Кондиционер с озонатором воздуха - на полную мощь, пятиминутный душ Шарко в потайной комнате, там же переодевание в строгие костюмы для приемов - через пятнадцать минут перед арабами появляются и он, и она, озабоченные, подтянутые, с рабочими выражениями лиц.
      - Приносим тысячу извинений уважаемым гостям за задержку их драгоценного времени,- Левочкин тщательно подбирает выражения.- Мой секретарь и ближайший помощник в делах,- он галантным жестом приглашает гостей оценить красоту Валерии,- в деталях ознакомила меня с вашими предложениями и выкладками. Пока Валерия переводит, Григорий Игоревич бегло ознакамливается с прожектами компании, прайс-листами. Этого хватает, чтобы понять основное желание гостей - вложить капиталы в российскую нефть. Якобы с целью объединения усилий по развитию нефтедобычи в обеих странах. Однако цель аферы так прозрачна, что аж светится: банк Левочкина владеет большинством акций одной из нефтяных компаний России. И ему предлагается слить две реки в одну и сообща диктовать цены на мировом рынке. Старый способ убрать конкурента, объединившись с ним. Да ладно, сегодня Гриня добрый - он подписывает бумаги и прощается с гостями. Сделка состоялась, стороны расстаются обоюдно удовлетворенные, и Гриня вновь уединяется с Валерией в своем кабинете. Однако сейчас между ними нет и намека на интимную близость: разговор пошел напрямую о делах домашних, то есть банковских. А если точнее - как организовать поездку в клуб "Клондайк" Валерии и Правдина с наибольшей выгодой для банка и наименьшими потерями в моральном и физическом плане со стороны Валерии.
      А тот, о ком они пекутся с такой "отеческой" заботой, уже в районе Звездного бульвара, в элитной сауне с тайским массажем на десерт. Но не это пока нужно Правдину: тело его жаждет прохлады после обильного возлияния в кабинете, а душа дополнительной порции обжигающей влаги.
      - Что угодно?- склоняется перед ним в полупоклоне какая-то невзрачная тень.- Женщину, девочку, мальчика, мужчину?
      - А что, здесь можно и мужика заказать?- громко хохочет Антон показатель веселья у него всегда аналогичен количеству денег в кармане.
      - Здесь можно заказать все,- шепчет тень.
      - Тогда мне джакузи...на троих,- приказывает Антон.- Одному пить невпротык.- И коньяку с закусью соответствующей...туда же. Ну, чего тебе еще?
      - Плата за вход,- подсказывает тень.- Пятьсот долларов.
      - А почему не за выход?- вновь весело Антону.- Лови,- он выдирает из пачки шесть сотенных и бросает их в воздух.- Одна бумажка за скорость исполнения заказа,- поясняет он.
      Войдя в комнату с огромной пузырящейся ванной округлой формы, он замечает в ней двоих парней - мускулистых и симпатичных.
      - Ха, как по заказу. Хотите выпить, орлы?
      - Какой же русский не любит быстрой езды?- смеется один из них, протягивая Антону мокрую руку.- Будем знакомы: Сергей, доцент универа. А это Павел, бизнесмен. Кто угощает первый?
      - Я Антон, и я угощаю,- остатки хмеля еще бродят в голове Антона, топя пытающуюся выплыть наверх осторожность. Ему сейчас все по колено.- Во, принес китаеза. Ставь поднос на край, малый. Серега, Паша, наливайте. Будем балдеть.
      Через полчаса джакузи кажется ему уже морским пляжем. А спустя час маленькой лодкой, плывущей по мягкой убаюкивающей волне. И чьи-то сильные руки уже разминают затекшие мышцы, умело ощупывая каждый бугорок, каждый интимный закоулок его обнаженного тела. И эта пахучая, приятно холодящая мазь - скользкие бегающие пальцы успевают смазать ею одновременно в нескольких местах, забираются в ложбинку между ягодицами... Правдин легонько вскрикивает, почувствовав в своем теле чужую упругую плоть, дергается... и тут доселе ласковые руки приобретают твердость стали, сдерживая его порыв. А потом возвратно- поступательные движения инородного тела становятся до того приятными, убаюкивающими, что Антон забывается в сладостном сне...
      - Готов, пожалуй,- Серега склоняется к безвольно-обмякшей спине Антона, лежащего на широкой лавке, и убыстряет темп сношения. Затем со стоном отваливается в сторону, а его место тут же занимает Паша, до этого с усердием онанирующий возле парочки. Вскоре и он удовлетворяется, орошая ягодицы Антона белесой жидкостью.
      - Ну, спасибо, паря, удружил,- оба по-дружески прощаются за руку с китайцем и суют ему зеленоватые бумажки.- Что ж ты такого в коньячок плеснул - до полной расслабухи? Сплошная целина попалась, в рот мне баклажан!- смеется Серега.- Когда очухается Дашутка, вернешь ей бабки за вход, понял, желтый? За полученное удовольствие надо платить. Смотри, в натуре, проверим.
      - Как скажете, как скажете,- кивает согласно обслуживающий персонал, закрепляя тело Антона в теплой пузырящейся ванне с помощью привязных ремней - чтобы не захлебнулся ненароком. А как же - в подобных заведениях к клиенту относятся с двойным уважением.
      Глава 9. О Т Р Ы В С ДАЛЬНИМ П Р И Ц Е Л О М.
      Ни в какой пансионат, естественно, Елена Сергеевна не собиралась. Хотя Аджиеву не соврала в деталях: Павел Петрович, ее лечащий врач, настоятельно советовал ей пройти курс лечебной терапии в какой-нибудь частной клинике Подмосковья, окруженной сосновым бором. Дескать, оттягивает на себя это дерево все людские заботы и переживания. Елена Сергеевна слышала несколько другое, народное определение лечебных свойств хвойного воздуха, ну да Бог с ним, она пока не собиралась сходить с ума в том смысле, который предполагал ее муж. И видение задыхающегося от страсти Артура, скачущего на Оксане, ничуть не подвигло ее к сумасшествию - она давно подозревала в нем маньяка. С той самой ночи, когда он, терзаемый уверенностью в измене, впервые изнасиловал ее всеми доступными способами и средствами. И продолжал каждый вечер терзать измученное тело жены, пока это не вошло у него в привычку. Елену тогда, несмотря на укрепившееся стойкое отвращение к безвременно увядающему супругу, поразила не столько садистская изобретательность"китайца", сколько его не знающая, казалось, усталости плоть. И лишь три дня назад она нашла объяснение этому феномену - коробочка "Виагры" затаилась в ящике стола, где она искала свои документы. Итак, стареющий козел решил не сдавать любовных позиций, пусть даже в ущерб собственному сердцу. Ну что ж, она тоже знает неплохой способ удовлетворения своей страсти. Это "способ" позвонил ей неделю назад, когда Артур Несесович брился в ванной.
      - Еленушка, я жив.
      И все - в трубке уже звучат короткие гудки отбоя. А она, побледнев, все не решается отнять ее от уха - вдруг после короткой паузы этот голос прозвучит снова. Голос, который с такой силой взорвал дремлющие почти год чувства, что сердце готово вырваться из груди навстречу неизбежности, а душа вмиг распахнула свои самые сокровенные уголки, высветив притаившуюся в них Истину - да, она давно уже ненавидит своего мужа Артура Нерсесовича Аджиева и готова в любой момент дня и ночи отдаться единственному в мире человеку - Ефрему Борисовичу Раздольскому, бывшему любовнику. И настоящему - она не постеснялась признаться в этом даже самой себе, убедившись, что год разлуки с ним промелькнул как миг. Весь этот миг она провела в летаргическом сне. И если бы Елену Сергеевну сейчас спросили была ли она беременна, рожала ли - она не смогла бы ответить на вопрос с полной уверенностью в реальности произошедшего. Все ее помыслы и чаяния были устремлены на эту вот телефонную трубку в руке, в мембране которой только что прозвучал незатертый памятью голос. Елена Сергеевна наконец решительно припечатала трубку к рычагу, и словно точку поставила этим жестом на их совместной с Аджиевым жизни. Да она и не принадлежала ему никогда полностью. Первые годы отдавалась из чувства благодарности за те фирменные тряпки, которые вдруг посыпались на нее, словно из рога изобилия. Затем просто по инерции...Чувство неприязни возникло после видеокассеты, присланной неизвестным "доброжелателем" перед самыми выборами в Думу. Аджиев тогда баллотировался на первый срок и многочисленные любовные подвиги, заснятые неизвестным оператором тщательно и в необходимом ракурсе, могли навечно закрыть для него и без того узкую калитку в святая святых общества. Елена, проплакав над кассетой два дня, на третий сожгла ее в камине - тогда ей еще дорога была карьера мужа. Ненависть явилась много позже - год назад. И не покидала больше ее сердце. А недавно к ней прибавилось чувство страха - вместе с таблетками "Виагры" она нашла в столе кассету с любительской видеозаписью казни членов группы Кости Лесного там, в охотничьем домике Аджиева. И когда страх перерос в ужас, она поняла - надо бежать. Звонок Раздольского пришелся как нельзя кстати: они вдвоем уедут в Англию, как собирались год назад, и никаким Аджиевым с подручными не достать их в этом туманном Альбионе. Так появилась идея о частном пансионате.
      Сейчас Елена Сергеевна, согласно наспех составленному плану, ехала в такси на квартиру у парка Лефортово. Это была одна из квартир Аджиева, разбросанных по всей Москве - еще одно выгодное вложение капитала. Артур Нерсесович играл ими, словно кеглями - продавал, менял, сдавал внаем на короткий срок. Эту не трогал - она была записана на Елену.
      Хотя мог бы, конечно - треть престижных нотариальных заведений Москвы была у него в кармане. Но эта была дорога, как память. Здесь Артур Нерсесович провел с Еленой первую ночь после того, как отвоевал ее у панели. Здесь же они продолжали встречаться, пока он оформлял официальный развод с первой женой. И потом он не раз привозил ее сюда "чтобы испытать острое наслаждение первой брачной ночи" - по его собственному выражению. Она тоже берегла память - ни разу за время встреч с Раздольским не заикнулась ему о существовании этой квартиры. Встречи, объятия, оглушающе-затяжные поцелуи до нехватки воздуха в груди - Господи, как давно это было. И было ли вообще?
      А год назад Артур Нерсесович уговорил ее передать квартиру этому новому телохранителю...как же его - Федору Артюхову. К которому у нее за время их знакомства возникла целая палитра чувств: от восхищения до открытой неприязни. Бр-р,- ее передернуло от воспоминаний об этом уголовном элементе. Хладнокровно зарезать человека среди бела дня в центральном универмаге столицы - без эмоций, как барана. И в то же время он не единожды спасал ее жизнь и честь. Говорят, погиб...
      Елена Сергеевна проходит по двум комнатам без единой пылинки на вещах. Только запах, неуловимо-знакомый запах преследует ее - словно прошлым вдруг повеяло, какими-то далекими приятными воспоминаниями. Она заходит на маленькую кухню, падает на резной лакированный табурет и содрогается от долго сдерживаемых рыданий, уткнувшись носом в сложенные на кухонном столе руки. Неужели она была когда-то просто Ленкой?
      И любила, и была любима. Неужели все в прошлом?
      Успокоившись и приведя себя в порядок, Елена Сергеевна взялась за второй пункт своего плана - поиски Раздольского. Времени на это ушло немного - номер его дачного телефона отпечатался в памяти, как когда-то, во времена пионерии, заветы Ильича.
      - Алло, я слушаю вас.
      - Ефрем, это я,- запас слов иссяк, словно в голове вдруг упала черная шторка - раз и заклинило.А бедное сердце вновь отчаянно колотится в груди, как бы напоминая - оно есть, не остыло. И воздух отчего-то вдруг загустел и с трудом проходит в легкие сквозь плотно стиснутые зубы - чтобы не закричать, не сорваться на рыдания.
      - Лена, Леночка, Ленусик,- бормочет обалдевший Раздольский - его лексикон также не выдержал испытания неожиданностью.- Скажи мне только одно - ты свободна там, у себя?
      И тогда она наконец вздыхает воздух полной грудью.
      - Да, я свободна, Ефрем!- кричит она в трубку. - Я свободна, как птица в полете, по крайней мере на целых полмесяца. Приезжай сюда,- она диктует адрес,- это абсолютно чистая квартира.
      И тут же бросает трубку на рычаг - пока она добрая, эта трубка. А может ведь выдумать тысячу, миллион причин, по которым они не встретятся в ближайшее время. А может, никогда.
      Ну, что теперь? Елена застывает в нерешительности - неопределенность хуже ожидаемой смерти. А, была не была. Она вытряхивает из спортивной сумки минимум необходимых вещей, которые захватила с собой и выходит на площадку - пустой холодильник на кухне необходимо забить продуктами.
      ...Гора смятого постельного белья не в силах препятствовать отчаянной любовной схватке двух слившихся воедино тел. А работающий на полную мощь телевизор не в состоянии заглушить сладострастно-ликующих криков, издаваемых время от времени одним из партнеров, достигшим наивысшей стадии наслаждения. Ни бессвязно-любовных слов, ни нежного шепота в ухо, ни признаний - слишком долго они мучились этой самой неопределенностью, шаткостью любовных отношений и призраком "китайца", всегда висевшим над их очередным убежищем - словно Дамоклов меч. Настало время долюбить недостающее, плюс то, что накопилось за год разлуки.
      - Стой, погоди, да прекрати же, сумасшедший,- Елена последним усилием выворачивается скользким от пота телом из-под неутомимого, казалось,Раздольского и, перекатившись на край широкой кровати, застывает без сил, без движения, раскинув в стороны руки.- Я еще надоем тебе за эти две недели,- обещает она, из-под полуприкрытых век наблюдая за его реакцией.
      А Ефрем Борисович, облокотившись на руку, безотрывно взглядом ласкает это прекрасное в свое наготе тело, похожее сейчас на большую изнемогшую в полете птицу. Потом вздыхает.
      - Вся беда в том, Ленусик, что если даже я захочу вдруг тебя бросить - у меня это теперь не получится. Слишком плотно мы срослись друг с другом - одно большое любящее сердце на двоих. И разделить нас можно, лишь разрубив сердце надвое. То есть убить.
      - Не говори так,- вздрогнула Елена Сергеевна.- Для Аджиева это удовольствие - рубить, убивать. Неужели мы так никогда и не избавимся от этого кошмара?- из уголков прикрытых глаз на простынь сбегают прозрач ные капельки влаги.- Мы уедем отсюда, Ефрем, далеко-далеко, у меня есть деньги, Артур на меня денег не жалел никогда. А я их копила, заначивала, как говорят в народе. И этой заначки хватит нам надолго...Боже мой, ты ведь не знаешь - у меня открылся талант художницы. Я еще сама не знаю, насколько талантлива, но одно то, что Аджиев заставил меня подписать доверенность на уже законченные работы, говрит о многом. Он никогда ничего просто так не делает, поверь мне. Мы откроем за границей художественный салон, вот,торжественно говорит она.- Ты свободен, Ефрем. И там филиал твоей фирмы...тут Елена замечает, что Раздольский не слушает ее, думая о чем-то своем.
      - Я-то свободен, Ленчик,- медленно, словно в раздумье, произносит он.- Жена давно дала мне развод, прокляв заодно нас обоих. Она теперь с детьми где-то в Швейцарии. Но ты не свободна - я слышал, у вас родился ребенок.
      Вот оно- Елена Сергеевна вздрогнула. То, что давило ее и мучило, пока она ждала Ефрема в этой квартире. Она знала, что Максим рано или поздно встанет между ними - не такой человек Раздольский, чтобы не вспомнить о нем.
      - О чем ты говоришь, Ефрем?- она заторопилась.- Это сын Аджиева. Он заставил меня родить, надеясь, что ребенок привяжет меня к нему. Максим весь в Артура: такой же черный. И жестокий - наша корми лица часто жаловалась, что он когда-нибудь откусит у нее сосок одними деснами. А представь, что будет, когда он вырастет. "Китаец" сам займется его воспитанием, он даже сейчас не подпускает меня к ребенку. Жестокий ублюдок - вот идеал Артура. И Максим станет им - можешь быть уверен. Я уже сейчас ненавижу это Аджиевское отродье,- Елена вздрогнула, теперь от отвращения.
      - Лена, как можно ненавидеть собственных детей,- ужаснулся Раздольский.- Это же цветы жизни...
      - Может быть, кто-то из них и цветок,- запальчиво перебила его Елена,- а что касается Максима - это будет чертополох, если не чего-нибудь похуже. Да что там спорить. Если дело только в нем - я без проблем устраню эту помеху нашей с тобой любви,- вдруг успокоилась она.
      - Что ты хотела сказать словом "устраню"?- вновь заволновался Раздольский.
      - Только то, что сказала. Максим у меня в паспорт не вписан, понял? Забыла я,- усмехнулась Елена.- И вписывать его не собираюсь.
      - Ты хочешь сказать - у тебя чистый паспорт?- озабоченно спросил Ефрем.
      - Какой ты догадливый,- съязвила Елена Сергеевна.- Причем оба - и загран тоже. А теперь обними меня покрепче, пока мы не рассорились из-за какого-то пустяка - у тебя ведь тоже дети в Швейцарии.
      - Резонно,- улыбается Ефрем и нежно целует ее в мочку уха. Затем в шею. И так, не останавливаясь, опускается все ниже, ниже...
      - Мамочка моя,- Елена Сергеевна испускает долгий протяжный стон, когда он касается, наконец, языком заветного бутона,- думала ли ты когда-нибудь, что твоя дочь в сорок лет будет испытывать по нескольку оргазмов в день, даже не пересчитывая их! И если Бог награждает так за любовь и терпение - пусть он и дальше не забывает нас с Ефремом.
      - Есть хочу,- еще через час заявила Елена, решительно вскакивая с кровати.- И в душ хочу, прохладный, освежающий. Иначе мы друг друга до смерти сегодня загоняем. Решено - сначала душ.
      Она стояла у окна спальни, нисколько не стесняясь своей наготы и разглядывала что-то во дворе. А осеннее солнце золотило сквозь стекла ее все еще стройное, пропорционально сложенное тело без единой складки жира. Надо ж уметь так сохранить фигуру!- восхитился Ефрем Борисович, подходя к ней сзади и нежно пропуская свои руки у нее подмышками. И в его ладони непокорно ткнулись острые, быстро твердеющие соски.
      - Ефрем Борисович!- угрожающе проговорила Елена, все ниже склоняясь к подоконнику под тяжестью его тела.- Раздольский, я же ведь сказала...умоляющим тоном. А локти уже уперлись в крашеное дерево, и ноги раздвинулись как бы сами по себе.- Ефремушка...родненький...ну как же я без тебя жила целый год...
      Потом они вместе мылись под душем. Потом так же вместе нарезали салат и копчености.
      - Слушай, Ефрем,- спохватилась вдруг Елена.- Я ведь еще не выполнила третий пункт моего суперплана.
      - Какого еще плана?- недоумевает тот, однако Елена уже возле телефона. Набор, гудок. Есть!
      - Алло, добрый день, это "Мосинвест"? Будьте добры к телефону директора Левочкина Вениамина Игоревича. Кто спрашивает? Жена спрашивает, так и передайте.
      - Так тебе Левочкин и поверил,- смеется Ефрем Борисович. Он хорошо знает директора банка. Но и Елена Сергеевна за время знакомства неплохо изучила характер Вениамина Игоревича: рассчетлив, экономичен, холодный стратег в политике и финансах и...трусоватый кролик в отношениях со своей половиной - ее Елена тоже знала, не раз вместе с банкиром, еще до размолвки, она посещала Аджиевых и наоборот. Левочкин подойдет к телефону, хотя бы из простого любопытства. Так и вышло.
      - Лапусик, это ты?
      - Да, мой кроличек,- расхохоталась в трубку Елена Сергеевна - до того елейным был сейчас тон Левочкина. Естественно, ее тут же расшифровали - в отличие от Аджиева, они с Веней в свое время были очень дружны на почве юмора.
      - Ленка, ты?- Левочкин в отношениях с женщинами не признавал возрастной разницы.- Поймаю, удавлю, как отот негр свою Дездемону. Ты мне сейчас чуть весь кайф не пере...это самое.
      Вот так, словно и не было этого долгого года вынужденной разлуки. Кстати, Веня отлично был осведомлен о ее отношениях с Раздольским - от друзей секреты не скрывают. Знала и Елена о многочисленных интрижках Левочкина - пока тот не завязал, споткнувшись на Валерии. В общем - баш на баш, как говорится.
      - Веня, я сбежала от Аджиева,- быстро сообщила Елена, чтобы избежать ненужных расспросов.
      - Соболезную. Я тебе самолично закажу лучшую похоронную увертюру и самый большой венок на могилу,- мрачно пошутил Левочкин.- Ты, наверное, за пятнадцать лет так и не изучила "китайца".
      - Потому и сбежала в конце-концов,- отрезала Елена. - А теперь скажи: ты за меня или за Аджиева?
      - Могла бы и не спрашивать,- обиделся Веня.
      - Поняла. Тогда прими по факсу мое заявление и срочно переведи все мои вклады из его банка в свой. Код допуска я тебе продиктую.
      - Ни в коем случае,- запротестовал Левочкин.- Только по факсу.
      - Так ты согласен?- радостно подпрыгнула Елена Сергеевна.
      - Согласен ли я? Да если б ты знала о...Ладно, дитя природы, я тебе скажу лишь одно: для меня сегодняшний день - праздник. Тебе это о чем-нибудь говорит? Да я тебе готов сразу проценты выплатить за полгода вперед.
      - В валюте?- засмеялась Елена.
      - Ага, так ты хочешь сразу сделать оверкиль?- догадался Веня. _ Да хотя бы и в валюте, для тебя не жалко.
      - Ой, Левочкин, не хвались, идучи на рати...
      - А хвались, идучи с рати,- это была их общая поговорка.- Добро, подгоняй факс. Кстати, ты откуда звонишь?
      - Это не суть важно, Веня,- улыбается в трубку Елена.- Я не одна.
      - Вон даже как!- протягивает сраженный Левочкин - он, конечно, догадался, с кем сейчас Елена.- А я-то, дубина, думал театром развеять твою скуку. Далеко собрались? Впрочем, насколько я понял, это тоже не суть важно.
      - Ты правильно понял, кореш. Чао-какао,- она кладет трубку, тут же идет в угол спальни, где стоит компьютерная система и отшлепывает на клавишах факса требуемое. Сзади хохочет Раздольский.
      - Знаешь, Ленусь, если б я знал, что тебе будет нужен факс, я бы не стал приставать у окна.
      - Но-но,- Елена отодвигается от него на безопасное расстояни двух вытянутых рук.- Эк тебя растащило. Посмотрим, что ты запоешь через месяц обязательных программ. А вот мои финансы сейчас будут петь романсы, перепархивая из банка в банк,- горделиво похвасталась она.
      - Молодец,- от души похвалил ее Раздольский за предусмотрительность.- Из Вениного банка Аджиев их и клещами теперь не вытащит. А ты всегда сможешь взять наличкой, карточкой, либо чеком. Так, а теперь живо за стол. Что у нас там на первое, в смысле выпить? А то я так спешил, что кроме цветов ничего не успел ухватить возле метро.
      - Ой, а я тоже,- подрастерялась Елена.- В смысле, забыла купить. Подожди, я в баре настенном погляжу, он ведь у нас никогда не пустовал. Если не забыла еще код,- она наморщила лоб, соображая, затем быстро пробежалась палцем по кнопкам диска и передняя стенка с жалобным звоном ушла в боковой паз.
      - Есть!- торжествующе закричала Елена, выхватывая из нутра бара бутылку шампанского. - Ефрем, здесь еще кое-что есть,- добавила уже растерянно.
      - Нарисуй,- он подскочил к ней и молодцевато выхватил шампанское.- А с этим я сам справлюсь.
      - А вот с этим?- Елена вытащила изнутри половинку симпатичного некогда кейса. Без крышки. Доверху наполненную долларовыми купюрами.
      С минуту оба пребывают в некоем подобии столбняка.
      - М-да, наконец произносит Раздольский, задумчиво пошевелив верхние купюры.- Ничего себе закусочка. Если ты мне сейчас скажешь, что это Аджиев выделил такое приданое...
      - Прекрати паясничать,- Елена грохает на кухонный стол кейс так, что доллары переваливаются через край.- Мне вовсе не до шуток. Аджиев в этой квартире уже лет сто не бывал. Уборщица приходит раз в месяц. Но код замка бара знаем только мы с Артуром.
      - Значит, появился кто-то третий,- пожимает плечами Раздольский. И эти деньги тому доказательство. Может, вспомнишь, кому вы еще доверили код?
      - На входной двери три замка,- Елену , похоже, скоро хватит истерика.- Один из них электронный.
      - Ну, в наше время, когда угоняют роскошную иномарку с любой системой защиты, это не проблема,- авторитетно заявляет Ефрем Борисович.
      - Нет, я больше не могу. Ты так спокойно стоишь и рассуждаешь...
      - А знаешь, почему? Потому что твой муж здесь ни причем. "Китаец" будет почище всех московских гангстеров.
      И в это время в прихожей мелодично теленькает дверной звонок.
      - Надеюсь, я не накаркал,- заметно бледнеет Раздольский.- Если это твой муж, мне останется только прыгать с балкона.
      - Двенадцатый этаж. Уж лучше пусть он тогда пристрелит тебя - меньше будешь мучиться,- Елена пытается шутить, идя к двери, но губы ее дрожат от волнения.- Уф-ф, это уборщица. Чего тебе, теть Лин?- за спиной уборщицы Елена в глазок видит две форменные фуражки, и это тоже беспокоит.
      - Из милиции тута, нащет прописки,- разводит виновато руками теть Лина. Придется впускать, против милиции не попрешь.
      Капитан и сержант входят в прихожую, топчутся, затем капитан отправляет вниз уборщицу.
      - Спасибо за помощь, вы нам больше не нужны. Закройте дверь, гражданочка,- это уже к Елене Сергеевне.
      - А вы адресом случайно не ошиблись?- высовывается вперед Раздольский.
      - Скажешь тоже,- дружески ухмыляется капитан.- Нам ошибаться нельзя, у нас УК за плечами,- и коротким тычком с разворота отправляет его в нокаут. Елене затыкает рот ладонью подбежавший сержант, а на заломленных руках Ефрема уже защелкиваются вороненые браслеты.
      - Мы тебе сейчас рот освободим, но только не для того, чтобы ты спрашивала, по какому мы праву влезли в квартиру, а чтобы задать пару своих вопросов. Поняла?- капитан щелкнул выкидухой и провел тупой стороной лезвия по шее Елены Сергеевны в районе кадыка.
      - А я уже вижу ответ на первый вопрос,- сержант освободил ее губы и подбежал к столу с разбросанными долларами.- Все в ажуре, братишка, бабки на кону.
      - Тогда вопрос второй - это Стреляный?- капитан кончиком ножа указывает на Раздольского, лежащего на линолеуме прихожей. Несмотря на серьезность положения, Елену разбирает смех. Она вспомнила и кличку Федора, и его мощную бугрящуюся мускулами фигуру. По сравнению с ним Раздольский проигрывает по всем статьям, кроме внешнего лоска.
      - Понял,- капитан сымает фуражку с кокардой и небрежно швыряет ее в угол. - Да и по описанию не сходится.
      - Послушайте, а что такое УК?- вопрос Елены явно не к месту, но уж очень засела в голове эта аббревиатура.
      - Чего?- не понял капитан.
      - Вы сказали - у вас за плечами УК...
      - Эх ты, тюха-матюха. Уголовный Кодекс это, поняла? И плюс по две ходки на полосатый режим.
      - Так вы не из милиции?- расширила глаза Елена Сергеевна.
      - Ага, как же. Счас поймешь, откуда мы,- капитан принялся стягивать брюки.- А ну пошла на шконку, мохнатку топырить будем,- осклабил ся он ей. Елена хотела что-то возразить, закатить пощечину, наконец, но не успела. "Сержант" подкрался сзади, ухватил за тесемки халата и подсечкой завалил ее на кровать, с которой она не так давно встала.
      - Ну-ка, обесцень ее,- приказал капитан.- И подержи, чтоб не дергалась.
      Сержант рванул полы халата - под низ Елена так ничего и не успела одеть.
      - Подвезло тебе, халява, меньше порванных шмоток будет,- капитан медленно вытаскивал из трусов зажатый кулак. Она рванулась из рук сержанта и обмякла, крепко закрыв глаза.
      - Хек!- что-то коротко свистнуло и сержант, словно подкошенный, стал заваливаться набок, царапая ногтями шею - там из подключья торчала рукоять тяжелого охотничьего ножа. Капитан, не оглядываясь назад, полез правой рукой в карман кителя...
      - Брось, чувырло,- почти дружески посоветовал ему голос из прихожей.- Какой же ты валет, если шпалера нет под клешней? А ну, грабки вгору!
      От неожиданности "капитан" вздернул руки. И тут же на его затылок опустилась бита для гольфа, стоявшая до этого в прихожей.
      Глава 10. О С Т О Р О Ж Н О НА ПОВОРОТАХ!
      Елена Сергеевна слышит тупой хрусткий удар и видит побелевшие глазницы "капитана" - зрачки укатились куда-то под лоб. Дальше все расплывается в туманной мути, переходящей в непроглядную темноту...
      В обмороке она пребывала не слишком долго - очнулась от легких, но чувствительных похлопываний по щекам. И первый, кого она увидела после отключки, был Федор Артюхов по кличке Стреляный. Бывший уголовник, бывший ее телохран, а также спаситель от бесчестья, выпавшего на ее долю полчаса назад - он как раз и отпускал ей сейчас эти пощечины.
      - Достаточно,- Елена Сергеевна пошире открыла глаза и первым делом запахнула на себе полы халата.- Вот, сразу видно вашу натуру, Федор. Истинный джентльмен сначала прикрыл бы даму, а затем принялся приводить ее в чувство. У вас же все по-пролетарски...
      - Иного я и не ожидал. Ну что ж, приму вместо благодарности,Стреляный прошел на кухню и закурил.- А вы не изменились, Елена Сергеевна. Чувства гонора у вас побольше, чем, извините, дерьма в туалете. И было бы ради чего гоношиться: дама бальзаковского возраста, любовник - тряпка и...
      - Стоп, хватит, дальше не надо,- она вскочила с кровати.- Я пошутила, Федор, насчет пролетариата. Наверное, это последствия нервного стресса. Приношу вам свои извинения и огромную благодарность за спасение наших жизней от...,- она беспомощно глянула на него.
      - ... рук бандитов и насильников, переодетых в милицейскую форму,жестко закончил Федор.- Ну и что ж, что я отношусь к этому же сословию? Сегодня я на вашей стороне. Вернее, на своей. Эти сволочи,- он показал на лежащие тела,- без спросу вломились на мою территорию, а я этого ох как не люблю.
      - Вашу территорию?- вспыхнула Елена.- Значит, если бы эти подонки насиловали меня вон в том сквере напротив дома, вы бы прошли мимо?
      - Скорее всего. Связываться с ментами мне сейчас вовсе не с руки.
      - Да вы же сами только что сказали, что это переодетые бандиты.
      - У них что, на рожах это написано? Это здесь, на хазе, по их музыке я просек, что это вовсе не валеты. А-а, да что вам, в натуре, объяснять. Прибраться нужно, пока ваш божий одуванчик не сходила за настоящим участковым. Ну, бабуля, которая приходит убираться в комнатах. Это ведь она меня просветила, что милиционеры такими не бывают. Не знаю уж, какими ей представляются настоящие, но очень ей благодарен за наводку... то есть за подозрения, которые она мне вывалила, встретив внизу у подъезда. Вы бы сходили, отговорили ее от опрометчивого шага,- попросил Федор.- Светиться, насколько я понял, вам невыгодно.
      - Зачем ходить, муж ей мобильник купил еще в позапрошлом году,Елена быстро набрала номер.- Алло, теть Лин, ты еще не ходила в милицию? Собираешься? Не нужно, эти настоящие и они уже уходят. Да, здесь. Хорошо, передам. До встречи. Вам привет от божьего одуванчика,- повернулась она к Федору. - Не знаю уж, чем вы взяли эту неприступно-сомневающуюся крепость...