Трейси вздохнула:

— Да, Джон, ты действительно выиграл. Твои выходные хуже моих. По-моему, это уже восемьдесят третья победа. Новый мировой рекорд.

Она вытащила из сумочки свой неизменный блокнотик, нарисовала на листочке синий бантик и приклеила на рубашку Джона.

— Отлично. Победитель среди неудачников.

На мгновение Трейси замерла, задумчиво глядя на него.

— Знаешь, дело не только в тебе. Женщин привлекают трудности. Им нужны мужчины, которых трудно завоевать. Знаешь, в пятницу приехала моя подруга Лаура…

— Лаура? Она наконец приехала? Неужели мне действительно удастся познакомиться с ней? — Джон много лет слушал рассказы о Лауре.

— Конечно. Но я хотела сказать не об этом. Она приехала ко мне, потому что порвала с Питером. Она сходила по нему с ума, но знаешь, как Лаура его называла? Дэче.

— И что это значит?

— Дикое членоподобное. Мне кажется, женщины предпочитают эгоистов до тех пор, пока не бросят их.

— Это несправедливо. Я так стараюсь.

— Быть эгоистом?

— Нет, наоборот.

— Я знаю. Это была шутка. Но послушай, может быть, причина как раз в этом. Ты слишком стараешься, и ты слишком хороший.

— Разве можно быть слишком хорошим?

— Джон, ты слишком хороший. Ты слишком внимательный и заботливый. Посуди сам: сегодня ты навестил маму и всех злых мачех. Ты слишком добрый.

— Все это нелепо, — сказал Джон.

— Я знаю, что для тебя это звучит бессмысленно, — согласилась Трейси. — Для женщин это тоже звучит бессмысленно. И я не понимаю, почему нам нравится страдать. Но я знаю, что мы ненавидим скуку. Возьми, к примеру, Фила. Он меня просто завораживает. Он делает мою жизнь такой интересной.

— Господи, он же всего-навсего играет на гитаре, — не выдержал Джон. — Он глуп как пробка. Самовлюбленный. Эгоистичный. И ты называешь его интересным? — спросил он и немедленно понял, что зашел слишком далеко и задел ее чувства.

Но Трейси только улыбнулась.

— Ты что-то имеешь против парней, которые играют на четырехструнных инструментах?

Джон попытался успокоиться.

— Совсем нет. Только против него. Он тебя не стоит.

— Но он такой милый. И не забывай о сексе, — покраснела Трейси.

Джон отвел глаза. Он был наказан за то, что зашел слишком далеко. Существовали такие вещи, о которых он не хотел бы знать. Джон вздохнул.

— Я бы все отдал, чтобы укладывать в постель девочек, как парни вроде Фила. Если бы я только мог научиться быть тупым. Или притвориться эгоистичным. — Он помолчал. — Слушай, Трейси, у меня появилась идея.

— У тебя всегда появляются идеи, — сказала она, собираясь уходить. — Именно поэтому ты сверхгалактический алхимик космологических исследований и системных концепций всего мира — или кто ты там есть в электронном мире.

— Нет. Это идея совсем другого рода, — сказал Джон, удерживая ее на месте. Она не должна так уйти. — У меня появилась идея, как наладить мою жизнь.

— Отлично. Может, мы обсудим это в следующий раз? Мне нужно зайти в супермаркет.

— Зачем? Порвались колготки? — Трейси не заходила в супермаркет годами.

— Нет. Нужна сода. И мука.

— Ты проводишь исследование? Или это для волос?

— Это нужно, чтобы печь, — сказала Трейси, пытаясь сохранить достоинство, что ей не всегда удавалось в присутствии Джона.

— С каких пор ты печешь? И почему ты собираешься делать это в полночь?

Джон слишком хорошо знал Трейси и прекрасно понимал, что она считает, что черная штука в ее кухне с дверкой в передней панели предназначена для хранения лишней обуви. И он горячо надеялся, что в ее животике не подходит булочка, посаженная Филом.

— Или это ловкий способ уморить Фила? — продолжал Джон. — Потому что твоя выпечка точно убьет его, хотя я не считаю это трагедией.

— Я не собираюсь отвечать на эти оскорбления, — сказала Трейси, вставая.

Джон тоже встал. Ему не хотелось показывать, как он нуждался в компании. Кроме того, его заинтересовала внезапная хозяйственность Трейси. Наконец до него дошло.

— А, это для твоей подруги из Сан-Антонио, для Лауры. Она что, повар?

— Ну и что из этого? — ответила Трейси, натягивая куртку. — Это не значит, что я ничего не умею делать.

— Ты умеешь делать очень многое, — согласился Джон. — Ты хороший журналист, прекрасный друг и ты умеешь одеваться. И ты потрясающе выбираешь подарки для матерей. Но печь…

Трейси серьезно посмотрела на него.

— Лаура из Сакраменто, — поправила она Джона, признаваясь, что он прав.

Джон улыбнулся.

— Я помогу тебе сделать покупки, — предложил он.

— Что? Разве тебе не нужно работать или спать? Тебе же всегда нужно или то, или другое. И вообще это страшно скучно.

— Но не для человека, который предложил помочь сложить постиранное белье и был отвергнут, — заметил Джон. — Я могу везти твою тележку.

— Ну если ты так хочешь…

Трейси пожала плечами и отошла, а Джон задержался, пошарил по карманам и бросил на стол смятую двадцатку. Трейси сказала не оборачиваясь:

— Как всегда, безумные чаевые. Твоя проблема в том, что ты слишком добрый. — Пробираясь между столиками, Трейси качала головой. — Женщинам не нравятся добрые мужчины.

Возбуждение Джона нарастало. Именно так. Почему он не подумал об этом раньше? Это просто идеально: концепция была ясна ему полностью от начала до конца, как проект «Парсифаль». Он должен заставить Трейси его понять и согласиться воплотить его идею в жизнь. Но тут Джон был в своей стихии.

— До следующего воскресенья! — прокричал он Молли и отправился догонять Трейси, выходящую на улицу.

— Так что у тебя за идея? — спросила Трейси, выкатывая из загончика тележку для покупок. — Если ты собираешься снова знакомиться по Интернету, то я в этом не участвую.

— Подожди, Трейси. Я серьезно. Я хочу изменить свою жизнь, пока мне не понадобилась виагра.

— О, не надо трагических преувеличений, — ответила Трейси, проходя между писчебумажными и аптекарскими товарами. — Твое последнее удачное свидание было не так уж давно. У тебя еще есть два-три года в запасе.

— Я не преувеличиваю. Я смотрю на вещи реально. — Джон сделал глубокий вдох. Он должен добиться ее сотрудничества. — Я хочу, чтобы ты научила меня, как стать крутым парнем.

Трейси уже почти миновала отсек с товарами для ухода за волосами. Она резко остановилась и развернулась, чтобы видеть лицо Джона.

— Что?!

— Я хочу, чтобы ты научила меня, как стать одним из тех парней, которые нравятся девушкам. Ну ты понимаешь, одним из тех парней, с которыми ты встречаешься. Как Фил. А до него у тебя был Джимми. Кстати, ты помнишь Роджера? Он еще баловался наркотиками. Он был суперкрутым. И вы все были от него без ума.

— Сам ты без ума, — сказала Трейси и повезла тележку дальше, оставив Джона позади. Она схватила бутылочку «Перта» — она бы никогда не выбрала этот шампунь, если бы не была в бешенстве. Но Джон быстро догнал ее в почти пустом бакалейном отделе.

— Пожалуйста, Трейси. Я серьезно прошу тебя об этом.

Нужно было успокоить ее и заразить своей идеей. Джон напомнил себе, что он умеет сколачивать рабочие группы.

— Не будь смешным. Зачем тебе становиться хамом? Это просто невозможно. Ты никогда не сможешь вести себя…

— Нет, смогу. Я смогу, если ты меня научишь.

«Сначала надо опровергнуть возражения, — сказал он себе, — затем отметить ее талант и воззвать к самолюбию».

— Вспомни, каким я был способным студентом. Соглашайся, Трейси. Взгляни на это как на эксперимент, как на способ применить результаты своих исследований, полученных в ходе общения с татуированными друзьями.

Джон заметил, что у Трейси пробудился интерес к его словам.

— В противном случае, — добавил он как мог небрежнее, — Молли права.

При упоминании имени официантки Трейси снова остановилась и повернулась к нему.

— Права насчет чего? — резко спросила она и снова отвернулась, исследуя полки с мукой.

— Мания повторения, — объяснил Джон. Его сердце билось учащенно: он зацепил ее. — Последние семь лет ты без всякой причины повторяешься. Тратишь время зря. Но если ты сможешь стать исследователем…

Трейси нагнулась, чтобы прочитать надпись на этикетке пакета с мукой.

— Кто бы мог подумать, что бывает столько сортов муки? — спросила она — обычный прием для отвлечения внимания, который не стал для него неожиданным. — Как ты считаешь, ей нужна просеянная, высшего помола или непросеянная грубого? А может, непросеянная высшего или просеянная грубого?

Джон вспомнил печенье Барбары, которое он ел пятнадцать часов назад, и взял просеянную высшего помола.

— Вот эта, — сказал он, подавая пакет.

Трейси выпрямилась и взяла у него муку.

— Так что ты скажешь? Ты согласна меня научить?

Она пожала плечами, положила муку в тележку и пошла дальше вдоль полок.

— Послушай, — призналась она, — может, я и могу написать отличную статью и насухо высушить волосы на ветру в дождливый день в Сиэтле и не схватить простуду, но я не умею печь, и никто не сможет научить тебя, как стать плохим. Ты не можешь быть плохим, поэтому все это несерьезный разговор. — Трейси отвернулась.

Джон был в отчаянии. Он представил себе, как завтра на работе встретится с Самантой, и ему стало тошно. Кроме того, Трейси была права: то, что он звонил, еще больше портило дело. Почему он иногда становится просто безнадежным идиотом?

Но что бы Трейси не говорила, она могла ему помочь, если бы захотела. У нее в руках ключ, но она не хочет его отдать. Разве друзья так поступают? Джон сказал себе, что нужно нажать посильнее. Ему удалось добиться руководства проектом стоимостью в миллион долларов. Он сможет и это. Джон схватил Трейси за руку, развернул лицом к себе и посмотрел ей прямо в глаза.

— Никогда в жизни я не был серьезнее. И ты единственный человек во всем мире, который может мне помочь. Ты знаешь все мои слабости и заслужила ученую степень за исследование крутых парней. Ты специализировалась по крутым парням еще в колледже, а в «Таймс» защитила диссертацию.

— Да, это точно было бы серьезное испытание, — сказала Трейси, улыбаясь ему. С нежностью.

Джон чуть не закричал от радости, но ему удалось скрыть свои чувства. Трейси подняла брови и выдвинула последнее возражение.

— Но зачем алхимику превращать золото в свинец? — спросила она, положив ему руку на плечо.

— Потому что золото хочет измениться, — ответил Джон. — Что, если золото умоляет алхимика?

И тут же почувствовал, что перестарался. Трейси убрала руку.

— Я не согласна, Джон. Я люблю тебя таким, какой ты есть, — добавила она. Это прозвучало совсем как в устах его матери.

— Да, но больше никто меня не любит, — напомнил ей Джон, но момент был упущен. Трейси пожала плечами и двинулась дальше.

— Я не могу это рделать. Слушай, что я говорила: пекарский порошок или сода? — спросила она, глядя на десятки различных упаковок того и другого.

— Ты сказала «сода», — ответил он. — И ты можешь переделать меня, если захочешь.

Трейси помолчала. Джон надеялся, что она обдумывает его просьбу, но через минуту она покачала головой.

— Думаю, мне нужно купить соду. Или все-таки порошок?

Джон вздохнул.

— А в чем разница? — расстроенно спросил он.

— Они используются в разных целях.

— А! И что это за цели? — спросил он. Джон злился на Трейси и не упустил случая придраться. — И насколько они разные?

— Пекарский порошок кладут для того, чтобы тесто поднялось.

— Я тоже могу прочесть надпись на пакете, Трейси, — заметил Джон. — А что насчет соды?

— Ну, ею можно почистить зубы или положить в холодильник от неприятного запаха.

— А твоя подруга из Санта-Барбары забыла дома зубной порошок или ей стало плохо от запаха в твоем холодильнике?

Трейси недовольно посмотрела на него, пожала плечами и бросила в тележку и то и другое. Она повернулась и решительно направилась к кассам. Джон пошел за ней. Он не собирался отказываться от своего плана. Он никогда не добился бы своего положения в «Микроконе» без упорства. Может быть, поможет юмор. Он встал на колени и, держась за ручку тележки, принялся канючить, как это делают капризные дети:

— Ну пожалуйста, я тебя прошу… Пожалуйста… Я буду тебя слушаться, обещаю.

Трейси смущенно огляделась по сторонам.

— Встань! — прошипела она сквозь зубы.

Джон знал, как Трейси не любит привлекать к себе внимание, но как раз на это он и рассчитывал.

— Джон, у тебя отличная квартира, потрясающая работа. Скоро ты будешь иметь право продать свои акции «Микрокона» и по-настоящему разбогатеешь.

Трейси старалась не обращать внимания на пожилую женщину с корзинкой в руках и на высокого молодого человека с тележкой, полной пива.

— Встань, — повторила она. — Будет еще много девушек, которым ты понравишься.

Но он не поднялся с колен.

— Но не в том смысле, — заныл Джон. — Всегда не в том смысле. Женщины хотят, чтобы я был их другом, начальником, братом.

Он пытался, чтобы в его голосе не слышалось отчаяния. Отчаяние отталкивает. В сущности, Трейси была одной из этих женщин, главной из них, но он не должен был этого говорить.

— Встань, пожалуйста, — снова попросила она. — Люди смотрят.

На самом деле те двое покупателей ушли и остался один служащий магазина, который не обращал на них внимания, потому что сосредоточенно наклеивал ценники на грейпфруты. Трейси отошла от Джона. Тем лучше. Он использует ее смущение против нее. Он заставит это работать на него. Трейси везла тележку к кассе у выхода из магазина. Отлично, там полно народу. Джон помог ей выложить покупки на ленту конвейера. Снова встав на колени, он громко заныл:

— Мне нужны интересные девушки. Сексуальные. Но всем им требуются крутые парни.

— Встань, — прошипела Трейси. — Ты переигрываешь.

К сожалению, было слишком поздно и ему не удалось собрать толпу. Что ж, он использует свой козырь: ее честность.

— Трейси, ты же знаешь, что это правда.

— Ну…

Кассирша наконец обратила на них внимание. Затем пожала плечами и суммировала стоимость покупок. Трейси вытащила деньги из сумочки. Джон вздохнул, встал и равнодушно взглянул на стеллаж с рекламой и женскими журналами. Его колени ныли. Попрошайничество не такое уж легкое занятие. Он заметил журнал, на обложке которого был изображен молодой киноактер, который недавно публично оскорбил свою подружку прямо на телевидении, непосредственно перед церемонией вручения «Оскара». Джон повернулся к Трейси и показал ей на обложку журнала.

— Я хочу выглядеть, как один из таких парней, — сказал он.

— Дело не только в том, как выглядишь, — сказала Трейси. — Ты симпатичный, но ты производишь приятное впечатление.

Джон взял у нее сумку, и они вместе пошли к выходу.

— Точно. Этот парень не выглядит приятным, он выглядит сексуальным. Уж он не ездил поздравлять своих мачех в День матери. — Джон обернулся и снова показал ей парня на обложке. — Что он сделал? Ты ведь знаешь.

Трейси взглянула на журнал и пожала плечами.

— Он просто сказал своей девушке, что хочет пообщаться с другими людьми, — ответила она, выходя на улицу.

Джон вышел следом.

— Я мог бы это сделать! Если бы у меня была девушка. И если бы ты мне помогла. — Он сделал новую попытку. — Смотри на это как на свою диссертацию.

Джон бросился назад в магазин, схватил журнал со стойки, бросил на прилавок пятерку и снова догнал Трейси.

— Ты ведь настоящий эксперт, — не унимался он. — Только ты можешь выделить квинтэссенцию поведения крутых парней и влить ее в меня.

В этот момент Трейси уже открывала дверцу своей машины, неловко орудуя ключом. Она взяла у Джона сумку, открыла дверцу и села в машину.

— Забудь об этом, ладно? — попросила она. — Ты просто получил слишком большую дозу еженедельного самоедства. Завтра ты снова будешь в порядке.

— Точно. Как только увижу Саманту, — мрачно согласился Джон, — я окажусь на седьмом небе.

— Слушай, Джон, садись на свой велосипед и отправляйся домой, — не выдержала Трейси.

Так он и сделал.