4

Когда Трэль впервые в жизни увидел орка, ему уже было двенадцать лет. Он занимался с новобранцами за крепостными стенами. Когда в нежном возрасте восьми лет Трэль выиграл свой первый бой, Блэкмур согласился с Сержантом, что орку можно дать больше свободы — по крайней мере, на время тренировок. Одна его нога по-прежнему была прикована железной цепью к огромному валуну. Даже такой сильный орк, как Трэль, не смог бы бежать с этой гирей на ноге. Разбить же толстую и крепкую цепь было тоже непросто. Вскоре Трэль привык и не обращал на валун никакого внимания. Цепь была длинной и вполне позволяла драться. Да мысль о побеге никогда и не приходила ему в голову. Он был Трэлем, рабом. Блэкмур был его хозяином, Сержант — его наставником, Тарета — тайным другом. Всё как положено, каждый на своём месте.

Трэль жалел, что ему никак не удавалось подружиться ни с кем из солдат, вместе с которыми он учился. Каждый год приходила новая группа, но все они были сделаны из одного теста: молодые, горячие, высокомерные, и все побаивались зелёного гиганта, с которым им предстояло учиться. Только Сержант хвалил его, только Сержант вмешивался, когда они, сбившись в кучу, набрасывались на орка. Временами Трэлю очень хотелось поколотить их в ответ, но он помнил о необходимости блюсти честь. Хоть эти люди и считали его врагом, он знал, что врагами они не были, и потому убить или покалечить кого-нибудь из них было бы неправильно.

У Трэля был острый слух, и он всегда прислушивался к досужей болтовне людей. Они считали его безмозглым животным и не слишком заботились о том, чтобы в его присутствии придержать язык. Кто станет следить за своими словами, когда рядом животное? Именно таким образом Трэль узнал, что орки, которые когда-то были грозными противниками, теперь становились все слабее. Все больше орков отлавливали и сгоняли в так называемые лагеря для интернированных. Дэрнхолд был центром целой системы таких лагерей, и именно здесь размещались их руководители, в то время как повседневной жизнью каждого из лагерей заправляли более мелкие чипы. Во главе всей системы лагерей для интернированных орков стоял Блэкмур. Время от времени между людьми и орками ещё случались мелкие столкновения, но основная масса людей, приходивших на тренировки, никогда не видела орка в бою.

За прошедшие годы Сержант обучил Трэля самым изощрённым приёмам рукопашного боя. Он овладел всеми видами оружия, которые использовались в сражениях: мечом, палашом[6], копьём, кистенём, кинжалом, бичом, сетью, секирой, дубинкой и алебардой. Трэлю редко когда доставались доспехи. Считалось, что чем меньше защиты у бойцов, тем более волнующим становится зрелище для публики.

Трэль стоял в кругу нескольких учеников. Он уже много раз проходил через эту игру, и преимущество здесь было не на его стороне. Сержант называл этот сценарий «окружение». Ученики, разумеется, были людьми, которые наткнулись на одного из немногих оставшихся на свободе орков-мятежников. Трэль, разумеется, был этим непокорным орком. Перед учениками стояла задача придумать, по меньшей мере, три различных способа, как взять в плен или прикончить «беспризорного орка».

Трэлю не слишком нравились такие игры. Он предпочитал биться в поединке, один на один с противником, а не противостоять целой группе людей, число которых порой доходило до двенадцати. Огонь, загоравшийся у людей в глазах, когда они собирались напасть на него, и улыбки на их лицах тревожили Трэля. Когда Сержант в первый раз разыграл этот сценарий, честному орку пришлось туго. Сержант отвёл его в сторонку и уверил, что в данном случае не просто можно, а даже необходимо притворяться. Люди были облачены в доспехи и вооружены настоящим оружием, а у него, Трэля, был только учебный деревянный меч. Вряд ли Трэль мог нанести им какие-либо серьёзные повреждения.

Так что теперь, проделав этот номер несколько раз, Трэль научился мгновенно превращаться в свирепого, беспощадного зверя. Поначалу сохранять границу между воображением и реальностью было довольно трудно, но со временем дело пошло. Трэль никогда не терял контроля над собой и, если становилось совсем плохо, доверял свою жизнь Сержанту.

И вот на Трэля наступали новобранцы. Конечно же, первым из трёх способов они выбрали прямое нападение. Двое держали мечи, четверо — копья, у остальных были секиры. Один из них сделал выпад.

Трэль молниеносно парировал удар, деревянный меч двигался с поразительной скоростью. Он поднял мощную ногу и пнул напавшего в грудь. Молодой человек отступил на шаг и завалился на спину, на лице у него отразилось изумление. Хватая ртом воздух, он катался по земле.

Трэль повернулся, чтобы встретить нападение двоих противников с копьями. Мечом он легко отбросил с дороги одного, словно надоевшее насекомое. Свободной рукой Трэль вырвал копьё у второго и, подбросив оружие в воздухе, перевернул остриём к его недавнему обладателю.

Будь это настоящая битва, Трэль пронзил бы человека насквозь. Но это была только тренировка, и Трэль держал себя в руках. Он поднял копьё и уже собирался отбросить его в сторону, когда вдруг раздался страшный крик, который заставил всех застыть на месте.

Трэль обернулся и увидел маленький фургон, направлявшийся к крепости по узкой извилистой дорожке. Такие фургоны не были редкостью, обычно в них приезжали люди — крестьяне, купцы, рекруты, — у которых было дело к кому-нибудь из властей предержащих.

Но не на этот раз.

Сейчас лошади тащили фургон, в котором стояла железная клетка, битком набитая зелёными чудовищами. Трэль заметил, что пленников приковали цепями к дну фургона. Их внешний вид, нелепый и страшный, привёл его в ужас. Они были огромны и безобразны, вместо зубов изо рта торчали большие клыки, крохотные глазки смотрели свирепо…

Внезапно Трэль осознал страшную истину. Это были орки. Его народ. Именно таким его видели люди. Деревянный меч выпал из внезапно ослабевших пальцев. «Я отвратителен. Я внушаю ужас. Я чудовище. Неудивительно, что они меня так ненавидят».

Один из этих зверей повернулся и взглянул Трэлю прямо в глаза. Он хотел отвести взгляд, но не смог. Поэтому тоже, едва дыша, уставился на орка. И в это самое мгновение пленник каким-то образом сумел освободиться от цепей. С оглушительным воплем он бросился на прутья клетки. Окровавленными руками он схватился за прутья и на глазах поражённого Трэля разогнул их и протиснул в щель своё громадное неуклюжее тело. Перепуганные лошади понесли. Орк сильно ударился о землю, несколько раз перевернулся, но тут же вскочил и быстро побежал к Трэлю и его противникам.

Раскрыв свою кошмарную пасть, он выкрикнул нечто непонятное:

— Ках! Бин мог г'тазаг ча!

— Бейте же его, дурни! — приказал Сержант.

Как был, без доспехов, он выхватил меч и помчался навстречу орку. Остальные солдаты, наконец, стряхнули оцепенение и кинулись ему на помощь.

Орк даже не остановился. Широко размахнувшись на бегу, он ударил Сержанта левой рукой в грудь, далеко отбросив его в сторону. Зелёное чудище неумолимо приближалось. Оно смотрело только на Трэля и снова кричало:

— Ках! Бин мог г'тазаг ча!

Трэль переборол страх, но по-прежнему не знал, что предпринять. Он поднял свой деревянный меч и встал в защитную стойку. Эта уродливая мерзкая тварь двигалась прямо к нему. Конечно, это был враг. И в то же время это был его сородич, его плоть и кровь. Он был орком, совсем как Трэль; и Трэль не мог заставить себя убить чудовище.

Пока Трэль стоял и смотрел, на орка навалились люди, и большое зелёное тело скрыла стена мечей, секир и чёрных доспехов. Из-под ног у людей потекла кровь. Когда всё было кончено, они отступили назад, и взорам открылась груда зелёно-красной плоти, которая только что была живым существом.

Сержант приподнялся на локте.

— Трэль! — крикнул он. — В камеру его, немедленно.

— Что, во имя всего святого, ты наделал?! — орал Блэкмур, в ужасе глядя на Сержанта, которого сам когда-то нанял, а теперь жутко ненавидел. — Ему нельзя было видеть других орков, пока он… а теперь он все знает, чёрт побери. Чем ты думал?

От такой словесной атаки Сержант пришёл в ярость.

— Я думаю, сэр, что если вы не хотели, чтобы Трэль видел других орков, то должны были сказать мне об этом. Следовало распорядиться, чтобы фургоны, которые их доставляют, приезжали, когда Трэль в камере, а не на тренировке. Вот так-то, сэр.

— Хватит! — взревел Блэкмур. Сделав глубокий вдох, он взял себя в руки. — Ладно, что сделано, то сделано. Теперь мы должны подумать, как это исправить.

Его спокойный голос, похоже, подействовал и на Сержанта. Гораздо более сдержанно наставник спросил:

— Так, значит, Трэль не знал, как он выглядит?

— Нет. Никаких зеркал. Никаких тазиков с водой. Я внушал ему, что все орки — негодяи и что ему сохраняют жизнь только потому, что он приносит мне доход.

Между собеседниками повисла тишина, каждый погрузился в свои мысли. Сержант задумчиво поскрёб рыжую бороду и проговорил:

— Итак, теперь он знает. И что? То, что он родился орком, ещё не значит, что он не может стать чем-то большим. Он вовсе не обязан быть безмозглым животным. Да он вовсе и не таков, если по правде. Если бы вы поощряли его смотреть на себя как на человека…

Предложение Сержанта привело Блэкмура в ярость.

— Он не человек! — взорвался лейтенант. — А именно животное. Я не хочу, чтобы он вообразил себя человеком-переростком с зелёной кожей!

— Тогда скажите мне на милость, сэр, — сквозь зубы процедил Сержант, — что же он, по-вашему, должен о себе думать?

Блэкмур не мог ответить на этот вопрос. Он не знал ответа. Он даже не задумывался об этом. Когда он наткнулся на орочьего детёныша, всё казалось так просто. Вырастить его как раба, обучить драться, дать ему преимущество в виде людских знаний, потом поставить во главе армии побеждённых орков и напасть на Союз. Если Трэль возглавит возрождённую армию орков, Блэкмур получит власть, превосходящую его самые смелые мечты.

Но, теперь было ясно, что так он ничего не добьётся. Глубоко в душе лейтенант понимал, что в словах Сержанта есть доля истины. Чтобы повелевать грязными невежественными орками, чтобы быть выше их, Трэль действительно должен понимать, как мыслят люди, каковы причины их поступков. Но если он будет учиться, не взбунтуется ли он? Значит, необходимо следить за тем, чтобы он не забывал своё место, и постоянно напоминать ему о его низком происхождении. Просто необходимо. Свет Великий, как же поступить? Как же быть с этим существом, чтобы вырастить из него идеального воина-вождя, но чтобы при этом никто больше не узнал, что этот орк — не просто великолепный гладиатор?

Блэкмур глубоко вздохнул, собираясь с мыслями. Нельзя показывать слугам свою слабость.

— Трэль нуждается в руководстве, и мы должны дать его ему, — на удивление сдержанно сказал он. — Он достаточно долго учился вместе с рекрутами. Пора ему вернуться к гладиаторским боям.

— Сэр, от него большая польза на тренировках, — начал Сержант.

— Мы разбили орков почти полностью, — оборвал Блэкмур, подумав о тысячах орков, брошенных в лагеря для интернированных. — Их предводитель, Думхаммер, бежал, и теперь их некому собрать. Мы вступаем в эпоху мира. Нам больше не нужно обучать рекрутов биться с орками. Теперь, если им придётся воевать, их противниками будут другие люди, а не чудовища.

Проклятье. Он чуть не сказал больше, чем требовалось. Сержант как будто бы уловил его промах, но никак не выдал своих мыслей.

— В мирное время людям необходимо давать выход своей энергии, — продолжил Блэкмур. — Пускай Трэль занимается только гладиаторскими боями. Он наполнит наши карманы и принесёт нам почёт.

Лейтенант самодовольно ухмыльнулся:

— Хотел бы я посмотреть на человека, который выстоит против орка.

Трэль очень быстро стал лучшим среди гладиаторов, и это было неудивительно. Своего гигантского роста он достиг ещё в детстве, а теперь с каждым годом становился все мощнее и крепче. Большинство людей никогда не встречали таких огромных орков, как он, и даже не слышали о них. На арене Трэлю не было равных, и это знали все.

Когда Трэль не дрался, он сидел взаперти в своей камере, которая с каждым днём казалась ему все меньше, несмотря на то, что Блэкмур перевёл его в новую, более просторную. Все пространство здесь, за исключением угла с сеном, предназначалось для тренировок. На этой подземной, крытой решёткой арене в распоряжении Трэля было учебное оружие всех видов и его старый друг — потрёпанный учебный тролль.

Иногда, когда Трэль не мог заснуть по ночам, он вставал и вымещал на чучеле все скопившейся обиды и сомнения.

Истинным лучом света в эти долгие мрачные часы одиночества были для него книги, которые присылала Тарета, и её драгоценные письма, а теперь ещё и перо с табличкой. Они тайно общались, по меньшей мере, раз в неделю, и Трэль грезил тем миром, который расписывала ему Тари. Это был мир искусства, красоты и дружбы. Мир, в котором тухлое мясо и помои не были единственной пищей. Мир, в котором было место и ему, Трэлю.

То и дело взгляд орка падал на с каждым годом ветшавший квадратный кусок материи, на котором была выткана белая волчья голова на синем поле. И всякий раз Трэль поспешно отводил глаза, не желая отпускать ум бродить по этим тёмным тропам.

Что хорошего могло ждать его там? Он прочитал достаточно книг (некоторые из них Тари приносила без ведома Блэкмура), чтобы узнать, что орки живут небольшими объединениями, у каждого из которых есть свой опознавательный знак. Что он мог сделать? Сказать Блэкмуру, что, мол, так и так, большое спасибо, но устал он быть рабом, и не отпустит ли лейтенант его поискать свою семью?

И всё же мысль о сородичах не давала Трэлю покоя. У Тари есть родичи, у неё есть семья, это Таммис и Кланния Фокстоны. Они любят и ценят её. Он очень радовался, что у Тари есть такой прекрасный источник доброты и поддержки, потому что именно в этом тёплом и безопасном месте ей доставалось столько любви, что хватало ещё и для него.

Иногда Трэль гадал, что думают о нём другие Фокстоны. Тари почти не писала о них. Только раз обмолвилась, что её мать, Кланния, выкормила его своим молоком, чтобы он выжил. Сначала Трэль был тронут, но когда подрос и узнал больше, то понял, что вовсе не любовь двигала Кланнией, а желание повысить свой статус при Блэкмуре.

Блэкмур. Все мысли приводили к нему. Орк мог забыть о том, что он всего лишь чужая собственность, когда писал Тари, или читал её письма, или высматривал её золотые локоны на трибунах во время гладиаторских состязаний. Он мог потерять голову, когда на него накатывало то странное волнующее ощущение, которое Сержант называл «жаждой крови». Но это быстро проходило. Когда же Блэкмур приходил к Трэлю, чтобы обсудить какой-нибудь новый стратегический приём или сыграть с ним в «Ястребов и зайцев», он не чувствовал к этому человеку никакой привязанности, никакого тёплого родственного чувства. Если Блэкмур был в хорошем настроении, он разговаривал с Трэлем как с ребёнком, а когда бывал мрачен и раздражителен, Трэль и впрямь чувствовал себя беспомощным младенцем. Блэкмур мог приказать, чтобы его избили, оставили без пищи, прижгли огнём, заковали в кандалы или — это худшее из наказаний, к счастью, пока не приходило в голову Блэкмуру — лишили его книг.

Трэль знал, что Тари тоже занимала невысокое положение, не такое, как Блэкмур. Она была служанкой, по сути такой же рабыней, как и орк. Но у неё были друзья, которые любили её и не пренебрегали её чувствами, и она была необходимой частью целого.

Рука Трэля потянулась к синей ткани. В это самое мгновение у него за спиной щёлкнул запор и открылась дверь. Орк поспешно отбросил ткань, как будто это было что-то запретное.

— Выходи, — рявкнул охранник, стоявший у двери с кандалами в руках. — Время идти драться. Я слышал, сегодня они приготовили тебе неслабых противников. — Он невесело усмехнулся, обнажив коричневые зубы. — И мастер Блэкмур грозится шкуру с тебя спустить, если проиграешь.

5

Почти два десятка лет прошло с тех пор, как лейтенант Блэкмур нашёл в лесу осиротевшего орка, а вместе с ним и надежду на воплощение своих замыслов.

Эти годы были счастливыми и плодотворными как для хозяина Трэля, так и для человечества в целом. Когда Эделас Блэкмур, в прошлом лейтенант, а ныне генерал-лейтенант, только принёс орчонка в крепость, люди частенько посмеивались над ним и его «домашним орком», особенно когда несчастное создание отказывалось есть. Хвала госпоже Фокстон и её сосцам, обильным млеком! Блэкмур представить себе не мог, чтобы женщина добровольно согласилась выкормить орка. Но хоть после предложения Фокстона лейтенант и стал ещё больше презирать своего слугу и его семью, всё же они выручили его. Именно поэтому он не поскупился на безделушки, деликатесы и образование для их ребёнка, пусть даже это была девочка.

Стоял ясный тёплый день. Прекрасная погода для хорошей драки. Навес, ярко расцвеченный красным и золотым, давал приятную тень. Мягкий бриз играл разноцветными флагами, музыка и смех услаждали слух генерал-лейтенанта. Ароматы спелых фруктов, свежего хлеба, жареной оленины щекотали ему ноздри. Все вокруг пребывали в благостном настроении. Когда поединки закончатся, кое-кому будет уже не так весело, но пока что все были счастливы и жаждали развлечений.

Рядом с Блэкмуром развалился в удобном кресле его юный протеже, лорд Каррамин Лангстон. Густые каштановые волосы Лангстона гармонично сочетались с его тёмными глазами, сильным, хорошо сложенным телом и ленивой улыбкой. Он был предан Блэкмуру безраздельно, и только его генерал-лейтенант посвятил в свои далекоидущие замыслы. Лангстон уже много лет ходил в подчинённых Блэкмура и разделял многие его стремления, а кроме того, их роднила почти полная неспособность испытывать угрызения совести. Они составляли хорошую пару. Сейчас Лангстон задремал, пригревшись на солнышке, и тихонько похрапывал.

Блэкмур протянул руку и взял ещё кусочек жаркого и кубок вина, красного как кровь, которая скоро прольётся на арене. Жизнь была прекрасна и с каждым поединком, из которого Трэль выходил победителем, становилась все прекраснее. Не было состязания, с которого Блэкмур не ушёл бы с полной мошной. Его «домашний орк», над которым когда-то потешалась вся крепость, теперь стал его гордостью.

Конечно, чаще всего против Трэля выставляли людей. Да, то были самые подлые, сильные и коварные из представителей рода человеческого, но все равно лишь люди, жестокие, озлобленные каторжники, которые надеялись заработать свободу, выиграв деньги и славу для своего покровителя. Некоторым это удавалось, и они вырывались из плена. Большинство из них снова оказывались в тюрьме, пусть с драпировками на стенах и женщинами в тёплых постелях, но всё же, без сомнения, в тюрьме. Немногие богачи соглашались, чтобы их источники дохода разгуливали на свободе.

Но некоторые из противников Трэля людьми не были, и это придавало таким поединкам особую остроту.

Честолюбие Блэкмура нисколько не задевало то обстоятельство, что орки из внушающей благоговейный ужас боевой мощи, которой они когда-то являлись, теперь превратились в опустившийся, всеми презираемый сброд. Война давно закончилась, и люди одержали в ней решительную победу. Вчерашний грозный противник шёл в специальные лагеря почти так же легко, как скот в стойла после дня, проведённого на пастбище. И особенно тешила честолюбие Блэкмура мысль о том, что эти лагеря полностью находятся в его власти.

Когда-то он рассчитывал вырастить из орка преданного, хорошо образованного раба и непобедимого воина. Блэкмур собирался отправить Трэля на завоевание его собственного народа, если, конечно, это стадо безмозглых зелёных громил можно назвать народом, и как только орки будут разбиты, использовать ослабленные разобщённые кланы для своих личных целей.

Но Союз справился с Ордой самостоятельно, и Трэль не успел даже взглянуть на настоящую битву. Сначала Блэкмур был уязвлён, но потом сообразил, как можно иначе использовать своего домашнего орка. Это требовало терпения, зато результат обещал превзойти все ожидания. Древняя неприязнь между народами уже успела пустить корни в Союзе. Эльф презрительно косился на человека, человек посмеивался над гномом, гном не доверял эльфу. Эдакий прелестный треугольничек твердолобости и подозрительности.

Блэкмур привстал с места, чтобы лучше разглядеть, как Трэль одолевает самого огромного и мерзкого на вид человека, которого когда-либо видел Блэкмур. Но никому из людей не справиться с неудержимым зелёным зверем. Поднялся гром приветственных возгласов и рукоплесканий, и Блэкмур улыбнулся. Он махнул Таммису Фокстону, и слуга поспешил к нему.

— Мой господин?

— Сколько ещё сегодня? — Блэкмур знал, что язык у него заплетается, но его это не волновало.

Зато на встревоженном лице слуги озабоченности и напряжения прибавилось.

— Сколько ещё чего, мой господин? — Глаза его скользнули на бутылку, потом опять на Блэкмура.

Внезапный приступ бешенства захлестнул Блэкмура. Он схватил Таммиса за грудки, крепко встряхнул и притянул к себе.

— Бутылки считаешь, ты, жалкая пародия на человека? — прошипел он в дюйме от лица Фокстона.

Одной из многочисленных угроз, которые Блэкмур держал в запасе для Таммиса, было публичное унижение; однако даже будучи в сильном подпитии, он не спешил выполнять своё обещание. Но угрожал этим нередко, вот как сейчас. Таммис заметно побледнел.

— Ты собственную жену заставил выкармливать чудовище и теперь осмеливаешься намекать, что у меня есть слабости?

Позеленевшее от страха лицо слуги вызвало у Блэкмура приступ тошноты, и он отшвырнул Фокстона прочь.

— Я хотел узнать, сколько боев выиграл Трэль.

— О да, разумеется, сэр. Полдюжины подряд. — Таммис замолк, вид у него был очень жалкий. — При всём уважении, сэр, этот последний отнял у него много сил. Вы уверены, что хотите, чтобы он бился ещё в трёх поединках?

Идиоты. Блэкмура окружали одни идиоты. Когда утром Сержант увидел распорядок боев, он тоже возражал Блэкмуру, говоря, что орку нужно, по меньшей мере, несколько минут для отдыха и что хорошо бы изменить список так, чтобы бедное изнеженное создание могло хоть чуть-чуть расслабиться.

— О нет, что ты! Шансы Трэля на победу падают с каждым боем. Он никогда не проигрывал, ни разу. Конечно, теперь я просто мечтаю остановиться, и пусть все эти милые люди заберут свои деньги назад. — Исполнившись омерзения, Блэкмур отослал слугу.

Трэль просто не способен потерпеть поражение. Так что надо ковать железо, пока горячо.

Следующую битву Трэль выиграл, но даже Блэкмур видел, что бедняга начал выбиваться из сил. Генерал-лейтенант подвинул кресло, чтобы лучше видеть. Лангстон повторил его движение. Во время следующего боя, восьмого из девяти запланированных для орка на сегодня, произошло нечто, чего ещё никогда не видели ни Блэкмур, ни толпа зрителей.

Силы могучего орка таяли на глазах. На этот раз ему противостояли два горных кота, которых поймали две недели назад и с тех пор держали взаперти, мучили и почти не кормили. Как только решётка, закрывающая выход на арену, скользнула в сторону, коты ринулись на орка. Светло-коричневые шкуры слились в единое смазанное пятно, и Трэль рухнул на землю под натиском когтей и клыков.

Крик ужаса пронёсся среди зрителей. Блэкмур вскочил на ноги и вынужден был вцепиться в подлокотники кресла, чтобы не упасть. Неужели все деньги…

Но вот Трэль поднялся! Яростно рыча, он оторвал от себя огромных зверей, как будто это были обычные белки, и быстро и искусно заработал двумя мечами, которые были его оружием в этом поединке. Орк одинаково свободно владел и правой, и левой рукой, и клинки ярко сверкали на солнце, нанося беспощадные удары. Один кот уже упал мёртвым, его длинное гибкое тело было разрублено почти пополам одним мощным ударом. Второй, подстёгнутый гибелью товарища, с новой яростью бросился на врага. На этот раз Трэль не дал зверю вцепиться в себя. Когда кот налетел на него, словно воющий вихрь когтей и клыков, Трэль был готов к нападению. Его меч свистнул слева, потом справа и снова слева. Кот рухнул на четыре окровавленных обрубка.

— Вы только посмотрите! — сияя, воскликнул Лангстон.

Толпа одобрительно ревела. Трэль, который обычно приветствовал крики восторга, подняв кулаки и топая ногами так, что дрожала земля, просто стоял, устало ссутулившись. Он часто, неровно дышал, и Блэкмур разглядел на теле орка отметины последнего боя — нескольких глубоких кровоточащих ран и укусов. И тут орк медленно повернул уродливую голову и посмотрел прямо на Блэкмура. Их глаза встретились, и во взгляде орка человек увидел муку, изнеможение… и немую мольбу.

А потом Трэль, могучий воин, рухнул на колени. И снова взревела толпа. Блэкмуру показалось, что в этом едином крике он уловил даже сочувствие. Лангстон промолчал, но его карие глаза пристально смотрели на генерал-лейтенанта.

Чёртов Трэль! Он орк, и дрался с шестилетнего возраста. Большинство его сегодняшних противников были людьми. Несомненно, это могучие воины, но они не могли совладать со звериной мощью Трэля. А это просто уловка, чтобы избежать последнего поединка, который, как Трэль знал, будет самым тяжёлым. Глупый самовлюблённый раб. Хочет вернуться в свою уютную камеру, читать свои книжонки, жрать из своей кормушки, так? Ну ладно, Блэкмур ещё преподаст ему урок.

И тут на арену торопливым шагом вышел Сержант.

— Лорд Блэкмур! — крикнул он, сложив ладони рупором. — Вы не отмените последний бой?

Щеки Блэкмура вспыхнули. Как Сержант только смеет говорить об этом здесь, перед всеми! Блэкмур, который всё ещё опирался на кресло, крепче сжал подлокотники. Лангстон сделал ненавязчивое движение, чтобы в случае необходимости предложить помощь. Блэкмур вытянул правую руку вперёд и приложил к левому плечу.

— Нет.

Сержант застыл на мгновение, уставившись на него, как будто не мог поверить своим глазам. Потом кивнул и подал знак начать заключительный поединок.

Трэль из последних сил поднялся на ноги. Тут же на арену выскочили несколько человек, чтобы унести мёртвых горных котов. Они вручили орку новое оружие — кистень — шипастый металлический шар, прикованный цепью к тонкой палке. Трэль взял его и попытался принять угрожающую позу. Даже с такого расстояния Блэкмур видел, что его воспитанник сильно сдал. Обычно перед каждой новой битвой орк топал ногами и бил себя в грудь. Такой ритм будоражил толпу и, похоже, помогал Трэлю сосредоточиться. Но сейчас он прилагал усилия, чтобы хотя бы просто устоять на ногах.

Остался всего один поединок. Эта тварь может справиться.

Раздвинулись решётки, но за ними был только мрак.

И вот оно явилось. Две головы выкрикивали неразборчивые угрозы, а бледное тело возвышалось над Трэлем так же, как сам Трэль возвышался над людьми. Чудовище, как и орк, было вооружено длинным смертоносным копьём, прекрасно подходящим для такой битвы. Длина рук и древка позволяла огру достать противника с довольно большого расстояния. Трэлю нужно было подойти гораздо ближе, чтобы нанести хоть какой-нибудь удар, не говоря уже о победном.