- В курсе, - сказал Приймак. - Но у него много других дел, поэтому работать будешь один.
      - Слушаюсь, товарищ генерал. Разрешите идти?
      - Иди. - Валерий Павлович сложил фотографии в папку, передал папку Ратникову. - Здесь все материалы по ВВЦ. Информацию по исчезновению девушек получишь у Малахова.
      Терентий встал, щелкнул каблуками и вышел, не ощущая особого волнения по поводу нового задания. Происходящее на ВВЦ показалось ему не слишком значительным, но генерал Приймак никогда зря не направлял своих работников просто _понаблюдать_ за объектом, и если он вдруг заинтересовался обстановкой на Всероссийском выставочном центре, это говорило о какой-то _тенденции_.
      Разберемся, подумал Ратников, выходя из Управления. Хотя с чем ему придется столкнуться, он еще не представлял.
      ГЛАВА 7
      БРЫКИН БОР
      Илья развернул спальник, поправил надувную подушку и вылез из палатки.
      Солнце зашло, и лесом овладели сумерки. Река притихла, лишь изредка шевеля волной осоку. На заводи проявилась кисея тумана. Костер у палатки стрельнул искрой, но Илья не оглянулся, глядя на реку. И вот из воды на берег вышла фея.
      Прекрасное лицо с огромными, серо-зелеными, зовущими глазами...
      Тонкий стан...
      Длинные ноги...
      Прилипший к бедрам и груди сарафан - купалась она только в платье, не признавая купальников...
      Фея по имени Владислава. Желанная и единственная...
      Он спустился с откоса, подхватил ее на руки и вынес к палатке, прижимая мокрое тело жены к себе, бережно опустил на траву. Она закинула ему руки на шею, прижалась мокрой щекой к щеке, и так они стояли некоторое время, _дыша_ друг другом, чувствуя удивительное умиротворяющее и одновременно согревающее единение. Потом Владислава поцеловала его холодными после купания губами - нежно и трепетно, _обещающе_, стащила платье и быстро завернулась в махровое полотенце, подсела к костру, начала сушить волосы. Умолкший лес смотрел на юную женщину - ей исполнилось всего девятнадцать лет - с отеческой заботливостью, словно знал Владиславу давно, хотя по Брыкину бору Рязанщины она путешествовала впервые. Впрочем, Илья привык к этому феномену: куда бы ни попадала его жена, какие бы уголки ни посещала, всюду она была своей. Не избалованное цивилизацией дитя природы, дитя земли, она жила по ее законам, относилась к ней с уважением и любовью и получала в ответ такую же любовь и признание.
      Илья тоже считал себя сыном земли, человеком стихий, постигшим душу природы, но Владислава вписывалась в картину природы естественней и проще и сама буквально олицетворяла душу мира, живущего по божеским законам мудрого долготерпения.
      По Мещерскому краю Рязанщины молодая пара - относительно молодая, в том смысле, что женаты они были еще меньше года, хотя самому Пашину исполнилось уже сорок лет - путешествовала уже вторую неделю. На турбазе "Мещера" под Спас-Клепиками Илья взял лодку, палатку и все необходимое для долгого похода, и они направились сначала вверх по течению Пры, чтобы дойти до Ялмы, посетить церковь Покрова на Пре и несколько дней провести в сосновом бору с корабельными, высокими и светящимися янтарной корой соснами. Затем вернулись на турбазу, сутки отсыпались в "нормальном" гостиничном номере и снова ушли по Пре, только теперь вниз, по направлению к Оке, в которую полусотней километров ниже и впадала лесная, насыщенная соками торфяников, извилистая речка Пра, воспетая еще Паустовским. Илья хотел, во-первых, показать Владиславе природу родного края: в Рязанской губернии родился отец и жила вся его родня. Во-вторых, побывать на курганах, где недавно начала работать этноархеологиче-ская экспедиция Академии наук во главе с профессором Мухин-ским, которого Пашин хорошо знал. В-третьих, от родичей он совершенно случайно узнал, что в Брыкином бору тоже есть курган, о котором ходила в народе дурная слава: якобы в этом месте раз в год собираются на шабаш все злые силы, пропадают коровы и собаки и даже люди. Курган пробовали раскапывать, но уже на вторые сутки все археологи дружно заболели - кто гриппом, кто ветрянкой, и от затеи отказались. Естественно, столь необычные события не могли оставить равнодушным знаменитого путешественника и исследователя Пашина, не один раз обогнувшего Землю кругом и сделавшего немало открытий.
      Восемнадцатого июня лодка с двумя гребцами (Владислава любила грести наравне с мужем) пристала к берегу небольшого островка, образованного старицей и новым руслом Пры всего в пяти верстах от древнего славянского городища, сохранившегося с первого века нашей эры. Два дня молодожены провели в компании археологов, раскапывающих городище, а потом снялись и поплыли к Брыкину бору, чтобы найти курган, о котором Илье рассказывал его дальний родич дед Ерема.
      Двадцать первого июня они разбили лагерь на правом берегу Пры, недалеко от кордона Старый, выбрав место повыше и посуше, хотя сделать это было трудно. Здесь начиналось знаменитое Бабье болото, труднопроходимое даже зимой. Однако Илья хорошо знал эти места и не боялся мещерских болот, прекрасно разбираясь в их топологии.
      Кроме болот, на территории заповедника располагалось множество небольших озер. Вода в них из-за близости торфяников имела своеобразный светло-коричневый цвет. Единственное озеро с совершенно прозрачной водой по природе своей было карстовым и называлось Свято-Лубяницким. Именно возле него и располагался "запретный" курган, известный своим недобрым отношением ко всему живому. А от того места, где поставили палатку Илья и Владислава, до кургана по прямой через лес и болото было всего три с небольшим километра. Пашин намеревался выйти к кургану "с тыла", со стороны болота, изучить подходы к нему, наметить шурфы и вернуться к реке. Основную же экспедицию по изучению заинтересовавшего его объекта Илья собирался организовать в середине июля, когда мещерские болота подсохнут, чтобы легче было перетаскивать необходимое снаряжение.
      - Расскажи, почему лес называется Брыкиным бором, - попросила Владислава, завороженная язычками огня.
      - В здешних краях прятался в девятнадцатом веке разбойничий атаман Брыкин, - с готовностью ответил Илья, подбросил в костер заранее нарубленных веток. - Грабил мужик проходившие по Оке пароходы, а скрывался в бору. Отсюда и название. Километрах в десяти ниже по течению Пры - если по прямой - стоит поселок с таким же названием. В нем находится центральная усадьба Окского биосферного заповедника. Я там останавливался несколько раз. Это вотчина помещицы Беклемишевой Елизаветы Федоровны, мои деды ей служили в давние времена. Хотя усадьба помещицы располагалась в Лакаше, есть такой поселочек в шести километрах от Брыкина бора, там теперь стоит известная лакашинская больница. Парк там очень красивый.
      - Сам видел или рассказывали?
      - Я гулял по этому парку. Помещица была женщиной современной и неглупой, даже оранжерею с экзотическими деревьями построила. А вообще она занималась развитием молочного животноводства. В те годы крестьянам жилось при ней вольготно. Пахотной земли у Беклемишевых было сравнительно немного, но поля хорошо удобрялись и давали немалые урожаи. Да и управляющие рассчитывались за работу в тот же день, так что крестьяне охотно работали на полях и в усадьбе. При ней же началось строительство стекольного завода, ставшего потом знаменитым своим зеркальным стеклом. Правда, проработал завод недолго, всего два года.
      - Почему? Атаман этот напал, Брыкин?
      - Нет, он раньше здесь промышлял. Закрыли завод конкуренты из Екатеринославля. Кстати, утверждают, что атаман Брыкин зарыл где-то на Пре лодку с золотом.
      Владислава оторвалась от созерцания костра, с любопытством посмотрела на лицо мужа, освещенное мятущимся пламенем.
      - Ты не пробовал искать?
      - Были планы, - смущенно признался Илья. - Лодка с золотом мне не помешала бы. Но потом нашлись более интересные маршруты.
      - Какие?
      - Не поверишь - я увлекся степями Сибири и Приморья.
      - Чем же они тебя заинтересовали?
      - Ты что-нибудь слышала о чжурчженях?
      - Ничего, - покачала головой Владислава. - Кто это?
      - Тысячи лет назад империя чжурчженей располагалась на территории Китая, Монголии и Приморского края России вплоть до Северного Ледовитого океана. Ее предшественница - Бохайская цивилизация вообще занимала всю Сибирь до Урала и юг Азии до Индийского океана. От нее почти ничего не осталось, только ровные как стол низины. Природа такие безупречно ровные поверхности создавать не научилась, это дело рук бохайцев и чжурчженей, потомков гиперборейцев, спустившихся по материку с севера, когда их собственный материк затонул.
      - Ты хочешь сказать, что степи Сибири и Приморья - искусственные сооружения?
      - Не все, только идеально ровные и защищенные горами. Но это такие же мегалитические сооружения древности, как Стоунхендж в Англии, пирамиды Египта и Южной Америки, гигантские статуи острова Пасхи и другие.
      - Великая Китайская стена.
      - Великих Китайских стены две. Ту, которую знают все, с башнями и дорогой поверху, делали не так давно, как это пытаются доказать китайские историки. Более древняя Китайская стена охраняла Китай от чжурчженей с севера, но она плохо сохранилась. Теперь это в основном длинные извилистые увалы и гребни, напоминающие Змиевы валы в Закарпатье.
      Илья снял котелок, заварил чай и разлил ароматно пахнущий напиток по кружкам.
      Владислава нырнула в палатку, переоделась и вернулась к костру уже в джинсах, майке и ветровке. Взяла из рук мужа кружку, пряник и села рядом на валежину, прижавшись к нему плечом.
      - Ты так много знаешь, прямо ужас! Я тобой горжусь.
      - Глупости, - отмахнулся Илья, - я знаю лишь самое необходимое. Вот кто действительно много знает, так это...
      - Ученые?
      - Ну, в какой-то мере они действительно информированы, хотя все они в большинстве своем узкие специалисты, разбираются лишь в своей области знания. Но есть люди универсального знания, хранители тайн древних цивилизаций.
      - Волхвы?
      - На Руси волхвы, ведуны, в других странах - держатели Внутреннего Круга человечества.
      - А Витязи?
      - Витязи - это сотрудники службы безопасности Внутреннего Круга, в некотором роде чекисты, они поддерживают Равновесие Круга и охраняют его порядки. Один из них помог нам тогда, на озере.
      Владислава вздрогнула, потрогала висящий на груди амулет в форме девятилучевой звезды - талисман Святого Духа, символ чистоты и непорочности.
      - Не вспоминай...
      Рад бы, да не могу, хотел было ответить Илья, но сдержался. Обнял жену, успокаивающе провел ладонью по влажным распущенным волосам.
      - Да я и не вспоминаю. Вернее, вспоминаю только тех, кого потеряли. До сих пор мучает вопрос, куда делся Евстигней. Не хочется верить, что он погиб, он же волхв, большой силы человек.
      - Может быть, он еще напомнит о себе...
      - Дай бог!
      Помолчали, прихлебывая чай и глядя на костер.
      - Я по Валерии соскучилась, - призналась вдруг Владислава.
      - Да и я тоже, - отозвался Илья. - Давно с Громом не беседовал. Интересно, как они там устроились? Вернемся, сразу в гости позовем.
      - А телевизор разрешишь смотреть?
      Пашин засмеялся. Его юная жена выросла в глухой деревне, куда цивилизация так и не успела заглянуть, и, впервые увидев у мужа в квартире плоский экран "Панасоника", преисполнилась детского восторга и уважения. Телевизор она готова была смотреть с утра до вечера.
      - Разве я тебе запрещал это делать? Просто ты должна помнить, что телевидение, да и вообще средства массовой информации не просто сообщают о неких фактах и событиях, но часто так препарируют информацию, что она изменяется до неузнаваемости. Сознание и память зрителя и читателя наполняются ненужными второстепенными знаниями, не дающими ни полноценного счастья, ни ответов на запросы духовного порядка.
      - Но ведь ты смотришь телевизор?
      - Очень редко. Для меня он не полезный информатор и приятный собеседник, а вампир, питающийся энергией человеческого внимания, интеллекта и эмоций. Он буквально выкачивает умственную и душевную энергию людей, навязывая более низкие энергии и возбуждая звериные инстинкты и эмоции страха, агрессии, секса, вожделения и злобы. Я не рекомендовал бы тебе смотреть все подряд.
      - Я не смотрю все подряд, только путешествия и концерты. И моды...
      Илья снова засмеялся, чмокнул жену в щеку.
      - Смотри, что хочешь, детеныш, я верю, что ты сама отличишь ложь от правды и добро от зла. Ну что, пойдем спать? Поздно уже.
      - Я еще хочу посидеть, люблю смотреть на пламя.
      - Хорошо, посиди. Я схожу в лес, посмотрю на звезды. Владислава улыбнулась, устроилась поудобнее: легла животом вниз на плащ-накидку и утвердила подбородок на сжатые кулачки. На огонь она могла смотреть, не мигая и не отрываясь, очень долго, что, как знал Илья, способствовало энергетической подпитке и очищению души.
      Он накинул на плечи ветровку - к ночи похолодало - и направился за палатку в лес. Однако далеко заходить не стал. Вдруг показалось, что деревья вокруг, доброжелательно смотревшие на человека в мирном оцепенении вечера, буквально _поежились_, и по их ветвям пробежал бестелесный шепоток. Илья замер, прислушиваясь к ставшей настороженной тишине, и метнулся назад, к палатке, где у него лежал зачехленный охотничий карабин "Тайга" двенадцатого калибра. К лагерю с востока, со стороны Бабьего болота, приближались гости, причем гости опасные, судя по реакции леса, с которым Пашин умел разговаривать почти как с человеком.
      Его встретила обеспокоенная Владислава, дотронулась до своего амулета на цепочке.
      - Свентик _светится_. Ты кого-нибудь не...
      Илья прижал палец к губам, подтолкнул жену к палатке.
      - Спрячься, возьми ружье и жди.
      Владислава, понимавшая мужа с полуслова, послушно скрылась в палатке, зашелестела чехлом, вынимая карабин.
      Илья вернулся к костру, сел на валежину, подбросил в огонь веток. Рассредоточив внимание, он перешел в состояние "сторожевой паутины" и - не услышал - почувствовал приближение людей. К лагерю шли трое, очень тихо, не поднимая ни малейшего шума, не наступая на сухие ветки и не шелестя одеждой о кусты. Все трое были абсолютно _закрыты_ - Илья не видел их аурного свечения - и очень опасны, особенно тот, что шел последним.
      Сама собой сработала защитная система организма, переводя сознание в особое измененное состояние ПАО [1], состояние предбоевого транса.
      [1] ПАО - пространство адекватного ответа, в котором мастер боя волен провести любой останавливающий противника прием.
      Незнакомцы остановились в двадцати шагах от костра, прячась за деревьями.
      Илья повернул в их сторону освещенное пламенем костра лицо, сделал приглашающий жест.
      - Присоединяйтесь, гости нежданные, погрейтесь у _живого_ огонька, чайку испейте.
      Некоторое время было тихо, потом зашевелились ветки ольховника и на поляну с палаткой вышли двое, одетые не по-летнему тепло. Один - в плотную серую рубаху и черную безрукавку, в штаны, заправленные в сапоги, плотного сложения, черноволосый и чернобородый. Второй, опиравшийся на суковатый посох, - в длинный черный плащ до пят, напоминающий рясу, с необычным медальоном на груди в форме "недокрученной" свастики. Он был горбат, но высок, с длинной бородой, в которой серебрились седые пряди, и с такими же полуседыми волосами. Судя по сухому лицу, это был глубокий старик. Хотя глаза его сверкали молодо и прятали брезгливо-высокомерную _силу_.
      Они подошли к костру, остановились напротив спокойно сидевшего с веточкой в руке Пашина, разглядывая бивуак и его владельца.
      - А третий-то что ж не выходит? - простодушно поинтересовался Илья. Неужели стесняется? Или боится? Один я, чего бояться-то?
      Гости переглянулись, однако смолчали, продолжая всматриваться в хозяина лодки и палатки. Не вышел к костру третий визитер, только бесшумно переместился на другое место, огибая открытое пространство, прячась за деревьями. Показалось Илье, что он _слышит_ еще одного человека в глубине леса, но в это время горбатый монах заговорил низким голосом:
      - Не страшно одному-то в наши времена по диким местам бродить, Илья Константинович?
      Гости _знали_ Пашина, а это означало, что искали они именно его.
      - Не один он, - хриплым басом отозвался чернобородый угрюмый спутник горбуна, производивший странное впечатление ожившего мертвеца. - Баба в палатке прячется.
      - Так ведь дикие эти места только для тех, - безмятежно произнес Илья, - кто природу не любит. Для меня они - открытая книга. Да и кого бояться? Лихие люди по лесам да по болотам редко шастают, к тому же против них у меня оружие имеется. А звери - братья мои меньшие, с ними я всегда договориться могу.
      Горбатый усмехнулся.
      - А ну как врази твоея настигнут? Вряд ли оружье поможет. Даже если ты _посвящен_ в Витязи.
      Илья остался с виду невозмутимым и спокойным, только "взвел курок" _темпа_, готовясь к действию. Он уже понял, кто перед ним: хха - охранники храма Морока, целый год не подававшие о себе весточки. Илья знал, что после боя с охраной и жрецами храма особая команда ФСБ прочесала весь остров Бойцы и окрестности озера Нильского [1], на берегу которого стоял храм, но ничего не нашла. Храм как сквозь землю провалился, а вместе с ним и его владельцы, служители дьявольского культа Морока. И вот они появились за сотни километров от озера Ильмень, в дремучем лесу, безошибочно определив местонахождение одного из тех, кто украл у них каменную плиту с Ликом Беса - Врата Морока - и нарушил все их планы.
      [1] Озерцо Нильское соединяется с озером Ильмень протокой.
      - Откуда вы знаете о _посвящении_? - тем же индифферентным, обманчиво-простодушным тоном осведомился Илья. - Разве мы встречались с вами... господин колдун?
      Брови горбатого старика прыгнули вверх.
      - Неужель признал?
      - У вас на лбу написано, - усмехнулся Илья. - Да и кто другой может с такой легкостью пройти по здешним болотам?
      - Это надо понимать так, что колдунов ты тоже не боишься?
      - Боюсь, - признался Пашин. - Хотя точно знаю, что они тоже _смертны_.
      Старик нахмурился, сверкнул глазами.
      - Зело ты остер на язык, Илья Константинович, как бы это не отразилось на твоем здоровье.
      Принахмурился и Пашин.
      - Вот что, господа хорошие, или говорите, зачем пожаловали, или убирайтесь подобру-поздорову. Лес велик, везде остановиться можно.
      - Не груби, невежа, - покачал головой чернобородый мужик, чей облик стал казаться Илье знакомым. - Мы ведь можем и осерчать.
      - Так ведь и я могу рассердиться, - совсем холодно проговорил он, раздумывая, как поступить с гостями, добавил с иронией: - Я тебя сюда не звал, сотник.
      Гости снова переглянулись, озадаченные не столько спокойствием Пашина, сколько его осведомленностью.
      - Я из него душу вытрясу! - мрачно пообещал чернобородый. Илья узнал его - это был Потап Лиховский, командир хха и слуга жрицы Пелагеи.
      - Сначала пусть ответит на пару вопросов, - медленно проговорил старик, пытаясь взглядом загипнотизировать Пашина. - Скажи-ка нам, молодец, кому Евстигней передал свою последнюю _руновязь_? А тако ж цату, знак волховской власти?
      - Это ты у него спроси, колдун, - посоветовал Илья, слыша поплывший в ушах звон; горбатый визитер был очень сильным магом, знал _повеление_, и бороться с ним в пси-поле на равных было невозможно.
      Старик взялся рукой за перекладину засветившегося креста-свастики.
      - Не тебе ли он завещал свой консуетал [1]?
      [1] Консуетал - сфера свободы выбора.
      - Консуетал у каждого свой, - качнул головой Илья, не понимая, почему он продолжает сидеть на бревне, вместо того чтобы встать и отогнать странных гостей. - У вас ко мне все?
      - Говори, где этот старый дурень спрятал руновязь и цату? Иначе на всю оставшуюся жизнь сделаешься немым! Ну?!
      Илья с неимоверным трудом заставил себя подняться на ослабевших ногах.
      - Шел бы ты своей дорогой, несвятой отец! Убирайся вон! Глаза горбуна полыхнули черным огнем. Он поднял посох, направляя острие в грудь Пашину, и в это мгновение из палатки выскочила Владислава с карабином в руках.
      - Прекратите сейчас же! Уходите! Я буду стрелять!
      Посох повернулся к ней, метнул извилистую зелено-фиолетовую молнию, вонзившуюся в карабин. Девушка вскрикнула, отшатнулась, роняя оружие, и упала на палатку.
      Илья кинулся было к ней, потом уловил краем глаза движение горбуна и изменил направление, ныряя на траву и пропуская над собой новый энергетический разряд. И все же справиться с разъяренным его сопротивлением магом он, наверное, не смог бы, если бы не вмешательство другого действующего лица.
      Что-то просвистело над плечом Пашина, и в руку горбатого монаха вонзилось льдисто мерцающее лезвие ножа. Старик гортанно вскрикнул, выронил посох.
      Илья бросился к нему, наткнулся на чернобородого Потапа и вынужден был некоторое время отбивать его вполне профессиональные атаки, пока не поймал его на прием и не бросил противника боковым хватом через бедро прямо в костер. Бывший сотник Пелагеи ошалело подхватился на ноги, начал сбивать искры с бороды и с рубахи на груди, кинулся было на Пашина, и в этот момент раздался гулкий, разорвавший тишину леса на каркающие отголоски выстрел. Пуля попала в другую руку колдуна, дотянувшуюся до посоха, - нож из правой руки он уже успел вытащить, - и старик вторично уронил свое неказистое с виду, но грозное оружие, представляющее собой разрядник черной _силы_.
      Костер, разметанный по сторонам телом сотника, почти погас, однако на фоне темно-синего неба шевельнулся человеческий силуэт с карабином в руке, раздался сильный уверенный баритон:
      - Мужчина, вы стрельбу-то прекратите!
      Горбатый монах вытянул в сторону незнакомца руку, сжатую в кулак. С перстня на указательном пальце сорвалась пронзительно голубая искра, но в человека не попала, с треском пробила полог палатки и погасла. В ответ раздался еще один выстрел - совсем не с того места, где только что стоял неожиданный союзник Пашина. Пуля звучно вошла в ствол сосны за спиной горбуна.
      - Не мечи икру, Хрис, - посоветовал тот же голос. - Ты нынче не в форме, пожалей ниргуну, чай, запасов-то мало осталось. Не следовало тебе расходовать юаньшэньши на женщин.
      - Кто ты? - прохрипел горбатый монах.
      - Витязь, знамо дело, - отозвался незнакомец весело. - Да и не _искри_ так сильно _мыслью_, не придет на помощь твой засадник, урезонил я его.
      Монах подобрал посох, но стрелять из него не стал, сгорбился, отступил к деревьям.
      - Уходим, сотник.
      Чернобородый заковылял к нему, оглянулся.
      - Я тебя еще навещу, паря, сам цату и руну отдашь. Дружок твой тоже несговорчивый оказался, пришлось его...
      - Потап!
      Чернобородый умолк и скрылся за кустами лещины. Исчез и колдун. Лишь через полминуты со стороны болота прилетел его свистящий _направленный_ шепот:
      - Я вас найду, Витязи!
      Затем лесом снова овладела тишина.
      Илья опомнился, подбежал к лежащей навзничь без движения Владиславе, прижал ухо к груди, с облегчением выдохнул. Девушка была жива, только находилась без сознания. Незнакомец, спасший Пашина и его жену, подошел к ним, положил руку на лоб Владиславы, подержал немного и разогнулся.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.