Наташа сначала растерялась. Этот визит для нее был неожиданным. Поспешно спрятав письмо, она засуетилась:
      - Садитесь, пожалуйста, садитесь!
      Юзик и Оля как бы принесли с собою в комнату морозную свежесть ночи и задорный блеск глаз.
      - Весна под окном, а морозик берется на ночь сердитый,- потирая руки, говорил Юзик.- Ты нас не ждала, Наташа? А мы к тебе с новостью.
      Наташа вопросительно посмотрела на него.
      - Пришел пакет из Москвы. Тебя зовут в Галактику,- сказал Юзик и посмотрел на девушку, будто желая увидеть, какое впечатление произведут его слова, а потом весело добавил: - Я слышал, будто уже подготовлена в первый рейс космическая ракета. Вот тебя и вызывают...
      - Ух! - вздохнула с облегчением Наташа.- Гора с плеч.
      Юзик, поправив волосы, вдруг стал строже, угрюмее.
      - Мы тоже рады за тебя, Наташа,- промолвил он тихо.- Но, понимаешь, Федоров будет противиться. Что ни говори, вычисления показывают, будто шар... ну, тот самый... летел через твой участок наблюдения.
      - Юзик! - воскликнула в отчаянии Наташа.- И ты мне не веришь? Скажи правду - не веришь? Да?
      В глазах ее - она это знала - горел лихорадочный огонек надежды и тревоги. Рядом были ее друзья. Неужели она их безвозвратно потеряла и они тоже не верят ей?
      - Я жду...- сказала Наташа тихо, почти шепотом, потом отошла в сторону и, тяжело вздохнув, добавила безразличным расслабленным голосом: -- Ты молчишь, Юзик. Теперь я понимаю: не веришь...
      - Верю, Наташка!
      Юзик подошел к девушке, взял ее за горячие руки. Взгляды их встретились. Оба они почувствовали, что знают правду, что будут отстаивать ее вместе до конца. - Спасибо, Юзик...
      - В твоих руках - рука друга. Мы тебе поможем, Наташа. Ты поедешь в Москву.
      Глава четвертая
      Лишь к вечеру сенатор Уолтер возвратился из НыоДжерси в столицу Штатов. Запыленный, он сменил помятый смокинг на пижаму и прошел в бассейн-ванную. Мылся долго, старательно. Долго плавал. Мраморное дно бассейна светилось цветом морской волны. Это освежало и успокаивало. Потом слуга - молодой атлетнегр - сделал ему массаж. Кровь в жилах запульсировала быстрее, тело налилось бодростью. Когда он вышел из ванной, нельзя было поверить, что этот человек провел весь день в хлопотах.
      В гостиной на широкой тахте его дочь просматривала книжку с яркой обложкой - "Семнадцатый муж леди Брейсон - убийца". Едва завидела отца, отложила в сторону книгу и поднялась навстречу ему.
      - Наконец-то! - проворковала она, изобразив на лице неподдельную радость.- Па, где так долго пропадал? Едва дождалась...
      - Кто хочет жить под солнцем, тот меньше должен бывать под крышей своей виллы,- сказал сенатор и, поцеловав дочь в лоб, спросил: - Что ты мне хотела сказать, моя девочка? Или попросить, шалунья?
      - О. У меня не совсем обычный разговор...
      Сенатор с любопытством вскинул голову.
      - Не совсем обычный? Хорошо, пойдем, все мне расскажешь.
      Они прошли в столовую. Это был просторный, высокий зал с двумя рядами розового мрамора колонн. Окна венецианские, до самого пола. Посреди зала круглый стол и несколько удобных кресел. Здесь собиралась четырежды в день семья сенатора. Собственно, не семья, а Элси и сенатор.
      Пожилой слуга с серебряной цепочкой на груди принес ужин и положил перед сенатором карту французских вин:
      - Какое прикажете подать?
      Уолтер пробежал глазами карту, ткнул пальцем.
      Слуга почтительно склонился и вышел из столовой.
      Сенатор был в отличном расположении духа. Дела шли как нельзя лучше. Все "земельные" участки Луны были распроданы. Полным ходом строились космические ракеты. Слава Уолтера росла с каждым днем. Он сам начинал верить, что в недалеком будущем Штаты от его имени будут диктовать свою волю Земле и Небу.
      Выпив бургундского, Уолтер еще больше повеселел.
      Он посмотрел на притихшую дочь.
      -- Ну, рассказывай, Элси. Что ты мне приготовила? Глаза Элси горели нетерпением. Она пододвинулась ближе к отцу, ласково обняла его за плечи и смело сказала:
      - Поль просит моей руки, па. Я согласна, па..
      - Что? - Сенатор отбросил в сторону салфетку, удивленно раскрыл глаза. Потом дожевал ветчину, вытер губы и, обернувшись к Элси, спросил: - Что случилось, Элси? Я тебя не узнаю...
      - Я выросла, па! - воскликнула дочь и тонкой белой рукой с браслетами ласково обвила шею отца.
      -- Вырасти - выросла, а когда ты станешь, наконец, здравомыслящей?
      На румяных щеках Элси появились багровые пятнышки.
      - Па, за что ты на меня сердишься?
      - За Поля! Он тебе не пара.
      Элси вскочила с кресла. На ее лице нетрудно было заметить мучительное волнение.
      - Я его люблю, па! Ты понимаешь, что такое любовь?
      Сенатор забарабанил пальцами по столу, потом глубоко вздохнул,
      - Любовь, милая девушка, это только слово, - сказал он.- Оно для меня пустой звук. Я оцениваю человека по одному умению - умению роскошно жить. Если он способен на это, все остальное приложится. Кстати, я хотел тебе сказать: ты можешь сделать хорошую партию с сыном Коллинга.
      -- Па, ты упрямый человек... Ты на жизнь смотришь с высоты золотой горы. Пойми, я; люблю Поля, я верю в него. Он умный, смелый! И если хочешь знать, он не так уж беден, он - богат...
      - Хе-хе-хе! - засмеялся Уолтер. Его по-прежнему не оставляло хорошее настроение.- Моя доченька, о чем ты мне говоришь? Единственное богатство Поля его наглость. И я должен заметить, что он умело применяет ее.
      Элси замахала руками, отошла от окна и, резко повернувшись, с обидой в голосе спросила:
      - Па, ты можешь сделать, чтобы я была счастлива? Скажи, можешь?
      - Конечно.
      - Тогда разреши мне выйти замуж за Поля!
      Уолтер ласково усмехнулся и неодобрительно покачал головой,
      - Эх, молодо-зелено! Куда вам так спешить? Разве не знаете, что быстрая река до моря не доходит. Подумать нужно, обсудить. А то вдруг: "Любите Поля, потому что я его люблю!" Нет, Элси, ты заботься не только о себе, но и о своих родителях. А нам есть о чем подумать.
      Уолтер окинул взглядом низкие ореховые серванты, сияющие тонким хрусталем посуды, открытый рояль в углу, потом посмотрел на Элси. Избалованная красотка... И ему вдруг стало ясно, что он не сможет переубедить дочь. У нее такой характер! Она научилась требовать, брать, не думая ни о чем.
      - Вот что, Элси,-проговорил Уолтер, вставая.-- Я высказал свое мнение и хочу просить, чтобы ты считалась с ним. Я слов на ветер...
      - Па, ты не знаешь Поля. Он умный, смекалистый парень. Ты с гордостью будешь называть его своим сыном. Дай только срок - и ты убедишься, что я говорила правду.
      - А что я тебе говорю, Элси? - Сенатор подошел к зеркальной стене и, осмотрев в ней свое лицо, продолжал: - Правильно, время - великий судья. Мы возложим на него все свои надежды. Согласна, Элси?
      - Хорошо, па.- Элси встрепенулась, порывисто подошла к отцу, поцеловав его в щеку, на прощание сказала: - Я заставлю вас с Полем подружиться. Он тебе понравится. Жди его сегодня...
      Сенатор возвратился в свой кабинет, сел в высокое кресло и закрыл от усталости глаза. Если сказать по совести, жизнь не баловала его. Он, сегодняшний сенатор, начинал с лавки, которую завещал ему после смерти отец. Уже тогда он понял, что жизнь ничего не отдает так, даром, что все, чего хочешь добиться, нужно брать силой и хитростью. Богатство пришло не сразу.
      Из-за него не одному сопернику пришлось перегрызть горло. Только на сороковом году жизни был сколочен достаточный капитал. Уолтер купил спичечную фабрику, потом машиностроительный завод. Через несколько лет его избрали в сенат, и он стал заметной фигурой в своем штате. Уолтер умел делать доллары, умел, как говорят, выгребать каштаны из огня чужими руками.
      Так он стал любимцем фортуны.
      А время шло. Незаметно подкралась старость. Сенатор чувствовал, что силы с каждым годом покидают его. В разговорах он все чаще и чаще сетовал на всевышнего и очень сожалел, что того не существует в действительности. Можно бы и с ним столковаться...
      Надеждой и радостью для него была дочь. Уолтер тайком подбирал ей жениха. Дело не в том, будет ли жених ей по сердцу. Главное - чтобы на него можно было положиться. Останется же капитал в миллиарды долларов, десятки крупных предприятий, биржи и банки. Имя Уолтера не умрет вместе с ним. Его должен сохранить и сберечь будущий зять...
      И вдруг - каприз дочери... Уолтер был бы менее озадачен, если бы ему сообщили, что он обанкротился.
      В кабинете сгущались сумерки. За окнами горело небо, превращенное торгашами в огромную рекламную витрину.
      Неожиданно отворилась дверь, и сразу вспыхнул свет. Сенатор открыл глаза. Перед ним стоял высокий молодой человек с загорелым лицом, на котором выделялись длинныи, с горбинкой нос и большие глаза. Сняв шляпу, он поклонился и вежливо поздоровался:
      - Хэлло, сэр! Вот и я пришел. Вы, вероятно, не ожидали...
      Сенатор смерил гостя взглядом.
      - Как вы миновали контрольный пост и швейцара?
      - Я Поль Арноль, сэр. Ваш будущий зять.
      - Это еще не дает вам права входить ко мне без разрешения.
      - Виноват, сэр,- снова поклонился Поль Арноль.- Я знаю, что вы любите деловых и смелых людей. Я - один из таких!
      - Ошибаетесь, мистер,- сказал сенатор и отвел взгляд в сторону, не желая смотреть на гостя. - Я люблю богатых!
      - Зато мы с вами одинаково сильно любим Элси,- воскликнул гость, блеснув белозубой улыбкой.- У нас есть основание для переговоров. Я думаю, мы их начнем!
      -- Вы серьезно?
      - Разве вам Элси ничего не говорила?
      Сенатор Уолтер сначала заставлял себя спокойно наблюдать за наглой развязностью безусого молодчика, но дерзость Поля перешагнула все границы. Откинувшись на спинку кресла, сенатор изобразил на лице маску того величественного и могущественного Уолтера, которого, затаив дыхание, слушали в сенате, перед которым дрожали мелкие, средние и крупные бизнесмены Штатов.
      Поль был одет соответственно этикету. Клетчатый пиджак хорошо сидел на широких сильных плечах. Ярко-синий галстук с красными горошинами был аккуратно завязан.
      - Разрешите сесть?
      - Выходит, вы еще не лишены учтивости,- заметил сенатор.- Садитесь. Но я надеюсь не на вашу учтивость, а на рассудительность, если вы ее тоже сохранили.
      - Конечно, сэр. Мы - люди дела. Нам без рассудительности пришлось бы туго.
      - Мудрые слова,- сказал сенатор.- И вы ничего лучшего не придумали, как идти к богатству через мнимую любовь к Элси? По-вашему, это наиболее короткий путь? Вы понимаете, что делаете? Вы позорите меня, мою семью,проговорил он сдавленным, глухим голосом.- Ничего у вас, молодой человек, не получится. Запомните, кто богат, тот и славен...
      - Мистер Уолтер,- сказал Поль Арноль, нисколько не смутившись.- Я хотел сегодня засвидетельствовать вам свое почтение, сказать несколько теплых, добрых слов об Элси. Вы попрекаете меня бедностью. Напрасно! Я добьюсь высокого положения в обществе. Я выхожу на арену борьбы с засученными по локоть рукавами. У меня такой закон: ни перед кем не кланяться, ни у кого ничего не просить! И знайте - у меня все будет! Придет время, когда вы будете рады, что отдали за меня свою дочь.
      - Как вы самонадеянны! - воскликнул Уолтер, и на его губах мелькнула какая-то странная злорадная усмешка.- Боюсь, вы накличете на себя гнев фортуны. Она не жалует таких!
      - Каких это - таких?
      - Самонадеянных.
      - Благодарю за правду, сэр. Теперь я в некоторой степени чувствую вашу благосклонность к себе. Вы поняли меня и мое - положение.
      - Оно довольно таки незавидное,- заметил сенатор.
      - Но не безвыходное. И знаете почему? - Не дожидаясь ответа, Поль весело сказал: - Потому что меня любит ваша дочь, сэр.
      - Вы, по-моему, сказали все? - Уолтер отвернулся, делая вид, что не обращает никакого внимания на гостя.
      Поль Арноль встал, раскланялся и зашагал к двери.
      - С вашего разрешения я забираю Элен ужинать, а потом - в мюзик-холл,сказал он.- Вы слышите?
      Уолтер ничего не ответил. Однако, когда Поль Арноль вышел из кабинета, он тотчас же вскочил. Дочь подвела его! Вытащила туза, а он - пятый. O, господи! За что ты так наказываешь меня? Но пока еще Земля вертится, он, Уолтер, не допустит, чтобы она вращалась по своему произволу! Теперь все будет зависеть от хитрости. Угрозы, как видно, делу не помогут. Теперь молодежь такая, что переубедить ее очень трудно. Ну что ж, он сделает иначе.
      Открыв ящик с сигарами, Уолтер закурил. Постепенно приходило успокоение. В голове рождались новые мысли... Главное, не волноваться. Удар болезненный, жестокий. Но искры посыплются не из его глаз...
      * * *
      Сидя в кресле, сенатор задремал. В руке, дотлевая, едва дымилась сигара. Неожиданно появился слуга и сообщил, что пришел Фрэнк Уэст.
      Уолтер оживился. Фрэнк Уэст никогда понапрасну его не беспокоил, и сенатор был всегда рад с ним поговорить.
      - Просите! - приказал сенатор.
      Король атомной фирмы крепко пожал руку хозяину и направился к ближайшему креслу.
      Усевшись поудобнее, Фрэнк осмотрел кабинет, вытянул короткие, в узких брюках ноги и спросил:
      - О чем вы думаете, старина? Как дальше будем жить?
      - А что такое? - насторожился сенатор.
      - Возникла большая опасность...- сказал Уэст, рассматривая узор персидского ковра на полу.
      В глазах Уолтера вспыхнули жадные огоньки.
      - Всякая опасность сулит доллары, сэр!
      - На этот раз будет иначе,-- ответил Уэст и, повернувшись к сенатору, спросил: - Вам ничего не говорил Коллинг?
      - Смотря о чем...
      - О вашей медлительности, сэр! - отрубил Уэст и с упреком посмотрел на сенатора.
      -- Ничего не понимаю. Что вас беспокоит?
      - Море Дождей. В этом году красные посылают на Луну экспедицию. Они хотят построить научный городок близ Моря Дождей... Это точные сведения, сэр.
      Сенатор закрыл глаза и, откинувшись на высокую спинку кресла, молчал. Казалось, он вдруг онемел.
      На столе в красивой оправе из рубиновых камней стояли атомные часы. Фрэнк не без удовольствия рассматривал клеймо своей фирмы. Все-таки по его часам отмеривается время жизни Уолтера и всей планеты.
      Сенатор зашевелился, приподнял отяжелевшие веки. Глаза смотрели спокойно, сосредоточенно.
      - Не стоит волноваться, старина,- сказал он тихо.- Мы найдем способ обогнать русских.
      - Я не совсем понимаю.
      - Через три месяца пошлем ракету.
      - Подождите, сэр. Насколько мне известно, наши ракеты еще далеки от совершенства.
      - Да,- подтвердил сенатор,- вы правильно информированы. Они могут достичь Луны и только. На обратный путь нам не удается обеспечить их топливом.
      - Что же вы думаете предпринять? - Уэст с любопытством уставился на сенатора.
      - В каждой игре выигрывает тот, кто рискует. Проигрывать нам нельзя. Мы,- проговорил он твердо и решительно,- объявим набор добровольцев на первый космический рейс. Наши парни доставят на Луну флаг Штатов, передадут оттуда первое радиоизвещение для всего земного шара.
      Фрэнк Уэст удовлетворенно потер руки.
      - Честное слово, вы умеете, сэр, ловить судьбу за хвост,- сказал он с усмешкой.- И просто, и дешево...
      - Вы же имеете дело не с кем-нибудь, а с сенатором Уолтером. Запомните это,- медленно проговорил хозяин.- Мы в скором времени заставим платить доллары всех, кто будет пользоваться даже светом Луны... Хе-хе-хе! - Лицо сенатора сияло добродушием. Размашистым жестом он показал на карту спутника Земли, что висела на стене возле дивана, и добавил: - Завтра объявим набор первых жителей Луны.
      - Сэр, не жителей, а смертников,- поправил своего коллегу Уэст.
      Уолтер усмехнулся.
      - Уэст, зачем такой цинизм? Их жизнь окупится бессмертием...
      Фрэнк Уэст возвратился домой поздно вечером. Он был доволен визитом к сенатору.
      Глава пятая
      Наташа проснулась рано. За окнами еще стояла густая, непроглядная тьма. Только далеко-далеко за горизонтом едва заметно трепетал рассвет.
      Откинув занавеску, Наташа долго всматривалась в темноту. Мигали, переливались, как изумруды, звезды.
      Круто вниз, к краю неба, сбегала дорожка Млечного пути.
      За окнами рождался новый день...
      Новый день рождается, как известно, каждый раз поновому. Он не только поднимает на небосвод солнце он катит к берегу жизни, как волны, новые свершения, заботы, обязанности; он зовет человека к подвигу, труду, любви, к борьбе.
      Вчера сходили с конвейеров автомашины, тракторы, комбайны. Люди удовлетворенно думали: как прекрасно видеть деяния своих рук! Они гордились своим трудом, они наслаждались, наблюдая рождение нового.
      Но вот родился очередной день, и то, что было вчера прекрасно и ново, стадо уже прошлым, пережитым, обыденным. Новый день требует новых мыслей, новых дерзаний и свершений, он встает над миром, раздвигая тучи, прокладывая нелегкую дорогу в ту сияющую, как рассвет, даль, которую мы называем - будущее.
      Каким бы вчерашний день ни был удачным, чудесным и красивым, люди с нетерпением, с чувством радостного ожидания и волнения встречают новый, наступающий день.
      Многого ожидала от этого дня Наташа. Новый день был желанным и обнадеживающим не только потому, что она стремилась как можно быстрее сесть за пульт радиолокатора. Наташа нетерпеливо ждала встречи с друзьями. И только где-то там, в глубине души, не улеглась вчерашняя обида.
      Наташа вошла в троллейбус, села и задумчиво начала рассматривать город через разрисованное морозом стекло.
      Десять минут езды - и вот он, радиолокационный центр. Возле табельной доски она остановилась и удивленно пожала плечами. Ее номерок был снят. Девушка растерянно осмотрелась по сторонам.
      В конце коридора послышались шаги.
      - Товарищ Гомон, познакомьтесь с приказом,- подойдя к Наташе, сказал дежурный по участку и протянул бумажку.
      Девушка опешила, лицо ее передернула судорога.
      Чтобы сдержать себя, не выдать боли, она вдруг сжала кулаки. Это помогло. Она стояла нерешительная, но не подавленная.
      - Наташка! - вдруг услышала девушка знакомый голос.- Пойдем к Федорову. Там у него секретарь партбюро...
      Наташа обернулась и с благодарностью глянула в лицо Юзику. Парень чувствовал себя неловко. Видимо, и для него приказ начальника был не меньшей неожиданностью, чем для нее.
      - Никуда я не пойду,- упрямо ответила девушка.- Мне все понятно.
      Юзик схватил ее за руку.
      - Ты комсомолка... Мы постоим за тебя. Пиши заявление.
      Наташа едва сдерживала слезы.
      - Я не хочу с ним разговаривать, видеть его не хочу...- сказала она задрожавшим голосом и, швырнув под ноги приказ, повернулась и пошла к двери.
      Понять горе человека, боль, обиду дано не каждому смертному. Одни люди бывают настолько равнодушными к чужим тревогам и неудачам, что даже удивление берет. Что им эти тревоги? Они спокойны за себя, за свою судьбу и должность. Это - самое главное для них в жизни.
      Есть и другого сорта люди. Они, казалось бы, и дают советы, стараются успокоить попавшего в беду, возмущаются несправедливостью, ищут правды... Однако, если нужно человеку помочь не словами, а делом, они вдруг потихоньку отходят в сторону, затихают: мол, моя хата с краю... Чем они лучше тех равнодушных?
      Искренность - та же смелость. Искренность заставляет человека быть чутким, внимательным, справедливым. Искренность, если говорить откровенно, делает людей красивыми, чистыми,, роднит их между собой.
      Люди такой души всегда готовы стать тебе другом, товарищем, братом, смело идут на помощь, на выручку, в бой.
      Таким вот был Юзик с радиолокационного центра.
      Он никогда не давал в обиду товарища. И теперь парень готов был подставить свое плечо. Но этот Федоров, скажи, так подтасовал карты! Да, именно подтасовал. Ведь Юзик в душе не верил, что девушка виновата...
      Пригладив взлохмаченные волосы, он посмотрел вслед Наташе, исчезнувшей за стеклянной дверью, и медленно побрел по коридору.
      У кабинета начальника невольно остановился. Парень как будто что-то решал, что-то обдумывал. Вдруг распахнулась дверь и он едва не столкнулся с Федоровым. Начальник был чем-то раздражен и вылетел из кабинета как угорелый.
      -- Вас можно на минутку? - остановил его Юзик, загораживая дорогу. И сразу же пошел, как говорится, в атаку: - Комсомольцы операторской просят расследовать дело Наташи Гомон.- Потом, глядя прямо в глаза Федорову, решительно заявил: - Мне кажется, так нельзя поступать с человеком. Это, если хотите знать, самоуправство...
      В дверях показался секретарь партбюро.
      Юзик ждал ответа.
      Федоров скривил губы в презрительной усмешке.
      - Оставь свои слова, парень, на другой раз,- сказал он.- Они теперь ни к чему...
      - Как это ни к чему? - возмущенно воскликнул Юзик.
      Федоров пробубнил что-то невнятное под нос и зашагал в операторскую. Юзик проводил начальника недоуменным взглядом.
      - Выслушать не захотел? - весело улыбаясь, спросил секретарь партбюро.- Вижу. А ты не горюй, Юзик. Наташа Гомон будет наша,- шутливо заключил он.
      - О чем вы говорите? Он согласен с вами? Да? - сверкнув глазами, обрадованно спросил парень.
      - Его нелегко убедить, Юзик. Ты знаешь,- задумчиво протянул секретарь и закурил.- Конечно, всякому ясно: Наташа не виновата...
      - Совсем?
      - Да,- ответил секретарь партбюро.- Иностранные шары летят теперь не простые. Они, видизпь ли, поглощают ультракороткие волны. Вот на экранах локаторов их и не видно.
      - Ишь ты! Ловко придумали, негодяи,- посуровев, возмутился Юзик.
      Они постояли немного, поговорили. Хотя условия работы на радиолокационном центре теперь усложнялись, им было приятно, что Наташе Гомон возвращено доброе имя.
      - Что ни говорите, а это все-таки победа,- радовался Юзик.
      -- Конечно! - весело ответил секретарь.- И немалая: мы вернули в коллектив человека. А это не шуточки...
      * * *
      Будущее рисовалось ей каким-то расплывчатым, неопределенным. Почему так? Может, потому, что на глаза навертывались слезы, а в груди затаилась обида? Лежа на диванчике, Наташа вспомнила первые дни работы, волнующие радости, веселые вечера в клубе. Как все было хорошо! И вот встретился на ее пути Федоров...
      Наташа закрыла глаза, стараясь отогнать от себя воспоминания. Зачем вспоминать? Прошлого не воротишь...
      Вдруг в передней позвонили. Может, к ней? Нет, все подруги на работе.
      Наташа даже вздрогнула от неожиданности, когда соседка сказала, что пришли к ней.
      - Кто? - поправляя косу, тревожно спросила девушка.
      В дверях появился Юзик. Остановившись на пороге, он смотрел на Наташу тем добрым взглядом, который был так понятен девушке. На устах его блуждала добродушная лучезарная улыбка.
      - Я приехал за тобой,- сказал он, снимая шляпу, усыпанную снежинками.-Знаешь, у нашего Федорова большой кулак, да размах короткий,и, довольный шуткой, засмеялся.
      - Я ничего не понимаю,- искренне удивилась девушка.- О чем ты говоришь, Юзик?
      - Ты будешь работать. Приказ отменен! И знаешь почему? - Он подробно рассказал о новых заграничных шарах.
      Наташа успокоилась. Она шагала по комнате из угла в угол, слушала Юзика, иногда прерывая его:
      - Ну вот видишь... Оказывается, дело выглядит посложнее. А Федоров... Это такой человек! Эх, да что о нем толковать...
      - Ну, так собирайся на смену,- напомнил Юзик, когда обо всем было переговорено.- Поедем вместе.
      И он предупредительно снял с вешалки Наташину шубку.
      Наташа благодарно кивнула ему и сунула руки в рукава.
      - Я поеду с тобой,- покорно и тихо промолвила она,- но, видно, это в последний раз... Ведь я собралась...
      - В Москву?
      - Да. Это я твердо решила,- сказала Наташа.- Там меня ждут...
      - "В Москву! В Москву!" - тосковали три сестры в пьесе Чехова,пошутил Юзик.
      Глава шестая
      Надо отдать справедливость, новый управляющий на ракетном заводе Билли Спайт, заменивший Чарли Пэтона, вел дела довольно умело. Главное, о чем он заботился,- чтобы непрерывно росли прибыли сенатора Уолтера и компании. Ракетопланы марки "Метеор", построенные заводом, курсировали на многих транспортных линиях, они рекламировались повсюду как последнее чудо техники. В ракетопланах были спальные салоны, буфеты, они по желанию пассажиров могли делать по нескольку витков вокруг Земли и были своего рода .небесными санаториями. В популярности ракетопланов Билли Спайт видел и свою заслугу. Но теперь дела завертелись еще лихорадочнее и Билли некогда было вздохнуть.
      Как известно, после распродажи участков на Луне началась срочная постройка целой эскадры космических ракет. Уолтер спешил, он, как всегда, хотел делить пирог первым.
      Не все в конструкции космической ракеты было доведено до конца: задерживалась разработка нового атомного двигателя. Но это не должно было помешать осуществлению задуманного проекта.
      Космическая ракета - огромный корабль длиной до 200 метров - состоит из трех ступеней. Одна из них, по замыслу конструкторов, должна иметь воздушно-реактивный двигатель, вторая - прямоточный и лишь третья, которой предстояло доставить пассажиров в далекие космические пространства,-атомный. Проекты первых двух ступеней были разработаны точно. С них и начиналось это грандиозное по масштабам строительство.
      Но Билли Спайту на сей раз труднее было реализовать планы своего босса. Дело в том, что на заводе компании дохнуло приближением бури. И этого надо было ожидать.
      Рабочие и служащие все чаще требовали улучшения условий труда и сокращения непомерных штрафов и поборов. Билли Спайт приумножал доходы компании, всякими ухищрениями снижая оплату труда рабочих.
      В цехах все громче слышался ропот: рабочие не могли внести очередные взносы за квартиры и автомобили, купленные в рассрочку.
      Все свои надежды Билли Спайт возлагал на членов Федерации труда, которые были фаворитами дирекции. Эти люди сдерживали рост недовольства на заводе, сеяли вражду между рабочими, выдавали зачинщиков стачек и забастовок.
      Однако буря близилась. Стихийно возникали митинги. На трибуну, правда, пробирались и члены Федерации труда, но их освистывали.
      И наконец прорвалось...
      В тот день, придя на дневную смену, рабочие неторопливо занимали свои места. Многие стояли у станочных пролетов, спорили, другие, наоборот, были угрюмыми, настороженными. Станки не работали. По цехам плыл гул возмущенных голосов.
      Билли Спайт переполошился: он никак не ожидал такого оборота дела. Пришлось срочно собрать доверенных людей и послать во все цехи. Им было приказано сорвать забастовку в самом ее начале. Но это только подлило масла в огонь.
      Оказывается, уже действовал забастовочный комитет, были назначены делегаты для переговоров с Уолтером. Над огромной заводской территорией запели гудки. Забастовка началась!
      Как раз в это время на плоскую крышу здания заводоуправления опустился воздушный автомобиль. Все догадались - "сам босс!"
      Сенатор, выйдя из кабиды, надвинул на вспотевший лоб шляпу и начал рассматривать заводский двор. То, что он увидел, казалось, нисколько его не встревожило. С миной всесильного человека сенатор подошел к лифту и опустился в центральную контору завода.
      - Что здесь происходит? - властно спросил он Билли Спайта, принюхиваясь к знакомому запаху сигары "Вирджиния",
      Спайт, тонкий, сухой, с козлиной бородкой, услужливо просеменил к хозяину и, взяв у него из рук шляпу и трость, положил на стол. Лицо управляющего было растерянным и беспомощным. Он погасил сигару и, разводя руками, тихо проговорил:
      - Ничего не понимаю, сэр. Кажется, бастуют!
      - Заткните им глотку! Слышите? "Кажется"... Я не позволю!
      - Но как же...- Билли осекся.
      - Где их делегаты? - резко Опросил сенатор.- Вызвать ко мне!
      Когда Билли Спайт сказал, что сенатор Уолтер ждет делегатов забастовочного комитета, рабочие удивились. Это было невероятно - сам босс хотел говорить с бастовавшими.
      - Пошли, ребята! - предложил председатель забастовочного комитета двум своим товарищам-делегатам.
      Сенатор встретил их хотя и сдержанно, но не враждебно. Повернувшись в кресле, он спросил:
      - Что вам нужно? Каковы ваши условия?
      - Мы требуем увеличить заработную плату, ликвидировать штрафы, предоставлять всем рабочим трехнедельный отпуск за счет предприятия.
      - Всё?
      - Да, сэр. Это наши минимальные требования. Сенатор поморщился, нахмурился. Какая беззастенчивая наглость! Эти красные... О, они знают, когда нанести удар из-за угла. Именно теперь, именно в разгар важнейших работ. Всякое промедление - это крушение детально продуманного плана.
      Время, почему ты не подвластно человеку?! Если бы найти способ по своему усмотрению сокращать его или растягивать, даже останавливать, когда заблагорассудится... Он бы показал им, этим дьяволам в рабочих блузах! Они бы у него поплясали! Однако пока что приходится считаться со временем и... уступать. Дело не терпит промедления. Иначе потеряешь пальму первенства, рухнет мечта, взлелеянная тобой! Иначе - крах... Это не в правилах Уолтера. Он саркастически усмехнулся и негромко проговорил:
      - А не кажется вам, мои мальчики, что у вас слишком дерзкие головы? Боюсь, вы можете потерять их. Ваши требования лишены всякой почвы. Каждому бог отвел определенное место на этой грешной земле. Тот, кто забывает...
      Вперед вышел седовласый рабочий, с прокуренными усами, посмотрел прямо в глаза Уолтеру и веско, раздельно произнес:
      - Мы полагали, сэр, что вы деловой человек. Выходит, ошибались.- Он повернулся к товарищам: - Пошли отсюда, ребята.
      Сенатор встал и, опершись ладонями о спинку кресла, решительно и громко выкрикнул:
      -- Остановитесь! - Потом через силу выдавил хриплое: - Согласен... Я согласен... Вы правы, ребята, я человек деловой. Пускай рабочие развязывают свои кошельки: туда будут сыпаться доллары. Долларовый дождь, ребята! И так будет три месяца. Ровно три. Ни одним часом больше. Ступайте! - выкрикнул он снова, метнув из-под бровей суровый взгляд.