Они сидели в комнате наставника на втором этаже здания ЦРБИ и пили чай. Такэда больше молчал, слушая инструктора, и лишь иногда вставлял реплики. Отвечая на последние слова Красильникова, заметил:
      - Вы даже не представляете, насколько правы - насчет избранника. Хотя известный философ Даниил Андреев с вами был бы не согласен. Он говорил, что творчество, как и любовь, не есть исключительный дар, ведомый только избранникам. Избранникам ведомы праведность и святость, героизм и мудрость, гениальность и талант.
      - Я читал Андреева. С ним можно спорить, потому что в его утверждениях кроются парадоксы, но я не буду. Скажу только, что у Петрова - фамилия небось подставная? - есть и талант, и творческая жилка, а остальное придет. Что касается занятий с мечами, то они впереди. Я не считаю себя великим знатоком кэндо, дам, что смогу, а потом сведу его с одним своим знакомым. Вот он - мастер высшего класса по бою на мечах, владеющий даже "сечей Радогора".
      - Годится. Иван Григорьевич, сегодня вы меня не видели и вообще не знаете. Договорились? Так надо. Во-вторых, я снова уеду на некоторое время...
      - Понял, подстрахую.
      - Нет, дело в другом. Ник... Владимир Петров - не только акробат, но и танцор, причем неординарный.
      - Уже видел. Он связался с казино, хотя я и не советовал.
      - Спасибо, что вмешались в прошлый раз, я мог бы не успеть. Ему надо бы дать возможность где-то репетировать, танцевать, хотя бы раз в неделю, иначе он затоскует. В каком-нибудь интеллигентном молодежном клубе, но не в заведении типа казино.
      - Хорошо, я поищу. И все же было бы лучше, если бы вы рассказали мне о нем побольше. Такое впечатление, что он вспоминает забытое умение боя, а это заставляет меня сомневаться в правильности собственных планов.
      - "Когда ты учишь, ты лишь открываешь, что давно уже знаешь" [Ричард Бах, американский социолог.], - философски промолвил Такэда. Это не я сказал. - Встал. - Спасибо за прием.
      После встречи с Красильниковым инженер зашел на Главпочтамт и спросил корреспонденцию "до востребования" на имя Кусуноки Мацумото под этим псевдонимом он и поселился в Хабаровске. Писем не было, но пришла телеграмма из Москвы, от Романа: "Творится странное. Прилетай". Думал Толя недолго. Он знал инструктора давно и не верил, что тот может запаниковать. Уж если он дал телеграмму, значит, действительно не мог разобраться с возникшей проблемой.
      Инженер нашел Сухова в ЦРБИ и сообщил, что улетает на неделю. Не дав ему опомнитьcя, поспешил из центра, на ходу предупредив Красильникова об отъезде. Спустя сутки он звонил Роману из аэропорта Быково, а когда тот поднял трубку, сказал только несколько слов:
      - Это я. Вариант один подходит?
      - Подходит, - глуховатым голосом ответил Роман.
      - О'кей.
      Для подстраховки Такэда разработал три варианта встреч с Романом. Теперь они виделись в Переделкине, недалеко от писательского Дома творчества, у известного кладбища, где было похоронено немало именитых писателей.
      Роман прибыл первым, окинул взглядом инженера, когда тот поднимался по ступенькам на холм. Как всегда в конце ноября, уже выпал снег, было холодно, и одет инструктор был в зеленое финское пальто, в отличие от Такэды, предпочитавшего куртку на меху.
      Вечерело. Лицо Романа казалось серым, холодным и страдающим, но голос не изменился.
      - Быстро ты добрался.
      - Хорошо, что существуют частные авиакомпании.
      Они пожали друг другу руки, и Роман кивнул на скамеечку возле одной из огороженных могил.
      - Присядем. Я здесь все осмотрел, вроде никого нет.
      - Ксению видел?
      - Вчера вечером. Как и договаривались, я ее провожаю домой... незаметно. Какие-то типы подходили пару раз, но инцидентов не было. А вот у меня дома... и на работе...
      Роман хмыкнул. Он умело контролировал свои чувства, но по некоторой суетливости Такэда видел, что приятель взволнован.
      - Сначала позвонили по телефону: "Никита Сухов не у вас? Дайте ему трубочку". Я говорю: девушка, он погиб и давно похоронен...
      - Звонила девушка?
      - Женский голос, приятный такой, мурлыкающий. Положила трубку. Ни "извините", ни "до свидания". Потом через неделю зашел некто в штатском, представился сотрудником милиции, книжечку показал, все чин чином, и тоже о Сухове: как погиб, когда, где похоронен. Я ответил, а потом спрашиваю: "А в чем дело?" И ты знаешь, что он ответил? Начал вдруг оглядываться, да с такой изумленной рожей, будто не понимает, где находится и как сюда попал, да и говорит: "Кажется, я заблудился".
      - Вселение, - глухо сказал Такэда.
      - Что?
      - Ничего, продолжай.
      - Ну вот. Через день после прихода этого ненормального на меня с плиты упал бак с кипятком: жена стирала и кипятила белье. Еле увернулся! И ведь точно помню, что стоял он в центре плиты и прочно. А завалился - будто подтолкнул кто. Дальше - больше. Загорелся стол, когда я писал отчет! Ни с чего! Сгорел почти весь, зеленым пламенем. Телефон вдруг начал... стрелять! Звонок. Беру трубку, говорю: "Алло", а динамик в ухе чуть ли не взрывается. От одного такого "выстрела" я оглох на два дня. И это еще не все...
      - Короче, Роман.
      Инструктор умолк, слегка обидевшись, но пересилил раздражение.
      - Длится эта кутерьма уже месяц. Каждый день жду новой каверзы. Хорошо, что это не отражается на жене, она ничего не знает. А позавчера... меня встретили. Вышел из школы, повернул к остановке, а навстречу человек пять, все в пятнистых комбинезонах, без шапок...
      Такэда молча встал, потом сел. Роман смотрел на него удивленно, потом неуверенно продолжил:
      - Я подумал, что это или омоновцы, или спецгруппа нашего учреждения. Командиры из "высших" соображений вполне могли устроить тренировку, не ставя меня в известность, как уже было один раз. Так и не понял, кто это был. Один из них, настоящий Геракл, подошел и тихо так, но внятно: "Ты работал с Суховым? Больше не вмешивайся. Умрешь". А я ему так же тихо отвечаю: "А пошел бы ты в известном направлении". Он внимательно на меня посмотрел, а взгляд у него - б-р-р! - как у мертвеца, просипел: "Второго предупреждения не будет". И они не спеша удалились.
      Такэда выдохнул сквозь стиснутые зубы, отвернулся.
      - Может быть, тебе уехать на время?
      Роман повернул его к себе.
      - Что все это означает, Толя? Какие секреты вы с Суховым скрываете? За что вас преследуют и кто?
      - Длинная история... Да и ни к чему тебе знать все, Рома. Не обижайся. Сухов в опасности, а от него очень многое зависит в будущем, очень многое. Если не все.
      - Кто он? Сверхсекретный агент? Террорист? Главарь мафии, укравший миллиард и скрывающийся от своих?
      - Не гадай, Рома, он... скажем так, Тэнгу, сказочный герой, вынужденный до поры до времени скрываться и копить силы.
      - Темно. Мне было бы легче, если бы ты кое-что рассказал.
      - Чем меньше ты знаешь, тем лучше. Эти "омоновцы" - боевики СС, и они не отстанут, пока не найдут Сухова. Ах, наму-мехо-рэнгэке! Я думал, что у нас больше времени...
      - Что еще за СС?
      - "Свита Сатаны". Их задача - нейтрализовать Посланника... э-э... в общем, уничтожить Сухова.
      Роман покачал головой.
      - Веселенькое дельце. - Помолчал. - Как дела у Никиты?
      - Нормально, Красильников доволен. Но времени у него на серьезную подготовку мало, в конце концов СС выйдут на след. Рома, не связывайся с этими... "омоновцами", если они встретят еще раз, даже тебе с ними не справиться. Если уж такое случится, скажешь им, что мы уехали на Дальний Восток, это даст нам еще пару месяцев форы. Договорились?
      - Посмотрим.
      - А за Ксенией понаблюдай еще некоторое время. Она предупреждена, но подстраховка не помешает. Хотя, опять же, если и на нее выйдут люди "свиты"...
      - Понял, не беспокойся, я приму кое-какие меры.
      Такэда молча сжал плечо инструктора.
      Расстались они через полчаса, не заметив и не встретив ни одного человека. Стемнело. Тучи заволокли небосвод, и пошел мелкий снег.
      В Хабаровск Такэда вернулся через трое суток, предварительно повидав Ксению - с такими же предосторожностями, как и при встрече с Романом, - и посетив кое-какие учреждения для пополнения информации. Очень недоставало выхода в компьютерную сеть, вот и приходилось изворачиваться.
      Поиски Книги Бездн не то чтобы зашли в тупик, но не дали ощутимых результатов. Такэда объехал все древние монастыри, церкви и пустыни, как действующие, так и заброшенные, разрушенные, хоть как-то упоминаемые легендами в предполагаемом пути Книги по Руси, однако ни в одном не нашел достаточно реального, достоверного следа, за который можно было бы уцепиться. Оставался единственный шанс - Сухарева башня. Надо было либо вскрывать асфальт, под которым покоился фундамент башни, и попытаться разобрать фундамент, что было практически невыполнимо, либо искать свидетелей взрыва башни, могущих помнить какие-нибудь необычные факты. Этим поиском и занимался инженер в последнее время, используя свои старые связи и каналы госбезопасности, нащупанные им с помощью компьютера.
      Конечно, он искал выход в Веер и другим способом, не через Книгу Бездн, - с помощью хрустальной пепельницы в форме бабочки - рации, имеющей связь с информационной службой Собора. Толя упорно клал в нее записки с вопросом: где вход? Но ответа пока не получил.
      Из свидетелей, оставшихся в живых в обширном списке всех причастных к акту вандализма - разрушению Сухаревки, он обнаружил четверых, причем один из них непосредственно участвовал в подготовке и проведении взрыва, но возраст их не позволял надеяться на успех: самому младшему исполнилось девяносто шесть лет, а старший дышал на ладан, неизвестно как ухитрившись дожить до ста с лишним. Этим старшим и был взрывник - Кирилл Мефодиевич Неплюев, живший в настоящий момент в поселке Грозодухово, в ста сорока километрах от Хабаровска. Визит к нему Такэда наметил нанести вместе с Суховым, тем более что по пути можно было показать танцору одну интересную вещь - "прогиб Мира".
      Никита был рад и возвращению друга, и возможности отвлечься, сменить обстановку. Однако у него появились сомнения, и он честно высказал их вслух:
      - По-моему, искать твою Книгу Бездн - почище, чем искать иголку в стогу сена.
      - Ты был бы прав, если бы речь шла о книге обычной, - возразил Такэда. - Но Книга Бездн - не книга вовсе, это свод магических формул и сведений, закодированных неизвестным способом, нечто вроде генетически запрограммированного зародыша, информационной программы, готовой открыться только магу.
      - Но ты же говорил, что эта Книга... и она связана Страшным Проклятием на десять тысяч лет...
      - Язык человеческий беден для адекватного отражения свойств Книги, и, говоря о Страшном Проклятии, я подразумевал команду маскировки, а также защиты Книги, которую подал ее последний владелец. И пришла эта книга к нам, очевидно, из другого хрона, где законы физики несколько иные и допускают магические преобразования. Но и будучи у нас, эта Книга натворила дел, изменяя вариабельность бытия и стабильность материальных основ.
      - Жуть! - вполне искренне сказал Сухов. - Я ничего такого не предполагал. Есть над чем задуматься.
      - Тебе еще придется поломать голову всерьез, отдыхай, пока Книгой занимаюсь я.
      Сухов откинул спинку сиденья и закрыл глаза.
      Чтобы лишний раз перестраховаться, он по совету (по сути приказу) Такэды уволился из казино, сказав, что уезжает во Владивосток. Красильников уже на следующий день после разговора с Толей нашел молодежный клуб, где танцор мог бы показать свое умение, но Никита решил не спешить с "гастролями", пока тяга к танцу не станет непреодолимой. Он еще не оценил по достоинству все сделанное для него Тоявой, но чувствовал, что давно был бы на том свете, не будь рядом инженера.
      В Грозодухово можно было добраться самолетом, поездом или автобусом, но путешественники решили отправиться на автобусе, договорившись действовать по обстоятельствам.
      Выехали в девятом часу утра, приодевшись потеплей: зимние холода наступили еще в начале ноября и держались на уровне минус пятнадцати-двадцати градусов. Пока автобус выбирался по заснеженным улицам города на шоссе Хабаровск - Комсомольск-на-Амуре, молчали. Потом Никита, одетый в такую же куртку, что и Такэда, с капюшоном и пуховой подбивкой, только серого цвета, высвободил подбородок из пухового белого шарфа:
      - Не спишь?
      Инженер приоткрыл один глаз, не отвечая.
      - Ты хорошо знаешь Красильникова?
      Ни звука в ответ. Это означало, что Толя подтвердил его догадку. Никита давно привык к манере его разговора и знал, когда можно продолжать беседу, когда нет.
      - Это правда, что Иван может вести бой с меняющимся противником двое суток подряд?
      - Правда. Он может и больше, я его пределов не знаю. В истории единоборств такие примеры уже были. Мастер кекусинкай карате Масутацу Ояма вел бой с меняющимся противником в течение трех суток и победил сто человек.
      - Ничего себе!
      - Ты тоже сможешь, если захочешь.
      - Я хочу.
      Такэда промолчал. Некоторое время ехали погруженные каждый в свои думы. Сухов перевел разговор на другую, более интересующую его тему.
      - Допустим, я дойду до нужной кондиции и начну Путь. Каким образом я отыщу нужных людей? Я имею в виду магов. Ведь Миров много. На Земле - и то непросто найти нужного человека, а тут - огромное количество вселенных! Не планет, не звездных систем - вселенных!
      - Во-первых, Миры Веера в некотором смысле напоминают жесткие пластины веера-прообраза, так как время в одном из них течет "под углом" ко времени в другом, а хроноскважины, соединяющие их, жестко привязаны к одному моменту в каждом. И не только к моменту, но и пространственно - к точке с координатами, соответствующими положению Земли - в нашем хроне, и другим обитаемым планетам-двойникам - в других хронах. Во-вторых, искать мы будем не просто людей, а Владык-магов, которых легко выделить из толпы и вообще в пространстве по их ауре, то есть по так называемой магауре. Каждый из них излучает в "магическом диапазоне" - это целый набор био-, пси-, электромагнитных и еще неизвестных нам волн.
      - Более или менее понятно. Однако я не обладаю способностью видеть эту... магауру.
      - На первом этапе придется обходиться кое-какими... локаторами, приборами, одним словом, если говорить нашим языком, хотя на самом деле это нечто вроде магических вещей из волшебных сказок.
      - Типа волшебной палочки и сапог-скороходов?
      - Не ерничай, ты угодил в самую точку.
      - И где же мы их найдем, в каком сундуке?
      Такэда заворочался, полез в нагрудный карман куртки и достал стеклянную или, скорее, хрустальную вещицу величиной с ладонь в виде крылышка бабочки в серебряной оправе. Открыл - пусто.
      - Портсигар, что ли? - спросил Никита.
      - Рация. Точнее - М-передатчик и еще что-то, о чем я не имею ни малейшего представления. Мне его вручил ангел после посвящения.
      - Кто?!
      - А-а... разве ты не знаешь, что ангел с греческого - вестник?
      - В греческом не силен. Ну и что дальше? Как эта штука работает?
      - Я передаю с ее помощью информацию в те Миры, где ждут мои сообщения. Надиктовываю кассету, кладу сюда, закрываю, и... кассета исчезает. Правда, ответа дождался за все это время только один раз, когда меня предупредили, чтобы я ждал Вестника. - Такэда спрятал портсигар-пепельницу. - Это было в тот день, когда ты наткнулся на мальчиков СС.
      - Все? У тебя больше ничего нет? - В голосе Сухова послышалось разочарование. - А где волшебная палочка?
      - Палочки нет. - Такэда вытянул левую руку, растопырил пальцы: на среднем был надет перстень из голубовато-сизого металла с невзрачным мутно-черным камешком. - М-индикатор. Может засечь и "наших" магов, и "чужих", в том числе функционеров СС и ЧК. На первое время сгодятся они, а потом...
      Молчание длилось больше трех минут, так что Никита не выдержал:
      - Что потом?
      - А потом должна заговорить Весть. - Такэда кивком показал на плечо танцора.
      - А если не заговорит?
      - В таком случае ты не тот человек, который может пройти Путь. Но ведь она уже подавала сигналы?
      Никита, вспомнив свои ощущения, когда он нечаянно задел "родинку"-звезду, помрачнел.
      - Подавала... как дубиной по голове!
      - Ничего, значит, не безнадежен. Но если она заговорит, у тебя появится шанс самому стать магом. Весть может разбудить резервы твоей психики, экстравозможности, глубокую родовую память, только понравься ей.
      Никита хмыкнул, искоса глянул на неподвижно-спокойное лицо друга. Хотел произнести фразу: "Легко сказать - понравься..." - но передумал. Вместо этого пробормотал:
      - Как во сне все это! - Виновато шмыгнул носом. - Не то чтобы не верю, но...
      - Понимаю, - кивнул Такэда. - Пусть будет все, что будет. Выкарабкаемся.
      Никита вдруг успокоился, откинулся на спинку сиденья, закрыл глаза и не заметил, как заснул.
      Квартиру Неплюева удалось найти почти сразу, жил он в центре Грозодухова, в новой девятиэтажке. Жил - в прошедшем времени. Потому что нежданные гости прибыли прямо на похороны: Кирилл Мефодиевич Неплюев, бывший сапер, бывший минер, бывший рядовой штрафбата, заключенный, конюх, скотник, бригадир, партработник, пенсионер, умер на сто шестом году жизни. Прибывшие потолкались в толпе родственников и знакомых покойного, побывали в квартире, поглазели на гроб, в котором лежал Неплюев - высохший, как скелет, вышли во двор, где уже готовились к траурной процессии. Такэда остановил пожилого мужчину с белой повязкой на рукаве:
      - От чего он умер, отец?
      Мужчина снял шапку, вытер вспотевшую лысину, снова надел шапку.
      - Несчастный случай - лифт оборвался. Жил бы еще да жил. С ним вообще в последнее время творились чудеса: то в ванной кипяток пойдет - чуть не сварился, то стул под ним рассыплется, то зацепится за что упадет. А позавчера газ на кухне взорвался.
      - Семеныч, - окликнули мужчину. Тот кивнул и отошел.
      Друзья переглянулись.
      - Все это сильно смахивает... - начал Сухов.
      - На внедрение, - закончил Такэда. - Кто-то очень не хочет, чтобы Книга Бездн была найдена. А это значит, что она не пропала бесследно, существует и находится где-то на Земле. Неплюев наверняка кое-что знал об этом. История сохранила легенду о "чудесах", творившихся во время уничтожения Сухаревой башни. Буду продолжать поиски. Правда, свои возможности я почти исчерпал.
      Они вышли со двора и побрели к остановке автобуса.
      - А почему бы тебе не спросить у тех, кто принимает твою информацию, где находится вход в... м-м... в хроноскважину? - вслух подумал Никита.
      - Сто раз спрашивал, не отвечают. Может быть, считают, что еще не время, может, надеются, что мы отыщем сами.
      Сухов хмыкнул и замолчал.
      На автовокзале они перекусили в буфете, подошли к расписанию.
      - Куда теперь?
      - Домой. По пути я тебе кое-что покажу.
      Не доезжая до Хабаровска километров тридцать, сошли во время остановки в маленьком поселке со смешным названием Тревердень.
      - Прогуляемся, пока не стемнело. Уедем следующим рейсом. - Такэда повел танцора по накатанной дороге в обход поселка, к сопкам. Удивленный Сухов только головой покачал, не понимая, зачем и куда они идут.
      Дорога, по которой изредка проплывали грузовые "КрАЗы", нырнула в елово-пихтовый лес, потом поднялась на сопку, и Такэда сошел с нее, направляясь по целине в просвет между расступившимся дубняком. Через несколько минут выбрались к обрыву: сопка здесь оголяла вертикальную стену, падавшую в долину, которую заполняла лиственничная марь. В конце долины возвышалась странной формы сопка, даже не сопка каменный горб, голый, в редких куртинах низкого кустарника, с крутыми боками.
      Такэда кивнул на этот горб.
      - Видишь?
      Никита еще раз оглядел сопку.
      - Скала как скала... форма, конечно, интересная...
      Очертаниями сопка напоминала не то буйвола, уткнувшего морду в землю, не то медведя, закрывшего лапами голову.
      - Это убу-гами, дословно с японского - "священное тело Бога". На самом деле - это прогиб нашего хрона, реальный след, вернее, отражение в нашем мире былой войны сил Света и Тьмы, Владык и воинства Люцифера. Война шла, конечно, за много хронов от нашего, но колебания Миров Веера были столь значительными, что в каждом хроне рождались отражения реально существовавших магов, демонов и их слуг. В данном случае эта скала - отражение кентавроподобного монстра, "коня", созданного Денницей для магов, помогавших ему. Таких скал на Земле я знаю четыре: Медведь - так зовут эту сопку здесь, остров Петрова в Японском море, гора Айерс-Рок в Австралии и Ай-Петри в Крыму.
      Сухов снял перчатку, зачерпнул ладонью снег, пожевал.
      - Впечатление достаточно мрачное. А он не оживет?
      - Я же сказал - это отражение, подчиняющееся лишь принципу формы. Где-то в других хронах оно постепенно уплотняется, приобретает и другие свойства, пока не становится идентичным самому "коню". Мертвому, конечно. Хотя при определенных обстоятельствах он может и ожить. Останки этих монстров могут сохраняться чуть ли не вечность.
      Никита приставил ладонь ко лбу козырьком.
      - Представляю... - Поежился. - Пошли отсюда, зябко. Или ты хотел дойти до сопки?
      - Можно было бы и дойти, но лучше этого не делать. - Такэда первым зашагал обратно, потом остановился, протянул Сухову перстень, внутри которого пульсировал алый чертик. - Видишь? Здесь пространство нашего хрона прогибается, индикатор чувствует это. Возможно, именно в таких местах и прячется вход в хроноскважину, соединяющую миры.
      В Хабаровск они приехали поздним вечером, а в комнате Сухова их ждала Ксения.
      Глава 3
      Художница пробыла в гостях три дня, успев понравиться хозяевам, вызвав у Сухова душевный подъем и заставив Такэду здорово понервничать. Виду он не показал, хотя окончательно понял, что его надежды на семейную жизнь с этой девушкой - он любил ее давно рухнули с приездом Ксении в Хабаровск. Приехала она сюда не ради него, а ради Никиты, слегка обалдевшего от свалившегося счастья. Правда, тень идеала, который создала Ксения не без влияния Такэды, все еще стояла между ней и танцором.
      Неизвестно, дала ли она почувствовать это Сухову, но после ее отъезда он с такой яростной энергией продолжил тренировки, что удивил даже инженера, с которым все чаще проводил спарринг.
      Красильников сдержал слово и познакомил Никиту с мастером фехтования, который несколько лет назад основал Ассоциацию профессионалов риска (АПР). Мастера звали Виктором Борисовичем Зленским, шел ему сорок шестой год, он и выглядел на все свои сорок шесть, если не больше - огромный рыжий детина, широкий, пузатый, с руками-лопатами, заросший бородой чуть ли не до глаз, - но в бою он преображался, прибавляя к гигантской силе невиданную гибкость, ловкость и грацию барса. Никиту он поразил тем, что мог вести бой с завязанными глазами, хотя чудом было уже и владение всеми видами холодного оружия - от кинжала и шпаги до сабли и меча. Клинок казался естественным продолжением его руки.
      Никита начал уставать, хотя и не признавался никому, упорно уделяя тренировкам по двенадцать часов в день. Однако Такэда не стал требовать сокращения объема тренировок, интуитивно чувствуя, что их свободе вот-вот придет конец. В конце ноября он снова уехал, строго-настрого приказав Сухову соблюдать все меры предосторожности и быть готовым к появлению эффектов внедрения, или вселения.
      Сухов, слегка осунувшийся и побледневший в последнее время, только кивнул. Сомнения в целесообразности их действий охватили его с новой силой, хотелось бросить тренировки ко всем чертям, рвануть в Москву и зажить нормальной человеческой жизнью. Но в глубине души он понимал, что будет выглядеть предателем в глазах Такэды и слабаком в глазах Ксении. Стиснув зубы, он продолжал заниматься у Красильникова и Зленского, возвращаясь домой к ночи, а уходя из дома ранним утром.
      И все же, несмотря на все ухищрения и осторожное поведение, в субботу четвертого декабря произошел инцидент в булочной, пробудивший знакомое ощущение подглядывания и преследования.
      Булочная находилась недалеко от дома, в одноэтажном здании, и Никита обычно перед обедом забегал в нее, брал батон белого и лепешку черного хлеба - на день хватало и ему, и старикам. Иногда случались перебои со снабжением, тогда возникала очередь, как и на этот раз. Сухов сначала заколебался - стоять ли, но потом все-таки занял очередь, подумав, что хозяевам будет нелегко тащиться по морозу и выстаивать полчаса-час.
      В этот момент в булочную ввалилась компания молодчиков лет по восемнадцать-двадцать, человек пять. Не обращая внимания на возмущенных людей, отпуская шутки, огрызаясь, они бесцеремонно растолкали толпу у прилавка, взяли по два батона и подошли к кассе. У Никиты вспотели ладони от желания одернуть грубиянов, но он помнил наказ Толи и сдержался. Однако события продолжали развиваться по нарастающей.
      Проходя мимо кассы, первый с хохотом указал на приятеля:
      - Он заплатит.
      Тот в свою очередь передал эстафету следующему, потом третьему и четвертому, а пятый, вывернув карманы, сказав, что забыл деньги дома и сейчас принесет, попытался миновать кассу, но молоденькая кассирша, пытавшаяся увещевать хулиганов, вцепилась в его рукав со слезами:
      - Платите сейчас же! Что же это делается? Мужчины, помогите...
      В очереди поднялся ропот - осуждали юнцов в основном пожилые женщины да старушки, но мужчины молчали. Никита вышел из толпы и преградил путь упивавшемуся собственной смелостью и находчивостью парню, который оторвал от себя руки кассирши и собирался последовать за друзьями.
      - Плати.
      Четверо у двери перестали бросать издевательские реплики, очередь притихла, юнец с батонами захлопал ресницами.
      - Ты чо, кореш? Чо тебе надо? Ты еще не понял? Откуда у нас такие деньги?
      - Плати, - шепотом повторил Сухов. Не поворачивая головы, бросил остальным: - Мальчики, у нас проблема - надо заплатить за хлеб. Девушка ждет.
      - Ах ты... морда! - прорезался голос у парня, одетого, как и приятели, в меховую шубу, но без шапки. - А ну вали отсюда, пока не...
      Никита точным движением взял его за ухо и едва не приподнял, так что тот взвыл не своим голосом, пытаясь освободиться.
      - Ой-ой-ой! Отпусти, амбал, убью! Отпусти-и-и...
      Сухов отобрал батоны, передал кассирше, повернулся к остальным, продолжая держать извивающегося, не оставлявшего попытки достать его ногой юнца за ухо.
      - Мальчики, или платите, или кладите хлеб обратно, а то я вас сильно огорчу.
      Двое было двинулись с батонами обратно, но у черноволосого, со шрамом на губе вожака проснулась "гордость". Он бросил батоны на пол и вынул нож. Его телохранитель щелкнул вторым. Очередь подалась назад, закричали женщины. Никита кивнул на рыдавшего от боли и злости "заложника":
      - Не жалко? Я ему ухо оторву.
      Вожак заколебался, потом сделал жест друзьям - уходим, мол.
      Сверкнул глазами:
      - Ну погоди, паскуда, мы тебя встретим!
      Компания удалилась с шумом и бранью, едва не сорвав дверь с петель. Кассирша лепетала слова благодарности, вытирая слезы, очередь шумела, восхищалась, осуждала и спорила. Никита взял хлеб и вышел из булочной. Компания ждала его у соседнего дома. Сухов направился прямо к ней, чувствуя, как напряглись мышцы живота и в звезде на плече запульсировало холодное пламя. И столько в его решительной походке было целеустремленной ярости, что пятеро не отважились затевать драку, поспешили перейти на другую сторону улицы.
      Опомнился Никита только у ворот дома. Прислушался к ощущениям: плечо дергала тонкая, как укол ледяного шприца, боль. Звезда пыталась языком боли что-то сказать своему владельцу, но тот ее не понимал. В Хабаровске она заговорила впервые.
      Как ни берегся Сухов, как ни осторожничал, все же во время тренировок не раз получал удары по плечу с пятном Вести, однако она на это никак не реагировала, словно понимая, что "беспокоят" ее случайно, не целенаправленно. И вот Весть проснулась, проснулась в тот момент, когда Сухову понадобилась концентрация психической энергии и воли. Не это ли шаг к диалогу? Нельзя ли попытаться воздействовать на нее предельным напряжением сил и мысленного приказа?
      Никита даже остановился, оценив идею, но по зрелом размышлении решил повременить с экспериментом. Риск был велик, и следовало застраховаться от неожиданностей: подождать Толю и разбудить звезду под его наблюдением.
      Федор Полуянович был дома один, сказав, что жена ушла к соседке: они дружили семьями уже лет десять. Полюбопытствовал:
      - Володя, мы тут со старухой гадаем: вы террористы или спортсмены? Если первые - значит, готовитесь что-то взорвать в Хабаровске, хотя ума не приложу, что у нас можно взрывать, кроме казино "Бомонд". Если спортсмены - значит, тренируетесь к чемпионату мира по каратэ.
      - Террористы, - улыбнулся Никита.
      Федор Полуянович улыбнулся в ответ. Постояльцев своих он уже знал достаточно хорошо, чтобы составить о них свое мнение, но любопытства все же пересилить не мог.
      - То-то я вижу, вы какие-то странные приемы изучаете... А серьезно, Володя?
      - Долго объяснять, дядя Федя. - Сухов разделся и прошел в свою комнату. - Вообще-то я акробат, а борьба - это хобби.
      Федор Полуянович с уважением посмотрел на атлетическую фигуру постояльца.
      - Да, мышцы накачаны не по-борцовски. А ваш друг сказал, что вы танцор.
      - И это правда - танцевал в балете. - Никита пригласил хозяина в комнату. - Проходите, дядя Федя.
      - Да нет, это я со скуки, - замахал руками Федор Полуянович. Надоело с книгой на диване валяться. А ваш друг кто?
      - Инженер, электронщик.
      Хозяин поцокал языком.
      - Я думал - художник. Встанет иногда и по часу картины мои разглядывает. Или вот давеча на снег смотрел.
      - Это в традициях япон... - Сухов остановился. Не то чтобы он побоялся проговориться, хотя они с Такэдой и решили поменьше говорить о себе, но вопросы Ивлева вдруг перестали ему нравиться. Вспомнился термин Толи - вселение. Уж не вселился ли в старика кто-нибудь из тех, из группы СС? Впрочем, ерунда. Старик действительно заскучал.