- Камышинка...- проговорил Виктор Сергеевич, разглядывая развернутую на коленях карту.- Дикое озеро, но красивое...
      - Да, красивое,- мечтательно проговорил мальчик,- и смотри, пятна блестят...
      - Глашин керосин плывет... Узнаешь? Так где же соединяются воды двух озер? А? - хитровато спросил отец.
      Мальчик недоуменно пожал плечами.
      - А я, если хочешь, точно покажу. На, держи пробирку, я сяду на весла.
      Лодка стремительно понеслась на середину озера.
      Олег смотрел то на его сверкающую в лучах заходящего солнца гладь, то .на стеклянную трубку. И вдруг где-то глухо запйп мотор. Мальчик обернулся назад. Из-за длинной песчаной косы, которую они недавно обогнули, вылетела белоснежная моторка. Она шла прямо к ним.
      - Папа, смотри, моторка! - крикнул Олег.
      - Ну так что? Ты лучше наблюдай за трубкой,- ответил отец.- Не видишь, она начинает светиться.
      - Не может быть! - не поверил мальчик.- Это тебе кажется. От солнца это...
      Но все же он стал внимательно присматриваться к трубке. Правда, она светилась и с каждой минутой все сильнее. От чего бы это? Мальчик попросил отца объяснить.
      - Ты в озеро лил керосин, а я с той же целью сыпал радиоактивный порошок. Хорошо, что наше озеро соединено прямо с Камышинкой. На реке от твоего керосина уже бы и следа не осталось. А мой порошок можно отыскать всюду! Он ионизирует газ в трубке, и она светится. Видишь, какая штука...
      Только теперь Виктор Сергеевич оглянулся на моторку. Она стремительно приближалась к ним. Еще минута - и лодки столкнутся...
      Но столкновения не произошло. Мотор вдруг заглох, и белоснежная лодка тихо закачалась на воде.
      - Виктор Сергеевич Дрозд! - послышалось из моторки.
      Отец Олега вздрогнул от неожиданности. И на этом озере сюрприз! Он затормозил лодку, присмотрелся к незнакомым. В моторке сидело двое. Один в тельняшке, усатый, второй - молодой, худощавый, в форме связиста.
      Лодки сблизились. Олег затаил дыхание. Что-то похожее на испуг мелькнуло в его глазах.
      - Я вас слушаю, товарищи,- произнес Виктор Сергеевич и виновато добавил: - По-видимому, мы...- он посмотрел на Олега,- снова нарушили какие-то законы...
      - Вам телеграмма! - сказал мужчина в форме связиста.-Мне поручено вручить вам лично в течение трех часов.
      Виктор Сергеевич насторожился. Что там за телеграмма, если черт знает куда послали людей, чтобы найти его?
      Он развернул телеграфный бланк. В глаза бросился гриф: "Правительственная". К груди подкатила горячая волна, приятно обожгла сердце.
      - Большое спасибо, товарищи, за хлопоты,-- сказал он,- Признайтесь только, пожалуйста, откуда вы дознались, что я здесь?
      - Хо! Откуда! - рокочущим баском заговорил связист.- Дознались! Нам Виктор Машук сказал...
      Олег даже подпрыгнул:
      -- Витька-Водяной?
      - Он самый. А ты уже, видать, познакомился с ним? Хороший малый. Отчаянный! - И, глянув на Виктора Сергеевича, человек в тельняшке проговорил: Желаем, товарищ Дрозд, успешно летать в нашем небе.
      - Спасибо, друзья!
      Моторка глухо затрещала и, круто взяв в сторону, пошла к песчаной косе. За ней бешено бурлила вода, пучилась белая пена.
      Олег подбежал к отцу, взял у нeго из рук телеграфный бланк. Одного короткого мгновения было достаточно, чтобы уразуметь текст телеграммы.
      - Здорово! - У него даже дух перехватило от радости.- Папа, что же это значит?
      Виктор Сергеевич смахнул со лба пот и, оглядывая синие дали озера, торжественно произнес:
      - Начинается новое путешествие, сынок,- потом деловито добавил: - А ну, давай скорей моторчик. Надо наладить и - быстрей домой!
      На обратном пути Олег все время смотрел на небо, надеясь увидеть Малую Луну. Она уже летала, строилась для посланцев Земли, для его отца... Вот времена настали - сказка!
      "Старая черепаха" с двумя путешественниками стре мительно летела навстречу заходящему солнцу.
      Глава шестая
      Генерал Коллинг был недоволен. Каждый день в главное разведывательное бюро приходили вести одна хуже другой. Провал - то в Чехословакии, то в Румынии. А сегодня вдруг повстречала беда агентов, направленных в Литву. Не успели они приземлиться на парашютах, как тут же были схвачены.
      '"Идиоты, ослы!-ругал их мысленно генерал.- Ничего нельзя доверить. Хоть сам собирайся в Россию..."
      Коллинг зло сплюнул и нервно забарабанил пальцами по столу. Ему лет под сорок. Это высокий, широкоплечий мужчина, со смуглым, слегка огрубевшим лицом. Один глаз чуть-чуть приплюснут, будто генерал хитро щурится. С этим глазом связана целая история, о которой не любит вспоминать Коллинг. Случилось это более десяти лет назад. Любимец фортуны, он вел разгульную, безалаберную жизнь. И вот однажды, во время уличной стычки, ему выбили правый глаз и крепко покалечили лицо.
      Коллинг - большой фантазер, но в то же время и человек дела. Он считает, что в жизни нельзя верить в какие-то высокие идеалы, и целиком надеется только па самого себя.
      Он ездил добровольцем на войну в Корею, навестил Вьетнам. Тогда-то заметили его влиятельные круги главного города Штатов, и он быстро стал продвигаться по служебной лестнице. Сейчас генералу доверен самый ответственный отдел разведывательного бюро - так называемый "Бостонный".
      Кабинет генерала - длинный, как вагон. Хаотично, как попало расставлена мебель из красного дерева.
      У стен - шкафы, тесно набитые книгами в богатых переплетах. На столе разбросаны журналы, газеты.
      Просмотрев деловые бумаги, генерал поднял трубку телефона.
      - Хелло, полковник! Как у вас с подбором кандидатуры? Кого рекомендуете? Остановились на Назарове? Не подведет? Пришлите его ко мне. Да-да, я лично проинструктирую его.
      Резкие переходы с низких нот на высокие придавали голосу Коллинга решимость и самоуверенность. Генерал провел рукой по тяжелому подбородку, самодовольно оглядел себя в зеркале-стене и снова углубился в бумаги.
      В кабинет грациозной походкой вошла девушка, исполняющая обязанности секретаря. Платье на ней легкое, кокетливое.
      -- Сэр, мистер Назаров просит аудиенции.
      -- Пусть войдет! - приказал генерал.
      Она скрылась за дверью.
      И вот в кабинет вошел круглолицый, розовощекий человек со светлым макинтошем, элегантно перекинутым через левую руку. Пристальный, присматривающийся взгляд, пухлые губы, высокий открытый лоб все какое-то картинное. Подойдя к генералу, он молча поклонился, снял шляпу и сел в кожаное кресло.
      - Вы уверены в успехе, сэр? - не отвечая на приветствие, спросил генерал.
      - У меня нет никаких сомнений, генерал,- ответил Назаров, рассматривая узор персидского ковра на полу.
      - Человек силен, как зверь.- хитростью! Хитрость вам понадобится на каждом шагу. Вы знаете: большинство наших людей в России провалилось. И вас может постичь такая же участь. Если вы не хотите, чтоб вас точили черви, подготовьтесь к операции серьезно.
      - Операция подготовлена, генерал,- медленно проговорил Назаров.Промашки не будет.
      Коллинг поднял голову и, сощурившись, принялся рассматривать агента. Назарову даже стало как-то не по себе.
      - Давно вы покинули Россию? - спросил генерал.
      - В тысяча девятьсот сорок втором году. Потом служил в гитлеровских войсках, в карательных отрядах. После войны был милостиво приглашен в Штаты.
      - Почему вы так невзлюбили красных?
      Назаров подумал. Потом сухо ответил:
      - Мой отец, уральский фабрикант, был расстрелян большевиками в двадцатом году за активное участие в одном контрреволюционном заговоре. Я мщу Советам, сэр, за него, за то, что они лишили меня, сына бизнесмена... гм... больших перспектив...
      - Понятно! - Коллинг откинулся на спинку кресла и протер платочком стеклянный глаз.- Вы считаетесь специалистом по геологии? - Он смотрел на собеседника с показным равнодушием.
      - Как сказать... Одно время эта наука интересовала меня.
      - Откуда вы знаете этого русского ученого Боброва?
      - Лично не знаком,- поспешно ответил Назаров,- но много читал о нем. Я заинтересовался Бобровым после того, как меня однажды приняли за него. Я и сам, когда добыл фотокарточку, был удивлен своим сходством с ним. Потом пришла мысль, что на этом можно сделать отличный бизнес...
      - Ха-ха-ха!..- рассмеялся Коллинг.- Вы производите впечатление настоящего делового человека.
      - Бобров - доктор геологических наук,- продолжал Назаров.- Им написано более пятидесяти научных работ. Уже решен вопрос о включении его в экспедицию советских ученых на Малую Луну.
      Назаров достал бумажник, вытянул несколько фотокарточек и показал их Коллингу,
      - Вот он, Бобров!
      Генерал сел на край стола, разложил на коленях снимки.
      - Черт побери, это же вы! - нотка недоумения прозвучала в его голосе.
      - Нет, генерал, это Бобров. Его последние фотографии. И я, как видите, оделся в его вкусе.
      - Если так, вы дьявольски легко расправитесь с русскими. Сходство полнейшее. Ха-ха-ха...- Коллинг довольно похлопал Назарова по плечу.- От вашего успеха, сэр, зависит будущее Штатов и будущее России... Кстати, мистер Назаров, вам надо спешить. Дня через три вы уже будете там. Сопровождать вас будут ваши земляки - Крутский и Свистунов. Сегодня вы познакомитесь с ними.
      Генерал нажал кнопку. В кабинет вошел служащий управления.
      - Проводите мистера Назарова,- сказал Коллинг спокойным, но властным голосом,- к полковнику Бределю.
      Глава седьмая
      Вилли Рендол жил в небольшом дачном городке Сан-Критоне, милях в двадцати от главного города Штатов. Чистенький, беленький, с красивым озером, городок этот очень нравился Рендолу. Инженер любил ходить по его тихим коротким улочкам, разглядывать залитые светом витрины, слушать взрывы смеха из открытых баров, наблюдать в парках за влюбленными парами.
      В городке текла мирная, спокойная жизнь. Поселив шись здесь, Рендол сразу оценил выгоды дачной местности. И ничего удивительного! Хоть был он еще довольно молод, но уже давали себя знать результаты большого нервного напряжения, вызванного грустными раздумьями, отчаянием, бесперспективностью жизни. Теперь он вроде ухватился, что называется, за землю. Довольно бродяжничать! Можно свернуть парус и немного пожить по-человечески.
      Жене Рендола тоже нравилось новое место жительства. Свой городок она не то в шутку, не то всерьез называла не иначе, как "землей чудесных иллюзий". И правда, прежде не могло быть такого.
      У Рендолов даже есть своя машина. Подарил ее Уолтер. Хоть старая она, с помятыми крыльями, но разгони ее по широкой авеню - летит альбатросом.
      После работы Рендол нигде и никогда не задерживался, ехал домой. В Сан-Критоне его ждала тишина, мягкий, чистый воздух, семья.
      Вот и сегодня он с радостью услышал желанный гудок сирены. Конец работе! Из цехов группами начали выходить рабочие. Рендол закрыл свою конторку, поклонился управляющему, стоявшему у заводских ворот, и пошел к стоянке автомобилей.
      Уверенно нажал педаль стартера - и вот по обе стороны широкого бетонированного шоссе уже поплыли высокие платаны, постройки ферм...
      Сегодняшние события на заводе порядком взволновали инженера. Он никак не мог понять, почему все так случилось. Навязчивые мысли роем кружились в голове. Убийство Тома Блейна было каким-то таинственным, неожиданным. "Том был на службе в тайной полиции,- рассуждал инженер,- это так. Чем же он не угодил своему начальству?"
      От Нью-Джерси до Сан-Критона была прямая дорога, однако на этот раз Вилли решил ехать домой через главный город Штатов.
      Тридцать минут - и быстрый лимузин Рендола уже среди небоскребов великого города. Город шумел, как встревоженный улей. Площади и улицы были запружены машинами, троллейбусами. Низко над ними пролетали воздушные авто. Рендол любил этот город вечной суеты. Cколько тут людей - океан! И у каждого человека - свои заботы, стремления, свои горести и радости.
      Вот он едет по городу. Зачем? Посмотреть на сказочные дворцы, навестить знаменитый памятник какому-то герою или посмотреть последнюю экспозицию в музее искусств? Нет, не развлечения влекут его. Жизнь снова ставит перед ним тяжкую задачу, и надо хорошенько продумать, какой дорогой пойти, чтоб не было стыдно за себя, чтобы не укоряли люди.
      Минуло два года, как он трудится на заводе компании Уолтера. После долгих блужданий по Штатам в поисках работы, получив должность, Рендол считал, что наконец найден тот островок, на котором он создаст землю обетованную, выстраданную им в муках.
      Пять лет назад он окончил Чикагский университет с дипломом инженера. Казалось бы, чего еще желать? Однако тут встал вопрос: где найти работу? Всюду было столько безработных,- что разве только счастливчики могли похвастаться, что они где-то работают два-три часа в день.
      Рендол рад был стать портовым грузчиком, обыкновенным мойщиком автомобилей. Но и тут надо было ждать удачи: чтобы вдруг, скажем, у какого-нибудь хозяина рабочий умер или был выгнан им за провинность. А сколько жадных глаз смотрело на освобожденное место! Одним словом, Рендолу долго не везло. И тогда ему пришла мысль попробовать силы в разработке проекта космической ракеты на необычайно оригинальной основе.
      Начались поиски, бессонные ночи. Не за что было купить обыкновенной ватманской бумаги, но все же дюйм за дюймом дело продвигалось вперед. Собравшись с долларами, он по предложению Нелли и своих друзей выехал в Нью-Джерси на ракетостроительный завод.
      Главный инженер завода около недели знакомился с проектом Рендола. Потом пригласил его и бросил ему на руки все пять рулонов с чертежами. Рендол побледнел, как мертвец. Его последняя надежда лопнула, как мыльный пузырь. Неужто конец? Неужто он никому не нужен? Эх, святые драконы и гремучие змеи! Куда ж теперь податься?
      Рендол понуро опустил голову и, отшвырнув уже никому не нужные чертежи, хотел было выйти из уютного кабинета главного инженера. Но тот вдруг поднялся из-за стола и сухо бросил:
      - Молодой человек, вы напрасно считаете, что разговор окончен.
      Рендол обернулся и застыл в почтительном ожидании.
      - Да-да,- сказал уже довольно ласково главный инженер,- ваши чертежи ни к черту, но идея - есть! Будем работать, мистер Рендол. Сенатор дает вам штат конструкторов. Вы возглавите их.
      - А какая плата? - спросил Вилли Рендол и спохватился: что он говорит! Разве сейчас до оплаты, когда ему дают настоящую работу. Старший конструктор! Это же невероятнейшая удача! Сколько бы ни платили, он будет и должен работать. Под Чикаго, в одном из ранчо, ждут его Нелли, дети. Он обязан привезти им хлеб и надежду.
      - Четыреста долларов в неделю,- сказал главный инженер, рассматривая на Рендоле старый, видавший виды костюм.- Вас удовлетворяет?
      - Да, сэр,- ответил тихо Вилли.- Я согласен!
      Они сразу же подписали контракт. В нем значилось, что зарплата по четыреста долларов в неделю будет идти в первый год работы. На следующий год она уменьшалась на сто долларов, а что касается дальнейшего, то администрация компании оставляла за собой право пересмотреть контракт. Это означало, что она могла без неприятных для себя конфликтов уволить Рендола с работы.
      Вилли не пугал последний пункт контракта. Главное - на двадцать четыре месяца найдено надежное место в жизни! И это в то время, когда по улицам городов бродят миллионы обездоленных, утративших всякую надежду людей. Нет, тогда и не думалось о будущем.
      И вот теперь истекает второй год его работы. Как быстро пролетело время - даже не верится. Правда, сделано немало. Ракета уже не в чертежах, она в строгих формах и линиях металлических конструкций. Рендол уже и хозяином себя чуточку почувствовал, хотя и дом, и садик при нем, и даже автомашина еще не являются его собственностью. Все это получено в рассрочку от компании Уолтера. За дом придется выплачивать еще добрых пять лет. Хорошо, еще работа есть. А кончится срок действия контракта, и вдруг не посчастливится, что тогда? За невыплату процентов компания наверняка отберет назад земельный участок со всеми постройками. Страшно подумать...
      Рассчитывать наверняка на удачу Рендол не мог. На заводе компании Уолтера становилось неспокойно. Это заставило Вилли крепко призадуматься над последними событиями. Эх, жизнь-житуха!..
      Очнувшись от мыслей, Рендол заметил, что он выехал на Бруклинский мост. Тут движение транспорта было не таким хаотичным, и он повел машину быстрей.
      Вот, наконец, и СанКритон. Он раскинулся на высоком берегу озера красивыми, уютными коттеджами, небольшими особняками в зелени садов. На улицах тихо, безлюдно, в воздухе - сладковатый аромат цветов. Над озером с криком кружат чайки.
      Поворот руля - и в конце длинной аллеи молодых платанов открывается особняк. Сверкают окна, цинковая крыща, на клумбах - пламя цветов. Рендол дорожит этим милым, заветным уголком.
      Всякий раз, приближаясь к дому, он переживает какое-то особенное волнение. Пусть этот домик в Сан-Критоне и невзрачный, но здесь есть все, что в других домах и даже коттеджах богачей: застекленная верандочка, окна, двери и даже настоящее крыльцо с семью ступеньками...
      Как только машина затормозила, со двора выбежали дети. Послышались их звонкие голоса. И вот Вилли уже подхватил маленького Джони на руки.
      - А мама привезла нам шоколад. И я ел, и Феми, и мама,- щебетал мальчик.- И еще одна плитка осталась. Это мы тебе, па, оставили.
      - Мне не надо,- сказал, улыбаясь и целуя сына, Рендол.- Я ведь не маленький.
      - Так нельзя же, па, чтоб ты все нам и нам приносил. И тебе же хочется. Скажи, что нет?
      - Нет.
      - А вот и хочется! Так и мама сказала. Правда, Феми?
      - Правда!
      Вилли вошел в дом. Две небольшие комнаты были обставлены массивной старинной мебелью. Ее давно надо бы выбросить, но сенатору Уолтеру выгодно высчитывать деньги за ее амортизацию. Возле окна, на столике, покоилась радиола. Своей внешностью она обращала на себя внимание. Ее сделал сам Вилли, чем немало гордился. Радиола с красиво покрашенной панелью сверкала зеркально отполированной поверхностью.
      - Вилли? - выбежала из кухни Нелли.- Мой Вилли, что у тебя слышно? Все хорошо?
      - Больше чем хорошо,- ответил он, раздеваясь.- А у нас сегодня чем-то вкусненьким пахнет. Баранину тушила? Отгадал?
      - Ага, баранину.
      - Где же ты деньги взяла, Нелли? Вчера у нас не было ни цента.
      - Из-под земли выкопала...
      - Решила стать геологом? - пошутил Вилли.
      - Я в этом смысле давно геолог. Садись обедать.
      - Ну, а все же, откуда у тебя деньги?
      Нелли не ответила. Она выбежала на кухню, загремела тарелками, ножами, вилками. Вилли был немало удивлен. Отчего это она такая сегодня веселая? Смеется, шутит, словно забыла обо всем на свете и даже о том, что он не получил аванса и неизвестно, как придется прожить завтрашний день.
      "Эх, Нелли, Нелли. Ты всячески хочешь успокоить меня, а у самой на душе, верно, совсем не то: тревога, грусть, волнение. Знаю тебя, Нелли. Что ж, спасибо за это. Хоть и нелегка наша жизнь, с тобой прожить можно дружно, душа в душу. А это очень важно для нас, простых людей Штатов..." - думал Рендол, наблюдая через приоткрытую дверь за женой.
      С его приходом дом наполнился шумом, радостным смехом. Вилли включил радиолу, посадил детей на колени, слушал музыку и играл с Джони и Феми.
      Вскоре Нелли поставила на стол тарелку с горячей подрумяненной картошкой, поверх которой лежал поджаренный бараний бок. Чудесный обед! Не частый гость в доме Рендолов такой праздник. Но откуда все это появилось?
      Когда все сели за стол, Нелли даже поставила бутылку шотландского виски. Это было уже сверх всяких ожиданий. Вилли удивленно посмотрел на жену. Она поняла его взгляд и спокойно сказала:
      - Ну что ты смотришь на меня, Вилли? Нам очень повезло. Вчера не было ни цента, а сегодня, видишь, целое состояние. Я получила,- пояснила она,наследство давно забытого и недавно умершего дяди. Десять тысяч долларов, Вилли!
      - Что ты говоришь?! - Он встал, обнял Нелли и поцеловал ее в щеку.
      Нелли от ласки мужа вспыхнула и крепко-крепко прижалась к нему. Он стоял с ней, высокий, плечистый. У него был красивый, высокий лоб, но он почему-то все время его морщил, будто обдумывал что-то серьезное и важное.
      "Неужели ничего не замечает? - удивленно думала тем временем Нелли.- О боже, значит, все сделано так удачно и ловко?! Как далеко шагнула медицина... Пусть же Вилли никогда не узнает о моем поступке".
      - Знаешь, Вилли,- горячо прошептала Нелли, отводя в сторону взгляд,этот дом уже наш, мебель наша собственная, автомобиль тоже наш. За все я уже заплатила в кассу сенатора Уолтера. Возможно, ты, Вилли, сделал бы иначе. Но знаешь, мне уже надоело наше бродяжничество по Штатам. Хочется хоть немного пожить спокойно, по-человечески.
      - Милая моя Нелли! Хорошо, конечно, что ты заботишься о детях, о их будущем. Я так ценю твои хлопоты, Нелли,- расчувствовался Вилли и поцеловал жену в горячий, чуточку вспотевший лоб.
      Время за разговором летит быстрее, чем обычно. Не успели супруги Рендолы наговориться, как солнце закатилось и за окнами начали сгущаться сиреневые сумерки. Вилли вышел на веранду, долго любовался вечерней зарей, прислушиваясь к замирающим звукам трудового дня.
      Сейчас все вокруг для него приобрело новое значение. Он видел над головой проплывающие тучки - и считал их своими, ибо они плыли над его собственным домом; он слышал щебетание птичек в саду и, как никогда, радовался, ибо они щебетали в его собственном саду; он вдыхал аромат трав и цветов, и еще сильнее в эти минуты хотелось ему жить, бороться и творить, ибо наконец эти травы и цветы выросли и расцвели на его собственном клочке земли, который он так долго искал по Штатам...
      Глава восьмая
      С некоторых пор Астрономический институт жил какой-то нервозной, ненормальной жизнью. Приказы на доске объявлений, подписанные директором, часто своей суровостью вызывали немало кривотолков. Заседания Совета института проходили всегда бурно и горячо. Директор Павел Андреевич Мельник, что называется, рубил с плеча. Как решил сам, так тому и быть. Избави бог, если кто слово скажет против! Тогда Мельник мог обвинить его во всех земных прегрешениях.
      Работники института хорошо знали это. Но одни молчали, соглашаясь с его соображениями, другие сдержанно осуждали по углам. Только Иван Иванович Денисов, его заместитель, ничего не прощал Мельнику. Они часто спорили и даже ругались. В таких спорах симпатии работников института были, конечно, на стороне Ивана Ивановича.
      Особенно много недоразумений у них было по чисто служебным делам. Мельник очень дорожил своим авторитетом. Стоит кому-нибудь подправить его в чем-то, он - на дыбы. "Какое право имеете,- кричит,- я директор института, не вам меня учить!"
      Недавно, во время защиты диссертации молодым ученым Куликом, Денисов резко выступил, сказал, что диссертация ничего не дает науке, повторяет старые теории. Научным руководителем у Кулика был Мельник. Такое выступление Ивана Ивановича, фактически отвергшего диссертацию как научную работу, не могло, понятно, не задеть его самолюбия. Ведь Денисов открыто выступил и против него как ученого. Это было уже слишком! Мельник приложил все усилия, чтобы спасти работу Кулика. Более трех часов говорил он с трибуны. Доказывал, убеждал, одним словом, старался уверить всех, что черное - это белое.
      Некоторые поняли его: ходили слухи, что Кулик доводится Мельнику родственником по линии жены. Но работа в самом деле была такая слабая, бездоказательная, что на совете мало нашлось ее сторонников. Кулик провалился...
      Мельник после этого стал неузнаваем. Обычно порывистый, энергичный, он замкнулся, смотрел на людей тяжелым, усталым взглядом.
      Спустя несколько дней он вызвал к себе Денисова. Кабинет его был явно перенаселен мебелью. Мельник любил комфорт и не жалел ни денег, ни усилий, чтобы создавать его для себя.
      Поднявшись из-за стола, он поздоровался с ученым и пригласил присаживаться в кресло напротив. Денисов понял: предстоит неприятный разговор, и внутренне к нему подготовился.
      Мельник - полнотелый мужчина лет сорока пяти.
      Если б не двойной подбородок, его лицо можно было бы счесть не только симпатичным, но и привлекательным. Характер неустойчивый: часто хорошее настроение сменяется вспышками гнева.
      Переложив на столе бумаги, Мельник пригладил вьющиеся реденькие волосы и как бы между прочим сказал:
      - Вы путаетесь под ногами, уважаемый Иван Иванович.
      Денисов резко повернулся к директору.
      - Если вы вызвали меня, чтобы эдак со мной говорить,- сказал с достоинством он,- я немедленно покину кабинет.
      - Вы начинаете меня поучать? - Директор поднялся со стула.- Не претендуете ли вы на это высокое место? Вам завидно! Вам всего мало! Вы бессовестно и дерзко подрываете мой авторитет...
      Денисов смотрел на директора и никак не мог понять, что это за человек, как с ним разговаривать, как держать себя. Смотрите-ка, он может очернить, оскорбить, а ты - молчи. Нет, не бывать этому! Денисов не выдержал.
      - Хватит вам со своим авторитетом носиться, как с писаной торбой.-Из-за стекол его пенсне недобрым огоньком сверкнули глаза.Авторитет у вас дутый! Вы - мелочный человек. И знайте, я никогда не буду подпевалой плохим песням...
      - Или - вы, или - я! - закричал Мельник, распахивая полы пиджака и засовывая руки в карманы.- Так работать нельзя. Я попрошу Ученый Совет Академии, а там все мои друзья, и клянусь - вам не сдобровать.
      Денисов тоже встал. Продолжать разговор не имело смысла. Мельник был на грани белого каления.
      - Угрожаете? Я знаю, вы способны на все... Так, значит, разговор переносится?
      Мельник вдруг оттаял и, шагнув к Денисову, сказал:
      - Я могу помочь вам, Иван Иванович... А так, видите, себе и мне нервы портите. Разойдемся мирно... Денисов даже губу прикусил от возмущения.
      - Вы забываетесь, коллега! - зло бросил он и, не прощаясь, вышел. Сильно и неприятно грохнули двери.
      Мельник вздрогнул. Упрямец! Голыми руками его не трогай. Ну, все равно допрыгается, быть этого не может!
      И он долго еще ходил по кабинету, взбешенный незаконченным разговором.
      * * *
      Поднявшись на лифте на пятый этаж, Иван Иванович подошел к двери своей квартиры, позвонил. Открыла жена. Она была в черном вечернем платье.
      - Где это ты пропадаешь? За работой света белого не видишь,- упрекнула она.
      - А что случилось?
      - У Надежды Николаевны день рождения. Быстрей собирайся.
      - Сколько же ей стукнуло?
      - Двадцать пять.
      - Повезло девушке: в такие годы - кандидат наук! - проговорил Денисов и, бросив в кабинете папку с бумагами, пошел одеваться.
      Надежда Николаевна Хлебникова жила с матерью в том же доме, что и Денисовы, только в другом подъезде.
      Когда Иван Иванович с женой переступили порог, к ним сразу подбежала стройная девушка в шелковом цветастом платье.
      - А-а, именинница,- ласково протянул Денисов.- Смотри ты, как высоко вознеслась - на двадцать пятую ступеньку! Ну, дай же я тебя поцелую за это...
      Надежда Николаевна помогла Денисову снять макинтош, проводила его с женой в зал. Здесь уже стояли накрытые столы. На диванах сидела, а возле окон стояла группками молодежь. Иван Иванович сразу заметил франтоватого молодого человека в смокинге с галстуком-бабочкой. Он что-то рассказывал и громко смеялся. До слуха Ивана Ивановича долетело:
      - Тот, кто владеет космосом, тот удерживает абсолютную позицию, с которой можно осуществлять тотальный контроль над Землей.
      - Космосом, кажется, владеем мы,- заметил, подойдя, Иван Иванович.Но, простите, молодой человек, мы даже и не думаем контролировать Землю... Откуда вы все это взяли?
      Юноши и девушки смутились, как-то все разом замолчали. Но тут, к счастью, подбежала именинница.
      - Простите, Иван Иванович... Вы здесь многих не знаете. Знакомьтесь.Она кивнула на парня в смокинге.- Это Григор Итон, член Калифорнийской академии наук. Он приглашен в Дубну на международный семинар физиков.
      - Мы с Надь дружим,- сказал Григор в свою очередь.- Как у вас говорят - водой не разольешь.
      - У вас так много общего?
      - Пока общее, мистер Денисов,- физика. И это, я считаю, очень надежная почва для нас.
      Иван Иванович недоверчиво отнесся к иностранному гостю.
      - По-моему, самое надежное то, на чем вы стоите.
      - Земля? - хмыкнул Итон.- Материя? Земля - это же плод фантазии. Ничто! Захотим - в одну минуту она превратится в газовую туманность.
      - И у вас рождаются такие мысли? Скажу откровенно, вы опасный человек.
      Они, вероятно, поспорили бы. Но тут снова выручила Надежда Николаевна: пригласила гостей за стол. Григор Итон самоуверенно и горделиво прошел мимо Денисова и занял место рядом с Хлебниковой.
      Вечер начался. Звенели рюмки, шипело и лилось шампанское, отпускал свои шутки тамада. Иван Иванович казался немного загрустившим. Так оно и было на самом деле. Конечно, это не беда, что присутствует гость из Штатов. Но зачем Надежда так много уделяет ему внимания?
      А этот Итон, кроме всего, еще и стратег! Возьми да подай ему позиции для тотального контроля Земли.
      "А не хотел бы ты выкусить русскую дулю? - как бы продолжая спор, подумал Иван Иванович.- Не забывайтесь: над Землей летает Малая Луна. Она там, господа, создала надежную позицию мира. Так что можете жаловаться..."
      * * *
      Утром секретарша вручила Мельнику почту. Отдельно она подала небольшой пакет с сургучной печатью. Директор института какое-то мгновение рассматривал его, потом хукнул, как волшебник, и надорвал уголок конверта. Письмо было от президента Академии наук. Институту предлагалось срочно подобрать кандидатуру в научную экспедицию на Малую Луну.
      Мельник задумался. Институт уже загодя готовил несколько человек для небывалой работы в космосе. Среди них был и Иван Иванович Денисов. А сейчас из всех надо было выбрать одного.
      Денисова он не пошлет - решено! Этот человек не должен попасть в центр внимания общественности всего мира. Если, не дай бог, это случится, он за три-четыре недели создаст вокруг своей персоны такой ореол славы, что ему, Мельнику, придется без разговора отдать Денисову бразды правления институтом.