WarCraft (№2) - Повелитель кланов

Ярость оставила Трэля. Теперь он чувствовал к Блэкмуру острую жалость, но это ничего не меняло. Ему надо было завершить задуманное. Блэкмур стоял у него, на пути, препятствие, которое необходимо устранить.

Он взглянул на Лангстона, который уловил перемену в чувствах орка и попытался улыбнуться, но улыбка вышла больше похожей на гримасу.

— Я сдержу слово, — обнадёжил его Трэль. — Ты свободен, и твои люди тоже. Вы уйдёте прямо сейчас. Без оружия, без пищи, без коней. За вами будут следить, но вы этого не заметите; стоит кому-нибудь из вас хотя бы заговорить о засаде или попытаться завязать драку, вы все погибнете. Это понятно?

Лангстон кивнул. Трэль мотнул головой, отпуская пленника. Его не пришлось просить дважды. Человек с трудом поднялся на ноги и побежал так быстро, как мог. Трэль наблюдал, как он растворяется в ночной тьме вместе с другими освобождёнными рыцарями. Почувствовав чей-то взгляд, орк поднял глаза и увидел, что на ветке дерева сидит сова и смотрит на него светящимися глазами. Ночная птица тихонько ухнула.

«Последуй за ним, пожалуйста, друг. И если они замыслят против нас что-нибудь дурное, сразу же извести меня».

С лёгким шелестом сова снялась с ветки и полетела вслед скрывшимся в ночи людям. Трэль тяжело вздохнул. Возбуждение, которое позволило ему выдержать эту длинную кровавую ночь, покидало его, он вспомнил о своей ране. Но с этим придётся подождать. Сейчас у него было более важное дело.

В оставшиеся ночные часы орки собирали и готовили к сожжению тела павших сородичей, и утром голубые небеса затмили клубы густого чёрного дыма. Трэль и Дрек'Тар попросили Дух Огня сделать свою работу побыстрее, а пепел отдали на милость Духа Воздуха, чтобы он развеял его, как сочтёт нужным.

Самый большой и пышный погребальный костёр сложили для самого благородного из них. Чтобы взвалить тяжёлое тело Оргрима Думхаммера на приготовленное ложе, понадобились усилия Трэля, Адского Вопля и ещё двоих орков. Исполненный почтения, Дрек'Тар умастил полуобнажённое тело Оргрима маслом, что-то бормоча под нос. Тонкие ароматы окутали тело героя. Дрек'Тар сделал Трэлю знак присоединиться к нему, и вдвоём они придали телу гордую и вызывающую позу. В мёртвые пальцы вложили рукоять сломанного меча. У ног павшего вождя сложили тела других храбрых воинов, нашедших смерть в битве, — свирепых и верных белых волков, которых настигло оружие людей. Одного уложили у ног Думхаммера, ещё двоих — с каждой стороны, на самое почётное место, поперёк груди, положили тело седого храбреца Остроуха. Дрек'Тар в последний раз потрепал по загривку своего старого друга, затем вместе с Трэлем отступил на шаг.

Трэль думал, что Дрек'Тар скажет что-нибудь, подобающее случаю, но вместо этого Адский Вопль подтолкнул локтем его самого. Несколько смутившись, Трэль обратился к притихшей толпе, собравшейся вокруг тела своего прежнего вождя.

— Долгое время я был оторван от своего народа, — начал Трэль, — и не знаю, какие слова следует говорить. Но я знаю одно: смерть Думхаммера была достойнейшей из смертей, какая только может постигнуть война. Он сражался, чтобы освободить своих сородичей из неволи. Конечно, он будет доволен нами, ведь ныне, когда он мёртв, мы чтим его не меньше, чем при жизни. — Он посмотрел на лицо мёртвого друга. — Оргрим Думхаммер, ты был лучшим другом моего отца. Я не знаю никого, кто сравнился бы с тобой в благородстве. Какие бы радости и блаженства ни ожидали тебя сейчас, поспеши же к ним!

После этих слов Трэль закрыл глаза и попросил Дух Огня взять тело героя. И в тот же миг вспыхнуло пламя, и никогда ещё Трэль не видел пламени более жаркого. Скоро огонь поглотит тело, и оболочки, вмещавшей пламенный дух, который в этом мире носил имя Оргрима Думхаммера, не станет.

Но то, за что он сражался и за что отдал жизнь, никогда не будет забыто.

Трэль откинул голову назад и разразился громким зычным рёвом. Один за другим к нему присоединились все орки. Их голоса слились в едином вопле боли и скорби. Даже духи предков, если они действительно существовали, наверняка остались довольны громоподобным плачем по Оргриму Думхаммеру.

Когда церемония закончилась, Трэль со вздохом уселся подле Дрек'Тара и Адского Вопля. Адский Вопль тоже был ранен, но, как и Трэль, решил потерпеть. Дрек’Тару запретили и близко подходить к полю битвы, и он помогал тем, что заботился о раненых. Если бы что-нибудь случилось с Трэлем, Дрек'Тар остался бы единственным шаманом, поэтому орки не могли рисковать его жизнью. И всё же он был ещё не настолько стар, чтобы молча подчиниться.

— Какой лагерь будет следующим, мой вождь? — почтительно спросил Адский Вопль. Трэль вздрогнул, услышав этот титул. Он ещё не привык к тому, что Думхаммера больше нет и что теперь ответственность за сотни орков лежала на его плечах.

— Больше никаких лагерей, — заявил он. — Сейчас наше войско уже достаточно велико.

Дрек'Тар нахмурился.

— Но они страдают, — возразил он.

— Верно, — согласился Трэль, — но я знаю, как освободить всех разом. Чтобы убить чудовище, нужно отсечь ему голову, а не только ноги и руки. Настало время обезглавить саму систему.

Его глаза блеснули при свете костра.

— Мы пойдём на Дэрнхолд.

Когда на следующее утро Трэль объявил о своём решении войскам, в ответ услышал громкие возгласы одобрения. Теперь орки были готовы перейти в наступление. Стихии ждали только слова Трэля или Дрек'Тара, чтобы помочь. Битва минувшей ночи воодушевляла орков. Жаль, что они потеряли Думхаммера, величайшего воина и вождя, но гораздо больше врагов полегло под рухнувшими стенами лагеря. Над ними уже кружили вороны, благодарные за пиршество.

До Дэрнхолда было несколько дней пути, но армия не испытывала недостатка в пище, и всё до последнего воина рвались в бой. Когда встало солнце, Орда орков во главе с их новым вождём Трэлем уже двигалась к Дэрнхолду.

— Конечно же, я ничего ему не сказал, — самозабвенно врал Лангстон, потягивая вино Блэкмура. — Он взял меня в плен и пытал, но я только сжимал зубы. Восхищённый, он отпустил меня и моих людей.

Блэкмур усомнился в том, что всё так и было, но ничего не сказал.

— Расскажи подробнее о том, что он там выделывает, — велел он.

Счастливый оттого, что заслужил одобрение своего наставника, Лангстон в красках поведал о том, как его душили в своих объятиях корни деревьев, молнии били туда, куда им прикажет Трэль, а хорошо обученные кони сбрасывали своих седоков, и сама земля сокрушила каменные стены. Если бы Блэкмур не слышал подобных историй от тех немногих, кто вернулся живым из той битвы, он бы заподозрил, что Лангстон пристрастился к бутылке ещё крепче, чем он сам.

— Я правильно поступил, когда подобрал Трэля, — задумчиво проговорил Блэкмур, делая ещё один глоток вина. — Ты только посмотри, чем он стал, на что он способен с жалкой кучкой неуклюжих, вялых зеленошкурых.

Мысль о том, как близок он был к тому, чтобы эта мощнейшая сила, возрождённая Орда, подчинялась ему, причиняла физическую боль. И тут же Блэкмур вспомнил о Тарете и её дружбе с орком. При мысли об этом в нём поднялась злость, смешанная со странной саднящей болью. Он так и не сказал ей, что нашёл письма. Не сказал он об этом и Лангстону и сейчас мысленно хвалил себя за сдержанность. Конечно же, Лангстон выложил Трэлю всё, что знал, а значит, планы необходимо менять

— Боюсь, другие не проявили такой стойкости перед орочьими пытками, как ты, друг мой, — сказал он, стараясь не выдать сарказма. К счастью, Лангстон уже успел основательно заложить за воротник и не обратил никакого внимания на эти слова. — Мы вынуждены предположить, что орки знают всё, что известно нам, и действовать соответственно. Мы должны попытаться думать, как Трэль. Что он предпримет теперь? Какова его конечная цель?

«И как же, о десять тысяч чертей, как же мне вернуть его, как укротить его снова?»

В армии Трэля насчитывалось около двух тысяч воинов, и почти наверняка их должны были заметить, но, тем не менее, он делал всё, что мог, чтобы скрыть передвижения Орды. Молодой вождь просил землю прятать их следы, ветер — уносить их запах от всех животных, которые могли поднять тревогу. Это было немного, но сейчас была важна каждая мелочь.

Они разбили лагерь в диком нехоженом лесу в нескольких милях к югу от Дэрнхолда. Трэль с небольшой группой разведчиков отправился в рощу, растущую прямо у стен крепости. И Адский Вопль, и Дрек'Тар пытались отговорить его от этой затеи, но он настоял на своём.

— У меня есть план, — объяснил он. — Быть может, с его помощью нам удастся избежать напрасных жертв.

18

Даже в самые холодные зимние дни, за исключением тех случаев, когда яростная пурга не позволяла выйти из крепости, Тарета ходила к поваленному молнией дереву. И каждый раз, заглянув в темноту расщелины, она убеждалась, что тайник пуст. Девушка радовалась возвращению тёплой погоды, несмотря на то, что её сапоги вязли во влажной и топкой от растаявшего снега земле, и не раз нога выскальзывала из обуви. Необходимость время от времени вытаскивать из грязи и снова натягивать на ногу сапог была ничтожной ценой за свежие ароматы пробуждающегося леса, лучи солнечного света, пронзающие лесной полумрак, и яркие огоньки первых цветов, которыми были усыпаны луга и лесные поляны. Теперь весь Дэрнхолд только и говорил, что о подвигах Трэля. Наслушавшись этих толков и пересудов, Блэкмур начал пить ещё больше. Что, впрочем, было ей на руку. Не раз, тихонько прокравшись в его спальню, Тарета обнаруживала, что повелитель Дэрнхолда спит на полу, в кресле или на кровати, а рядом лежит бутылка. В такие ночи Тарета Фокстон облегчённо вздыхала, закрывала дверь и уходила в свою маленькую каморку, чтобы спокойно выспаться.

Несколько дней назад вернулся юный лорд Лангстон и принёс настолько нелепые вести, что они не напугали бы и ребёнка. И всё же… разве не приходилось ей читать о древнем могуществе, которым когда-то обладали орки? Она знала, что Трэль очень умён, и не удивилась бы, если бы оказалось, что он овладел этими древними знаниями.

Размышляя обо всём этом, Тарета подошла к старому дереву и по привычке заглянула внутрь.

И чуть не вскрикнула от неожиданности. Рука её взлетела ко рту, в то время как сердце неистово заколотилось. В коричневатом мраке расщелины поблёскивало её ожерелье. Отражая солнечный свет, оно горело, как сигнальный огонь. Дрожащими пальцами Тарета схватила его, но не удержала в дрожащей руке.

— Вот неумёха! — прошептала она и подняла ожерелье.

Это мог быть и обман. Трэля могли взять в плен, а ожерелье — отобрать. Легко узнать, кому оно принадлежит. Но если Трэль никому не сказал об их уговоре, кто мог догадаться оставить его здесь? Тарета была уверена: никто не мог сломить Трэля.

Слезы радости потекли по её щекам. Тарета утёрла, их тыльной стороной ладони, сжимая серебряный полумесяц ожерелья в другой руке.

Он здесь, в этих лесах, и, вероятно, скрывается у той самой скалы, похожей на дракона. Он нуждается в её помощи. Возможно, он ранен. Тарета затолкала ожерелье под одежду, пряча как можно дальше от любопытных глаз. Никто не должен видеть её «потерявшееся» ожерелье.

Счастливая, Тарета отправилась назад, в Дэрнхолд.

День длился целую вечность. Тарета обрадовалась, что на ужин подали рыбу: после рыбных блюд ей уже не раз приходилось проводить вечер в постели. Главный повар Дэрнхолда воевал вместе с Блэкмуром больше двадцати лет назад. Его наняли в награду за его службу, а не за умение готовить.

Конечно, Тарета ужинала не в большом зале за одним столом с Блэкмуром. Он и не помышлял о том, чтобы посадить девку-служанку подле себя и перед своими благородными сотрапезниками. «В постели пригодится, для свадьбы не сгодится», — пришёл ей в голову старый стишок. Что ж, сегодня это к лучшему.

— Тебя что-то тревожит, милая? — спросил Таммис у дочери, когда они сели за небольшой стол, накрытый в отведённом Фокстонам помещении. — Ты… плохо себя чувствуешь?

Напряжённый голос отца и испуганный взгляд матери едва не вызвали у неё улыбку. Они опасались, что она беременна.

— Я чувствую себя прекрасно, папочка, — ответила девушка, прикрывая руку отца своей. — Но эта рыба… тебе она нравится?

Кланния обмакнула кусочек рыбы, насаженный на двузубую вилку, в сметану.

— Для стряпни Рандрела она очень даже неплоха.

Рыба действительно была вкусной. И, тем не менее, взяв ещё кусочек, Тарета прожевала, проглотила и поморщилась. Изображая отвращение, она оттолкнула тарелку. Таммис чистил апельсин. Тарета закрыла глаза и тихонько застонала.

— Прошу прощения… — Она выскочила из-за стола и побежала в свою комнату, делая вид, что её вот-вот стошнит.

Комната Тареты была на том же этаже, что и комнаты родителей. Вбежав туда, Тарета склонилась над ночным горшком и начала издавать громкие, характерные звуки. Она грустно улыбнулась: всё это было бы забавно, если бы на карту не было поставлено столь многое.

В дверь настойчиво постучали.

— Дорогая, это я, — послышался голос Кланнии. Она открыла дверь. Тарета убрала пустой горшок. — Бедняжка. Ты бледна как мел.

Хоть в этом Тарете не было нужды притворяться.

— Пожалуйста… можно, папа поговорит с хозяином? Мне кажется, я не…

Кланния залилась краской. Все знали, что Тарета была любовницей Блэкмура, но вслух об этом не говорили.

— Конечно, милая, разумеется. Хочешь побыть сегодня с нами?

— Нет, — поспешно отказалась она. — Нет, у меня всё хорошо. Я хотела бы побыть немного одна.

Она снова подняла руку ко рту, и Кланния кивнула.

— Как пожелаешь, Тари, милая. Доброй ночи. Позови нас, если тебе что-нибудь понадобится.

Мать закрыла за собой дверь, и Тарета с облегчением вздохнула. Осталось дождаться подходящего момента, чтобы уйти. Её комната располагалась рядом с кухней, здесь ложились спать в последнюю очередь. Когда, наконец, всё стихло, девушка рискнула выйти. Сначала она пошла на кухню и сложила в мешок столько припасов, сколько могла унести. Ещё раньше она порвала старые тряпки на перевязки, на случай если Трэлю они понадобятся.

Привычки Блэкмура были предсказуемы, как движение солнца. Если он, по своему обыкновению, начинал пить за ужином, то после еды обязательно ждал её в своей спальне, а потом проваливался в тяжёлый сон, почти забытьё, и беспробудно спал до самого рассвета.

Подслушав разговоры слуг в большом зале, Тарета убедилась, что за ужином хозяин, как обычно, пил. Этой ночью она не пришла, что наверняка испортило ему настроение, но сейчас он уже должен был спать.

Тарета осторожно отперла дверь в покои Блэкмура. До неё донёсся громкий храп. Приободрившись, девушка решительно вошла в его спальню, откуда рассчитывала выбраться на улицу.

О потайной двери Блэкмур рассказал ей много месяцев назад в приступе пьяного бахвальства. Он тут же забыл о своих словах, но Тарета помнила. И теперь она подошла к маленькому письменному столику и выдвинула один из ящиков. Осторожно надавив на едва заметный выступ на его дне, девушка открыла тайник и увидела крохотную коробочку.

Взяв ключ, Тарета вернула коробочку на место и аккуратно задвинула ящик. Каменная стена справа от кровати была задрапирована гобеленом. Он изображал благородного рыцаря, который бился со свирепым черным драконом, защищавшим огромную груду сокровищ. Тарета отдёрнула гобелен и обнаружила под ним потайную дверь. Как можно тише девушка вставила ключ в скважину, повернула его и вышла.

Каменные ступени уходили вниз, в темноту. Холодный воздух обдал ей лицо, в ноздри ударил запах сырости и плесени. Тарете стало страшно, но зажечь свечу она не решилась. Блэкмур спал крепко, но риск всё равно был слишком велик. Если он узнает, то запорет её до смерти.

«Вспомни о Трэле, — твердила она себе. — Вспомни о том, что с ним случилось». Конечно, ради него она сумеет преодолеть страх.

Тари закрыла за собой дверь и внезапно оказалась в настолько густом мраке, что он был почти осязаем. Пойманной птицей забилось сердце, но девушка справилась с собой. Заблудиться она не могла — туннель только один. Она сделала глубокий вдох, успокаивая дыхание, и стала потихоньку пробираться вперёд.

Осторожно, всякий раз нащупывая следующую ступеньку, Тарета спустилась по лестнице. Наконец её нога коснулась земли. Отсюда туннель уходил вниз под небольшим углом. Она вспомнила, что говорил Блэкмур. «Это чтобы лорды были в безопасности, дорогуша, — сказал он, наклонившись к ней так близко, что она чувствовала его пропитанное вином дыхание. — А если будет осада, через него уйдём мы с тобой».

Казалось, туннелю не будет конца. Ей приходилось всё время бороться со страхом. «А что если он обрушится? Что если за все эти годы он уже обрушился и теперь ведёт в тупик? Что если я споткнусь в этой тьме и сломаю ногу?»

Тарета яростно отгоняла от себя страх. Её глаза пытались привыкнуть к темноте, но в таком беспросветном мраке все усилия были напрасны.

Она вздрогнула. Здесь было так холодно, в этой тьме…

Целая вечность прошла, прежде чем земля под ногами снова потихоньку начала подниматься. Тарета еле сдержалась, чтобы не побежать. Она возненавидела бы себя на всю жизнь, если бы упала и не смогла двигаться дальше. И всё же девушка ускорила шаг.

Ей показалось или в кромешной тьме и в самом деле забрезжил какой-то свет? Нет, это не было игрой воображения. Где-то впереди и выше виднелся просвет. Тарета прошла ещё немного и замедлила шаг. Ударившись обо что-то ногой, она упала и ушибла коленку. Здесь тоже были ступени! Потихоньку, ползком, она стала подниматься по ним, пока не нащупала дверь.

Да, перед ней была дверь, точнее, крышка люка. Тарета внезапно похолодела, охваченная ужасом! Что если дверь заперта снаружи? Ведь это вполне возможно. Если кто-то мог сбежать этим путём из Дэрнхолда, кто-то другой мог и войти с другой стороны с враждебными намерениями. Конечно, она была заперта, на замок или на засов…

Тарета толкнула крышку изо всех сил. Старые петли завизжали, но крышка поднялась, с громким стуком рухнув на землю. Девушка вздрогнула от неожиданности. И только высунув голову в небольшой квадратный люк и увидев тусклый свет луны, который показался ей ярким, как дневной свет, она с облегчением вздохнула и позволила себе поверить, что выбралась на волю.

До неё донеслись знакомые запахи лошадей, кожи и сена. Это была маленькая конюшня. Тарета вылезла из туннеля, шёпотом успокаивая лошадей, которые повернули головы, с интересом разглядывая, кто к ним пришёл. Лошадей было четыре, на стене висела сбруя. Тарета сразу же поняла, где оказалась. Возле дороги, на значительном расстоянии от Дэрнхолда была конюшня, где гонцы со срочными поручениями могли сменить усталых скакунов на свежих. Свет проникал сюда сквозь щели в стенах. Тарета осторожно закрыла потайной люк, из которого только что вышла, и забросала его сеном. Она подошла к двери конюшни и открыла её, моргая от голубовато-белого света обеих лун.

Как Тарета и предполагала, она оказалась на окраине деревушки, примыкавшей к Дэрнхолду, Всего мгновение понадобилось ей, чтобы сообразить, куда идти. Вот она, скала, которая в детстве казалась ей так похожей на дракона. Трэль ждёт её там, в пещере, голодный и, может быть, раненый. Воодушевлённая победой над тёмным туннелем, Тарета поспешила к нему.

Когда Трэль увидел, как Тарета спеша взбирается на небольшой холм и её тоненькая фигурка серебрится в лунном сиянии, он с трудом сдержал радостный крик. Вместо этого он кинулся ей навстречу.

Тарета застыла, потом подобрала юбки и тоже побежала к нему. Их руки встретились и сомкнулись, и, когда с её миниатюрного личика упал капюшон, Трэль увидел, что она улыбается.

— Трэль! — воскликнула Тарета. — До чего же прекрасно снова видеть тебя, дорогой мой друг!

Тари изо всех сил сжимала два пальца орка — сколько смогла захватить её маленькая изящная рука — и подпрыгивала от возбуждения.

— Тарета, — нежно пророкотал Трэль, — у тебя все хорошо?

Её улыбка увяла, но тут же расцвела снова;

— Вполне. А у тебя? Конечно же, мы слышали о твоих подвигах! Когда лорд Блэкмур в скверном расположении духа, это всегда неприятно, но когда это стало знаком того, что ты ещё на свободе, я научилась радоваться этому. О… — Ещё раз сжав его пальцы, она отпустила его и взялась за сумку, которую принесла с собой. — Я думала, может, ты голоден или ранен. Много взять я не могла, принесла всё, что удалось раздобыть. Вот немного пищи и тряпки, я порвала их на перевязки. Но я очень рада, что тебе они не нужны…

— Тари, — мягко прервал её Трэль, — я пришёл не один.

Он сделал знак своим спутникам, которые ждали в пещере, и они вышли на свет. Их хмурые лица выражали открытую неприязнь и враждебность. Выпрямившись во весь рост, они встали, сложили руки на груди и молча уставились на Тарету. Трэль внимательно наблюдал за ней. Девушка как будто удивилась, и на мгновение на лице её мелькнул страх. Трэль не мог винить её в этом; оба его спутника делали всё возможное, чтобы выглядеть угрожающе. Но, в конце концов, она улыбнулась и сделала шаг им навстречу.

— Друзья Трэля и мои друзья тоже, — сказала она, протягивая руки.

Один из них презрительно фыркнул и оттолкнул её руку, не настолько сильно, чтобы повредить ей, но достаточно, чтобы девушка потеряла равновесие и покачнулась.

— Вождь, ты просишь от нас слишком многого! — отрывисто проговорил он. — Мы пощадим их женщин и детей, как ты и приказал, но мы не станем…

— Станете, — ответил Трэль. — Эта женщина рисковала жизнью, чтобы освободить меня от власти человека, который владел нами обоими. И сейчас она вновь рискует жизнью, чтобы помочь нам. Тарете можно доверять. Она другая.

Он повернулся к ней и ласково на неё посмотрел.

— Она особенная.

Разведчики по-прежнему смотрели угрюмо, но как будто несколько поколебались в своём предубеждении. Они переглянулись, затем каждый пожал протянутую руку Тареты.

— Мы благодарны тебе за то, что ты принесла, — сказал Трэль, снова переходя на язык людей. — Не сомневайся, мы обязательно съедим твоё угощение, и бинты тоже пригодятся.

Улыбка исчезла с лица Тареты.

— Ты собираешься напасть на Дэрнхолд, — догадалась она.

— Нет, если этого удастся избежать. Но ты знаешь Блэкмура, как и я. Завтра моё войско подойдёт к Дэрнхолду. Сначала я предоставлю Блэкмуру возможность поговорить с нами. Дэрнхолд — центр управления лагерями. Сокрушив его, мы сокрушим все лагеря. И если он согласится на переговоры, нам удастся избежать кровопролития. Все, чего мы хотим, это чтобы наш народ был свободен, тогда мы уйдём и оставим людей в покое.

Светлые волосы Тареты блестели серебром при свете лун. Девушка печально покачала головой.

— Он никогда не согласится, — вздохнула она. — Он слишком горд, чтобы задумываться о тех, кто в его власти.

— Тогда останься с нами, — предложил Трэль. — Я запретил трогать женщин и детей, но я не могу обещать, что все они останутся целы и невредимы. Если ты вернёшься, ты тоже окажешься в опасности.

— Если обнаружится, что меня нет, — ответила Тари, — кто-нибудь обязательно поймёт, что что-то затевается. Они могут найти вас и напасть первыми. К тому же мои родители все ещё там. Я уверена. Блэкмур выместит свою злобу на них. Нет, Трэль. Моё место, как и всегда, в Дэрнхолде, даже сейчас.

Трэль грустно посмотрел на подругу. В отличие от неё он знал, какой хаос царит в любой битве. Кровь, смерть, паника. Он бы укрыл её в безопасном месте, если бы мог, но она имела право решать сама.

— У тебя есть мужество, — неожиданно заговорил один из разведчиков. — Ты рискуешь жизнью, чтобы мы могли освободить наш народ. Наш военный вождь не солгал. Похоже, что некоторые люди всё же понимают, что такое честь.

И орк склонил голову.

Судя по выражению лица Тареты, ей было приятно. Она повернулась к Трэлю:

— Я знаю, это звучит глупо, но будь осторожен. Надеюсь, я увижу тебя завтра вечером и мы вместе отпразднуем твою победу.

Поколебавшись, она добавила:

— Я слышала сплетни о твоих необычных умениях, Трэль. Это правда?

— Я не знаю, что ты слышала, но я изучил пути шаманов. Да, я могу управлять стихиями.

Тарета просияла:

— Тогда Блэкмуру не устоять. Будь милостив, когда одержишь победу, Трэль. Ты ведь знаешь, что не все мы такие, как он. И ещё: я хочу, чтобы ты взял это. Я так долго была без него, что мне кажется, оно принадлежит тебе.

Девушка склонила голову и сняла серебряную цепочку с кулоном в виде полумесяца. Вложив ожерелье в ладонь Трэля, она сомкнула его пальцы.

— Храни его. Отдай его своему сыну, если у тебя он будет, и быть может, однажды я смогу навестить его.

И так же, как много месяцев назад, Тарета шагнула вперёд и крепко обняла друга. На этот раз он не был удивлён и с радостью ответил тем же. Он гладил её золотые шелковистые волосы и отчаянно надеялся, что они оба переживут битву.

Тарета отступила, протянула руку, привстав, чтобы коснуться его лица, украшенного мощными клыками, кивнула его спутникам, потом повернулась и решительно зашагала в ночь, туда, откуда пришла. Трэль смотрел ей вслед, крепко сжимая в кулаке ожерелье, и что-то странное копошилось у него в груди. «Береги себя, Тари. Береги себя».

Только отойдя подальше от орков, Тари дала волю слезам. Никогда ещё ей не было так страшно. Как бы она ни храбрилась, смерть пугала её. Она надеялась, что Трэлю удастся сдержать пыл своих воинов, но при этом понимала, что он такой единственный. Отнюдь не все орки разделяли его терпимость по отношению к людям. Если бы только Блэкмура можно было убедить внять голосу рассудка! Но скорее она, Тарета, внезапно отрастит крылья и улетит прочь от всего этого, чем Блэкмур пойдёт на переговоры.

Хоть Тари и была человеком, она желала, чтобы победили орки — чтобы победил Трэль. Она знала, что, если он останется в живых; к людям отнесутся милосердно. Если же он погибнет, она не была в этом уверена. А если победит Блэкмур — что ж, тогда всё, что пережил Трэль, пока был рабом, покажется пустяком в сравнении с мучениями, которые измыслит для него прежний хозяин.

Тарета вернулась в конюшню, открыла потайной люк и спустилась в туннель. Она настолько погрузилась в размышления о Трэле и предстоящей битве, что на этот раз темнота совсем её не пугала.

Все ещё раздумывая, Тарета поднялась по ступеням в комнату Блэкмура и осторожно открыла дверь.

Тёмная спальня внезапно озарилась светом фонарей, с которых сорвали покровы.

От ужаса и неожиданности у Тареты перехватило дыхание. Прямо напротив тайной двери в кресле сидел Блэкмур, возле него стояли Лангстон и двое вооружённых стражников.

Блэкмур был совершенно трезв, его тёмные глаза поблёскивали при свете свечей, а губы рассекла улыбка голодного хищника.

— Добрая встреча, о мой прелестный предатель, — вкрадчиво проговорил он. — Мы тебя ждали.

19

Рассвет кутался в густой туман, собирался дождь. Трэль предпочёл бы солнечный день, когда лучше видно врага, но дождь охладит горячие головы его воинов. А если возникнет необходимость, Трэль попросит его помощи. Но пока он предоставит погоде делать то, что ей заблагорассудится.

Он пойдёт вперёд вместе с Адским Воплем и небольшим отрядом Снежных Волков. Основное войско подойдёт позже. Молодой вождь предпочёл бы подобраться к городу незаметно, но спрятать за деревьями двухтысячную армию невозможно. Если Блэкмур расставлял на дорогах посты, его обязательно предупредят. Раньше дороги не охранялись, но с тех пор многое изменилось.

Его маленький передовой отряд, хорошо вооружённый и обученный, неспешным маршем двигался к Дэрнхолду. Трэль позвал маленькую певчую птичку и попросил осмотреть окрестности. Через несколько минут она вернулась, и Трэль услышал в голове слова: «Они заметили вас. Они бегут в крепость. Другие хотят зайти вам в тыл».

Он нахмурился. Блэкмуру было проще. Но зато численность его, Трэля, армии в четыре раза превосходит гарнизон Дэрнхолда.

Птичка ждала, сидя на толстом указательном пальце Трэля. «Лети назад и отыщи старого слепого шамана. Скажи ему то же, что рассказала мне».

Золотистая посланница склонила голубую головку и полетела выполнять просьбу Трэля. Дрек'Тар был не только хорошим шаманом, но и опытным воином. Он примет меры, когда выслушает крылатого гонца.

Трэль ускорил шаг. Дорога сделала поворот, и перед ними во всём своём неколебимом величии и славе предстал Дэрнхолд. Трэль почувствовал, как изменилось настроение его спутников.

—Поднимите белый флаг, — приказал он. — Мы выполним все формальности и, возможно, хоть немного задержим их, и они не сразу откроют огонь. Раньше нам довольно легко давалась победа, — продолжил Трэль. — Эта задача будет более сложной. Дэрнхолд — хорошо укреплённая крепость, и взять его непросто. Но запомните мои слова: если переговоры ни к чему не приведут, Дэрнхолд падёт.

Трэль надеялся, что до этого не дойдёт, но готовился к худшему.

Приблизившись к крепостной стене, Трэль заметил какое-то движение. Присмотревшись, он увидел направленные на них жерла пушек. Лучники тоже заняли свои позиции, а несколько десятков конных рыцарей, вооружённых пиками и копьями, выстроились перед воротами крепости. Их ждали.

Трэль продолжал двигаться вперёд. На стене, прямо над огромными деревянными воротами, снова что-то задвигалось, и сердце Трэля заколотилось быстрее. На стену вышел Эделас Блэкмур. Трэль остановился. Они подошли к стене на расстояние выстрела. Дальше он не пойдёт.

— Кого я вижу, — послышался невнятный голос, который Трэль не забудет никогда. — Уж не мой ли это маленький домашний орк? Как же он вырос!

Трэль пропустил насмешку мимо ушей.

— Приветствую, генерал-лейтенант, — ответил он. — Я пришёл не как домашний орк, а как предводитель армии. Армии, которая один раз уже одержала победу над твоими людьми. Но сегодня я не сделаю и шага против них, если ты не вынудишь меня к этому.

Лангстон стоял рядом с лордом и не верил своим глазам. Блэкмур был мертвецки пьян. Лангстон, который уже и не помнил, сколько раз помогал Таммису дотащить его до постели, никогда не видел, чтобы Блэкмур, будучи настолько пьяным, ещё мог держаться на ногах. О чём он только думал?