Глава 12

Ридикюль выскользнул из онемевших пальцев Кэтлин, ударившись об пол с глухим стуком, и Уэйд резко отпрянул от Луанн.

Когда взгляд его упал на стоявшую совсем рядом Кэтлин, растерянную и бледную, глаза его сузились. В течение одной мучительной минуты она не могла отвести глаз от его лица; ей казалось, что в ушах раздается оглушительный звон. Потом она услышала, как Луанн что-то пробормотала, Уэйд опустил руки, и Кэтлин пришла в себя. С яростью и отвращением она подхватила с пола ридикюль и выбежала в холл.

— Кэтлин, постойте! — прозвучал позади нее голос Уэйда, но она только ускорила шаги, с такой быстротой летя по направлению к гостиной, что столкнулась с Уиннифред Дейл, когда та вышла в холл.

— Ах! Простите, милочка… — Она уставилась на Кэтлин, белую как мел. — Господи, детка, что случилось? У вас такой вид, будто вы сейчас упадете в обморок.

— Нет-нет, что вы… у меня не бывает обмороков. Просто у меня… болит голова и… Уэйд, кажется, хочет побыть у Портеров еще немного, так что я подумала… может быть, Уиверы будут так добры и отвезут меня домой — сейчас же.

— Конечно, конечно! Сию минуту пойду спрошу у них. — Уиннифред с беспокойством оглядела ее. — Мне очень жаль, что вы плохо себя чувствуете. Подождите минутку, я пойду найду Эдну и…

— Если бы у меня была повозка, я счел бы за честь отвезти вас домой, Кэтлин. — Дрю Рейли подошел к ним со стороны гостиной, озабоченно глядя на Кэтлин. — К сожалению, сегодня я приехал верхом. Вы не позволите мне проводить вас до кресла, пока Уиверы соберутся? Принести вам рюмку бренди?

— В этом нет нужды, — раздался голос Уэйда за спиной у Кэтлин. Она резко обернулась.

Мрачный, нахмурившийся Уэйд подошел к ней и, схватив за руку, с демонстративным видом положил ее на свой согнутый локоть.

— Простите, что заставил вас ждать. Поехали.

— Извините. — Она высвободила руку и посмотрела ему в лицо. Ее зеленые глаза вспыхнули от негодования. — Я еще ни с кем не простилась.

— Ну так прощайтесь.

— Прошусь, когда буду готова.

— Сдается мне, вы уже готовы.

В воздухе между ними ощущалось напряжение, и Уиннифред удивленно переводила взгляд то на нее, то на него. Дрю Рейли молча наблюдал, как они обмениваются репликами.

В душе у Кэтлин царил хаос, и единственное, что она могла сделать, — это заставить себя не опускать глаза и смотреть прямо на Уэйда Баркли, в его ледяные синие глаза — она-то не сделала ничего, чего стоило бы стыдиться. Но он, судя по всему, тоже не считал себя виноватым ни в чем, потому что смотрел на нее так же твердо, упорно и безжалостно, как и она — на него.

Из безвыходного положения их спасла Уиннифред — она увела Кэтлин, чтобы та простилась с Портерами Вскоре после этого Кэтлин оказалась в коляске рядом с тем, кого ненавидела, в ночи, полной запахов диких цветов и хвои, под мерцающим лунным светом. Оба не проронили ни слова, пока не подъехали почти к самому ранчо «Синяя даль».

— Считаю, я должен кое-что объяснить.

Кэтлин буквально вскипела, до того спокойным был его голос, но тут же взяла себя в руки.

— Вот как? — произнесла она со всей холодностью, на какую была способна в данный момент.

— Позвольте мне вам кое-что пояснить, — продолжал он. — Ни при каких обстоятельствах вы не будете иметь никаких дел с Дрю Рейли.

Дрю Рейли! Кэтлин меньше всего ожидала, что Уэйд заговорит об этом.

— Так вы хотите поговорить о Дрю Рейли? — вырвалось у нее.

— Ясное дело, нет. Меньше всего мне хочется говорить о нем. Просто я велю вам держаться подальше от этого человека.

— Вы не имеете никакого права велеть мне что бы то ни было, мистер Баркли. И единственный человек, от которого я собираюсь держаться подальше, — это вы!

— Это почему же? Из-за… ошибки, которую мы допустили вчера вечером?

— Разумеется. А сегодня вечером вы, очевидно, допустили еще одну «ошибку», — возразила она. — С Луанн Портер.

— Это была не ошибка. Мне хотелось поцеловать ее, — небрежно проговорил Уэйд.

Кэтлин повернулась и посмотрела на него, в душе ее возмущение соперничало с ревностью. Красивое мрачное лицо Уэйда ничего не выражало; он смотрел прямо на дорогу, но она заметила, что у него слегка напряжены плечи и сильные руки, которыми он так умело держал вожжи.

— В таком случае мне жаль эту бедную девушку! — воскликнула она.

— Вроде бы ей это понравилось. Так же, как и вам. — Он, прищурясь, взглянул на нее. — Если уж на то пошло.

Она не знала, закричать или дать ему пощечину, и ограничилась тем, что, крепко сжав руки в кулаки, отодвинулась от него настолько, насколько позволяли размеры коляски.

— Разве? Я не помню.

— Да что вы говорите!

— Правда. Я стараюсь не держать в голове неприятные вещи. Это гораздо проще, чем размышлять о них. А значит, что бы там ни произошло между вами и мной… какую бы ошибку ни совершили вы, я не имею к этому ни малейшего отношения. Это всего-навсего неприятный эпизод, и не более того.

К великому удивлению Кэтлин, он натянул вожжи и остановил лошадей так резко, что она покачнулась на сиденье. Их окружала темная непроглядная ночь, и вокруг не было никого, только деревья, луна и звезды.

— Что вы задумали?

— Хочу освежить вашу память, — сказал Уэйд, заключая ее в объятия.

Кэтлин тихонько охнула от удивления и широко раскрыла глаза, но он только ближе привлек ее к себе и накрыл ее рот поцелуем, с наслаждением вкушая упоительные розовые губы, которые преследовали его денно и нощно.

Он не собирался целовать ее — ни в тот раз, ни сегодня, но этот необыкновенный зловредный ангел обладал способностью язвить по его адресу, как никто другой.

— Значит, вы забыли, что чувствовали, когда я целовал вас? — пробормотал Уэйд, и она затрепетала в его объятиях.

— Д-да.

— И ничего не вспомнили?

— Н-нет… совсем ничего, кро…

Уэйд еще раз поцеловал ее. Кэтлин попыталась высвободиться, но замерла, издав короткий тихий стон, когда его горячие губы впились в нее и ее пронзило ощущение сладостного восторга.

— Вы не помните эту часть? — Голос у него был низкий, хриплый, он немного отстранился.

— М-м-м… нет… может быть…

— А я уверен, что помните.

Новый поцелуй оказался еще глубже, еще настойчивее. Кэтлин почувствовала, что голова у нее закружилась, губы жгло, как огнем, и с нежной мучительной радостью она ответила на поцелуй.

Оба они покачнулись, почти не сознавая, где находятся. Теперь Уэйд уже не мог остановиться, даже если бы захотел этого. Кэтлин была у него в крови, ее вкус, ее запах пьянили его сильнее, чем виски, и казалось, что во всем Вайоминге, да и вообще на всей земле, нет никого, кроме них двоих.

Поцелуй следовал за поцелуем, руки Уэйда принялись ласкать ее, гладить роскошные выпуклости бедер, а губы настойчиво покоряли ее, вызывая негромкие чувственные стоны, заставляя отвечать на его поцелуи, такие пламенные, что оба они пылали от страсти.

— Кэтлин, что вы со мной делаете? — простонал он, и губы его коснулись ее стройной шеи, а рука скользнула вверх, к чудным золотым волосам, и пальцы замерли на шпильках и заколках.

— Н-нет… не нужно, Уэйд!

В груди у него вспыхнуло, когда он услышал, что она назвала его по имени, и сердце забилось с такой скоростью, с какой не билось, когда он оказывался рядом со змеей, или рысью, или хулиганами, устраивающими драку в салуне.

— Молчите, — выдохнул он, и в то время как одна его рука обвилась вокруг талии Кэтлин, пальцы другой сомкнулись на одной из ее проклятых заколок. — Давно уже хочу это сделать…

Осторожно потянув, Уэйд ловко вытащил шпильки — одну, другую, третью, четвертую — и швырнул их в темноту.

Густые золотые локоны рассыпались в буйном беспорядке, и словно солнечный свет смешался с лунным. Уэйд зарылся пальцами в шелковистые пряди и поцеловал Кэтлин с такой страстной нежностью, словно та шла из самой сокровенной глубины его чувственности, о существовании которой он никогда не подозревал.

Кэтлин замурлыкала, как котенок, потом прижалась к нему, тела их слились в одно целое, и запах ее духов смешал все его мысли.

Уэйду казалось, что он умрет от наслаждения, когда нежные губы Кэтлин раскрылись навстречу его языку и он проник в ее рот. Он был почти на небесах… но не совсем — ему хотелось сорвать с нее это великолепное платье и овладеть ею при свете луны, целовать всю, вкусить целиком и полностью, чтобы перестать мечтать о ней.

Уэйд был уверен, что тогда все придет в норму и он не станет думать о ней постоянно. Его пальцы запутались в ее волосах, лаская шелковые пряди, а потом скользнули ниже. Неодолимое желание охватило Уэйда, когда он осторожно дотронулся до ее груди. Кэтлин тихо ахнула, содрогнувшись от наслаждения, но вдруг неожиданно напряглась и отпрянула.

— Нет! — услышал Уэйд ее шепот. И тут словно кто-то разрушил волшебные чары этой ночи, она высвободилась из его объятий, глядя на него с паническим ужасом, который постепенно вытеснил из ее глаз мерцание страсти. — Нет!

Уэйд забыл о своих порывах и почувствовал неожиданное желание успокоить ее.

— Ничего страшного, принцесса. Мы пока все отложим — пока. Если это то, чего вы хотите…

— Чего я хочу! — Голос Кэтлин сорвался, разрумянившееся было лицо снова стало бледным. — С каких это пор вы — вы все! — стали считаться с моими желаниями! Они не имели значения ни для Алека, ни для Доминика Трента, — с горечью вскричала она, — а вы, вы удерживаете меня на ранчо «Синяя даль» против моей воли с той минуты, как я сюда приехала. Да разве для вас важно, чего я хочу!

Руки Уэйда опустились, он встревожился, потому что увидел, что она вся дрожит, изо всех сил стараясь не расплакаться.

— Успокойтесь, — сказал он ровным голосом. — Кто такой Алек и кто такой Доминик Трент?

— Это не ваше дело, но вы такой же противный, как и они!

Уэйд всмотрелся в ее испуганное лицо.

— Сдается мне, они плохо с вами обращались, Кэтлин. А я никогда не сделаю вам ничего дурного.

— Уже сделали! — бросила она, тронув свои распухшие губы, но тут же ей захотелось взять свои слова обратно.

— Что вы имеете в виду? — резко спросил он.

— Вы не даете мне вернуться к Бекки, а я нужна ей. Мне необходимо забрать ее, мы должны убежать, прежде чем… — Поняв, что почти проговорилась, Кэтлин осеклась и почувствовала, как кровь отхлынула от лица. — А вы поцеловали меня! — укоризненно бросила она.

— Это плохо?

— Вы этого не хотели! Вы поцеловали меня не потому что… я вам нравлюсь… или что-нибудь такое. Вы и с Луанн… я видела вас… так зачем же?

— Зачем? — Уэйд скрипнул зубами. В глазах Кэтлин было такое выражение, что он не мог солгать. — Черт меня побери, если я знаю. Но мне хотелось сделать это с той ночи, когда я нашел вас у ручья.

— Зачем?!

— Считаю, что потому же, почему и вам хотелось меня поцеловать.

— Мне совсем не хотелось! Я никогда…

Уэйд быстро схватил ее за запястья и осторожно привлек к себе.

— Вы хотите, чтобы я опять доказал вам это? Потому что если мы начнем, я не знаю, сможем ли остановиться.

Их взгляды встретились. Какова бы ни была причина, по которой Кэтлин тоже хотелось поцеловать его, она даже не пыталась задуматься над этим.

— Черт вас побери! — крикнула она, потом вырвалась и оттолкнула его. В глазах ее блестели слезы, но ни одна не скатилась по щеке.

Прежде чем Уэйд успел понять, что происходит, Кэтлин выскочила из коляски, споткнувшись в густой траве, и бросилась бежать. Ее светло-зеленое платье переливалось в лунном свете, пышная юбка мешала бегу, распущенные волосы, доставая почти до пояса, развевались на ветру.

Она побежала в сторону ранчо, точно прекрасная фея ночи, ни разу не замедлив бег и не оглянувшись.

Уэйд смотрел ей вслед, в груди у него ныло. Желание снова обнять ее охватило его с бешеной силой.

Черт побери, что же это он делает?

Он не мог сказать Кэтлин, что поцеловал Луанн только потому, что пришел в отчаяние, думая о ней, Кэтлин, что он надеялся — когда они с Луанн поцелуются, он забудет о том, что произошло вчера вечером.

Но он не забыл, не смог. Уэйд чувствовал, что подло поступает с Луанн, но все время, пока он целовал ее, из головы у него не шла Кэтлин.

Пропади все пропадом! Уэйд стукнул кулаком по сиденью коляски, испугав лошадей. Риз доверил ему свою дочь, и он обещал позаботиться о ней, но не учел, какие чувства она возбудит в нем. Он человек спокойный, уравновешенный, все так говорят, а в последнее время ведет себя как круглый дурак.

Он смотрел, как она бежит, нереальная, будто сновидение. Ему хотелось удержать ее рядом с собой, но Кэтлин Саммерз убегала от него.

А от чего еще?

«Мы должны убежать, прежде чем… « — сказала она о себе и своей сестре.

От кого? От чего? От тех мужчин, чьи имена случайно сорвались с ее губ?

У Уэйда было такое ощущение, что не только от них. Кэтлин Саммерз, несмотря на свою красоту, независимый характер и храбрость, убегала от самой себя.

Глава 13

Целую неделю Кэтлин избегала Уэйда. Она спускалась к завтраку, когда он уже уходил, чтобы начать повседневную работу, находила занятия в своей комнате, когда он возвращался к ленчу, а обед приносила к себе на подносе. Вечера она проводила либо за чтением, либо писала письма Бекки.

Настало время клеймить скот, Уэйд был постоянно занят и не делал никаких попыток отыскать Кэтлин, за что она была ему благодарна. На сегодня с клеймением было покончено. Все работники разошлись по другим делам, Маркиз гнал к ручью белку и отчаянно лаял.

А Кэтлин не находила себе места. Она не ездила верхом одна с тех пор, как за ней погнались бандиты, хотя, как и предвидел Уэйд, Звездочка сама вернулась после этого приключения. Хватит трусить и сидеть в доме, внезапно решила Кэтлин, стоя у окна и глядя на пустынный двор.

Взяв свое письмо к Бекки, Кэтлин, закусив губу, задумалась. Она писала сестре каждый день, но все еще ни разу не получила ответа и решила сегодня во второй половине дня съездить верхом в Хоуп, отправить очередное письмо и проверить, не написала ли ей Бекки ответ.

Шайка бандитов, по всей видимости, исчезла из их мест — не было никаких признаков их присутствия с того рокового дня, когда она наткнулась на них, — так что опасности, пожалуй, не было никакой, если не считать волков, змей или медведей, подумала Кэтлин, крепко завязывая тесемки стетсона под подбородком и спускаясь вниз. Костюм для верховой езды сливового цвета был ей очень к лицу.

Она прошла прямиком на кухню, где еще раньше приметила стоящий у дверей дробовик. Был уже полдень, и Франческа как раз вынимала из печки яблочный пирог, когда вошла Кэтлин и взяла ружье. — Сеньорита?

Вопросительный взгляд экономки вызвал у Кэтлин раздражение. Она понимала, что та просто удивилась, увидев, что она берет ружье, но была не в настроении отвечать ей. Ей хотелось промчаться верхом по этой великолепной земле, побыть одной, забыть о Уэйде, о ранчо «Синяя даль» и трудном положении, в котором она оказалась. И о том впечатлении, которое произвели на нее поцелуи Уэйда.

— Я еду в город, Франческа. Оставить ружье вам, или я могу взять его?

— У нас есть еще одно, лежит под полкой в кладовой, если понадобится. Но, сеньорита, разве вы умеете стрелять из таких ружей?

— Вряд ли это очень трудно. — Кэтлин пожала плечами и направилась к двери. — Вам ничего не нужно в городе?

— Нет. Послушайте, сеньорита Кэтлин, если вы никогда не стреляли из ружья, сеньор Уэйд предпочел бы, чтобы вы знали, как это…

— Сеньор Уэйд не имеет права диктовать мне, что я должна делать. — Кэтлин с вызовом посмотрела ей в глаза. — Я не нуждаюсь в его разрешениях.

Неожиданно Франческа усмехнулась, и ее симпатичное лицо с оливковой кожей посветлело.

— Ваш отец — он тоже, бывало, заупрямится. Сеньор Уэйд — вот он куда терпеливее. Но все ж таки…

— Терпеливее в каком смысле?

Услышав низкий голос Уэйда, и Кэтлин и экономка повернулись и увидели, что он стоит, прислонившись к двери, ведущей из холла, низко надвинув на глаза стетсон.

— Не важно. — Кэтлин крепче обхватила ружье и хотела было уйти, но его голос остановил ее:

— Что вы собираетесь с этим делать?

— Не ваше дело.

Бросив эти слова через плечо, она захлопнула за собой дверь, не оглянувшись.

Она слышала, что Уэйд последовал за ней, но не остановилась, а пошла еще быстрее. Он настиг ее у самого сарая и заступил дорогу, став перед ней. Кэтлин шагнула в сторону, пытаясь подойти к двери, но он двигался проворнее, и ей это не удалось.

— Прекратите немедленно и оставьте меня в покое, — приказала она.

— Ни за что, пока вы не скажете мне, куда направляетесь с этим дробовиком.

— В город, если уж вам так хочется знать. Мне нужно отправить письмо сестре — той, которая терпеливо ждет, когда я вернусь к ней в Филадельфию, помните? Вот за этим я и еду, если вы ничего не имеете против.

— А дробовик? Его вы тоже собираетесь отправить сестре?

— На ранчо все принадлежит мне не меньше, чем вам, — холодно напомнила она. — Так что я полагаю, что могу пользоваться этим ружьем и мне не нужно вашего разрешения, чтобы взять его на время.

— Но вам, черт побери, нужно знать, как из него стреляют! — Уэйд выхватил у нее ружье. — Держу пари, вы в жизни не держали в руках дробовик, верно?

— Какая разница…

— Вы хотя бы знаете, заряжено ли оно? Заряжено ли? Кэтлин немного опешила.

— Я не посмотрела… пока что. Это не значит, что я не собиралась…

— Послушайте, маленькая неженка! — Уэйд нахмурился и покачал головой. — Вы можете покалечиться, если будете стрелять из него, не зная, чего нужно ожидать. У этого ружья сильная отдача, его нужно держать определенным образом, особенным образом целиться, если вы хотите хоть куда-то попасть.

— Хорошо, тогда я не возьму этот дурацкий дробовик. Вы удовлетворены? Отойдите. Мне нужна моя лошадь.

— Выбросите это из головы. Я запрягу повозку и сам отвезу вас в город.

— Вот уж что мне совершенно ни к чему, так это ваше общество!

— Это почему же? — Он шагнул к ней. — Боитесь?

— Не смешите меня. — Кэтлин усмехнулась. — Вы переоцениваете свои возможности, мистер Баркли, если думаете, что пребывание в вашем обществе вызывает у меня хотя бы толику страха. Просто мне не хочется смертельно скучать всю дорогу!

С этими словами Кэтлин попробовала проникнуть в сарай, обойдя Уэйда, но тот, пробормотав проклятие, схватил ее за талию.

— Вы самая упрямая женщина, какую я когда-либо встречал. Я сказал, что отвезу вас в город, и сделаю это.

Кэтлин попыталась высвободиться, но в это мгновение послышался еще один голос — глубокий, мягкий, немного насмешливый:

— Я считаю, что больше не могу ждать ни минуты, чтобы познакомиться с леди, которая так рассердила моего старшего брата. Полагаю, я должен пожать ей руку.

К ним подошел молодой человек, высокий и мускулистый, как Уэйд, с такими же черными волосами, но глаза у него были темно-серыми, а не синими. На его красивом лице играла довольная улыбка.

— Откуда ты, черт побери, взялся?! — воскликнул Уэйд, все еще держа Кэтлин за талию и глядя в насмешливо прищуренные глаза младшего брата.

Ник Баркли пожал мощными плечами.

— Умывался в ручье. Хотелось выглядеть прилично при встрече с дочуркой Риза. Полагаю, мэм, что это вы и есть, — сказал он с легким галантным поклоном.

Кэтлин смотрела на него, смущенная не только тем, как близко стоит к ней Уэйд и как крепко он держит ее — отчего сердце у нее билось быстрее и щеки запылали, — но и тем, что появился еще один мужчина, который тоже оказался Баркли.

— Вы, наверное, Ник… или Клинт, — в смятении выговорила она, тщетно пытаясь вырваться из рук Уэйда.

— Ник Баркли — к вашим услугам, мисс Саммерз. Помните только, что нельзя верить ничему, что говорил вам обо мне мой старший брат, там нет ни слова правды. А скажи, братец, почему ты держишь эту девочку так, словно боишься, что она убежит? — Голос Ника Баркли звучал серьезно, но в уголках его серых глаз, опушенных длинными ресницами, снова появились веселые морщинки.

Уэйд отпустил Кэтлин, больше не сдерживая усмешку, которая расплылась на его лице. Он прислонил ружье к стене сарая и подошел к брату, чтобы пожать ему руку, и в следующее мгновение братья Баркли принялись обниматься и хлопать друг друга по спине.

Кэтлин видела, что они искренне любят друг друга. Напряжение и возмущение Уэйда исчезли, и когда он отпустил брата, вид у него был вполне умиротворенный.

— Как долго ты сможешь пробыть здесь? — спросил он.

— Пару дней. Пока ты мне все не выложишь об этих бандитах, после чего я пойду их выслеживать. — Он потер подбородок. — Никого Риз так не ненавидел, как угонщиков скота.

Риз. Опять Риз! Братья Баркли знали его, любили, сделали своим божеством. Ну а почему бы нет? — с горечью спросила себя Кэтлин. Он вырастил их, был им отцом в этом просторном, удобном доме — доме, где она, Кэтлин, оказалась посторонней.

Она отвернулась, охваченная знакомой болью.

— Не буду вам мешать, — спокойно сказала она, холодно посмотрев на каждого из братьев, и вернулась в дом. Когда она сообщила Франческе, что приехал Ник, та пришла в восторг и засуетилась на кухне, торопясь приготовить гостю поесть.

Кэтлин накрыла стол белой кружевной скатертью и поставила красивые тарелки с белыми и голубыми цветочками. Франческа в это время носилась от буфета к плите и в кладовую, точно охваченная пламенем. Когда вошли Уэйд с Ником, Кэтлин расставляла кофейные чашки и резала яблочный пирог, а сияющая Франческа вплывала в столовую, неся блюдо с нарезанной ветчиной, фасолью в густом соусе из патоки и лука и толстыми кусками дрожжевого хлеба.

— Присоединяйтесь к нам, — сказал Ник, обращаясь к Кэтлин, когда та направилась к лестнице.

Он обладал таким же обаянием и спокойными манерами, как и Уэйд, и почему-то она не смогла отказаться. Садясь за стол, Кэтлин почувствовала на себе взгляд Уэйда, но не посмотрела на него.

Во время этой поздней послеполуденной трапезы она говорила немного, в основном слушая беседу братьев, которые то и дело наполняли свои тарелки. Между ними существовало веселое товарищество, тепло, которое показалось Кэтлин сродни тому, что чувствовали друг к другу она и Бекки. Но оба они были мужчинами, ровнями и, несмотря на все свои дружеские препирательства, ощущали себя таковыми. Бекки же была всего лишь девочкой, подумала Кэтлин с болью, маленькой девочкой, которая нуждается в присмотре старшей сестры.