Берсень окатил его ледяным взглядом, в котором, однако, промелькнуло нечто вроде удивления.
– Это свидетель. – Он покосился вслед беглецам. – Я все еще могу остановить их.
Эрик вытер пот со лба.
– Это ведь дети. Они ни в чем не виноваты.
Берсень пристально изучил его лицо.
– Мне все равно, виноваты или нет, – уронил маг, – мне просто не нужны лишние неприятности.
– Ничего у них не выйдет. Они из крестьян или из ремесленников. Их слова против моего – ничто. Я потомственный дворянин. И как дворянин я считаю своим долгом доложить о происшедшем здесь властям.
– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь. Но запомни, толкнешь меня еще раз – убью.
Имя святого Адальберта неразрывно связано с другим не менее известным именем. Я говорю о рыцаре Адриане. О нем сложено столько легенд и мифов, что из них можно составить многотомный труд. Но, надо заметить, все эти легенды повествуют о его деяниях исключительно до изгнания. Как полагают многие исследователи, спустя десять лет в Арманию под именем Адриана вернулся совершенно другой человек.
История Армании: нераскрытые тайны, загадки, гипотезы
1
В камере было очень темно, сыро и холодно. Не спасали ни грязный тюфяк с одеялом, ни стеганка, ни физические упражнения. Стоило на какое-то время прилечь или присесть, как по телу начинали бегать мурашки, а зубы принимались выбивать дробь.
Дарелу никогда и в голову не приходило, что однажды он окажется в подземелье по другую сторону решетки. Он и сейчас с трудом верил в происходящее. Но холод умел убеждать. И еще – кандалы на руках и ногах.
В дальнем конце коридора громыхнула тяжелая дверь, загремели кованые сапоги, и по проходу меж камер поплыл огонек факела. Тюремщик остановился напротив Дарела, зазвенела связка ключей, заскрежетала решетка.
– Выходи.
Покинув камеру, Дарел медленно побрел к выходу. Тюремщик двигался следом, позвякивая ключами, свет от его факела выхватывал из-за решеток грязных, оборванных людей с равнодушными, отрешенными лицами. Смотреть на них было неприятно. Дарел плотно стиснул челюсти. Возможно ли, что его постигнет та же судьба? Возможно ли, что его тоже превратят в такое же жалкое существо?
Дарел подходил к лестнице, когда в одной из камер звякнули кандалы и свет факела выхватил из тьмы женское лицо.
– Капитан, помните меня?
Он задержался, вглядываясь в нее. Тут же получил ощутимый тычок в спину, от которого едва не упал, и был вынужден двинуться дальше.
– Вчера вы доставили меня сюда, – донеслось до него, – а сегодня пожаловали сами. Рада вас видеть, капитан. Повеселимся на пару? И как насчет адвоката?
Скрипнули ржавые петли входной двери, и тюремщик вновь подтолкнул капитана.
– Бегите отсюда, капитан! – ударило в спину. – Вы сможете, я знаю. Пока не слишком поздно! Слышите меня? Не ждите…
Сзади громыхнула дверь, отсекая ее голос, заскрежетал замок. Дарела повели вверх по лестнице. Он хорошо знал этот путь. Он проделывал его не раз. Провожая особо опасных заключенных в комнату для допросов. В пыточную, как ее чаще называли.
Громыхая кандалами, капитан переступил порог пыточной, медленно огляделся. Посреди комнаты полыхал огонь жаровни, на стене в ряд блестели железные инструменты – разнообразные клещи, пилы, иглы, еще что-то. О назначении большинства из них Дарел мог только догадываться – в его обязанности не входило присутствие на допросах, а сам он не горел желанием пополнить багаж знаний.
Впрочем, все это не было предназначено для него. Ни случай с Арнором, ни драка в трактире не могли быть основанием для обвинения в колдовстве и, соответственно, применения пыток. Но в пыточной по обыкновению проводили допросы всех преступников. Это место неплохо способствовало развязыванию языков.
Из-за стола поднялся Каспар Геллер. На лице его ширилась привычная усмешка. Он жестом отослал тюремщика и помог Дарелу усесться в железное кресло. С множеством дыр в сиденье, спинке, подлокотниках и широкой канавкой на полу.
– Рад вас видеть, капитан. – Каспар бухнулся в кресло напротив, сцепил на столе руки. – И оцените мое внимание и уважение. Я не стал выдерживать вас в камере целую неделю или месяц. Вы разумный человек. Думаю, мы сможем договориться.
– Снимите кандалы, может, и договоримся, – буркнул Дарел.
– Э-э-э нет. – Каспар покачал пальцем. – Не надейтесь. С вами нельзя иначе разговаривать. Уж поверьте. Без кандалов вы превратитесь в наглого, самоуверенного типа. Или, того хуже, решите сбежать. Рана ваша, как я посмотрю, почти в порядке, кто вас остановит? «Серебряные» тюрем не охраняют, хотя я неоднократно поднимал этот вопрос перед начальством. Но…
– Что вам надо?
– А как вы думаете? Дружба или любовь отпадают сразу, значит, что? Правильно, ваше добровольное содействие, что же еще.
– Какое еще содействие?
– Я все объясню. Но сначала обрисую ваше теперешнее положение.
– Не стоит. Я не идиот.
– Стоит-стоит, – не согласился Каспар. – Вы не идиот, но все же недостаточно ясно представляете себе всю картину. Так вот, Дарел, хочу вас расстроить. Вы остались в одиночестве. Что, впрочем, ничуть не удивительно. Вы всегда были одиночкой. Вы всегда противопоставляли себя обществу. Ничего удивительного, что вы своего добились. Теперь вы точно один. Вы никому не нужны. Я знаю, у вас нет родных. Но самое ужасное, у вас нет ни друзей, ни покровителей. Генерал Морвель, который ценил вас как профессионала, сейчас и пальцем не шевельнет ради вас. Я ведь вам говорил, профессионалы – штука ценная, но куда важнее правильность. Управляемость. А вы с генералом лаялись по каждому поводу. Я прав?
– Это тоже в личном деле?
– Это моя догадка. Кстати, не сложно понять. Вы одиночка. Такие, как вы, не умеют уживаться с другими. Даже с вашей штурмгруппой вы поддерживаете исключительно служебные отношения.
– Ложь.
– Нет, правда. Когда вы в последний раз пили вместе? Не помните?
Дарел полуприкрыл глаза, поиграл желваками. Крыть было нечем. Каспар топтался на большой и давней мозоли. После гибели четверых из группы он и впрямь стал избегать остальных. Словно боялся новых привязанностей.
– Волк-одиночка, вот кто вы такой. Матерый и опасный волчище. Но всему приходит конец. И однажды волк становится слишком старым. Или получает тяжелую рану. Такой день наступил и для вас, капитан. Ваше время закончилось. Время одиночки. И теперь вам предстоит выбрать. Работа на нашу службу или…
– Смерть?
– Не сразу. Я не судья, не знаю, каким будет приговор, но умрете вы не сразу. Скорее всего, еще протянете сколько-то лет на каторге. Но вряд ли долго – у вас тяжелый характер. Так что выбирайте, капитан. Или вы сотрудничаете с нами, и тогда вас ждут почет, слава, уважение…
– И смерть во имя короля, – усмехнулся Дарел.
– Конечно. Умереть за короля, за отечество – это судьба любого героя.
– Я не хочу быть героем.
– Тогда работайте с нами за деньги. Тоже неплохой вариант.
– И какую же работу я буду выполнять для вас?
– Об этом говорить рановато. Но если в общих чертах… Во-первых, мы сохраним вашу группу. Сами понимаете, если вас осудят за измену или пособничество, «медведей» придется распустить. Кто поручится, что вы не успели их морально испортить? Если же вы согласитесь, ваша группа сохранится. Как, в каком качестве, этого я пока и сам не знаю, но что-нибудь придумаем. Во-вторых, могу открыть вам небольшой секрет: скорее всего, первым заданием для вас будет господин Арнор.
– Опять?
– Да. Но несколько под иным углом зрения. Мы слышали ваш разговор с ним в башне.
– Кто?! Кто-то из моих? Или в башне был кто-то еще? – Дарел даже привстал от волнения. От мысли, что кто-то в его группе работает на ОСА, болезненно защемило сердце.
– Этого я вам не скажу. Но то, что Арнор вам симпатизирует, очевидно. Именно на этом и попробуем сыграть.
– Но ведь его похитили! Вы хотите, чтобы я нашел его в Финмаре?
– Да. Или чтобы он нашел вас.
– Не понимаю.
– Я же сказал, сейчас рано говорить об этом. Может быть, мы попробуем сделать из вас такого же мученика, как Арнор, и направить в Финмар в качестве шпиона, как вам такой вариант?
– Какой из меня шпион? Я ненавижу колдунов!
– Что-нибудь придумаем, Дарел. Главное для вас – согласиться на сотрудничество.
– У меня есть время подумать?
– Конечно. В камере идеальные условия, чтобы подумать. Я не инквизитор, мне спешить не надо, и я не сторонник пыток. Месяц в камере – и соглашается любой. На все. Сколько вам нужно времени, капитан?
– Сутки хотя бы.
– Отлично. Через сутки за вами придут. Надеюсь, вы сделаете правильный выбор.
2
После полудня они добрались до Уормса. Уже пригороды произвели на Берсеня сильнейшее впечатление. Маг по обыкновению старался держаться холодно и отстранение, но его выдавали горящие от любопытства глаза.
Его интересовало все. Мануфактуры, теснящиеся на берегу полноводной Виелы. Чадящие, грохочущие и воняющие. Мануфактуры оружейные, ткацкие, гончарные, стекольные, бумажные, кожевенные, сталеплавильные, медеплавильные и много других, о которых Эрик, далекий от промышленных дел, не имел ни малейшего представления. Возле каждой – огромные, в несколько рядов, колеса водяных машин. Над теми, кому не хватило места в реке, вертелись лопасти ветряков.
Мощеные дороги, тянувшиеся от мануфактур и ручейками вливающиеся в широкий тракт, идущий в город. Каменные многоэтажные дома, постепенно растущие в высоту по мере приближения к Уормсу.
Снующие по тракту пассажирские кареты, запряженные четверками, а то и шестерками лошадей. Неторопливо двигающиеся вереницы грузовых фургонов, заполненных лесом, рудой, кирпичами, рулонами тканей, горами посуды, доспехов и оружия. Аллюром проносящиеся всадники в раззолоченных панцирях, в окружении многочисленных свит.
Все это шумело, воняло, кричало, хрипело, ржало, гремело с такой силой и напором, что Берсень быстро растерял все свое хладнокровие и вид имел настолько растерянный, что Эрику захотелось позлорадствовать. Но не к месту вспомнил, как сам впервые попал в город, и в душе проклюнулось нечто вроде сочувствия к магу.
Когда впереди показались жилые кварталы, Берсень уже пришел в себя, посуровел, вновь принял важный и многозначительный вид. И стал заваливать Эрика вопросами. Пришел черед растеряться виконту – ответов на большинство вопросов он просто не знал. Ни о плавильных, ни об обжиговых печах, ни о способах ковки оружия и доспехов…
Поняв, что толку от Эрика немного, маг умолк и погрузился в изучение города. Шумные и вонючие мануфактуры остались позади, повозки и всадники больше не мчались как на пожар, в общем, стало тише и спокойнее. Приземистые серо-коричневые здания цехов и мастерских сменились высокими, до пяти-семи этажей, домами, украшенными лепниной, портиками, пилонами, балкончиками. Первые этажи почти сплошь занимали магазинчики, лавки, лотки, на стенах и фонарных столбах висели цветастые вывески, одна другой ярче и затейливее.
Наряднее стали попадаться и прохожие, серые робы и кожаные фартуки сменились одеждами из шелка и бархата. Почти никто не спешил, прогуливались чинно и важно, повозки и кареты двигались медленно, с достоинством.
Замедлил шаг и Берсень, бесцеремонно разглядывая особенно пышные одежды, шитые золотом и украшенные драгоценными камнями. На мага озирались, кто-то презрительно фыркал, кто-то багровел от гнева, но от более близкого знакомства их отваживал меч на его поясе.
– Какие чудесные ткани, расцветки… – Берсень повернулся к Эрику.
– Не знаю я ничего! – раздраженно отмахнулся Эрик и зашагал быстрее.
– Смотри-ка! – Берсень присел возле решетки одного из канализационных отверстий в мостовой, озадаченно покрутил головой. – Что это, Эрик? Куда ведет этот подземный ход?
Эрик тяжело вздохнул и, как мог, рассказал о системе канализации, пронизывающей город. Берсень слушал, затаив дыхание, а когда Эрик выложил все, что слышал сам, включая слухи о крысах-мутантах, заполнивших подземелья, маг благодарно кивнул и надолго погрузился в созерцание зарешеченной дыры. Надолго настолько, что вскоре сам стал притягивать любопытные взгляды прохожих.
Поначалу Эрику было неловко. Он с улыбкой раскланивался, виновато разводил руками, дескать, приятель только из деревни, что тут поделаешь. Но чуть позже сообразил – при своих клинке и посохе маг ничуть не походил на крестьянина. Так что горожане, скорее всего, видят в Берсене того, кого в свое время увидел и сам Эрик. Богомерзкого мага, колдуна и чернокнижника!
Не раздумывая более, Эрик вцепился в отвороты куртки мага и как следует встряхнул его. Мутный взгляд Берсеня прояснился, налился такой силой и яростью, что Эрика как ветром сдуло. Показалось, что маг испепелит его прямо здесь и сейчас.
– Эй, ты что?! – выдохнул Эрик, уткнувшись спиной в стену дома на другой стороне улицы.
Огонь в глазах мага медленно угасал. Поняв, что угроза миновала, Эрик бросился обратно и зашептал Берсеню на ухо:
– Ты не понимаешь, посмотри на себя – ты вылитый колдун, на тебя люди оглядываются.
Берсень медленно повел взглядом вдоль улицы, пожал плечами:
– Не понимаю. Я вижу десятки людей с мечами и посохами. Многие выглядят еще подозрительнее. С чего кому-то думать, что я маг? Успокойся. Уверяю тебя, если ты не будешь скакать вокруг как горный козел, никому и в голову не придет нас подозревать.
Эрик затравленно оглянулся. Отчасти Берсень прав, на них больше не оглядывались, но… Эрик готов был биться об заклад, что горожане просто стали хитрее. За ними наверняка следят. И кто-то уж точно побежал в полицию. Откуда такая уверенность, Эрик и сам не знал, просто чувствовал.
Когда же из-за дома, грохоча сапогами и звеня амуницией, вывернуло подразделение «серебряных», Эрик побледнел как смерть. Сердце оборвалось, в глазах помутилось, а ноги завибрировали, как будто хотели зарыться глубоко в землю. Не будь рядом Берсеня, от которого веяло непрошибаемой уверенностью и спокойствием, виконт де Мержи точно упал бы в обморок.
Четко печатая шаг, сверкая начищенными до рези в глазах панцирями, две дюжины гвардейцев протопали по улице, провожаемые пристальными взглядами мага и виконта. Но если Эрик едва не помирал от страха, то Берсень восхищенно цокал языком. Там, на Стене и в замке, в искореженных и забрызганных кровью латах «серебряные» были совсем другими. Здесь же… Рослые как на подбор воины, великолепные и совершенно одинаковые доспехи, серебряная насечка – все это не просто эффектно выглядело, это говорило магу о многом.
– А вы тут не лыком… – проворчал Берсень, когда «серебряные» скрылись из виду.
Эрик медленно приходил в себя, но его еще покачивало.
– Да-да, конечно, – кивнул он, вытирая с лица пот, и вряд ли услышал мага. – Да-да, ты прав…
– Это те самые «серебряные», что и на Стене? – уточнил маг.
– Разве не видно?
– Они все рыцари?
Эрик помотал головой.
– Нет. В Серебряной гвардии служат простолюдины, но только лучшие из лучших. Их отбирают в обычных армейских частях и обучают в особых военных школах. А рыцари составляют офицерский состав. Как везде. За исключением Золотой гвардии – там служат только рыцари. Но «золотые» – это элитные войска, исключительно для охраны короля.
– А эти роскошные доспехи на них – за свой счет?
– Ну знаешь! – нахмурился Эрик. – Ты точно с Луны! У нас профессиональная армия. Все оружие и снаряжение за счет короны. И, кстати, никакие они не роскошные. Стандартные армейские доспехи, немного подукрашенные.
– А рыцари? Зачем тогда вообще рыцари?
– Что значит зачем? Рыцари – офицерский костяк армии. Но рыцарем может стать любой отличившийся воин. В конце концов, Средние века давно миновали. Или ты проспал где-то несколько столетий?
Берсень хмыкнул.
– Богатое у вас королевство, ничего не скажешь, – заметил он и по-дружески хлопнул Эрика по плечу.
Эрик брезгливо снял его руку.
– Послушай, я же просил. Мы не должны привлекать внимание. Я все-таки дворянин, а ты… Пусть при тебе меч, но ты… Ты выглядишь как простолюдин, так что обращайся со мной соответствующим образом. Хотя бы при всех. И хотя бы до тех пор, пока не сменишь одежду на более приличную.
– На себя посмотри, – отозвался Берсень. – Тебе самому хоть подаяние просить.
Эрик залился краской. Он так вымотался, что и думать забыл о том, что несколько дней провел в одном и том же камзоле. Он оглядел свою одежду и пришел в ужас. Изорванная, покрытая пылью, какими-то бурыми пятнами – просто кошмар! И он разгуливает в таком виде по городу!..
Берсень прав, если кто и выглядит неподобающе и подозрительно, так это он сам… А если еще вспомнить, что он видел ванну по меньшей мере тысячу лет назад, если учуять запах его немытого тела… Эрик вновь ощутил, что близок к обмороку.
– Боже… какой кошмар, – прошептал он. – Нам обоим надо переодеться. И нам нужна ванна. И чистая одежда. Боже, как низко я пал… во что превратился…
– Заткнись. – Берсень не больно, но чувствительно ткнул его кулаком в бок. – Первое, что нам действительно нужно, это еда. Веди в трактир. Ближайший.
– Но я не могу вот так, в таком виде!.. – застонал Эрик. – Мне дурно… Я могу…
– Ну-ка смотри мне в глаза. – Берсень развернул его к себе лицом, и Эрик уже не смог отвернуться. Их взгляды сцепились как приклеенные. – Знаешь, что я ненавижу больше всего? – тихо спросил Берсень.
– Откуда мне…
– Таких ублюдков, как ты. Вы только и знаете, что ныть и причитать. Вы как клопы или вши. Вы мерзкие и бесполезные создания. Убить такого, как ты, это все равно что раздавить таракана. Хочешь, я превращу тебя в таракана?
Эрик судорожно сглотнул. Взгляд Берсеня жег как раскаленный гвоздь. И как буравчик все глубже и глубже ввинчивался в голову. Было больно и неприятно. Очень хотелось врезать Берсеню по лицу. От всей души. И наконец стереть его мерзкую ухмылку. Навсегда.
– Мерзавец! – прохрипел Эрик. – Оставь мои мозги в покое!
– Хорошо, – неожиданно легко согласился маг. – Но если вновь будешь изображать кисейную барышню…
– Убирайся к дьяволу!
– Вот таким ты больше мне нравишься. А теперь веди в трактир. Только без разговоров.
До трактира они и впрямь дошли молча. Внутри у Эрика все бурлило и кипело, он то и дело порывался сказать что-нибудь резкое и обидное, но что-то все время останавливало его в последний миг. Это что-то не было страхом. Эрик не боялся сейчас мага. Нисколько. Ненавидел и опасался – да. Но не боялся.
А потом Эрик понял – и ему сразу стало легче. Берсень волновался. С того самого мига, когда они вошли в пригород. А за его напускным бесстрашием и хладнокровием, за дурацким любопытством скрывалось нечто другое. Уормс ошарашил его. Выбил из колеи. Берсеню было неуютно здесь. А ведь это хоть и крупный, но всего-навсего провинциальный город.
Эрик невольно заулыбался. И даже стал посматривать на мага с некой долей превосходства. Что ж, тот явно недооценивает его. А Эрик… о-о, если нужно, если есть цель, Эрик способен вытерпеть многое. И немытое тело, и вонючую одежду, да много еще чего. А уж ради того, чтобы добраться до этого заносчивого ублюдка…
Да, Эрик кивнул в такт собственным мыслям, в конце концов пробьет и его час. И этот заносчивый колдунишка получит по заслугам. Теперь Эрик был уверен: ему не составит особого труда задурить магу голову и сдать его с потрохами в полицию. Или лучше в Инквизицию.
Но, конечно, тут проклятый колдун прав – первым делом нужно поесть. А потом сменить одежду. Естественно, на денежки мага. Он теперь человек состоятельный, вон сколько выгреб из карманов мертвецов. Пусть платит.
Остановившись у трактира «Северная звезда», Эрик с удовольствием втянул запах жареного мяса. И подумал, что жизнь все-таки прекрасная штука. И что он добьется своего. Рано или поздно. И колдун сполна заплатит за свои преступления. Но это потом. А сейчас…
– Постой-ка. – На плечо виконта легла тяжелая рука мага.
Эрик, уже предвкушавший обед, резко обернулся, едва сдерживая ярость:
– Что тебе еще?!
Берсень не ответил. Проследив за его взглядом, Эрик мгновенно остыл. На улице показался еще один отряд «серебряных». Они шли кольцом, в центре которого двигалась зарешеченная повозка. Там, забившись в угол, сидел мрачный бородач в истрепанной одежде.
– Ну конечно, – прошептал Эрик. – Сегодня пятница.
– И что?
Эрик осклабился:
– То было оцепление, а эти…
– Может, объяснишь?
– Публичная казнь. – Эрик ткнул пальцем в повозку. – Его собираются казнить на площади. Так что можно было и не волноваться из-за этих…
– Я и не волновался, – пожал плечами Берсень. – Так, значит, в городе праздник?
– В каждом крупном городе Армании по пятницам казнят еретиков и колдунов. Конечно, это праздник, – злорадно бросил Эрик. – Один из самых любимых в народе. Из деревень съезжаются…
Берсень не удостоил его и взглядом. Его внимание было приковано к арестанту.
– А ведь он не колдун, – тихо заметил маг.
– Почем тебе знать? – Эрик пожал плечами. – Думаю, Святой Инквизиции лучше…
– Ты идиот? – холодно осведомился Берсень. – Кому, как не мне, это знать?
– Ах, ну конечно, как я мог забыть. Ну пусть не колдун. Значит, еретик, мало ли вашего брата развелось…
– Я хочу посмотреть. Идем. – Берсень двинулся вслед за отрядом.
– Но… – опешил Эрик. Взгляд его заметался между спиной мага и дверью трактира. Вспомнив, что все деньги у Берсеня, Эрик бросился следом. – Постой! А как же обед?! Так нельзя!
Чтобы догнать мага, ему пришлось продираться сквозь толпу. Вслед за отрядом спешили многие горожане. Эрик ничуть не лукавил – казнь и впрямь была зрелищем всенародным. Спешили богатые и бедные, дворяне и мастеровые, военные и торговцы, взрослые и дети. Люди смеялись, оживленно переговаривались, обменивались новостями.
Поравнявшись с Берсенем, Эрик недовольно буркнул:
– Ну что тут такого, никогда не видел?
– Видел, – ответил маг. – Именно поэтому хочу посмотреть, как казнят у вас.
– У вас казнят по-другому?
– Именно. Казнь – хороший способ узнать что-то новое о стране.
Прислушавшись к бурчанию в желудке, Эрик вздохнул. Чтобы как-то отвлечься, тронул за плечо горожанина в шитом золотом камзоле:
– Сударь, будьте любезны, скажите, за что собираются казнить этого несчастного?
Горожанин смерил Эрика с головы до ног презрительным взглядом и поспешил в сторону, буркнув что-то вроде «Совсем чернь распустилась!». Побагровев, Эрик зашарил по поясу в поисках меча, но, вспомнив о состоянии своей одежды, прикусил язык.
– Я же говорил, надо было прикупить одежду, – прошипел он. – За кого меня принимают?
Берсень улыбнулся, но ответить не успел. Эрика хлопнул по плечу другой горожанин, одетый попроще, с вышитым на камзоле гербом оружейного цеха.
– Никак издалека?
– Да, из Верпена, – брякнул Эрик первый же вспомнившийся город.
– Так я и подумал, – кивнул горожанин. – Иначе бы ты знал, господин Торанс, – он указал глазами на раззолоченный камзол, – недавно купил дворянский титул, так что…
– Бог с ним, с вашим Торансом, скажи, добрый человек, кого казнят сегодня? Колдуна?
– Нет, – покачал головой оружейник. – Из нашего брата. Оружейных дел мастер.
– Неужто?
– Мастер Роберт Майлс, – вздохнул мастеровой и поспешно поправился: – Но, конечно, не из нашего цеха. Мы-то больше по железу – мечи, доспехи, а он из Стрелкового – арбалеты, луки, баллисты.
– И за что же его? – нетерпеливо вмешался Берсень.
– За что нашего брата обычно казнят? – Оружейник пожал плечами. – Душу заложил.
Эрик понимающе кивнул:
– Вечная молодость и богатство?
– Да ну, какое там, я же говорю, оружейник он.
– А-а, точно, слышал я кое-что. Дьявольское оружие?
– Да, сударь. Оно и есть, проклятие всех оружейников. Спаси Господь и архангел Уриэль, убереги от соблазна. Но нам-то что, мы больше по хладному железу – доспехи, мечи, а вот из Стрелкового…
– Что за оружие-то? – Берсень подался вперед.
Оружейник зыркнул на него исподлобья:
– А ты кто будешь-то? Уж не из «тайных» ли?
– Из «тайных»? Он? – Эрик рассмеялся. – Да он просто… – И запнулся, получив сильный тычок локтем.
– Странник я, – мягко сказал Берсень. – Путешествую по странам, смотрю, где как люди живут.
– Ага, странник, понятно, – кивнул оружейник. – Что ж, посмотри-посмотри, странник.
Как будто потеряв интерес к разговору, он отвернулся и отступил. Толпа тем временем хлынула на площадь, зашумела, многие старались подобраться поближе к эшафоту с виселицей, оцепленному «серебряными». Двое стражей выводили бородача на помост. Там его ждали палач в сером балахоне и священник. Внизу, у лестницы, упав на колени, рыдала молодая женщина, похоже, жена осужденного.
Священник начал говорить, но на краю площади, где стояли Берсень и Эрик, гомон толпы заглушал все. Эрик быстро заскучал.
– Пора бы и в трактир. Что ты хочешь увидеть или понять? – ворчал он. – Одно и то же каждую пятницу, на что тут можно смотреть?
Священник на эшафоте вскинул над собой нечто, похожее на арбалет с железной трубкой, но без дуги и тетивы.
– Это оно и есть? – Не отрывая взгляда от эшафота, Берсень ткнул Эрика в бок. – Проклятие оружейников?
Эрик поморщился от боли.
– Не знаю. Наверное, чего ж еще…
– Не выглядит оно опасным.
– Все так говорят, пока в деле не увидят, – раздалось рядом с Берсенем.
Обернувшись, маг увидел все того же оружейника. Тот усмехнулся.
– Слышал я про такую штуку, – шепотом проговорил мастеровой. – Называется «ружье». С помощью пороха, это такая горючая смесь, стреляет железными пулями. Против него даже карнелийские доспехи что бумага. Говорят, страшная вещица. – В голосе оружейника прозвучало странное – он словно сожалел о чем-то.
– Глупости, – отмахнулся Эрик. – Карнелийский доспех даже стальной арбалет не берет, а тут какие-то пульки.
– Конечно, глупости, – охотно согласился оружейник. – Только я сам видел карнелийский доспех, пробитый этими самыми глупостями.
– Любите вы, оружейники, байки про всякое сверхоружие, – усмехнулся Эрик. – Будь такое оружие на самом деле, королевская армия давно бы уже имела его на вооружении.
– Может, и имеет, – нахмурился оружейник. – Кто знает наверняка?
Берсень подступил к нему вплотную:
– А не подскажешь, где его можно раздобыть, это оружие? Заплачу золотом. – Он звякнул увесистым кошелем перед носом оружейника.
Тот побледнел, шарахнулся в сторону и, активно работая локтями, затерялся в толпе.
– Хм… – Берсень задумчиво уставился на свой кошель. – Чего это он? Впервые вижу человека, которому не нужно золото.
– Ты думаешь, что говоришь? – прошипел Эрик, встревоженно оглядываясь. – Тут же кругом уши.
Пожав плечами, Берсень спрятал кошель:
– Мне показалось, он неспроста завел разговор.
– Даже если так, хотя я не верю в это чудо-оружие, вам следовало выбраться из толпы и побеседовать с глазу на глаз. А ты кричишь, как в лесу.
– Ладно, хватит. Я увидел все, что хотел, – холодно заметил Берсень. – Возвращаемся. Кажется, мы собирались обедать?
Они двинулись к выходу с площади. За их спинами священник закончил речь, бородачу накинули на шею петлю и под барабанную дробь выбили из-под ног табурет.
Берсень не оглядывался. Казнь его больше не интересовала.
3
За надзирателем громыхнула дверь, лязгнул замок. В дверном окошке мигнул в последний раз и погас огонек факела. Подземелье погрузилось во тьму, навалилась тишина. Вязкая, глухая, зябкая. Дарел заходил по камере, шаркая ногами.
Из темноты донесся знакомый до зубного скрежета девичий голос:
– Капитан? Как самочувствие?
Дарел не ответил. Что раздражало его сильнее – мертвая тишина или этот звонкий голосок? Но, как бы там ни было, он не мог уйти или заставить ее замолчать.
– Капитан, бросьте изображать из себя честного служаку. Вы теперь изгой для них. Даже если вас полностью оправдают, во что я не верю, вы уйдете из гвардии в любом случае. Вам пора прозреть и избавиться от иллюзий. Вы такой же, как я. Вы – головная боль для них. А от головной боли избавляются.
– Что вы хотите? – устало отозвался он. – К чему этот разговор? Я никогда не буду таким, как вы. И я буду уничтожать таких, как вы. Всегда и везде. На службе королю. Или сам по себе. Вы хорошо поняли меня?
Какое-то время девушка молчала.
– Вот вы какой, оказывается, – наконец сказала она. – Цепной пес. Хотя теперь – просто бешеный пес. Таких, как вы, боятся. И убивают. Всегда и везде.
– Довольно глупо пугать меня. Особенно здесь.
– Как и меня, – не осталась в долгу девушка. – Особенно в вашем положении.
Дарел покачал головой. Ее наглость и разговорчивость увеличились за решеткой по меньшей мере вдвое.
– Почему бы вам не замолчать? Вы мне надоели.
– Не хочу. Мне скучно. А вы мне больше не указывайте. Мы теперь одного поля ягоды… Послушайте, я знаю, в город прибыл некий Каспар Геллер, вы уже имели беседу с ним? Он предложил вам сотрудничество?
– Вы знаете его?
– Еще бы. Он… В общем, он довольно известная личность. В узких кругах. Эмиссар главы ОСА.
– Очень важная шишка, значит.
– Весьма важная. И отъявленный негодяй.
– Было бы странно, если бы вы принялись его нахваливать.
Дарел досадливо поморщился – проклятая девица таки втянула его в разговор.
– Почему бы и нет? Например, я довольно высокого мнения о вас, капитан. Я слышала о вас много хорошего. Хоть вы и остаетесь врагом, глупо отрицать ваши несомненные достоинства. И чтобы вы ни говорили, я уверена, наступит время, когда вы прозреете. Если, конечно, доживете. А Каспар – мерзавец и негодяй!.. Дарел, что вы ответили ему? Дали согласие? Хотя нет, что я говорю. Раз вы здесь, значит… вам дали время подумать?
