Полукровка

Тьма и звезды, и я во тьме среди звезд, и музыка, как удивительно подходит она… музыка? Ну да, я же слушаю музыку. Я слушаю музыку, лежа на чем-то мягком и уютном, в тепле и покое. И тьма – потому только, что глаза закрыты, а открывать их не хочется, слишком много сил уйдет. И шевелиться сил нет, зато музыка заставляет сердце биться в своем ритме, и это нравится мне. И музыка нравится, человечья явно, вот только слов не разобрать, хоть и попадаются вроде знакомые, а смысл ускользает.

Да что ж это? Чтобы я не поняла людской язык?! Да и музыка… человечья-то она человечья, вот только раньше я такой не слыхала. Ну не такая музыка у людей в моде была! Совсем даже не такая!

Сколько же времени прошло?

Я поняла вдруг, что там, среди тьмы и звезд, времени не было для меня. Только вечность… не-совсем-смерть, не-совсем-жизнь… сколько же лет утекло мимо меня?!

В какой мир я вернулась?

Разлепляю глаза. С трудом, словно тьма, из которой я выбираюсь, вся из смоляного клея. Звезды плывут передо мной. Звезды в бархатной тьме, сквозь сиреневый полумрак безжизненного корабельного воздуха; и привычное напряжение работающих на номинале гравитационников… летим. Обзорный экран во всю стену, невероятно уютная лежанка… кораблик классом повыше тех, на которых случалось летать раньше. Или хозяин с запросами, тоже бывает. Подумаешь. Зато живая, живая, живая!

Медленно, осторожно поворачиваю голову. Да… хорошо сидеть вот так вот, с прикрытыми глазами в мягком кресле, с мечтательной улыбкой слушать музыку… ждать, пока я очухаюсь? Эх, Алик…

Я ухожу обратно в черный смоляной клей. Красивая музыка. Не надо торопиться, успею еще открыть глаза. Лучше расслаблюсь и получу удовольствие. Пока никто не пришел по мою душу.

Красивая музыка. Кошка, ты же верила ему? А, Альо? Верила? Что ж у тебя кошки на душе заскребли? Думаешь, иллы слушают человечью музыку?

Уж очень она изменилась! Не такая была человечья музыка.

Почему они пришли за мной? Зачем?

– Эй, заснул ты, что ли?

– Заслушался. Классная у тебя коллекция. Я перепишу потом себе, ладно?

– Два рубля и пятьдесят центов, и я сам тебе перепишу. Жалко мне, что ли, для хорошего человека.

Он-то что здесь делает?!

– Мурлыка! Хватит спать! Быстро открывай свои нахальные глаза, а то за усы дергать начну!

– Ты?! – Я выдралась из расслабляющего сумрака сумасшедшим рывком. Все силы, кажется, ушли на то, чтобы сесть. А глаза раскрылись сами. – Ты!

– Ну да, я, – Блондин Вики плюхнулся рядом со мной. – Может, правда тебя за усы дернуть? Так на меня смотришь, словно это я, а не ты, вчера еще без скафандра за бортом гулял.

– А ты что здесь делаешь? – подозрительно спросила я.

– То же, что и ты, – ухмыльнулся Блонди, – лечу на Землю. Только ты пассажиром, а я, представь себе, капитан призовой команды.

– Ого, – напряжение неизвестности отпустило меня, я засмеялась и сказала: – Ну, поздравляю!

– Было б с чем, – скривился Блонди. – Чего не люблю, так это отвечать за других. А все потому, что корабля у меня опять нет.

– Опять без корабля? Это что, шутка такая? Не в твоем стиле, Блондин Вики.

– Если и шутка, то не моя, – буркнул Блонди. – Ты же помнишь тот хлам бэушный?

– Раздолбал? – сочувствую я.

– Да и черт с ним, – отмахивается Вик.

– А новый? Ты же, насколько я помню, заказал себе что-то суперсовременное?

– Ну да. Только на Земле. Вот-вот готов будет. Теперь понимаешь, какой леший занес меня на имперское корыто?

Я кивнула. Встала. Подошла к Алику. Он поднялся мне навстречу.

– Сколько времени прошло? – спросила я.

– Пара недель, – пожал плечами Алик. – Приблизительно.

– И как все это было?

– Альо, – Алик посмотрел мне в глаза, быстро и мимолетно, и тут же отвел взгляд. Вспомнил, как нельзя с ханнами говорить? Или… люди тоже, бывает, в глаза друг другу не смотрят… – Меня одна мысль грызла все это время: ты поняла?

– Меня она тоже грызла, – ответила я. – Та же самая. Поняла я или нет? Не знаю, Алик. Я ведь еще не слышала твоих объяснений.

– Мне идея в голову пришла. Свалить наш иммунитет на ящеров. Тот поселок, что ханны вырезали, помнишь? Мы ведь с ними продуктами менялись.

– Это до меня было. Не проходит.

– Прям тебе, не проходит! Прошло. Как по маслу прокатило. Я сказал, что мы сами толком не понимаем, как это получилось. Одни и те же корешки ели все. Конечно, в разное время, в разных количествах, в разном сочетании с другой едой. В общем, закономерности мы так и не выявили. Они повезли меня на Ссс, я, в общем-то, на это и рассчитывал. Думал, цивилизованная планета, таможня, представительства, мало ли какой случай подвернется, пока они будут образцы всех местных корешков добывать.

Ох, Алик… я-то думала, ему невесть какая хитрость в умную голову пришла, а парень просто побарахтаться решил!

– Наивный, – хмыкнул Блонди.

– Ну, – мрачно подтвердил Алик. – Заперли меня в каком-то шкафу, всего и делов. И все корешки у них часа через полтора уже были. Выложили кучу у меня перед носом, я пальцем ткнул в тот, каким на Полигоне менялись, а светлейший, гад, носом крутит: давно, мол, он изучен, и ничего в нем нет, на мозги воздействующего. Мне, естественно, только и остается, что плечами пожимать.

Алик замолчал.

– Дальше, – поторопил Вик. Странно, он что, до сих пор не затребовал с Алика подробного отчета? Хотя что я говорю, до сих пор, может, у него всего и было свободного времени, что сунуть спасенному пацану свою коллекцию, чтоб не скучал. Да самое основное выслушать: про Полигон. Да меня из космоса выловить.

– А что дальше, – понурился Алик. – Мыло-мочало, начинай сначала, вот что дальше. Не хватило у меня мозгов полноценную лапшу светлейшему гаду навешать. Сначала хотел, как Альо… а потом говорит: в поселок ваш отвезу. А там уж позабавимся. Знаешь, кошка, он так это сказал…

– Представляю, – фыркнула я. – Ты сразу пожалел, что считал себя слишком умным, что поперся зачем-то в космос, причем именно на «Киото», и вообще, что мамочка тебя на свет родила.

– Ага. Правда, пытался утешаться тем, что заставил их лишний раз смотаться к ящерам, все хоть горючего расход… только, знаешь, утешение слабенькое оказалось. А потом мне повезло. Просто повезло. Случайность из тех, что оправдывают барахтанье до конца. В общем, если коротко, вмазались они на перемене курса в драконий склеп. А рядом случился земной эсминец.

– Ты же знаешь капитана Чернова, Альо, – встрял Блонди. – Его ж от вида иллов перемыкает напрочь. А тут такой повод. В общем, что было, не передать словами! Мы досмотра требуем, илл протестует, драконий склеп вопит о повреждении…

Я невольно расплылась в улыбке. Да, представляю картинку! Чернов, потерявший из-за иллов сына и ненавидящий их так знакомой мне теперь ненавистью бессилия. Хищный прищур углядевшего шанс Блонди – он тоже не жалует иллов, уж я-то знаю. Алик, вконец измученный браслетами и ожиданием, но не потерявший чисто человечью надежду на чудо. И – скрипящий зубами от злости светлейший илл. Драконьи склепы глушат телепатию, да еще столкновение… да, в добрый час встретил капитан Чернов эту «гадюку»!

– Тебе повезло, – сказала я Алику. – Они должны были убить тебя, когда поняли, что от Чернова им не отделаться.

– Везет тому, кто сам везет, – хмыкнул Алик. – Там такой толчок был, ты не представляешь! В общем, мне оставалось тихо и спокойно подобрать пистолет, а уж дальше дело техники.

– Да, он там поработал, – усмехнулся Вик. – Нам осталось только пленных упаковать. А потом, пока возились с починкой, Алик рассказал о тебе. И о Полигоне.

– Я знал, что тебя можно оживить, – тихо сказал Алик. – Он грозился прихватить и тебя на обратном пути. Чтобы вдвоем… в поселке…

Меня передернуло.

– Спасибо, – от души сказала я.

– Кому спасибо? – пожал плечами Вик. – Разве что судьбе. В общем, Чернов дал приказ найти тебя и двигать к Земле на максимальной скорости. Поскольку сведения, сама понимаешь! «Киото» до сих пор ищут, кстати.

– Алик, а про запись ты сказал?

– А что я про нее знаю? Решил, сама расскажешь. Все равно единственное место, где еще можно ее раздобыть, – Полигон. Твой-то кораблик, если и найдем, все равно… сама же стерла.

– Копия в тайнике вполне могла уцелеть. – Я затосковала: тайник-то иллам не найти, а и найдут, не вскроют, но что они с кораблем сделали? – Вот корабль… его и сжечь могли. Попросту.

– Погоди, он же на Нейтрале, – вмешался Блонди. – В целости и сохранности. Поскольку официально ты считалась пропавшей на территории ящеров, наше представительство на Ссс вызвало агента с Нейтрала, и он успел воспрепятствовать конфискации.

– Я думала, пока спохватитесь, «Мурлыки» и следа не останется. – Я вздохнула с облегчением.

– Они сильно ошиблись, казнив Сэйко сразу после твоего исчезновения, да еще и в городке космопорта. – Блонди нахмурился. Однажды они с отцом чуть не кончили так же, подумала я. И, может быть, они остались живы потому только, что иллы взялись за ящеров чуть позже? – Но Никольский не нашел там ничего, – озабоченно сказал Вик. – Ни малейшей зацепки. Мы так и не поняли, что с тобой случилось. Что за запись?

– Запись не на «Мурлыке», – собравшись с силами, выговорила я. – Вик, мы нашли «Три Звездочки». Там, на Полигоне. Отец вез запись с Иллувииа. Теперь я знаю, как он погиб…

– Включишь в отчет, – жестко сказал Блонди. – И будь уверена, иллам это зачтется.

– Ты так и думал, да? – Я вскинулась. Друг еще называется, знал и молчал! – Ты знал, что это иллы?

– Я же в курсе был, куда он полетел. И зачем. Прости, девочка. К чему тебе был этот груз?

– Я всегда считала, что лучше знать точно!

– Ну, если бы я знал точно… ладно. Это эмоции. Чуть погодя разведу вас по разным каютам и засажу за воспоминания. Все подробности. Как попали на Полигон, как жили там, что видели, с кем встречались, как попытались удрать, что было потом. Все, что можете вспомнить, до последней мелочи.

– Вик, я тебя придушу, – серьезно сказала я. – Тебе нужны подробности допросов? Что, это очень важно знать, как именно они над нами поизмывались? У СБ нет сведений, как иллы обходятся с пленными?

– Между прочим, нет. Альо, пойми, от них не возвращаются! А кто возвращается… это уже не те люди. Вообще не люди!

– Прах из праха, – тихо сказал Алик. – Я понимаю. Я много таких видел. И сам таким был. Об этом тяжело говорить вслух, капитан Блонди, но я постараюсь.

– А я все равно считаю, что это лишнее! – По хребту побежали холодные мурашки. – Скажу тебе так: они изощренные садисты, получающие удовольствие от нашей беспомощности. Физическое удовольствие! Страшно – вкусно, и больно – вкусно, а понимаешь, как все безнадежно, – еще вкуснее, а ненавидишь и мучаешься своим бессилием – самый смак, вот так! Мало тебе этого?

– Мне – достаточно. – Блонди подошел ко мне вплотную и взял за плечи. Как отец. Да, он помнит, как со мной надо обращаться! Я вывернулась и показала клыки. – Альо, прости. Я знаю, как это… словно душу наизнанку. Но не нам судить, какая мелочь окажется важной.

– Я слишком хорошо все помню, – прошептала я. – Память, наверное, драконья стала, все дословно, все до мелочей, до оттенка, до запаха… тебе не понять, Вик, ты не ощущаешь мир так, как я. Вик… я боюсь белого света. Знаешь, яркий белый свет, какой бывает в ваших больницах и в лабораториях… это – илл, браслеты на руках, Вик, ты знаешь, как больно, когда эти браслеты и ненавидишь?! А я помню, я все могу сказать, что говорил он тогда мне, но это только сказать, а я помню – как он говорил. Там, на Полигоне… Вик, он отнял у меня память, Алик тебе не говорил? Я не помнила ничего. Это… нет, я даже не знаю! Тогда я знала, как больно – не помнить. Теперь я не знаю, что больнее!

– Альо, надо, – прервал мою истерику Блонди. – Надо, девочка. Вспомни, у нас уже был такой разговор. После ханнов.

– Вик, ханны против иллов дети! Глупые дети, верящие в закон! А иллы… потому и высшая раса… выше законов…

– Ох, да хватит! – Алик вскочил, развернул Блонди лицом к себе. – Разве мало одного свидетеля? Нельзя же так!

– Мне можно, – отрезал Вики. – Мы с ней жизнью повязаны. И отца ее я иллам еще припомню. Рано вам умников из себя строить. Сопляки еще оба! Значит, Альо! Рассказываешь мне любой эпизод. Какой хочешь. Самый незначительный. Пустяк. И я тебе клянусь, что ни слова больше от тебя не потребую, если не смогу доказать, что ты рассказала что-то важное. Идет?

Я вдохнула. Сосчитала до десяти. Выдохнула сквозь зубы.

– Хорошо. Вот, например… это говорил медик-ксенозоолог, тот, который… ну, в основном с нами работал, так скажем. Помягче. А то я взбешусь… ладно! Значит, так…

Я прикрыла глаза. Вот уж вправду, память стала… бедные драконы! Что-то иногда нужно и забывать. Достаточно вспомнить голос, эти издевательски любезные интонации, полупридавленные серебристые смешки… но вместе с голосом возникают браслеты, и сумасшедшее желание сдержаться, остаться спокойной, спокойной, спокойной… Алик вон ругнулся сквозь зубы и получил, видно… не получается у парня сдерживаться. Вон и охранник у двери ухмыляется, гад… спокойно… черта с два я покажу, что и меня достало, они уже не могут копаться у нас в мозгах, не полакомиться ему моей болью… и моим страхом… и безнадежностью…

«Я потратил много времени, изучая ваши книги. Старые земные книги… вы не представляете, какое это удовольствие… так вот, по этим книгам я реставрировал некоторые виды пыток. Пыток, я правильно сказал? Да, вижу, человек меня понял. Я знаю, из тех же книг, что это весьма ненадежный способ добывания правды. Да, ненадежный… но, я бы добавил, интересный. Забавный, ты понимаешь, ханна?»

Алик вздохнул. Сквозь зубы, и я сразу вспомнила, как… нет, я не хочу! Хватит!

– Хватит! – выкрикнула я. – Не могу я… Вик, правда… как второй раз все.

– Ты тоже? – спросил Вик Алика.

– Я выдержу, – сердито ответил Алик. – Ну… если что не выдержу, ничего. Потом все равно довспоминаю. Правда, капитан Блонди, тяжело. Память очень четкая. Если не думать об этом, ничего. А вспомнишь… кусочек… и цепляется за него все.

Блонди вздохнул.

– Получается, я садюга не хуже иллов. Ну надо, ребята! Альо, ты разве не знаешь – художественные книги доконтактных времен, список «А», подразделы «история» и «фантастика» запрещены к вывозу с Земли и ознакомлению с ними представителей иных рас.

– Нет, – прошептала я. – То есть… конечно, в таможенных… Вик, прости! Я тупица!

– Почему? – возопил Алик.

– Ну гляди же! Он изучал земные книги, а ваша таможня не даст их вывезти так просто! Тут два варианта, оба не в пользу СБ Земли: либо иллы обошли таможню, либо провернули всю работу на Земле и их агент вернулся с подробным устным докладом.

– Да нет! Это я понимаю, но почему книги под запретом?

– А ты читал? – спросил Блонди. – Доконтактную фантастику?

– Читал кое-что…

– Может, безобидная попалась, – хмыкнул Вики. – Или ты не понимаешь. У каждого из нас есть за душой что-то не для показа. Что-то, чего и сам устыдишься, если осознаешь до конца. У каждого. И у всех нас вместе. Прилетим, дам тебе один образчик. Из тех, что сразу поймешь.

– Что пойму? – озверелым немножко голосом переспросил Алик.

– Что могут подумать о нас, прочитав… ну, те же трилы. Пещерники. Или… да что я тебе объясняю! Вот решили иллы о пытках разузнать. Ноу проблемс! Посидел невидимка пару недель в читальном зале… или хоть в зале ожидания у сетевого дисплея. Тоже, кстати, идиотизм чистейшей пробы – запрещать вывоз, когда их не так уж трудно прочитать на Земле. Психологию вон догадались засекретить, из сетей постирали напрочь… что нашли, конечно… печатные учебники студентам под расписку о неразглашении выдают. Психологию, фармакологию, еще что-то… Информация о сильных и слабых сторонах расы… Альо, ну ты-то должна понимать!

– Я понимаю, – тихо сказала я. – Я просто с книгами не связала. Что я о книгах знаю…

– Да, – хмыкнул Блонди. – Пробел в образовании, это верно. Рано тебе работать, киска! В университет тебя загнать! Ладно. Мы с вами, я думаю, договорились. В качестве утешительного приза и моральной разгрузки сначала предлагаю пообедать.

– Я бы лучше сразу, – чуть слышно сказал Алик. – Отстреляться…

– А я есть хочу, – виновато призналась я. – Зверски.

– И все равно сразу не отстреляешься, – хмыкнул Вики. – Сколько ты там жил… между прочим, в качестве прикрытия эта посудина везла полуфабрикаты для ресторана «Итадинга». Знаете?

Еще бы!

– Так вот почему ты согласился пойти в призовые капитаны, – фыркнула я. – Обжора.

– Не обжора, а гурман, – отпарировал Вики. – Чего и вам желаю. Когда еще придется.

Он включил снова свою странную музыку и принялся собирать на стол.

– Ты заранее перетаскал сюда все самое вкусное? – съехидничала я.

– Пилот с навигатором в рубке, боевой расчет в готовности раз, а мой пост здесь, – серьезно ответил Блонди. – По большому счету, капитану на илловском корабле и делать-то нечего. А с информацией разбираться надо. Аналитикам надолго хватит, но самое важное должен вычленить я. На Земле времени не терять… так, прошу к столу! Альо, как тебе музыка? Моя гордость!

– Меломан гребаный! Мне из-за твоей музыки знаешь, что в голову полезло, когда проснулась? – буркнула я. – Что невесть сколько лет прошло. Или Империя вас всех уже подмяла. Что, на Земле опять новый стиль в моде?

– Наоборот, – Блонди мечтательно прищурился и выдержал паузу, смакуя иллувинский деликатес. – Это земная, да, только старинная. Чуть ли не докосмической эпохи.

– Ничего себе! – Я проглотила растаявший во рту кусочек и сочла, что Вик заслуживает похвалы. – Это ж когда было…

– Двадцатый – двадцать первый век по христианскому календарю. Мое хобби. Тогда писали уже на лазерных дисках, через компьютеры, так что восстановить запись не проблема. Вот найти… черт, это еще что?!

– Что? – растерянно переспросил Алик.

– Меняем курс, – ответила я. – Блонди, ты… эй, Блонди! Вик!

Вик сидел, бессмысленно уставясь в одну точку.

– Видали мы такое, – нервно буркнул Алик. – Ты сможешь вести этот корабль?

– Конечно. – Я внимательно оглядела каюту. Где-то здесь…

– Так чего сидишь? – взвился Алик. – Не наелась? Айда в рубку!

– Не суетись, – глаза мои еще шарили по каюте, но я поняла уже, что так просто не найду… – Алик, в рубке двое или трое. С оружием, ведь это команда с эсминца. Под илловским контролем. Что мы там забыли? В капитанской каюте должно быть дублирующее управление.

– Приоритетное! Это же илловский корабль! – Одну за другой я проверила три двери: санузел, коридор, шкаф. – Я только сообразить не могу, где… Алик нахмурился:

– Погоди, я ж тут был… сразу, как тебя… пульт был здесь! – Он ткнул пальцем в обзорный экран.

– Здесь? А, ну конечно! – Я плюхнулась в кресло и скомандовала: – Пульт, капитанский доступ.

Ничего.

Что не так?

Что не так?! Черт! Вляпались как миленькие, всё снова… спокойно, спокойно… СПОКОЙНО, АЛЬО! ДУМАЙ! Иллы ведь не признают паролей, так что же… ильвинг! Ну я и тупица!

– ПУЛЬТ, ПРИОРИТЕТНЫЙ ДОСТУП! – рявкнула я. На ильвинге.

Подействовало.

Алик облапил меня с диким ликующим воплем:

– Есть! Ну, кошка!

Я дернула плечом. Не до него… успеть бы разобраться. Ведь в последний момент, может, и поздно уже! Затянутая серыми облаками планета медленно наплывает на экран, вон разворачивается ханнский транспортник, а та черточка на самом краю видимости, кажется, «анаконда»… а вон идет на посадку земной эсминец, оставляя в серой пелене рваный след, и имперский курьер-блюдце держится рядом… и возле нас такой же.

– Повелители, – прошептал Блонди. И закричал чужим каким-то, мертвым голосом: – Не трогать управление! Запрещено!

– Алик, – быстро сказала я.

– Понял, – еще быстрее ответил Алик. Я не оглянулась на возню за спиной.

– Начинаем посадку, – сообщил корабль. – Ведет рубка.

Как я могла думать, что не боюсь их?!

Сейчас мы сядем, и…

– Приостановка посадочного протокола, – сглотнув, скомандовала я. – Оценка ситуации.

Я почувствовала, как изменилось напряжение на посадочных движках. Как вздрогнула громада «гадюки», зависая над бугристой облачной равниной. Низко-низко…

Что тут оценивать, хмуро подумала я, и так все ясно. Там, над защитной дымкой атмосферного щита, меня хорошо встретили в прошлый раз. А внизу…

Вдох… выдох… сейчас курьер должен замедлиться тоже… и… давай же!

Я отдала команду на прыжок. Замерла в жутком миге ожидания: послушается ли? Послушался. Курьеру крышка, злорадно подумала я. А эсминец… ну, эсминец тяжелый, сядет. Три секунды, выход, и снова прыжок, короткий, наугад, запутать направление. Эсминец сядет… капитан Чернов, который ненавидит иллов. Экипаж… они сейчас не люди. Но им можно помочь. Если успеем. Выход… чисто. И – вектор к Земле. На максимум. Два часа.

Всего два часа!

Так близко!

Ну, люди… такое гнездо под носом проворонили… гнать в шею половину СБ!

Напряжение отпускает, медленно, неохотно, сквозь звон в ушах и бешеный стук сердца… как там Вик? Я оглянулась. Дышит вроде… но и только.

– Всё путем, – поморщился Алик. – Оглушил и прикрутил к креслу. Перегрузки выдержит. Кстати, я рад отметить, что в моем хорошем самочувствии ты не сомневалась. И скажи, пожалуйста, мы ушли или еще не очень?

– Не очень, – буркнула я. – Дверь заблокируй.

– Уже, – фыркнул Алик. – Не дурак. Кошка, нас ведь на Полигон сажали. Я видел.

– До Земли два часа, – выдала я ему. И, когда он заткнулся, добавила: – Если ты подумал, что мы могли спуститься и забрать оттуда кого-нибудь, забудь. Не могли. Сами бы там остались.

– Я понимаю, – выдохнул Алик, – просто… ну, так… представилось.

– Мне тоже представилось. Какая там внизу ждет нас торжественная встреча. Конкретно нас с тобой.

– И на этот раз ты стартовала из атмосферы?

– Да. – Я помолчала и честно добавила: – Самым подлым образом. Но второй раз попадаться…

– Лично я самым смелым бываю, когда здорово струшу, – серьезно сказал Алик.

В дверь постучали. Сначала тихо, потом громче.

– Что делать? – шепотом почему-то спросил Алик.

Я пожала плечами. Лично я ничего делать не собираюсь. Хотя нет… вооруженные люди, это серьезно. Даже если без илловского контроля.

Мне пришлось поднапрячь память. И, уже вспомнив нужную фразу на ильвинге и отдав команду на полную боевую блокировку, я подумала, что у Блонди может быть разговорник. Что ж, Алик от страха смелеет, а я, видно, тупею.

Боевая блокировка включает внутреннее наблюдение. Забавно… Рубка, боевые посты… а вот и коридор перед нашей дверью. Двое. Это еще не тревога, наверное. Пришли за какой-то надобностью… но до тревоги теперь недолго.

– Капитан Блонди, – кричали за дверью, – капитан, отзовитесь!

Я все-таки пошарила у Вика по карманам и нашла разговорник. Вывела команды на ильвинге. Сверилась с пультом. Ого… похоже, имперские капитаны готовы драться не только с врагом.

– Алик, я могу их усыпить. Или парализовать. Или убить. Без проблем, простой командой на пульт. Здесь все предусмотрено.

– Ты с ума сошла!

– Нет. Просто я хочу, чтобы ты с ними поговорил. Ты человек, и они люди. Скажи им, что бессмысленно размахивать оружием. До нас они не доберутся. Здесь такая блокировка! Скажи… хотя это без толку, конечно, о чем с ними можно говорить сейчас!

– Я попробую. Куда говорить? Если бы я знала…

Но тут те двое развернулись и убежали.

– За подмогой, – хмыкнул Алик.

– На пульт, отследить, – выпалила я команду.

– Между прочим, это не матросня с эсминца, а космодесантники, – проинформировал меня Алик. – Вполне могут снять твою блокировку.

– Сомневаюсь. Хотя буду рада, если ты окажешься прав. Теоретически, исходя из того, что это все-таки вражеский корабль.

Алик поежился. Представил, видно, действия снявших блокировку двери десантников: капитан привязан к креслу в бессознательном состоянии, а распоряжаются кораблем сомнительные пассажиры. Да еще и на ильвинге, с приоритетного пульта! Я мстительно добавила:

– Кстати, ты в самом деле думаешь, что свободный капитан не отличит космодесантников от матросов? Без разницы, люди это, ханны или имперцы?

Десантники тем временем добрались до рубки. Ха! Гнать в шею из десанта! И тех, кто их учил, тоже. Один должен был остаться в коридоре…

– Внешняя блокировка рубки, отключение управления, усыпляющий газ.

– Зачем? – крикнул Алик.

– Зачем союзникам создавать друг другу проблемы? – фыркнула я. – Поспят до Земли. И голова болеть не будет. У тебя же не болела? Кстати, Алик… если хочешь добраться до Земли, хоть ты не создавай мне проблем, ладно? Честное слово, это трудно, справляться в одиночку с «гадюкой».

Алик умолк, и я сосредоточилась на управлении.

Хотя как раз сейчас с управлением прекрасно справляется автопилот. Проблемы мои начнутся после выхода из прыжка…

В имперских навигационных справочниках я не разобралась бы даже с разговорником. Но светлейший капитан тоже, видно, не слишком в них разбирался; во всяком случае, после какого-то получаса мучений я набрела на изумительно простую шпаргалку вероятных точек выхода. Где указывались, как ни странно, и выходы к Земле. Хотя что уж тут странного…

В любой системе не так много точек, где можно безопасно выйти из прыжка, а в системе типа Солнечной и вовсе… да и те на месте не стоят. Куда безопасней было бы вынырнуть за границей системы и добираться до места тихим ходом. Но я сочла наше дело достаточно спешным для риска. И выбрала ближайший к Земле выход.

Хотя Телла сказал бы, наверное, что чем больше риск, тем меньше толку получится от спешки…

Я включила связь, не тратя времени на обзор. Аварийный передатчик. Полный диапазон, минимальная мощность. Где-то поблизости обязан болтаться дозор. Услышат. Я не хотела пользоваться стандартной имперской связью. Мало ли…

– Капитан Три Звездочки требует связь с СБ, – четко и медленно выговаривала я. – Чрезвычайное сообщение. На борту опасная ситуация. Повторяю, на борту опасная ситуация, требуется связь с любым подразделением СБ Конгломерата.

– Теперь кто успеет первым, – хмыкнул Алик. – СБ твое или…

– Здесь СБ, – отозвался передатчик. – Дозорный крейсер «Печенег», дежурный оператор Новицкий. Перейдите на видео.

Ага! Щас ему видео! И трансляцию на пол-Галактики… СБ! Трила им в боссы!

– Говорю с аварийного передатчика. Рубка заблокирована, не отвечает, веду корабль с резервного пульта. Прошу посадку в карантинной зоне. Как понял, Новицкий?

– Поясните, Три Звездочки. Вы на чьем корабле? Кто в рубке? Что за опасная ситуация?

– Новицкий, у меня чрезвычайное сообщение! Ты кто, шеф сектора? Дай мне посадку и встречу! У меня имперцы на хвосте и полон борт ваших десантников после ментоатаки!

Этого хватило. С лихвой. Меня быстро и аккуратно вывели на Платформу – закрытый спецкосмодром СБ. «Печенег» плотно шел рядом до самой атмосферы, и Новицкий со связи не уходил, хотя расспрашивать больше не пытался. А потом он передал меня диспетчеру Платформы, и под брюхом «гадюки» засверкал ослепительно голубой океан, я в жизни не видела столько голубизны. И наше защитное поле отшвыривало в стороны нахальных белых птиц.

– Чайки, – прошептал Алик. – Господи, чайки…

«Гадюка» опускалась на удивление послушно. Чайки горланили и отлетали прочь, Платформа надвигалась все ближе, на ней суетились знаменитые «голубые береты», и я буркнула:

– Встречают правильно… Алик, сядь плотней, садимся!

– Земля, – шептал Алик, – Господи, Земля… добрались…

Я села не очень чисто. Что ж, чужой корабль, да и тяжелее насколько… села, и ладно. Главное, вообще довела. Вот и Вик зашевелился, чертыхнулся, просипел:

– Что за?..

Я подошла развязать. Алик встревожился:

– Может, не стоит?

– Отмена боевой блокировки, – скомандовала я вместо ответа. – Отмена блокады рубки, продув. Боевые посты отключить, главный люк открыть. Наблюдение оставить.

Устала… ильвинг этот…

– Где мы? – хрипло спросил Вик.

– На Земле. – Я вдруг вспомнила: когда летела на Землю с отцом, мне так понравилась она, бело-голубая в черноте космоса. Сейчас и не поглядела. Не до того было. А тогда… «До дыр бортжурнал засмотришь», – смеялся отец.

– На Земле, – повторил Вик. И оторопело уставился на ворвавшихся в каюту десантников. – А почему вдруг «голубые береты»?

– Потому что ты нас чуть на Полигон не завез, – фыркнула я. – Не помнишь? Доверяй таким трофейные «гадюки»!

Блонди потер лоб.

– Не помню. Ничего после… курс когда…

– Кому корабль сдавать? – спросила я десантников.

– Вы идите, – ответили мне. – Снаружи встретят. Помощь нужна?

– Там разберемся, – буркнула я. Что ж… сама просила встретить.

Часть III

12. Отпуск на Земле

Нас с Аликом не взяли на Полигон.

Я, если честно, только обрадовалась. Пусть обходятся сами; наше дело предложить. И то, куда свободному капитану – не говоря уж о студенте! – до десанта. Справятся прекрасно и без нас.

А Алик расстроился. Он пытался уговорить, убедить… клейся кто мне в кампанию так настойчиво, из принципа бы не взяла, будь хоть позарез нужен. Парень, рассудительности и логичности которого я втайне завидовала, совсем съехал с катушек. Непонятный мне стыд грыз его. Стыд за то, что он – на Земле. Не на Полигоне. Что ему удалось спастись, вырваться, вернуться. Будто он обманом вырвался, будто кому другому спастись помешал! Будто не его собирались иллы показательно казнить перед всем поселком!