Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Кинси Милхоун (№2) - «Б» – значит безнаказанность

ModernLib.Net / Крутой детектив / Графтон Сью / «Б» – значит безнаказанность - Чтение (стр. 7)
Автор: Графтон Сью
Жанр: Крутой детектив
Серия: Кинси Милхоун

 

 


Роза еще раз критически заглянула в свой блокнотик и стала читать вслух мой заказ – вид у нее был такой, словно она сама впервые слышит все эти названия.

– Салат из зеленого перца. Фантастика. Превосходно. Сама готовила, поэтому знаю: все сделано так, как надо. Оливковое масло, уксус, щепотка сахара. Про хлеб можешь забыть – у меня его нет. Генри сегодня не принес свежего, так что я ничего не знаю. Может, тоже злится на меня. Почем мне знать, что я такого сделала? Со мной ведь об этом не разговаривают. Потом я подам тебе жаркое из бычьих хвостов в кисло-сладком соусе.

Тут она передумала и хвосты решила вычеркнуть.

– Нет. Это слишком жирное. Тебе вредно. Дамка я тебе лучше щуку, запеченную в сметане, отличная вещь. А коли тарелка будет чистая, угощу вишней в сиропе. Если будешь хорошо себя вести – в чем я сомневаюсь. Вино у нас неплохое, хоть и австрийское. Принесу вместе с приборами.

С этими словами Роза, гордо расправив плечи, удалилась; волосы у нее были цвета сушеных мандариновых корок. Хамство придавало ей даже некоторую пикантность, хотя порой действовало на нервы. Впрочем, если вам непременно хотелось отведать здешней стряпни, с этим приходилось мириться. Иногда к концу дня мне уже невмоготу выслушивать оскорбления, тогда я предпочитаю перекусить прямо за рулем или дома в спокойной обстановке съесть маринованный огурец и бутерброд с арахисовым маслом.

В тот вечер у Розы было немноголюдно, уныло и как-то грязновато. Стены, отделанные деревянными панелями, потемнели от кухонного чада и сигаретного дыма. С освещением тоже было не все в порядке – слишком уж тусклое и какое-то мутное, – отчего лица немногочисленных посетителей приобретали нездоровый землистый оттенок. На экране телевизора, стоящего на стойке бара, как в волшебном фонаре, мелькали немые картинки. Над ним – точно вылепленное из гипса – висело чучело веретенника, покрытое слоем копоти. Стыдно признаться, но мне здесь нравится. Туристов сюда и на аркане не затащишь. К Розе не приходят те, кто ищет знакомства. Никто никогда не похвастает, что "открыл" замечательное место. Заведение "У Розы" не тянет даже на ползвезды, оно пропитано запахом пролитого пива, паприки и сгоревшего жира. Здесь можно спокойно поесть, здесь не требуется притворяться погруженной в чтение, чтобы избежать нежелательного общества. Мужчина трижды подумает, прежде чем рискнет подцепить подружку в такой дыре.

Входная дверь открылась; первым показался старикашка, живущий на противоположной стороне улицы, за ним – Джоуна Робб, полицейский, с которым я разговаривала в участке по поводу исчезновения Элейн Болдт. Я с трудом узнала его в гражданской одежде: джинсы, серый твидовый пиджак и коричневые походные башмаки. Рубашка, наверное, была совсем новая, даже складки, оставшиеся от упаковки, не успели разгладиться, а воротничок был жесткий и тугой. Держался он уверенно, с видом человека, у которого в кобуре под мышкой пистолет. Похоже, Джоуна искал именно меня, потому что решительно направился в мою сторону и сел напротив.

– Привет, – сказала я.

– Слышал, вы сюда заглядываете, – сказал он и посмотрел по сторонам. Брови его поползли вверх, словно он был поражен до крайности. – Интересно, знают ли в департаменте здравоохранения об этой забегаловке?

Я засмеялась.

Роза, появившаяся в этот момент из кухни, увидела за моим столиком мужчину, остановилась как вкопанная и попятилась назад, словно ее тащили на канате.

Робб оглянулся, как будто вдруг что-то потерял.

– Что это с ней? – спросил он. – Она что, догадалась, кто я такой? У нее неприятности с полицией?

– Да нет, проверяет свой макияж, – объяснила я. – Там на внутренней стороне кухонной двери есть зеркало.

Роза снова выплыла из-за двери, на сей раз жеманно поджав губки, подошла к нам и бросила на стол приборы, завернутые в бумажную салфетку.

– Ты не говорила, что собираешься развлечься, – пробормотала она. – Твой приятель желает поесть? Может, для начала что-нибудь прохладительное? Пиво, вино, коктейль?

– Пиво было бы неплохо, – сказал он. – Какое у вас найдется под рукой?

Роза сложила на груди ручки и с интересом посмотрела на меня. Она никогда не общается с незнакомыми людьми напрямую, так что было не избежать маленького спектакля, и мне отводилась роль переводчицы, которая неожиданно получила работу в ООН.

– Мичиганское еще осталось? – спросила я.

– Разумеется. Почему нет?

Я взглянула на Робба – он кивнул.

– Тогда мичиганское, – сказала я и снова обратилась к Роббу: – Что-нибудь поедите? Здесь неплохо готовят.

– С удовольствием. Что порекомендуете?

– Роза, сделай то же самое еще раз. Это не трудно?

– Ну конечно. – Она с плохо скрываемым одобрением во взгляде покосилась на Робба. – Кто бы мог подумать?

В этот момент Розе, наверное, хотелось ткнуть меня локотком в бок. Для меня не были секретом ее вкусы. Ей нравились мужчины весомые (в буквальном смысле), темноволосые и покладистые. Роза удалилась, оставляя нас наедине. Куда девается ее деликатность, когда я захожу с какой-нибудь приятельницей?

– Что привело вас сюда? – спросила я.

– Праздное любопытство. Навел о вас справки, чтобы не говорить о всякой чепухе.

– Следовательно, мы сразу можем приступить... к чему?

– Думаете, я ищу приключений?

– Определенно, – сказала я. – Новая рубашка. Обручального кольца нет. Бьюсь об заклад, жена ушла от вас неделю назад и вы только что побрились. У вас на шее даже одеколон еще не высох.

Джоуна рассмеялся. У него было открытое лицо и прекрасные зубы. Он наклонился вперед и облокотился на стол.

– Знаете, как все было? – сказал он. – Мы познакомились, когда мне было тринадцать, и с тех пор не расставались. Наверное, она стала взрослой, а я так и не смог – по крайней мере с ней. Теперь вот места себе не нахожу. Вообще-то она оставила меня год назад – это только кажется, что прошла всего неделя. С тех пор я не мог даже смотреть на женщин. Вы единственное исключение.

– И куда она делась?

– В Айдахо. Детей забрала с собой. – Он помолчал, затем добавил, точно уже знал следующий вопрос: – У меня две девочки. Десяти и восьми лет. Кортни и Эшли. Я бы дал другие имена. Дайан и Сара, Пэтти и Джилл – что-нибудь в этом роде. Совершенно не понимаю девочек. Даже не знаю, о чем они думают. Я люблю своих детей, но у меня такое ощущение, как будто с момента своего появления на свет они сразу стали членами одного с моей женой привилегированного клуба, в который мне доступа не было – как бы я ни старался.

– Как звали вашу жену?

– Камилла. Проклятие. Она вырвала у меня сердце... с корнем. За год я прибавил в весе на тридцать фунтов.

– Пора сбросить.

– Много чего пора сделать.

Вернулась Роза – принесла пиво для Робба и бокал столового вина для меня. У меня было такое чувство, будто я все это уже слышала. Брошенные мужья – это сплошные проблемы и путаница, а у меня у самой проблем хватало. Мне были отлично знакомы боль, неуверенность и разбитые чувства. Даже Роза, казалось, заподозрила неладное. Она посмотрела на меня, словно никак не могла взять в толк, как это у меня все гак быстро получается.

– В моей жизни тоже не все гладко, – возобновила я прерванный разговор, когда Роза ушла.

– Я слышал. Вот и думаю – может, поможем друг другу выбраться.

– Так не бывает.

– Хотите, как-нибудь сходим в тир пострелять?

Я прыснула со смеху. В голове у него и впрямь была каша.

– С удовольствием. А какое у вас оружие?

– "Кольт-питон" с шестидюймовым стволом. К нему подходят патроны от "магнума". Обычно я ношу "трупер-МК-Ш", а гут подвернулся "питон" – не хотелось упускать. Ведь он стоит четыреста баксов. Вы два раза были замужем? Не понимаю. Честное слово, я серьезно. Всегда считал, что брак – это настоящая верность. Когда две души соединяются на небесах навеки, и всякое такое.

– Четыреста баксов не шутки. Как это вам удалось? – Я украдкой разглядывала его. – А вы, наверное, католик или что-то в этом духе?

– Да нет. Скорее всего просто дурак. Весь мой романтизм из дамских журналов – я их читал, когда был маленький, в косметическом кабинете, который принадлежал моей матери. А пистолет – это наследство Дейва Уитакера. Его вдова терпеть не может оружия. Ей никогда не нравилось увлечение мужа, так что при первой возможности она избавилась от его коллекции. Я предлагал заплатить, но она и слышать не желала. Кстати, вы ее знаете? Бесс Уитакер?

Я покачала головой.

Когда Роза подала закуску, Робб подозрительно покосился на нее. Я видела, что зеленые перцы с винегретом, да еще затейливо украшенные листиками петрушки, явились для него полной неожиданностью.

Обычно Роза ждала, пока я попробую блюдо и произнесу что-нибудь лестное – в духе кулинарных колонок – по поводу ее несомненных талантов, но в тот день она, видимо, решила изменить своим правилам.

– Что это за штука? – осведомился Джоуна, уставившись в тарелку.

– Попробуйте.

– Знаете, Кинси, лет десять я обедал с детьми, которые вечно ковырялись в тарелке, чтобы им – не дай Бог – не попался лук или какие-нибудь грибы. Я кроме гамбургеров и есть-то ничего не умею.

– В таком случае вас ждет сюрприз, – сказала я. – А чем же вы питались весь этот год после того, как расстались с женой?

– У нее морозильник был забит полуфабрикатами. Каждый вечер размораживал что-нибудь и ставил на час в духовку. Наверное, она побывала на распродаже и скупила оптом партию замороженных обедов для быстрого приготовления. Ей хотелось, чтобы я сидел на сбалансированной диете, хотя обдирала меня при этом как липку.

Я невольно опустила руку. Мне вдруг представилось, как эта женщина, готовя почву, чтобы смыться, замораживает триста шестьдесят пять готовых обедов. И он надеялся, что они с ней будут спариваться по гроб жизни, как совы?

По отсутствующему выражению на лице Робба я поняла, что в тот момент он, мерно перекатывая во рту кусочек перца, тщетно пытался определить, на что похоже то, что ему подсунули. Я вспомнила, что такое же подозрение у меня вызывал сладкий картофель в сахаре, которым принято угощать друг друга на День благодарения. В самом деле, кому придет в голову подавать овощи с зефиром? Разве можно смешать лакричные конфетки со спаржей или "желейные бобы" с брюссельской капустой? Одна мысль об этом заставила меня поморщиться.

Джоуна философски кивнул и налег на салат. Видимо, решил, что это по крайней мере не хуже того дерьма, которым пичкала его Камилла. Воображение тут же услужливо нарисовало мне нескончаемые подносы с лоточками мороженого тунца и картофельными чипсами, с расфасованными кружочками моркови и фасолью. Бьюсь об заклад, она оставила ему дюжину коробок с консервированным фруктовым компотом. Я поймала на себе вопросительный взгляд Робба.

– Что случилось? – спросил он. – Почему вы так смотрите?

Я передернула плечами:

– Супружеская жизнь – это загадка.

– Согласен, – сказал он. – Между прочим, как продвигается ваше дело?

– Как вам сказать? Держу нос по ветру. В данный момент меня интересуют обстоятельства одного убийства. На той же неделе, когда исчезла Элейн Болдт, была убита ее соседка.

– Вот так история. А какая связь?

– Пока не знаю. Может статься, и никакой. Просто последовательность событий показалась мне странной: сначала убивают Марти Грайс, а каких-нибудь пару дней спустя исчезает Элейн Болдт.

– Опознание проводили?

– Кого? Марти? Понятия не имею. Здесь у Долана настоящий запор. Молчит как рыба.

– Почему бы вам не взглянуть в досье?

– Бросьте. Он ни за что не разрешит.

– А вы его и не спрашивайте. Спросите меня. Я могу сделать копии, если вы скажете, что вам нужно.

– Джоуна, он вас уволит в два счета. Не видать вам этого места как собственных ушей. Будете до конца жизни обувью торговать вразнос.

– А почему вы думаете, что он узнает?

– Вам его не провести. Он знает все.

– Вздор. Картотека хранится в отделе дознаний. Уверен, у него есть копия досье, так что оригинал ему совершенно ни к чему. Я просто подожду, пока он уйдет, сниму ксерокопию и верну оригинал на место.

– Я думала, документы положено заказывать.

Джоуна воззрился на меня так, словно вдруг увидел человека, который ни разу в жизни не парковал машину в неположенном месте. В самом деле, я, которая могла – при необходимости – врать без зазрения совести, испытывала необъяснимую, тревогу, когда случалось нарушать правила дорожного движения или задерживать библиотечную книгу. Мне было как-то неловко злоупотреблять доверием общества. Нет, я могу, если потребуется, незаконно проникнуть в чужую квартиру, но только если уверена, что меня не сцапают. Словом, при одной мысли о том, чтобы выкрасть полицейские документы, внутри у меня все сжалось, словно мне должны сделать укол против столбняка.

– Что вы, что вы? – залепетала я. – Вам нельзя этого делать.

– Что значит нельзя? Вот именно, что можно. Что вы хотите увидеть? Результаты вскрытия? Отчет с места происшествия? Протоколы допросов? Данные экспертизы?

– Хорошо бы. Конечно, это бы мне помогло...

Я подняла голову и увидела, что Роза ждет, чтобы забрать пустые тарелки.

– Послушайте, я бы никогда не попросила вас об этом... – виновато произнесла я, когда Роза ушла.

– Вы и не просили – я сам вызвался. Ну-ну, не трусьте. Когда-нибудь вы тоже можете оказать мне услугу.

– Джоуна, но Долан же настоящий псих, когда дело касается утечки служебной информации. Вы же его знаете. Не стоит так рисковать.

– Не волнуйтесь. Детективы, расследующие убийства, иногда сущее дерьмо. Вы же не собираетесь развалить его дело. Да и дела-то у него скорее всего никакого нет. Так что не о чем беспокоиться.

* * *

После ужина Джоуна проводил меня до дома. Было еще только четверть девятого, но мне хотелось поработать, да и он не очень настаивал на том, чтобы продолжить общение в более интимной обстановке. Когда стих звук его шагов, я погасила свет за дверью, села за стол и занялась карточками.

Я прикрепила их на доске, расположенной над столом, и – в надежде на внезапное озарение – принялась неторопливо перечитывать свои записи. Мое внимание привлекла одна любопытная деталь. Со времени первого осмотра квартиры Элейн я была весьма дотошна во всем, что касалось мелочей. У меня вообще такая привычка – вроде игры на проверку памяти. Так вот, в шкафчике на кухне Элейн держала какой-то кошачий корм – так было отмечено в одной из карточек. Что-то здесь не складывалось.

А где же кошка?

12

На другой день в девять утра я отправилась на Виа-Мадрина. Тилли на звонок не ответила, и я стала просматривать фамилии жильцов. Напротив десятого номера – то есть по соседству с Элейн – значился некий У-м Гувер. Я позвонила ему.

В динамике послышался легкий треск и мужской голос спросил:

– Да?

– Мистер Гувер? Меня зовут Кинси Милхоун. Я частный детектив, живу здесь, в Санта-Терезе. Я занимаюсь поисками Элейн Болдт. Не возражаете, если задам вам несколько вопросов?

– Вы хотите сказать, прямо сейчас?

– Ну да, если можно. Я хотела поговорить с вашей управляющей, но ее нет дома.

Послышался приглушенный разговор, затем гудок; щелкнул замок, из чего я заключила, что меня приглашают войти. Я бросилась к двери, пока та снова не закрылась. Поднявшись на второй этаж, увидела, что десятая квартира находится как раз напротив лифта. Гувер – босой, в синем потрепанном махровом халате, довольно коротком, – поджидал меня в коридоре. Тридцать четыре, может, тридцать пять, – прикинула я на глаз его возраст. Он был невысокого росточка – где-то пять футов шесть дюймов, со стройными, в меру волосатыми, жилистыми ногами. Темные волосы взъерошены, и вид человека, который два дня не брился. Припухшие от сна глаза.

– Бог мой, кажется, я вас разбудила, – виновато пролепетала я. – Простите, я не хотела.

– Нет, нет, я уже встал. – Он пригладил ладонью волосы, почесал затылок и зевнул. Я стиснула зубы, едва удержавшись, чтобы не сделать то же самое. Он прошел в квартиру, я – за ним.

– Я поставил кофе. Через минуту будет готов. Проходите, садитесь. – Голос у него был слабый и какой-то пронзительный.

Он указал направо, где была кухня. Его жилище являло собой зеркальное отражение квартиры Элейн, и я подумала, что спальни у них должны иметь общую стену. Я заглянула в гостиную. Как и из квартиры Элейн, отсюда была видна лестница, а окна выходили на участок Грайсов. Только из комнаты Элейн была видна и улица, а отсюда – лишь силуэт далеких гор, частично скрытый от взора рядами пиний, росших по Виа-Мадрина.

Гувер поправил свой коротенький халатик и сел на кухонный стул, скрестив ноги и показав красивые коленки.

– Простите, как, вы сказали, ваше имя? – спросил он. – Я еще туго соображаю.

– Кинси Милхоун, – сказала я. К разливавшемуся по кухне аромату свежего кофе примешивался запах нечищеных зубов. Его – не моих. Он закурил тонкую коричневую сигарету – может, надеялся перебить свой несвежий утренний дух еще более мерзким? У него были блеклые, цвета некрепкого табака, глаза, редкие брови и худощавое лицо. Он разглядывал меня скучающим взглядом удава, занятого перевариванием сурка, которым только что позавтракал. Кофеварка, издав последний "бульк", отключилась. Гувер достал две большие сине-белые кружки. На одной были изображены два кролика в момент случки. На другой – слоны за тем же занятием. Я отвела взгляд. Меня всегда мучил один вопрос: как спаривались динозавры, особенно эти великаны с огромными шипами? Кто-то сказал мне, что они делали это в воде – там, дескать, на них не так давил собственный вес. Но почему-то не верилось, что динозавры с их крохотными головками настолько сообразительны. Я стряхнула с себя задумчивость.

– А как вас зовут? Уильям или Билл?

– Уим. – Он вытащил из холодильника пакет молока и достал ложку для сахара. Я добавила себе в кружку молока. Гувер положил себе две ложки сахара – с верхом.

– Хочу набрать немного веса, – пояснил он, поймав мой взгляд. – Знаю, сахар вреден для зубов, но по утрам я готовлю себе белковый коктейль – знаете? – с яйцом, бананом и зародышевыми пшеничными хлопьями. – Он поморщился. – Во рту остается отвратительный привкус. К тому же я не могу заставить себя поесть раньше двух дня. Видно, суждено умереть тощим. Короче говоря, именно поэтому я и пью сладкий кофе. Может, что-нибудь да поможет. Вы, я смотрю, тоже ожирением не страдаете.

– Я каждый день бегаю, а кроме того, просто забываю поесть. – Я отхлебнула кофе и почувствовала легкий привкус мяты. Вкусно, ничего не скажешь. – Вы хорошо знаете Элейн? – спросила я после небольшой паузы.

– Разговариваем, когда встречаемся в коридоре, – сказал Гувер. – Мы с ней старые соседи. А что вам от нее нужно, если не секрет? Не платит по счетам?

Я вкратце рассказала о ее исчезновении, добавив, что история эта довольно темная, хотя пока ничего страшного и не произошло.

– Не скажете, когда вы последний раз ее видели?

– Что-то не припомню. До ее отъезда. Кажется, на Рождество. Нет, постойте. Я точно видел ее в канун Нового года. Она еще сказала, что будет дома.

– А вы не знаете, не было ли у нее кошки?

– Ну да, конечно. Великолепное животное. Серый персидский кот внушительных размеров, по кличке Мингус. На самом деле это был мой кот, но меня практически не бывало дома, и я отдал его ей, чтобы он не скучал. Тогда он был еще совсем маленьким котенком. Мне и в голову не могло прийти, что из него вырастет такое сокровище, – иначе ни за что бы с ним не расстался. Теперь уже поздно рвать на себе волосы. Уговор есть уговор.

– А что был за уговор?

Он равнодушно пожал плечами:

– Я заставил ее поклясться, что она не поменяет ему имя. Чарли Мингус. В честь джазового пианиста. И еще она пообещала, что никогда не будет оставлять его одного, – а иначе какой смысл его отдавать? С таким же успехом он мог бы жить и у меня.

Уим облокотился на стол и – как мне показалось – не без осторожности затянулся от коричневой сигаретки. Откуда-то из глубины квартиры доносился шум включенного душа.

– Она каждый год возила его с собой во Флориду?

– Конечно. Иногда даже брала с собой в салон, если в самолете были свободные места. Она говорила, что Мингусу там нравится, он чувствует себя хозяином. – Гувер взял со стола салфетку и сложил ее вдвое.

– Странно, что его нигде нет.

– Должно быть, он с ней – где бы она ни была.

– Вы не говорили с ней после этого убийства, которое произошло в соседнем доме?

Покачав головой, Уим аккуратно стряхнул пепел в сложенную пополам салфетку.

– Я разговаривал только с полицией – вернее, они разговаривали со мной. Окна моей гостиной выходят прямо на этот самый дом, и они спрашивали, не видел ли я чего. Ничего я не видел. Большего мерзавца, чем этот детектив, я в жизни не встречал. Мне не понравился его гонор. Налить вам горячего?

Он встал и взял кофейник.

Я кивнула, и он долил в обе кружки. Звук воды в душе внезапно оборвался, и я видела, что для Уима это обстоятельство не осталось незамеченным. Он подошел к раковине, потушил сигарету, сунув ее под кран, и выбросил окурок в корзину для мусора. Затем взял сковородку и достал из холодильника упаковку нарезанного ломтиками бекона.

– Я бы предложил вам позавтракать, да у меня туго с провизией – разве что составите мне компанию и выпьете белковый коктейль? Через минуту будет готов – как мне это ни противно. А это, – он кивнул на сковородку, – я делаю для моего друга.

– Мне все равно надо идти, – сказала я, вставая со стула.

Он нетерпеливо замахал руками:

– Сидите, сидите. Допейте хотя бы кофе. Коль уж вы пришли, спрашивайте, что хотите.

– Тогда вот еще что. Обращалась ли Элейн к ветеринару?

Уим зажег газ и выложил на сковородку три ломтика бекона. Некоторое время он стоял молча, склонившись над плитой и задумчиво глядя на синее пламя конфорки. Затем одернул полы халата и сказал:

– За углом на Серената-стрит есть ветеринарная клиника. Элейн носила туда Мингуса в такой специальной клетке. При этом он истошно вопил – словно койот. Он терпеть не мог врачей.

– А вы не знаете, где могла бы быть Элейн?

– А как насчет ее сестры? Может, она поехала к ней в Лос-Анджелес?

– Как раз ее сестра первой и обратилась ко мне, – сказала я. – Они с Элейн не виделись уже несколько лет.

Уйм вскинул голову и захохотал:

– Что за бред! Кто это вам сказал? Да я своими глазами видел ее. Где-то полгода назад.

– Вы знаете Беверли?

– Разумеется. – Он взял вилку и перевернул бекон, затем подошел к холодильнику и извлек оттуда три яйца. От голода у меня засосало под ложечкой. – Она года на четыре моложе Элейн, – беззаботно продолжал Уйм. – Такая бойкая дамочка с черными волосами и превосходной кожей. – Он вопросительно взглянул на меня. – Сходится?

– Похоже, ко мне приходила именно эта женщина, – сказала я. – Только у меня в голове не укладывается, зачем ей потребовалось врать.

– Я, кажется, догадываюсь. – Уйм вытащил бумажное полотенце и, свернув его, положил возле сковородки. – Понимаете, во время рождественских каникул у них произошла безобразная сцена. Видно, Беверли не хотелось выносить сор. Они буквально визжали, чем-то швыряли друг в друга и хлопали дверьми. Боже мой! А как они ругались! Это был поток непристойностей. У меня и в мыслях не было, что Элейн способна так сквернословить – хотя справедливости ради должен сказать, что сестрица ее выражалась еще похлеще.

– Из-за чего они поссорились?

– Из-за мужчины, разумеется. Из-за чего мы все поднимаем шум?

– Что за мужчина, не знаете?

– Нет. Откровенно говоря, подозреваю, что Элейн принадлежит к тем женщинам, которых вполне устраивает их вдовья доля – хоть они и помалкивают об этом. У Элейн есть деньги, никто не путается под ногами – что еще нужно? Зачем обременять себя какими-то связями, обещаниями? Ей и одной неплохо.

– В таком случае зачем ей было ругаться с Беверли?

– А кто ее знает? Может, они так развлекались.

Я допила кофе и встала:

– Пожалуй, мне пора. Не буду портить вам завтрак. Ваш телефон есть в справочнике? На всякий случай.

– Конечно. Кстати, я работаю... в отеле "Эджвуд" в баре. Знаете, неподалеку от пляжа?

– Да, я слышала... хотя мне это место не по карману.

– Заходите как-нибудь. Я там каждый вечер с шести до закрытия, кроме понедельника. Принесу вам что-нибудь выпить. За мой счет.

– Спасибо, Уйм. Как-нибудь загляну. Я вам очень признательна. Кофе был чудесный.

– В любое время.

Направляясь к выходу, я краем глаза заметила того, кому Уйм готовил завтрак. Он словно сошел со страницы "Джентльменз куотерли": похотливые глазки, безукоризненная линия подбородка, наброшенный на спину итальянский кашемировый свитер с небрежно завязанными узлом на груди рукавами.

На кухне Уйм начал что-то напевать, кажется, это была песенка "Мужчина, которого люблю". В этот момент голос у него был в точности как у Марлен Дитрих.

* * *

Внизу я столкнулась с Тилли, которая толкала перед собой проволочную тележку, набитую пакетами и свертками.

– Похоже, теперь я хожу в магазин два раза в день, – сказала она. – Вы меня ищете?

– Да, но пока вас не было, я заглянула к Уйму Гуверу. Я и не знала, что у Элейн Болдт есть кот.

– О-о, Мингус у нее уже давным-давно. Не понимаю, как это я забыла вам сказать. Интересно, куда он-то подевался?

– Вы говорили, что, когда она вышла к такси, в руках у нее был какой-то багаж? Может, там была и клетка Мингуса?

– Должно быть. Это было что-то большое, а Элейн всегда берет кота с собой. Значит, он тоже пропал? Вы это хотите сказать?

– Вполне вероятно, хотя пока трудно сказать что-нибудь определенное. Жаль, он не страдал какой-нибудь редкой кошачьей болезнью – тогда можно было бы вычислить его через ветлечебницы.

Тилли покачала головой:

– Боюсь, здесь я вам ничем не могу помочь. Кажется, он был в добром здравии. Его было бы легко узнать. Крупный серый красавец с роскошной шерстью. Весит, должно быть, фунтов двадцать.

– У него имелась родословная?

– Нет. К тому же она его еще котенком кастрировала, так что для разведения его не использовали.

– Что ж, – вздохнула я, – видно, придется наводить справки и о нем тоже. Все равно пока никакой зацепки. Вы были вчера в полиции?

– О да. Сказала – мы считаем, что эта женщина, возможно, похитила счета Элейн. На меня посмотрели так, словно я выжила из ума, но все-таки записали.

– Да, знаете, что мне сказал Уйм? Он утверждает, что Беверли, сестра Элейн, была здесь на Рождество и между ними произошла крупная ссора. Вам об этом известно?

– Нет, я ничего не знаю, и Элейн ничего не рассказывала, – засуетилась Тилли. – Кинси, мне надо идти, а то у меня здесь фруктовое мороженое – если я срочно не суну его в холодильник, оно все растает.

– Хорошо, может, я свяжусь с вами позже, если понадобится. Спасибо, Тилли.

Тилли, толкая перед собой тележку, пошла по коридору. Я вернулась к машине и уже открыла ее, когда внимание мое снова привлекло полуобгоревшее строение – место убийства Марти Грайс. Действуя почти инстинктивно, я захлопнула дверцу и поспешила к дому Снайдеров. Должно быть, хозяин увидел меня в окно, потому что, не успела я поднять руку, чтобы постучать, дверь передо мной отворилась, и он вышел на крыльцо.

– Я видел, как вы идете по дорожке. Это вы были здесь вчера, – сказал он. – Только вот запамятовал ваше имя.

– Кинси Милхоун. Я встречалась с мистером Грайсом у его сестры. Он сказал, что у вас есть ключ от его дома и что я могу все там осмотреть.

– Да, все правильно. Он у меня где-то здесь. – Мистер Снайдер, пошарив по карманам, извлек связку ключей и принялся перебирать их пальцами.

– Вот. – Он снял один из ключей с кольца и протянул мне. – Это от задней двери. Передняя заколочена – ну да вы сами видите. Полиция понаставила кордонов, пока, стало быть, идет следствие.

– Что там, Оррис? С кем это ты разговариваешь? – донеслось из глубины дома.

– Не шуми, старая карга, – буркнул он; подбородок у него мелко трясся. – Ну, мне пора.

– Я занесу ключ, когда закончу, – сказала я, но он, ворча что-то себе под нос, уже ковылял прочь и скорее всего пропустил мои слова мимо ушей. Тут я подумала, что для человека, который – если верить мистеру Снайдеру – "глух как пень", у его жены отменный слух.

Я пересекла заросший плющом двор Снайдеров. Перед домом Грайсов царило запустение, дорожка была завалена мусором. Похоже, с тех пор как уехали пожарные машины, никому и в голову не пришло навести здесь порядок. Оставалось надеяться, что до дома тоже никто не добрался; я скрестила два пальца – на удачу. Миновав створчатую, с висячим замком дверь, которая вела в подвал, я обошла вокруг дома и по разбитым ступенькам поднялась на заднее крыльцо. В верхней половине двери было окошко; мятая, грязная занавеска сбилась, и просматривалась часть кухни.

Я открыла дверь и вошла. В кои-то веки мне повезло. На полу настоящее месиво из штукатурки, шлака и еще какой-то дряни, однако мебель на месте: грязный, вымазанный сажей стол, в беспорядке расставленные стулья. Не закрывая входную дверь, я осмотрелась. На рабочем столике гора тарелок, дверь в клановую открыта, там заставленные консервами полки. Как всегда в подобных ситуациях, мне было немного не по себе.

Стоял тяжелый запах горелого дерева, на всем вокруг лежал густой слой копоти. Стены потемнели от дыма. Я двинулась по коридору, под ногами хрустело битое стекло. Мне показалось, что планировка была такой же, как в доме Снайдеров – я узнала примыкающую к кухне столовую, в которую вела раздвижная дверь.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15