Свой «фольксваген» я поставила на стоянке торгового центра «Лагуна плаза», как раз напротив «Мейл энд Мор», компании, которая предоставляет в аренду абонентские ящики, пересылает по необходимости почту, оказывает нотариальные услуги, занимается изготовлением визитных карточек, печатей и штампов и при всем при том работает двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю.
      Зал был разделен на две части стеклянной перегородкой с дверью. Справа находился прилавок, за ним – служащий, который должен был помогать клиентам паковать и отправлять посылки. Только служащего на месте не оказалось. В «Мейл энд Мор» вообще не было ни души.
      Я подошла к стеклянной перегородке и заглянула в соседнее помещение, где увидела ряды пронумерованных почтовых ящиков с прозрачными дверцами, а на дальней стене – прорезь, куда опускали письма и небольшие бандероли. Я дошла до ящика под номером 505, наклонилась и присмотрелась повнимательнее. Никакой корреспонденции внутри я не разглядела, зато заметила парня, который шел вдоль ящиков и раскладывал письма. Когда он приблизился, я постучала в окошко ящика номер 505. Он наклонился, и лицо его оказалось вровень с моим.
      – Можно вас? – сказала я. – Мне нужна помощь.
      Он махнул рукой вправо:
      – Подойдите к прорези для писем.
      Мы оба направились туда. Прорезь находилась на высоте груди.
      – В чем дело? – спросил парень.
      Я просунула ему свою визитку, чтобы он понял, с кем имеет дело.
      – Мне нужны сведения о том, кто арендует ящик под номером пятьсот пять.
      Он взял визитку и внимательно ее изучил.
      – Зачем это?
      – Расследуется убийство. Мне необходимо взглянуть на за явление арендатора.
      – То есть как?
      – Мне надо только узнать, кто написал заявление.
      – Не положено.
      – А нельзя ли в порядке исключения? Понимаете, это очень важно.
      Он уставился в пол. Ему было уже лет сорок, для такой работы староват. Я отлично понимала, что его мучает. Правила есть правила, впрочем, я лично сомневалась, что ему никак нельзя выполнить мою просьбу. Если он и получает на пятьдесят центов в час больше минимальной ставки, уже хорошо.
      – Я только что беседовала со следователями, – сказала я, – и предупредила их. Они дали добро.
      Ответа не последовало.
      – Предлагаю двадцать баксов, – добавила я.
      – Подождите здесь.
      Исчез он надолго. Я достала из бумажника двадцатку, согнула ее вдоль и положила на край прорези. Ждала я, повернувшись лицом ко входу. Почему-то воображение нарисовало мне Ричарда Хевенера, который на своей спортивной машине въезжает в витрину и катит прямиком на меня.
      – Мадам!
      Мужчина появился снова, а двадцатка исчезла. Он принес заявление, но держал его за спиной. Я решила его порасспрашивать – чтобы наладить контакт.
      – А как это делается? Человек приходит и вносит абонентскую плату за год?
      – Можно и так. А можно по почте. Когда наступает пора нового взноса, мы кладем в ящик записку.
      – Платить надо наличными?
      – Или чеком. Все равно.
      – Значит, вы иногда и вовсе не видите человека, который арендует ящик?
      – Чаще всего не видим. Нам без разницы, кто они такие, лишь бы платили вовремя.
      – А вы не могли бы просунуть заявление вот сюда? Я хочу его получше рассмотреть.
      – Нет. В руки не дам. Я вам его покажу, но на тридцать секунд, не больше.
      Он поднес бланк к стеклу. Форма заявления была самая примитивная. Я увидела внизу подпись Дау, но заполняла бланк Лейла. Я узнала почерк – косые «т» и пузатые «а». Так, очень интересно!
      – М-да… – хмыкнул он.
      – Огромное спасибо! Вы мне очень помогли.
      Я вышла, села в машину и задумалась. Вот какие выводы я сделала: по-видимому, Лейла перехватила извещение с просьбой внести ежегодную плату. Кристал мне говорила, что сообщения о счете в банке «Мид-Сити» приходили на абонентский ящик. Скорее всего, Лейла сама написала, возможно, на бланке «Пасифик Медоуз», письмо в банк с просьбой пересылать сообщения о счете на ящик 505, а подпись Перселла подделала или сделала фотокопию. А в «Мейл энд Мор» она могла заезжать, например, по дороге из школы.
      Я завела мотор и выехала со стоянки. На улице я вдруг сообразила: отделение «Мид-Сити» в «Лагуна плаза» находится рядом, на углу. Я даже увидела банкомат, из которого Лейла брала деньги. Для этого ей были нужны кредитная карточка и пин-код, который наверняка был записан где-то у Дау дома.
      Вернувшись к себе в контору, я позвонила Джоне:
      – Это Кинси. Если не будешь меня ругать за примененные методы, я тебе кое-что расскажу.
      Я сообщила ему о своем визите в почтовое агентство. Джона выслушал молча, но я знала, он все записывает.
      – Ты мне лучше скажи, где этот абонентский ящик.
      – «Мейл энд Мор» в «Лагуна плаза». Номер пятьсот пять.
      – Я проверю, – сказал он. – Не знаешь, где она сейчас?
      – Вроде у Ллойда, но это надо проверить. У Лейлы есть подружка по имени Поли, они с ней познакомились в суде для несовершеннолетних. Возможно, они планируют побег. Интересно бы почитать досье Поли, выяснить, какие за ней числятся подвиги.
      Джона пообещал это узнать, на чем разговор закончился. Я чувствовала себя немного виноватой. Бедная Кристал – на нее и так столько свалилось, а тут еще и дочку могут обвинить в крупной краже.
      Подъехав к дому Ллойда, я увидела, что свет горит. Я въехала во двор, поставила машину и вышла. Ллойд возился в гараже, стоявшем отдельно от дома. Капот его кабриолета был поднят, руки у Ллойда были в машинном масле. Он взглянул на меня совершенно равнодушно – будто я каждый день к нему заявляюсь.
      – Вы Миллоун, – не спросил, а констатировал он.
      – А вы Ллойд Маскоу. Лейла здесь?
      Он усмехнулся:
      – В зависимости от того, что вам надо.
      Я заглянула под капот.
      – Что-то с машиной?
      – Да нет. Просто меняю масло, ставлю новые свечи.
      – Значит, профилактика?
      – Вроде того. Я через пару дней уезжаю.
      – И далеко?
      – В Вегас. Хочу попросить Кристал отпустить со мной Лейлу. Вы как думаете, она согласится?
      – По-моему, вряд ли.
      – Она устала от Лейлы и от ее проблем.
      – Но это не означает, что она ее отпустит, – сказала я. – Вы думаете, еще один переезд Лейле не повредит?
      – В Вегасе она хотя бы вела себя нормально. Она ненавидит свою школу. Всех этих богатеньких дочек.
      – Она, похоже, все ненавидит.
      – Да с ней просто надо уметь обращаться. – Он мрачно усмехнулся. – Может, вы скажете наконец, зачем пожаловали?
      – Разумеется. Насколько мне известно, месяца четыре назад Перселл приходил с вами побеседовать. Мне хотелось бы узнать, о чем.
      – До него дошли слухи, что у Кристал роман. Он решил, что со мной. Жаль, мне не в чем было признаваться. С каким бы наслаждением я бросил ему это в лицо.
      – Значит, роман был не с вами.
      – Увы, нет.
      – А какие вообще у вас были отношения с Дау?
      – Учитывая, что он увел у меня жену, вполне приличные.
      – Вы помните, что делали в тот вечер?
      – Когда он решил немного понырять? – хмыкнул Ллойд. – Я работал. Подвернулась халтура – кое-кого надо было подвезти. Можете проверить по учетной книге фирмы. А Лейла была здесь со своей подружкой Поли, они смотрели видик.
      – Почему вы решили вернуться в Лас-Вегас?
      – Есть у меня одна теория. Дела плохи? Вспомни, где тебе последний раз было хорошо, и езжай туда.
      Меня мучило чувство вины, и поэтому всю пятницу я посвятила другим клиентам. Ничего захватывающего, но ведь и счета надо оплачивать. В субботу днем позвонил Томми Хевенер.
      – Привет, крошка! Это я, – сказал он уверенным и одновременно задушевным тоном: будто я весь день ждала его звонка.
      Я как услышала Томми, меня аж передернуло. Пришлось напомнить себе, что хоть видеть я его и не хочу, он может помочь успокоить Ричарда.
      – Привет. Как дела? – довольно сухо ответила я.
      – Что ты такое устроила Ричарду? Что случилось?
      – А-а-а, ты об этом… Ну… – Думай, думай, думай! Ложь родилась сама собой. – Лонни хочет, чтобы я осталась в его офисе, и предложил мне пятидесятипроцентную скидку.
      – Почему ты сразу не сказала? Ричард бы все понял.
      – Он весь трясся от злости. Я просто не успела и слова вставить.
      – А мне почему не рассказала? Мы бы что-нибудь придумали. А он еще в довершение ко всему обнаружил, что ты пошла в банк и приостановила платеж. Визжал как резаный. Ты даже не представляешь, на что он в таком состоянии способен.
      – Может, ты сам ему все объяснишь?
      – Вот я и решил узнать твою версию, чтобы понять, как его утихомирить. Да, наделала ты делов.
      – И что теперь будет?
      – Никогда не знаешь, чего от него ждать. Может, все и рассосется. Ну ладно, хватит о Ричарде. Когда мы увидимся?
      Я старалась говорить как можно ласковее, но догадывалась, что это вряд ли поможет:
      – Знаешь, думаю, у нас с тобой ничего не получится. Видеться нам ни к чему.
      Наступила мертвая тишина. Я слышала его дыхание на другом конце провода. Наконец он сказал:
      – Это твоя любимая игра, да? Держишь дистанцию. Никого к себе близко не подпускаешь.
      – Может, и так.
      – Я понимаю, ты обижена, и мне очень тебя жалко, но дай мне шанс. Не вычеркивай меня. Я этого не заслужил.
      – Согласна. Ты заслуживаешь лучшего. Честно, я желаю тебе только добра, и прости, если я давала повод…
      – Да кто ты такая, чтобы так со мной разговаривать? Ты же сама на меня накинулась!
      – Все, я прекращаю разговор. Всего доброго. – Я положила трубку. Сердце у меня колотилось так, словно кто-то решил поиграть им в вышибалы.
      Я села за стол и сделала несколько глубоких вдохов. Нет, я не позволю этому типу над собой издеваться. Я взяла стопку каталожных карточек, вытащила ту, на которой было написано про Тину Барт, уволенного бухгалтера из «Пасифик Медоуз». Где она теперь? Пенелопе Делакорт это наверняка известно, но она не скажет. Я взяла телефонную книгу и открыла ее на «Б». Там значилось пять человек по фамилии Барт, но никого по имени Тина или с инициалом Т. Была некая К. Барт, адрес не указан, а К. – это, может быть, Кристин или Кристина. Я набрала номер К. Барт. Включился автоответчик, заговоривший совершенно искусственным, механическим голосом: «Оставьте, пожалуйста, свое сообщение». Одинокие женщины часто используют такие псевдомужские голоса, чтобы создать впечатление, будто в доме присутствует мужик. Я взяла указатель и проверила, по какому адресу зарегистрирован этот телефон. Оказалось, на Дейв-Левин-стрит, неподалеку от «Пасифик Медоуз». Пора было узнать, что именно ей известно.
      Перед тем как уйти, я нашла свой старенький «дэвис» тридцать второго калибра и сунула его в сумку. Я очень сомневалась, что Ричард или Томми придут выяснять отношения, но на всякий случай решила принять меры предосторожности.
 
      Часов около пяти я ехала по Дейв-Левин-стрит, высматривая нужный мне дом. Находился он всего в одном квартале от «Пасифик Медоуз». Я оставила машину у тротуара, а к подъезду добежала под дождем.
      Это было скромное двухэтажное здание, две квартиры внизу, две – наверху. Фамилия «Барт» была написана черным фломастером на почтовом ящике третьей квартиры. Я поднялась по лестнице, постучала в дверь.
      – Кто там?
      – Это мисс Барт?
      Я услышала, как накинули цепочку, и дверь открылась.
      – В чем дело?
      – Меня зовут Кинси Миллоун. Я частный детектив, работаю на бывшую жену доктора Перселла. Могу я с вами поговорить?
      – Я ничего не знаю. Не видела его уже несколько месяцев.
      – Вы, наверное, знаете, что его тело нашли?
      – Да, читала. А что произошло? В газетах толком не написали.
      – Вас это действительно интересует?
      – Я не верю, что он покончил с собой.
      – Я склонна с вами согласиться, но мы, возможно, так и не узнаем правды. Я сейчас как раз пробую восстановить события, предшествовавшие его смерти.
      – Откуда мне знать, та ли вы, за кого себя выдаете?
      Я достала из сумки бумажник, вытащила удостоверение и сунула его в щель. Тина его посмотрела и вернула, после чего впустила меня.
      Я вошла, сняла плащ, повесила его у двери. Тина указала мне на стул, а сама села на диван. Она была моложе, чем я ожидала. Пенелопе Делакорт было чуть за пятьдесят, и я думала, они ровесницы. Тине же оказалось лет тридцать пять, и она была такая вялая и унылая, что я подумала, уж не пьет ли она транквилизаторы. Волосы у нее были темно-русые – оттенка мореного дуба. На ней был серый спортивный костюм.
      – Почему вы пришли именно ко мне?
      – В понедельник я заезжала в Санта-Терезу, беседовала с Пенелопой Делакорт. В разговоре всплыло ваше имя, и я подумала, вдруг вам есть что добавить. Можно называть вас Тиной?
      Она безразлично пожала плечами, что я приняла за согласие.
      – Вы долго проработали в «Пасифик Медоуз»?
      – Пятнадцать лет. Наняли меня делопроизводителем, дослужилась до бухгалтера.
      – Кто владел клиникой до Глейзера и Бродуса?
      – Компания под названием «Силвер эйдж энтерпрайзиз». Имя владельца мне неизвестно. Возможно, их было несколько. А еще раньше была другая фирма, «Эндевор груп».
      Я вытащила из сумки блокнотик и записала оба названия.
      – При мне «Пасифик Медоуз» трижды продавали, и всякий раз цена возрастала почти вдвое, – добавила она.
      – А когда вы стали вести бухгалтерию?
      – После прихода «Эндевор груп». Но я почти уверена, что «Силвер эйдж» был подразделением «Эндевор». «Эндевор» возглавляла некая Пибоди. Она проводила по нашим счетам все свои личные траты. Например, ремонтировала свой дом, а списывала это на ремонт «Пасифик Медоуз». Продукты, коммунальные услуги, путешествия, развлечения – все за счет фирмы.
      – Но это же противозаконно?
      – Вообще-то – да. Я указывала на это администратору, но он мне посоветовал не совать нос куда не следует.
      – С появлением доктора Перселла что-нибудь изменилось?
      – Пару месяцев все шло по-старому. Потом я заметила, что увеличилось количество счетов за услуги «скорой помощи», за физиотерапию, передвижной рентген и так далее. Я это отмечала, а затем написала докладную мистеру Харрингтону, который возглавляет аудиторский отдел в «Дженезис». Как выяснилось, это было ошибкой. Харрингтон прямо этого не сказал, но мое усердие ему не понравилось.
      – Значит, еще до проверки вы им мешали.
      Она кивнула:
      – Очень. Они выждали некоторое время, а потом меня уволили. Доктор Перселл пытался вмешаться, но его не послушали. Пенелопа была этим так расстроена, что тут же сама уволилась, что им было только на руку. Выглядело все так, будто это мы виноваты в злоупотреблениях, а «Дженезис» наводит порядок. На случай продолжения расследования у них оставался в качестве мишени доктор Перселл.
      – Джоул, кажется, говорил, что «Дженезис» – подразделение компании под названием «Миллениум хелс кэр».
      – Так оно и есть, но я подозреваю, что часть этих фирм, а возможно, и все существуют только для виду, чтобы скрыть истинных владельцев.
      – Погодите-ка! – подняла я руку. Когда я только подходила к дверям Тины, мне кое-что пришло в голову. – В тот вечер, когда доктор Перселл исчез, из «Пасифик Медоуз» он уехал в девять. Он случайно не заезжал поговорить с вами?
      Она молчала так долго, что я уже и не надеялась на ответ.
      – Да.
      – О чем?
      – Он сказал, что у него назначена встреча с людьми из ФБР. Он кое-что раскопал сам. Как он предполагал, за злоупотреблениями стоят Харви и Джоул.
      – Но эти двое ведь ничем не рисковали, да? Как мне объясняли, они не имели никакого отношения к тому, что происходило непосредственно в «Пасифик Медоуз». Мошенничеством, скорее всего, занималась «Дженезис», поскольку деньги от «Медикэр» переводились туда.
      – Тут все могло быть гораздо сложнее. Возможно, доктор Перселл, который подписывал заведомо фальшивые счета, стал жадничать. Ему, скорее всего, заткнули рот взяткой. ФБР его прижало, поэтому-то он и согласился помочь.
      – Но какой смысл затыкать рот именно Перселлу? Ведь об аферах знали многие – вы в том числе.
      – У меня не было никакого авторитета. Теперь, когда доктора Перселла не стало, все можно свалить на него.
      – Как вы думаете, сказал он Джоулу и Харви, что собирается делать?
      – Если ума хватило, не сказал. Я знаю, что за ленчем он встречался с Джоулом, но больше он ничего о той встрече не говорил.
      – Никак не пойму, почему же их до сих пор не поймали?
      Она пожала плечами:
      – Их деятельность по большей части законна, только цифры дутые, а с виду все нормально: ставят распространенные диагнозы, назначают стандартное лечение.
      – А вы рассказали об этом следователю?
      – Я с ним беседовала на прошлой неделе, но он уже знал большую часть того, что я ему сообщила.

      Воскресенье выдалось дождливым и унылым. Я весь день провалялась на диване под пледом. Прочла одну книжонку в бумажной обложке, взялась за следующую. В пять зазвонил телефон.
      – Бланш вчера родила, – сообщила Фиона.
      – Поздравляю. И кто у нее?
      – Девочка. Назвали Хлоей. Вес – три пятьсот. Сегодня мы их забираем домой. Но звоню я по другому поводу. Вчера вечером я ездила к Бланш в больницу и около одного дома на Бэй-стрит увидела белый «вольво» Кристал. Мне стало любопытно, и сегодня утром я опять туда поехала, гляжу, а машина-то стоит. Полагаю, вы сумеете выяснить, чей это дом.
      – Конечно. Давайте адрес. – Фиона мне его продиктовала. – А почему вас это заинтересовало?
      – Я думаю, она наконец проявила свою истинную сущность. Вы же знаете, ходили сплетни, что у Кристал роман с ее тренером, Клинтом Огастином. Я об этом почти забыла, но тут заметила машину, и меня разобрало любопытство. Уж не знаю, что у нее на уме, но за ней стоит проследить.
      – В том случае, если это действительно была она.
      – На номерном знаке аршинными буквами написано: «КРИСТАЛ». Я позвонила детективу Палье и предупредила, что вы будете этим заниматься.
      Повесив трубку, я достала адресную книгу, нашла Бэй-стрит и интересующий меня номер дома. Как я ни надеялась вопреки всему, что Фиона ошибается, но проживал по этому адресу некий Дж. Огастин. Неужели Кристал отправилась на свидание с Клинтом в день похорон Дау? Я сняла трубку и позвонила в дом на Бэй-стрит.
      Мужчина, подошедший к телефону, был почти груб.
      – Слушаю, – резко сказал он.
      – Я бы хотела поговорить с Клинтом.
      – Он не может подойди к телефону. Что передать?
      – Да ничего. Я перезвоню позже.
      Дом на Бэй-стрит оказался старой каркасной двухэтажкой в викторианском стиле с широкой террасой по фасаду. Двор был огорожен белым заборчиком. «Вольво» Кристал я не заметила.
      Я проехала мимо дома, на углу развернулась и поехала назад. Остановилась на противоположной стороне улицы и решила подождать. Даже за пеленой дождя я чувствовала себя одна в машине неуютно и все время поглядывала в зеркало заднего вида. У меня не шел из головы Томми Хевенер. Если я его не вижу, это никак не означает, что его нет поблизости.
      В 18.25 я решила, что Кристал не появится, и уже собиралась уезжать, когда увидела белый «вольво». За рулем была она.
      Кристал остановилась у дома. Взяв зонтик, я вышла из машины одновременно с ней. Это был один из тех случаев, когда лучше всего задать вопрос напрямую. Не буду же я заглядывать в окна.
      – Кристал! – крикнула я.
      Она уже входила в калитку, но, услышав мой голос, обернулась. На ней была куртка с капюшоном, ковбойские сапоги и джинсы. К груди она прижимала стопку чистых рубашек. Волосы у нее были собраны в пучок. Она озадаченно смотрела на меня.
      – Можно вас на минутку?
      – Зачем? – спросила Кристал, помедлив мгновение.
      – Я хотела спросить о Клинте. Мы с вами ходили в один спортзал.
      – Что вам нужно?
      – Кое-кто увидел тут вашу машину и решил, что вы появитесь снова.
      Она устало прикрыла глаза:
      – Фиона…
      Отрицать это было бессмысленно. Она же знает, что я работаю на Фиону, да и кто другой будет ее выслеживать?
      – Вам, думаю, следует знать, что она беседовала с детективом Пальей.
      – Она что, теперь будет вечно за мной следить?
      – Это не моя идея. Вы уж с ней сами разбирайтесь.
      – Ну, ладно… – Кристал постаралась взять себя в руки, и, когда заговорила снова, в голосе уже не было злобы. – Что ж мы стоим под дождем?
      Мы поднялись на веранду.
      – Знаете, все время, пока мы с Дау были женаты, она всячески старалась испортить мне жизнь.
      – Она не единственная, до кого дошли слухи о Клинте.
      – Полная чушь! По какому такому закону я не могу повидать друга? Клинт был моим тренером. У нас никогда не было интимных отношений. Если не верите, сами его спросите. Я здесь подожду.
      – А что это докажет? Я уверена, он, как джентльмен, не поставит под удар даму.
      – У вас самой нет друзей мужчин? Вы считаете, что женщину с мужчиной может связывать только секс?
      – Я вас ни в чем не обвиняю. Я просто сказала, как это выглядит со стороны. Пошли сплетни. Вчера Фиона видела вашу машину здесь, сегодня вы снова появились.
      Кристал искоса взглянула на меня и, по-видимому, приняла решение:
      – Пойдемте со мной, я вас представлю как полагается.
      – Зачем это?
      – А что такого? Кстати, я тут разбирала вещи Дау и нашла его паспорт. Во внутреннем кармане пальто, которое он надевал, когда мы прошлой осенью ездили в Европу.
      – Так, один вопрос снят. А это его? – показала я на рубашки.
      – Они кому-нибудь могут пригодиться.
      Она отперла дверь ключом с собственной связки и пропустила меня вперед.
      Нижняя комната представляла собой старомодную гостиную: диван с гнутой спинкой, столики, разномастные стулья в стиле королевы Анны. Повсюду лежали вышитые салфеточки. Кристал прошла через кухню на застекленную веранду. Клинт сидел в шезлонге и смотрел во двор. Положив рубашки на столик, она поцеловала его в макушку.
      – Я привезла тебе рубашки, а еще приятельницу, Кинси. Она ходит в твой спортзал.
      Нет, это ошибка, подумала я, это не Клинт. Кто-то другой. Но это был Клинт. Руки безвольно лежали на коленях, он едва мог повернуть голову. Похудел он вполовину, кожа обвисла. Из окна я увидела тучного старика, возившегося в саду, – наверное, отец Клинта, с которым я говорила по телефону.
      – Мы случайно встретились, – продолжала Кристал, – и она спросила о тебе.
      – Привет, – сказала я, чувствуя себя полной идиоткой.
      – У Клинта заболевание, которое называется дерматомиозит. Возможно, это аутоиммунное расстройство, но точно никто сказать не может. Началось все в конце января. Врачи надеялись на ремиссию, но нужно было время.
      – Поэтому вы и сняли флигель у Глейзеров?
      – Да. Я хотела поселить его поближе. А когда договор аренды закончился, мы решили, что лучше ему пока пожить у родителей.
      – Почему вы никому ничего не объяснили?
      – Меня попросил об этом Клинт, и я не могла его подвести.
      – Мне придется рассказать все Фионе.
      – Разумеется, – усмехнулась Кристал. – Она же платит.
      Кристал улыбнулась Клинту, смотревшему на нее с собачьей преданностью.
      – Тайное становится явным, – сказала она. – Помнишь бывшую жену Дау? Она наконец вычислила, что у нас с тобой бурный роман. Кинси застала нас с поличным.
      Я густо покраснела. Клинту, похоже, шутка понравилась.
      – Ну, пожалуй, пойду, – промямлила я.
      – Я вас провожу.
      Я чувствовала идущие от нее волны раздражения.