Михаил сопротивления разумно не оказывал, однако как свободный человек демократической страны спросил ерепенисто.
      - Это по какому праву, господа?!
      - По праву Налоговой Полиции, господи Фридман. - вежливо ответили ему.
      - Я неукоснительно плачу налоги! - так же независимо ответил господин Фридман и получил ответ не менее твердый.
      - А ещё мы уполномочены в порядке борьбы с "пиратской" видеопродукцией изьять вашу контрабанду. А если мы ещё докажем, господин Фридман, что вы изготовляли "порнуху", то срок вышего отбывания в зоне наказания может получится неисчислим! Добровольно во всем признаетесь?
      - Как бы ни так! - независимо ответил Михаил, хотя по существу предьявленных фактов обвинения крыть ему было нечем.
      Через парочку часов его усадили в ничем не примечательную машину и увезли прямым ходом туда, где на окнах укреплены прочные решетки, а двери железные и запираются только с одной строны. Плюс удобное спальное ложе в виде деревянного настила, сиречь - нары.
      ...Чуть теплое солнце первых мартовских дней казалось неожиданным и непривычным. В прозрачных лучах резко высветились черные ветви голых деревьев рощи, сквозь которую Гриша шел к маленькому Подмосковному городу, после того как пригородная электричка довезла его за сорок минут до платформы. Свою ковбойскуюшляпу он скинул, сумку со скудными пожитками перекинул через плечо, дышалось легко и он с внезапной радостью подумал, что впервые за много лет вот так свободно и бодро идет не по асфальту, а по чистой земле и небо над ним достаточно ясное, а где-то над головой радостно поют птицы.
      Ему даже померещилось, что в Степановске его ждет если не счастье, то какая-то неведомая удача. Во всяком случае, он был наполнен приятными предчувствиями, хотя, строго рассуждая, от встречи с Заваровым ничего хорошего ждать не приходилось.
      Он не намеревался предьявлять ни Заварову, ни кому либо ешё никаких претензий. Гриша ещё в поезде Кострома-Москва настолько круто отрубил от себя всё свое прошлое, что все проблемы - тот матрос с перерезанным горлом, удушенный в палате старик Покатилов, прострелянный на ярмарке сторож палатки, даже свидание с братом Геннадием - словно стерлись с полушарий его мозга. Всё это было в исчезнувшем прошлом и мозг сработал автоматически, включив какую-то свою защитную систему. Быть может Григорий Нестеров быстро взрослел, добирая опыт утерянных лет... К великому счастью Человека, какие-то спасительные процессы его сознания происходят помимо его воли.
      Григорий миновал рощу и поначалу оказалася в районе одноэтажных, деревянных и кирпичных домов, а уже за ними поднимались блочные, высокие здания, впермежку опять же со строениями светлого кирпича. Обычное Подмосковье, где такие городки именуют то поселком, то ещё попросту деревней, тысяч на сорок-семьдесят жителей, наверное.
      Но в центре все оказалось на месте - и светофор, и пара больших магазинов, кафе, ресторан, а за площадью - рынок. Впрочем, маленькие рынки попадались на каждом оживленном перекрестке: старушки торговали овощами, прошлогодней картошкой, вареньем, соленьями, а милиция проявляла бдительность и время от времени вяло вышибала старух за ближайший угол, чтоб через двадцать минут они вновь наладили свой бизнес.
      Помятуя наставления Михаила, Гриша вышел на центральную площадь присмотрелся и обнаружил кафе с очень яркой вывеской над дверьми: "СВИРЕЛЬ".
      Не долго размышляя, он вошел внутрь и сквозь холл шагнул было в зал, но немолодой швейцар метнулся к нему и сказал строго, хотя и вежливо.
      - Разоблачиться надо, молодой человек. И сумочку сдать. Не бойтесь, у вас ничего не украдут.
      Гриша отдал шляпу, и сумку, прикинув, что красть при всем желании из его имущества было нечего - в сумке оставалась лишь папка с "Синим светолм" смена белья и бутылка с остатками коньяка, так и довез до сюда прощальный подарок санитра Кислова.
      Гриша прошел в зал и теперь, коль скоро его раздели, просто так задавать вопросы было неудобно, следовало хоть что-то заказать.
      Бойкая девчонка в фирменном наряде деревенской девушки ("Свирель" все же!)подскочила к нему, приветливо улыбнулась и спросила.
      - Завтрак?
      - Завтрак. - кивнул Гриша, порадовавшись, что его лишили мучений выбора.
      - Если будете курить, то потихоньку. - заговорщицки улыбнулась девушка и Гриша решил, что она достаточно контактна, чтоб с ней можно было вступить в разговоры.
      Так оно и оказалаось. Одолев завтрак, годный к тому, чтоб насытить голодный солдатский взвод, Гриша выпил кофе, потихоньку покурил и слегка ошалел, когда ему представили счет - за такую сумму можно было накормить два взвода. Он оставил официантке сдачу и спросил.
      - Простите, мне надо найти музыканта... Заварова.
      Девушка тут же ответила.
      - Витьку? Так он здесь уже два года не играет!
      - А раньше играл?
      - Ой, что вы! Пел под гитару! Тут такое творилось - каждый день драки! Одна шпана собиралась с округи! Нет, наш новый хозяин таких лабухов не приглашает.
      - А где мне его найти?
      Приветливость девушки приувяла, судя по всему круг знакомых лабуха Витьки почтения ей не внушал.
      - В каком-нибудь гадюшнике. - сухо кинула она. - Он сюда иногда заходит, вы у швейцара Андрея Петровича спросите.
      Приличные чаевые все же растопили её суровость и она добавила тихо.
      - Только если от Петровича хотите что узнать, сразу ему десятку покажите.
      Операция оказалась простешей. Принимая свою сумку и шляпу, Гриша положил на стойку две монеты по пять рублей и спросил небрежно.
      - Андрей Петрович, мне бы Заварова Виктора найти надо.
      Швйцар ответил не сразу не потому, что колебался, а из-за того, что очень внимательно, словно первый раз видел, рассмотрел обе монеты, потом так же акуратно глянул в лицо Гриши и спросил деловито.
      - Земляк? Однополчанин?
      - Однополчанин. - улыбнулся Гриша.
      - Найди "Диско-клуб", но они работают вечером.
      И он так замолчал, что было понятно: имеет дополнительную информацию, которая опять же нуждается в доплате.
      Гриша нашел ещё одну монету в два рубля, которой оказалось достаточно.
      - Попробуй поискать его на Железнодорожной. Минуешь переезд, перед мостом увидишь дом за железным забором. Там собаки лают. Пошукай там.
      Гриша кивнул и вышел из кафе - Мишка Фридман оказался прав: Заваров был здесь достаточно популярной личностью.
      Все более удаляясь от центра, Гриша вновь оказался в районе одноэтажных домов с печными трубами над крышей. Без труда он нашел улицу Железнодорожную и сразу увидел длинный железный забор.
      Калитка оказалась запертой, а за ней, на большом и запущенном участке виднелся приземистый темный дом с четырьмя окнами по фасаду, обширный сарай в углу, навес для машины и перекопанные грядки под скелетом парника, на котором ещё не была натянута пленка.
      Возле калитки Гриша обнаружил кнопку звонка, под которой была прибиты металлическая табличка с гравировкой трех собачих голов. Насколько он понимал в породах, выгравированы были овчарка, бульдог и пудель. Гриша нажал на звонок и показалось, что одна из занавесок на центральном окне отодвинулась и там промелькнуло чье-то лицо.
      Ни вторая, ни третья попытка существенных результатов не дала и Гриша решил было переждать, пойти прогуляться, но увидел, что широкие ворота были слегка приоткрыты. Он прошел на подворье и поднялся на высокое крыльцо, громко постучал в тяжелый двери. Опять никаких резхультатов, если не считать того, что из длинного сарая раздался протяжный собачий вой, тут же подхваченный разнобойным лаем - озлобленным и голодным.
      Гриша потоптался на крыльце, собаки продолжали выть и он прошел к сараю. Приоткрыв тугую створку ворот осторожно заглянул внутрь, опасаясь собачьего нападения. Но предосторожность оказалась лишней. Все собаки сидели в просторных клетках, каждая в своей, а всего их было штук пятнадцать.
      Гриша с детства любил собак и из любопытства прошел внутрь, к вольерам. Появление его сопровождалось общим рычанием и лаем разнопородных псов, однако он тут же определил, что это - далеко не дворняжки, а псы отборные, выхоленные и здоровые. Половину собак составляла порода вовсе Григорию незнакомая - невысокие, белые, напоминающие поросят, с красными глазами и несколько одряблой шкурой. Они скорее даже не поросят напоминали, а свиней малых размеров. Эти - не лаяли, а угрюмо глядели на Гришу красными глазами и ему показалось, что ждать от этих уродов доброго не приходится. В крайних клетках содержались настоящие гиганты - кавказские овчарки, ризены и московские сторожевые.
      В сарае было чисто и настолько уютно, что в одном углу даже стоял круглый стол, стулья, два легких кресла, пепельница в виде раковины и маленький телевизор.
      Гриша присел на стул. Собаки, не дождавшись от него никакой подачки, понемногу прекратили лай. Он прикинул, что содержать такую свору - занятие достаточно накладное, а главное непонятна была сама цель собрания разнопородных псов. Стая гончих или борзых означала бы, что хозяин охотник. Но на что способны эти белые неуклюжие свинтусы было решительно непонятно.
      Гриша не успел закурить, как собаки вновь заволновались, а через мгновение ворота скрипнули и в них показался неряшливо одетый старик, который втащил на веревке драную дворняжку из породы бродячих. Старик что-то бормотал, дошел до ближайшей клетки, приоткрыл её и пинком вбил дворнягу нвутрь - в гости к свиноподобным псам.
      Гриша не успел ничего понять, как эти белые свиньи в количестве трех штук показали на что они способны. Не издавая лишних звуков, не предупреждая несчастную бродяжку о своих намерениях, они бросились на неё с трех сторон, вцились зубами в горло, в ляжки и приблудный пес завизжал жалобным тонким голосом, в котором слышалась смертная мука. Дворняга пыталась отбиваться, но её рвали на части совершенно профессионально и убежденно.
      - Эй! - вскочил Гриша со стула. - Эй, дед! Ты что делаешь, живодер?!
      Быть может старик был глуховат, повернулся не сразу, а когда повернулся, то по сонно-равнодушному лицу его можно было увидеть, что появление Гриши ему непонятно, и столь же недоуменя вызвают его крики.
      - Ты что квохчешь? - сипло спросил живодер.
      - Старый черт, живую тварь своим уродам скармливаешь?! - двинулся было на деда Гриша и тут же осекся, услышав от ворот жесткий и звонкий голос.
      - Стоять! Не двигаться!
      Гриша резко обернулся. В проеме воротом, на фоне яркого солнечного света он увидел лишь тонкую фигуру в высоких сапогах, ореол светлых волос над головой и какую-то короткую толстую палку в руках женщины.
      Дворняжка, которую казалось, уже почти разорвали на куски, нестерпимо вижжала и Гриша возмущенно заголосил.
      - Что это тут за живодерня такая?! Да я сейчас милицию вызову!
      - Кто тебя при прислал?! - выкрикнула женщина, вскидывай руку со своей короткой палкой или трубой.
      - Сейчас узнаете, кто прислал! - пообещал Гриша и сделал шаг к вольерам.
      Из палки в руках женщины блеснул огонь, послышался хлопок приглушенного выстрела и тут же Гришу что-то так ударило в живот, что его швырнуло на решотку вольера и он упал на цементный пол. Боль была непереносимой, на несколько секунд Гриша даже потерял зрение, но сознание сохранялось, он сообразил, что ему прострелили живот и попытался встать.
      Второй выстрел - и вторая пуля попала ему в висок, это он тоже понял, когда падал, уже теряя сознание по настоящему. А удар был такой силы, словно чемпион-дискобол попал ему в голову кирпичем.
      Сознание вернулось к нему толчком - мгновенно вынырнул из тьмы, открыл глаза и тут же почувстовал боль в животе и с правой стороный головы. Правый глаз видел тоже не стопроцентно, заплыл и болел. Но все же Гриша понял, что лежит на диване, над ним белый потолок, под которым висит люстра на три рожка. По его лицу стекали холодные капли - оказалось, что череп был обмотан мокрым полотенцем.
      Гриша прикинул, что одна пуля застряла у него в кишках, а вторая, следовало понимать, - пробила череп, и по элементарному соображению, ему полагалось быть мертвым.
      Он покосился, определил, что лежит в большой чистой комнате, в углу телевизор, на полу - ковер, в стене маленький камин, на котором стоят старинные часы. Его походная синяя сумка лежит на столе.
      Потом он услышал в глубине дома детский голос, а следом за тем женский.
      Превознемогая боль, он сел и обнаружил на столике возле сумки свой документ референта фирмы "Ориент-Арт", сигареты и деньги. Получалось, пока он валялся сраженный пулями, кто-то удостоверился в его личности.
      - Все в порядке? - неприветливо прозвучало от дверей и, обернувшись, Гриша увидел женщину лет двацати пяти, в тугих джинсах, остроносых сапогах на высоком каблуке и в сером свитере. Фигура у неё была почти мальчишеской, с маленькой светловолосой головой на длинной шее. Лицо было бы простым, непримечательным, если б не резкие линии рта и подбородка. Она была настроена неприязненно, чего и не скрывала.
      - Очухались, я спрашиваю?
      - Да. - ответил Гриша и собственный голос тут же отдался в правой строне головы ударом боли.
      - Чего вы здесь искали?
      - Заварова Виктора... Мне дали адрес.
      - Виктора здесь нет. Кто вас сюда направил?
      - Швейцар... Из кафе "Свирель". А где Заваров?
      Женщина помолчала, потом неприветливо улыбнулась.
      - По вашему, я справочное бюро?
      - Нет... У меня голова очень болит. И я пить хочу.
      Она повернулась к приоткрытым дверям и позвала.
      - Петр! Принеси воды из холодильника! А вы кто - друг Виктора?
      - Не знаю. - ответил Гриша - Мне надо его увидеть. Как его найти?
      - Не знаю. - коротко бросила женщина и слегка отодвинулась от дверей, пропуская в комнату мальчика лет семи. Тот нес в руках большую пластиковую бутылку и стакан. Он был хрупок и светловолос, как мать, с большими и любопытными глазами. Подал Грише бутылку и спросил.
      - Дядя, тебе больно?
      - Да. - пробурчал Гриша, а мальчик радостно засмеялся.
      - Мама тебя резиновыми пулями убивала!
      - Что? - не понял Несетров.
      - Резиновыми пулями! Из японского полицейского пистолета! А у нас ещё газовый есть!
      - Петр, спасибо и иди гуляй! - резко приказала женщина, мальчишка засмеялся и вышел из комнаты.
      - Виктор здесь не живет - сдержанно сказала женщина. - Оставьте свой телефон, он вам позвонит.
      - Мне некуда звонить. - ответил Гриша, открывая бутылку. - Вы бы хоть сказали, как вас зовут.
      - Не к чему знакомиться. - неприязненно ответила она. - Я извиняюсь за то, что случилось, но в дом без приглашщения не залезают.
      - Да, конечно. Простите...
      В глубине дома послышалась трель телефонного звонка и женщина сделала короткий знак рукой.
      - Подождите минутку.
      Она вышла, Гриша выпил воды, поставил стакан на столик и оглянулся. Приметил у дверей овальное зеркало, подошел к нему и глянул на свое отражение. Правая сторона лица оплыла, глаз сузился до прорези-щелочки и была уверенность, что к вечеру его вовсе затянет солидный синяк багряных переливов.
      Гриша вернулся к дивану, собрал со столика свои вещи и решил уйти из негостеприимного дома не прощаясь. Он уже толкнулся в двери, когда хозяйка вновь появилась на пороге, заявив вызывающе.
      - Мой брат вас не знает!
      - Что?
      - Мой брат не знает никакого Григория Нестерова!
      - Он забыл. Мы с ним вместе сидели в одном...
      - Вы свалили с зоны? - пренебрежительно перебила она. - Отсидели свой срок?
      - Да нет. То есть да. Но не из зоны. Скажите ему, что мы были в Балтийске ..О-О-С. Он вспомнит.
      - ООС? - спросила она, недоумевая.
      - Да. ООС.
      - Подождите, - она вновь ушла вглубь дома.
      Гриша неторопливо выпил воды, потом намочил платок и приложил его к глазу. Прислушавшись, он с трудом расслышал голоса за стеной, но слов различить не мог.
      Женщина вернулась минуты через три и неприязнь на её лице сменилась презрительной усмешкой.
      - Вас вспомнили, с чем могу и поздравить. Сознайтесь на всякий случай честно - вы не сбежали из своего веселого заведения?
      Этот вызывающий оскорбительный тон уже начал обижать Гришу и он проворчал сердито.
      - Вы же шарили по моим документам. Справки читали. Ни откуда я не сбежал.
      - И дом не подожгете, и кусаться не будете? - она говорила все так же легко и все с тем же презрительным напором, но все же спокойней.
      - Нет. - ответил Гриша. - Если Виктор здесь не живет, то я уйду. Передавайте привет.
      - Я сейчас за ним сьезжу. Я его сестра. Алла Владимировна Заварова.
      - Очень приятно, - пробормотал Гриша, ничего приятного от знакомства не ощущая.
      - Подождите здесь до вечера. Брат хочет вас видеть.
      - Не хочу я его ждать! - сердито ответил Григорий. - Он мне вообще нужен только для одного разговора! Скажите, что я позвоню, дайте свой телефон.
      - Нет. - твердо сказала она. - Он хочет вас видеть. И вы отсюда не уйдете.
      - Что?
      - Ждите, раз пришли.
      - Послушайте, - потеряно начал Гриша и двинулся было к дверям, но Алла резко отшатнулась и в руках её он увидел всю ту же короткую палку, которую теперь он разглядел и обнаружил, что это нечто вроде короткого ружья с толстым стволом. Гриша попытался улыбнуться.
      - Так вы что - строжить меня будете?
      - Не хотелось бы. Но приходится. Давайте не будем скандалить. Вы влезли в мой дом без приглащения и пока мы во всем не разберемся, вы отсюда не уйдете.
      - Когда разберемся?!
      - Я уже сказала - вечером. Вы останетесь с моим сыном. Очень вас прошу, не пытайтесь убежать. Наших собак вы видели, а сторож дед Иван - на дворе. Пойдемте, я познакомлю вас с Петром. Он не контактен, но компьютер вас обьеденит.
      Смысла последней фразы Гриша не понял, послушно прошел вслед за Аллой в соседнюю комнату, которая убранстовм своим предназначалась для ребенка, но никаких игрушек в ней не было, а на низколм столе стояла установка с большим экраном. Мальчик сидел перед ним на стульчике, нажимал на кнопки управления аппаратуры и по яркому экрану метались, пищали фигурки, летали самолеты, слашался гул моторов и выстрелы. Что это была за игрушка, Гриша решительно не понимал.
      - Петр, это дядя Гриша. - сдержанно сказала Алла. - Он посидит с тобой до вечера, я скоро вернусь.
      - Бэби ситер? - спросил мальчишка, надувая губы.
      - Да. Бэби ситер.
      - Пусть мне обед сделает.
      Алла повернулась к Грише, посмотрела на него сомнительно.
      - Сумеете накормить? В холодильнике всё есть. Петр покажет.
      - Как-нибудь...
      - Тогда, до вечера.
      Она вышла из комнаты и шаги её стихли в глубине дома. Гриша присел на диванчик за спиной ребенка и присмотрелся к экрану. Мальчишка слегка повизгивал, пальцы его нажимали на кнопки, на экране происходили какие-то боевые действия, которыми ребенок управлял, но как он это делал - в разуме Григория не укладывалось. Он спросил нерешительно.
      - Ты управляешь сам этим?
      - Не мешай! - капризно ответил Петя. - Лучше иди, обед сделай.
      - Ладно. - согласился Гриша, вышел из детской и нашел кухню.
      Он услышал, как в прихожей закрылись двери, а потом треснул замок заперли, следовало понимать. Гриша подошел к окну и поначалу обнаружил, что створок - не открыть, рама была словно зацементированной. А потом оказалось, что и стекло было необычным, толстым и прочным, как железо, так что его вряд ли пробьешщь и табуреткой. Он увидел, как Алла вышла во двор, распахнула ворота гража и через минуту выкатилась оттуда на красных "жигулях". Притормозила и к машине подошел тот самый живодер-старик, дед Иван. Они перекинулись несколькими словами, дед Иван распахнул ворота и "жигули" исчезли.
      Дед Иван пошел к собачьему сараю даже не оглядываясь на дом.
      Гриша понял, что двери заперты надежно, уйти отсюда, получалось, невозможно, так что после небольшого перерыва кто-то вновь ограничивает его передвижение по земле. Местное гостеприимство был несколько странным поначалу влепили в голову резиновую пулю, которая, вполне вероятно, могла и убить, потом заперли дверь и присвоили непонятное звание "беби ситер" - при ребенке, которому было на все плевать, кроме яркого экрана своей современной игрушки.
      Холодильник оказался плотно набит продуктами в прозрачной упаковке, на которых были надписи на иностранном языке. Но нашлась миска с нарезанными кусками мяса и Гриша решил, что проблема обеда решана.
      Он прошел в дескую комнату и застал мальчишку все так же повизгивающим возле экрана.
      - Жареное мясо будешь? - спросил Гриша.
      - Да нет! Ты его лучше в электронку сунь! Смотри, как я генерала убил!
      Как он там на экране убил генерала - Гриша не разглядел и что следовало делать с мясом тоже показалось непонятным. Зато он приметил, что на стене висел очень яркий, настоящий индейский головной убор - повязка с длинным хвостом, перьями, а под ней на гвозде - широкий пояс с кожаными кобурами из которых торчали рукоятки пары револьверов. У Гриши радостно потеплело на сердце - нечто подобное в своем детстве он видел в кино и тогда, с ребятами на дворе, они играли в индейцев, убегая на кладбище. Тоже пытались смастерить себе нечто вроде индейского наряда из перьев ворон, а о таком, настоящем боевом убранстве племени апачей могли только мечтать.
      - Можно я это примерю? - нерешительно попросил Гриша.
      - Давай! - махнул рукой от монитора мальчишка.
      Гриша едва успел натянуть на голову повязку и опоясаться пистолетами, как входные двери загремели и прозвучал требовательный, хриплый голос.
      - Петька! Ты приметил, куда мамашка выпивон припрятала?!
      На пороге комнаты появился старик-живодер, облаченный в телогрейку, стоптанные сапоги, небритый, с длинными седыми космами, торчащими из-под зимней шапки. Лицо у немго было мятым и бугристым, шарики выпученных глаз блестели хитростью и на Гришу он демонстративно не обращал внимания.
      - Не мешай, дед паршивый! - закричал Петя, не отрываясь от игры.
      А дедушка оскорбился и заголосил.
      - Отскочи от своей игралки, когда с тобой старший разговаривает, пащенок! Куда мамашка бутылки упрятала?! Душа требует! У меня ПЕРИОД начинается!
      - Там! - отмахнулся Петя. - На кухне! В ящике, где картошка.
      Дед Иван явно успокоился, метнул, наконец, взгляд на Григория и поставил диагноз.
      - Чинганьчгук, мать твою! А ты действительно псих! Употребим по единой?
      - Вам же меня сторожить надо. - подивился Гриша.
      - А что тебя сторожить?! Псы во дворе! Р-разорвут на части, едва шагнешь! Они у нас живым мясом кормленные, понял?
      - Не ври, дед! - крикнул Петя. - Никого не испугаешь! Если тихо идти, то они никого не тронут! Они для собачьих боев дрессированы, вот! А так от них никакого толку!
      - Как это никого, пащенок? - осерчал дед. - А на какие шиши ты живешь, а? Тебя собачки кормят! Они родимые! На последних боях знаешь сколько Зомби заработал, а? Самого чемпиона района Джиммера загрыз, во!
      - Зачем загрыз? - потеряно спросил Гриша.
      - За тем, что деньги получил! Приз победителю! А мне даже выпить не дали в честь победы! Будто я тут самый "крайний"! Пошли на кухню.
      Гриша спорить не стал и двинулся вслед за своим стражем на кухню, не снимая с головы индейского убора, в котором чувствовал себя от чего-то очень хорошо.
      глава 11. Заваровы - брат и сестра.
      Он разлепил глаза от резко вспыхнувшего света и обнаружил, что полулежит на ковре в детской комнате, привалившись спиной к дивану. Индейское облачение все ещё украшало голову Гриши, на его коленяк спал Петя, в его ковбойской шляпе, в руках мальчишка сжимал игрушечный револьвер. Но что оказалось более занимательным - в углу, с закленными пластырем глазами храпел, связанный веревкой по рукам и ногам дед Иван! Не смотря на некоторое неудобство позы, пленник спал вполне спокойно.
      - Что здесь происходит?! - прозвучал над Гришей удивленный голос, он поднял голову и обнаружил, что Алла стоит на пороге в мокром, блестящем как вороненая сталь плаще.
      - Мы... Играли. - ответил Гриша.
      - Во что вы играли?
      - В гангстеров... И ковбоев.
      - И Петр тоже играл? - в голосе молодой женщины прозвучало неприкрытое удивление.
      - Да... Он был ковбоем.
      - А вы?
      - Я был конем. - ответил Гриша, понимая, что вид у него сейчас очень глупый и ответы нелепые, но обьяснить, как он вдруг затеял игру с мальчишкой, а в неё втянули пьяненького деда Ивана, не мог.
      - Что-то небывалое. - ошеломленнно ответила Алла. - Как вы его оторвали от компьютера?
      - Не знаю... Он забавный мальчишка.
      Алла сбросила плащ, наклонилась над дедом Иваном и сняла пластырь с его лица. Дед замычал, зашевелился в своих путах, но в себя пришел, когда его полностью освободили. Он поднялся на ноги, поболтал косматой головой, словно вышибая из черепа дурман, что-то пробурчал и Алла сказала резко.
      - Иди к своим собакам!
      - Иду, иду...
      Алла наклонилась над ребенком, взяла его на руки и унесла. Гриша неловко поднялся, снял с себя конскую уздечку и прошел неа кухню, где царил полный погром. Он помнил, что сам выпил очень мало, даже не захмелел только поддержал деда Ивана в его "периоде", как он именовал свой элементарный запой. Но потом начали играть с Петькой в "Дикий Запад" - игру его, Гришиного детства - вовлекли деда Ивана и теперь, к полуночи, умаялись до бессилия.
      - Он даже не проснулся, - удивленно сказала Алла, ступив на кухню и вдруг засмеялась, открыто и весело. - У вас самого есть дети?
      - Нет. А Заваров...
      - Сейчас придет. Машину загоняет.
      Впервые она внимательно смотрела ему в лицо, словно пытаясь определить, кто перед ней стоит и Гриша стеснительно замялся, попытался обьяснить ситуацию.
      - Тут электричество отключили ненадолго и парень в темноте без своего аппарата заскучал... Я ему показал, как мы играли в индейцев и ковбоев, а дед тоже начал... Ивана связали, он брыкался... А потом как-то приспнули с устатку.
      - С дедом всё ясно. А вот с Петькой... - она все так же смотрела ему в лицо, потом спросила. - Сколько вам лет?
      - Двадцать девять. Почти тридцать.
      - Вот как? - с подчеркнутым сомнением спросила она. - А я думала пятнадцать.
      Гриша улыбнулася, а она отвернулась, наколонилась к холодильнику и спросила через плечо.
      - Виктор сказал, что вы сидели в дурдоме за убийство... Это так?
      - Да.
      Он вздрогнул, когда из-за спины прозвучал уверенный, насмешливый голос.
      - Так. Действительно Нестеров. Действительно Гришка.
      Гриша круто обернулся. Когда и как совершенно беззвучно в дверях кухни появился незнакомый, статный мужчина, он не уловил. Но это был Заваров. Подтянутый, жесткий, с прямым взглядом голубых глаз, только на верхней губе появились короткие, аккуратные усы.
      Гриша растерялся, не знал что сказать и нелепо улыбался. Заваров вдруг крикнул.
      - Слава ООС!
      - Слава ООС! - автоматически ответил Гриша.
      - Десять "горячих" на десять "холодных"! Отпустить!
      - Есть отпустить десять "горячих" на "десять" холодных!
      И оба захохотали, словно обменялись тайным, лишь им известным паролем, который тут же установил между ними дружескую связь. Заваров протянул руку, сильно хлопнул Гришу по плечу.
      - На улице, Гришка, я бы тебя не узнал! Ты ж вроде шпендриком был, а тут просто мамонт!
      - Я бы тебя узнал. - преодолевая стеснения, чувствуя на себе внимательный взгляд как самого Заварова, так и его сестры, улыбнулся Григорий. - Хотя ты изменился, конечно.
      - Ты откуда? - Заваров кивнул на Аллу. - Не стесняйся, от сестры секретов нет. Надеюсь не из тюряги?
      - Нет... Из ООС... Только не нашей, конечно.
      Заваров вытаращил глаза, отодвинулся и спросил, не скрывая удивления.
      - Так и куковал всё это время?... Врешь...
      - Так получилось. У меня там ещё приключения были... Всё прошло.
      - Черт побери. - выругался Заваров. - Давно на воле?
      - Неделю...
      Заваров сказал решительно.
      - Ладно. Вот и хорошо. Пойдем потолкуем по старой памяти, а сестра пока что-нибудь на стол кинет.
      Он кивнул, приглашая за собой.
      На Заварове был очень хороший, ладный костюм, галстук, стрижка отличалась строгой элегантностью и меньше всего он напоминал тех расхристанных эстрадных певцов, которых Гриша видел в телевизоре. А Гриша совершенно непроизвольно ощутил не то чтоб страх, а внутренюю напряженность. Это человек как был для него опасен, неприятен - так и оставался. И разговаривать с ним о чем бы то ни было не хотелось, так что Гриша пожалел о своем визите - это тебе не веселая, хотя и нелепая компания Мишки Фридмана.
      Своим ключами Заваров отпер дверь комнаты, внутри которой оказались всего лишь диван и письменный стол, с двумя креслами. Еще, правда, на стене висела гитара.
      - Давай сразу на чистоту. - Заваров кивнул на кресло. - Зачем ты меня нашел?
      - Виктор... Я не знаю. - сознался Гриша.
      - Вот как? Зато я знаю.
      Заваров смотрел на него в упор, словно ожидая вопроса и Гриша не выдержал паузы, спросил.
      - Что ты знаешь?
      - Две вещи знаю. Первая. Ты полагаешь, что отсидел в психушке за меня. Ты думаешь, что того матроса я "замочил". И теперь пришел получать с меня долги.
      Гииша хотел ответить, что ни за какими долгами он не пришел, что скорее всего и действительно не понимает до конца цели своего визита, но эта агрессивная напористость неожиданно его разозлила и он ответил.
      - Да. Может быть.
      - Ошибаешся, Нестеров. Матроса зарезал ты. А дело это уже похеряно. По сроку давности. Это, как я тебе сказал - первое. Второе - ещё хуже. Но об этом потом. Чего ты от меня хочешь?
      - Да, ничего, Заваров! Честное слово. Я Мишку Фридмана проведал, он в Москве живет...
      - А это кто такой?
      - Ну, Мишка! Он "Балалайку" пел!
      - А! Помню... Ну, так что?
      - Да ничего же! Ты не волнуйся, мне от тебя ничего не надо. Поговорим и я уеду.