Дорога блестела от недавно прошедшего очищающего дождика, зеленые поля навевали мысли о бесконечности простой природы, о которой люди забыли в каменных мегаполисах. Хотелось выйти из автомобиля, разуться и побежать — вперед, к солнцу, без оглядки.
      «Боже, какие банальные мысли!» — поймала себя Дэйна Скалли.
      Любуется видом из окошка, хотя они с напарником прибыли сюда по делу. Но о деле-то как раз, кроме сумбурных поспешных объяснений Молдера, она практически ничего не знала. Она вспомнила нескольких слайдов с голыми перепуганными юношами, которых находили в окрестных лесах после ночного отсутствия дома. У каждого было непередаваемое чувство ужаса на лице, а на спине была выведена черным маркером одинаковая надпись: «Он не виноват». Собственно, эта надпись и позволила объединить все три случая в одно производство, но почему этим делом заинтересовался Молдер, Скалли пока так и не поняла. В самолете Молдер по обыкновению спал, но скорее всего он изложил ей все факты, что знал, и сам бы не смог объяснить даже себе, что заставило его сорваться с места и помчаться в эти бескрайние северные просторы штата Висконсин.
      — Красиво у вас здесь… — выдохнула она, чтобы отвлечься от невеселых мыслей.
      Немногословный шериф Карл Мазеровски оторвал взгляд от бегущей под колеса автомобиля дороги и посмотрел на молодую женщину с рыжеватыми волосами. Встретив ее на улице, он никогда бы не подумал, что она — специальный агент ФБР из отдела насильственных преступлений.
      — Да-а… — словно через силу улыбнулся он. — Места у нас красивые и тихие… Жизнь здесь скучна и размеренна, но нам нравится…
      Скалли поправила ремень безопасности и бросила быстрый взгляд на Молдера. В его зеленых глазах ничего не отражалось. Можно было подумать, что он спит с открытыми глазами, как опытный студент на скучной лекции. Но Скалли знала, что это не так.
      — Те, кто ищет приключений, идут служить в армию, — улыбнулась Дэйна шерифу, надеясь хоть как-то завязать разговор.
      Необходимую информацию от него они все равно получат в том объеме, в каком это потребуется. Но всегда есть нечто, что можно узнать в пустом дорожном разговоре и пропустить в многочасовой серьезной беседе.
      — Вы правы, мисс… Мы никого не трогаем и хотим лишь, чтобы нам не мешали спокойно жить. Но прутся сюда всякие… — в его словах прозвучала неподдельная злость. Он словно оборвал себя на полуслове и вновь уставился на дорогу.
      — Вы говорите о Церкви Красного музея? — не желала прерывать завязавшийся разговор Скалли. — Я краем уха уже слышала о ней, но, что это такое, — не имею ни малейшего представления.
      — Сами все увидите, — буркнул шериф. Видно было, что он может высказаться по этому поводу… и хочет! Но сдерживается, чтобы не наговорить лишнего. При исполнении служебных обязанностей, вынужден быть беспристрастным. — Они появились здесь примерно три года назад. Их глава — Ричард Удин — купил здесь ранчо. Сам он из Калифорнии…
      — Что означает их имя? Странное словосочетание — Церковь Красного музея…
      — Я не вникал в их бредни… — Шериф словно выругался про себя за неудачно сорвавшееся слово; его явно тяготил этот разговор. — То есть я знаю только, что они — вегетарианцы. Запустили поля и пятьдесят голов племенного скота держат вроде домашних любимцев. А переоборудованное ранчо называют монументом гибели воинствующего варварства.
      — Вряд ли это может понравится владельцам других ранчо, — неожиданно подал голос Молдер.
      — Еще бы! — откликнулся шериф. — Явиться в страну коров и обосновать свою церковь прямо в ее сердце. И именно в нашем городе! Интересно, куда они молоко девают, придурки, сливают на землю, что ли? То, что не продают, — это точно… И куда будут девать умерших животных — хоронить, как людей, на кладбище?
      — Эти верующие агрессивны? — спокойно поинтересовался Молдер.
      — Да нет, — вынужден был признаться шериф. — Внешне — нет. Только раньше, до их появления, у нас ничего подобного не было…
      — Не было изнасилований? — удивленно посмотрела на шерифа Скалли.
      Мазеровски досадливо поморщился.
      — Изнасилования, конечно, случались. Но это были обычные изнасилования. Иногда жертва отделывалась легким испугам, иногда… — Какие-то воспоминания заставили шерифа тряхнуть головой, словно в попытке избавиться от них. — В общем, всегда была понятна цель насильника. И мы всегда ловили преступника, чаще всего это были перекати-поле, которые болтаются без цели и денег по стране… Но это, то, что происходит сейчас, ни в какие ворота не лезет. Сперва взялись за домашних животных… Находили трупы пропавших собак и кошек… В жутком виде, от них словно откусывали мясо прямо зубами… Теперь эти дети, со странной надписью на спине. И главное — их не насиловали. В том смысле, — он бросил быстрый взгляд на молодую женщину, — в котором обычно употребляют это слово. Кому это могло понадобиться? Из них словно выпили душу, они сами на себя не похожи стали! Да еще эта надпись на спине! «Он не виноват»! Я доберусь еще до тех, кто виноват!
      Шериф замолчал, словно столь продолжительная речь выбила его из сил.
      Скалли тоже не знала, что сказать.
      — Взять того же Гарри Кейна, к которому я вас везу, — неожиданно продолжил Мазе-ровски. — Сами увидите, во что его превратили. А был… Атлет, лидер футбольной команды. Тренер из Мэдисона приезжал специально смотреть на него… Сейчас Гарри уступит любому пятиклашке… Кстати, накануне происшествия у Гарри пропал его любимый сенбернар, и я отнюдь не удивлюсь, если пса найдут убитым и изуродованным. Три года назад подобного у нас не происходило. Вон, кстати, ранчо этих придурков. Собираются к главному зданию… Месса у них сейчас, что ли? Или проповедь… как там они обзывают свои собрания?
      — Вы не могли бы остановиться? — попросил Молдер. — Вы не знаете, шериф, они пускают к себе непосвященных?
      — Пусть только попробуют не пустить! — проворчал шериф. — Я пока еще представляю на этой земле власть!
      Он затормозил у бывшего ранчо, несколько ярдов не доезжая до ворот. Через решетчатые ворота Молдер и Скалли наблюдали, как молодые люди в красных одеждах и белых головных уборах, издали напоминающих чалму, небольшими группками проходили в здание бывшего коровника, выкрашенного сейчас в красный цвет. За главным домом возвышался бревенчатый скелет нового здания. Вдали виднелось еще одно, отличающееся от основных построек, почти готовое строение, — похоже было, что община решила обосноваться здесь всерьез и надолго.
      Снова начал накрапывать мелкий дождик. Молдер вышел из машины, помог выйти Скалли, раскрыл зонтик. Мимо них прошли вереницей четверо молодых людей в той же униформе, что и остальные члены секты, — их лица ничего не выражали, незваных гостей они словно не замечали.
      «А может, и действительно не замечают, погруженные в свои мысли о вечном», — пришло в голову Скалли.
      Шериф запер двери автомобиля, и все трое пошли прямо ко входу в «храм».
      — Как заноза в пальце, — вроде и не обращаясь к спутникам, проворчал шериф. — И не смертельно, а зудит, зудит…
      — Ведут они себя весьма пассивно, — заметила Скалли. — Учитывая, что, по вашим словам, культ проповедует весьма странные идеи.
      — Смотрите, — пожал плечами шериф, — и все сами увидите.
      Внутри здания было светло и просторно. У дальней стены стояли неразобранными несколько стойл, и было ясно, что сохранены они здесь не случайно, а как некий символ.
      Перед небольшой сценой, на которой стоял столик с компьютером и микрофон, располагались ровные ряды простых обструганных скамей. Первые ряды были уже заняты, задние заполнялись вновь прибывающими членами общины. Все были в одинаковых одеждах, молча ждали начала, на пришедших чужаков никто не обратил внимания.
      Скалли показалось неестественным садиться среди них, и она чуть ли не с облегчением вздохнула, когда шериф и Молдер прошли к перегородке, отделяющей пустующие стойла от зала, и встали там; шериф со скептической улыбкой оперся о перила, всем своим видом показывая, насколько ему смешно и отвратительно все, происходящее здесь.
      Ждать пришлось не слишком долго. На сцену поднялись двое, в таких же одеждах и странных головных уборах, как и у остальных. Приглядевшись, Скалли поняла, что из этих двух — одна женщина. Мужчина сразу прошел к столику с компьютером и сел. Женщина приблизилась к стойке микрофона и сложила у груди руки в ритуальном приветствии. Присутствующие в почти полной тишине так же сложили руки и чуть склонили головы.
      — Вон он, — вполголоса сказал шериф. — Тот, у компьютера. Ричард Удин, глава всего этого заведения.
      Мужчине было на вид лет сорок, но с тем же успехом могло оказаться, что ему за пятьдесят. Начинающие седеть волосы посеребрили виски, на худощавом лице резко выделялся острый нос, у плотно сжатых тонких губ был заметен застарелый шрамик. Вид у Ричарда Удина был сосредоточенный и благостный, точно он готовился одним разом осчастливить всю Вселенную. Он закрыл глаза и принялся быстро стучать по клавиатуре. На огромном экране за его спиной начали появляться слова. Женщина у микрофона, не глядя на экран, слово в слово начала вещать его откровения в микрофон.
      «Театральная постановка, — подумала Скалли. — Простенько, но, надо признать, довольно эффектно».
      — Передаются вам, братья и сестры, — монотонным, хорошо поставленным голосом говорила женщина на импровизированной сцене, — благословения от нашего Хозяина и Повелителя. Он соберет свое стадо в это же время суток на закате века Водолей через восемнадцать земных лет от начала нового королевства. Посланец Слова говорит от имени Хозяина и Повелителя, что мы, братья и сестры, можем быть свободны от смерти и от прозябания в царстве бездуховном.
      Ричард Удин, не открывая глаз, вальсировал тонкими пальцами на клавиатуре. Всем своим видом он показывал зрителям, что прислушивается к голосу, слышимому ему одному, но предназначенному для всех сидящих в зале.
      «Да, это может производить впечатление на людей, лишившихся всех надежд, — подумала Скалли. — Хотя слепым методом набора владеет любая секретарша…»
      — По мере того, братья и сестры, как приближается время Хозяина нашего и Повелителя, — разносился по залу голос женщины, — мы, посвященные, обязаны нести Его учение остальному человечеству, дабы люди смогли выжить в новые времена. Хозяин и Повелитель дал нашим душам второй шанс не для того, чтобы мы жили в покое и благости, но чтобы помогли спастись всем заблудшим людям, пожирающим мясо живых существ и запивающих его горячей кровью. Чтобы мы, братья и сестры, добившись гармонии с собственной душой и телом, несли Слово в мир, погруженный во мрак взаимной ненависти и…
      Скалли, привыкшая больше доверять документам, а не словам, успевала прочесть на экране раньше, чем произносила служительница странного культа. Честно признаться, ни прочитанное, ни услышанное не увязывались в ее голове в стройную систему. Говоря проще, она ничего не понимала. И вопросительно посмотрела на напарника, желая по его лицу прочесть, что он обо всем этом думает.
      Молдер перехватил ее взгляд.
      — Я слышал о подобном вероучении, — на ушко Скалли заметил он. — Они считают себя переселенцами…
      — И кто такие эти «переселенцы»? — живо поинтересовалась Скалли.
      — Мы — вторые души первых тел, — вместо него ответила женщина на сцене.
      Скалли обратила внимание, что Ричард Удин перестал набирать, откинулся, словно изможденный общением свыше, на спинку стула; экран позади него погас. Действо вступало в новую фазу. И словно в подтверждение догадки, стройный хор голосов вторил:
      — Мы вторые души первых тел…
      — …носители Слова и хранители священных обрядов нового просвещения… — нараспев произносила жрица неведомого Хозяина и Повелителя.
      — …носители Слова и хранители священных обрядов нового просвещения… — многоголосым эхом разносилось по помещению бывшего коровника.
      — Они верят в переселение душ, — снова наклонился Молдер к Скалли. — Посвященные души, которые овладевают телами других людей, отчаявшихся и не способных жить.
      — …благодарны оказанной нам милости Хозяина и Повелителя, и готовы к исполнению нашей величайшей миссии и к тяжелому труду. Наша борьба благословенна, и наши пути укажут пастыри наши…
      — …пастыри наши, — послушно повторяют собравшиеся.
      — …которые приведут нас к расцвету новой эры.
      — …которые приведут нас к расцвету новой эры.
      Торжественное молчание повисло в зале, словно верующие переваривали благость, снизошедшую на них.
      Шериф, словно не выдержав открывшегося ему откровения, раскашлялся.
      Но никто из присутствующих не обернулся в их сторону.
      — Сегодня, — неожиданно сказал в свой микрофон Ричард Удин, открыв глаза, — с нами свидетельствуют Слову трое, которые не веруют Хозяину и Повелителю всего сущего. Мы поощряем их открыть сердца и умы для нашего учения и понять, что те, кто убивает плоть, вместо этого убивают собственную душу.
      Все члены странной секты, словно дождавшись приказа, повернули головы к незваным гостям.
      Мазеровски хотел что-то сказать, но лишь сплюнул в сердцах и направился к выходу из коровника. Молдер и Скалли последовали за шерифом.

      Семейство Кейнов жило в довольно старом многоквартирном доходном доме с обшарпанными стенами. К их квартире на втором этаже вела довольно крутая деревянная лестница, возле которой стояла опустевшая будка.
      Миссис Кейн оказалась вполне миловидной женщиной бальзаковского возраста, утомленной повседневными заботами и физическим, судя по ее отнюдь не женственным рукам, трудом. При появлении гостей она крикнула куда-то внутрь квартиры: «Гарри!» — и пригласила гостей пройти. Быстро подошла к телевизору, где кинематографические полицейские выглядывали с оружием в руках из-за сине-красно-белых автомобилей, взяла со стола пульт и выключила телевизор.
      — Прошу вас, садитесь, — устало улыбнулась она гостям, указывая на диван и стулья вокруг стола. — Гарри, ну где ты там?
      Шериф уверенно отодвинул стул и уселся, положив на стол свою папку. Молдер прислонился к косяку, Скалли прошла к дивану.
      — Здравствуйте.
      В гостиной появился черноволосый подросток, ссутулившийся и на вид крайне смущенный. Мазеровски, бросив на него быстрый взгляд, досадно крякнул — совсем не таким он знал этого юношу.
      — Привет, Гарри, — шериф постарался, чтобы его тон был как можно дружелюбнее. — Проходи, садись. Эти люди, — он кивнул на Молдера и Скалли, — хотят узнать от тебя подробности… того вечера. Не бойся их, они стремятся поймать мерзавца и отдать под суд. Расскажи им то, что рассказывал мне.
      Гарри подошел к дивану и притулился на самом краешке — в дальнем от Скалли углу.
      Все молчали, ждали его рассказа. Он был в полосатой футболке и шортах, что еще больше придавало ему беззащитный вид. Он молчал, слышно было лишь тиканье старинных часов, висящих на стене, — наверняка семейная реликвия, доставшаяся по наследству от прабабки.
      — Ну же, сынок, — улыбнулся юноше Мазеровски. — Мы ждем.
      — Я… Я почти ничего не помню… Мне не хочется вспоминать об этом… Да, я почти ничего не помню… Словно опился пивом… Но я не пил, — голос его на мгновение приобрел какую-то жизненность. — Честное слово, ни глотка. Да и Стивен подтвердит.
      — Мы верим тебе, верим, — успокоил его шериф. И пояснил спутникам: — Стивен, — его младший брат. Продолжай, Гарри.
      — В меня… словно вселился дух. И было больно, очень больно… Сперва были только боль и темнота, чернее, чем ночью, — совсем черно. В меня словно вселился дух дикого зверя, хотелось рвать зубами и когтями других животных, хотелось бежать вперед, хотелось… Я не могу объяснить…
      — Продолжай, продолжай, сынок, — подбодрил его шериф.
      — А потом вдруг появился яркий-яркий свет, и я закричал. Сколько кричал, не помню, а когда пришел в себя, понял, что уже рассвет и я в лесу. Мне было холодно, очень холодно…..
      Он весь дрожал, словно и сейчас ему было так же холодно.
      — И больше ты ничего не помнишь?
      — Нет, Я даже не помню, как меня нашел ваш помощник. Очнулся уже в больнице.
      — Ты молодец, Гарри, — отеческим тоном похвалил шериф, — хорошо держишься. Двое других парней, с которыми обошлись так же… Один до сих пор в больнице…
      — И ты больше совсем ничего не помнишь? — спросила юношу Скалли. — Не помнишь, кто позвонил тебе перед тем, как ты ушел из дома?
      — Нет.
      — А ты знаешь что-нибудь о служителях Церкви Красного музея? — спросил Молдер. — Общался когда-нибудь с кем-либо из них?
      — Ну… Я видел их в городе… Такие, в красном… Нет, я никогда ни с кем из них не разговаривал…
      — Хорошо. — Молдер повернулся к его матери. — Миссис Кейн, а вы можете рассказать о том вечере? Постарайтесь вспомнить все подробности, любая самая незначительная деталь может оказаться для нас предельно важной. Во сколько ушел Гарри?
      — Ну, я вернулась с работы… С тех пор, как мы остались втроем, я вынуждена работать на мясокомбинате, как еще прожить? Устаю очень… Стивен открыл мне дверь, обрадованный. Он всегда радуется, когда я возвращаюсь… А Гарри лишь крикнул: «Привет», не вставая с дивана.
      Гарри быстро посмотрел на мать. Молдер увидел в его глазах огонек, оставшийся, наверное, от прежнего, уверенного в себе шестнадцатилетнего парня, убежденного, что весь мир будет у его ног. Но этот огонек мгновенно потух, Гарри вновь опустил голову, уставившись на носки домашних тапочек.
      — Я тогда, помню, устала очень и сразу пошла в ванную, чтобы принять душ, — продолжала миссис Кейн. — А ребят попросила заказать на ужин пиццу…
      Скалли встала с дивана и подошла к двери, из которой вышел Гарри. Дверь вела в коридор, на стене красовались застекленные фотографии в аккуратных рамочках. На самой, наверное, ранней были изображены молодая пара с грудным младенцем, — в чертах женщины с трудом угадывалась нынешняя миссис Кейн. Затем та же чета, но уже с другим ребенком на руках, а первенец стоит рядом; мужчина заметно погрузнел. Больше мужчины на фотографиях не было, да и сама миссис Кейн появилась еще раз или два. В основном это были фото Гарри: он с футбольной командой. Он в шлеме с решетчатой маской стремится вперед. Он с кубком в руках. Он с молодыми людьми, видимо одноклассниками, в парадных костюмах на пороге школы. Он с младшим братом. Он на пляже… Он…
      Дверь справа — как оказалось, в ванную комнату — неожиданно громко скрипнула, коридор залился светом. Скалли резко повернулась. Перед ней стоял девятилетний мальчик, чертами неуловимо напоминающий Гарри, особенно с детских фотографий, которые она только что рассматривала.
      — Здравствуйте! — вежливо поздоровался мальчик, удивившись появлению незнакомой тети в своем доме.
      — Привет, — Скалли улыбнулась мальчику, подошла и присела перед ним на корточки, чтобы, разговаривая, он видел ее глаза. — Ты кто?
      — Стивен.
      — Я догадалась. Я видела сейчас твою фотографию с Гарри. Я хочу найти того, кто с ним… Ты помнишь тот вечер, когда он не ночевал дома?
      Мальчик кивнул.
      — А кто ему позвонил, не знаешь?
      — Нет. Он повесил трубку и больно ущипнул меня за нос. Сказал, чтобы я передал маме, что он придет через пятнадцать минут. А сам не пришел. Мама волновалась, а поздно ночью позвонила в полицию… А теперь Гарри не такой. Он стал хорошим. Больше меня не обижает. Жалко, что Чапи пропал, он бы и его больше не мучил.
      — Чапи? — удивленно переспросила Скалли.
      — Наш пес, — пояснил Стивен. — Я его любил, он был таким хорошим. А Гарри все время, пока мама не видит, обижал его. И меня. А теперь Гарри хороший. Вы не знаете, он теперь всегда таким будет?
      — Всегда, — подавила в себе вздох Скалли и встала.
      Ее взгляд уперся в собственное отражение в зеркале ванной комнаты, дверь в которую так и осталась открытой. Она поправила себе челку и хотела было вернуться вместе со Стивеном в гостиную, но обернулась. Ей показалось, что отражение смотрит на нее чужими глазами. Она вдруг поняла, что устала от перелета и чертовски хочет есть.
      — Скалли, я жду тебя на улице, — донесся до нее голос Молдера.
      Значит, он узнал все, что ему нужно, и решил, что большего здесь не добьется. Скалли ласково потрепала малыша по плечу и поторопилась к выходу.
      Шериф Мазеровски остановился внизу у лестницы прикурить, Молдер стоял рядом, дожидаясь напарницу.
      — У Гарри были когда-нибудь неприятности с законом? — поинтересовался Молдер.
      — Нет, не было. Я его хорошо знаю, он ровесник моего сына, они дружат. Ну, покуривает, балуется пивком. Обычный шестнадцатилетний парень. Во всяком случае, был таким до этого происшествия, сейчас его не узнать. А раньше он был раскованным, веселым, душа компании… Не удивлюсь, если мне скажут, что он, или мой Рикки, уже и с девочками пробовали. — Он вздохнул. — Времена сейчас другие. Я в его годы ни о пиве, ни о девочках и не помышлял.
      Молдер многозначительно улыбнулся. Подобные слова он слышал отнюдь не впервые.
      — Скажите, — решил сменить тему Молдер, — а эта Церковь Красного музея… Как к ней относятся горожане?
      — Да плевали они и на нее, и на их призывы! Одержимые! Что, на каждого придурка обращать особое внимание?
      — Ну, к членам общины никогда не приставали на улице? Не оскорбляли? Может, лавочники отказывались продать им что-либо?
      Шериф вздохнул.
      — У меня подобных случаев не зарегистрировано. А вообще… Ну, наверное, иногда над ними смеются. Наверное, даже зло смеются. Но до рукоприкладства дело пока не доходило. — Почему-то шериф сделал ударение на слове «пока». — Что вы решили? Беретесь за это дело?
      Молдер пристально посмотрел ему в лицо.
      — Да, шериф, мы остаемся. Я хочу разобраться во всем, что здесь происходит.
      — Уличите этих мерзавцев в преступлениях, и от этой Красной Гадости и духу не останется в нашем городе.
      — Я хочу понять, что представляет собой. этот тип — Ричард Удин.
      — Я первым делом послал бы запрос в вашу картотеку о его прошлом. Сдается мне, что там все не так гладко.
      — Разумеется, — сказал Молдер таким тоном, что энтузиазм шерифа сразу поутих.
      Действительно, ему ли, провинциальному шерифу, учить сыскному ремеслу столичного агента ФБР?
      — Вы можете порекомендовать нам приличный отель? — спросил Моддер— И место, где мы возьмем напрокат машину, не хочется вас утруждать… Неизвестно, сколько дней мы здесь пробудем.
      Шериф внимательно посмотрел на агента ФБР и, после паузы, кивнул:
      — Пойдемте, я отвезу вас.

      — Знаешь, — сказала Скалли, откладывая на тарелку обглоданную косточку, — после таких ребрышек я считаю, что эту Церковь Красного музея надо закрывать не думая. Это ж надо — призывать питаться травой с фруктами и отказывать себе в таком удовольствии.
      Вместо ответа Молдер взял салфетку и аккуратно вытер капельку жира с губы Скалли.
      — Спасибо, — кивнула она.
      Они сидели в уютном кафе на одной из центральных улиц города. Шериф Мазеровски оказался прав: может, это и не самое фешенебельное заведение, но кормят здесь отменно. Скалли с сожалением посмотрела на пустую тарелку.
      — Так что ты там, в Красном музее, хотел мне рассказать о переселенцах? — спросила она. — Я вообще не поняла про них ничего, кроме того, что они вегетарианцы.
      — Я уже сталкивался с подобным учением, — терпеливо, словно послушной ученице, объяснил Молдер, разглядывая через стеклянную витрину довольно оживленную улицу. — Насколько я понимаю, эта община — часть лиги «Новая эра». Их философия основана на довольно старой идее, что, если человек окончательно потеряет надежду или отчается и захочет покинуть свою бренную оболочку, он становится совсем уязвимым и в него может вселиться новый дух.
      — Новый просвещенный дух?
      — Совершенно верно. А старая душа может оказаться, например, в теле коровы. Именно поэтому они все — вегетарианцы. Их логика идет еще дальше. Поскольку они считают, что старая душа может оказаться в любом живом существе, то не убивают даже тараканов… Согласно литературе их церкви, Авраам Линкольн был переселенцем, Михаил Горбачев, Уэйн Гретцки. Советники Никсона…. — Но не Никсон?
      — Нет. Даже у них не хватает наглости утверждать, что Никсон был переселенцем. Хотя, надо признать, у них порой случаются чрезвычайно смелые заявления относительно природы и истории людей.
      — Короче говоря, ты подписываешься под словами шерифа об их одержимости?
      — Я не знаю, — честно ответил Молдер. — Теории придумывают философы, а защищают их и претворяют в жизнь — практики. Все зависит от конкретных людей.
      — Почему тебя заинтересовало это дело? — в лоб спросила Скалли. — Я даже сформулирую вопрос иначе. Почему оно интересует тебя сейчас, когда ты поговорил с шерифом и ознакомился с документами, когда видел мальчика, когда сам побывал в этом Красном музее? Что тебя задело? Что здесь такого необычного?
      — Положа руку на сердце, пока сам не понимаю, — он замолчал и снова бросил взгляд на улицу. — Хотя, ответь мне, что означают надписи черным маркером, одинаковые у всех трех пострадавших?
      — Понятия не имею.
      — Вот когда мы найдем разгадку, все разрозненные кусочки соберутся в единое целое, как в детской игре…
      — А эти странные слова хоть как-то увязываются с религией Красного музея?
      — Вполне возможно, что и напрямую, — пожал плечами Молдер— Постой, постой… Посмотри-ка туда.
      Скалли, повинуясь его жесту, обернулась в сторону стеклянной стены, через которую просматривался большой участок улицы, освещенной электрическими фонарями и рекламными вывесками магазинов.
      Перед одним из членов общины Церкви Красного музея разворачивалась машина. В ней сидели четверо молодых людей, явно уже испробовавших чего-то, крепче апельсинового сока.
      Даже из кафе было видно, что член общины не намного старше своих визави и вряд ли владеет даром убеждения, чтобы успокоить развеселившуюся компанию. Но бежать он не собирался, готовясь терпеливо снести все предстоящие мучения во благо своей Церкви.
      Молдер поставил чашку на стол, взял салфетку и встал.
      — Так… — произнес он. — Кажется, приехали экстремисты. Проверим слова шерифа — доходит ли здесь дело до рукоприкладства. ..
      Молодого человека в красных одеждах и в странном белом головном уборе, напоминающем чалму, обступили три парня примерно шестнадцати лет и одна девушка с длинными светлыми волосами.
      — Эй, голова-подгузник!
      — Ты сегодня коровку не доил?
      — Молочка не попил?
      — Эй, я с тобой разговариваю. Крепкий невысокий юноша в джинсовой жилетке и рубашке в крупную клетку легонько толкнул молчащего сектанта.
      — Почему не отвечаешь, когда к тебе обращаются, ты, придурок?
      — Лай ему, Рикки, дай! — подбодрила девушка и сделала большой глоток из маленькой пузатой бутылки с пивом.
      — Чего ты молчишь? — все больше распалял себя Рикки. — В чем дело, а?
      Молодой человек в красных одеждах приготовился к худшему, но к ним уже спешил Молдер, на бегу вытирая руки салфеткой.
      — Ни в чем! Оставьте его в покое.
      Все четверо дружно повернулись к наглецу, который осмеливается что-то приказывать им в их родном городе.
      — Оставьте в покое человека. Отправляйтесь домой! — жестко приказал Молдер и повернулся к члену Красного музея: — Идите спокойно своей дорогой.
      Молодой человек, приученный к строгой дисциплине, недоверчиво посмотрел на нежданного спасителя, возможно, вспомнил, что видел его сегодня в храме. И пошел, не убыстряя шага, хотя по его движениям чувствовалось, что больше всего ему сейчас хочется со всех ног броситься прочь отсюда и поскорее оказаться в родной общине, такой тихой и безопасной, где все ясно и просто, а что неясно, — объяснят «пастыры наши» и примут за него решение.
      Молодые люди переводили взгляд с удаляющейся жертвы на своего предводителя. Но Рикки решил отпустить малую добычу, которая все равно никуда не денется, чтобы заняться более крупной рыбешкой, какой ему представлялся столичный пижон, явно оказавшийся здесь проездом.
      — Мы тебя еще поймаем, морковка, — бросил вдогонку верующему долговязый черноволосый парень.
      — В чем проблема? — поинтересовался Молдер.
      — А тебя кто спрашивал? — осклабилась девица, и Молдер понял, что она не столько пьяна, сколько хочет такою казаться. — Никаких проблем нет!
      — Кэт права, — ухмыльнулся четвертый юнец. — У нас никаких проблем нет.
      — Четверо против одного? Я считаю, что это проблема.
      Рикки смерил его оценивающим взглядом хозяина положения.
      — Это, кажется, у тебя сейчас появятся проблемы, мистер.
      Он приготовился нанести удар прямо в челюсть, чтобы умерить прыть наглеца. А приятели пусть добьют ногами.
      — Молдер — — на помощь спешила Скалли. — У тебя все в порядке?
      Все четверо перевели взгляд на новое действующее лицо. Женщина! Только этого не хватало. Рикки досадливо сплюнул себе под ноги и процедил:
      — Валяй-ка ты отсюда, подобру-поздорову. Я сегодня добрый. И жену свою забери, а то опоздаете на автобус.
      Скалли встала рядом с напарником и скромно поправила пальто, обнажив кобуру.
      — У нее пистолет, — заметила Кэт.
      — И что она, им застрелит что ли? — усмехнулся Рикки, но поза его уже не напоминала изготовившегося к победоносному удару боксера. — Пойду папе позвоню. Я думаю, ему интересно будет полюбопытствовать, есть ли у нее разрешение на этот пистолет.
      — А кто твой папа? — поинтересовался Молдер.
      — Шериф! — ответил подросток, надеясь удивить незнакомцев.
      Молдер со Скалли переглянулись.
      — Да, я думаю, ему будет интересно услышать о поведении своего сына, — согласился Молдер. — Час назад он утверждал нам совсем противоположное тому, что мы видели своими глазами.
      — Рикки, идем отсюда! — сказал черноволосый…
      Рикки смерил парочку недовольным взглядом. Естественно, его взгляд встретили спокойствием победителей.
      — Рикки, поехали! — вмешалась девушка. — Мы же собирались на дискотеку!
      Когда просит девушка, трудно отказать. Тем более, если противник явно не по зубам. Ругнувшись, Рикки направился к машине, толкнув по пути Молдера, — якобы случайно. Но желаемой реакции не добился, Молдер этого просто не заметил, рассматривая салфетку в руках.
      Кэт уселась рядом с Рикки и обняла его, уткнувшись губами ему в шею. Остальные подростки тоже забрались в автомобиль.
      — Придурки чертовы, заполонили город! Житья от них нет! — бросил Рикки на прощанье и резво тронул машину. Последнее слово осталось за ним.
      Скалли и Молдер посмотрели вслед удаляющейся в автомобиле компании.
      — Трудно отличить порядочного человека от негодяя, — произнесла Скалли. — Особенно, если на нем это не написано. Уверена, что завтра они послушно пойдут в школу, где считаются нормальными учениками, и все четверо любят животных, и, конечно, помогают старушкам переходить улицу.
      Скалли постучалась в номер Моддера. Он, не спрашивая: «Кто там?» — почти сразу открыл дверь. Он был чисто выбрит и уже одет, только пиджак еще висел на стуле. Сам Молдер затягивал узел ярко-фиолетового галстука.
      — Ты не отвечал на звонки, — вместо приветствия сказала Скалли.
      — Я принимал душ. Что-то случилось? Скалли прошла в номер, прикрыв за собой дверь, и села на стул.
      — Звонил шериф. Еще один подобный случай. Насколько я поняла, с нашей вчерашней знакомой — подружкой Рикки, Кэт. Кэтрин О'Лири, шестнадцать лет. Обнаружена рано утром в городском саду. Совершенно нагая, в депрессии и с той же надписью на спине черным маркером.
      — У нее на спине было написано: «Он не виноват»?
      Скалли подняла глаза, думая, что Молдер шутит над ее неудачной фразой, но он был совершенно серьезен. И она вдруг поняла, что слова: «Он не виноват» — совсем необязательно должны относиться к жертве, а могут подразумевать, например, Хозяина и Повелителя.
      — Нет, — вздохнула она. — У нее была надпись, соответствующая ее полу. «Она не виновата».
      — Где она сейчас?
      — В городской больнице. Я полагаю, что, если ее состояние позволит, необходимо как следует расспросить ее.
      — Черт, я собирался всю первую половину дня просидеть на телефоне. Слишком многое необходимо срочно выяснить и уточнить.
      — В любом случае надо узнать результаты ее анализов. Что доводит молодых людей до такого состояния? Гипноз? Сильнодействующий наркотик?
      — А ты не могла бы съездить в больницу и сама все выяснить? — с надеждой спросил Молдер. — Медицина ведь по твоей части.
      — Хорошо, — кивнула Скалли. — Где тебя потом искать?
      — Здесь, — — Молдер кивнул на стоящий на письменном столе телефон. — В самом крайнем случае — у шерифа. Или оставлю записку у портье.
      — В таком случае, я воспользуюсь машиной.
      — Конечно, держи ключи.
      В больнице врач сказал, что девушке после промывания желудка и прочих процедур стало гораздо лучше и долго ее в больнице не задержат. Ей разрешили побеседовать с девушкой, обещая подготовить копии бланков с результатами анализов.
      Накинув белый халат, Скалли вошла в палату. Приставила к кровати стул и села.
      Девушка не спала, она повернула к гостье лицо и их взгляды встретились.
      Скалли поразила перемена в выражении ее лица. Гарри Кейна она видела ПОСЛЕ. Эту же девушку она видела и ДО. Кто бы ни был этот злоумышленник, Скалли задушила бы его собственными руками. У шестнадцатилетней, вчера жизнерадостной девушки были глаза старухи.
      — Здравствуй, Кэт. Меня зовут Дэйна Скалли, я специальный агент ФБР, отдел насильственных преступлений. Ты можешь мне рассказать, что вчера произошло? Начни с самого начала, любая деталь может оказаться чрезвычайно важной для расследования.
      Вполне вероятно, девушка не узнала ее, а сама Скалли не собиралась ей об этом напоминать.
      — Я… Я даже не знаю, с чего начать. — Голос Кэт был усталым и неуверенным, но слабым его назвать было нельзя.
      — Начни с начала. С кем ты провела вечер?
      — С друзьями. Мы ездили на дискотеку-
      — С какими друзьями? — строго спросила Скалли, хотя прекрасно знала, с какими.
      — Они из моей школы. Рикки, Брэт и Мартин. У нас постоянная компания. Раньше с нами был Гарри, но…
      Она замолчала. Скалли выдержала паузу и спросила:
      — Где ты рассталась с друзьями? Там же, на дискотеке?
      — Нет. Рикки довез меня до дому. Почти до дому, надо было пройти через сад. У нашего подъезда сейчас ремонт, и там не проехать.
      — Рикки?
      — Да, Рикки Мазеровски, из параллельного класса. Мы с ним… В общем, он поцеловал меня и уехал. А я пошла домой.
      — И ,что было дальше. Помнишь?
      — В саду я вдруг услышала жалобное поскуливание из-за кустов и пошла на звук;…
      — И? -не выдержав, поторопила Скалли. Никто из прежних пострадавших не давал таких подробных показаний.
      — Это оказалась моя собачка Дина, такса. Она была привязана за поводок к деревцу и , очень обрадовалась, увидев меня. Я, помню, очень удивилась: как она могла здесь оказаться, может, сбежала из квартиры? Я наклонилась над ней, чтобы отвязать поводок…
      Девушка смутилась при воспоминании.
      — Рассказывай честно, здесь стесняться не перед кем, — почувствовав, что она хочет о чем-то умолчать, строго сказала Скалли.
      — Мне вдруг захотелось укусить бедную Дину. Или задушить… Я сама не понимаю, откуда у меня такие мысли… Это так страшно!.. Я взяла ее за шею обеими руками и начала стискивать пальцы… На меня словно затмение нашло… Я была сама не своя. Ведь я так люблю свою Дину и помню, что мне в тот момент было жалко, что она может замерзнуть, если проведет ночь на улице. А сама делала ей больно…
      На глаза Кэт навернулись слезы при воспоминании об этом.
      — И что было дальше? — не дала ей предаться чувствам Скалли. — Ты задушила собачку?
      — В этот момент я почувствовала, что за моей спиной кто-то стоит, хотела обернуться и…
      — Я слушаю, слушаю.
      — И чья-то рука зажала мне рот чем-то очень вонючим. У меня сразу все поплыло перед глазами, я подумала, что задохнусь, мне было нечем дышать. А потом… Я… Я, наверное, ничего не смогу вам больше полезного рассказать.
      — Предоставь решать это мне, Кэт, — улыбнулась Скалли. — Мы обязаны поймать преступника, чтобы подобное не случилось с вашими друзьями. А для этого мы должны составить как можно более полную картину происшедшего.
      — Я очнулась, когда взошло солнце. Я сидела на ветке Большого Вяза… Мы так его и называем — Большой Вяз, это в центре сада, мы там иногда встречаемся с друзьями. Я была совершенно голая, мне было очень холодно и страшно. От ночи остались какие-то жуткие воспоминания, словно я превратилась в зверя… в хищницу… и охотилась… Я зубами, которые выросли у меня, словно у саблезубого тигра, рвала живое мясо… Очень страшно. И свет — яркий-яркий, от которого все тело пронизывала боль…
      — Когда ты пришла в себя, то сразу отправилась домой?
      — Я тогда не знала, где мой дом и есть ли он у меня вообще… Я просто спрыгнула на землю и пошла. Дерево впереди вдруг обернулось огромной черной вороной, и жуткий коричневатый клюв устремился прямо на меня. Я закричала и побежала прочь, а деревья вдруг стали высовывать корни из земли и хватать меня за ноги. Я упала… И все время кричала от страха. А листья, на которые я упала, вдруг обернулись отвратительными зловонными жуками и…
      Она замолчала.
      — Это все позади, Кэт, сейчас тебе бояться нечего. Продолжай.
      — Этот кошмар слился в какое-то сплошное черное пятно. Я пришла в себя уже здесь, в постели…
      — Как ты сейчас себя чувствуешь?
      — Нормально, — натяжно улыбнулась Кэт. — Спасибо. Но мне страшно. Очень страшно.
      — Ну что ж, — Скалли встала. — Желаю тебе поскорее поправиться. И улыбайся чаще, жизнь прекрасна. Больше ничего подобного с тобой не произойдет.
      «А с кем произойдет? — невесело подумала Скалли. — Кто следующий?»
      Несмотря на предупреждения, которые по приказу шерифа объявили во всех школах этого и окрестных городов, дети не стали осторожнее. И не станут, поскольку каждый подросток уверен, что именно с ним подобное произойти просто не может. Ведь он такой хороший и сильный, он не даст себя в обиду, а это происходит с плохими и невезучими…
      — Извините, мэм…
      Скалли обернулась от дверей:
      — Да, Кэт? Вспомнила что-то еще?
      — Вы не знаете, как там моя собачка? Дина? Она жива? Я ее так люблю… Я так укоряю себя за тот необъяснимый поступок.
      — Успокойся, Кэт, — улыбнулась ей Скалли. — Ты не виновата… — Она сама не заметила, как повторила фразу, написанную маньяком на спине жертвы. — — Я обязательно выясню насчет твоей собачки, и тебе немедленно сообщат. Полагаю, что с ней все в порядке. Отдыхай.
      — До свиданья…
      Скалли получила предварительные результаты анализов, удивленно приподняла брови, быстро проглядев их, и поспешила в отель.
      Она постучала в номер Молдера и потянула ручку. Дверь оказалась не заперта.
      Молдер сидел за столом, прижимая плечом к уху трубку телефона, а правой рукой что-то быстро записывая в блокнот.
      — Да, да, хорошо, — Молдер кинул быстрый взгляд на вошедшую Скалли и кивком пригласил ее зайти, не прекращая телефонного разговора. — Посмотри, что ты еще сможешь найти в базе. И перезвони мне по этому номеру или на сотовую связь.
      Он повесил трубку и посмотрел на напарницу.
      — Привет. Что нового?
      — Я только что разговаривала с Кэтрин О'Лири и ознакомилась с предварительными результатами ее анализов.
      — Да? И что сказала потерпевшая?
      — Как ни странно, довольно много. Хотя вряд ли ее показания добавят что-то очень важное к тому, что нам известно.
      — Рассказывай.
      Скалли подробно, стараясь не упустить ни единого слова, пересказала свою беседу с Кэт.
      — Я так понял, она не изнасилована? — спросил Молдер, когда она замолчала.
      — Как и полагается в подобных случаях, ее осматривал гинеколог. Она девственница. Вот заключение.
      — Да, я это предполагал. То есть не то, что она девственница, а то, что в этих преступлениях нет сексуального мотива… А что показали анализы?
      — Да, собственно, немного. Пока не даны отчеты психолога. Обнаружены следы неопределенного алкалоида в крови. Возможно, производное от опиума. А еще — опасно большое количество некой жидкости под названием «скополамин»…
      Молдер уставился в потолок, вспоминая:
      — Принятно считать, что он влияет на координацию…
      — Только в маленьких дозах. Доза больше двух десятых миллиграмма вызывает анестезию с возможностью галлюцинаций. Анестезия это… — добавила Скалли, заметив, что зеленые глаза напарника заволакиваются дымкой задумчивости.
      — Знаю, — перебил ее Молдер. — Потеря чувствительности вследствие поражения нервов. Продолжай.
      — Колумбийцы пользуются этим препаратом, чтобы овладеть своими жертвами.
      — Скополамин продают только по рецепту?
      — Да. Нужно быть доктором или аптекарем, чтобы получить такое большое количество в свое распоряжение.
      Молдер встал и протянул Скалли блокнот, она прочитала вслух:
      — Ричард Удин. Также известен как Даг Хэрман. По профессии — врач-терапевт. Уехал из Лос-Анджелеса в тысяча девятьсот восемьдесят шестом году, после сомнительного дела насчет врачебной этики. Лицензию на врачебную практику не возобновлял.
      Молдер уже надел пиджак.
      — Очень хочется поговорить с этим бывшим терапевтом. Поехали. Я сяду за руль.
      — А мне, честно говоря, больше хочется пообедать, — заметила Скалли. — По дороге в больницу я перекусила гамбургером. Местные гамбургеры оказались чересчур жирными, и не утоляют, а лишь возбуждают аппетит.
      Молдер посмотрел на часы.
      — Ты совершенно права, Дэйна. А я совсем забыл, что так и не позавтракал. Повторим перед визитом в Красный музей набег на вчерашнее кафе? Что ты имеешь против хорошо прожаренных ребрышек?
      — Абсолютно ничего. Хотя сегодня предпочла бы отбивную…

      В храме Красного музея было пусто. Молдер остановил одного из верующих и спросил, где можно найти «их пастыря». Ему указали на небольшой опрятный домик.
      Молдер постучал в стеклянную дверь, задернутую изнутри белой занавеской. Открыла женщина, которую они видели вчера на сцене. Она словно готовилась говорить с паствой прямо сейчас, даже выражение лица было столь же благостным. Она вопросительно взглянула на нарушителей ее покоя.
      — Агент ФБР Фокс Молдер.
      — Агент ФБР Дэйна Скалли. Оба представили документы.
      — Мы хотели бы поговорить с мистером Ричардом Удином. Он здесь?
      Женщина внимательно рассмотрела фотографии на удостоверениях, сверив их с оригиналами, и сказала:
      — Обождите, пожалуйста. Сейчас он выйдет.
      Она захлопнула перед ними дверь.
      Молдер вздохнул и поднял взор к небу.
      Наконец дверь снова открылась, и на пороге показался глава Церкви Красного музея собственной персоной.
      — Мистер Ричард Удин?
      — Да.
      И Молдер, и Скалли снова представились.
      — Мы хотели бы задать вам пару вопросов. Можно, мы войдем?
      Пастырь заслонился ладонями:
      — Простите, — глядя прямо в глаза Молде-ру, произнес он. — Я не могу пустить вас в дом.
      — Если вам так необходимо, — встряла Скалли, — мы можем получить ордер и все равно войдем.
      — Можете получить ордер, — согласился Ричард Удин. — Но сейчас я вас не пущу в это здание.
      — Позвольте поинтересоваться — по какой причине? — спросил Молдер.
      — Потому, что вы едите мясо, — спокойно пояснил хозяин дома. — Мы не можем осквернить нашу кухню и наше жилище вашим присутствием. Ваш образ жизни идет вразрез с нашими религиозными убеждениями.
      — Да, сэр, — сказала Скалли. — Вы можете прятаться за религиозными убеждениями, но, если вы совершили преступление…
      — Меня обвиняют в совершении преступлений? — Глава Церкви Красного музея удивленно приподнял брови и посмотрел куда-то через плечи специальных агентов. — Я ни в чем не виновен.
      Молдер и Скалли медленно обернулись, проследив за его взглядом, и увидели, что перед домом, на почтительном расстоянии, собрались чуть ли не все члены секты. Наверное, их созвал тот юноша, к которому Молдер обращался за подсказкой. Сектанты стояли молча, не отрывая укоризненных взглядов от вторгнувшихся в их мирную размеренную жизнь непрошенных пришельцев. Лица были в основном молодые, но Скалли заметила и нескольких седобородых старцев.
      — Что ж, — вновь повернулся к Удину Молдер, — степень вашей виновности или невиновности мы можем определить и в друюм месте. — Его тон сменился с осторожно-доброжелательного на сухо-официальный: — Сэр, будьте добры, выйдите, пожалуйста, из дома. Выйдите, мистер Удин. Мы вас арестовываем по подозрению в причастности к насильственным действиям по отношению к несовершеннолетним подросткам.
      Ричард Удин покорно вышел из дома и в сопровождении фэбээровцев направился к арендованному ими автомобилю.
      Шериф Мазеровски заметно оживился, увидев доставленного в его контору главу ненавистной секты. Но Молдер, попросив предоставить ему отдельный кабинет, вежливо, но категорически отказал шерифу в просьбе присутствовать при допросе подозреваемого.
      Молдер начал беседу с официальных вопросов.
      — Как ваше имя?
      — Ричард Удин.
      — Это ваше настоящее имя?
      — Нет. Я взял его при вступлении в религиозную организацию «Новая эра». Мое светское имя — Даг Хэрман.
      — Вы по профессии врач? — Да.
      — Почему вы уехали из Лос-Анджелеса?.
      — Это вас не касается, — сухо ответил Удин. — В любом случае, это не имеет отношения к событиям, заставившим вас привезти меня сюда.
      — А вам известно, какие события заставили нас подозревать вас в их совершении?
      — Нет. Вы сами сказали, что подозреваете меня в причастности к насильственным действиям по отношению к несовершеннолетним подросткам. Ни я, ни кто-либо другой из членов Церкви Красного музея не имеют к этому ни малейшего отношения.
      — Как вы можете отвечать за других? — вмешалась Скалли.
      — Пути наши определяются Хозяином и Повелителем, и он говорит моей пастве через меня. А моя паства общается с ним через меня. Я бы знал.
      — Скажите, мистер Удин, — перехватила инициативу допроса Скалли, — вам известен препарат под названием «скополамин»?
      — Бее болезни загнивающего общества связаны с потреблением плоти живых существ и с бесчувственным отношением к…
      — Пожалуйста, ответьте на вопрос, — сказал Молдер.
      — Да, — спокойно ответил Удин. Он не волновался с первой минуты его задержания. Во всяком случае, ничем не выдал своего волнения. — Я знаю этот препарат. Но никогда никому не выписывал на него рецепт и не поощрял его использование.
      — И никогда не приказывали другим принимать его? — уточнила Скалли.
      — Нет.
      — Ваши религиозные убеждения, — обратился к нему Молдер, — позволяют вам физическое или психическое насилие? К тем, кто не разделяет ваших взглядов?
      — Варвары когда-нибудь будут счищены с лица земли. Но сделано это будет не людскими руками, а повелением Хозяина и Повелителя всего сущего…
      — Да прекратите вы нести свою ахинею, — не выдержала Скалли. — Вы не перед оболваненной паствой, а в конторе окружного шерифа!
      — Для святого человека вы весьма легко выводите людей из себя, мистер Удин, — заметил Молдер.
      Удин не ответил, спокойно разглядывая надоедливое насекомое в виде Молдера. Тонкая улыбка осветила его невозмутимое лицо.
      Неожиданно распахнулась дверь, и на ручке повис шериф Мазеровски, оставаясь ногами за порогом кабинета.
      — У нас проблемы, — сообщил он. — На улице. Эти его придурки, — он кивнул на задержанного, — устроили настоящую демонстрацию перед входом.
      Молдер какое-то время размышлял.
      — Что ж, — наконец решил он. — У нас нет веских оснований заключать вас под стражу, мистер Удин. Мы отпускаем вас под подписку о невыезде. Оформите ее у дежурного. — Он повернулся к шерифу. — Пойдемте, успокоим разбушевавшихся поклонников Хозяина и Повелителя.
      У входа в здание тремя ровными шеренгами стояли члены Церкви Красного музея; рядом чернела коробка привезенного с собой динамика. Женщина, открывавшая недавно дверь фэбээровцам, женщина, имени которой они так и не знали, говорила в микрофон:
      — Будьте открыты мудрости Господней. Только так вы можете услышать слово Божье! Прекратите насилие! Прекратите убивать животных! Прислушайтесь к голосу своего сердца. И скажите людям злым и бездуховным, что нельзя задерживать, оскверняя духом вандализма, человека, через которого к нам обращается Хозяин и Повелитель всего сущего…
      Перед ними собрались зеваки, но не слишком много, не больше полутора дюжин. Большинство прохожих, равнодушно взглянув на демонстрантов, спешили дальше по своим делам.
      Шериф направился к митингующим с явным намерением убрать и прекратить, но Молдер придержал его за рукав.
      — Не спешите, шериф. Зачем вам неприятности и пересуды? Сейчас выйдет Ричард Удин, и они сами уберутся восвояси.
      Шериф повернулся к нему, хотел что-то сказать, но промолчал реплике, увидев подъехавший джип собственного сына.
      Из кабины выскочил Рикки. Лицо его было злым и красным. Двое его вчерашних приятелей были с ним, один тут же подал ему большой синий бидон.
      — Закончите резню! — ни на что не обращая внимания, продолжала свою речь женщина в белой чалме. Она и здесь играла на публику, у нее было такое выражение лица, будто, в отсутствие главы общины, через нее вещает Хозяин и Повелитель. — Слово справедливо, даже если вы защищены законом. Законом людским, а не божьим, законом людей бездуховных, погрязших в пороке. Варварство должно исчезнуть. Насилие против природы порождает насилие против человека.
      Рикки на ходу снял крышку с бидона, подскочил к женщине с микрофоном и выплеснул на нее содержимое четырехгаллонового бидона. Ее белоснежный головной убор и лицо окрасились в красный цвет.
      — Вот вам! Напейтесь коровьей кровушки! — зло выкрикнул Рикки. — За Кэт!
      Все произошло столь стремительно, что, знай шериф о намерении своего сына, он все равно не успел бы ему помешать. Вокруг раздались смешки наблюдавших за этой сценой и даже жидкие аплодисменты.
      Разгневанный шериф подскочил к сыну, схватил его за шкирку и потащил к джипу, где стояли восхищенные поступком своего предводителя верные телохранители Рикки.
      — Ты что это делаешь, паршивец?! — проревел Мазеровски. — А ну, живо убирайся отсюда прочь, и чтоб до вечера мне на глаза не попадался!
      — Ты бы видел, что они сделали с Кэт! — прокричал в ответ Рикки. — Меня даже не пустили к ней, мне пришлось лезть в окно! Ее не узнать! Они мне еще ответят за это!
      — Катись отсюда! — уже больше для вида прокричал шериф, в глубине души соглашаясь с сыном и ловя себя на мысли, что даже доволен его поступком.
      — Вы все видели сами! — обтерев лицо рукавом, на котором бычья кровь не особо выделялась, произнесла в микрофон женщина. — Мы никому не причиняем зла, мы лишь пытаемся докричаться до не окончательно зачерствевших сердец: опомнитесь! И мы получаем…
      Она замолчала на полуслове.
      Скалли удивленно огляделась и заметила вышедшего из здания шерифской конторы Ричарда Удина. По его безмолвному взгляду сектанты начали собирать громкоговорящее оборудование.
      Представление заканчивалось. Допросив Ричарда Удина, они ни на дюйм не приблизились к разгадке тайны.
      Неожиданно Скалли поймала на себе чей-то цепкий взгляд. Она обернулась и увидела, что на нее пристально смотрит какой-то старик из кабины видавшего виды грузовичка.
      Она не спеша подошла к нему. Он не отрывал от нее взгляда. Изборожденная морщинами кожа на лице незнакомца напоминала тщательно пережеванную и высушенную папиросную бумагу.
      — Вы что-то хотели? — спросила Скалли.
      — Да. Вы из ФБР? Скалли кивнула.
      — В этих краях происходит нечто странное, не находите?
      Скалли подняла бровь в знак вопроса.
      — Именно поэтому вы здесь, — сам себе ответил старик. — Я могу показать вам нечто, для вас интересное.
      — Что именно? — спросил Молдер Скалли и не слышала, как он подошел.
      — Долго объяснять, — сказал старик. — Проще показать. Это недалеко, меньше дюжины миль отсюда. Садитесь в машину.
      Молдер и Скалли переглянулись. В конце концов, они прибыли сюда не для того, чтобы дегустировать жареные ребрышки, хотя они, конечно, великолепны. Нельзя отвергать ничего, что может пролить хоть маленький лучик света на мрачные обстоятельства этого дела. Молдер кивнул.
      — Хорошо. Только мы поедем на своем автомобиле. Показывайте дорогу.

      —  — Эти пастбище и ферма, — облокотившись на невысокую ограду, сказал старик, — принадлежали моему деду. Он купил их в тысяча восемьсот девяностом году. Да он и умер на этой земле. Вон там, недалеко от нового коровника. Ему было восемьдесят два года. Как-то утром упал с трактора и не встал. Потом мой отец обрабатывал участок — еще сорок лет. Я сам отдал этой земле двадцать пять лет, — пока не продал ферму. В восемьдесят раз дороже, чем покупал мой дед.
      — Зачем вы продали землю? — спросила Скалли, чтобы что-то спросить.
      — Если бы не продал я, они все равно купили бы участок у кого-нибудь другого. А я устал… Я тогда потерял жену… Думал бросить все, начать жизнь заново. Подался в Мадисон, хотел стать городским жителем. Не получилось, земля родная не отпускает. Купил здесь, неподалеку от Дельта Глен, клочок земли… Ковыряюсь в ней понемногу.
      — Вы хотели нам что-то показать, — напомнил Молдер.
      — Смотрите, — пожал плечами старик. — Вот ферма, отстроенная, практически, заново. На какие средства? Учитывая, что и за землю мне вдвое переплатили. Вы думаете, это просто так? У меня было пять дюжин молочных коров. Сейчас на этой ферме больше двух тысяч голов скота. Больше половины поставок на местный мясокомбинат идут отсюда. Бычки в полтора раза больше обычных, а коровы дают молока вдвое. Это одна такая ферма во всей округе. Не верите мне, можете проверить сами. Но я достаточно поколесил по этим местам, знаю, что говорю. Они вкалывают коровам какую-то гадость. Вы заметили, как изменились люди? Насколько они стали агрессивнее? У нас за прошлый год зарегистрировано семь изнасилований. В основном — школьники. Ну а теперь дело дошло до того, что детей находят в лесу… Я лично думаю, вы найдете, что источник всех этих бед один и тот же… А нынешняя молодежь, вскормленная этим мясом? Вы сами видели сегодня этого юнца, устроившего скандал возле конторы шерифа…
      — Что за уколы они делают скоту? — с интересом спросила Скалли.
      — Мне они не докладывают. Попробуйте, возможно, вам и ответят.
      — Может, это вполне официально рекомендованный министерством сельского хозяйства один из так называемых «гормонов роста»?
      — Официально рекомендованный… — фыркнул старик. — Те, кто использует официально рекомендованные и разрешенные препараты, не добиваются таких сумасшедших результатов. Полгорода кормится с одной фермы! Да еще сколько мясопродуктов увозится на продажу в другие города… Все фермы округи производят мяса и молока столько же, если не меньше, чем на одной этой ферме. Не дурите мне голову! Или вы думаете, что на других фермах сидят полные кретины, которые не используют новейшие препараты? Ни о чем, «официально одобренном», не может быть и речи!
      — А почему же вы тогда не обратитесь в санитарную инспекцию?
      — А кто меня там слушать будет? Здесь крутятся большие деньги, и давным-давно все схвачено и проплачено. Вот, вам сказал. Так и вы мне не верите. Вы еще увидите, насколько я был прав, да поздно будет…
      Старик сплюнул и, приволакивая правую ногу, заковылял к своему грузовику. Скалли посмотрела на Молдера.
      — Может, сходим, поинтересуемся у хозяина фермы, каким чудом он добивается такой производительности?
      — Хочешь заняться разведением скота? — усмехнулся Молдер. — Я думаю, толку от этого не будет. Вряд ли здесь есть связь с похищением детей. А если и есть, то нам ничего не скажут.
      — Может, мы сами увидим…
      — Что ж, — сдался Молдер» — если ты так настаиваешь, давай попытаемся.
      Он направился к воротам в ограде, к которым вела дорожка, ответвляющаяся от шоссе.
      Идти до ранчо оказалось не так близко, как представлялось от ограды, и Скалли даже пожалела о своей поспешной затее.
      Световой день заканчивался, сумерки еще не сгустились, но скот уже был загнан с пастбища в коровники, и ферма производила впечатление сонного царства. Вряд ли старик, отдавший четверть века этому участку, когда-нибудь смог бы выстроить эти современные, удобные и надежные постройки. Лишь еще не снесенный покосившийся сарай, у которого стоял трактор с нагруженным навозом прицепом, мог помнить прежнего владельца.
      — Ну и что дальше? — иронично посмотрел Молдер на напарницу. — Мы и так забрались на частную землю. Пойдем дальше и залезем в коровники, чтобы пощупать, сколько жирка у них на боках?
      — Пойдем в дом и поговорим с хозяином, — неуверенно предложила Скалли.
      Но этого не потребовалось. Из-за коровника вышел высокий крепкий мужчина в чистом рабочем комбинезоне и, заметив гостей, повернул к ним.
      — Это частная территория, — еще издали сказал он. — Вы заблудились?
      — Мы ищем владельца фермы, — ответила Скалли.
      — Это я.
      Скалли достала удостоверение:
      — Агент ФБР Дэйна Скалли.
      Молдер был вынужден последовать ее примеру.
      — И что вы хотели? — поинтересовался мужчина.
      У него было хмурое неприветливое лицо; черные курчавые волосы придавали ему жесткое выражение. Впрочем, а как должен выглядеть человек, с утра до ночи гнущий спину на ферме? Ясно, что не светящимся улыбкой, как ярмарочный зазывала.
      — К нам поступили сведения, что вы вкалываете своим животным не разрешенные комиссией препараты для ускорения роста, — сказала Скалли.
      Мужчина расхохотался.
      — Я даже знаю, откуда вам поступили эти сведения. Бывший хозяин ранчо, видать, наплел. Сам все отцовское хозяйство развалил, извел почти все стадо. Я ему переплатил за эту землю, а он все спустил в кабаках Мадисона, а теперь пышет злобой, глядя, как я тут обустроился. Да он, при его лени и неумении, и мечтать о подобном не мог. А что насчет препаратов — ищите. Я покажу вам все сертификаты, проходите на склад, берите пробы препаратов, делайте анализы. Мне бояться нечего. Пройдемте в дом, я покажу вам документы…
      — Да нет, — подал голос до того молчавший Молдер. — Мы уже и сами убедились, что зря поверили досужим слухам. Всего вам хорошего.
      — Счастливо, — мужчина дружелюбно улыбнулся и протянул руку. — А то, может, зайдете в дом, у меня дюжина пива в холодильнике для хороших людей всегда найдется.
      — Спасибо, — ответил Молдер, отвечая на прощальное рукопожатие. — В следующий раз.
      Он повернулся и двинулся обратно к машине. Скалли поспешила за ним.
      — Ты увидела, что хотела? — мрачно спросил Молдер.
      Скалли оглянулась и заметила, что доброжелательная улыбка сползла с лица фермера. Он набрал номер на сотовом телефоне. Скалли видела, как его губы произнесли «алло». Он заметил ее взгляд и повернулся к ней спиной.
      Скалли продолжила путь, подумав, что, возможно она и совершила глупость, настояв на совершенно ненужной экскурсии к ферме.

      Когда на следующее утро Скалли пришла к Молдеру в номер, он был уже полностью одет.
      — Куда держим путь? — деловито осведомилась Скалли.
      — Завтракать.
      Когда они вернулись в номер Молдера, Скалли опять спросила:
      — Что будем делать?
      — Думать! — ответил Молдер и прямо в костюме завалился на постель.
      Думать вместе не получалось — Молдер уставился зелеными глазами в потолок.
      Скалли полюбовалась этим зрелищем четверть часа и ушла к себе в номер. Достала из дорожной сумки книгу и попыталась сосредоточиться на чтении.
      Примерно через час она снова навестила Молдера. Казалось, он не шевелился все это время и наверняка не заметил ее отсутствия.
      Еще через час картина повторилась.
      Когда она пришла в третий раз, Молдер, услышав звук открываемой двери, очнулся от транса и рывком сел.
      — Пойдем, Скалли.
      — Куда? — живо поинтересовалась она.
      — Куда-нибудь, — беззаботно ответил он. — Здесь мы ничего не высидим. Пойдем в город, вдруг что-нибудь даст нам свежую пищу для размышлений.
      — Тогда неплохо бы заодно получить и пищу плотскую, время к обеду.
      — Идем, если гора не идет к Магомету, то Магомет…
      Закончить ему не удалось, — в это время в коридоре послышался чей-то уверенный голос, который мог принадлежать только служителю закона:
      — Мисс Скалли! Мистер Молдер!
      — Мы здесь, — откликнулся Молдер. В их номер вошел помощник шерифа.
      — Мистер Молдер и мисс Скалли, — обратился к ним полицейский. — У нас самолет разбился, представляете? Никогда такого раньше не было. В нем нашли нечто странное. Шериф просит вас помочь ему. Вы согласны?
      Скалли лукаво посмотрела на Молдера. Он улыбнулся ей:
      — Смотри-ка, гора все-таки пришла к Магомету.
      — Что? — не понял помощник шерифа.
      — Нет, ничего. Мы готовы. Куда ехать?
      — Я отвезу вас, это в двадцати милях от города.
      Через час они уже были в лесу. Мимо них пронесли носилки со знакомым черным пластиковым пакетом. От группы беседующих полицейских отделился шериф Мазеровски и направился к прибывшим.
      — Вряд ли это по вашей части, — поздоровавшись, обратился он к агентам ФБР. — Но раз уж вы в городе, я решил вас позвать. Разбился частный двухместный самолет. Два трупа. Причины аварии сейчас выясняют технические эксперты.
      — Кто погибшие? — спросил Молдер
      — Пилота пока не опознали. Работаем.
      — А второй труп?
      — Доктор Джеральд Ларсен, — печально вздохнул Мазеровски.
      — Вы его знали? — спросила Скалли.
      — Да, — сокрушенно кивнул шериф. — Он принимал роды у моей жены. Пойдемте, я хочу вам кое-что показать.
      Уворачиваясь от хлещущих ветвей деревьев и защищая лицо руками, они прошли за шерифом. Он остановился у лежащего на земле полуобгорелого металлического чемоданчика. Крышка была прикрыта, но замки взломаны.
      — Вот, — кивнул шериф. — Именно из-за этой находки я и попросил вас приехать.
      «Чтобы мы при необходимости могли написать рапорты своему руководству», — закончила за него мысль Скалли.
      Молдер достал из кармана плаща перчатки и пинцет и склонился над чемоданом. Открыл его. Скалли от удивления чуть не ахнула — чемодан был набит пачками двадцати— и пятидесятидолларовых купюр. Сверху лежали прозрачная папка с документами и битком набитая аптечка.
      — Похоже, — присвистнул Молдер, — доктор принимал не только роды.
      — Похоже на то, — кивнул шериф.
      — Скалли, посмотри, что это?
      Молдер вынул из внутреннего отделения аптечку, а сам взял для изучения прозрачную папку и вынул из нее несколько листочков машинописного текста.
      Скалли тоже надела перчатки и взяла аптечку. Достала пузырек, понюхала.
      — У вас есть какие-либо догадки по поводу этих денег? — спросил Молдер у шерифа.
      — Нет. Джеральд Ларсен — один из столпов нашего общества… Последний деревенский доктор.
      — Я не знаю, — ответил Молдер. — куда он летал, но вызов был весьма дорогостоящим.
      — Я знаю, — вздохнул шериф. — Позавчера он вылетел в Вашингтон на какой-то медицинский конгресс и сегодня утром должен был вернуться. Он специально арендовал частный самолет, чтобы не зависеть от расписания рейсов. Доктор Джеральд очень ценил свое время.
      — Интересный список, однако, — качнул головой Молдер. — Весьма интересный.

      Уже стемнело, когда Скалли вернулась в отель из больницы, где договаривалась о проведении анализов жидкости из подозрительного пузырька в аптечке. Именно на этом пузырьке, в отличие от остальных, не было никаких этикеток или наклеек с пометками, жидкость на запах была странной и незнакомой.
      Сняв в своем номере плащ, она прошла в комнату Молдера.
      Увидев ее, он тут же попрощался с телефонным собеседником и повесил трубку,
      — Ты не поверишь, Скалли…
      Он прямо-таки светился от радости.
      — Ты нашел связь между детьми и погибшим доктором? — поразилась она.
      — Совершенно верно!
      — Не тяни, выкладывай!
      — Всех пострадавших подростков принимал доктор Джеральд Ларсен. И он же лечил их в детстве. Имена всех четверых значатся в списке, найденном в документах доктора, находившихся в том чемодане.
      — От чего же лечил детей доктор Ларсен? — спросила Скалли.
      — Вопрос не в том, от чего он их лечил, — поправил ее Молдер. — А какие инъекции он им делал? Я не знаю.
      — Мы получим результаты анализа жидкости только завтра. Ты думаешь, это, может, окажется тем самым гормоном роста?
      — Скалли, а тебе бросается в глаза количество денег?
      Скалли предпочла не отвечать.
      — Ответ на вопрос, кто метит детей, наверное, можно закрыть. Но почему он это делал? Кстати, а много в списке фамилий?
      — Больше сотни.
      — И каждый из этих детей постоянно находился под угрозой?
      — Боюсь, что да.
      — Моддер, но ведь, когда это случилось с Кэт О'Лири, доктора Ларсена не было в городе?! О, ведь он же тогда уже улетел…
      — А кто тебе сказал, что это совершал с детьми доктор Ларсен? Угроза отнюдь не миновала. Необходимо предупредить шерифа об этом. Кстати, и его сын в списке… Подожди-ка, подожди-ка…
      Он задумался. Скалли терпеливо ждала, зная, что прождать может очень долго.
      — Знаешь, Скалли, — наконец медленно произнес Молдер. — Мы неправильно сформулировали вопрос об этой надписи на спине у пострадавших.
      — Поясни.
      — Надо было спрашивать, не что означает эта таинственная надпись, а для кого она предназначена.
      — И для кого? — Скалли так ничего и не понимала.
      — Для нас! — торжественно провозгласил Молдер.
      — Для нас?!
      — Для правоохранительных органов. Заметь, Скалли, никакого насилия детям не причинено. Ни сексуальных посягательств, ни членовредительства.
      — А насилие над психикой?
      — Оставим этот вопрос пока открытым… Пойдем дальше. Тебе не кажется, что кто-то, владея чужой страшной тайной, таким образом пытался привлечь наше внимание? Чтобы мы потянули за ниточки и подошли бы к разгадке Большой Тайны?
      — Если ты прав, то привлечь внимание ему удалось. Но где она, тайна, которую мы должны раскрыть? Может, это все-таки связано с той злосчастной фермой?
      — Не знаю, не знаю… Поехали, навестим миссис Кейн и ее чадо. Я хочу немедленно задать им несколько вопросов.
      — Да ты что? Время-то уже позднее для визитов!
      — Будем надеяться, что они еще не спят. Поехали!
      Миссис Кейн не спала. Когда подъехал автомобиль Молдера и Скалли, она как раз запихивала черный полиэтиленовый пакет в мусорный бачок.
      — Здравствуйте, — улыбнулась Скалли, вылезая из автомобиля. — Простите, что мы приехали без предупреждения…
      — Гарри сейчас нет дома.
      — Ну, — улыбнулся ей Молдер, — собственно, мы с вами хотели поговорить, миссис Кейн. Если вы не против, разумеется. Время сейчас позднее, и мы вполне можем обождать с нашим делом до утра…
      — Нет, нет, что вы! Поднимайтесь в квартиру. Я сейчас кофе сварю.
      Оставив гостей перед включенным телевизором, миссис Кейн ушла на кухню. Молдер лениво пощелкал «дистанционкой», переключая с канала на канал. Его внимание привлек было выпуск новостей, но речь шла о предстоящих через полгода выборах, и Молдер, демонстративно зевнув, выключил телевизор — все равно будет мешать беседе с хозяйкой квартиры.
      Наконец появилась миссис Кейн, расставила на столе аккуратные кофейные чашечки и налила густой горячий напиток.
      — Скажите, миссис Кейн, вы хорошо знали доктора Ларсена?
      — Да, конечно. Он принимал у меня роды. И Гарри, и Стивена. Замечательной души человек…
      — А вам ничего в нем не казалось странным? — задала ей вопрос с другой стороны стола Скалли.
      Миссис Кейн повернулась к ней.
      — Нет, ничего. Он пользует многих детей нашего города. А почему вы спрашиваете?
      — Гарри часто болеет? — проигнорировал ее вопрос Молдер.
      — Да нет вообще-то. Гарри ни дня не проболел.
      — Что? — заинтересовался Молдер. — Гарри никогда не болел?
      — Нет, — улыбнувшись, посмотрела на него женщина.
      — Зачем же тогда он ходил к доктору Лар-сену? — продолжила Скалли.
      — Доктор Ларсен колол ему витамины. Он делает уколы многим детям. Он говорит, что это все равно как обрабатывать зубы фтором. Превентивные меры…
      — Вы когда-нибудь отводили его для осмотра к другому врачу? — спросил Молдер.
      — Нет. Джей хотел отвезти его для обследования в Мадисон….
      — Джей это ваш муж? — уточнила Скалли.
      — Да, — вздохнула миссис Кейн. — Его беспокоило, что Гарри не растет. Он хотел, чтобы Гарри играл в баскетбол в колледже. Сам Джей в юности играл в баскетбол, его даже один раз приглашали на сборы в профессиональную команду, правда лиги «С». Так вот, он мечтал, чтобы Гарри был баскетболистом. Но Джей погиб, и я «сталась одна с двумя детьми.
      — Как он погиб? — быстро спросил Молдер, поставив на стол пустую чашку.
      — Это произошло семь лет назад. Он работал на упаковочной фабрике. Одна из машин сломалась и… В общем, это был несчастный случай. Давайте, я вам еще кофе налью.
      Молдер автоматически кивнул, миссис Кейн встала и подошла к нему.
      — Миссис Кейн, а вы ходили с детьми на прием к доктору Ларсену или он приходил к вам? — спросила Скалли. — Бывал ли он у вас в гостях?
      — Да, он несколько раз был здесь, я угощала его кофе. Постойте, а почему вы все время говорите о нем в прошедшем времени?
      Молдер и Скалли переглянулись.
      — Доктор Ларсен разбился сегодня в самолете, — сообщила Скалли. — В двадцати милях от Дельта Глен.
      — Что?! О, ужас-то какой!..
      Горячий кофе пролился на стол, и густая черная струйка потекла Молдеру на брюки.
      — О, Господи! — простонала миссис Кейн, схватила салфетку и принялась вытирать со стола. — Простите, я такая неловкая…
      — Ничего, ничего! — успокоил хозяйку Молдер, стирая ладонями грязь. — Все в порядке, миссис Кейн. — Он посмотрел на свою испачканную руку. — Скажите, где у вас ванная? Я могу привести себя в порядок?
      — Конечно, конечно. Вот, по коридору направо. Свет включается слева.
      Молдер кинул на Скалли еще один взгляд и пошел мыть руки.
      Миссис Кейн вытерла стол и уселась на место.
      — Господи, несчастье-то какое, — пробормотала она и посмотрела на Скалли: — Как это произошло?
      — Технические эксперты сейчас выясняют причины аварии. Но, по предварительным данным, это просто несчастный случай, — пилот не справился с управлением. Возможно, попал в воздушную яму… Полет был ночной, в сложных условиях. Говорят, что доктор Ларсен очень дорожил своим временем.
      — Да, — кивнула мать Гарри. — Он и в гости когда заходил, оба раза больше четверти часа не сидел… «Дела торопят», — говорил. Он же не только детей лечил, а еще проводил какие-то исследования на животных. На коровах, если не ошибаюсь…
      — А вы не.,. — начала было Скалли, но ее перебил голос Молдера из ванны:
      — Миссис Кейн, можно вас на минутку? Скалли, ты тоже подойди.
      Обе женщины встали и прошли в ванну. Молдер указал на что-то в раме зеркала.
      — Миссис Кейн, вы не знаете, что это такое?
      — Понятия не имею.
      — Вы сами вешали зеркало?
      — Нет. Его повесили лет пять назад, во время планового ремонта. Хозяин дома делал во всех квартирах ремонт, тогда и поменяли зеркало.
      — Скалли, а тебе эта штучка ничего не напоминает?
      — Похоже на миниобъектив.
      Молдер достал из кармана перочинный нож и лезвием поддел странный предмет. С трудом он выковырял миниатюрную видеокамеру и выдрал ее, оборвав два разноцветных проводка.
      — Боже мой! — только и смогла простонать миссис Кейн. — Кто-то наблюдал, как я принимаю душ все эти годы!
      — А может, — медленно произнес Молдер, — наблюдали не за вами, а за тем, как развивается ваш сын Гарри?

      На спине Рикки Мазеровски, к которой прилипли жухлые травинки, чернела уже знакомая надпись: «Он не виноват».
      Рикки лежал на небольшой открытой полянке ярдах в десяти от дороги, и не заметить его с шоссе было трудно. Да и его джип, в котором до сих пор орал включенный радиоприемник, стоял неподалеку.
      Помощник шерифа перевернул юношу на спину. Лицо Рикки застыло в безобразной гримасе смерти, на лбу красовалась аккуратная дырочка.
      Шериф, который минуту назад приехал вместе с фэбээровцами, упал перед телом юноши на колени.
      — Рикки! — страшный горловой хрип вырвался из груди Карла Мазеровски. — Рикки!
      — Шериф, — сказал его помощник, — мы обязательно найдем того, кто это сделал…
      — Отойдите! — страшным голосом закричал шериф. — Все отойдите от него!.. Рикки, мальчик мой…
      Скалли отвернулась и пошла к шоссе. Того, что они увидели, было достаточно, смотреть же, что горе делает с сильным и мужественным человеком, просто невыносимо.
      Молдер догнал ее. По дороге сюда они почти не разговаривали и новостями обменяться не успели.
      — Он изменил себе, — произнес Молдер.
      — Кто? — не поняла Скалли.
      — Наш таинственный незнакомец. Или я не прав, и он оказался обычным маньяком-убийцей?
      — Да, этот выстрел не укладывается в выстроенную тобой схему.
      Молдер посмотрел на напарницу, хотел что-то сказать, но лишь кивнул на машину.
      — Поехали, здесь делать нечего. Нанесем визит кое-кому, раз уж оказались неподалеку, — он открыл Скалли дверцу. — Кстати, лабораторные анализы жидкости еще не готовы?
      — Может быть, и готовы. Я решила дождаться их, когда ты своим звонком сдернул меня с места.
      — Ну извини, — пожал плечами Молдер, садясь за руль.
      — Куда мы направляемся?
      — Заедем на ту ферму. Где чересчур жирные бычки и супернадойные коровы.
      — Зачем? — удивилась Скалли. — Ведь в прошлый раз…
      — В прошлый раз я не знал, что искать. А теперь я хочу посмотреть кое-какие документы, раз уж владелец фермы любезно предлагал нам ознакомиться с ними.
      — Если там и было что-то компрометирующее, то наш прошлый визит наверняка насторожил его, и все уничтожено.
      — То, что мне интересно, вряд ли уничтожено. На, полюбуйся, — он протянул ей бумажный пакет с фотографиями.
      Скалли вынула два фотоснимка, на обоих был изображен немолодой, обрюзгший и несимпатичный мужчина в очках.
      — Кто это?
      — Его зовут Герд Томас, — не отрывая взгляда от дороги, пояснил Молдер. — Он владелец здания, в котором проживают Кейны, уже двадцать один год. Когда-то там была больница. Его должны задержать, люди с ордером на арест уже выехали, когда поступило сообщение об обнаружении тела Рикки Мазеровски..
      — Так, может, сразу поедем допросим его? — Скалли явно не хотелось еще раз появляться на ферме и встречаться с ее хозяином.
      — Он никуда не денется. Да мы почти приехали.
      На боковой дороге, что вела к ферме, стоял синий форд, перепуская несущиеся по шоссе машины. Молдер тоже затормозил. Взгляд Скалли встретился со взглядом водителя форда.. Такой человек не остановится ни перед чем — Скалли это знала, поскольку уже встречалась с людьми, у которых были такие глаза.
      — В чем дело, Скалли? — спросил Молдер, вывернув на проселочную дорогу.
      — Мне кажется, — неуверенно ответила она, — что человека за рулем того синего форда я уже видела.
      — Может быть, — равнодушно откликнулся Молдер. — За это время мы повидали в Дельта Глен много людей.
      — Я не здесь его видела. И не сейчас… Нет, не могу вспомнить…
      Ворота фермы были распахнуты, и Молдер, не раздумывая, поехал прямо к зданию. Оба вспомнили, как в прошлый раз преодолели этот путь по пастбищу пешком.
      Ферма казалась такой же безжизненной, как и во время их первого визита. В воздухе пахло совсем не фермой. Они постучали в дом, но безрезультатно. Скалли потянула дверь, она оказалась не заперта.
      — Эй, мистер! — крикнула Скалли. — Где же он? И чем это так пахнет?
      — Бензином, — пояснил Молдер. — Может, трактор протек. Посмотри-ка, там не хозяин лежит?
      Неподалеку от грузовика с распахнутой дверцей лежало тело в уже знакомом комбинезоне.
      Они подошли и осмотрели труп.
      — Два выстрела, — резюмировала Скалли. — В грудь и контрольный в голову.
      — Может, это совпадение. Или мне кажется. Но очень похоже, что калибр тот же, что и у пули, убившей Рикки Мазеровски. Это скажут эксперты, но я не удивлюсь, если выяснится, что стреляли из одного пистолета.
      — И мы с тобой, возможно, видели убийцу.
      — Смотри, Молдер, — выпрямляясь, сказала Скалли. — Хозяин забыл выключить настольную лампу?
      Молдер проследил за взглядом Скалли.
      — Похоже, — сказал он, — нам надо уносить отсюда ноги. Сейчас здесь будет очень жарко. Это огонь. Может, хозяин неаккуратно загасил сигарету, может, забыл выключить электроутюг. Только я сомневаюсь в подобных случайностях. Воздух прямо-таки пропитан бензином. Быстро к машине!
      Когда они выехали на шоссе, весь дом был объят пламенем. Густой черный дым вздымался к небесам.
      — Что здесь происходит, Молдер?! — не выдержала Скалли. — Хоть ты можешь мне объяснить, что происходит в этом чертовом городе?!

      Герд Томас на допросе волновался страшно. Струйки пота текли по вискам, капли выступили и на мясистом носу.
      — Ну и видеотеку нашли у вас в квартире при обыске, — зло заметил Молдер.
      Он стоял, запустив за брючный ремень большие пальцы. В доме, где когда-то размещалась больница, жили еще четыре семьи, дети которых были в списке доктора Ларсена. Во всех четырех квартирах также были обнаружены скрытые видеокамеры.
      — Целое видеохранилище. Особенно, наверно, вам должны нравиться пленки с маленькими детьми.
      — Я знаю, — сипло произнес арестованный, — я больной человек…
      — Нет, — усмехнулся Молдер и сел напротив него. — Нет. Люди, которые знают, что они больны, пытаются вылечиться. А вы… Вы так и жили долгие годы.
      — Я не хотел никому причинить ничего плохого! — прокричал Томас.
      — Вы похищали детей? Вы накачивали их наркотиками и писали на их спинах надписи?
      — Да.
      — Готовы ли вы признаться в совершенных преступлениях?
      — Да.
      — А в убийстве Рикки Мазеровски?
      — Нет. Я никогда никого не убивал. Молдер открыл папку с фотографиями мертвого Рикки, встал и подошел к задержанному.
      — Вы похитили Рикки Мазеровски? Вы написали эти слова у него на спине?
      Он бросил перед Гердом пачку фотографий.
      — О Боже!
      — Отвечайте!
      — Нет, я не убивал его. Я вообще никогда никого не убивал. Я… я любил детей…
      — И так выражали свою любовь, да? — Молдер ткнул в фотографию Рикки с аккуратной дырочкой во лбу. — Вы похитили Рикки Мазеровски? — Молдер перешел почти на крик. — Вы написали это у него на спине?
      — Да.
      — Почему?
      — Из-за того, во что он превратился! — Герд тоже кричал, не в силах разговаривать спокойным голосом.
      — А во что он превратился? — навис над ним Молдер.
      — Эти дети… превратились в чудовищ.
      — Я не понимаю. — Молдер неожиданно успокоился. — Объясните мне доходчиво, что вы имеете в виду?
      — Все из-за доктора Ларсена и его опытов.
      — Каких опытов?
      — Доктор Ларсен использовал детей как морских свинок. Я не знаю, что он им вводил., но за это он получал большие деньги. Я был у него адвокатом и кое-что случайно узнал о его делах. Я по его приказу и ферму купил, где делали те же инъекции скоту. Как только я сообразил, что дело нечисто, то сразу ушел от него и стал следить за его подопечными. Я чувствовал, что до добра это не доведет. Эти дети… Они сами не знают, какие чудовища скрыты в них. Вы думаете, кто домашних животных, чьи изуродованные трупы потом находили, мучил до смерти? Эти дети. Они сами не понимали, что творят, убивая своих любимцев! Я своим лекарством пытался вытравить из них эту гадость. Я не знал — успешно или нет, но, глядя на Гарри Кейна… Он сейчас — другой человек. Значит, помогло! Я, возможно, спас ему жизнь!
      — Кто убил Рикки Мазеровски?
      — Я вообще до этого допроса не знал, что он мертв. Я оставил его вчера вечером один на один с тем чудовищем, что жило внутри него.
      — А если бы чудовище победило? Если бы вы переборщили с дозировкой вашего препарата?
      — С дозировкой я не ошибался никогда, — уверенно заявил Томас. — А если бы чудовище победило… Я не знаю, что было бы…
      Дверь в кабинет распахнулась, и на пороге появилась Скалли. Она была чем-то сильно взволнована.
      — Молдер, можно тебя на минуточку?
      Молдер бросил быстрый взгляд на задержанного и пошел к двери. Плотно прикрыл ее за собой, посмотрел на полицейского, стоящего у двери, и отвел Скалли подальше, в самый конец коридора, к окну. Сел на подоконник, показывая, что готов слушать.
      — Мне только что передали токсикологический отчет препарата, — сообщила Скалли. — Остатки жидкости не могут быть подвержены анализу, потому что содержат синтетический код-стероид с неопределенными аминокислотами.
      — Ты соображаешь, что говоришь, Скалли?
      — Человек, погибший в катастрофе, делал уколы детям препаратом, который, возможно, неземного происхождения.
      — Он впрыскивал им ДНК пришельцев?
      — У меня нет доказательств, но в общем — да! Помнишь, то дело, когда нашу группу чуть не закрыли? Тогда такую же жидкость мы нашли в колбе доктора Беруби после его гибели.
      — Не может быть!
      Несколько лет назад, по наводке погибшего таинственного друга Молдера под кодовым именем Б.Г., они расследовали дело по проекту «Геном человека». В лаборатории доктора Бе-руби проводились эксперименты по введению в организм человека ДНК пришельцев из разбившейся летающей тарелки. Эксперименты привели к потрясающим результатам, — Молдер своими глазами видел четверых людей, преспокойно спящих в огромных аквариумах. И дело тогда могло кончиться весьма плачевно для Молдера, — он чуть не погиб. Вместо него убили В. Г. Кто-то, весьма могущественный, тогда тщательно заметал все следы, не жалея средств, не останавливаясь перед устранением использованных людей. Настолько могущественный, что их группу тогда чуть не разогнали.
      — Деньги в чемодане! — сказал Молдер— Кто-то платил, чтобы детям делали уколы неземным ДНК. Продолжение нашей старой борьбы.
      — Я вспомнила! — вдруг воскликнула Скалли.
      — Что?
      — Кого. Человека, которого мы сегодня видели на дороге возле фермы. Ошибки быть не может! Этот самый человек стрелял в Б.Г.!
      Молдер взволнованно встал.
      — Скалли! Они ликвидируют филиал. Опасность угрожает всем, кто так или иначе прича-стен к делу. Этот человек не остановится ни перед чем. Дети! Он убил Рикки Мазеровски. Он может убить и остальных детей, над которыми ставился тайный эксперимент!
      — Их больше ста!
      — Я не прощу себе, если он убьет хотя бы еще одного. Надо немедленно собрать всех детей вместе с родителями в надежном месте под хорошей охраной! И еще… Они все… может начаться эпидемия, я не знаю, как могут повести себя инициированные подростки. Как выяснилось, именно они убивали домашних животных!
      — Но где собрать такое количество людей и обеспечить им охрану?
      — В Церкви Красного музея, — неожиданно сказал Молдер— Как ты думаешь, это случайность, что они создали свою Церковь именно здесь, где долгие годы проводились секретные эксперименты?

      Этот вечер, плавно перешедший в ночь, Скалли запомнила очень смутно. Как и предполагал Молдер, глава Церкви Красною музея не отказал в помощи. В распоряжение беженцев были предоставлены два здания. Сперва всех, кому угрожала опасность, собрали в бывшем коровнике, превращенном в храм. Шериф Ма-зеровски, несмотря на всю боль утраты, внимательно выслушал Молдера, оценил опасность, угрожающую множеству детей — после утраты собственного сына острее чувствуешь ценность человеческой жизни, — и активно включился в операцию. За безопасность собравшихся в Церкви Красного музея можно было не беспокоиться: воорркенные полицейские не пропустили бы и кролика. Наконец, ближе к полуночи, последний ребенок из списка доктора Джеральда Ларсена был доставлен в убежище.
      Скалли подошла к шерифу и спросила, не видел ли он Молдера.
      — Он сказал, что теперь все закончено, но у него осталось еще одно дело, и уехал, — усталым голосом ответил Мазеровски.
      — Куда он поехал, не сказал? — спросила Скалли.
      — Он сказал, что ему необходимо заплатить старые долги.
      Значит, он ищет человека, убившего Б. Г. и успевшего натворить столько дел здесь, в Дельта Глен.
      Как всегда, в самую гущу опасности он бросился один.
      Но куда он мог поехать?
      Синий форд стоял недалеко от здания мясокомбината. Молдер успел вовремя. Человек, который ему нужен, здесь. И его любой ценой нужно взять живым.
      После десяти минут блужданий по пустому мясокомбинату Молдер вошел в помещение, где на крючьях висели еще не разделанные говяжьи туши. Его привлек невнятный звук, доносившийся отсюда, и луч света.
      Ступая как можно тише, Молдер пошел вперед, ориентируясь по звуку.
      Тот, кого он искал, вылил жидкость из канистры на пол, отшвырнул ее в сторону и подошел к еще одной. Открыл крышку, запихнул туда кусок ветоши и полез в карман за зажигалкой.
      Молдер держал оружие наготове.
      — Стоять! Ни с места! — приказал он. — Вы арестованы!
      Незнакомец не стал дожидаться, пока ему зачитают его права. Он юркнул в чернеющий проем холодильной камеры.
      Молдер автоматически выстрелил — туда, где мгновение назад находился преступник. И еще раз — вдогонку мелькнувшей тени.
      И — бросился в погоню.
      И, — едва оказавшись в темноте, он получил сокрушительный удар рукояткой пистолета по голове и потерял сознание.
      Когда Молдер вынырнул, в освещенном проеме высился человек, которого он так страстно желал допросить.
      — Мне было приказано, — произнес тот, — никогда не стрелять в федерального агента Молдера. — Я и не буду. Но я не отвечаю за всевозможные несчастные случаи. У меня есть также приказ уничтожить это предприятие. Я мог и не знать, что ты решил тут отдохнуть. Наши пути больше никогда не пересекутся, федеральный агент Фокс Уильям Молдер!
      Скрипнула дверь, и Молдер очутился в полной темноте. Он слышал, как лязгнул засов с другой стороны.
      Он запер вход в холодильную камеру и вытер лоб рукавом пиджака. Торопиться некуда, но и тянуть смысла нет. Все готово, остается нанести последний штрих и можно уходить. Работа сделана. Он вновь достал из кармана зажигалку.
      — Стоять! Руки вверх! — раздался за спиной рык, который человеческим голосом можно было назвать с большой натяжкой. — Стреляю без предупреждения!
      Он медленно повернул голову.
      Перед ним стояли федеральный агент Дэй-на Катерина Скалли, местный шериф и четверо его помощников. Все — с нацеленным на него орркием.
      — Молдер, ты жив?! — крикнула Скалли.
      — Да! — донесся из холодильника приглушенный голос. — Я здесь.
      — Брось зажигалку! — проревел шериф, видя перед собой человека, хладнокровно застрелившего его сына, когда тот был в бесчувственном состоянии и не мог даже убежать.
      Мужчина и не подумал выполнить приказ, все так же стоял неподвижно, словно выжидая время для маневра.
      Никакого маневра ему совершить бы не удалось — пять стволов изрешетили бы его в считанные секунды.
      — Брось зажигалку! — снова рявкнул Ма-зеровски.
      Мужчина принял решение. Он улыбнулся, и в его улыбке отразились и презрение к смерти, и нежелание подчиниться, и что-то еще, о чем Скалли не могла и догадываться.
      На зажигалке вспыхнул крошечный огонек.
      Шериф не выдержал и выстрелил. «Это тебе за Рикки!»
      Неописуемое удивление отразилось в глазах незнакомца, прежде чем он упал. Зажигалка выпала из его руки, но до того, как она долетела до залитого горючим пола, погасла.
      Мужчина пытался подняться.
      Мазеровски выстрелил в него еще раз. И еще. И еще. Он подошел к нему вплотную и выстрелил еще раз.
      — Хватит! — крикнула Скалли. И обернулась к помощникам шерифа: — Да уведите его отсюда, он не в себе! Все закончено!
      Все действительно было закончено. Дело, получившее номер «Xw-06-03-1», было закрыто.
      Личность человека, убитого на мясокомбинате в Дельта Глене, установить не удалось. Его отпечатки пальцев не значились ни в ФБР, ни в национальном архиве. Как будто этот человек никогда и не жил на земле, — при нем не было никаких документов, даже фальшивых водительских прав. Он не оставил после себя никаких следов, кроме собственного тела.
      Происшедшее в Дельта Глене было прояснено во всех аспектах. В районе был объявлен карантин, все дети прошли тщательное медицинское обследование и лечение. Герд Томас был осужден за насильственные действия в отношении детей. Горожане чуть иначе стали относиться к Церкви Красного музея, хотя на вегетарианский образ жизни не перешли. Вскоре после этих событий шериф Мазеровски ушел на пенсию и переехал в другой город.
      Но никаких следов, ни малейшей ниточки, ведущих к заказчикам противозаконных экспериментов, не нашлось.
      И подступов к этой таинственной и могущественной организации, с которой судьба уже не впервые сталкивала Молдера, он не видел. Пока не видел.