Инспектор. Вы были один в комнате?
      Роберт. Нет, сэр. Томас и Фредерик тоже там были.
      Трежер. Это верно; я их видел.
      Инспектор (поднимает руку, призывая к молчанию). Больше из комнаты не выходили?
      Роберт. Нет, сэр.
      Инспектор. А что же вы там делали, если не легли спать?
      Роберт (Уинзору). С вашего позволения, сэр, мы играли в бридж.
      Инспектор. Очень хорошо. Можете идти. С теми двумя я после поговорю.
      Роберт. Слушаю, сэр. Но они скажут то же, что и я.
      Уходит; все, кроме инспектора и Де Левиса, провожают его улыбками.
      Инспектор (резко). Позовите его обратно.
      Трежер зовет: "Роберт!", и тот снова входит.
      Роберт. Что угодно, сэр?
      Инспектор. Не заметили ничего особенного, когда забирали вещи мистера Де Левиса?
      Роберт. Только то, что они очень элегантные, сэр.
      Инспектор. Я сказал - особенного.
      Роберт (подумав). Да, сэр. Заметил.
      Инспектор. Что именно?
      Роберт. От пары остался только один ботинок. А утром было два, как полагается.
      Инспектор. Как вы это себе объяснили?
      Роберт. Подумал, может, он бросил в кошку или еще что-нибудь.
      Инспектор. Искали недостающий ботинок?
      Роберт. Нет, сэр. Решил утром ему сказать.
      Инспектор. Очень хорошо. Идите.
      Роберт. Слушаю, сэр.
      Уходит.
      Инспектор (глядя на Де Левиса). Ну вот, ваша версия и подтвердилась, сэр.
      Де Левис (сухо). Не знаю, почему она нуждается в подтверждении.
      Инспектор. Это никогда не лишнее, поверьте моему опыту. (Уинзору.) Насколько я понял, в соседних комнатах с этой стороны (показывает направо) помещается дама, а с этой (показывает налево) джентльмен. Они были у себя, когда совершилась кража?
      Уинзор. Мисс Орм была, капитан Дэнси нет.
      Инспектор. Они знают о краже?
      Уинзор. Да.
      Инспектор. Нельзя ли мне на минутку ключи от их комнат. Мой помощник их принесет. (Подходит к двери, растворяет ее и что-то говорит полицейскому, стоящему в коридоре. Трежеру.) Можете пойти с ним.
      Трежер выходит.
      А я пока что осмотрю балкон. (Выходит на балкон.)
      Де Левис идет за ним.
      Уинзор. (Кэнинджу). Провались он совсем, этот Де Левис, со своими деньгами! Мерзко все это, генерал.
      Кэниндж. От инспектора никакого проку.
      Одновременно входят инспектор с балкона, а Трежер и полицейский из коридора.
      Полицейский (подавая ключ). От комнаты справа, сэр. (Подавая другой.) От комнаты слева, сэр.
      Инспектор пробует ключи на дверном замке, остальные напряженно следят за ним. Ключи не подходят.
      Инспектор. Вставьте обратно.
      Отдает ключи полицейскому, и тот уходит в сопровождении Трежера.
      Придется мне испробовать все ключи в доме, сэр.
      Уинзор. Инспектор, вы в самом деле считаете необходимым будоражить весь дом и поднимать с постели всех моих гостей? Это все, знаете ли, крайне неприятно. Денежная потеря не так уж важна. Мистер Де Левис - очень богатый человек.
      Кэниндж. Вы можете узнать номера банкнот у букмекера Кентмена, инспектор. Самые крупные он, наверно, записал.
      Инспектор (качает головой). Букмекер? Навряд ли. У них столько денег проходит через руки.
      Уинзор. Нам нежелателен скандал в Мелдон Корте, инспектор.
      Инспектор. Ну что ж, мистер Уинзор, у меня, собственно, уже есть определенное мнение.
      Пока он говорит, с балкона возвращается в комнату Де Левис.
      Мне и ключи-то эти не так чтобы очень нужны, но, по правилам, полагается обследовать все возможности.
      Уинзор. А вы что скажете, Де Левис? Вы настаиваете на том, чтобы всех в доме перебудить и перепробовать все ключи?
      Де Левис (его лицо, с тех пор как он вернулся с балкона, выражает какое-то странное возбуждение). Нет. Не настаиваю.
      Инспектор. Хорошо, господа. Так вот, по-моему, вор проник в комнату еще до того, как ее заперли, вероятно, во время обеда, и спрятался под кроватью. А после удрал через балкон - на том углу (показывает направо) плющ сорван. Я теперь осмотрю сад - насчет следов, а потом мы еще поговорим, сэр. (Снова что-то записывает в блокноте.) Итак, спокойной вам ночи, господа!
      Кэниндж. Спокойной ночи!
      Уинзор (с облегчением). Я пойду с вами, инспектор.
      Провожает инспектора до двери, и оба уходят.
      Де Левис (вдруг). Генерал, я знаю, кто украл деньги.
      Кэниндж. Да-а? Это инспектор, что ли, вас убедил?
      Де Левис (презрительно). Этот болван! (Вынимает из бумажника салфеточки для бритья.) Нет! Кто додумался насовать сюда бумажек, у того, конечно, хватило хитрости и хладнокровия и плющ оборвать для отвода глаз. Идите сюда, генерал, я вам покажу. (Идет к балконной двери. Кэниндж за ним.) Видите? Вон перила моего балкона, а вон соседнего. (Показывает шнурок от своего халата, держа его в разведенных руках.) Я этим шнурком измерил расстояние - семь футов, всего-навсего! Если человек может вскочить без разбега на узкий шкафчик в четыре фута высотой и не потерять равновесия - такой прыжок для него сущие пустяки. А вот еще - посмотрите! (Выходит на балкон и тотчас возвращается, держа в руке веточку плюща, и подносит ее к свету.) Кто-то наступил на нее - стебель раздавлен, да еще с внутренней стороны, где этот тип должен был стать на перила, когда прыгал обратно!
      Кэниндж (натянуто). На соседний балкон, мистер Де Левис, выходит комната, где помещается капитан Дэнси - офицер и джентльмен. Очень странное предположение с вашей стороны.
      Де Левис. Обвинение.
      Кэниндж. Что-о?
      Де Левис. У меня есть интуиция, генерал, это у меня в крови. Я прямо вижу, как все было. Дэнси пришел наверх, увидел, что я иду в ванную, подергал мою дверь, вошел к себе в спальню, заметил, что моя балконная дверь открыта, прыгнул, выкрал деньги, насовал вместо них бумажек, оборвал для отвода глаз плющ на том углу (показывает направо), перепрыгнул обратно и опять сбежал вниз. Четырех минут на это довольно!
      Кэниндж (строго). Это неслыханно, Де Левис. Дэнси утверждает, что все время был внизу. Либо вы немедленно откажетесь от своих слов, либо я вынужден буду устроить вам очную ставку с Дэнси.
      Де Левис. Если он вернет деньги и извинится, я ничего не буду делать только перестану ему кланяться. Он подарил мне эту кобылку - вы знаете, думал, негодная кляча, и с тех пор зол на меня как бес за то, что оказался таким простофилей. А кроме того, я знаю, у него нет ни гроша за душой.
      Кэниндж (раздраженно пройдясь взад-вперед по комнате). Это сумасшествие, сэр, то, что вы про него придумали.
      Де Левис. Не больше, чем то, что он проделал.
      Кэниндж. Деньги мог взять только тот, кто знал, что вы их получили.
      Де Левис. А почему вы думаете, что он не знал?
      Кэниндж. А вам откуда известно, что он знал?
      Де Левис. Не имею ни малейших сомнений.
      Кэниндж. Но без всяких доказательств. Это недопустимо, Де Левис. Я должен буду сказать Уинзору.
      Де Левис (гневно). Говорите хоть всей вашей братии! Вы думаете, я толстокожий, но, смею вас уверить, генерал, я прекрасно чувствую здешнюю атмосферу. И будь я на месте Дэнси, а он на моем, вы бы совсем в другом тоне со мной разговаривали.
      Кэниндж (с ледяной вежливостью). Не замечал, что употребляю с вами какой-то особенный тон, как вы выражаетесь. Но, видите ли, мистер Де Левис, мы здесь в гостях, и надо все-таки иметь уважение к нашему хозяину и к тому корпоративному чувству, которое существует среди джентльменов.
      Де Левис. Ас каких пор воры считаются джентльменами? Дружны, как воры, - так что ли, генерал? Недурной девиз!
      Кэниндж. Довольно! (Идет к двери, но, не растворив ее, останавливается.) Послушайте, Де Левис. Я немножко знаю свет. Если то, что вы здесь говорили, выйдет из этих стен, последствий никто не может предусмотреть. Капитан Дэнси - храбрый офицер, с прекрасной репутацией, и он только недавно женился. Но будь он так же чист, как... Иисус Христос, пятно на нем все равно останется, пока не будет найден настоящий виновник. В старое время, когда такие вопросы решались дуэлью, ни один из вас не вышел бы живым из этой комнаты. Если вы будете настаивать на этом вздорном обвинении, вы оба выйдете отсюда погибшими в глазах общества: вы - потому что пустили эту клевету, он - потому что стал ее жертвой.
      Де Левис. Общество! Вы думаете, я не понимаю, что меня терпят только из-за моих денег? Но чтобы это самое общество к моральным обидам добавило еще материальный ущерб и прикарманило мои деньги, - нет, этого я не потерплю. Если мне вернут деньги, я буду молчать; если нет - не буду. Я знаю, что я прав. И ничего лучшего не желаю, как очной ставки с Дэнси. Но если вы предпочитаете иной путь - хорошо, действуйте с ним по-своему, как велит ваше драгоценное корпоративное чувство.
      Кэниндж. Честное слово, вы слишком далеко заходите, мистер Де Левис.
      Де Левис. Я зайду еще дальше, генерал Кэниндж, если деньги не будут мне возвращены.
      Входит Уинзор.
      Уинзор. Так вот, Де Левис, боюсь, пока это все, что мы можем сделать. Бесконечно сожалею, что это случилось с вами в моем доме.
      Кэниндж (помолчав). Есть кое-что новое, Уинзор. Мистер Де Левис обвиняет одного из ваших гостей.
      Уинзор. Что?..
      Кэниндж. Будто бы он перепрыгнул со своего балкона на этот, выкрал деньги и прыгнул обратно. Я всячески старался рассеять эту странную фантазию, но без успеха. Придется сказать Дэнси.
      Де Левис. С Дэнси можете поступать как хотите. Все, что мне нужно, это чтоб мне вернули деньги.
      Кэниндж (сухо). Мистер Де Левис считает, что его ценят только по его деньгам, поэтому для него очень важно получить их обратно.
      Уинзор. Да что за чепуха! Это чудовищно, Де Левис. Я знаю Рональда Дэнси с детства.
      Кэниндж. Вы тут жаловались, что вам к моральной обиде добавляют еще материальный ущерб. А что сказать о вашем поведении с человеком, который отдал вам лошадь даром, а вы нажили на ней тысячу фунтов?
      Де Левис. Мне не нужна была эта лошадь; я взял ее из любезности.
      Кэниндж. Но, полагаю, не без оглядки на ту выгоду, какую можно из нее извлечь. Этот принцип часто лежит в основе бескорыстных поступков.
      Де Левис (видимо, задетый за больное место). У людей моей крови, вы это, что ли, хотите сказать?
      Кэниндж (холодно). Я этого не говорил.
      Де Левис. О да, вы никогда не говорите таких вещей.
      Кэниндж. Я этого и не думаю.
      Де Левис. Но Дэнси думает.
      Уинзор. Ну, знаете, Де Левис, если вы так платите за гостеприимство...
      Де Левис. Гостеприимство, которое меня оскорбляет и обходится мне в тысячу фунтов!
      Кэниндж. Пойдите позовите Дэнси, Уинзор, но ничего ему не говорите.
      Уинзор уходит.
      Кэниндж. Я попросил бы вас быть сдержаннее и предоставить мне вести этот разговор.
      Де Левис отворачивается к балконной двери и закуривает сигарету. Входит
      Уинзор, за ним Дэнси.
      Кэниндж. Дэнси, ради Уинзора мы хотим избежать огласки и вообще всякого шума вокруг этой истории. Мы пытались внушить это и полиции. По-моему, главное тут вот что: надо установить, кто знал, что Де Левис получил эти деньги. Об этом мы и хотели с вами посоветоваться,
      Уинзор. Де Левис говорит, что Кентмен уплатил ему там же, на ипподроме, возле конюшен.
      Де Левис вдруг резко поворачивается, так что оказывается лицом к лицу с
      Дэнси.
      Кэниндж. Вы не слыхали ничего такого, что могло бы пролить свет на этот вопрос? Вначале это была ваша лошадь, мы и подумали, может, кто вам говорил?
      Дэнси. Мне? Нет.
      Кэниндж. Даже не слыхали об этой сделке, пока были в Ньюмаркете?
      Дэнси. Нет.
      Кэниндж. Ну, а кто все-таки мог знать, как вам кажется? Ведь ничего не взяли, только эти деньги.
      Дэяси. Всем известно, что Де Левис - богач, так же как всем известно, что я - банкрот.
      Кэниндж. Богачей много и кроме мистера Де Левиса, но не всякий носит в бумажнике такую крупную сумму.
      Дэнси. Он выиграл в двух заездах.
      Де Левис. Так я на наличные, что ли, играю?
      Дэнси. Не знаю, как вы играете, и не интересуюсь.
      Кэниндж. Значит, вы не можете нам помочь?
      Дэнси. Нет. Не могу. Еще что-нибудь? (Смотрит в упор на Де Левиса.)
      Кэниндж (кладет руку ему на плечо). Нет, Дэнси, больше ничего, благодарю вас.
      Дэнси уходит. Кэниндж смотрит на свою ладонь. Минута молчания.
      Уинзор. Видите, Де Левис, он даже не знал, что вы получили деньги.
      Де Левис. Очень убедительно. Уинзор. Ну, знаете! Вы просто...
      Стук в дверь; входит инспектор.
      Инспектор. Мы уезжаем, господа. Осмотр сада, к сожалению, ничего не дал. Прямо загадка.
      Кэниндж. Вы тщательно обыскали?
      Инспектор. И даже очень, генерал. Но возле террасы никаких следов нет.
      Уинзор (взглянув на Де Левиса, чье лицо выражает очень многое). Гм! Будете, значит, пробовать с другого конца, инспектор?
      Инспектор. Да, посмотрим, что удастся выяснить у букмекеров насчет номеров. Но прежде чем я уеду - вы, господа, имели время подумать, - у вас нет подозрений на кого-нибудь в доме?
      По лицу Де Левиса видно, что он хочет заговорить, но не решается. Кэниндж
      пристально смотрит на него.
      Уинзор (решительно). Нет.
      Де Левис поворачивается и уходит на балкон.
      Инспектор. Если будете завтра на скачках, загляните к нам, сэр. Я к тому времени повидаюсь с Кентменом.
      Уинзор. Правильно, инспектор. Спокойной ночи и очень вам благодарен.
      Инспектор. Всегда к вашим услугам, сэр. (Уходит.)
      Уинзор. Ух! Я так боялся, вдруг этот... (Кивает в сторону балкона.) Слушайте, генерал, мы должны заткнуть ему рот. Представьте себе, что поползет такая сплетня!.. А настоящего вора могут никогда и не найти. Ведь это черт знает какая гадость для Дэнси!
      Кэниндж. Уинзор! У Дэнси рукав был мокрый.
      Уинзор. Что?..
      Кэниндж. Мокрый, хоть выжми. А шел дождь.
      Они переглядываются.
      Уинзор. Я... я не понимаю... (Он говорит с запинкой, упавшим голосом, видно, что он понял.)
      Кэниндж. Лил как из ведра. Одной минуты там (показывает подбородком на балкон) достаточно...
      Уинзор (поспешно). Может быть, он потом выходил на балкон.
      Кэниндж. Дождь перестал полчаса назад, когда я еще был внизу.
      Уинзор. Ну, значит, оперся на мокрые перила.
      Кэниндж. Плечом?
      Уинзор. Ну, прислонился к стене. Мало ли какие могут быть объяснения. (Очень тихо и горячо.) Я самым решительным образом отказываюсь верить чему-нибудь подобному о Рональде Дэнси в моем доме. К черту, генерал, надо поступать с людьми так, как мы хотим, чтобы с нами поступали. Это нестерпимо.
      Кэниндж. Согласен. Нестерпимо. (Повысив голос.) Мистер Де Левис!
      Де Левис появляется на пороге; он стоит в центре растворенной балконной
      двери, как в рамке.
      Кэниндж (с холодной решимостью). Дэнси - бывший офицер, и он джентльмен. Ваше предположение есть чистый вымысел, и вы не должны его повторять. Понятно?
      Де Левис. Язык у меня еще есть, генерал, хоть денег уже нету.
      Кэниндж (бесстрастно). Не должны. Вы член трех клубов и хотите пройти в четвертый. Но тот, кто, будучи принят в доме как гость, возводит такой поклеп на другого гостя, не имея в руках неопровержимых доказательств, сам ставит себя под угрозу полного остракизма. Даете слово, что ничего не будете предпринимать?
      Де Левис. Светский шантаж? Гм!
      Кэниндж. Нет, только предостережение. Если вы в своих интересах сочтете нужным дать ход этой клевете, все равно каким способом, мы в наших интересах сочтем необходимым порвать всякие отношения с человеком, который так грубо нарушает неписаный кодекс чести.
      Де Левис. А ваш кодекс и на меня распространяется? Как вы считаете, генерал?
      Кэниндж. На всякого, кто хочет быть джентльменом.
      Де Левис. А-а! Но меня-то вы ведь не знали с детства, генерал.
      Кэниндж. Решайте сами.
      Пауза.
      Де Левис. Я не дурак, генерал. И прекрасно понимаю, что вы можете меня отовсюду выставить.
      Кэниндж (ледяным голосом). Итак?
      Де Левис (угрюмо). Я ничего не скажу, пока не буду иметь доказательств.
      Кэниндж. Хорошо. Мы безоговорочно верим Данси.
      Мгновение смотрят друг на друга - генерал холодно, проницательно, невозмутимо, Уинзор - гневно и вызывающе, Де Левис - насмешливо, с оттенком торжества, язвительно. Затем Кэниндж и Уинзор направляются к двери и
      выходят.
      Де Левис (про себя). Скоты!
      Занавес
      ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
      КАРТИНА ПЕРВАЯ
      Две недели спустя, под вечер, в карточной комнате одного из лондонских клубов. В правой стене камин, в нем горит огонь. В левой стене дверь в бильярдную. Немного правее середины комнаты за карточным столом сидят: лицом к зрителю лорд Сент Эрс, старик с внешностью Джона Булля; с левой стороны стола - генерал Каниндж, с правой - Огестес Борринг, типичный клубный завсегдатай, лет 35; он говорит с легким заиканием или причмокиванием, которое, впрочем, ему идет. Четвертый игрок в бридж, Чарлз Уинзор, стоит
      спиной к камину.
      Борринг. И р-роббер.
      Уинзор. Черт! Ну и идет же к вам карта, Борринг.
      Сент Эрс (проигравший в этом роббере). Глупая игра, ваш бридж. Не сравнять с вистом. И зачем только я в нее играю - понять не могу.
      Кэниндж. Так что ж, Сент Эрс, давайте введем опять в моду вист?
      Уинзор. Не выйдет. Темпы теперь другие. Когда - человек научился летать, ходить пешком ему уже неинтересно. Молодых за вист не усадишь.
      Борринг. Вы лучше в бридже сделайте так, чтобы в каждом роббере сразу двое не играли.
      Сент Эрс. Нет, все-таки не надо было изменять старой игре. Зря я не поехал в Ньюмаркет, Кэниндж, дождя убоялся.
      Квниндж (взглянув на часы). Послушаем, кто взял кембриджширский приз. Позвоните, Уинзор, пожалуйста.
      Уинзор звонит.
      Сент Эрс. Кстати, Кэниндж, вашего Де Левиса прокатили - на вороных.
      Кэниндж. Что?
      Сент Эрс. Я по дороге заглянул в Жокей-клуб.
      Кэниндж мрачно молчит, Уинзор издает досадливое восклицание.
      Борринг. А р-разве могло быть иначе, генерал? Чего вы ожидали?
      Входит лакей.
      Лакей. Что прикажете, милорд?
      Сент Эрс. Кто взял кембриджширский приз?
      Лакей. Розмэри, милорд. Вторым пришел Шербет, третьим Барбизон. За Розмэри платили девять за один.
      Сент Эрс. Благодарю вас. Все.
      Лакей уходит.
      Борринг. Розмэри! А Де Левис т-только что ее п-продал! Ну, да он, наверно, в-взял за нее хороший куш.
      Остальные трое смотрят на него.
      Сент Эрс. Куш-то куш, да в чей карман он попал, вот в чем вопрос, молодой человек.
      Кэниндж. Тяните.
      Все вынимают по карте.
      Борринг. Вы об этой истории, что про него рассказывают? Будто у него ук-к-рали к-кучу денег, когда он где-то гостил? А тут еще п-приз! То-то он будет злиться!
      Уинзор. Нам с вами, Борринг.
      Садится в кресло, где сидел Кэниндж, а тот занимает его место у камина.
      Борринг. Фью-ю! Дэнси тоже, наверно, к-кусает п-пальцы. Он ведь отдал эту кобылку, чтобы не тратиться на ее содержание. И еще рад был радехонек, что кто-то нашелся - взял. А Кентмен, наверно, з-з-загреб уйму денег! Две недели назад ее считали в последних.
      Сент Эрс. Все деньги достаются невеждам, которые ни черта не понимают в лошадях.
      Кэниндж (проникновенно). И понимать не хотят. Да! Играть на скачках должны бы только те, для кого лошадь что-то значит.
      Борринг. Я думал, л-лошадь для всех значит одно и то же, генерал,с-случай взять верх над своим б-ближним.
      Кэниндж (с чувством). Лошадь - благородное животное, сэр. Вы бы это знали, если б они столько раз спасали вам жизнь, как мне.
      Борринг. Но у меня они всякий раз норовят отнять жизнь, генерал. Я никогда не буду п-принадлежать к б-б-благородному сообществу лошадников.
      Кэниндж (сухо). Очевидно. Сдавайте!
      Борринг начинает сдавать. Внезапно распахивается дверь, и на пороге появляется майор Колфорд, сухощавый кавалерист в усах.
      Борринг. А, Колфорд! Колфорд. Генерал!
      Что-то в его голосе заставляет всех оторваться от карт.
      Мне нужен ваш совет. Этот Де Левис рассказывает там (указывает на бильярдную, откуда только что вышел) такую гнусную сплетню...
      Кэниндж. Минутку. Мистер Борринг, простите, но, может быть, вы...
      Колфорд. Не стоит, генерал. Нас там было четверо, все слышали. Он говорит, что это Рональд Дэнси обокрал его, когда они гостили у Уинзора. С ума сошел от злости, что пропали деньги за эту кобылку, а она еще взяла и выиграла Кембриджшир!
      Борринг (весь обратившись в слух). Д-дэнси! Ну-ну!..
      Колфорд. Дэнси сейчас в клубе. А не то я бы сам свернул шею этому прохвосту!
      Уинзор и Борринг встали, только Сент Эрс остается сидеть.
      Кэниндж (переглянувшись с Сент Эрсом). Спросите Де Левиса, не будет ли он так добр зайти сюда. А вы, Борринг, последите, чтобы Дэнси не ушел из клуба - он нам понадобится. Ничего ему не говорите и устройте как-нибудь потактичнее, чтобы сюда никто не входил.
      Борринг выходит, за ним Колфорд.
      Уинзор. Услышал, что его забаллотировали - и вот результат. Быстро!
      Кэниндж. Я вам говорил, Сент Эрс, что у меня есть причины, когда просил вас поддержать Де Левиса. Мы с Уинзором знали об этой инсинуации, и я хотел зажать ему рот. С его стороны это, конечно, чистейшая фантазия, и было бы крайне несправедливо по отношению к Дэнси, если бы об этом стали болтать. В свое время такие дела решались дуэлью - наиболее верный способ держать языки на привязи.
      Сент Эрс. Гм!.. Ничего дуэль не решала, кроме одного, - кто лучше стреляет.
      Колфорд (опять появляясь в дверях). Де Левис говорит, что ему нечего прибавить к тому, что он еще раньше сказал вам по этому поводу.
      Кэниндж. Будьте добры, скажите Де Левису, что, если он хочет оставаться членом этого клуба, он должен дать отчет старшинам, по какому праву возводит такое обвинение на другого члена клуба. Нас здесь четверо - это кворум.
      Колфорд опять уходит.
      Сент Эрс. А что, Уинзор, удалось полиции узнать номера банкнот?
      Уинзор. У Кентмена было записано только два номера - той, что в сто фунтов, и еще одной, в пятьдесят.
      Сент Эрс. Проследили их?
      Уинзор. Нет еще.
      Пока он говорит, входит Де Левис. Лицо у него горит, он в крайне
      возбужденном состоянии.
      Де Левис. Ну, генерал Кэниндж, это уж слишком, это уж, знаете ли, через край! (От волнения он говорит с более заметным акцентом.)
      Кэниндж (невозмутимо). Для нас совершенно очевидно, мистер Де Левис, что вы и капитан Дэнси не можете оба оставаться членами клуба. Мы просим вас дать нам объяснения, прежде чем мы поставим вопрос об исключении одного из вас.
      Де Левис. Вы меня предали.
      Кэниндж. Что?!
      Де Левис. Ну, так я же всем расскажу, что вы и лорд Сент Эрс старались провести меня в один клуб и выгнали из другого!
      Кэниндж. Мне совершенно безразлично, сэр, что вы будете обо мне рассказывать.
      Сент Эрс (сухо). А вы довольно-таки ядовитый молодой человек.
      Де Левис. Я вам скажу, милорд, что, по-моему, ядовито - набрасываться на человека, как свора собак, только за то, что он другой породы!
      Кэниндж. Вы, кажется, ни о чем и думать не можете, как только о своей породе. Хотя никто, кроме вас, об этом не думает, сколько мне известно.
      Де Левис. Допустим, я бы обокрал Дэнси, - вы его выгнали б, если бы он стал жаловаться?
      Колфорд. Если вы еще раз повторите эту...
      Кэниндж. Спокойней, Колфорд!
      Уинзор. Вы обвиняете Дэнси в том, что он украл у вас деньги в моем доме, хотя доказательств у вас никаких нет, - никаких! - и после этого ожидаете, что друзья Дэнси будут обращаться с вами как с джентльменом! Вот это уж действительно слишком, если вам угодно!
      Де Левис. Никаких доказательств? Кентмен сказал мне вчера в Ньюмаркете, что Дэнси знало продаже. Кентмен сказал Гулю, и Гуль говорит, что сам рассказал Дэнси.
      Уинзор. Ну и что?
      Де Левис. А Дэнси утверждает, что не знал, - он это сказал вам при мне и при генерале Кэниндже. (Кэнинджу.) Этого вы не можете отрицать, как бы вам ни хотелось!
      Кэниндж. Осторожнее выбирайте выражения, сэр.
      Де Левис. Доказательства! А нашли какие-нибудь следы под этим оборванным плющом? Ни единого! Вы сами видели, как он умеет прыгать, - тогда же вечером выиграл у меня десять фунтов, не постеснялся держать пари, хотя знал, что бьет наверняка. Вот вам ваш Дэнси - обыкновенный жулик!
      Кэниндж (кивнув в сторону бильярдной). Эти, что слышали, еще там, Колфорд?
      Колфорд. Да.
      Кэниндж. Тогда будьте добры, приведите сюда Дэнси. Но ничего ему не говорите.
      Колфорд (Де Левису). Ваше будет счастье, если он не свернет вам шею!
      Выходит. Оставшиеся трое не смотрят на Де Левиса.
      Де Левис (он весь кипит). У меня хорошая память - и жало у меня тоже есть. Да, милорд, раз уж вы соблаговолили назвать меня ядовитым. (Кэнинджу.) Я понимаю, вы меня все равно выгоните, как бы ни обернулось дело. Ну что ж, я прихвачу Дэнси с собой.
      Сент Эрс (про себя). Этот клуб всегда имел такую хорошую репутацию.
      Уинзор. Согласны вы отказаться от своих слов и принести извинения перед Дэнси и теми членами клуба, которые вас слышали?
      Де Левис. Как бы не так!
      Сент Эрс. Вы, должно быть, очень богатый человек, сэр. Но присяжные могут решить, что деньги - слишком слабая компенсация за такое обвинение.
      Де Левис молчит.
      Кэниндж. В суде потребуют доказательств.
      Сент Эрс. Он может возбудить против вас уголовное преследование.
      Уинзор. Если вы сейчас же не потушите этот скандал, вы рискуете очутиться в тюрьме. Если, конечно, его можно потушить.
      Сент Эрс. Будь я на месте Дэнси, я бы ни за что не согласился.
      Де Левис. Так вы ведь не крали моих денег, лорд Сент Эрс.
      Сент Эрс. А вы так уверены, что именно он украл? Насколько я понимаю, было еще с полдесятка других возможностей. Очень уж вы дешево цените чужую репутацию.
      Де Левис. Устройте нам очную ставку с Дэнси и судите беспристрастно.
      Уинзор (тихо, Кэнинджу). А мы не подводим Дэнси тем, что его не предупредили?
      Кэниндж. Сейчас мы представляем клуб, Уинзор. Наш долг - внести в это дело полную ясность.
      Входит Колфорд, за ним Борринг и Дэнси.
      Сент Эрс. Капитан Дэнси, этот господин в присутствии нескольких членов клуба выдвинул против вас тяжкое обвинение.
      Дэнси. Какое?
      Сент Эрс. Что вы украли у него деньги, когда были в гостях у Уинзора.
      Дэнси (жестко и напряженно). Вот как. А на каком основании он оказывает мне такую любезность?
      Де Левис (он тоже весь напряжен). Вы подарили мне эту лошадь, чтобы на нее не расходоваться, и с тех пор имеете зуб против меня; вы знали от Гуля, что я продал ее Кентмену и он уплатил мне наличными, однако сказали, что вам это неизвестно, я сам слышал. Ваша комната была рядом с моей, и вы умеете прыгать, как кошка, мы в тот вечер все это видели. Я нашел у себя на балконе, на перилах, обрывок плюща, раздавленный какой-то тяжестью, как если бы на него наступили. Когда я шел в ванную, ваша дверь была открыта, а когда я возвращался, закрыта.
      Кэниндж. О двери мы в первый раз слышим.
      Де Левис. Я потом вспомнил.
      Сэнт Эрс. Что скажете, Дэнси?
      Дэнси (медленно, отчеканивая слова). Я готов решить это дело любым оружием, где и когда ему угодно.
      Сент Эрс (сухо). Так оно не решается, вы сами это прекрасно знаете. Если он не возьмет своих слов назад, вам придется подать в суд.
      Дэнси. Берете свои слова назад?
      Де Левис. Почему вы сказали генералу Кэнинджу, будто не знали, что Кентмен уплатил мне наличными?
      Дэнси. Потому что не знал.
      Де Левис. Так, значит, Кентмен и Гуль оба солгали неизвестно зачем?
      Дэнси. Это меня не касается,
      Де Левис. Если вы все время были внизу, как вы говорите, почему ваша дверь была сперва открыта, а потом закрыта?
      Дэнси. Раз я был внизу, откуда мне знать? Ветер, должно быть.
      Де Левис. Хотелось бы послушать, что ваша жена об этом скажет.
      Дэнси. Не троньте мою жену... проклятый еврей!
      Сент Эрс. Капитан Дэнси!
      Де Левис (вне себя). Вор!
      Дэнси. Будете драться?
      Де Левис. Ловко придумано - пулей заткнуть мне рот! Нет! Подавайте в суд и - посмотрим!
      Дэнси делает шаг к нему, но Кэниндж и Уинзор становятся между ними.
      Сент Эрс. Довольно, мистер Де Левис; мы вас больше не задерживаем. (Обводит взглядом остальных.) Считайте свое членство в клубе приостановленным, пока это дело не разъяснится.
      Де Левис (дрожа от гнева). Не беспокойтесь о моем членстве. Я от него отказываюсь. (К Дэнси.) Вы назвали меня проклятым евреем. Мой народ имел за собой тысячелетнюю историю, когда вы все еще были дикарями. Я горжусь тем, что я еврей. До свидания - в суде!
      Выходит. Некоторое время все молчат.
      Сент Эрс. Так как же, Дэнси?
      Дэнси. Если эта скотина не хочет драться, что я могу сделать, сэр?
      Сент Эрс. Мы вам сказали - подавайте в суд, чтобы очистить свое имя.
      Дэнси. Колфорд, ты видел, что я писал письма в холле после нашей партии в бильярд?
      Колфорд. Конечно, видел. Ты там сидел, когда я проходил в курительную.
      Кэниндж. Через сколько времени после того, как вы оба ушли из бильярдной?
      Колфорд. Минут через пять.
      Дэнси. Я ничем не могу доказать, что был там все время.
      Кэниндж. Это уж пусть Де Левис доказывает свои утверждения. Вы слышали, что он сказал о Гуле?
      Дэнси. Если Гуль в самом деле что-то мне говорил, - ну, значит, я пропустил мимо ушей.
      Сент Эрс. Тут затронута честь клуба. Намерены вы подать в суд?
      Дэнси (медленно). Это дорогое развлечение, лорд Сент Эрс. А у меня туго с деньгами. Мне нужно подумать. (Оглядывает всех одного за другим.) Должен ли я это так понимать, господа, что у вас есть сомнения?
      Колфорд (с жаром). Нет!