Воронин. К вопросу об археологическом изучении поселения эпохи феодализма. Пробл. ист. докапитал, общ., № 5, 1934Р стр. 102.
      Когда Андрей окончательно переселился с юга на север, он постарался сделать все, чтобы его город Владимир, этот город каменщиков и плотников, мог перегнать боярский Ростов. Борьба со старым боярством окончилась лично для Андрея печально: он был убит группой бояр; во главе этой группы стояли бояре Кучковичи, те самые, у которых отец Андрея Юрий отобрал Москву.
      Но смерть Андрея не означала конца начатой борьбы.. Она продолжалась. Бояре на место князя Андрея постарались посадить рязанских князей Мстислава и Ярополка Ростисла-вичей. Они были уверены, что эти князья будут и впредь действовать в их интересах так же энергично, как Рязань до сих пор поддерживала их.
      Город Владимир сделал было неудавшуюся попытку посадить у себя братьев Андрея - Михаила и Всеволода; но им пришлось покинуть Владимирскую землю в качестве изгнанников.
      Боярские ставленники Мстислав и Ярополк Ростиславичи скоро показали себя в полной мере. Больше других от их бесцеремонных приемов властвования пострадал город Владимир. Здесь они не щадили ничего. Ограбили прежде всего Владимирский собор, на украшение которого Андрей потратил огромнейшие средства. Ценности они отправляли к себе домой в Рязань.
      Окончилось дело восстанием владимирцев и приглашением Михаила и Всеволода, которые с боем вернулись во Владимир. Михаил скоро умер, и власть перешла к Всеволоду.
      Ростовское и суздальское боярство делает попытку посадить снова Мстислава Ростиславича, но этот "герой" потерпел жесточайшее поражение от владимирцев и бежал к себе в Рязань, откуда он пробовал нанести удар Владимиру с юга, но безуспешно.