22

Для Честера Армихо Гарсиа отсутствие всякой гравитации оказалось чрезвычайно болезненным. К счастью, люди из Патруля и Директората быстро помогли ему: они снабдили его гравитационным устройством, чтобы он мог чувствовать собственный вес — хотя оно и нарушало чувство равновесия.

Непрекращающиеся тесты, проверка его способностей и продолжительное сканирование при помощи машин, которые были за пределами его понимания, сильно измучили его. Они ощупывали, тыкали в него, воздействовали электрошоком, царапали его кожу, подрезали волосы, выкачивали из него семя, затыкали уши, ослепляли светом, взвешивали, обмеряли, вводили зонды в задний проход и в горло, и с ликованием отбирали каждую каплю его выделений.

Все это время Честер сохранял доброжелательное, почти двойственное отношение. Он улыбался им — даже когда их тесты становились совершенно нелепыми. Он знал, почему пророки торопили его. Никто из стариков не смог бы выдержать таких физических надругательств. Не то, чтобы ученые проявляли сознательную жестокость, они просто не воспринимали Честера как человека.

Наступил тот самый день. После долгого ожидания, он был готов исполнить свой долг перед народом. Жизнь его стала похожа на непрекращающееся состояние транса. Теперь, наконец, точка выбора стала очевидной. Сегодня его ждет волнение, перемены, неоднозначность. Честер улыбнулся почетному караулу из десантников, который пришел за ним. Изумляться всему этому он перестал уже давно; он даже не старался развеять страхи сержанта, который командовал ими.

Вместо того, чтобы подсоединить его к его системе гравитации, они привязали его к чему-то вроде салазок и стремительно отправились по ярко освещенным коридорам. Он зачарованно наблюдал, как сон становился сначала реальностью, а затем историей. Его как-то просветляло то, что он, человек, может наблюдать, как активно переходят друг в друга прошлое, будущее и настоящее.

Он миновал один за другим контрольно-пропускные пункты, где его каждый раз просвечивали в поисках оружия. Они долго обследовали металлическую занозу, которую он засадил себе в руку еще мальчиком. В конце концов, один из специалистов при помощи специального устройства вытащил грубый осколок из-под его кожи. Честер улыбнулся, когда специалист залепил небольшой надрез медицинским пластиком.

Наконец, открылась последняя дверь. Салазки внесли его в комнату, освещенную рассеянным голубым светом. Небесная лазурь, казалось, просачивалась из пола, потолка и стен. Честер понял, что здесь не было ни верха, ни низа, но все-таки его уши дали ему понять, что он опять падает; и отдавая должное своему разуму, он вцепился в свои салазки, используя их для того, чтобы приподняться.

Фигура, парящая слегка в стороне от него, была, в лучшем случае, хорошей карикатурой на человеческое тело. Зрение не обманывало Честера. Массивный, покрытый кожей шар черепа был стянут с одной стороны морфологически человеческим лицом. Головное устройство было сдвинуто назад, позволяя Скору Робинсону разглядывать Честера как своими собственными глазами, так и с помощью компьютера.

— Мои приветствия, директор, — Честер поклонился, насколько позволяли ремни.

— Я внимательно изучил отчеты. Ты и такие, как ты, принесли хаос, — голос Скора был безличным, до странности вялым — как будто он так и не привык пользоваться речевыми мышцами; он говорил по слогам.

— Может быть, ты подождешь, прежде чем убивать меня, — сказал Честер.

— Почему? — казалось, челюсть Робинсона причиняла ему боль, когда он двигал ею.

— Ты — точка выбора, директор. Ты прочитал отчеты, так что тебе известно, что это означает, — Честер медленно склонил голову.

— Мое решение, касающееся вашей расы, принято. Вы были бы раковой опухолью на теле человечества. Вы подрываете все основы. — Голубые глаза Робинсона казались крошечными, и нос казался прыщиком на массивном черепе. Честер понимал, что это иллюзия. Но все-таки этот мужчина был до странности не похож на человека.

— Директор, — откровенно сказал Честер, — ты не прав. Мы никакая не раковая опухоль. Как и вы, мы по-своему сохраняем равновесие.

Лицо Робинсона подернулось, как будто он пытался придать лицу какое-нибудь выражение.

— Такие, как вы, несут беспорядок. Вы нелогичны. Это делает вас очень серьезной угрозой человечеству, — маленькие голубые глаза всматривались в его лицо.

— У меня не отсутствует логика, директор. Я пророк, — благожелательное выражение лица Честера не изменилось. — Пророки, директор, это учителя, и я сейчас прошу тебя поучиться. Я с большим удовольствием учился читать у ваших обучающих машин. В вашей обширной системе должны быть отсылки к «Изучению истории» Арнольда Тойнби. Там есть некоторые слабые места, но, я думаю, там ты найдешь глубокую истину, относящуюся к нашему разговору.

Робинсон колебался не больше секунды.

— Я нахожу устаревшей теорию общества. Вызов, ведущий к изменениям, это недопустимое поведение для человечества, — высказался бесстрастный голос.

Честер кивнул.

— Ты считаешь, что рост должен происходить безболезненно. Бог не освобождает нас так легко, директор. Я уверен, что на протяжении всей истории развития видов можно найти две противоборствующие силы; стремление к порядку — которое представляет ваш Директорат, — и постоянное брожение, которое порождает любопытство, экспериментаторство и новаторство. Я повторяюсь, но должен подчеркнуть, что эти две силы уравновешивают друг друга.

— Ваша раса будет уничтожена. Меня нисколько не интересует древняя теория общества, — белесые голубые глаза Робинсона не выражали никаких эмоций. — Почему ты упорствуешь, пытаясь оспорить установленные мною факты? Это пустая трата времени.

Честер покачал головой.

— Я ничего не оспариваю, напротив, я создаю основу для того, что должно случиться. Тебе нужны определенные сведения, чтобы сформулировать ближайшие решения.

— Какие решения? — лоб Скора Робинсона по-настоящему зашевелился, пытаясь нахмуриться.

Честер не обратил внимания на вопрос.

— Как я понимаю процесс, из объяснения доктора Чэма, мы с вами продукт эволюции человека. Биологический вид получил свободу развития. Тогда приспособление происходило только на одной планете, с ее определенной атмосферой, гравитацией, светом, водой и тому подобным, теперь отбор идет в совершенно различных направлениях. Мы оба как биологические виды представляем из себя попытку обрести равновесие. Ты существуешь, чтобы устанавливать порядок, я — чтобы смягчать подспудный страх перед будущим. И то и другое — реакция на неопределенность в окружающей нас вселенной. Возможно, мы оба встретились в тот критический момент, когда биологический вид испытывает трудности, — Честер был весь погружен в свои мысли.

— Хватит, ты свободен, — Скор стал опускать свой шлем на голову.

— Не так быстро, директор, — Честер поднял руку, когда салазки начали двигаться. Шлем Скора приподнялся.

— Никто никогда не противоречил мне, — монотонный голос едва сдерживал гнев.

— Это помешало развитию твоих человеческих качеств, Директор, — Честер был доволен. — Но я задержался не поэтому. Я хочу, чтобы ты знал, что когда придет беда, я смогу дать тебе средство для установления порядка. Для этого тебе придется лишиться самодовольства — но я полагаю, что это совсем не так страшно, как полный развал экономической системы, которую ты так лелеял. Говоря языком вашего рыночного общества, директор, у тебя возникнет потребность, а я смогу удовлетворить ее.

— Твои слова — это бессмыслица, — голубые глаза не дрогнули.

— Как в это ни трудно поверить, но ты все-таки человек по своим эмоциональным реакциям, Скор, — Честер усмехнулся. — Тебя вот-вот загонят в угол. Интересно, какой выбор ты сделаешь? Это твоя точка выбора. Захочешь ли ты погибнуть из-за своего тщеславия или пойдешь на компромисс ради человечества? — Честер поджал губы. — Я сказал все, что считал нужным. Ты, может быть, спасешься в какой-то критический момент, если не отошлешь меня окончательно в университет.

Скор этого не сделал. Прошло три часа после начала кризиса, прежде чем взволнованные охранники поспешно доставили его обратно в комнату рассеянного голубого света. Казалось, Скор Робинсон даже не сменил позу, но на этот раз, его странные голубые глаза выражали страх.

— Ты будешь говорить! — потребовал Робинсон.

— О чем? — спросил Честер, в то же время он вслушивался в слова, которые появлялись из его будущего.

По лицу Скора было видно, что он испытывает потрясение.

— Происходит революция. Сириане взорвали бомбу в Планерной штаб-квартире. Они захватили корабли и вооружают их. Идет война…

Честер прервал его.

— Вы много говорите, директор, а у вас осталось не больше двадцати минут до того, как ваш патрульный флот уменьшится на три корабля. Полковник Ри готов на все, и, если понадобится, он уничтожит все корабли Патруля.

Ты должен сейчас решить. Пришла твоя точка выбора. Ты можешь договориться с народом, который вы называете романанами, или ты можешь договориться с революционерами на Сириусе. От того, что ты выберешь, зависит будущее, — Честер пожал плечами.

— Но ты же хочешь договориться о своей жизни, — попытался съязвить Скор.

— Моя жизнь ничего не стоит. Я видел свою смерть много раз, директор. Я видел, как она менялась со сменой судьбы и обстоятельств. Не имеет значения, буду ли я завтра отравлен, как планируешь ты, или — в зависимости от будущих точек выбора — умру от остановки сердца сорока годами позже. Бог есть. Душа есть. Смерть для всех нас — лишь вопрос времени. А результат все равно один и тот же, что сегодня — что через тысячу лет. Мы — орудия в руках Бога.

— Что будет, если я выберу ваших романанов? — Похожие на скелет члены зашевелились в невесомости, пока Скор ожидал слов Честера.

— Я говорил тебе, что пророк — это учитель. Благодаря мне ты многому научиться. — Честер почувствовал раздражение Скора, но игнорировал его. — С романанами Директорат обречен. Он разрушится за ближайшие шестьдесят лет.

Если ты выберешь сирианцев, то Директорат будет уничтожен полностью, не позже, чем через шесть месяцев. Урок, как видишь, состоит в том, что ничто не вечно. Ты должен выбрать. В одном случае, политика экономического контроля медленно сменится чем-то другим. В другом случае, изменения произойдут стремительно и бурно. И в том и в другом случае кто-то выиграет и кто-то проиграет. Страданий избежать нельзя.

Ты сам создал эту проблему, послав корабли и свою собственную «Пулю», чтобы уничтожить народ. Ты позволил другим быть сбитыми с толку Сириусом, пока ты сам сосредоточился на том, что считал большим злом. Теперь ты должен решить, как быть с творением собственных рук. Ибо поистине, твои человеческие качества — сколько бы ты их не отрицал — вызвали разлад и беспорядок. Интересно, неужели ты намного лучше, чем я или мой народ?

— А что будет со мной? — спросил Скор. — Что мне следует выбирать?

— Ни один пророк тебе не скажет об этом. Понимаешь, хоть ты и боишься этого, мы не будем пытаться влиять на будущее. Мы можем дать тебе варианты и возможности, но будем вмешиваться. Ни один человек не может играть со свободной волей, Бог хорошо охраняет ее. Ну вот, ты и научился.

— Ты отвратителен! — безжизненные глаза Скора стали вдруг пустыми. — Я всегда работал ради человечества.

— Возможно, — Честер пожал плечами. — Сейчас ты должен выбрать. Или можешь ничего не делать, что само по себе тоже выбор.

Глаза Скора, казалось, стали по-настоящему суровыми.

— Ладно, — согласился Честер, видя кровь, смерть и войну. Предстоят испытания, и ему в том числе.

Разряды бластеров — это сгустки энергии сильно заряженных частиц, которые создают слепящие полосы света в черноте космоса. Разряды бластеров рассеиваются с расстоянием. Частицы взаимодействуют друг с другом, отталкивают своих соседей, сталкиваются, постоянно меняя свою сложную физическую структуру.

«Братство» выстрелило слишком издалека. Его разряды прошли мимо в нескольких сотнях метров. Наводчики Ри тут же бросились к своим приборам. Прослеживая траекторию выстрелов и изучая красное смещение, они реагировали с большей точностью — если даже и не с лучшими результатами.

— Пускай подойдет поближе, — приказал Ри. Это была хорошая примета. Шейла выстрелила первой и промахнулась. Жаль, что расстояние такое большое. Тем не менее, это должно немного охладить ее честолюбие.

— Получилось, — тихо сказал Железный Глаз. Вся команда романанов стояла и молилась своим Богам: пауки благословили имя Хейсуса, а сантос шепотом поверяли свои надежды Пауку. Еще одна доска перекинута через пропасть.

Большой Человек смотрел на Джона Смита Железный Глаз поверх голов в переполненной столовой. Этот человек — и его пауки — были у всех на устах в мире романанов. Кто вспоминал Большого Человека? Они говорили о том, как Железный Глаз и Рыжий, Великий Трофеями спасли народ Никто не говорил о Большом Человеке. Его воины разлетались как песчинки на ветру. Нужен был трофей.

Большой Человек повернулся и посмотрел на сморщенного человека рядом с ним. Старик уставился в другой конец комнаты, ничего не замечая, обмениваясь взглядами с двумя пророками Паука.

Пауки не были единственными, кто мог иметь дело со звездными людьми на равных. Большой Человек кусал губы и пристально смотрел сощуренными глазами на Рыжего, Великого Трофеями. Затем он направился к своему ШТ.

«Победа» подождала еще пятнадцать минут, прежде чем выстрелить. Один из разрядов с короткой вспышкой попал в щит и угас.

— У Майи выдержка получше, — пробормотал про себя Ри. — Должно быть, они сильно сомневаются. Клянусь, эти ребята не слишком горят желанием подстрелить нас. Это дает нам больше возможностей для ответных действий. Это черный день, когда корабли Патруля уничтожают друг друга.

— ШТ готовы отправиться, полковник, — объявили по связи.

— Посылайте их! — голос Ри не дрогнул, когда ШТ отделились, чтобы вступить в бой самостоятельно.

Железный Глаз наблюдал, как ШТ рассредоточились, совершая сложные маневры, чтобы помешать противнику вести огонь. Они распределились так, чтобы блокировать траектории атаки, одновременно пытаясь нащупать слабые места в обороне неприятельских кораблей.

«Пуля» сменила курс, увернувшись от серии фиолетовых разрядов бластера, выпущенных с «Братства».

— Как паутина, — пробормотал Железный Глаз. — Они бросаются в поисках добычи и исчезают.

Литу в неудобном защитном костюме пробирала дрожь. Чувствуя себя бессильной чем-либо помочь в сражении, в которое они сейчас ввязались, она была на грани паники. Схватив ручку, она зашептала что-то на ухо Железному Глазу. Он поднял ее, и она нарисовала над головой схематическое изображение Паука, подобное тому, какое она видела под закопченным навесом лагеря Гессали.

— Так-то лучше, — торжествующе произнесла она, оказавшись внизу.

Некоторые из посыльных, ожидавшие неподалеку, улыбнулись. Двое или трое из них обзавелись ручками и выскользнули. Железный Глаз кивнул. «Пуля» больше не была только кораблем Патруля, она становилась кораблем Паука.

Ри первый раз увидел Паука на защитном костюме десантника. Затем на белых стенах, на блестящих нагрудниках десантников, на смертоносных бластерах стали появляться кресты сантос. Это зрелище вызвало на губах полковника улыбку. Они действительно закалились и уже не были такими неприспособленными. Теперь его команда стала другой, новой и сильной.

— Полковник! — раздался по связи голос Брука. — Я сейчас настроился на частоту «Братства». Должна быть прямая линия, но, похоже, Большой Человек все испортил.

— Что? — Ри наклонился к устройству связи.

Услышав это имя, Железный Глаз протиснулся вперед. Он не успел услышать начало сообщения.

— …на подходе. Мы захватили этот ШТ и хотели бы присоединиться к вам. С вашей помощью я могу призвать своих воинов уничтожить людей Паука и обеспечить вам победу над полковником Ри, — слышался вероломный голос Большого Человека.

Ри спокойно поднял глаза.

— Как мне бороться с этим? — впервые Ри овладело отчаяние. — Сантос распределены по всему кораблю.

Железный Глаз кусал губы. Мертвые глаза Дженни смотрели на него из глубин его сознания. Клятва кровной мести гулко отдавалась у него в мозгу. Ему представился Большой Воин, который вызывающе смеялся.

— Пока ничего не предпринимайте. Нам нужен Хосе Грита Белый Орел.

Потребовалось не больше пяти минут, чтобы привести Гриту из медчасти на мостик. За Хосе в своем боевом облачении следовал пророк. Грита с беспокойством оглянулся через плечо на улыбающегося старика. У воина крест был наложен на щитовидную спинку паука.

— Прокрутите разговор, — приказал Железный Глаз, не сводя глаз с Белого Орла.

— Он хочет продать нас? — резко спросил Белый Орел, прослушав все. — Он знает, что всем угрожает смерть, — и он хочет продать нас?

— Скажи об этом команде, — тихо сказала Лита. — Если ты веришь в то, ради чего мы идем на смерть, скажи им, — ее голос с присвистом выдавал тревогу. — Это должно исходить от кого-то из сантос.

Хосе Грита Белый Орел подошел к устройству связи — он видел, как это делали члены команды, — и кивнул Ри.

— Друзья, — заговорил он на языке романанов, — в то время, как мы боремся с Патрулем, нас предают свои.

Далее он прокрутил запись предательского разговора Большого Человека с «Братством». Железный Глаз видел, как нарастает гнев воинов, пока Хосе страстно говорил. Казалось, что сантос не могли поверить в происходящее, а пауки беспокойно поглядывали на своих недавних союзников.

Пока Грита говорил, пророк отвел их в сторону.

— Так и должно быть. У сантос есть свой пророк на корабле, который вы называете ШТ. Этот человек ждет, в какую сторону свершится выбор. Предательство Большого Человека могло бы, вероятно, спасти сантос — за счет пауков, — если воля вашего директора будет против нас. Многие точки выбора зависят от речи Хосе Гриты Белый Орел. Ты хотел этого, Железный Глаз. — И старик, не торопясь, вышел, оставив Ри нахмуренным, а Железный Глаз нервно глотающим слюну.

— Что ждет изменников? — кричал по связи Белый Орел. — Они нарушили военную клятву!

Сантос завопили так же громко, как и пауки:

— Смерть! — громом прокатилось по всему кораблю.

Железный Глаз встал рядом с Хосе.

— Пауки и сантос — один народ. Наши кланы смешались. Я объявляю смертельную месть Большому Человеку, который продал этот новый народ. Он продал наш новый клан — людей «Пули». Он покрыл позором всех нас!

Даже без связи Лита могла слышать рев одобрения. Еще один барьер взят.

— Разрешите поразить ШТ бластером, сэр? — это была Рита Сарса, в ее глазах была горечь.

— Стреляйте, — согласился Ри. Огонь бластера лизнул пространство вокруг ШТ. Большому Человеку повезло. Затем Хосе Грита Белый Орел передал Большому Человеку то, что о нем думают сантос. Сначала ответа не было. Но точка выбора была достигнута, и, наконец, пришло ответное сообщение о том, что Большой Человек свергнут и сидит на гауптвахте.

Мятеж закончился, и Ри вернулся к своему экрану. Его живые глаза неотрывно следили за тем, как перемещались «Братство» и «Победа». Лита буквально ощущала, как растет напряжение. Когда «Пуля» вздрогнула от корректировки встречного курса, щиты вспыхнули, отражая совместный залп «Победы» и «Братства».

— Вызывает «Победа», — донесся голос Брука. Темнокожая женщина появилась на одном из экранов.

— Полковник Ри? Прошу вас уступить и прекратить это безумие. Это всего лишь вопрос времени. Зачем приносить в жертву свой корабль и свою команду? — она выглядела по-настоящему озабоченной.

— Полковник бен Ахмад, все слишком далеко зашло, — улыбнулся Ри, вдруг освободившись от напряжения. — От каждого из нас требуется хоть раз в жизни принять решение. У меня больше не будет возможности сражаться за свой корабль. Моя команда на моей стороне. Мы заключили новый союз. Мы готовы испытать крепость нашей дружбы и пойти на риск ради лучшей жизни в преображенном Директорате. По выражению одного из моих лейтенантов, нам больше нечего терять.

Майя кивнула.

— Хорошо, Дэймен. Я не хотела бы этого делать, но я имею приказ. Я уважаю ваше решение. Если вы решите спасти свои жизни, выйдите на связь. В этом случае я не дам Шейле на вас наброситься. — Экран погас.

Ри вернулся к своему компьютеру. Наконец он распрямился.

— Кажется есть, — расцвел он. — Мы на полной скорости должны пройти между двумя лунами. Судя по траекториям кораблей Патруля, мы можем спрятаться за одной или за другой, в зависимости от ситуации и от того, кто будет ближе всего к тому, чтобы нас поджарить.

— Вроде игры в хавестера и медведя? — спросил Железный Глаз, смотря на изображение вероятной траектории там, где она закручивалась вокруг двух лун.

— Они не дадут особой защиты, но это лучше, чем ничего, — пожал плечами Ри. — План сражения заложен в компьютер. Мы сделали все, что возможно, на этом этапе. Если они не прикончат нас в этот заход, им придется разворачиваться на 180 градусов. А мы тем временем залижем раны и попробуем достать их снова.

— А я думала, что все закончится десятью минутами огня и взрывов! — возразила Лита.

Ри покачал головой.

— Это может продолжаться много дней. Подумайте, какая у них скорость. Они надеются сконцентрировать свой огонь, их скорость делает их менее уязвимыми. Кто на что ставит. Мы движемся намного медленнее, но зато легче маневрируем, так как нам нужно перемещать меньшую массу. Они быстрее, но если мы правильно выберем направление, то они не смогут так легко увернуться. Они будут пытаться перестроиться, но мы перестроимся раньше. Что бы они ни делали, мы окажемся около лун как раз вовремя и сможем переместиться в тень.

Этот план сработал. Ри сохранил им жизнь, нанеся солидный удар по «Братству» и вызвав крики восторга на орудийной палубе.

Через день два корабля Патруля наконец погасили скорость и возвращались. Все это время Ри не отходил от компьютера, придумывая сценарии, проигрывая их. Лита наблюдала за его горящими покрасневшими глазами, когда он поднял голову.

— Я понял их планы! — Он вскочил на ноги. — Мы не можем убегать. Мы должны защитить планету. Они попытаются отбросить нас в сторону и разнести из бластеров Звезду, пока там, внизу, не останется ни одной живой души, а затем уничтожить нас. Они перестали совершать обманные маневры. Лита, вы будете участвовать в короткой прекрасной космической битве. Они хотят приблизиться и разобраться с нами.

— Так что будем делать? — спросила она.

— У нас ШТ меньше, да и всего остального тоже, примерно в пропорции один к двум. Мы попробуем дать некоторым нашим ШТ прокрасться мимо их орудий и приблизиться к борту. Одновременно проверим, сможем ли мы продержаться достаточно долго, чтобы отвлечь их.

— Мы примем на себя удар, да? — Лита почувствовала, как замерло сердце.

— Элементарная геометрия говорит, что между двумя точками можно провести только одну прямую. Если мы сможем удержаться на этой прямой, нам придется сражаться не больше, чем с одним кораблем. Это наш шанс, но риск очень велик.

Первая пробоина в борту «Пули» была прожжена через три часа. Команда романанов по контролю за повреждениями хорошо проявила себя в своем первом космическом испытании. Лита наблюдала за щитами и ответным огнем. Она явно видела, что Ри большую часть огневой мощи тратил на «Братство». Вендетта? Ослепительная вспышка света вырвалась из корабля, которым командовала Ростовтиев. Он вдруг отвернул ближе к «Победе».

— Черт! — вскричал Ри, взмахнув кулаком над головой. — Засадил один ей в реактор! Она слишком приблизилась к «Победе». Смена курса, как раз пора! Мы теперь спрячемся за «Братством», и у нас появится шанс. «Победа» не сможет стрелять через нее!

Рита Сарса установила прицелы своей батареи, когда приказ Ри о смене курса разнесся по кораблю. Она понимала, что старик хочет сделать. Она получила разрешение от команды управления огнем и наблюдала, как ее батарея посылает тонкую нить слепящего фиолетового света в щиты «Братства».

Со своего места она могла видеть, как «Победа» вынырнула для быстрого выстрела. Ри опять скрылся из виду. С оглушительным треском палуба затряслась, и все отключилось. В темноте, подобно фейерверку, летали искры, зловещий свет мерцал в дыму.

— Что это, Рита? — вдруг крикнул Филип. — Что-то не то!

— В нас попали, любимый! — провозгласила Рита, послав несколько проклятий невидимому врагу. Рита почувствовала на себе действие гравитации, пока гравитационные панели пытались выровнять ее.

— Успокой бойцов, Филип, — Рита махнула в сторону сжавшихся в кучку романанов. Она перебегала от одного блока связи к другому, пока не нашла работающий.

— Полковник Ри! — вызвала она. Когда его лицо появилось, она откашлялась, выпустив дым из легких. — Мы получили весьма сильный удар в левый борт, сэр. Все батареи вышли из строя.

— Давление? — спросил он с окаменевшим лицом.

Она посмотрела на один из мониторов.

— Падает, сэр. Они, должно быть, перебили нам основные энергетические кабели. Единственное освещение здесь — это зарево пожаров.

— Спасите всех, кого сможете, лейтенант, — попытка Ри скрыть отчаяние была неубедительной.

Рита отдала честь и повернулась к преисподней, в которую превратилась ее орудийная палуба.

— Эй, вы! — крикнула она паре десантников, которые возились со сгоревшим генератором. — Уведите этих людей за люки. Отведите их в любое место, где можно поддерживать давление! — она повторила приказ на языке романанов и с помощью Филипа сдвинула людей с места.

Еще один взрыв сбил их с ног. Толчки продолжались, сотрясая палубу, подбрасывая оставшихся людей в воздух и разбрасывая их как зернышки на сковородке. Рита изо всех сил бросилась к Филипу и схватила его за ногу.

Раскаленная яркая вспышка прорезала темноту и резанула по глазам. Моргая, Рита опустила забрало своего шлема и притянула Филипа ближе. Она чувствовала, как он дрожит.

— Что это? — крикнул он.

— Я думаю, мы вот-вот умрем, — рассудительно сказала она. — Надень свой шлем! Слышишь это скрежетание. Это лопается металл. Сейчас произойдет разгерметизация!

— У меня нет шлема! — Еще раз фейерверком разлетелись искры от замкнувшейся электрической цепи. Она увидела в его глазах мрачную иронию.

— Какого черта! — завопила она. — Где твой шлем? Мы должны найти его. Времени почти не остается!

— Я отдал его сантос. У него не было своего, — Филип засмеялся почти истерически.

Рита почувствовала, как заложило уши. Она инстинктивно пыталась оттащить Филипа. Может быть, ей удастся засунуть его в одну из герметичных камер до того, как… Громкий хлопок был ей предупреждением. Скрежет. Свист, и с разрывающимися от боли ушами и раздувшимися легкими, она подключила свой шлем и пристегнулась карабином на поясе к элементу конструкции.

Ей потребовались все силы, чтобы удержать Филипа. Неожиданно для самой себя она завизжала от страха. Белый свет пронзил темноту. Солнце светило через пробоину. Она видела тела, оборудование, блестящую ледяную пыль и обломки, вываливающиеся наружу через брешь.

Она, всхлипывая, смотрела на выпученные глаза, которые когда-то принадлежали Филипу. Он задержал дыхание в последнюю минуту. Кровь, вытекающая из его носа и рта, превращалась в кристаллы. Она отказывалась верить, что душераздирающий вопль действительно вырывался из ее легких.

Лицо полковника Ри окаменело после того, что сообщила Сарса. Лита догадалась, что «Пуле» был нанесен серьезный урон. Она увидела, как его глаза метнулись к экранам, на которых «Победа» выплывала из-за «Братства». Когда «Пуля» накренилась, приготовив свои огневые батареи, Ри прошептал команду, и корабль нырнул вперед, устремившись к двум кораблям Патруля.

— Что вы делаете, Дэймен? — вскричала Лита, увидев решимость на лице Ри.

— Уничтожаю противника, доктор, — его губы странно скривились. — Я полагаю, что выигрываю время.

— Как? — спросила Лита, кровь застыла у нее в жилах. Неужели этот чертов дурак решил идти на таран?

— Мы вклинимся между ними прежде, чем они успеют разделиться. Когда мы окажемся в радиусе двухсот километров, мы взорвем антивещество. Мы возьмем их с собой.

— Дэймен! Это безумие! — закричала она. — Как же быть с планетой? Кто защитит ее без нас?