Глава 18

Она снова бредет по темному, мрачному лесу в Манау-Готодин. Рядом– Алевенон. Он рассказывает о свойствах попадающихся на пути трав, а тем временем все дальше и дальше уводит ее от лагеря. Наконец они оказываются в глубине дубовой рощи, на поляне, полностью скрытой от света кронами огромных деревьев. Алевенон выводит ее на середину и приказывает раздеться.

Она понимает, что произойдет в следующую минуту, но не находит в себе сил бежать. Она парализована, тело ее неподвижно, как эти дубы, окружающие поляну. Она в ужасе наблюдает, как Алевенон достает из рукава белой рубахи маленький острый нож. Серповидное лезвие сверкнуло в лунном свете, случайно просочившемся сквозь ветви.

Алевенон угрожает ей. «Я собираюсь очистить тебя, – говорит он.– Это необходимо. Иначе боги тебя не примут».

Нож рассекает ткань ее платья. Холодное лезвие задевает кожу, она чувствует острую боль, и кровь, брызнувшая из раны, орошает лицо и белые одежды чародея. Онахочет закричать, но голос не слушается ее– так же, как и ноги. Нож снова и снова вонзается в ее тело.

Рианнон с криком проснулась, но ощущение металла, пронзившего ее плоть, так и не исчезло. В животе словно ковырялись острым серпом. Вся кожа ее покрылась потом, а боль усилилась настолько, что она почувствовала сильнейшие позывы тошноты. Рианнон попыталась выбраться из постели, но комната закружилась... Наконец ей с великим трудом удалось добраться до ночной вазы. Тут ее вырвало, и она улеглась прямо на полу, более не в состоянии пошевелиться.

Рианнон закрыла глаза; она только теперь осознала, что с ней произошло. Уже третий день подряд она принимала отвар из корней мари. Вкус был отвратительный, как всегда, только на сей раз лекарство повредило желудку. Она сразу улеглась в постель в надежде, что после небольшого отдыха дурнота пройдет. Улеглась – и заснула, к тому же увидела жуткий сон.

Рианнон содрогнулась. Снадобье оказалось ядовитым, или же она приняла слишком большую дозу? Но уж теперь-то, после того как желудок сам освободился от отравы, конечно, придет облегчение.

Но боль внезапно вернулась. Она вгрызалась в живот, проникала все глубже, впивалась острием в спинной хребет. Рианнон корчилась в судорогах. Колени ее дрожали, внутренности конвульсивно сжимались. Пот струями стекал на пол, особенно мокро было между ногами. Она посмотрела туда и увидела, что платье ее почернело от крови.

Рианнон подавила крик и потеряла сознание.

– Ну как она? – голос Мэлгона был хриплым, а синие глаза потемнели от тревоги.

– Теперь получше. – Бледдрин потрепал его по плечу. – Она еще совсем молода и крепка, мой король, а потеря ребенка в такой ранний срок не так уж опасна.

– Но столько крови... – Мэлгон тряхнул головой, пытаясь отогнать жуткое воспоминание.

– Сразу видно, что вам не приходилось присутствовать при родах. Там крови не меньше.

– Я и не думал, что выкидыш может причинить такую боль.

– Просто она сильно перепугалась, к тому же, несомненно, расстроена утратой ребенка. Рианнон – очень тонкая натура, может, даже слишком. Но все перемелется.

Мэлгон порывисто ухватился за руку Бледдрина.

– Ты уверен?

Толстенький лекарь пожал плечами.

– Кровотечение остановлено. Когда она окрепнет, я думаю, не будет препятствий к новой беременности. – Он повернулся, собираясь уходить. – Пусть отдохнет хорошенько, и к утру ей станет намного лучше.

Бледдрин сделал несколько шагов, но тут ему вновь пришлось задержаться. На сей раз его остановила Гвеназет, шедшая ему навстречу.

– Как королева?

– Я уже объяснил королю, что она в полном порядке, насколько это возможно после подобного. У нее выкидыш, но совсем не опасный.

– Отчего она потеряла ребенка?

Бледдрин зевнул.

– Она совсем худенькая. Возможно, еще не вполне готова к тому, чтобы носить плод.

– Таффи говорила, что Рианнон рвало.

– Может, это от лихорадки, а может, просто съела что-нибудь несвежее. Это вполне могло привести к выкидышу, хотя я сомневаюсь. – Он в раздражении поглядел на свою собеседницу. – Если вопросов больше нет, то я отправляюсь спать.

Гвеназет провожала взглядом шедшего по двору лекаря. Слова Бледдрина весьма ее озадачили. Ведь она и не подозревала, что Рианнон беременна, а вот теперь королева потеряла дитя. Все это было слишком неожиданно.

Гвеназет на цыпочках вошла в королевскую опочивальню. Здесь царила полная тишина. Рианнон крепко спала и даже не пошевелилась, когда домоправительница приблизилась к кровати.

Увидев на столике какую-то чашу, Гвеназет поднесла ее к лицу и понюхала оставшиеся на донышке капли темной жидкости. Пахло омерзительно; женщина поморщилась и глянула в сторону спящей.

В опочивальню вошел Мэлгон, и домоправительница сочувственно улыбнулась ему:

– Мне очень жаль, мой король. Я ведь даже не знала, что она ждет ребенка.

Мэлгон покачал головой.

– Я тоже не знал, – молвил он, усаживаясь на скамеечку подле кровати.

Гвеназет поправила одеяла Рианнон и вышла из комнаты.

Из четверых его детей выжил только один ребенок?

Дрожащей рукой Мэлгон тронул разметавшиеся по постели волосы Рианнон. Боже милостивый, как же он перепугался! Обнаружив ее на полу, в луже крови, он решил, что она умирает. Мгновенно ожило чувство, испытанное им после смерти Авроры. Но, слава Богу, он вовремя сумел взять себя в руки и помчался за Бледдрином. От его прикосновения Рианнон проснулась.

– Мэлгон, – прошептала она.

– Тише, Риан, тебе надо спать.

При свете лучины ее лицо казалось особенно несчастным и печальным. Мэлгон порывался сказать ей, что он не столько опечален утратой ребенка, сколько беспокоится о ней самой. Однако он боялся окончательно пробудить ее ото сна и лишить столь необходимого ей отдыха.

Король дотронулся до бледной щеки жены.

– Спи. Бледдрин сказал, что завтра утром тебе будет намного лучше.

Она послушно закрыла глаза. Мэлгон смотрел в милое лицо, с трудом подавляя дрожь глубокого облегчения. Надо подумать, как уберечь Рианнон от повторения этого в будущем. Он не сможет снова беспомощно стоять в стороне и наблюдать еще одну смерть при родах. Конечно, должны быть какие-то способы предотвращения беременности. Он слыхивал о травах, нарушающих месячный цикл женщин или же убивающих мужское семя, пока оно не достигло матки. Есть еще, правда, другое средство – воздержание... Король поморщился. Тело Рианнон значило для него не меньше, чем вода для жаждущего человека или хлеб для голодающего. Он не смог бы жить без этого. Но так или иначе, впредь им следует быть осторожнее.

Мэлгон снова поглядел на спящую жену. Приходится признать, что он любит ее. Тревога за нее была даже глубже страшных воспоминаний об утрате Авроры. Сейчас он наконец понял, как дорога ему Рианнон. Она сумела залечить его раны, вернула его к жизни, но эта жизнь теперь стала немыслима без нее.

Из груди короля вырвался вздох. О, как же он стремился избежать этого, как боялся снова влюбиться. Но теперь уже ничего не изменить. Ничего. Остается лишь делать все возможное, чтобы уберечь эту хрупкую малышку.

– Он мой, Дэви! Папа сказал, я могу его взять!

– А ну-ка, сорванцы! Если не умеете вести себя тихо, гуляйте на улице!

Сидя в мастерской возле пылающей жаровни, Рианнон прекрасно слышала сердитый голос Сэван. Королева еще ниже склонилась над работой, стремясь поскорее справиться со своими чувствами. Дело в том, что теперь при каждом звуке детского голоса или при виде матери, кормящей младенца, она вспоминала о своей ужасной ошибке.

Какой же она была дурой! Использованное зелье вовсе не предохраняло от тягости, а прерывало уже начавшуюся беременность. А ведь Рианнон даже не помнила, когда в последний раз приходили месячные.

Горькое ощущение утраты снова заполнило душу королевы. Пытаясь предотвратить беременность, она и не задумалась над тем, что ребенок мог уже зародиться в ее чреве. А теперь слишком поздно. Младенец мертв, и убила его она сама.

Разогнав ребятню, Сэван вернулась в мастерскую и подошла к Рианнон.

– Узор на этой рубахе просто изумителен. Хотелось бы и мне быть такой искусной мастерицей.

– Это для Рина, подарок к Зимнему Солнцевороту, или к Крещению, как вы его называете.

Сэван тронула королеву за плечо.

– Я умерена, что однажды вы родите собственного сына. Ведь вы замужем всего полгода. Так что времени еще предостаточно.

Рианнон молча кивнула. Женщины Диганви в последние дни стали особенно внимательны к ней и заботливы, а уж Мэлгон своим нежным участием едва не довел ее до сумасшествия. Он вовсе не добивался, чтобы она опять разделила с ним постель, даже после того, как Бледдрин объявил, что королева совершенно здорова. Рианнон понимала, что муж и не собирается делать первый шаг. Ей самой предстояло совершить этот роковой поступок: принять короля с риском зачать новое дитя.

Она повела плечом.

– Мне что-то нехорошо, Сэван. – Королева медленно поднялась со скамьи. – Наверное, надо прилечь.

– Вы уже пили молоко, как предписал Бледдрин? А может, мне приготовить для вас укрепляющий отвар? Говорят, он помогает в подобных случаях...

Сэван болтала без умолку, пока провожала королеву в спальню, поддерживая ее на всякий случай под локоть. Рианнон терпеливо переносила непомерную заботливость леди Бэйлин. Не стоило грубо обрывать ту, которая со всей нежностью пеклась о своей госпоже. Наоборот, надо быть благодарной слугам Мэлгона за то, что они так внимательны.

– Рианнон? – Гвеназет просунула голову в дверной проем, – Сэван сказала, что вам нездоровится и вы отправились полежать.

Королева, сидевшая на скамье возле очага, поднялась.

– Мне уже лучше. Это быстро проходит, просто иногда у меня кружится голова.

Входя в комнату, Гвеназет с пониманием кивнула:

– Это от потери крови. Надо есть побольше мяса и вообще всего побольше... И принимать настойку пижмы для поддержания сил...

– Неужели все население крепости записалось ко мне в няньки? – резко оборвала ее Рианнон. – Скоро даже Рин возьмется кормить меня с ложечки и станет интересоваться, хорошо ли я спала!

– Но вы до сих пор такая худенькая и бледная, – смутилась Гвеназет. – Мы просто все беспокоимся.

Она заметила вспышку гнева в глазах Рианнон. Но тут же королева отвернулась, заняла свое место подле очага и уставилась в огонь.

«Сейчас, – решила домоправительница, – сейчас пришло время расспросить Рианнон об этом происшествии. Ее редко покидает привычная настороженность, и подобного случая может больше не представиться».

Гвеназет придвинула к очагу вторую скамейку.

– Этот выкидыш был таким неожиданным... И кроме того, на ранних сроках беременности женщины обычно не теряют столько крови.

Королева не подняла глаз на собеседницу, но Гвеназет заметила, что она слегка поежилась.

– Однажды ты говорила мне, что не станешь носить ребенка Мэлгона. И я теперь подозреваю, что ты нарочно пила какую-то гадость, чтобы избавиться от плода.

– Ерунда. Ты же прекрасно знаешь, что все только и ждут, чтобы я родила королю еще одного наследника. – Голос звучал тихо, почти шепотом.

– Но ты сама, Рианнон, ведь ты не хотела этого, правда?

Королева молчала. Гвеназет затаила дыхание, уже сомневаясь в благоразумности своего поступка. Стоило ли заставлять несчастную женщину признаваться /в убийстве собственного ребенка? После выкидыша к королеве так и не вернулся прежний цвет лица, и она сильно потеряла в весе. Правда, бледность и худоба никак не повредили ее красоте, даже придали ее облику нечто неземное, воздушное, возвышенное. Казалось, что Рианнон совсем лишена плоти, она походила скорее на женскую тень, удерживаемую в этом мире лишь ослепительным пламенем волос да огромными печальными фиалковыми глазами.

– Рианнон, пожалуйста... Ты ведь больше не решишься снова на столь же опасный шаг? Ведь ты могла выпить слишком много зелья, а это бывает смертельно.

– Неужто ты полагаешь, я не догадываюсь?! – Королева подняла на собеседницу свои сверкающие холодным пламенем глаза. – Это была ошибка. Я даже не знала, что жду ребенка, и принимала отвар, чтобы не забеременеть. Я такая дура! Даже не подумала, что все могло уже случиться...

Гвеназет глубоко вздохнула:

– Бедняжка. Так ты и не знала, что в тягости? Это правда?

Рианнон кивнула. У ее собеседницы немного полегчало на сердце. По крайней мере в содеянном не было умысла, и потому оставалась надежда убедить королеву в том, что родить Мэлгону ребенка не столь уж страшно.

– Так ты не попытаешься снова сделать это? Рианнон вздохнула:

– Не знаю. Я вообще не знаю, что делать. Иногда мне думается, не лучше ль было умереть вместе с этим ребенком. Мэлгон, конечно, страдал бы из-за меня, но, в конце концов, его рана зажила бы, и он снова женился бы и основал династию, о которой мечтает.

– О Рианнон, не надо так! – Гвеназет заключила королеву в объятия. – Бедное мое дитя, мне так жаль тебя. Эсилт поступила с тобой нечестно, повязав тебя своей ужасной тайной.

– Нет, не надо осуждать Эсилт, – сквозь зубы процедила Рианнон. – Она не хотела причинить мне боль, она хотела уберечь меня.

Гвеназет лишь покачала головой: «Несчастная. Даже теперь она защищает эту женщину. Она и не представляет себе, какое это было чудовище».

– Ну-ну, тише, тише. Тебе надо избавиться от этих мыслей. Ты должна забыть, что Эсилт – твоя мать и вообще все, что говорил Фердик. Живи нынешним днем, Рианнон. Мэлгон тебя любит, ему нужно только, чтобы ты была счастлива. Он мне сказал, что для него не важно, будут ли у вас дети, лишь бы ты по-прежнему улыбалась и любила его.

– Но как же я могу? Зная о том, что Эсилт – моя мать, зная о том, как он ненавидит... – Рианнон вскрикнула и замолчала, окаменев в объятиях Гвеназет. Домоправительница резко обернулась и тоже вскрикнула от ужаса. На пороге неподвижно как статуя стоял Мэлгон.

Глава 19

Гвеназет крепче прижала к себе Рианнон, опасаясь, как бы бедняжка не рухнула на пол.

– Мэлгон, ты давно?..

– Достаточно давно. – Слова, как глыбы, сорвались с его уст; глаза его сверкали.

Домоправительница, однако, бесстрашно выдержала этот взгляд и сказала:

– Мы обсуждали происшедшее с Рианнон несчастье. Я говорила ей, чтобы она не отчаивалась – что будут другие дети.

– Нет. Ложь. Вы говорили о... – Голос короля оборвался, и к бледному лицу вновь прихлынула кровь. Гвеназет отпустила дрожащую королеву и поднялась на ноги.

– Но все это в прошлом, Мэлгон. Теперь Рианнон не в силах исправить что-либо.

– Она – дочь Эсилт!

При виде его безудержной ярости Гвеназет инстинктивно отступила. Произошло то, чего она совершенно не предвидела, и теперь толком не представляла себе, что делать. «Одно понятно, – рассудила женщина, как только немного пришла в себя и вновь обрела способность мыслить, – нельзя оставлять Рианнон в этой комнате, с полуобезумевшим мужем». Не спуская глаз с Мэлгона, она нащупала руку королевы.

Король словно глядел в какие-то неведомые дали; он говорил с усопшей, с призраком из своего печального прошлого.

– Ах, Эсилт, я так надеялся, что твоя власть над моей жизнью наконец-то кончилась. Но я ошибался. Даже в могиле ты сумела соткать свою паутину из нитей продажности и предательства.

Гвеназет глубоко вздохнула и тихонько потащила королеву прочь от ее скамейки. Может быть, если они будут идти тихо и медленно, Мэлгон выпустит их из комнаты?

Они уже почти добрались до двери, как вдруг Рианнон резко повернулась к мужу:

– Мэлгон, пожалуйста, выслушай меня. Позволь мне объяснить, почему...

Внезапно голос королевы оборвался. В свою очередь поглядев на короля, Гвеназет поняла, почему Рианнон вдруг замолчала. Ни одному человеку не удалось бы без содрогания смотреть в это лицо. Черты его исказились от едва сдерживаемой ярости; лицо короля превратилось в маску смерти.

– Ты!.. – выдавил Мэлгон, заскрежетав зубами. – Ты все знала, и все-таки вышла за меня замуж, ты легла в мою постель, ты заставила меня полюбить...

Рианнон отчаянно замотала головой; она была не в силах выговорить ни слова. Гвеназет встала между супругами.

– Нет, она ничего не знала. Рианнон узнала правду, только когда Фердик был при смерти.

– Это произошло несколько недель назад! – Мэлгон перевел потемневшие от гнева глаза на домоправительницу. – И все это время ты молчала и даже не собиралась ничего говорить мне, ведь так?

– Не обо всем надо рассказывать. А о подобном – тем более. Обвиняй же меня, а не Рианнон. Это я уговорила ее хранить тайну.

– А тебе, ведьма, вообще не следует всюду совать свой нос!

Гвеназет в испуге отступила на шаг.

– Но, Мэлгон, я же...

– Я хочу, чтобы ты убралась отсюда. И вообще – вон из моей жизни! Проваливай!

Гвеназет в тревоге поглядела на Рианнон. Королева явно не в состоянии была самостоятельно соображать. Тогда домоправительница снова взяла ее за руку, пытаясь увести из спальни, но Мэлгон двинулся к ним. Он ухватил Рианнон за волосы, развернув лицом к себе.

– Моя милая женушка... моя племянница... дочь моей возлюбленной сестрички.

Резко швырнул жену на пол.

– О Боже, Мэлгон, да ты убьешь ее! – вскрикнула Гвеназет, поспешила к Рианнон и помогла ей подняться. Потом со сверкающим взором повернулась к хозяину. – Ты поднял руку на добрую, честную девушку. Она ни в чем не виновна.

Мэлгон двинулся на Гвеназет. Глаза его светились, словно болотные огоньки. Нервы женщины не выдержали, она отпустила руку Рианнон и выбежала из спальни.

Королева стояла не шелохнувшись, стояла, глядя на мужа, словно заяц, застывший перед охотником.

– Ну почему? – прошептал Мэлгон. – О Боже, почему?

В этих словах было столько отчаяния, что сердце в груди у Рианнон перевернулось. Король, очевидно, испытывал невыносимые страдания. Он глядел прямо перед собой невидящими глазами, и по лбу его струился пот. Она прекрасно понимала, что чувствует сейчас Мэлгон. Ей уже пришлось пережить подобное, ощутить такую же пустоту в душе, когда Фердик раскрыл ей ужасную правду. Теперь настала очередь Мэлгона испытать то же самое, а она не могла видеть, как он мучается. Королева дотронулась до его руки.

– Я знаю, – ласково проговорила она, – это так жестоко, так несправедливо. Но я не верю, что Эсилт поступила так из ненависти к тебе. Мне кажется, ей хотелось, чтобы мы были счастливы, чтобы мы полюбили друг друга.

– Эсилт! – прошипел он. – Она замыслила эту подлость, чтобы окончательно уничтожить меня!

– Да нет же, этого не может быть. – Рианнон покачала головой. – Она не хотела...

Когда Мэлгон вновь схватил ее – на сей раз за руки, да так крепко, точно хотел переломать ей кости, – она в ужасе вскрикнула. Глаза его снова потемнели от ярости, а лицо исказила злобная гримаса.

– Ты одной с ней крови! Ты тоже дьявол!

– Нет! – Рианнон, ловко вывернув запястья из его рук, отступила на несколько шагов. Лязг вынимаемого из ножен кинжала эхом разнесся по комнате.

– Я должен тебя убить. Я должен раз и навсегда уничтожить дьявола.

Сердце в груди королевы затрепетало, как будто забила крыльями пойманная птица. Боги, помогите ей! Она боится. Она должна бежать отсюда, она не хочет умирать. Воля вернулась к ней; горячая кровь вновь заструилась по жилам, возвращая силу каждому члену. Рианнон быстро смерила взглядом расстояние до выхода, но тут же вновь уставилась в глаза Мэлгону.

« Только не смотреть больше на двери, пока не побежишь, – мысленно приказала она себе. – Он не ждет этого».

– Мэлгон, я... – Что бы такое сказать, чтобы сбить его с толку? Королева не отважилась вновь назвать ненавистное имя – оно могло лишь спровоцировать мужа.. – Гвеназет... – прошептала она. – Не надо винить ее за это.

– Гвеназет? – Казалось, Мэлгон впервые услышал это имя.

– Я не хотела признаваться даже ей. Она узнала обо всем совершенно случайно и пыталась помочь мне.

Мэлгон совершенно растерялся. Было очевидно, что он и думать забыл о Гвеназет, она просто не существовала в том ужасающем мире, в который он неожиданно погрузился. Рианнон настороженно наблюдала за мужем. Похоже, его немного отпустило. «Теперь, – шепнул ей неведомый голос, – давай!»

Она стремительно бросилась к дверному проему. Мэлгон опомнился на мгновение позже. Рука его сделала молниеносный выпад – кинжал резанул Рианнон по бедру.

Ее словно обожгло огнем. Потеряв равновесие, королева упала, не добежав до двери. Несколько мгновений она оставалась неподвижной, потом перевернулась на спину и увидела склонившегося над ней Мэлгона. Король в бешенстве смотрел на жену, прерывисто и тяжело дыша.

– Вон отсюда, – сказал он. – Собирайся и уходи. Иначе я сделаю то... что хотел сделать.

Рианнон поднялась на ноги. Бедро пульсировало от боли; по ноге струилась кровь. Ее трясло как в лихорадке, но она сумела взять себя в руки.

Воздух вокруг нее, казалось, перекатывался волнами, словно комната вдруг заполнилась водой. Женщина прошла в угол, где висела ее одежда и была разложена для просушки обувь. Осторожно склонившись, она надела туфли, затем завернулась в плащ и нетвердой походкой направилась к двери. Она так и не оглянулась на Мэлгона.