Т Е М Ы Р А С С К А З О В
      Мне кажется, что в выборе тем всего сильнее сказывается разница между настроением интеллигента и "писателя из народа".
      Рабочий пишет о том, как грубый, пьяный сторож изменяется под влиянием молодёжи: перестаёт бить жену, взял сына из мастерской и отдал его в школу, а сам начал читать книги.
      Студент, ссыльный:
      Молодой студент, лесник, весёлый малый, хороший пропагандист и оратор, приехал на лето к дяде, мельнику, и там спивается в компании дяди, урядника, волостного писаря и попа.
      Крестьянин:
      Учительница, легкомысленная барышня, дворянка, кокетничает с попом, попадья плачет. Приезжают в село власти собирать подати, продаётся крестьянский скот, худоба; плач и рёв, учительница раздаёт свои деньги, умоляет станового прекратить продажу, он смеётся, она его обругала. Её прогнали, уезжая, она трогательно прощается с крестьянами, справедливый старик Кемсков провожает её словами:
      "Ничего, не стыдись, за добро твоё тебя гонят, ничего, горлинка".
      Дама:
      Рассказывает о даме же, которая после нескольких лет на революционной работе - поносит революцию, своих товарищей и всю жизнь за то, что она, героиня, потеряла время любить.
      Крестьянин:
      Священник доносит на крестьян, приехала власть, двоих расстреляли, священник, спустя некоторое время, служит о них панихиду, Христос с креста смотрит на него косо.
      Священник:
      Деревенские парни добыли пороху, начинили им крынку и взорвали клеть лавочника; при взрыве оторвало ногу его тётке, старухе. Потом один из парней выдаёт виновных, шестерых увозят в тюрьму. Написано очень зло, со многими текстами из самых сердитых пророков.
      Крестьянин:
      Взяли парня в солдаты; на войне оторвало ему ногу; возвращается он домой в деревню и узнаёт, что любимая им девушка развращена, хозяйство разорено, мать умерла, отец спился. У него - орден за храбрость, но работы он не находит и, хромой, становится вожаком слепых, - слепых в буквальном смысле.
      Эмигрант, партиец:
      Солдат, возвратясь с войны, поступает в стражники и терроризует свою деревню.
      Семинарист рассказывает, как удачно он, гостя у попа, ухаживал за деревенскими девушками,
      а рабочий весело повествует о том, как, живя в ссылке в глухой деревне севера, он устроил кооперативную лавку.
      Подобных противопоставлений можно привести очень много, и они ставят перед читателем два ряда людей, которые в своих взглядах на жизнь и человека, в своём настроении резко и далеко разошлись.
      Писатель-самоучка настроен идеалистически - как и следует демократу молодой страны; писатель же интеллигент - скептик, пессимист и нытик. Один ряд людей в самых тяжёлых условиях и положениях упрямо ищет и находит нечто ободряющее, человечье; другой - явно склонен ощущать мрачное, подчёркивать скотское и зверское.
      Одни рассказывают о девушке, дочери богатого мироеда, как она, "страдая за бедных", ворует у отца деньги и тайно, "тихой милостиной", раздаёт их деревенской нищете; о тюремном надзирателе, который, избив политическую арестантку, получил смертный приговор от её партии, а когда его жена упросила заключённую отменить приговор, он, вместе с женой, "удочеряют" безродную "политичку". Заметно вдумчивое отношение даже ко врагу, который завтра же, может быть, схватит автора за горло и ввергнет его во узилище.
      Иногда - но не часто! - эти рассказы наивны, их досадно читать, идеализм слишком слащав, паточен, но - вспомнишь условия, в которых всё это пишется, и с великим уважением поклонишься этим далёким, новым, стойким людям.
      Надо почувствовать то, что лежит под их наивными рассказами, понять, чем вызваны эти длинные, неуклюжие повести, написанные трудным почерком, разбирать который устают глаза, и тогда станет ясна крепкая вера этих духовно здоровых людей в торжество добра, разума и правды.
      А рядом с этими малограмотными рассказами приходится читать плоды творчества людей грамотных - становится тяжко, тошно, досадно, и простите! - нестерпимо хочется говорить обидные, злые слова.
      Пишут о том, как туп, грязен и скотоподобен русский мужик; читаешь и поражаешься тем малым знанием жизни и людей, той духовной нищетой, которую обнаруживает автор.
      Просишь - почитайте Муйжеля, Подъячева, Крюкова, - они современники ваши, они не льстят мужику. Но посмотрите, поучитесь, как надо писать правду!
      Обижаются и отвечают: не учите!
      Я же никогда не учил и не учу, я только рассказываю, а иногда советую.
      Рабочий, недавно столь популярный, ныне изображается, по преимуществу, мрачными красками, и читать слово - товарищ, нередко поставленное в кавычках, мучительно стыдно за тех, кто употребляет эти кавычки!
      Пишут о "лигах свободной любви", изображают подробно и гадко разные случаи насилий над женщинами, рассказывают - не без любострастия - о женщинах, насилующих гимназистов, о ренегатах-провокаторах, - о мерзостях, всё о мерзостях.
      Само собой разумеется, что мерзость надо обличать, и если мужик зверь, надо сказать это, если рабочий говорит:
      "Я - пролетарий!" тем же отвратительным тоном человека касты, каким дворянин чудесных рассказов А.Н.Толстого говорит:
      "Я дворянин!" - надо этого рабочего нещадно осмеять, но - всё надо делать прежде всего - любя, а затем - знаючи!
      А творятся все эти скептические повести разочарованными людьми - без любви, без знаний, без таланта.
      Однажды, между прочими вещими словами, Лев Николаевич Толстой сказал:
      "Что такое талантливый человек? Это прежде всего человек, который любит. Вот, посмотрите, все влюблённые - талантливы, когда влюблены".
      У людей моего круга опыта - нет любви, нет знаний жизни и - ужасное отношение к русскому языку.
      После Тургенева, Лескова, Чехова, при Короленко студент второго курса, "изучивший всю русскую литературу назубок", пишет:
      "Я утверждаю, что мой труд написан вполне оригинально и посредством одной интуиции, его основной мотив - преобладание в человеке интуитивного над интеллектуальным. Вибрация тембра стиха нимало не совпадает ни с "Демоном", ни с "Онегиным", ни с стихами Брюсова и Бальмонта. Звуковые отношения измышлены мною и моя поэма, утверждать могу, вполне самостоятельна."
      Один из героев его поэмы говорит:
      "Долой иллюзии! Мы живем в зоологическом саду, а зверей можно перевоспитать только приемами доктора Моро."
      А крестьянин-эсер пишет:
      "Теперь, когда я прочитал Ключевского и Пыпина, вижу, что неправ был Темкин, говоря, что на Руси никто больше кающегося дворянина не заслуживал поэтического апофеоза. Нет, поэтический апофеоз и терновый венец, и все, чем можно украсить человека, - русскому народу принадлежит."
      Сознаюсь, что густота тех выводов, которые у меня получаются, неожиданна и для меня самого, я смущён этой густотой. Когда читаешь одно, два письма, три, четыре рукописи, а затем, через неделю, скажем, другие письма и рукописи, - впечатление от них разобщается, прослаиваясь иными впечатлениями дня, и общее в них становится незаметно. Но, прочитав весь мой материал за один приём, я был поражён и, прямо скажу, несколько испуган противоречием настроений между "человеком страшной жизни" и интеллигентом.
      Чтобы читателю было ясно, как далёк я от преувеличений - рекомендую его вниманию "Записки литературного Макара" (Выходит в Москве, выпусками, недавно вышел второй. Изд. типо-литографии Орлова). Автор этих записок рабочий Сивачев, и в них внимательный читатель увидит, чем грозит этот разрыв интеллигенции с народом. Чем он грозит и какие принимает формы.
      С другой стороны, напомню, что я пишу в дни, когда возможно шесть изданий книги, в предисловии которой автор, призывая к "созидательной работе", предлагает внести "во глубину России мир, свет и знание", а в тексте книги говорит устами одного из героев, явно сочувствуя ему:
      "Если бы у нас в уезде вздёрнули трёх-четырёх..."
      И приводит такой диалог:
      "- Послушать вас - народ, выходит, совсем зверь.
      - Помноженный на скота.
      - Господа, не обижайте скотов и зверей. Мужик куда гаже."
      Раньше на такие книги не обращали внимания, а ныне - влиятельной газетой, в которой пишут люди культурные, - злая и тёмная книга эта признана за верное отражение действительности.
      А простые русские люди начинают смотреть глубоко вдаль, а не только себе под ноги, как смотрели раньше; вот что, например, пишет один "отец из глухой деревни":
      "Сам уж буду жить по-собачьи, недосыпая, недоедая, а дети мои поживут! Увидят, узнают, оценят все лучшее в жизни - науку, искусство, людей - дальних и ближних, и пусть построят - новое."
      Мы живём в стране, где слой интеллигенции опасно тонок, - может быть, отчасти поэтому она и неустойчива столь жалобно; мы живём в стране, где всякий серьёзно думающий, любящий, желающий работать человек должен быть ценим высоко, - надеюсь, это не нуждается в доказательствах.
      И мне кажется, что именно сейчас, после 1905 года, интеллигент должен бы с великим и особенным вниманием присматриваться к росту новых идей, новых сил в массе "потревоженного" народа - в той почве, которую его отцы в течение долгих лет пахали "плугом ума", к росткам той пашни, на которой они, с великим трудом, сеяли "разумное, доброе, вечное".
      Она, посеянная, даёт всходы - ибо никакая энергия не пропадает бесследно.
      Я обращаю внимание скептиков на молодую литературу белоруссов - самого забитого народа в России, - на работу людей, сгруппировавшихся вокруг газеты "Наша нива". Позволю себе привести песню, изданную недавно "Нашей нивой", слова написаны белорусским поэтом Янком Купалой:
      "А кто там идет по болотам и лесам
      Огромной такою толпой?
      Белоруссы.
      А что они несут на худых плечах,
      Что подняли они на худых руках?
      Свою кривду.
      А куда они несут эту кривду всю,
      А кому они несут напоказ свою?
      На свет божий.
      А кто ж это их, не один миллион
      Кривду несть научил, разбудил их сон?
      Нужда, горе.
      А чего ж теперь захотелось им,
      Угнетенным века, им, слепым и глухим?
      Людьми зваться."
      (Прошу Янку Купалу извинить мне дурной перевод его красноречивой и суровой песни).
      Чтобы уяснить себе глубокий смысл этой песни, - которая, может быть, на время станет народным гимном белоруссов, - читателю следовало бы посмотреть "Нашу ниву" - она много интересного скажет ему.
      Укажу также на быстрый рост татарской прессы и литературы в России, на культурную работу татарской интеллигенции в Казани, Симферополе, Уфе, Баку. Это - явление вчерашнего дня, оно было бы невозможно десять лет тому назад.
      Думаю, что мне не надо упоминать об успехе народного университета Шанявского, о стремлении к самообразованию в городах, среди рабочих, и о прочих, всем известных явлениях этого порядка.
      Не есть ли это движение народа навстречу культуре? Не оттого ли, что культурная среда в стране слишком разрежена и бедна здоровыми активными идеями, - психика русского интеллигента так неустойчива, расшатана и судорожна в своих проявлениях?
      И не станут ли "мудрецы и поэты, хранители тайны и веры", жить здоровее, проще, веселее, и не будет ли творчество их мощнее, если они снова коснутся земли, народа, демократии?
      Вильям Джемс, философ и человек редкой духовной красоты, спрашивал:
      - Правда ли, что в России есть поэты, вышедшие непосредственно из народа, сложившиеся вне влияния школы? Это явление непонятно мне. Как может возникнуть стремление писать стихи у человека столь низкой культурной среды, живущего под давлением таких невыносимых социальных и политических условий? Я понимаю в России анархиста, даже разбойника, но - лирический поэт-крестьянин - это для меня загадка. Я мало знаю русскую литературу, но всё, что знаю, рисует русских изумительно, бешено талантливыми людьми. Это проявляется только в области искусства?
      -------------------В. Джемс хорошо знал литературу России, это было ясно из его вопросов и суждений. Библиотека Гарвардского университета имеет прекрасное собрание русских книг, по фольклору - особенно ценное; есть даже такие библиографические редкости, как, например, "Сказания русского народа" Сахарова. Хранитель библиотеки, историк литературы, - имя его я забыл, свободно говорит по-русски, долго жил в России. Кроме него, знает русский язык ещё один профессор этого университета. Должно быть, по их рассказам, Джемс знал о Кольцове, Никитине, Сурикове. -------------------
      Ему рассказали о волжском судоходстве, созданном "простыми", неучёными людьми, о самоучках-техниках, о философе Сковороде, о русских путешественниках, искателях "новой земли".
      - Сильный народ у вас! - горячо сказал он. - Естественно, что ваши честные люди так любят его и так героически гибнут за свободу страны... Любовь - живая, деятельная любовь - это и есть рычаг, который повернёт землю к солнцу так, что вся жизнь станет светла, бодра и радостна.
      Не будем говорить о любви к народу - кажется, это чувство ныне вызывает улыбки мудрых гимназистов, "уставших от сложности и напряжённости современной".
      Но напомним ещё раз о необходимости внимания и уважения к народу, народ требует уважения к нему, внимания к его поискам, к работе его проснувшейся мысли.
      ПРИМЕЧАНИЯ
      Впервые напечатано в журнале "Современный мир", 1911, номер 2, февраль. В 1914 году, с незначительными цензурными изъятиями, выпущено отдельной книгой издательством "Жизнь и знание".
      Статья написана не ранее осени 1910 года: в письме от 25 августа 1910 года к одному из начинающих писателей М.Горький сообщал о своем намерении написать статью о писателях-самоучках (Архив А.М.Горького).
      Статья "О писателях-самоучках" была высоко оценена выдающимся деятелем большевистской партии С.Шаумяном. В марте 1911 года он писал:
      "Тысячи нитей протягивались из сердца пробуждающихся к сознательной жизни, интересующихся литературой "людей из народа" к их славному собрату писателю-самоучке Максиму Горькому. Кто чувствовал потребность излить свои чувства и думы перед близким человеком, в ком зарождалось желание написать что-нибудь, попытать счастье в литературе, посылал ему свои рукописи, письма, стихи. Среди корреспондентов Горького вы встретите рабочих, крестьян, сапожников, дворников, извозчиков, кухарок, горничных, проституток, торговку яблоками, прачку, кладбищенского сторожа, солдата, ссыльных, каторжан и пр. и пр. И все их писания, как видно из статьи, тщательно и с поразительной любовью и вниманием прочитываются и изучаются Горьким. Он переписывается со многими из них, даёт им советы, когда его просят, указывает им, какие книги кому читать, как писать, что делать. Сквозь каждую строчку статьи проглядывает замечательно чуткая, благородная душа автора, отмеченная глубокой любовью к "людям страшной жизни", как он выражается о них. В русской литературе, по крайней мере современной, мы не знаем другого писателя, до такой степени морально чуткого и чистого, как Горький" (С. Ш а у м я н, Литературно-критические статьи, Гослитиздат, М. 1952, стр. 40).
      В авторизованные сборники статья не включалась.
      Печатается по тексту журнала "Современный мир".
      "Надо остановить внимание...."
      - по-видимому, имеется в виду следующее место из письма А.И.Эртеля к
      М.Н.Чистякову от 10 августа 1881 года: "...меня гораздо более интересует
      участь интеллигенции и трагический характер её отношения к народу, чем
      самый народ..." (см. сборник "Письма А.И.Эртеля", М. 1909).
      "Сейчас народился новый читатель..."
      - цитата взята из письма редактора симбирской газеты "Жизнь" Н.Н.Ильина
      М.Горькому (1911) (Архив А.М.Горького).
      "Русская интеллигенция и русская буржуазия не одно и то же..."
      - Высказывания на эту тему встречаются в ряде статей Н.К.Михайловского
      (см. "Записки современника", 1881-1882, разделы VII, VIII, IX).
      "Честь тому, кто за сохой..."
      - из стихотворения немецкого поэта Ф.Фрейлиграта "Памяти труженика".
      Цитируемый М.Горьким перевод напечатан в сборнике "Песни труда", издание
      Н.Парамонова, Ростов-на-Дону, 1905.
      "...переведено Михайловским."
      - Имеется в виду переводчик Д.Михаловский.
      "Жизнь Человека", "Царь Голод"
      - произведения Л.Н.Андреева.
      "Вот лирическое сочинение рабочего Малышева..."
      - Малышев С.В. (ум. 1938) - профессиональный революционер, старый большевик,
      рабочий по происхождению; автор воспоминаний "Встречи с Лениным", "На
      пролетарских ступенях" и др., а также ряда повестей и рассказов.
      "Жизнь есть борьба..."
      - из стихотворения М.К.Савина "Борьба".
      "Только трудом..."
      - из стихотворения Ф.С.Шкулева "Гимн труду".
      "Я не хочу земли обетованной..."
      - из стихотворения Н.Боровского "Не увлекай меня красивыми мечтами...".
      "Хочу я быть певцом отчизны..."
      - из стихотворения Я.И.Морозова-Мащеровского "Моя мечта".
      "Я не могу склониться..."
      - из стихотворения Е.Е.Нечаева "Язычница".
      "...ряд других сборников "писателей из народа"..."
      - М.Горький, по-видимому, имеет в виду сборники: "Родные звуки, сборник
      стихотворений писателей-самоучек", вып.1, М. 1889; вып.2, М. 1891, "К
      заветной цели! Литературный сборник", издание "Кружка писателей из народа",
      1904, и другие.
      "Приведу одну из таких биографий..."
      - речь идёт о биографии и творчестве сибирского писателя И.И.Тачалова.
      "Принциписты-самоубийцы"
      - точное название произведения А.А.Шкляревского "Самоубийцы-принциписты".
      "Что такое талантливый человек?"
      - В очерке "Лев Толстой" М.Горький приводит высказывание Л.Н.Толстого в
      следующей редакции: "Талант - это любовь. Кто любит, тот и талантлив. Смотрите
      на влюблённых, - все талантливы!".
      "...перевоспитать только приёмами доктора Моро."
      - Имеется в виду герой научно-фантастического романа английского писателя
      Г.Уэллса "Остров доктора Моро".
      "...шесть изданий книги..."
      - речь идёт о книге черносотенца И.А.Родионова "Наше преступление (Не
      бред, а быль). Из современной народной жизни". Первое издание её вышло в
      1909 году. По поводу этой книги в одном из своих писем М.Горький говорил,
      что автор её рекомендует "водворить мир посредством виселиц" (см. журнал
      "Современник", 1911, номер 2, февраль, стр.300).
      "...мне не надо упоминать об успехе народного университета Шанявского..."
      - Имеется в виду "Народный университет", организованный в Москве в
      1905-1908 гг. А.Л.Шанявским.
      "..."мудрецы и поэты, хранители тайны и веры"..."
      - из стихотворения В.Брюсова "Грядущие гунны".