Глава 18

— Сколько еще осталось?

Дожидаясь ответа Уэйда, Кэтлин старалась не обращать внимания на боль в икрах и спине. Они ехали верхом вот уже два дня — два бесконечных, надрывающих нервы дня, — объезжая столько окрестных городов, сколько было возможно. И будут продолжать поиски, пока не получат сведений от нанятого Уэйдом пинкертоновского сыщика или не найдут Бекки сами.

— Сдается мне, что до Бивер-Джанкшена не больше десяти миль. — Уэйд сдвинул шляпу на затылок и тревожно посмотрел на Кэтлин. — Хотите немного отдохнуть?

Та покачала головой.

— Нет, не будем терять времени. Поехали дальше. Первый приступ панического страха, охвативший ее при известии о том, что Бекки пропала, прошел, оставив холодную пустоту в груди. Ее сестра, такая наивная для своего возраста, такая беспомощная, оказалась в этом жестоком мире совсем одна, без всякой защиты, без присмотра, без ласки.

Кэтлин содрогалась при одной мысли об этом.

Но ни содрогания, ни страх не помогут найти Бекки. Слава Богу, Уэйд прекрасно знал, что делать. Он предпринял меры спокойно, быстро и, как всегда, решительно.

Первое, что он сделал, — дал телеграмму в «Сыскное агентство Пинкертона» и положил начало розыску, указав, что начинать нужно с Давенпортского пансиона, попытаться проследить путь Бекки с того времени, как она исчезла.

Пользуясь описанием девочки, которое Кэтлин включила в текст телеграммы, сыщик нашел первый настоящий след, опрашивая людей на железнодорожном вокзале Филадельфии. Маленькая девочка, чья внешность подходила по приметам, была замечена при покупке билета на поезд, идущий в западном направлении в тот же день, когда Бекки убежала из пансиона.

Начальник вокзала вспомнил, что она ехала с каким-то семейством. Она сильно отличалась от них, потому что у троих остальных детей были ярко-рыжие вьющиеся волосы и все они держались очень оживленно, шумя и дурачась, так что прямые светло-каштановые волосы Бекки и ее спокойное поведение рядом с этими суматошными детьми привлекли его внимание.

— Похоже, ваша сестричка нашла симпатичное семейство, с которым и отправилась в путешествие, — сказал Уэйд девушке. — Наверное, сочинила какую-нибудь историю, почему едет на запад совершенно одна, но ценность этой новости состоит в том, что если мы найдем это семейство, то, наверное, найдем и Бекки.

После этого Кэтлин стала надеяться, что Бекки в безопасности среди этих добросердечных людей.

Но надежды ее не оправдались, потому что на следующее утро новая телеграмма от сыщика подтвердила, что и семейство, и Бекки добрались по железной дороге «Юнион Пасифик» до Небраски, а потом пересели в дилижанс, но на третий день, в Даймонд-Спрингс, мистер и миссис Келли подняли переполох, потому что ехавшая с ними девочка исчезла. Супруги утверждали, что кучер дилижанса отложил отъезд, пока они не обшарили город вдоль и поперек в поисках девочки, оказавшейся на их попечении, но найти ее не удалось. Она даже не простилась. В конце концов семья Келли была вынуждена сесть в дилижанс и отправиться дальше без нее. Мать и две дочери, как докладывал сыщик, рассказывая обо всем, плакали, не зная, что станется с девочкой, к которой они уже успели привязаться.

Когда Кэтлин узнала все это, сердце у нее словно остановилось. Она побелела как мел, представив себе всевозможные ужасы, которые могли случиться с ее сестрой, но Уэйд выдвинул другое объяснение.

— Наверняка ее кто-то испугал, и она снова пустилась в путь самостоятельно, — размышлял он. — Полагаю, что у вашей сестренки такой же стальной характер, как и у вас. И она явно направлялась сюда. Думаю, сейчас она где-то милях в ста от ранчо «Синяя даль».

Посовещавшись, они разделились: Ник поскакал прочесывать одни города в радиусе ста миль, а Кэтлин с Уэйдом — другие. Уэйд, правда, предложил Кэтлин остаться на ранчо и там ждать новостей, но она отказалась наотрез.

— Я вам не помешаю. Я могу находиться в седле столько, сколько понадобится.

И она посмотрела на него с такой решимостью и вместе с тем с такой слезной мольбой в глазах, что он не смог ей отказать.

Пока они покрывали оставшиеся до Бивер-Джанкшена несколько миль, Кэтлин пыталась побороть нараставшее отчаяние. Что, если они никогда больше ничего не узнают о Бекки? Что, если она затерялась на огромных равнинах Вайоминга, как затерялись в море их родители…

Но когда показались низкие домики городка, Кэтлин почувствовала, как надежда снова оживает в ее сердце. А вдруг Бекки здесь, в безопасности, или, может быть, кто-то видел ее…

— Вы возьмете на себя главный магазин, — распорядился Уэйд, когда они спешились в центре города и привязали лошадей. — А я узнаю, есть ли здесь шериф или мэр — какие-нибудь власти. Потом мы встретимся в гостинице и оба порасспрашиваем местных людей.

Она кивнула, внезапно исполнясь такой благодарности к этому человеку, что не смогла произнести ни слова. Во время поисков Уэйд старался не меньше, чем она, делая все, что можно было сделать, чтобы обнаружить местонахождение Бекки. А в те моменты, когда сомнениям и страху удавалось взять над Кэтлин верх, он заботился о ней с такой нежностью, с какой она никогда в жизни не встречалась.

— Вы еще не устали? — Уэйд задержался подле лошадей, бросив на Кэтлин проницательный взгляд и смущаясь от того, как она смотрит на него. — Может, вам сперва нужно поесть? Хотите, сходим в ресторан?

— Нет. — Кэтлин облизнула губы. — Просто… я не знаю, как мне… благодарить вас.

Он покачал головой.

— Благодарить будете, когда мы ее найдем.

Торопливо подойдя к главному магазину — жизненному центру любого подобного городка, — Кэтлин внимательно оглядела дощатый настил. Когда она вошла, звякнул колокольчик, висящий над дверью. Увидев двух ребятишек, рассматривающих дешевые конфеты, выставленные в стеклянном кувшине на прилавке, она улыбнулась им, повернулась к приказчику и громким голосом, чтобы ее услышали все покупатели, принялась расспрашивать о маленькой тоненькой девочке одиннадцати лет с веснушками на носу и прямыми светло-каштановыми волосами.

Уэйд только что узнал, что шерифа в Бивер-Джанкшене нет, а мэр живет на другом конце города. Он направился было туда, когда вдруг заметил, что на противоположной стороне улицы растворилась дверь какого-то учреждения и оттуда на узкое крыльцо вышла девочка. Она щурилась на солнце, затеняя глаза рукой.

На вывеске, висевшей у нее над головой, было написано: «Генри Франклин, врач». Девочка была бледна и слегка пошатывалась.

Уэйд похолодел. Девочке вполне можно было дать лет десять-одиннадцать; ее маленький вздернутый носик усыпали веснушки, а волосы были совершенно прямые светло-каштановые.

— Бекки?

Услышав свое имя, она широко раскрыла глаза, потом в мгновение ока повернулась и бросилась обратно в дом врача.

— Погоди! — Уэйд не хотел пугать девочку, поэтому остался стоять на месте, но его голос, спокойный и низкий, достиг ее ушей. — Бекки, я здесь вместе с Кэтлин. Мы тебя ищем. Разве ты не хочешь видеть свою сестру?

Бекки резко обернулась. Одновременно страшась и надеясь, она некоторое время внимательно смотрела на Уэйда. В чертах ее маленького изящного личика Уэйд разглядел что-то общее с женщиной, из-за которой он сходил с ума последние несколько недель.

— А вы… вы говорите мне правду? Потому что если нет…

— Ты очень ее напоминаешь, Бекки. — Уэйд слегка усмехнулся, довольный тем, что все волнения позади. — Она тоже никому не верит.

Девочка пытливо рассматривала его, все время кусая нижнюю губку.

— А как она выглядит? Моя сестра?

Задачка! Но ее нужно решить — ради этой девочки, осторожной и умненькой, как и Кэтлин.

— Она похожа на ангела, — медленно проговорил он. — На прекрасного золотоволосого ангела.

И тут он услышал позади себя изумленный возглас Кэтлин, тихий, но непередаваемо радостный:

— О Господи! Бекки! Это ты!

Уэйд, чувствуя стеснение в груди, смотрел, как Кэтлин бросилась мимо него с такой скоростью, что превратилась в неясное пятно, и вот она уже обняла девочку и обе они, всхлипывая, опустились на пыльные ступеньки.

— Ты уверена, что не хочешь ничего, кроме супа? — спросила Кэтлин, когда Бекки отодвинула пустую миску из-под куриного бульона с овощами.

— Уверена. Мне хватит этого, Кэти. — Девочка улыбнулась: сначала счастливо — сестре, потом робко — Уэйду. — Ведь док Франклин сказал, что день-другой мне не стоит есть много, — напомнила она.

— Да, он так сказал, — вздохнула Кэтлин. — У вас, молодая леди, была лихорадка. Очень любезно было со стороны доктора взять тебя к себе в дом и заботиться о тебе, пока ты немного не поправишься.

— Но он явно не предполагал, что ты встанешь с постели уже сегодня, — ласково произнес Уэйд. Доктор объяснил им позже, что когда он сегодня утром вышел из своего кабинета, чтобы навестить другого пациента, Бекки крепко спала. Ставни были закрыты, простыни она натянула до подбородка. — Наверное, он не поверил своим глазам, когда увидел тебя на крыльце вместе с Кэт, — сухо добавил он.

Бекки громко рассмеялась тоненьким смехом, который показался Кэтлин прекраснее самой чудесной музыки.

— Да, я спала, когда он ушел, но потом проснулась и почувствовала себя гораздо лучше. И в первый раз с тех пор как упала в обморок от лихорадки прямо на улице, вспомнила, кто я и где я и куда направляюсь. На ранчо «Синяя даль», — закончила она, отвечая на вопрос, готовый сорваться с губ Кэтлин. Внезапно, брови ее сошлись в одну линию. — Мне нужно было быстро отыскать тебя, чтобы успеть предупредить.

Ее тонкое маленькое личико омрачилось. Кэтлин перегнулась к ней через обеденный стол.

— О чем предупредить, голубушка? Ты поэтому убежала?

— Да, поэтому, и еще потому, что в школе ко мне относились отвратительно. Просто отвратительно! — И Бекки сжала кулачки.

— Что ты хочешь сказать? — спросил Уэйд.

— Ах нет, меня не били, ничего такого, — быстро успокоила его Бекки. Ее светло-карие глаза блеснули. — Но когда Алисия Пибоди бросила в меня бумажными шариками прямо в классе, а я бросила в нее только один, оказалось, что виновата я, а не она — только потому, что ее отец председатель «Пибоди стал уоркс компани» и у него больше денег, чем у царя Мидаса*, а мои деньги… они… — Она замолчала.

* Царь Фригии (I в. до н. э.), согласно греческому мифу наделенный способностью обращать в золото все, к чему прикасался. — Примеч. ред.

— Терпеть не могу эту школу. — Голос Бекки зазвенел от слез. — Мисс Калп велела мне сидеть у себя в комнате, пока не разрешит мне выйти. А в тот день устраивали чаепитие в гостиной для всех девочек и их мам, а меня не пустили, потому что я бросила этот дурацкий шарик и потому что я… у меня нет мамы и сестра… уехала…

Она всхлипнула. Кэтлин опустилась на колени рядом со стулом девочки и сжала ее руки.

— Мне так жаль, дорогая моя! — воскликнула она. — Я хотела вернуться, правда, хотела, но… — Она глубоко вздохнула, потом покачала головой. — Все оказалось так сложно. Сложнее, чем я предполагала. Но прежде чем я все объясню, ты должна сказать, почему ты убежала! Ведь не потому же, что тебя наказали!

— Нет. Не поэтому — из-за того человека. О котором ты мне говорила.

Кэтлин была так потрясена, что на мгновение утратила способность рассуждать здраво и даже говорить, но быстро взяла себя в руки.

— Ты имеешь в виду Алека Бэллентри? — коротко спросила она.

— Нет. — Бекки в отчаянии подняла на нее свои карие глаза. — Не Алека. Другого. Того противного человека!

Кэтлин вдруг стало трудно дышать. У нее было такое ощущение, будто кто-то ударил ее кулаком в солнечное сплетение. Сидевший напротив Уэйд сверлил ее взглядом так, будто хотел заглянуть в самые глубины ее души.

— Доминик Трент? — Она посмотрела Бекки в глаза, ей казалось, что ее натерли снегом. — Что он сделал? Он что, приехал повидаться с тобой? Он тебе угрожал? — спросила она, внезапно охваченная ужасом.

Глаза Уэйда стали холодными и беспощадными.

— Нет, он не угрожал мне, — поспешно объяснила девочка, — он просто приехал в школу. Я видела его в экипаже — великолепном, запряженном двумя красивыми белыми лошадками. Он ведь очень богатый, да? Как раньше был папа.

— Да, он очень богатый. Бекки… прошу тебя, расскажи, что произошло.

— Мисс Калп сделала ему реверанс, когда он представился ей, и пригласила в свой кабинет. Я его запомнила, — добавила Бекки, — с того раза, когда он приходил к нам после Дня благодарения и ты попросила его уйти, а он пошел за тобой в сад, и тебе пришлось позвать на помощь Перкинса.

Она повернулась к Уэйду.

— Это тот самый дурной человек, который надоедал сестре и пытался сделать ей больно… — Бекки начала было объяснять, но Кэтлин поспешно прервала ее:

— Лучше расскажи, что случилось в школе, дорогая. Ни к чему надоедать мистеру Баркли всеми этими подробностями.

— Вы мне не надоедаете.

Взгляд его обжег Кэтлин. Она незаметно покачала головой. Не теперь, молча умоляли ее глаза.

Уэйд внимательно вслушивался в каждое слово, произнесенное Бекки. По мере продолжения ее рассказа Кэтлин все больше и больше бледнела. Доминик Трент. Это имя он слышит уже не в первый раз и явно не в последний. Кэтлин предпочитала избегать объяснений касательно своего прошлого и некоторых людей, с ним связанных, но что-то подсказывало Уэйду, что Трент в ее прошлом сыграл роковую роль — он явно пытался причинить ей зло и испугать.

Внезапно Трент превратился в человека, до которого Уэйду страшно захотелось добраться. Пять минут с ним наедине — и больше ему ничего не нужно.

Нет, пожалуй, нужно кое-что еще. Хорошо бы суметь стереть это напряженное, застывшее выражение с лица Кэтлин. Хорошо бы, неожиданно осознал Уэйд, держать ее в своих объятиях и охранять от людей вроде Доминика Трента и Алека Бэллентри и кто там еще плохо обошелся с ней в прошлом. Хорошо бы исправить все зло, которое они ей причинили.

— Зачем этот человек приходил в вашу школу, Бекки? — заговорил он в своей обычной спокойной манере, и Бекки перевела взгляд на него. — Чтобы разузнать что-то о твоей сестре?

— Откуда вы знаете? — Девочка вскинула голову. — Именно за этим он и приходил. Понимаете, когда он вошел в кабинет мисс Калп, я подслушивала под дверью. Он сказал ей, что Кэтлин плохая. И что мисс Калп должна знать, где она находится, — из-за меня. А еще сказал, что если она скроет от него, где найти Кэтлин, он пришлёт констебля, чтобы тот допросил ее, — и как на это посмотрят родители девочек, которые учатся в школе?

Руки у Кэтлин дрожали, но ей удалось проговорить спокойным голосом:

— Значит, она сказала ему, что я писала тебе письма и прислала деньги с ранчо «Синяя даль».

— Да, она сказала, что письма приходят из города Хоуп в Вайоминге, а потом он ушел, и я поняла, что он хочет поехать к тебе и, может быть, привести к тебе констебля тоже, поэтому я… я убежала. Я хотела попасть сюда первой и предупредить тебя.

При слове «констебль» Уэйд внимательно посмотрел на Кэтлин, но та уклонилась от его взгляда. Бекки между тем продолжала:

— Я познакомилась с семьей Келли и рассказала им, что моя сестра — известная актриса, которая ездит по западу, дает спектакли и читает стихи, и я очень хочу, чтобы мне разрешили вступить в ее труппу, а ты должна встретить меня на остановке дилижансов, когда я приеду в Хоуп.

— Что ты рассказала?! — На мгновение Кэтлин так изумилась, что ее робкая маленькая сестричка придумала столь хитроумную историю, что даже забыла о Доминике Тренте. — Как тебе могло прийти в голову такое… такая блестящая выдумка?

Бледное личико Бекки озарила улыбка.

— Само получилось, — с гордостью призналась она. — Мне не хотелось рассказывать правду — вдруг в школе послали кого-нибудь искать Бекки Тамарлейн, вот я и придумала себе имя и все остальное. Я сказала, что меня зовут Лорелея Джонс, а тебя — Лили Джонс и мы происходим из семьи знаменитых актеров, и что наша мама была замечательной певицей… — Голос ее замер. — Но ты представить себе не можешь, что произошло, когда мы приехали в Небраску, в Даймонд-Спрингс.

— Рассказывай, радость моя.

Кэтлин бросила на Уэйда быстрый взгляд. Хотя он сидел молча, откинувшись на спинку стула и скрестив вытянутые ноги, она ощущала, как он напряжен. Хорошо бы он ушел и ничего больше не слышал о Доминике Тренте. Трент — это ее сложности. Она уже имела с ним дело и опять будет иметь, если понадобится. Она не собирается полагаться ни на чью помощь в улаживании своих проблем и не будет искать поддержки у Уэйда, тем самым попадая к нему в зависимость.

Она сама в состоянии позаботиться о себе, мысленно проговорила она. И о Бекки тоже. Кэтлин вспомнила о дробовике, об уроках стрельбы и решила, что этим стоит заняться посерьезнее. В следующий раз, когда Трент явится к ней, то получит нечто более серьезное, чем удар подсвечником по голове.

— Я увидела Доминика Трента, — взволнованно продолжала Бекки. — В Даймонд-Спрингсе. Все Келли и я шли на остановку дилижансов и наткнулась на него. Он стоял посреди улицы. Если бы он меня заметил… ну, в общем, мне не хотелось, чтобы он меня видел, — тихо сказала она. — Я испугалась и не знала, что делать, а потом сказала миссис Келли, что забыла свои конфеты, и побежала в главный магазин, но я туда не добежала — спряталась в повозке, которая остановилась перед продуктовой лавкой. Я боялась выйти оттуда, пока повозка не двинулась, а когда выпрыгнула, Доминика Трента уже не было. Но и семейства Келли не было тоже. — По щеке ее скатилась одна-единственная слеза, узенькие плечики понурились. — С тех пор я путешествовала одна. И у меня это здорово получилось, правда же, Кэти? Пока я не заболела.

Кэтлин обхватила сестренку руками и прижала к себе, глотая слезы и чувствуя, как ее сжимает парализующий все чувства страх.

— У тебя все очень хорошо получилось, Бекки. Я очень тобой горжусь. Ты такая храбрая и сообразительная!

— Вот что я скажу. — Уэйд подался вперед; при виде улыбки, которую он послал девочке, у Кэтлин потеплело на душе. Ты, Бекки, проделала все это, как настоящая ковбойская девочка с запада. То, что ты рассказала, говорит о твердом характере. У нас за это уважают.

— Правда? Вы правда считаете, что я могла бы стать ковбойской девочкой? — Кэтлин, честно говоря, не понимала, почему это замечание вызвало у сестры такой восторг. Бекки радостно улыбнулась Уэйду. — А когда я увижу ранчо «Синяя даль»? Прямо сегодня?

— Нет, не сегодня, — быстро сказала Кэтлин, вставая и протягивая руку сестре. — Уже поздно, а ранчо «Синяя даль» далеко отсюда. Мы будем там завтра.

— Ну ладно, один денек можно и подождать, — согласилась Бекки.

Пока они поднимались по лестнице к комнате, которую занимали вдвоем, Бекки болтала с таким оживлением, какого Кэтлин никогда не замечала в ней раньше.

— Моя комната на той стороне холла, — небрежно заметил Уэйд, но Кэтлин поймала его многозначительный взгляд и поняла, что этим он дал ей понять — если вдруг появится непрошеный посетитель, пусть зовет его.

— Спасибо, Уэйд. С нами ничего не случится.

— Да уж конечно, черт возьми! — Он проговорил эти слова тихим голосом, но не понять, что он имеет в виду, было невозможно. Нравится ей это или нет, но он останется здесь, чтобы защитить ее и Бекки. Сегодня ночью это, пожалуй, так и будет, но нельзя рассчитывать на него и завтра. Или послезавтра.

— Спокойной ночи, мистер Баркли, — вежливо пискнула Бекки, прервав размышления Кэтлин. Девочка восхищенно смотрела на высокого, стройного человека, у которого были такие добрые глаза. — Спасибо за то, что нашли меня. И за суп.

Уэйд усмехнулся, глядя на нее сверху.

— Спи, горошинка. Завтра я отвезу тебя домой на ранчо «Синяя даль». И все тебе покажу.

— Как здорово!

Он наклонился и легко поцеловал девочку в щечку, а потом выпрямился, и взгляд его упал на Кэтлин. Некоторое время они смотрели друг на друга. Кэтлин сознавала, что маленькая ручка Бекки крепко держится за ее руку, что в холле полутемно, что взгляд Уэйда дружелюбен и внимателен. Он мешкал, не сводя с нее глаз, словно не хотел отпускать.

— Д-доброй ночи, — пробормотала она наконец, потому что Бекки смотрела то на Уэйда, то на нее.

— Приятных снов, принцесса.

Он открыл перед ней дверь, голова у нее закружилась, но ей все же удалось войти в комнату и запереть за собой дверь.

Она боялась, что, едва она закроет глаза, ей приснится Доминик Трент, но всю ночь ей снился Уэйд Баркли. Его ласковая улыбка, низкий спокойный голос и решительный взгляд горячих синих глаз.

«Ни в коем случае не влюбляйтесь в ковбоя».

— Слишком поздно, миссис Каспер, — прошептала Кэтлин еле слышно среди глубокой ночной тишины. — Боюсь, что я уже влюбилась.

Глава 19

В течение нескольких дней Кэтлин удавалось избегать Уэйда. Она знала, что он хочет расспросить ее о Доминике Тренте, но у нее не было ни малейшего желания обсуждать с ним эту неприятную тему. Трент — это ее проблема, и только ее. Также не была она готова признаться себе в своих чувствах к Уэйду, человеку, который оказался на ее месте в доме на ранчо «Синяя даль» и в жизни Риза Саммерза. Поэтому она занималась тем, что показывала Бекки окрестности и помогала ей привыкнуть к жизни на ранчо.

Она была удивлена и польщена количеством посетителей, являвшихся, чтобы навестить ее сестру. На ранчо побывали Эдна, Уиннифред и еще несколько леди из швейного кружка с корзинами, полными разнообразного печенья и коржиков, Луанн привезла познакомиться с Бекки двойняшек Моргенсенов, Кэти и Бриджет, а Элис Тайлер приехала лично пригласить всех на танцы в честь Майского дня, которые они с мужем устраивали каждый год.

Эдна Уивер, верная своему слову, дала званый обед в честь Бекки и предложила девочке после десерта развлечь присутствующих пением. К удивлению Кэтлин, ее сестра была счастлива. Нисколько не смущаясь, она согласилась, попросив Кэтлин аккомпанировать. Кэтлин заиграла, а Бекки села рядом на скамеечку с вышитыми подушками и чистым приятным голоском запела «Мой старый дом в Кентукки».

Даже Франческа, всегда обращавшаяся к Кэтлин с вежливой сдержанностью, повеселела при появлении на ранчо «Синяя даль» новой гостьи и проводила теперь послеполуденные часы за выпечкой всевозможных кексов и пирогов, чтобы раздразнить аппетит Бекки, выздоравливающей после лихорадки.

Но тем не менее Кэтлин не переставала ежедневно вглядываться в горизонт, ожидая, что появится высокий человек с жестокими бесцветными глазами. Трент добрался до Даймонд-Спрингса, почему бы ему не появиться и на ее пороге?

Дважды она ездила верхом и практиковалась в стрельбе — один раз с Джейком, у которого всегда был такой вид, точно он хочет ей что-то сказать, но забывает, что именно, и один раз с Дерком, который показал ей способы стрельбы не только из дробовика, но также из маленького «дерринджера» — короткоствольного крупнокалиберного пистолета, который дал ей Уэйд, когда они вернулись из Бивер-Джанкшена.

— Носите его при себе каждый день и кладите рядом по ночам, — вот все, что он сказал, вручая ей «дерринджер».

Дерк же, услышав это, заметил, что раньше, когда он был охотником, всегда прятал на себе по меньшей мере два пистолета, и дал ей весьма полезные советы насчет пользования «дерринджером».

Поскольку Ник после того, как нашлась Бекки, продолжил выслеживать угонщиков скота, за стол по вечерам они садились только втроем. В присутствии Бекки Уэйд избегал разговоров о Доминике Тренте, большую часть обеда развлекая ее рассказами о жизни на ранчо, своем детстве с Ником и Клинтом, о том, как однажды Маркиз загнал на дерево медведя.

Кэтлин оставалось только удивляться, как легко Уэйд находил общий язык с ее сестричкой. Она хотела предупредить Бекки, чтобы та не очень-то привязывалась к Уэйду, Маркизу, вообще к чему бы то ни было на ранчо, поскольку они проживут здесь недолго, и не смогла. Кэтлин никогда еще не видела сестру такой счастливой и оживленной. Ее маленькая Бекки, вечно боявшаяся собственной тени, высвободилась из своей скорлупы после побега и пережитых приключений.

На третий вечер, спустя некоторое время после того, как Кэтлин уложила Бекки спать в комнате для гостей, она зашла на кухню. Комната находилась с другой стороны холла, недалеко от ее спальни. Кэтлин сидела у стола в шелковом пеньюаре персикового цвета, глядя на чашку чая, который заварила для себя, но не притрагиваясь к нему.

За окном стояла ночь, тихая и темная. На небе не горела ни одна звезда, и смутный полумесяц бросал синий свет на кроны сосен. Откуда-то донесся лай койота. Второй ответил ему, потом к ним присоединились другие.

В доме все стихло. Франческа ушла в свою комнату, выходившую окнами на огород. Уэйд вечером уходил в дом работников, где играли в карты, но Кэтлин давно уже слышала, что он вернулся и прошел к себе через холл мимо ее комнаты. Сейчас он тоже, наверное, лег.

Даже Маркиз спал в кабинете Риза на коврике под письменным столом. Это было его любимое местечко, сказал ей Уэйд, когда она только что приехала на ранчо «Синяя даль». Ризу вечно приходилось исхитряться, чтобы не наступить на собаку, вставая из-за стола, но Маркиз спал безмятежно, исполненный несокрушимой уверенности, что его сон никто не потревожит.

Маркиз доверял своему хозяину. Риз доверил Уэйду взять на себя заботы о ней и о ранчо. Она же не доверяет никому на свете, кроме Бекки.

Или доверяет? Кэтлин снова уставилась на чашку с чаем, вспомнив, как инстинктивно бросилась искать Уэйда, узнав об исчезновении Бекки. Как увидела его скачущим по краю каньона, когда бандиты стреляли в нее, и в тот же миг поняла, что спасена. Как позволила ему целовать себя, прикасаться к себе и обнимать так, словно он желал слиться с ней в одно целое, даже когда рассудок ее подсказывал, что нужно бежать.

Чай простоял перед ней почти четверть часа, а Кэтлин так и не сделала ни одного глотка.

Наверное, уже остыл.

Услышав шаги позади себя, она не обернулась. Она и так знала, кто это.

— Не можете уснуть?

Низкий голос Уэйда был тверд и спокоен, как всегда, и от этого голоса внутри у нее все затрепетало, грудь заныла.

— Да, что-то не спится. — Голос ее оказался более низким и хриплым, чем ей того хотелось бы. Она откашлялась. — А вы?

— Мысли одолели.

Она повернула голову, ее распущенные золотистые волосы падали вдоль лица. Уэйд вошел в кухню, янтарный свет лампы упал на него, и она увидела, что он стоит босиком, в холщовых штанах, на плечи наброшена незастегнутая клетчатая рабочая рубашка. Больше на нем ничего не было. Его кожа блестела в свете лампы, как начищенная бронза, и Кэтлин не могла отвести взгляда от мощного мускулистого торса.