Глава 16

Когда тропа круто пошла вниз, Голодный Бык поддержал Два Дыма под локоть. Старик бердаче вел их по извилистой тропе. Шел мягкий снег, и плечи, головы, мешки уже побелели. На тропе во множестве виднелись отпечатки оленьих копыт.

На другой стороне каньона мрачные темно-зеленые сосны поднимали свои острые вершины над хилыми деревьями, которые казались почти черными. Правда, по верху хребта тянулись просторные луга, терявшиеся в белесой от снега дали.

— Вот где лоси зимовать будут, — сказал Два Дыма, указывая на горные пастбища. — Там хорошо будет охотиться в сильные холода.

— Да и вообще во всех отношениях хорошее место, — добавила Стучащие Копыта. — Кажется, здесь давно уже никто не селился.

— Может быть, — пожал плечами Два Дыма. — Когда я последний раз тут жил, я был еще юн. Пять Осеней пришел сюда со своим двоюродным братом, и мы зазимовали. Хорошо было, но мыши и крысы чуть нас с ума не свели.

— Неужели вы пришли сюда в такую же позднюю осень? — спросила Стучащие Копыта, подвинув лямку, чтобы взглянуть на бердаче.

— Нет, пораньше. — Два Дыма показал на каньон. — Но зато мы и потрудились немало. Вон там наверху мы устроили ловушку для овец. Я думаю, ее несложно будет восстановить. У нас ведь есть новая сеть, что мы с твоей дочкой сплели. Нам ведь овец много ни к чему — лишь бы дожить до того времени, когда лоси придут сюда на зимовку. Может, Голодный Бык с Тремя Пальцами и Черным Вороном убьют оленя-другого. Тогда из их шкур мы сможем сделать силок для лося.

— Как это! — воскликнул Черный Ворон, внимательно вслушивавшийся в слова бердаче, стараясь разобрать речь анит-а. — Он сказал поймать лося в силок?

Голодный Бык усмехнулся:

— Здесь охотятся по-другому. Ну, давайте поскорее отыщем пещеру. — Он улыбнулся женщине и добавил: — Может, ты меня обучишь охотиться на овец и ловить лосей силками?

Стучащие Копыта улыбнулась в ответ:

— Думаю, ты легко научишься. Но пойдемте скорее, а то уже начинает темнеть. Лучше пройти этот скользкий спуск, пока еще тропу видно.

Высокая дикая рожь, побуревшая от зимнего холода, скрывала вход под нависший свод пещеры. Казалось, что она всего шагов десять в глубину, но за зарослями ржи пещера уходила в глубь скалы еще шага на три. В меркнущем свете Голодный Бык с трудом смог разглядеть лишь остатки большого крысиного гнезда в самой глубине.

— А насчет крыс это ты небось правду сказал.

— Тех, что нам не удастся прогнать, я просто съем, — отозвалась Стучащие Копыта, со вздохом облегчения опуская свою ношу на землю. — Послушай-ка, великий охотник Низкого Племени Бизона, почему это мы костер не разводим?

Три Пальца помог старику Два Дыма взобраться по крутому подъему перед входом в пещеру. Все остальные зашли вслед за ними и скинули поклажу на землю. Кто-то вздыхал, кто-то дрожал от холода, кто-то дул на озябшие руки…

— Значит, это теперь наш дом? — громко спросил Черный Ворон, постукивая костяшками пальцев по стене. Он медленно покачал головой.

Голодный Бык, отыскивавший в своем мешке палочки для разведения огня, откликнулся, подняв голову:

— А что тебя беспокоит?

Черный Ворон взял за руку Шутки-Шутит. Их дети, будто совята, таращились, озираясь вокруг.

— Беспокоит? — Черный Ворон наклонил голову, внимательно глядя, как Голодный Бык ловкими пальцами вставил заостренный обугленный кончик палочки в углубление в середине дощечки и с пыхтением принялся крутить. — Да нет, нас ничего не беспокоит. Просто все очень непривычно, только и всего. Нам кажется… что мы не слишком-то приспособлены к такой жизни. Тут совсем другой мир, понимаешь?

Голодный Бык кивнул, радуясь, что кровь побежала быстрее по замерзшим рукам:

— Я то же самое пережил, когда мы ушли из селения Тяжкого Бобра — а ведь тогда только что погибла Ветка Шалфея. Я шел, будто бесплотная душа.

Трава у входа зашуршала, — это в пещеру вошли Волшебная Лосиха и Маленький Танцор. Они по-юношески громко смеялись какой-то своей шутке, позабыв о холоде и усталости после длинного пути.

У Шутки-Шутит зубы уже начали стучать от холода, когда наконец из-под быстро крутившейся палочки пошла первая тоненькая струйка дыма. Голодный Бык радостно улыбнулся, глядя на крошечный красный огонек.

— Ну, у тебя все готово? — спросил он Черного Ворона.

Тот немедленно засунул руку в свой мешок и достал оттуда пучок высушенной полуобгоревшей травы и сухие волокна коры. Шутки-Шутит принялась выдергивать из крысиного гнезда пересохшие ветки шалфея. Где-то в темноте послышался слабый стук: это перепуганный грызун забил по полу задними лапами.

— А скоро и еще хуже будет, — пообещала зверьку Шутки-Шутит.

Голодный Бык положил тлеющую палочку на пучок сухой травы и осторожно подул. Трава задымилась, загорелась и затрещала. Затем огонь перекинулся на подложенные веточки шалфея… Друзья осторожно добавляли все новые и новые кусочки дерева, пока наконец не развели настоящий костерок.

— Эй, поглядите-ка! — Три Пальца махнул рукой по направлению к задней стене пещеры. От нее отвалился большой кусок песчаника, но случилось это так давно, что возвышение на полу было теперь едва заметно. С тех пор то место, откуда отвалился камень, основательно почернело от дыма и сажи, но не настолько, чтобы нельзя было разглядеть выбитые там изображения.

В середине красовалась большая спираль. Три Пальца подошел поближе и потер рукой стену.

— Кровь и навоз! — прошептал он в изумлении. — Чудовище! Смотрите! Смотрите, как ловко сделано! Вот спина горбом, вот большие клыки, а вот и второй хвост, что растет из морды!

Он потер усерднее, счищая сажу с камня, — и замер, пораженный своим открытием.

Сбоку был изображен мужчина, который, казалось, вот-вот метнет смертоносный дротик в бок чудовища.

— Белая Телка все время говорила, что раньше люди убивали чудовищ, как мы теперь убиваем бизонов, — произнес Голодный Бык, протягивая к огню руки поверх голов детей, сгрудившихся вокруг огня. Он выхватил горящую ветку и воткнул ее в стенку крысиного гнезда. — Не люблю крыс: они по ночам вещи жуют. Вдобавок из-за них можно пострадать от Силы Духа. Однажды тварь вроде той, что здесь живет, сжевала мой атлатл…

Стучащие Копыта хлопнула его по плечу:

— Этого гнезда на пару дней хватило бы — огонь поддерживать. Я их прихлопну, когда они с этой стороны выскочат.

Подняв над головой посох, она уселась у крысиного гнезда. Волшебная Лосиха пристроилась с другой стороны. Огонь с треском распространялся по гнезду.

Три Пальца покачивал головой, не в силах оторвать глаз от рисунков. К нему подошел Черный Ворон.

— Представляешь, сколько им лет? — Два Дыма присел на невысокий выступ стены. — Впервые я их увидел, когда был еще совсем молодым — примерно как Танцующий Лист, — он указал на старшую дочь Черного Ворона, — а рисунки уже были очень старыми.

Три Пальца продолжал стирать сажу со стены. Стучащие Копыта внезапно вскрикнула и ударила своим посохом по метнувшейся коричневой тени:

— Попалась!

С другой стороны спирали Три Пальца расчистил изображения двух животных — это были горные бараны с закрученными рогами. Потом он обнаружил бизона и лося, пронзенных дротиками. Бороздки, которые шли рядами внизу стены, он счел следами подготовительных работ для изготовления орудий из монолитных кусков камня, но зато прямо над ними он разглядел в колеблющемся свете костра еще одно изображение.

— А это что? — Голодный Бык вытянул шею, чтобы лучше видеть.

— Волк, — прошептал Три Пальца, сделав шаг назад. — Смотри! Будто живой!

Маленький Танцор сдавленно вскрикнул, едва не напугав Голодного Быка. Тот взглянул на лицо сына, ставшее вдруг мертвенно-бледным.

— Волк был Помощником Духа Первому Человеку, когда тот вышел из-под земли, — напомнил Два Дыма, потирая замерзшие руки. — Когда здесь были мы, мы не расчищали изображения на стенах.

Огонь все глубже проникал в крысиное гнездо. Волшебная Лосиха нанесла смертельный удар еще одной обезумевшей от ужаса крысе:

— Уже две! Сегодня будем есть свежее мясо!

— Э-ге-ге! — ухмыльнулся Три Пальца, обняв за плечи Луговую Тетерку и ероша волосы детей. — Может, здесь все-таки не так уж и плохо будет!

Стучащие Копыта убила еще одну крысу; Голодный Бык радостно улыбнулся. Жар костра уже начал проникать ему под одежду.

— Да, может, и в самом деле неплохо заживем.

Но тут он увидел Маленького Танцора: тот, все еще бледный, растерянно смотрел на изображение волка. Казалось, что и животное пристально глядит на юношу…

Ломает-Рог внимательно наблюдал издалека за жилищем Белой Телки, но так и не увидел никого, кроме старухи. Чтобы убедиться, что она и в самом деле осталась одна, он выждал целых два дня, бросая время от времени сердитые взгляды на мрачное небо. Сверху сыпались тяжелые пушистые снежинки. Теперь, пожалуй, и тропу не найдешь. Надо было ему раньше отправиться в путь! Тогда бы он еще застал здесь Низких Людей Бизона.

Вот если бы мальчишка из Низкого Племени Бизона показался сейчас на одной из троп! Он бы тогда немедленно проткнул его дротиком! Понял бы тогда нахал, как лезть к женщине, которую приметил Ломает-Рог! Тогда ничто ему не помешало бы взять ее в жены.

Но куда же они могли уйти?

Старая овца побежала вперед, потом остановилась и оглянулась назад.

— Помедленней! — негромко крикнула Стучащие Копыта.

Маленький Танцор остановился, стараясь удержаться на крутом склоне.

Скупые лучи зимнего солнца нагревали южный склон каньона. Между скал кое-где еще виднелись остатки снега. На осыпающемся горном склоне с трудом выживали пучки травы, кое-какие растения и редкие кустики.

— Не могу поверить, что так можно охотиться. — Слова Голодного Быка едва донеслись до Маленького Танцора.

Впереди на расстоянии примерно четырех бросков дротика несколько горных овец столпились вокруг старой вожачихи, испуганно глядя на людей.

— А теперь что? — спросил Маленький Танцор.

— Вперед! — крикнула Стучащие Копыта. — Небольшими перебежками. Нельзя их сильно пугать, а не то удерут со всех ног и не попадут в ловушку.

Маленький Танцор повторил приказ и услышал, как остальные охотники передают его по цепочке.

Внизу простиралась заснеженная долина. Заросший ивой ручей прятался в синей тени, и лишь округлые снежные сугробы обозначали извивы его скованных льдом берегов. Там, где течение было слишком быстрым, чтобы замерзнуть, темнели полыньи. Ивовые заросли, лишенные листьев, были истоптаны оленями и лосями. На противоположном склоне каньона всегда темные сосны и ели, закутанные в снежные покрывала, вспоминали во сне лето.

Маленький Танцор взглянул на бескрайний голубой небосвод и поразился: каким насыщенным казался цвет неба в короткие зимние дни! На востоке плыли легкие белые облачка. Колючий зимний ветер дул вдоль каньона. Юноша понюхал воздух, стараясь уловить запах овец. В носу у него сразу же закололо.

Чуть ниже осторожно двигалась Волшебная Лосиха. Будто ощутив его взгляд, она посмотрела на него, улыбнулась и откинула назад свои густые, черные как смоль волосы. Маленький Танцор почувствовал радостную дрожь в груди. Наконец-то он может улыбаться, смеяться, наслаждаться жизнью, как должно… Этот край стал для них родным. Здесь они жили спокойно, не боясь ни жестокости Кровавого Медведя, ни бредовых измышлений Тяжкого Бобра.

Он сделал еще один шаг, стараясь поглубже вдавить ногу, обутую в мокасин, в горный склон. Мелкие камешки и земля заскрежетали под его весом и поползли вниз.

— Осторожнее! — воскликнул Голодный Бык, стараясь не кричать слишком громко.

Маленький Танцор только весело усмехнулся.

Овцы снова тронулись с места. Вожачиха ловко перепрыгивала с камня на камень. Ее гладкий зимний мех блестел на солнце. Позади стада нерешительно плелся старый баран. Он все время слегка отставал и оглядывался по сторонам, будто не мог решить, стоит ли идти дальше.

Маленькому Танцору, шедшему по склону, низкий хребет горы был почти не виден.

— Пора Лосихе двинуться вперед и наверх, — послышался голос распорядительницы охоты.

Сверху ловко карабкался по ненадежным валунам Три Пальца. Неожиданно где-то рядом раздалась звонкая трель зяблика. Маленький Танцор покачал головой, дивясь странным повадкам птицы, но тут же сообразил, что это была лишь шутка искусного Три Пальца.

Внизу Волшебная Лосиха замахала руками и пошла быстрее. Черный Ворон и Луговая Тетерка последовали ее примеру, стараясь не отставать. Голодный Бык по-прежнему оставался на месте.

Старая овца бежала впереди, разбрасывая из-под копыт землю и камешки. Животные помоложе торопились за ней, едва не прыгая по-оленьи по скользкому грунту. Добравшись до безопасной площадки с другой стороны, вожачиха остановилась, глядя на прогиб хребта, — как будто она понимала, что должно произойти.

Маленький Танцор сглотнул слюну, вспомнив об истощающихся запасах мяса.

— Помоги нам, Мать-Овца! — взмолился он.

Овца повернулась и глядела, пригнув голову к плечу. Он почти ощущал на себе ее взгляд.

— Пожалуйста, Мать-Овца, — прошептал он умоляюще. — Нам нужно твое мясо.

Загонщики остановились. Овца бросила быстрый взгляд наверх — на ловушку. Она вытянула шею и навострила уши. Овцам оставался лишь один выход. Вожачиха пристально смотрела на узкий проход, рванувшись по которому можно было бы обойти цепь загонщиков. Но она все не решалась…

— Пожалуйста, Мать-Овца, — едва слышно повторил Маленький Танцор.

Он пытался тронуть ее, объяснить, как голодают люди, когда никто не дает им мяса в дар. Сжав от напряжения кулаки, он сосредоточился, стараясь дать овце почувствовать неотступную требовательность желудка.

Время исчезло. Не отдавая себе отчета в своих действиях, он упал на колени и простер руки к овце:

— Пожалуйста, Мать-Овца.

Ощущение боли в коленях, опиравшихся на острые камни, перешло в какое-то другое… Новое сознание заполнило мир. Чувство Единения окутало его, будто плотный туман, льнущий ранним утром к корявым стволам хлопковых деревьев.

— Мать-Овца, мы голодаем. Дай нам твою жизнь. Удели нам свой дух.

Позже он не мог припомнить, встретился ли он глазами с животным… В то мгновение важно было лишь соприкосновение их душ. Его сознание было заполнено биением сердца овцы, движением воздуха в ее легких, ее тревогой…

— Накорми нас, Мать-Овца.

Понимание, жалость, смирение… эти чувства переполнили вдруг его душу. Это он сам повернулся вдруг и пошел на четырех легких ногах вверх по склону. Глазами овцы он увидел бесцветный мир, узор плоских серых теней. Ее ушами слышал, что стадо идет следом. Оступающиеся копыта скрежещут по камням. Запахи земли и мороза наполняют ноздри…

Он с наслаждением почувствовал, как сильны ноги, несущие овцу вверх. Он уверенно бежал на ее чудесных ногах, благодаря широким копытам не боясь поскользнуться даже там, где человек неминуемо упал бы в пропасть.

Вот она пробежала между двумя скальными выступами… взобралась на прогнутую часть хребта… вот сильные ноги длинным прыжком привели ее наконец в ловушку… Остальное стадо сгрудилось сзади.

Сеть, которую держал наготове Два Дыма, взметнулась вверх. Овцы и ягнята испуганно заблеяли. Вожачиха ждала, что будет дальше. Она чувствовала себя неуверенно, но смирилась со своей судьбой — лишь бы Маленький Танцор был с ней до последнего мгновения. Блеяние овец и всхрапывания старого барана становились все настойчивее, все отчаяннее…

Громкие вопли охотников перепугали остальных овец, которые заблеяли еще громче и заметались. Сеть, с которой ловко управлялись калека Два Дыма и проворная Стучащие Копыта, заставляла их двигаться вперед. Овце-вожачихе люди представлялись чем-то плоским и угрожающим. Она лишь слегка вздрогнула, когда сеть придавила ее. Остальные овцы дрожали, пытаясь понять, откуда взялись эти веревки, пахнущие людьми и корой.

Маленький Танцор понимал, для чего нужны дубины. Через его сознание поняла это и она. Все его существо сотряслось, когда страшное орудие взметнулось вверх, резко упало, нанесло глухой удар… Густой запах крови понесся по ветру, мешаясь с запахом людей. Остальных овец забивали одну за другой. Вот-вот наступит неминуемая смерть…

Маленький Танцор взглянул на отца, который, слегка присев, поднял дубину к серому небу. Он рванулся прочь, заслышав свист рассекаемого воздуха.

Темнота.

Голоса.

— Он начинает приходить в себя. Маленький Танцор! Ты меня слышишь?

Прикосновение рук — человеческих рук… Человеческое тело рядом с ним излучало тепло. Он застонал и шевельнулся, жадно радуясь ощущению жизни, биению сердца в груди. Чудесное ощущение холода в онемевших ногах и руках заставило его задрожать.

Жив! Он жив!

— Что случилось? Ты упал?

Тревога, звучавшая в голосе Волшебной Лосихи, вернула его из бесконечности в реальность. Он открыл глаза. Яркие косые лучи солнца ослепили его. Он зажмурился — и обнаружил, что его голова лежит на коленях Лосихи. Голодный Бык тоже склонился над ним и держал за руки, с тревогой всматриваясь в лицо. Вокруг с выражением озабоченности на лицах стояли Три Пальца, Черный Ворон и Стучащие Копыта.

— Ты пропустил охоту, — облегченно рассмеялся Голодный Бык. — Ты упал и…