Полицейские бросились к Рендолу.
      - Мистер Пэтон!
      - Мистер...
      - Стойте! - приказал Рендол и направил атомный пистолет на полисменов. Те, как бараны, шарахнулись назад.
      Маленький Джонни только теперь узнал в незнакомом человеке своего отца. Он обрадовался и, счастливый, бросился к нему.
      - Папа, папочка!..
      В дверях появилась Нелли. Остановилась в нерешительности, пораженная увиденным.
      Полисмены сначала ничего не могли понять. В самом деле, почему Чарли Пэтона, управляющего ракетного завода, могли назвать в этом доме отцом? Но потом, когда инженер сорвал парик, сержант с тяжелой дубинкой на поясе вдруг выхватил пистолет и направил его на Рендола. В тот же миг инженер нажал на кнопку авторучки и пучок смертоносных лучей сделал свое дело. Сержант тяжело осел на пол. Полисмены бросились наутек, но Рендол резким окриком остановил их:
      - Ни с места! Иначе - смерть!
      Полными ужаса глазами смотрели полисмены на Рендола. Их положение было незавидным. Тут не в ногах надо было искать спасения...
      - Теперь вы знаете, кто я такой,- спокойно проговорил инженер. Прошу сложить оружие. И - быстро!
      - Мистер Рендол, мистер...- растерянно залепетал один из полисменов.Простите, но мы не можем... Нас выгонят из полиции. Вы понимаете - семья, дети...
      -- Понимаю, уважаемые джентльмены,- ответил
      Рендол и сел на диван возле двери.- Оружие ваше мне не нужно. Оставьте его здесь, потом получите обратно. Мне надо проститься с семьей.
      - Благодарим, сэр,-повеселели полисмены.
      - А сейчас отнесите сержанта в сад, сделайте перевязку. Нелли, подай бинты, йод. Приношу извинения, сержант,- обратился он затем к раненому.Получилось недоразумение. Вы хотели награды? Пожалуйста, возьмите эти доллары. Их хватит, чтобы вылечить руку. А наперед имейте в виду -- с огнем шутить нельзя, За это, как видите, бьют по рукам. Гуд бай!
      Стиснув зубы, сержант глухо стонал. Он ничего не ответил Рендолу. В его глазах горел огонь мук и ненависти.
      Полисмены сдали оружие, подхватили сержанта и, понурив головы, понесли его в сад.
      В комнате остались только Рендол, Нелли и дети.
      В первые минуты Рендол не решался глянуть в глаза Нелли. Он чувствовал себя несколько виноватым. Не стоило в своем доме начинать стычку с полицией. Но иного выхода-не было. Не мог же он допустить, чтобы полисмены взломали сейф и завладели его изобретением - атомным пистолетом. Ни в коем случае!
      Он и раньше понимал, что конфликт с ненавистными изуверами типа Уолтера неизбежен. Они уже присвоили его проект космической ракеты, они готовы были отнять у него все силы и знания, превратить в послушного раба.
      И вот, получив необыкновенный сплав, являвшийся надежным изолятором для радиоактивного излучения, Рендол решил хоть частично использовать эту находку
      в своих целях. За несколько дней он создал из .этого сплава что-то вроде авторучки. Заряд - десяток граммов радиоактивного кобальта, и в руках - страшное оружие, действующее бесшумно, безотказно.
      Рендол сначала обрадовался, а потом, подумав, загрустил. Его изобретение было не такое уж безобидное. Если о нем дознаются хозяева Штатов, добра не жди.
      Вилли тяжело опустился в кресло.
      "- Так вот, Нелли, колесо нашей судьбы круто повернулось. На какое-то время нам придется расстаться. Я отказался работать у сенатора Уолтера. Понимаешь, этот хищник хотел пойти на сумасшедшую авантюру.
      Он вооружил "Атлас", намереваясь, видимо, захватить русскую ракетную станцию. Это угрожало бы новой войной, ужасными муками для человечества... Покидая завод, я захватил с собой некоторые свои чертежи, без которых ракета Уолтера не сразу может быть построена. Этого мне не простят.
      Нелли любящим взглядом смотрела на Вилли, на его мужественное лицо, на милые морщинки...
      - Бедный мой Вилли! - проговорила она.- Делай, как знаешь. Я не сомневаюсь, что поступаешь ты правильно, как и надо. Трудно мне будет с детьми, но мы ждем тебя, надеемся на лучшее, на скорую встречу.
      Рендол все время наблюдал за лицом жены, следил за ее глазами, желая проверить свое сомнение. Глаза были одинаковые - карие, с золотистыми искринками. "Ну вот и хорошо,- с облегчением подумал Вилли.- А я волновался".
      Он обнял жену за плечи, повернул ее к себе лицом и долго всматривался в дорогие черты, будто стараясь навеки запомнить их.
      И вдруг Вилли побледнел. Испуг и растерянность отразились на его лице. Что это? Неужели?.. Зрачок правого глаза Нелли был неподвижен, мертв.
      - Нелли!.. Неужели? Неужели ты?..
      - Да, Вилли, да,- ответила Нелли, виновато опустив глаза.- Прости меня... Ты же знаешь, кончается срок действия контракта с Уолтером. Ты мне и сам говорил: тебе недолго остается быть полезным сенатору. И я решила сохранить домик... Мы ведь заплатили за него много, Вилли! Ради детей я пошла на это, ради тебя...
      Рендол отошел к окну. В его глазах блестели слезы.
      Глава пятнадцатая
      Фрэнк Уэст заказал ракетоплан для срочного полета в Анкару. Дела его фирмы разлаживались. На атомном заводе в Турции бастовали рабочие. Пятнадцать дней завод бездействовал. Надо было встретиться с членами турецкого правительства и дать им понять, что срыв производства атомных и водородных бомб будет дорого стоить им.
      Ровно в два часа дня воздушный автомобиль уже был подан к его дому. Уэст собрал необходимые бумаги, сунул их в толстый портфель и дал знак слуге вынести чемодан.
      Через несколько минут его воздушный автомобиль сделал круг над ракетодромом. Внизу, на широкой бетонной дорожке, стоял сверкающий, словно отлитый из чистого серебра, ракетоплан с короткими косыми крыльями.
      В зале ракетопорта собрались эксперты, советники, торговые агенты все, кто должен сопровождать Фрэнка Уэста в его вояже за рубежом. Велись оживленные разговоры. Толстые, с холеными лицами бизнесмены возбужденно комментировали последние новости.
      Фрэнк Уэст приподнял шляпу, поздоровался.
      - Как вы смотрите, сэр, на события в Нью-Джерси? - спросил, пожимая руку Уэсту, его первый советник Вильсон.
      - Что я могу сказать? Мне жаль старину Уолтера,- весело ответил атомный король.- Надо бы помочь ему, приободрить. Чего доброго, хватит удар... А нам это не выгодно.
      - Значит, мы должны, сэр, не медля возобновить с ним переговоры...
      - Твой коллега Гаррисон уже действует. Мы беремся за дело закасав рукава!
      Вильсон достал сигары и почтительно предложил их своему боссу. Фрэнк Уэст был в хорошем настроении и не отказался. Закурили.
      - А что вы думаете о событиях в Сан-Критоне? спросил Вильсон.
      - А что такое? Ничего не слышал.
      - Как? Это же небывалый случай. Сенсация!..
      - Что, что? - спросил Уэст настораживаясь.
      - Изобретен атомный пистолет, сэр. Убивает на большом расстоянии, бесшумно, наповал. Газеты еще не писали об этом, но я слышал от авторитетных лиц. И знаете, кто изобретатель? Рендол!
      -- Глупости! - равнодушно отмахнулся Уэст.- Мы уже несколько лет ведем эксперименты - и все напрасно. И чтоб какой-то инженерик опередил научную мысль всего мира!..
      Послышался сигнал на посадку. Из зала ракетопорта густо повалили пассажиры.
      По сторонам бетонной дороги стояли ларьки с прохладительным кока-кола. В витрине огромного детского магазина бродили игрушечные слоны с поднятыми хоботами, ползали заводные ящерицы и - что особенно бросалось в глаза - по замкнутому кругу летали "атомные бомбардировщики". Через каждую минуту они сбрасывали миниатюрные, с горошинку, бомбочки, и в это мгновение витрина ярко вспыхивала фиолетовым, жутким огнем...
      Пассажирам, выходившим из комфортабельных ракетопланов, волей-неволей приходилось любоваться этим необыкновенным зрелищем. Каждый должен был знать: тут начинаются Штаты...
      Уэст осмотрел витрину и мысленно похвалил находчивых торговцев: они умело рекламировали товары его фирмы.
      ...Оставляя за собой огненно-дымный след, ракетоплан стрелой взметнулся в стратосферу. На высоте сорока километров двигатели были выключены, и он, легкий и стремительный, взял курс на восток.
      Фрэнк Узст сидел за столиком, не спеша потягивая через соломинку коктейль. За широким иллюминатором проплывало холодное звездное небо, Ракетоплан летел по инерции. Его полету не мешали ни облака, ни туман, ни тугой воздух.
      До Анкары -- сорои нять минут полета. Пассажиров стратосферных кораблей обычно все интересовало: как выглядят на огромной высоте звезды, как светит Солнце, Луна. Сегодня же пассажиры интересовались другим: не видно ли в иллюминаторе русской Малой Луны, о которой газеты Штатов протрубили всем уши. Но как ни всматривались они, отличить среди тысяч звезд искусственный спутник было невозможно.
      - Жаль, что не захватили подзорной трубы,- заметил кто-то.
      В эту минуту к Фрэнку Уэсту подбежал офицер с погонами полковника военной авиации.
      - Сэр, довожу до сведения: получен приказ немедленно вернуться на ракетодром,- козырнув, доложил он.
      - Что такое? - возмутился Уэст.- Никаких приказов! Летим дальше!
      - Нет, сэр, приказ получен по шифру "I-A". Экипаж ракетоплана выполнит его немедленно.- Еще раз козырнув, полковник исчез в кабине штурмана.
      Фрэнк Уэст удивленно и вместе с тем радостно посмотрел на Вильсона:
      - Неужели война?..
      * * *
      Электроход "Аризона", державший курс к берегам Южной Африки, возле Бермудских островов неожиданно застопорил машины. Пассажиры высыпали на верхние палубы. Замолчал симфонический оркестр, оборвалась демонстрация фильма в кинотеатре, опустел коктейль-холл. У всех на устах был один вопрос;
      - В чем дело? Почему мы стоим?
      Вооружившись биноклями и подзорными трубами, многие пассажиры оглядывали безбрежную ширь океана,
      Волнение еще больше усилилось, когда электроход начал резко разворачиваться влево. Опытные пассажиры определили: он сделал поворот на шестнадцать румбов. Не было сомнения - шли назад, в главный город Штатов.
      * * *
      ...На всех дорогах, выходивших из главного города Штатов, спешно выставлялись охранные посты и патрули. Бешено завывая сиренами, по улицам города носились полицейские машины. Рослые полисмены в роговых очках и туго застегнутых куртках стояли на всех перекрестках улиц.
      В шумных людских толпах сновали молодчики с прилизанными прическами...
      * * *
      Все это началось спустя несколько часов после событий в Сан-Критоне.
      Сенатор Уолтер был взбешен. Администрация завода разбежалась по цехам: боялись попадаться ему на глаза.
      В конторе остался один Чарли Пэтон. Он сидел в углу, съежившись, как побитая собака. Ему было уже все равно. Сенатор выгонял его с завода. Пэтон, конечно, сам виноват: из сейфа исчезли важнейшие чертежи космической ракеты. Хотя этот сейф автоматически контролировался фотоэлементами - ничто не помогло. Рендол был не из простачков, и тут он знал, как поступить.
      Еще в большее бешенство пришел Уолтер, когда узнал, что Рендол перехитрил полицию и прямо из-под носа у нее вытащил последнее свое изобретение атомный пистолет.
      Дело приобретало весьма скверный оборот. Уолтер связался с центральным управлением полиции города.
      Его заверили, что коммунист Рендол будет пойман в течение двух-трех часов.
      Однако это была просто болтовня. И Уолтер это понял, когда получил от полиции первые "утешительные" сообщения. В шифрованной телеграмме из штата Кентукки, например, говорилось:
      "Рендол будет в моих руках. Нашел окурок его сигары. Она излучает радиоактивные лучи. Продолжаю поиски. Агент Брэдт".
      Из города Кливленда пришли не менее любопытные вести:
      "Около часа назад возле реки был убит конь. На черепной коробке найдены следы смертоносных лучей атомного пистолета. В городе паника. Жители бегут в горы. Автомобиль Рендола замечен мною около территории зоопарка. Маневр его ясен: он хочет выпустить из клеток очковых змей и тигров. Христопродавец Рендол будет скоро пойман и отконвоирован в главный город Штатов. Агент Бладт".
      Нетрудно было понять, что поиски Рендола идут не лучше, чем поиски белого слона в известном рассказе Марка Твена. Ознакомившись с этими телеграммами, сенатор назвал инспектора полиции мерзавцем, проходимцем и поспешно вылетел в Вашингтон.
      В кабинете государственного секретаря он вел себя бесцеремонно.
      - Где ваша власть, сэр? Где ваши законы? Почему так беспомощна наша полиция? - размахивал он кулаками и чуть не стонал.- Черт побери, ракета, которую мы строили, уже не ракета, а черепаха. Этот подлец Рендол выкрал свои чертежи и удрал. И вот сейчас все мы разводим руками...
      - Мистер Уолтер, без паники. Ближе к делу.- Государственный секретарь подсел к сенатору.- Давайте спокойно обсудим это дело. Что вы предлагаете?
      - Надо срочно задержать на всех аэродромах самолеты и ракетопланы, радировать о немедленном возвращении в наши порты всех кораблей, вышедших два часа назад. На всех дорогах Штатов выставить посты и патрули. При всем этом строго иметь в виду: инженер Рендол должен быть пойман во что бы то ни стало живым. Мы заставим его продолжать работу. Кроме того, нам важно овладеть атомным пистолетом. Вот мои предложения, сэр!
      Государственный секретарь поднялся и пожал руку Уолтеру.
      - Все будет сделано, сенатор. Через два часа вашп предложения будут разосланы от имени президента во все соответствующие инстанции,
      Глава шестнадцатая
      Машина мчалась по широкому шоссе. От бешеной скорости позади надрывно завывал ветер, настраивая на грустные размышления.
      Куда ехать, Вилли уже знал: в редакцию газеты "Уоркер". Это единственная газета главного города Штатов, в которой работают честные, настоящие люди - коммунисты. Сколько лет охранка Штатов стремилась закрыть эту газету, да все ее попытки провалились. Передовые люди страны - рабочие и фермеры, ученые и врачи, адвокаты и студенты - всякий раз в упорной борьбе отстаивали право газеты на жизнь.
      Коммунисты!.. Какое это мужественное слово! Вымолвишь его - и перед тобой предстают широкие площади с морем людских голов, красные знамена, орлиные взгляды людей... Вилли не был коммунистом и не думал, не гадал, что ему когда-нибудь придется встретиться с ними, иметь дело.
      А вот, гляди ты, довелось... Вилли припомнил, как несколько месяцев назад, когда он вчерне закончил разработку проекта космической ракеты, его друзья принесли ему газету "Уоркер".
      - Почитай,- предложили они.- Нам кажется, газета не зря предупреждает.
      - Кого?
      - Тебя, Вилли!
      Рендол пробежал глазами большую статью на первой полосе. Потом, отложив газету в сторону, оскорбленно глянул на друзей.
      - Побасенки!
      - Так ли, Вилли? - попробовал посеять в его душе сомнения адвокат Джонни Крон.
      - Я работаю для науки, джентльмены,- сухо проговорил Рендол.- И никто не может без моего согласия распоряжаться моим изобретением.
      - Это по закону, а на деле...
      - Так будет и на деле,- категорически заявил Вилли, и разговор на этом оборвался.
      Как он был наивен, если вдуматься! Пророчество коммунистов сбывалось. Вилли Рендол по-иному начал представлять себе этих смелых и настойчивых людей.
      Он знал: только они теперь могут посочувствовать ему, только они могут стать его настоящими защитниками.
      А ему нужна защита! Ведь как все завертелось, перепуталось! Ни за что его обвинили в измене Штатам, облили с ног до головы помоями клеветы и позора. А какой поднимут вой газетные шакалы, когда узнают от полиции, что он, Рендол, изобрел необыкновенный атомный пистолет и ранил им полисмена.
      Рендол решил искать защиты у работников газеты "Уоркер". Он обо всем им расскажет, они выступят, и тогда весь мир узнает, что он поступил, как подсказывала ему совесть.
      Снова главный город Штатов. Время от времени Вилли незаметно оглядывается: нет ли погони, не настигает ли какая-нибудь подозрительная машина. Возле каждого светофора приходится долго простаивать.
      А сердце выстукивает в груди часто и настойчиво: "Скорей! Скорей!"
      Вот 110-я авеню. Отсюда начинается Гарлем - негритянское гетто. Здесь в грязных и продымленных домах ютится полмиллиона негров. Пейзаж мрачный и однообразный. На кривых улицах - ни одного зеленого деревца. Подъезды в домах - обшарпанные, с осыпавшейся штукатуркой.
      Беден, но и славен этот район. Тут часто вспыхивают забастовки, на его площадях нередко проходят многотысячные митинги в защиту мира.
      Возле десятиэтажного дома такси остановилось.
      Вилли Рендол бросил на сиденье деньги, вышел из машины и быстро взбежал по ступенькам.
      Редакция размещалась на шестом этаже. По длинным коридорам беспрерывно сновали с бумагами в руках корреспонденты. Они громко переговаривались, о чем-то спорили. У одного из них Вилли спросил, где можно наити редактора.
      - Да вот его кабинет,- показал тот.
      В приемной редактора было полно людей.
      - Редактор занят? - спросил Рендол у девушки-секретаря.
      - Да, он заканчивает статью. Подождите несколько минут.
      - Все же я зайду.- Он повесил шляпу, пригладил волосы и добавил: Дело мое, мисс, не ждет и минуты. У меня несчастье...
      По просторному кабинету, заставленному простой мебелью, ходил высокий, с приятной внешностью человек. Он резко размахивал руками и с жаром говорил о великой миссии человечества, о равноправии наций, о свободе...
      За небольшим столиком сидела стенографистка и быстренько записывала вдохновенные слова, которые через час-два прочитают в газете тысячи людей.
      - Мистер редактор,- проговорил инженер,- я к вам...
      Редактор обернулся, бросил на ходу:
      - Минуточку не можете подождать?
      - Нет, сэр. Эта минута может стоить жизни...
      - Что вы говорите? Кто вы?
      - Я - Вилли Рендол, конструктор космической ракеты.
      - Хо! - воскликнул редактор и приветливо улыбнулся.- Почему же сразу не сказали? Рад, весьма рад познакомиться с вами. Томпсон,- протянул он руку и пригласил сесть.
      Вилли только теперь как следует рассмотрел редактора. Это был пожилой, но на редкость энергичный человек с кустистыми седыми бровями. Глаза светлые, веселые. Верно, ни одному собеседнику не было с ним скучно.
      -Чем могу быть полезным? - спросил Томпсон, в свою очередь изучая лицо Рендола.
      - Пришел просить вашей помощи и защиты. Вы же знаете, я сконструировал ракету, мечтал сделать вклад в науку, я...
      - Знаю, знаю, - закивал редактор.
      - И вот - все-все к черту. Мало того, за мой труд, за добросовестность меня обвинили в измене. Я не являюсь членом вашей партии, но продажная пресса Штатов постаралась окрестить меня коммунистом. Ваша газета первая предупредила меня о судьбе моего изобретения, вы смело и открыто ведете борьбу за мир, против разжигания новой мировой войны, и я теперь понял: вы те, с кем мне по дороге.- Рендол замолчал, рытер платком лоб и продолжал: Хуже всего, что меня считают изменником и угрожают арестом. Я вынужден скрыться...
      Томпсон слушал Рендола с большим вниманием, ни на минуту не сводя с него своих умных, проницательных глаз.
      В это время в кабинет стремительной походкой вошел незнакомый Рендолу человек. Увидев, что редактор не один, он остановился и приложил к губам палец.
      Вилли сидел вполоборота к нему, но знак этот заметил.
      - Я буду просить выступить в защиту правды и справедливости,- сказал Рендол и приподнялся со стула, чтоб попрощаться.
      - Подождите, не спешите,- остановил его редактор.
      Незнакомец снова сделал знак рукой.
      - У меня сугубо секретный разговор, товарищ редактор,- проговорил, наконец, незнакомец, видя, что Томпсон не собирается прощаться с гостем.Знать об Этом должны только вы... и больше никто.
      - Ничего, можете говорить... То, что могу знать я, не мешает знать и мистеру Рендолу.
      - Вы Рендол? Не шутите? Будем знакомы. Батлер, секретарь редакции.
      Батлер сел в кресло.
      Томпсон и Рендол также сели, с интересом ожидая, что он скажет.
      - Задумано невероятное преступление. Как известно, на Юнион-сквере сегодня должен выступить певец Пит Хол. Я получил сообщение: его хотят линчевать перед многотысячной аудиторией слушателей.
      - Мерзавцы!..- гневно воскликнул Вилли, и руки его сжались в кулаки.Подлецы... Что же это делается на свете? Неужели бандитам удастся сделать свое черное дело?..
      - Э, подождите, товарищ Рендол,- спокойно ответил Томпсон.- Пит Хол будет защищен.- Он повернулся к Батлеру, предложил: - Продолжайте, пожалуйста.
      - Продолжать - это значит сказать еще одну неприятную новость,- горько усмехнулся секретарь редакции.- Некоторое время "Уоркер" не будет выходить. Полчаса назад полиция окружила нашу типографию. На нее наложен арест... Эх, как это некстати! Можно было бы выступить на страницах газеты, раскрыть злодейский заговор бандитов.
      Не дослушав последних слов Батлера, редактор встал и зашагал по кабинету.
      -- Узнаю руку Коллинга,- проговорил он.- Это уже знакомые нам фашистские методы. Но - не отчаиваться. В Штатах есть немало честных, настоящих патриотов, которые не позволят, чтобы произошел невероятный инцидент. Да вот еще дело с вами, уважаемый Рендол...
      - Друзья,- взволнованно заговорил Рендол,- я написал статью для вашей газеты. Верю: наложенный на типографию арест скоро будет снят и статья увидит свет. Я очень хочу, чтоб правда о моей "измене" стала известной всем. Через несколько часов я покину Штаты. Дальше тут оставаться опасно. Но знайте, друзья, я душой и телом с вами и вернусь обратно. До встречи, друзья! Впереди у меня - борьба. Сейчас я хорошо знаю свое место в этом огромном, неспокойном мире. У меня личные счеты с этими бандитами, и я рассчитаюсь с ними на совесть, по-джентльменски.
      - Хо! А вы молодчина, Рендол,- воскликнул редактор.- В вашей душе не погас прометеев огонь. Однако помните: любая борьба бывает жестокой и опасной.
      - Понимаю вас. Я не трус и доведу дело до конца! Клянусь!..- И он приложил руку к груди, поклонился.
      - В добрый час! - редактор и секретарь горячо пожали ему руку на прощанье.- Заверяем, что статья ваша будет обязательно напечатана.
      * * *
      Выйдя из здания редакции, Рендол, рискуя на каждом шагу попасть в руки полиции, направился в центральный район, где находилось управление прогрессивного рабочего Союза "Республиканцы за мир". Он знал, что самому ему не достать билета ни на один из океанских лайнеров, которые курсируют через Атлантику. Поэтому надо было обратиться за помощью к товарищам, которые работали в этом известном на всю страну Союзе.
      Рендола встретили там не без удивления. Но, узнав о его просьбе, отнеслись к нему-приветливо, тепло.
      - С билетом у вас трудности? - сочувственно спросил главный руководитель прогрессивного Союза.-Мы охотно вам поможем. Договоримся так: в портовом баре "Счастливая подкова" за крайним столом справа будет сидеть наш человек в дымчатых очках. Подойдете к нему, скажете: "Не хватает одного стула", и он передаст вам билет...
      Вилли в знак согласия кивнул головой.
      Глава семнадцатая
      Курьерский поезд Киев - Москва остановился ночью на большой железнодорожной станции. В пятый вагон зашел молодой мужчина. Открыв дверь третьего купе, он увидел полнеющего, в полосатой пижа человека.
      - Добрый вечер,- поздоровался он и тут же радостно воскликнул: - Петр Васильевич? Товарищ Бобров!
      Пассажир удивленно посмотрел на вошедшего, вздрогнул.
      - Как? Что? - растерянно спросил он.- А-а-а... Да, да. Я - Бобров.
      - Вы, наверное, не узнали меня, Петр Васильевич? Я бывший ваш ученик, Писаренко. Слушал курс ваших лекций по геологии в Киевском университете.
      - Да-да, вспоминаю вашу фамилию, весьма приятная встреча.
      Бобров поднялся и протянул Писаренко руку.
      - Где же вы сейчас? На работе или учитесь? - спросил он.
      - В аспирантуре Московского университета. Заканчиваю работу над диссертацией... А вы стали забывчивы, Петр Васильевич,- шутливо произнес Писаренко.Появилась этакая профессорская рассеянность. А прежде, кажется, отличались отличной памятью...
      - Да, годы идут, стареем...- И, чтобы переменить разговор, к которому, видимо, он не очень-то был расположен, Бобров добавил: - Ну что ж, отдыхать будем? Спокойной ночи!
      ...Утром поезд пришел в Москву.
      Боброва встречал представитель Академии наук СССР. Скоро на воздушном автомобиле они направились за город, в астрономический клуб, где в одиннадцать часов начиналось заседание, посвященное полету экспедиции ученых на Малую Луну.
      Глава восемнадцатая
      Рано просыпается Москва. Вроде и тихо еще вокруг, спокойно перемигиваются светофоры, дымится над золотыми куполами Василия Блаженного жиденький туман, а уже видишь, как на глазах оживает город.
      Над площадью плывет хрустальный звон. Бьют курaнты!.. Оповещают люд, что Земля повернулась до рубежа, когда начинается день.
      По улицам, проспектам с ветерком проносятся первые автомобили. Спустя полчаса их уже сотни, они движутся колоннами, стремительной неудержимой лавиной. На широких тротуарах не разобрать фигур людей - это пестрая человеческая река, которая без удержу стремится вдаль, захватывая в свое строгое течение все живое.
      Прозрачную синеву неба пронизывают седые башни Кремля, шпили Дворца науки, высотных домов, стрелы телевизионных мачт. Неповторимо красив древний русский город!
      Величественно здание университета. Поднявшись на скоростном лифте, попадешь на гранитный балкон, откуда открывается широкая панорама города-гиганта.
      Одетая в бетон и гранит, сверкает излучина Москвыреки. По ней бегут белоснежные яхты, стремительные катера, вздымают пенистые буруны электроходы. За рекой, напротив,- огромная чаша центрального стадиона имени Ленина, опоясанная зелеными аллеями.
      Чуть левей смотрятся в реку купола Новодевичьего монастыря. Чудесная старинная архитектура, вековые могучие стены... А там, вдали, заслоняя горизонт, стоит многоэтажный дворец-красавец. Это - гостиница "Украина". Справа, по берегу реки, широко раскинулось густолистое море деревьев. Это парк культуры и отдыха имени Горького.
      Всюду, куда ни кинешь взгляд,- просторные улицы, зеленые бульвары и скверы, легкие арки мостов, переброшенных над красавицей рекой, строгие ряды белокаменных дворцов... С каждым годом город молодеет, хоть и лет ему за восемьсот.
      Москва!.. Что есть красивее этого огромного города? Трудно передать словами ее величие, красоту, молодость, ее мудрость, титаническую силу.
      Вечно живая, шумная, говорливая Москва. Двадцатый век сделал ее столицей счастья и радости, а она в свою очередь сделает будущие века веками мира. Самые горячие чувства зажигает она в сердцах людей, дарит им свои наилучшие пожелания.
      Какая же ты красивая, Москва! Особенно сeгoдня.
      В пять часов пошли поезда метро, начали работать троллейбусы и автобусы. Бесконечными потоками по улицам и площадям хлынули автомашины.
      У всех один маршрут, одна дорога - к Галактике, астрономическому городку. Там -- крупнейший в мире ракетопорт. Оттуда должна сегодня стартовать ракета ""Россия" с экспедицией ученых на Малую Луну. Всюду - на улицах, в купе вагонов, в домах, в метро только и было разговоров, что об этом необычайном событии.
      День выдался прекрасный. По небу плыли одинокие облака. Было жарко, но время от времени налетал откуда-то ветерок, радовал дыханием лесов, живительной прохладой. Легче дышалось, исчезала дурманящая размеренность.
      Над ракетопортом в разных направлениях пролетали воздушные автомобили, самолеты, стремительно проносились ракетопланы.
      Приближалась торжественная минута.
      В центре ракетодрома возвышалась, уходя под облака, ребристая башня. В середине ее нацелилась в небо ракета "Россия" - трехступенчатая, сигарообразная.
      Участники экспедиции были уже в сборе. Иван Иванович Денисов был одет йкфомно - в китель военного покроя, брюки галифе. Голову прикрывала обыкновенная кепка с длинным козырьком. Он не спеша прогуливался по бетонированной площадке, время от времени останавливаясь, чтобы ответить служащим ракетопорта, обращавшимся к нему с вопросами.
      Бросалась в глаза могучая фигура ботаника Рыбкина. Он был чем-то озабочен, ходил, погрузившись в свои мысли. Денисов заметил это, спросил:
      - Григорий Антонович, да вы ли это?
      - Представьте себе, я! - сдержанно ответил ботаник.
      - Если вы, почему грустите? Может, что случилось?
      - Э,- махнул рукой Рыбкин.- И рассказывать неудобно.
      - A что такое?
      - Помните, я хвалился вам атомной яблонькой, одним-единственным плодом ее?
      - Ну и что?
      - Пропало яблоко,-- с грустью проговорил Рыбкин.- Сегодня ночью.
      - Да ну? - удивился Иван Иванович и сочувственно посмотрел на ботаника.- Кто же это мог сделать? Ай-яй-яй...
      - По-видимому, дети,- ответил тихо Рыбкин, отвернулся и принялся озабоченно оглядывать дали.
      В такой день и вдруг - неприятность. Считай, целый год пропал. Теперь жди, пока созреет новый плод...
      С большой сумкой в руках у стартовой площадки стояла Надежда Николаевна Хлебникова. Денисов сначала удивился, что соседку назначают в его экспедицию - очень уж молода! Но, прочитав в научном журнале ее статью о работе гелиоустановок в космосе, успокоился. .Статья была написана смело, убедительно, и ему очень понравилась. Что ж, девушка имеет право на полет! А вчера сам президент Академии наук напомнил о ней: на Хлебникову возлагались большие надежды.
      Одета она была по-дорожному: в шерстяном жакете, спортивных брюках. На голове - беретка, из-под которой выбиваются курчавые каштановые волосы. Щеки девушки пылают огнем, в глазах - задор, вдохновение.
      В ожидании посадки на зеленой скамье сидел Виктор Сергеевич Дрозд. Здесь было тихо, прохладно: от ракеты и башни падала большая тень. Открыв чемоданчик, Виктор Сергеевич просматривал свои дорожные вещи. Его красивое лицо спокойно, задумчиво.
      Особняком держался геолог Бобров. С деловитой озабоченностью прохаживался он по площадке, не выпуская из рук желтого чемоданчика. На широких плечах макинтош, шляпа снята и на время служит веером. Посмотришь со стороны - солидный, авторитетный человек!