Решением командарма они были введены в сражение на брашовском направлении с задачей обеспечить авиационную поддержку наступавшим войскам правого крыла фронта - 40-й и 7-й гвардейской армиям, которым была поставлена задача преодолеть горный перевал Ватра-Дорней, овладеть городами Тыргу-Муреш и Регин. При постановке задачи командарм предупредил генерала Каманина, что полевые войска ведут бои в условиях горно-лесистой местности, поэтому в ходе их поддержки с воздуха крайне важно постоянно держать связь с командирами и штабами стрелковых и танковых соединений. И еще напомнил, что авиагруппам корпуса, вероятно, придется действовать совместно с румынскими авиаторами.
      В первые же дни боевых действий авиации 5-го штурмового авиакорпуса на брашовском направлении пример смелости, отваги и расчетливости показали группы штурмовиков во главе с ведущими - Т. С. Лядским и Г. Т. Береговым. Группа коммуниста Лядского, командира звена 90-го гвардейского полка, нанесла ряд эффективных ударов по танкам и пехоте противника в районе Бистрицы и тем самым помогла частям 40-й армии сломить их сопротивление. Захваченные при этом в плен гитлеровцы и венгерские солдаты заявили, что от ударов советских штурмовиков невозможно было укрыться даже в дотах и танках. За мужество и героизм, проявленные в боях, Тимофею Лядскому позже было присвоено звание Героя Советского Союза.
      Группа "илов" под командованием Георгия Берегового активно содействовала наступлению частей 7-й гвардейской армии на Тыргу-Муреш. Умело используя удары штурмовиков, гвардейцы без серьезных потерь овладели городом Тыргу-Муреш и заняли выгодный плацдарм на западном берегу реки Мурешул.
      Георгию Тимофеевичу Береговому, ныне генерал-лейтенанту, дважды Герою Советского Союза, в ту пору было всего 23 года. "Молодой летчик, молодой коммунист" - так неизменно называл его в политдонесениях начальник политотдела корпуса полковник Н. Я. Кувшинников. Да, он был тогда молодым, но отнюдь не новичком в боях. Воевал на Курской дуге, много раз наносил по гитлеровцам удары с воздуха при освобождении родной Украины, смело и решительно штурмовал фашистские танки и пехоту во время Львовско-Сандомирской наступателъной операции советских войск. Теперь он одним из первых отличился в боях на территории Румынии.
      Действуя на брашовском направлении, отличились также многие другие экипажи и группы "илов" 5-го штурмового авиакорпуса. Под Регином, помогая наземным войскам отражать вражеские танковые контратаки, высокую отвагу показали летчики-штурмовики 451-го авиаполка. Эффективные действия штурмовых групп в значительной мере способствовали тому, что контратаки врага под Регином были успешно отражены, наши войска овладели городом Регин и продвинулись вперед.
      Вместе с летчиками-штурмовиками 451-го авиаполка впервые тогда действовали две группы румынских летчиков на самолетах немецкого производства. В кратком боевом донесении генерал Н. П. Каманин назвал действия румынских летчиков успешными. В донесении подчеркивалось, что румынские пилоты вели себя смело, стремились ни в чем не отставать от советских летчиков, нанесли врагу немалые потери в живой силе и боевой технике. Но на второй день участия авиакорпуса в боях на брашовском направлении Николай Петрович позвонил генералу Горюнову и заявил, что одновременные совместные действия советских и румынских летчиков невозможны, так как в воздухе в ходе боя или штурмовки трудно отличать румынские "юнкерсы" и "мессеры" от немецких, а отсюда неизбежны ошибки, недоразумения. Он предложил разнести вылеты наших и румынских самолетов на выполнение боевых заданий по времени: к примеру, два-три часа в воздухе должны находиться только советские самолеты, а последующие два-три часа только румынские.
      Предложение генерала Каманина было принято. Такой принцип был широко применен на клужском направлении, где наступление наземных войск поддерживали и прикрывали штурмовики генерала В. В. Степичева, истребители генерала И. Д. Подгорного вместе с основными силами румынского авиакорпуса генерала Ионеску.
      6-я гвардейская истребительная дивизия полковника И. И. Гейбо поступила в подчинение 5-й воздушной армии несколько позже штурмового авиакорпуса генерала Н. П. Каманина, когда армейская оперативная группа управления и штаб располагались неподалеку от Плоешти. В то время войска 53-й армии генерала И. М. Манагарова вместе с частями 18-го танкового корпуса генерала П. Д. Говоруненко вели тяжелые бои за город Арад близ румыно-венгерской границы. Там же неподалеку сосредоточивалась конно-механизированная группа генерала И. А. Плиева, имея задачу развивать наступление на город Салонта - один из крупных опорных пунктов врага. Этим войскам требовались прикрытие и поддержка с воздуха.
      Именно в это время полковник И. И. Гейбо и прибыл на армейский КП, чтобы доложить командующему о боевом составе дивизии. Высокий, худой, с обожженным лицом, со следами ожогов на обеих руках, он показался мне поначалу больным, еще не оправившимся от ран. Однако голос его звучал твердо, уверенно. Строго соблюдая воинский ритуал, доложил, что вверенная ему дивизия полностью готова к бою. Ничего не просил у командарма, ни на что не жаловался. Просто сказал, что он сам, командиры полков Куделя, Михалюк и Смоляков, все летчики дивизии ждут боевого приказа и готовы выполнить его.
      - Не спешите, полковник. Давайте все по порядку, - заявил в ответ Горюнов. - Расскажите сначала о себе. Мне, командующему армией, это тоже необходимо знать. Садитесь и рассказывайте, Иосиф Иванович, - кивнул он на стул.
      Рассказ полковника, помнится, был кратким. Родился в Луганске, в семье рабочего-железнодорожника. Мать рано умерла от тифа. Отец, преодолевая трудности и лишения, терпеливо растил шестерых детей. Иосиф был старшим. После окончания семилетки поступил в железнодорожный техникум, собирался стать машинистом. Стране нужны были военные летчики, и Иосиф Гепбо но спецнабору получил направление в летную школу. Успешно окончил ее, стал военным летчиком.
      - Где воевали? - спросил Горюнов.
      И опять лаконичное перечисление фронтов. В 1939 году дрался с японцами на Халхин-Голе. Потом принимал участие в воздушных боях с финнами над Карельским перешейком. В первый день Великой Отечественной войны участвовал в пяти воздушных боях с вражескими "мессерами" в районе Дубно, был сбит, ранен. Второе тяжелое ранение получил в воздушном бою под Ленинградом: самолет загорелся в воздухе, упал в районе Пулкова. Солдаты-пехотинцы вынесли сильно обожженного, почти полумертвого летчика с нейтральной зоны, и он был отправлен в госпиталь. Долго лечился, выжил. После излечения дрался с фашистскими стервятниками в районе Сталинграда, над Никополем, в Крыму, сначала в должности командира авиаполка, потом - дивизии.
      Поставленную дивизии новую боевую задачу - прикрывать с воздуха войска, которые вели тяжелые бои за овладение городами Арад и Беюш, и одновременно не допустить проникновения вражеских бомбардировщиков в район сосредоточения конно-механизированной группы - полковник И. И. Гейбо воспринял как высокое доверии командования, оказанное ему лично и всем его подчиненным.
      - Взаимодействовать с танкистами, тем более прикрывать их рейд по вражеским тылам мне до сих пор не приходилось, - сказал он, выходя вместе со мной от командарма. - Но задачу дивизия выполнит, не сомневайтесь. Садясь в машину, добавил: - Когда будете звонить к нам, если не застанете на месте меня, решайте все вопросы с начальником штаба Суяковым. Дмитрий Александрович - моя правая рука, дело знает отлично, не боится ответственности за самостоятельно принятые решения. У нас так заведено.
      Все мы быстро убедились, что гвардейцы 6-й истребительной авиадивизии образцово выполняли обещание, данное их командиром полковником Гейбо. Много раз большие группы вражеских бомбардировщиков под прикрытием "мессеров" пытались прорываться в район действий войск армии генерала И, М. Манагарова, танкистов генерала П. Д. Говоруненко и взаимодействующих с ними пехотных соединений 1-й румынской армии, по неизменно встречали достойный отпор советских истребителей-гвардейцев. Они не только мужественно отражали налеты вражеской авиации, но нередко вместе с группами штурмовиков смело громили пушечным и пулеметным огнем контратакующие наземные силы врага По утверждению командарма Манагарова, далеко не щедрого на похвалы, летчики-истребители полковника И. И. Гейбо надежно прикрывали войска от налетов вражеской авиации и им, нашим славным соколам, принадлежала немалая заслуга в том, что сухопутные соединения без серьезных помех с воздуха овладели городами Арад, Веюш и одними из первых вышли на территорию Венгрии. Успешно выполнили гвардейцы и попутную задачу - не пропустили фашистские бомбардировщики в район сосредоточения конно-механизированной группы генерала И. А. Плиева.
      В двадцатых числах сентября на KII 5-й воздушной армии неожиданно приехали представители Ставки Верховного Главнокомандования Маршал Советского Союза С. К. Тимошенко и маршал авиации Г. А. Ворожейкин. Часа два или три они беседовали с нашим командармом и его заместителем по политчасти. Потом Семен Константинович уехал, а Ворожейкин остался в армии, почти все время проводил на КП, в необходимых cлyчaях координируя боевые действия авиации нашей и 17-й воздушных армий, большое внимание уделяя налаживанию тесного взаимодействия советских авиаторов с румынскими.
      В связи с тем что представители Ставки не торопились с отъездом в Москву - маршал С. К. Тимошенко, как мне было известно от генерала П. О. Павловского, инспектировал общевойсковые армии, а маршал авиации Г. А. Ворожейкин находился у нас, - среди штабных офицеров, да и не только штабных, начались разговоры о том, что готовится новое мощное наступление советских войск. Предположения подтвердились. Вскоре стал частично известен предварительный замысел Ставки. Сводился он примерно к следующему: силами трех фронтов, включая 2-й Украинский, разгромить группировки врага в Карпатах, а также в районах Белграда, Дебрецена, очистить от немецко-фашистских войск Закарпатскую Украину, Трансильванию, Югославию и таким образом создать условия для наступления в глубь Венгрии. Отсюда в общем плане определялись предстоявшие задачи авиации 5-й воздушной армии: поддерживать наступление войск 2-го Украинского фронта на Сату-Маре и Клуж, всемерно противодействовать налетам вражеских бомбардировщиков на их боевые порядки, обеспечить вывод из строя важнейших тыловых коммуникаций противника на территории Венгрии.
      Пока, правда, все это не обусловливалось ни конкретными сроками, ни соответствующей перегруппировкой сил. К тому же на ряде участков фронта, особенно близ румыно-венгерской границы, шли упорные бои, противник оказывал отчаянное сопротивление. Наряду с сухопутными войсками, естественно, была задействована и авиация. Ставка, по всей вероятности, все еще уточняла оптимальный план наступления.
      Короче говоря, многое было еще не ясно. Тем не менее мы у себя в штабе воздушной армии в соответствии с полученными указаниями исподволь начали готовиться к предстоявшим событиям: готовили различные варианты планов авиационного наступления, делали предварительные прикидки на участие авиации в прорыве вражеской обороны, в поддержке и прикрытии наземных войск в оперативной глубине, на всякий случаи заранее согласовывали и уточняли планы взаимодействия со штабами общевойсковых армий, с командованием румынской авиации, ежедневно обновляли разведданные, материалы аэрофотосъемок.
      Готовились и другие службы армейского штаба. Горячо взялся за дело прибывший к нам вместо погибшего начальника тыла генерала П. М. Тараненко полковник Н. Г. Ловцов. Под его руководством азродромщики в короткий срок оборудовали 16 новых взлетно-посадочных площадок, подготовили к эксплуатации в условиях осенней распутицы старые.
      При этом все мы, естественно, исходили из имевшегося в армии наличия боевых самолетов. И вдруг представитель Ставки маршал Ворожейкин объявил: 10-ю гвардейскую штурмовую авиадивизию генерала Витрука в расчет не брать, готовить ее к передаче в 17-ю воздушную армию 3-го Украинского фронта. А мы между тем возлагали на эту дивизию большие надежды. Действуя в интересах 6-й танковой армии, ее боевые экипажи на территории Румынии делом доказали свое высокое боевое мастерство и мужество, совершили 2500 самолето-вылетов, сбросили на врага 8800 противотанковых и осколочных бомб, сожгли больше сотни танков, самоходок и автомашин противника,
      Замена, конечно, нашлась: на поддержку танкистов была перенацелена часть штурмовиков авиакорпуса генерала Каманина. Но все же жалко было расставаться с таким слаженным авиасоединением. Кстати, добавлю, что в боях за Белград в составе 17-й воздушной армии 10-я гвардейская штурмовая авиадивизия удостоилась еще одного боевого ордена, а ее командир Герой Советского Союза Андрей Никифорович Витрук получил звание Народного Героя Югославии.
      В связи с выбытием из состава нашей армии авиадивизии генерала Витрука нам, штабникам, пришлось немало потрудиться над перераспределением сил, коренным образом переделывать план авиационного наступления.
      Подготовка к новой наступательной операции, впоследствии получившей название Дебреценской, велась в условиях почти непрерывно продолжавшихся боев, что мешало накоплению необходимых резервов горючего и боеприпасов.
      - Прямо прорва какая-то, - жаловался начальник тыла армии полковник Н. Г. Ловцов. - Возим, возим горючее, а запасов почти никаких. Все с колес используется. То же и с боеприпасами.
      Ему нельзя было не посочувствовать. С перебазированием авиации на румынские аэродромы ее материально-техническое обеспечение в самом деле стало как бы камнем преткновения. Хотя горючее стало частично поступать с румынских нефтеперерабатывающих заводов, но все равно его было в обрез, создать резерв поначалу никак не удавалось. Многое объяснялось непрекращающейся активностью боевых действий, главная же помеха заключалась в том, что доставлять боеприпасы и горючее в части и соединения приходилось от границы только на автомашинах. Колея румынских железнодорожных линий была несколько уже советской и не годилась для нашего подвижного состава. Поэтому цистерны с горючим, вагоны с боеприпасами и другими материалами доходили лишь до приграничных станций. С перешивкой железнодорожных рельсов дело шло почему-то медленно. Потому автотранспорт и стал основным средством доставки. А его всю войну не хватало не только сухопутным войскам, но и нам, авиаторам. Словом, тылам приходилось нелегко.
      В начале октября генерала С. К. Горюнова вызвал к себе командующий фронтом маршал Р. Я. Малиновский. Вернулся командарм от маршала часа через три или четыре и сразу прошел в комнату оперативного отдела. Разложил на столе карту, испещренную многочисленными пометками. На ней - полная картина боевой обстановки в полосе действий войск фронта.
      - Перенесите вес, что необходимо, на свою оперативку, потом поговорим, - сказал мне Сергей Кондратьевич.
      Собственно говоря, на моей оперативной карте было то же самое, что и на карте командарма. Требовалось лишь внести изменения, происшедшие за последние сутки в расположении сухопутных войск, что я и сделал. Впрочем, на карте-оперативке командарма несколько красных стрел простирались далеко за линию фронта, в частности в полосе наступления 53-й армии генерала И. М. Манагарова и 18-го танкового корпуса генерала П. Д. Говоруненко. Сергей Кондратьевич пояснил, что, по мнению маршала Р. Я. Малиновского, успешное продвижение этих войск севернее Арада создает благоприятные возможности для наступления крупных сил фронта в направлении городов Орадя, Дебрецен с выходом в тылы основной вражеской группировки, расположенной в Трансильвашга.
      - Планируйте, чтобы все было в ажуре, - коротко заключил Горюнов.
      С момента этою разговора между командармом и мною до начала Дебреценской наступательной операции оставалось всего неполных четверо суток. Между тем за этот короткий срок требовалось выполнить огромную работу не только по окончательному планированию авиационного наступления, но и по практической подготовке авиасоединений к выполнению боевой задачи: пополнить людьми и техникой авиаполки, которым предстояло действовать на главном направлении, уточнить боевые расчеты эскадрилий и звеньев, завершить ремонт поврежденных самолетов, обеспечить четкое знание ведущими групп и летчиками боевых задач. Но, пожалуй, самое трудное заключалось в том, чтобы успеть создать резерв горючего и боеприпасов.
      Водители автомашин, все автотранспортные подразделения и без того работали на пределе возможного. Теперь же необходимо было значительно перекрыть этот предел - обеспечить непрерывную, круглосуточную работу каждой занятой на подвозе боеприпасов, горючего и других материалов автомашины. Короче говоря, никакого отдыха водителям, никакой передышки. Но надо так надо. На войне практически не существовало понятия "невозможно". Политотдел армии, политорганы соединений направили в транспортные подразделения лучших своих работников, которым было поручено не просто усилить политическую работу среди водителей, а словом и делом, личным примером убедить каждого из них, несмотря на смертельную усталость, на осеннюю распутицу, трудиться вдвое, а то и втрое интенсивнее, чтобы не допускать ни минуты простоя автомашин. Сутками не отдыхали водители и их командиры, сутками вместе с ними не смыкали глаз политработники. Первыми, как всегда, были коммунисты и комсомольцы. Только таким безмерно тяжким трудовым напряжением в конце концов удалось создать в авиасоединениях необходимый для наступления запас авиабомб, снарядов, горюче-смазочных материалов.
      Оказалось немало и других трудностей, которые во что бы то ни стало нужно было быстро преодолеть. Командарм приказал спланировать участие авиации в Дебреценской операции так, чтобы "все было в ажуре". А какой там ажур, если части 5-го штурмового авиакорпуса, выделяемые для поддержки танковой армии генерала А. Г. Кравченко, пока еще базировались, верное, вынуждены были базироваться на самых удаленных, пригодных для штурмовиков аэродромах и должны были вести боевые действия на пределе радиуса полета? Я напомнил об этом генералу Горюнову.
      - Знаю, знаю, - досадливо отмахнулся Сергей Кондратьевнч.
      С минуту поразмыслил, добавил: плохо, конечно, что каманинские аэродромы расположены так далеко от переднего края, но пару дней штурмовики "челюскинца" смогут поддерживать танкистов и с дальних аэродромов, потом перебазируются. И еще задание: передать генералу Каманину, пусть срочно выезжает в танковую армию, лично на месте согласует с ее командованием и штабом все вопросы взаимодействия и организует пункт управления штурмовиками непосредственно в районе полосы прорыва, как можно ближе к переднему краю.
      Трудноразрешимых вопросов и в армии в целом, и в авиасоединениях, и непосредственно в авиачастях, в штабах, в тыловых частях и подразделениях было множество. Но четверо суток напряженнейшего, поистине титанического труда командного, политического, летного, инженерно-технического - всего личного состава дали прекрасные результаты: к началу операции воздушная армия подготовилась в полном соответствии с требованиями приказа командарма.
      Дебреценская наступательная операция началась рано утром 6 октября 1944 года и сразу же набрала быстрый темп. За три дня боев ударная группировка фронта, прорвав тактическую оборону врага, продвинулась вперед до ста километров. Авиация 5-й воздушной армии, тесно взаимодействуя с наземными силами, за три коротких осенних дня осуществила в общей сложности 1313 самолето-вылетов, нанесла ряд мощных бомбовых и штурмовых ударов по опорным пунктам вражеской обороны, по скоплениям немецко-венгерских войск и по аэродромам противника, чем оказала большую помощь наземным войскам.
      В результате успешного развития наступления юго-западнее Дебрецена нашими войсками было захвачено несколько немецко-венгерских аэродромов вместе с базировавшимися на них самолетами. Немалая заслуга в этом принадлежала 7-й гвардейской штурмовой авиадивизии подполковника Г. П. Шутеева и летчикам-истребителям 13-й гвардейской авиадивизии полковника И. А. Тараненко. Мне довелось своими глазами видеть 140 брошенных на аэродромах противника самолетов. Добрая половина из них была изрешечена огнем наших штурмовиков, которые только в точение 8 октября три раза утюжили вражеские аэродромы. Около 70 "мессеров", "юнкерсов" и "фоккеров" не получили повреждений и могли бы взлететь, но их плотно прижали к земле наши истребители. Командир 13-й гвардейской истребительной авиационной дивизии Герой Советского Союза Иван Андреевич Тараненко лично возглавлял группу истребителей, которые сбили на взлете три вражеских "мессера", а остальные самолеты не выпустили с аэродрома.
      Не везде, однако, наступление развивалось так быстро, как юго-западнее Деброцена. На подступах к городу Орадя танкисты армии генерала Кравченко и механизированные части генерала Плиева встретили упорное сопротивление танков и пехоты противника. Их контратаки следовали одна за другой. Они поддерживались крупными силами артиллерии и авиации. Штурмовики авиакорпуса генерала Каманина активно помогали наземным войскам в отражении контратак, но, вынужденные действовать с дальних аэродромов (надежды на быстрый захват вражеских аэродромов не оправдались), не всегда достигали успеха. Город Орадя был взят штурмом только 12 октября.
      Наша авиация здесь внесла немалый вклад в победу над противником. В борьбе с контратаковавшими вражескими танками и особенно с артиллерией, которая вела огонь по нашим войскам прямой наводкой, отличились штурмовики 4-й гвардейской авиадивизии полковника В. Ф. Сапрыкина, взаимодействовавшей с советскими и румынскими бомбардировщиками. Особенно отличились в этих боях летчики-штурмовики В. Н. Молодчиков и А. П. Пряженников. Позже оба они были удостоены звания Героя Советского Союза.
      Героями Советского Союза стали в те дни также гвардейцы-истребители Шалва Нестерович Кирия, Алексей Степанович Амелин и Борис Васильевич Жигуленков. "В воздушных боях над Румынией, в частности над Трансвльва-нией, они втроем сбили 54 фашистских самолета", - писала тогда об этих мужественных летчиках армейская газета "Советский пилот".
      На левом крыле 46-я армия генерала И. Т. Шлемина форсировала Тиссу. 11 октября ее войска овладели крупным венгерским городом Сегед и заняли плацдарм на правом берегу реки. Это была важная победа, достижению которой в значительной мере способствовала 6-я гвардейская истребительная авиадивизия полковника И. И. Гейбо. Ее полки и эскадрильи на протяжении всего периода боев за Сегед и за создание плацдарма смело и самоотверженно прикрывали с воздуха боевые порядки сухопутных войск от налетов вражеской авиации, неоднократно вступали в воздушные бои с "мессерами" и "юнкерсами", в жарких поединках сбивали фашистских стервятников или принуждали "юнкерсы" сбрасывать авиабомбы где попало, только не на боевые порядки наших войск. За героизм и отвагу, проявленные летчиками-истребителями в воздушных боях над восточными районами Венгрии, 6-я гвардейская истребительная авиадивизия помимо прежнего названия "Донская" получила еще одно почетное наименование - "Сегедская".
      Хорошо запомнился мне случай, имеющий отношение к 85-му истребительному авиаполку. Поздно ночью на армейский КП позвонил начальник штаба 6-й истребительной авиадивизии полковник Д. А. Суяков и взволнованным голосом доложил:
      - Хозяйство Смолякова затопило водой!
      Мне было известно, что 85-й авиаполк подполковника П. Е. Смолякова лишь накануне перебазировался на новую взлетно-посадочную площадку, расположенную в 50 метрах от уреза воды Тиссы. Оттуда и вел боевую работу в течение дня. Командование полка надеялось в ближайшее время перебазировать самолеты на более подходящий аэродром, пока же довольствовалось тем, что было. В те дни на северо-востоке Венгрии, в верховьях Тиссы, шли сильные дожди. Об этом мне докладывал начальник метеослужбы армии подполковник В. М. Сперанский. Однако никто не предполагал, что река вдруг может вздыбиться, выйти из берегов, затопить взлетно-посадочную площадку.
      Ночной звонок полковника Суякова заставил немедленно обратиться за помощью в штаб 46-й общевойсковой армии, поскольку своими силами авиаторы не могли перетащить самолеты из залитой водой прибрежной низины на возвышенность. Им помогли саперы, наводившие неподалеку переправу через Тиссу. Помогли не только спасти самолеты, но и оборудовать для них новую взлетно-посадочную площадку на более высоком месте. Утром авиаполк, не успев толком обсушиться, вновь приступил к боевой работе. Из донесения, поступившего на армейский КП к исходу дня, стало известно, что летчики попавшего ночью в беду авиаполка совершили за день 65 самолето-вылетов, провели 4 воздушных боя над Сегедом и переправой, сбили 6 немецких самолетов.
      Очищенный от гитлеровцев и салашистов Сегед сразу стал одним из основных центров борьбы венгерских патриотов, прежде всего коммунистов, за создание демократической Венгрии. По этому поводу начальник политотдела 6-й гвардейской истребительной авиадивизии в политдонесении от 18 октября писал: "Коммунисты города провели митинг... В Сегеде ключом забила новая жизнь. Советские части, выполняя указания Военного совета фронта, всячески помогают новой администрации в налаживании разрушенного войной хозяйства, обеспечивают жителей питанием, работой на заводах и фабриках..."
      Тем временем бои на дебреценском направлении продолжались. Подвижные соединения конно-механизированной группы генерала Плиева и танковой армии генерала Кравченко при активной поддержке с воздуха штурмовиков и истребителей авиакорпуса генерала Каманина и других частей воздушной армии устремились на север, к Дебрецеыу. В танковой армии находился в то время и наш командующий генерал Горюнов. Он часто звонил мне на КП, простуженным голосом давал указания, как в конкретных случаях целесообразнее использовать силы авиации для поддержки наступления наземных войск, в какой район боев направлять самолеты в первую очередь. Записывая его распоряжения, вслушиваясь в хриплый голос командарма, я несколько раз спрашивал, не болен ли Сергей Кондратьевич. Он сердито отвечал:
      Не болен, не болен. И вам болеть не советую...
      Как-то в конце дня, числа 14 или 15 октября, Сергей Кондратьевич позвонил мне по ВЧ и приказал половину всех сил авиации направить на разрушение тыловых коммуникаций б-й и 8-й немецких, 1-й и 2-й венгерских армий, связывавших их с Будапештом и западными районами Венгрии. Далее командарм пояснил, что 5-й воздушной армии вместе с авиацией дальнего действия А. Е. Голованова поставлена задача - в кратчайший срок лишить противника возможности свободного маневра резервами, в частности, организованного получения подкреплений его армиями, оборонявшимися в полосе боевых действий наших войск.
      Мы в штабе быстро провели необходимые расчеты, составили график вылетов групп, в течение ночи довели поставленную командармом задачу до исполнителей. С рассветом экипажи бомбардировщиков и штурмовиков под прикрытием истребителей получили "добро" на вылет во вражеские тылы. Ударам с воздуха в первую очередь подверглись воинские железнодорожные эшелоны в районах городов Дебрецен, Мишкольц и Хатван, автоколонны противника, следовавшие в сторону фронта.
      В нашей армии в первый день выполнения боевой задачи особенно удачно действовали летчики истребительной авиадивизия полковника А. П. Юдакова. За день они разбили три вражеских эшелона с живой силой и боевой техникой, сожгли несколько десятков автомашин, успешно провели ряд воздушных боев с вражеской авиацией. Определенных успехов достигли также группы бомбардировщиков и штурмовиков. В темное время суток по коммуникациям противника наносили удары 65 легкомоторных бомбардировщиков из 312-й авиадивизии полковника В.П.Чанпалова.
      Когда через два дня мне позвонил начальник штаба фронта генерал М. В. Захаров и поинтересовался результатами авиационных ударов по коммуникациям противника, я доложил, что на железнодорожных линиях, связывающих обороняющиеся немецко-венгерские войска с Будапештом, уничтожено 18 воинских эшелонов, на шоссейных дорогах сожжено более 120 автомашин, во многих местах повреждены железнодорожные пути, пушечным, пулеметным огнем и авиабомбами истреблено до полка немецкой и венгерской пехоты. Все подтверждено аэрофотосъемкой.
      - Ну что ж, молодцы авиаторы, - похвалил летчиков генерал Захаров и от имени командования фронта поставил перед авиацией новую боевую задачу: усилить налеты на войска противника при попытке отхода их из-под Клужа за Тиссу.
      Поздно вечером из редакции "Советского пилота" принесли текст приказа Верховного Главнокомандующего в честь овладения войсками фронта городом Клуж. В боях за этот город в числе других войск отличился 179-й истребительный авиаполк нашей армии и удостоился почетного наименования Трансильванского.
      Полком в ту пору командовал майор Степан Александрович Матвиенко. Под его командованием летчики полка сбили в небе Трапсильвании 16 фашистских самолетов, потеряв два своих. Исключительную смелость, отвагу и воинское мастерство проявил старший лейтенант А. А. Дьячков. В боевом донесении начальник штаба 3-го гвардейского истребительного авиакорпуса генерал А. С. Простосердов написал о нем: "Старший лейтенант Дьячков в воздушных боях над городом Клуж в течение двух дней сбил четыре Ю-87, вместе с другими летчиками надежно прикрывал войска генерала Трофименко при штурме города..." В этих боях Александр Алексеевич Дьячков довел счет лично сбитых самолетов до семнадцати и некоторое время спустя был удостоен звания Героя Советского Союза.
      В начале второй половины октября ожесточеннейшие бои на земле и в воздухе развернулись на подступах к Дебрецену. Как показывали пленные, гитлеровское командование потребовало от своих войск оборонять важные железнодорожные узлы Дебрецен, Ньиредъхаза и Чоп до последнего солдата. И гитлеровцы сопротивлялись отчаянно. Сломить их упорство под Дебреценом удалось лишь после многократных штурмовок с воздуха 7-й гвардейской авиадивизии подполковника Г. П. Шутеева. Боевые экипажи действовали на новейших по тому времени штурмовиках Ил-10, имевших более мощные по сравнению с Ил-2 пушки и противотанковые авиабомбы. Их удары были настолько сильными и стремительными, что часто противник, не успевая развернуться для контратаки, неся потери, откатывался назад.
      "Экипажи штурмовиков Шутеева показали не только безупречное знание материальной части нового самолета-штурмовика Ил-10 и высокую боевую выучку, но и большое мужество, выдержку, - писал в боевом донесении командир 3-го гвардейского штурмового авиакорпуса генерал В.